Текст книги "Черный скрипач (СИ)"

Автор книги: Эдвина Лю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Затем вышел, запер дверь, закурил и порвал листочек с координатами. Куда его перенесёт? В участок? Или цифры, вписанные в бирку, означали другой пункт переноса?

А не всё ли равно. Наткнись теперь Дард хоть на целый полк Светлых – ему достаточно лишь вспомнить полную ледяного равнодушия фразу: «Подумаешь, подружка. Была, и нет подружки», – и труп Портера с двумя дырами в боку.

И тогда всё – был Дард, и нет Дарда. Весь вышел. Остался один Упырёк.

***

У переправы через ледяной, но незамерзающий Ирх Дэна и Швею поджидал Кормчий. Выглядел он, как старый побитый пёс. Не глядя им в глаза, Кормчий сунул Дэну пачку бирок без координат и кошель с деньгами – серебро с выпуклым глазом Спящего и буквами МДТ (Монетный двор Тирны).

– Швея, – сказал Кормчий, – ты ведь понимаешь, что возврата нет.

– Понимаю, мой Кормчий.

– Но я постараюсь сделать для вас исключение. Очень постараюсь.

Дэн вытащил из кармана листок бумаги с координатами.

Увидев их, Швея нахмурилась. Первые две цифры – 13 – означали город Сольме. Да, это та самая бумажка, что дал ей Дард. Когда Дэн успел забрать её?

– Успеем, если что, удрать, – сказал Дэн.

Кормчий похлопал его по плечу, а Швею поцеловал в лоб.

– Прощай, дочь, – сказал он.

Дэн с недоумением посмотрел на предводителя людей Моро.

Тот кивнул, как показалось Дэнни, виновато. Швея стояла потупившись, краснея. Кормчий отвернулся от неё, глядя на журчащую воду под низким настилом моста.

– Я чувствую, что больше не увижу вас никогда, – пробормотал он.

– Прощай, мой Кормчий, – Швея, привстав на цыпочки, вернула ему поцелуй – только не ко лбу прикоснулась губами, а к щеке.

– Прощай, мой Кормчий, – сказал и Дэн.

Город Сольме, точнее правый берег реки Сольмейи, застроенный жилыми домами, показался Дэну небольшим и неуютным. Много воды, пахнет сыростью. Жизнь вокруг медленная и тягучая. Никто никуда не бежит, и даже трамваев нет – только конные повозки, да и те неспешные.

Они с Швеёй стояли на низком полукруглом крылечке перед участком и озирались по сторонам. Дэн почувствовал себя неуверенным и слабым. Швея, всего-то раз-другой бывавшая вне крепости, растерялась не меньше. Но всё-таки вне закона здесь был он, скрипач.

– Прошу тебя, – сказал Дэнни, – загляни в участок ты. Тебя всё-таки не так усиленно ищут. Спроси, нет ли среди них кого-то по имени Чезаре Роз.

Швея испуганно прижалась к нему. Но всего на мгновение. Затем она с трудом открыла большую тяжёлую дверь и скрылась за нею с таким видом, словно шла на эшафот. Дэн ждал, сжимая и разжимая кулаки. Спустя всего несколько секунд он уже был готов идти следом. Но не успел и коснуться ручки двери, как Швея вернулась на крыльцо.

– Он уехал два года назад в большой спешке, – сказала она растерянно. – Говорят, у него в столице мать убили, и он уехал. И не возвращался.

Дэн сначала подумал, что ослышался. Не верилось ему, что такое может произойти. Он никогда не видел мать Роза, но разумеется, слышал о ней. Чезаре посещал её, живущую в какой-то деревне возле Азельмы. Стало быть, их путь всё-таки лежал в столицу Тирны.

Дэн помнил наизусть номера лишь трёх мест в столице – свой дом, музыкальную школу и квартиру Чезаре. Если бы он собирался начать с музыки – выбрал бы школу, если бы скучал по родине и отцу с матерью, посетил бы дом, наверняка стоявший в развалинах. Что ждёт его в квартире, где раньше проживал Роз, Дэн даже приблизительно себе представить не мог.

Но, пальцем начертив на бумаге невидимые знаки, перенёсся вместе со Швеёй именно туда.

К чему тянуть? Дэн был уверен, что справится с чем угодно благодаря застарелой злости, от которой у него на сердце лежал ледяной чёрный камень.

В квартире Роза вполне мог кто-то проживать. Но она оказалась пустой, брошенной. Всюду царил порядок – вещи расставлены по местам и нигде не найти пыли, но сам воздух подсказывал, что тут давно никто не живёт. Кроме явных чар чистоты, никакой магии в квартире не ощущалось.

– Теперь мы можем немного отдохнуть, – сказал Дэн, полный разочарования в том, что Роза не оказалось и здесь.

Но, кажется, Швея чувствовала в этом некое облегчение. Она, наверно, боялась схватки Дэна с учителем.

– Ты, наверно, впиши в «бум» координаты своего дома, – предложил он, видя, что жена нервничает. – И, если что, переносись. Кормчий тебя спрячет!

Но ему очень не хотелось, чтобы Швея куда-то уходила или переносилась.

Здесь не оставалось ни крошки съестного, даже сухарей и муки. Простые лепёшки, которые они ели не так-то давно, этим утром, сейчас оказались бы очень кстати. Дом отапливался и снабжался водой, но вода в кране оказалась мутной и ржавой, с сильным металлическим вкусом.

– Ничего, – сказал Швее Дэн. – Когда стемнеет, я потихоньку выйду и найду какой-нибудь трактир, где куплю еды. Надолго мы тут не задержимся. Как только я найду Роза…

– А что будет потом? – спросила Швея.

Дэн так далеко не загадывал. Добраться до Роза и вцепиться ему в глотку, вот чего он хотел. И больше ничего. Он даже не думал о том, что может быть счастлив, любим и уважаем ещё много лет. Не думал он ни о каком «потом» – в отношении себя или Швеи.

– Мы будем счастливы, – сказал он.

В просторной комнате Чезаре ещё немного пахло табаком. Они скинули тяжёлую зимнюю одежду и обувь и были счастливы.

Едва стемнело, Дэн вышел из дома и огляделся. По его расчётам, искать их здесь начнут не так уж и скоро. И в первую очередь – не в этом районе, а на другом конце города, в восточной части, там, где когда-то жили ван Лиоты. Светлые ловцы пойдут по верному следу: узнают от Дарда, что Дэн отправился в столицу, затем сопоставят это с происхождением его матери, возможно даже, вернутся в крепость, чтобы узнать, за кого она вышла замуж. И только потом найдут дом. Если же Дард скажет всё как велено, а может, и больше, то затем ловцы отправятся искать Чезаре Роза. Возможно, они предупредят его чуть раньше, воспользовавшись мыслесвязью, и Чезаре появится в городе. В любом случае, у Дэна и Швеи есть изрядная фора, и, прежде чем окончательно затаиться, они вполне могут отсидеться в квартире Роза. Там им ничего не грозит. На неё даже чары по-прежнему наложены так, что она беспрепятственно пропускает Дэна!

Дэн увидел знакомую пекарню, куда ребёнком бегал за хлебом и пирожками, но она уже закрывалась. Он успел купить там несколько булочек, ароматных и румяных, и отправился на поиски трактира или ресторана. Хлеб – это прекрасно, но им не помешало бы что-нибудь более основательное.

В маленькой чайной неподалёку от парка Дэн разжился большой бутылкой горячего чая, двумя горшочками жаркого и сладкими пирожками. Так, с корзинкой в руке, которую ему одолжила смешливая девушка за прилавком, он уже собрался домой, когда обратил внимание на молодую женщину у дверей. Дэнни помнил, как встречал женщин этого сорта на улицах и площадях – он был юн, и они вызывали в нём жгучее любопытство. Слишком короткая юбка, открывающая ноги почти до колен, ярко-розовые чулки, взбитые в высокую причёску русые волосы. Она выглядела вызывающе и в то же время очень аппетитно. Дэн задержался взглядом на её выставленных напоказ ногах, особенно крепких и стройных щиколотках. И тут же удивлённо заглянул женщине в лицо.

– Тульди?

Она с испуганным изумлением уставилась на Дэна. Нет, это не Тульди, просто похожа. Конечно, не она! Что сталось со слугами Тэллина после его казни, скрипач не знал, но вряд ли они оказались на улице.

– Прошу прощения, – сказал Дэн. – Я обознался.

Но продажная женщина уже подцепила его за локоть и подтолкнула к выходу.

– Пойдём, дружочек, – сказала она и визгливо засмеялась. Дэн не слишком упирался, так как не собирался задерживаться в чайной.

Женщина дотолкала его до парка, убедилась, что рядом никого нет и ближайшие фонари не горят, и уже совсем другим голосом сказала:

– Ты что? Живой?

Всё-таки Тульди. Он не ошибся.

– Живой. Что с тобой произошло? Ты же была такая…

Дэн растерялся. Если уж быть честным, Тульди всегда была не слишком-то разборчива, ведь так?

Понизив голос до шёпота, она проговорила – быстро и глотая окончания слов:

– Что-что… Тэллин! Вот что.

– Но его давно казнили, – Дэн поставил корзинку на землю и взял Тульди за плечи. – Или он… сбежал?

– Тю, сбежал он… как же. Послушай, Дэнни, ты ведь всегда был моим любимчиком, ты же помнишь?

– Помню, что ты со всеми спала, – буркнул Дэн. – Даже с тупицей Солом.

– Вот про Сола-то я и хотела сказать. Всё и началось с того, что я с ним спала. Он, понимаешь, был парень без фантазии.

– Был?

– Сейчас всё расскажу, – Тульди шмыгнула носом и поёжилась. – Не жарко здесь. Может, пойдём куда-нибудь? Здесь есть дешёвые номера на одну ночь…

– Меня ждёт жена, – как можно резче ответил Дэн. В памяти завертелись горячие и сладкие сцены его единственной ночи с пышногрудой служанкой. – Ты расскажешь всё сейчас.

Тульди быстро посмотрела по сторонам и зашептала:

– Сол ходил к Тэллину два раза. Туда, – она ещё сильнее понизила голос, – во дворец. Его пропустили, потому что камергер назвал его своим сыном. Ну так вот, во второй раз он вернулся в дом Тэллина очень возбуждённый. И сразу ко мне. Он был очень… нетерпелив. Очень возбуждён, аж дрожал, и знаешь, Дэнни…

Женщина приблизилась к Дэну и сказала ему в ухо:

– Он занимался любовью не так, как Сол.

Дэн отодвинулся на шаг и скрестил руки на груди. Это звучало очень противно. Какое ему дело до того, как спаривался когда-то мордатый, туповатый парень, по слухам, принадлежавший к ложе Смерти?

Но Тульди снова припала к нему, обняла, будто делала вид, что они любовники, и сказала дрожащим шёпотом:

– Он занимался любовью, как Кор Тэллин. Тэллин тогда заявил, что Сол является его сыном. Потом его казнили, а дом арестовали. Но ещё до того, как пришли – я видела, как он…

Тульди оторвалась от Дэна и ещё раз оглянулась. Никого в парке не было. Но Дэну уже передалось беспокойство бывшей служанки камергера и её нервозность. И даже дрожь.

– Как он подошёл к двери в кабинет Тэллина и открыл его, хотя кабинет был под охранными чарами хозяина. Я подкралась и заглянула в щёлку – он залез в сейф и достал оттуда какие-то бумаги. Уже назавтра, когда нас выгонять пришли – приставы нашли бумагу, подтверждающую, что Сол сын хозяина, и завещание на его имя. У Сола Тэллина теперь поместье недалеко от Азельмы, и он ждёт, когда вступит в полное право. Через год ему будет двадцать один год, и тогда…

Дэн изрядно замёрз, но теперь уже не отстранялся от Тульди.

– Полагаешь, – сказал он, – Сол – это Кор Тэллин?

– Я думаю, Сола казнили. В теле старого хозяина. А он теперь… молодой. Я жила с ним больше двух лет, Дэнни, пока он не поступил на службу и не уехал. Поверь мне, все мужчины делают это по-разному, и чем дольше живу – тем лучше это понимаю. Вот, к примеру, ты…

Дэн дёрнул ртом. Тульди, конечно, не могла этого видеть в темноте, но безошибочно почувствовала и слегка рассмеялась.

– Конечно, у тебя были и другие женщины, – сказала она, – но это неважно. Я бы хотела…

Он сунул руку в карман. Денег у него было совсем немного, но он вложил в руку Тульди почти половину.

– Где он сейчас? Ты говорила о какой-то службе.

– Какой-то форт на юго-востоке, граница с Иртсаном. Я не помню название. Но в Азельме у него ещё остались приятели, и я могу узнать для тебя у одного из них. Где ты живёшь? Я могла бы прийти…

– Спасибо, – сказал Дэн, чувствуя почти благодарность к бывшей служанке камергера. – И не вздумай ходить за мной. Я живу не один, понимаешь?

Тульди взяла деньги и пошла обратно к чайной, а Дэн поспешил к Швее. На этот раз, убедившись, что рядом никого нет, он разорвал бирку. Так за ним не проследят. Тульди интересовалась его адресом. Мало ли с какой целью?

Уже глубокой ночью Дэн понял, что никак не может заснуть. Он вышел из спальни и устроился в курительной комнате Чезаре, в кресле напротив стеллажей с книгами. Он думал о том, что сказала Тульди – о том, что Тэллин, скорее всего, обменялся телами со своим адептом, Солом. Это было вполне возможно, особенно учитывая принадлежность Сола к ложе Смерти. Стало быть, у Дэна теперь две цели…

Он сидел и разглядывал книги напротив.

Один из корешков показался знакомым, даже родным.

Дэн взял книгу с полки. Это был трактат Санны Даггона, мага ложи Боли. О человеческом организме и о пытках. Дэн прижал обложку к щеке – от книги пахло старой бумагой, пылью и – совсем слабо – табаком. Как если бы Чезаре держал её в руках, когда курил трубку.

Распахнув дверцы маленького шкафчика в самом углу комнаты, Дэн увидел и другое. Лютню Чезаре с приспущенными струнами, свой старый дорожный мешок и потёртый скрипичный футляр. Дрогнув, он взял футляр и долго, долго стоял возле шкафа, не в силах даже взглянуть на скрипку.

Часть 9. Музыка и жизнь

– Я видела свет в твоём доме, – сказала Линлор утром, зевая.

Она только что пришла с ночного патруля. Северо-западный участок Комитета Азельмы принял Линлор Роз в ловцы с год назад. Чезаре им завидовал: надо же, заполучили лучшего диагноста и эмпата в рядовые! У них есть Линлор… а у него её почти нет. Завидовал и Линлор, скучая по службе. Сам он даже близко к Комитету не подходил, нет ему там места после всех перипетий.

…Северо-западный район столицы – ужасная дыра. Здесь ночью даже фонари не горят. И дома низенькие и неудобные. Отопление печное, вода в колодце в конце улицы, туалет на заднем дворе.

Зато есть шанс, что их тут не отыщут враги. Улочки кривые, дома понаставлены в беспорядке. И, что немаловажно, никто друг друга не знает. Выселки – они и есть выселки. Бродяги тут селятся и тут же снимаются с места, приезжие снимают дешёвое жильё, а чуть встанут на ноги – бросают его, чтобы перебраться в район получше.

Относительная безопасность такого места и привлекла Чезаре. Что до беспокойных соседей и ночных озорников – он считал, что всегда сумеет справиться с ними. А вот иные враги, более серьёзные, мерещились Розу на каждом шагу. Непонятные, незнакомые, таинственные. И знакомые тоже. Чезаре больше не верил в свои силы, столкнувшись с некоторыми из них, но заставлял себя тренироваться, физически и эмоционально, чтобы внушать себе уверенность. Им нельзя опускать руки. И самим опускаться всё ниже. Нельзя. Они ведь – Светлые.

– Что ты делала в центре? – спросил Чезаре, ставя перед Линлор большую кружку горячего молока, как она любила, с пенкой. Линлор взяла печенье, макнула в молоко, откусила и зажмурилась.

– Пахнет как в детстве, – пробормотала она и только потом ответила на вопрос. – Гоняли одного… как раз до самого центра бежать пришлось. Как вы тут? Как Терри?

– Ещё спит, – сдержанно ответил Чезаре. Незачем ей сейчас рассказывать, как ребёнок плакал полночи, скучая по матери.

Ей необходимо двигаться вперёд. Работа в Комитете – это не только жалованье, у них, благодаря поддержке отца Линлор, деньги водились. Это школа. Где ещё научишься быстро реагировать, уклоняться от опасности, встречаться лицом к лицу с любым врагом? Сидя дома с ребёнком и ничего не умея, Линлор являла собой отличную мишень. А им никак нельзя подставляться.

– Так вот, – подавляя зевоту, сказала Линлор, – обратно мы шли по Маскарадному пролёту, это как раз недалеко от твоего дома. И там горел свет.

– Ты могла ошибиться окнами, – пожал плечами Чезаре. – На квартире охранные чары и никто чужой их не снимет. Они пропускают только тебя и меня. Ещё был Дэнни.

Линлор тактично помолчала, но потом заметила:

– А что, если он жив?

Чезаре покачал головой.

– Я пытался наладить с ним мыслесвязь и ничего не получилось.

– Попробуй сейчас, – предложила Линлор.

Но он лишь отвернулся. Помолчав, Линлор подлила себе молока, а Чезаре чая и сказала:

– Я видела Гисли.

– Вот как?

– Ну, мы же добежали до центра, – напомнила она. – Он ходит в патрули.

– Я думал, его совсем погнали, – признался Чезаре с сожалением. – А он, выходит, всё ещё на службе.

– Заместитель начальника Центрального участка, – сказала Линлор. – Сказал, что рад меня видеть, передавал тебе привет. Он подал прошение на восстановление прежней должности. Говорят, Глава Ирмис недолго продержится.

Старая рана в груди тут же заныла. Боль распространялась от рубца на два пальца выше левого соска и остро вонзалась в лопаточную кость, повторяя путь пули.

Это было нечестно. Магический поединок нельзя проводить с оружием в руках. Это было глупо – опытный маг должен предугадывать действие противника, особенно такого подлого, как Гисли. И это было обидно. Он ведь тогда поссорился с Линлор, считавшей, что не стоит устраивать поединок. Она предлагала забыть, предлагала уехать, предлагала смириться. Но Чезаре не мог смириться.

Три года назад у него не имелось такой роскоши, как смирение – он получал удар за ударом и его сил доставало только на то, чтобы держать их и не ломаться. Он не сумел помочь Дэнни, он не успел к последнему вздоху умирающей матери. На его столе в Сольме, среди фигурок, обнаружилась стеклянная скрипка, разбитая, по-видимому, молотком. И пропала роза – маленькая роза из прозрачного стекла, которая, как Чезаре воображал, являлась символом матери. Он забеспокоился, но всё же решил тогда довести дело с освобождением Дэнни до конца. Ему в тот день казалось, что получится. Именно сегодня получится! Чезаре скрутил какого-то бродягу по пути к Тартуте и засел в сторожке некроманта, не переставая думать о странном человеке, ворующем маленькие стеклянные безделушки с его стола. В домике Дарда в то утро кто-то крупный шуршал в углу, и Чезаре прислушивался к этим звукам. Видимо, крысы какие-нибудь, но тогда это очень крупные крысы. А может быть, Портер обзавёлся семьёй и это возится в лазе под крыльцом его подруга, выхаживая щенков? Но Чезаре не припоминал, чтобы видел на кладбище других собак, кроме пса, принадлежащего Сарвену Дарду.

Он сидел возле связанного бродяги почти полдня, и всё это время какой-то неизвестный маг Боли издевался над Катари Роз. И лишь когда он счёл, что она умерла, мать передала Чезаре мысль: «Не приезжай в Азельму».

Чезаре уловил и боль, и смерть. В материнский дом перенёсся сразу же. Увы, Катари Роз оказалась мертва.

Ещё можно было бы вернуть её, если бы Чезаре порвал очередную бирку-подорожник, вытащил бы к ней Дарда и связанного бродягу, если бы, если бы, если бы… но его ударили сзади ножом в спину. Чезаре только и успел, что выхватить «машину» и выстрелить. Разумеется, не попал, но поднял шум. Неизвестный маг скрылся, оставив Чезаре медленно угасать от мучительной раны. Но патруль здешних деревенских ловцов оказался близко. В деревне всё близко. Мага Боли изловили, но Чезаре упустил время – спасти мать ему не удалось.

Беспомощный после ранения, он лежал в госпитале, когда явилась Линлор. Это был следующий удар судьбы: Линлор сообщила о беременности. Свадьбы не было, но в храме перед Спящим постояли, чтобы долго сны вместе видеть. Что ж, Чезаре не смог удержаться – нашёл специалиста-мага, умевшего определять пол не рождённого ребёнка, вместе с полом определилась и точная дата зачатия. Получилось – на несколько дней раньше, чем Линлор встретилась с Чезаре в городе Сольме.

Чезаре скрипел зубами, требовал, чтобы его рану залечили как можно скорей, рвался выяснять, где Гисли. Едва смог стоять на ногах, как Гисли объявился сам. Чезаре бы действовать похитрее, научиться бы у Гисли плести интриги, свалить бы Главу Комитета каким-нибудь ударом из-за угла. Уже потом он думал, что мог бы устроить полный развал карьеры Гисли. Но вместо этого Роз полез драться, и был вызван на поединок. Линлор пыталась взять с мужа клятву отказаться от поединка. Поздно – Гисли успел пустить слушок, от кого она на самом деле ждёт ребёнка, чтобы отказаться Чезаре ни в коем случае не сумел. Он и не думал отказываться, хотя у него ещё оставалось дело: выяснить, что за маг ложи Боли убил его мать и как с этим связаны стеклянные фигурки. Вещицы лежали у Роза в ящике, перевезённом из Сольме, и Линлор, вытаскивая их, пожаловалась, что нашла разбитой маленькую розу – ту, которая вроде как пропала. Чезаре не успел спросить о том, что с предметом, который он связывал с самим собой. Разбитую стеклянную трубку он увидел только после того, как выкарабкался. В поединке он проиграл. Впрочем, Гисли за нарушение правил магического поединка оказался в проигрыше – выстрел из припрятанного оружия отсёк его карьеру. Впрочем, Чезаре не сомневался, что Гисли от этого удара оправится.

Пока Чезаре выкарабкивался и отлёживался в госпитале, мага Боли казнили. Новый удар он перенёс почти равнодушно.

Он много пережил и перетерпел, в том числе и физическую боль. Немногим больше года назад, начав восстанавливаться, Чезаре попытался связаться с Дардом, но тот упорно не отвечал. Некромант прочно закрыл свои мысли от всех, запершись от мира на замок. Чезаре, мучимый дурными предчувствиями, обратился к начальнику тюрьмы Тартуты, к Грегону Юллену, и получил краткую справку о состоянии Дэниэла Альсона: мёртв. Чезаре предпринял попытку найти Дэнни и услышал мёртвую пустоту.

…Линлор задремала ещё за столом, не раздетая, и Чезаре перенёс её в кровать. Терри проснулся, захныкал, но, едва отец взял его на руки, успокоился. Нельзя было с точностью сказать, что Терри похож на Эдварда Гисли. Во всяком случае его светло-карие глаза можно было сравнивать с глазами Линвейн, матери Линлор, а черты лица напоминали её отца. Двухлетний малыш получал от Чезаре должный уход, заботу, привязанность – всё, что угодно, кроме любви. Чезаре нередко ловил себя на мысли, что Дэн был ему больше сыном, чем Терри. Но Линлор мальчика любила безоговорочно, а Чезаре обожал Линлор, и в их семье никогда не случалось разлада из-за Терри или тем более из-за Гисли. Про последнего просто старались не вспоминать. Характер у мальчика оказался на редкость светлый, Терри рос улыбчивым, ласковым, и, кажется, обещал унаследовать от Линлор её лучшие качества. В том числе и эмпатию.

Уложив Терри, Чезаре долго стоял у окна в своём крошечном кабинете и задумчиво смотрел на печальный вид – бугристую улочку, кособокие дома, чахлые деревца под снегом. Ему ещё недавно казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Что на его плечах появилась ноша, сделавшаяся в последнее время невыносимой. И что эту ношу нести ему до конца жизни. Но в его доме зажёгся свет. Что это могло означать?

«Дэнни… малыш!» – мысленно позвал Чезаре. Неуверенно и, пожалуй, без малейшей надежды. Он почему-то представил себе того Дэнни, которого увидел впервые во дворце – маленького десятилетнего мальчика, длинноногого и сосредоточенного, перебирающего струны лютни. Короткие штаны, бант на шее, белые чулки и башмаки с нелепыми кружевными нашлёпками. Тени под усталыми тёмными глазами. Длинные чёрные ресницы и отросшая чёлка, падающая на лицо.

Разумеется, ему никто не ответил. Надо было, наверное, сосредоточиться на Дэнни-подростке, Дэнни в шестнадцать лет, каким Чезаре видел его последний раз, в тюрьме. Но не хватило ни храбрости, ни желания. Решив, что проверит дом сегодня же, как только Линлор отдохнёт, и считая, что ничего серьёзного там происходить не может, Чезаре сел за стол в своей маленькой, темноватой комнатке, и уставился на фигурки. Уже в столице он, не удержавшись, прикупил ещё несколько, сам не зная, для чего. Маленькая стеклянная катушка удивительно тонкой работы – с иголкой и размотавшейся ниткой, крошечная лопата, алое сердечко с трогательными пузырьками воздуха внутри – будто застывший выдох… Чезаре представления не имел, с кем связать эти безделушки. Расставляя их на сукне рабочего стола, он готовился к работе – посетители могли прийти и пораньше, чем назначено. Рука Чезаре замерла на секунду над гладкими блестящими фигурками, и он с недоумением осмотрел их. Не хватало собаки из подкрашенного коричневой и чёрной краской стекла. Он совсем уже выбросил из головы Сарвена Дарда, да никогда и не относил его к своим близким людям, а тут вдруг сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Надо непременно будет сегодня связаться с Сольме и узнать, что там да как. Щуплый некромант всё-таки тоже лежал грузом на душе – совесть Чезаре нет-нет, да и покалывала, потому что он когда-то обещал Дарду службу получше, чем при тюремном кладбище.

Неужели уже три года прошло… И что он, Чезаре Роз, за это время успел?

Утро тем временем вступило в полную силу. За окном засверкал на солнце снег, залаяли соседские собаки. Посетители со своими болячками и горестями не торопились нынче к Чезаре. Обычно он радовался клиентам, искренне помогал им – Чезаре самому становилось заметно легче, когда разделял чужую боль. Но сегодня он, пожалуй, не желал видеть ни постоянных посетителей, ни новых – слишком уж разбередил свои раны ненужными мыслями и эмоциями.

Терри выбрался из кроватки и босиком прошлёпал к нему. Забрался на колени и потянулся к стеклянным вещицам. Чезаре вздрогнул: по столу словно пробежала волна, и среди фигурок появилась маленькая чёрно-коричневая собака с висячими ушами. Он едва успел отодвинуть от фигурки Терри, прежде, чем та раскололась на множество маленьких осколков, рассыпавшихся по столу. Один впился в Чезаре в руку. Тот машинально поднёс пострадавшее предплечье ко рту, но опомнился и вытащил осколок ногтями.

– Ав, – сказал Терри. – Всё!

– Всё, – ответил Чезаре ошарашенно. Впервые это произошло на его глазах, и он убедился, что никакой чужак не виноват ни в пропаже фигурок, ни в их появлении, ни тем более – в том, что они разбиваются. Никто не бил по фигуркам молотком, никто не воровал их. Чезаре повёл ноздрями, вслушался в эфир, пытаясь уловить шлейф чужой магии – ничего! Только он сам.

– Это делаю… я? – спросил он.

Терри заёрзал у него на коленях, повернулся к отцу лицом и обнял его за шею. Чезаре иногда переживал, что ребёнок растёт слишком уж ласковым – мальчику, по его понятиям, следовало бы расти более суровым, стойким, грубоватым. Линлор, конечно, уверяла, что Терри пока слишком мал. Но сейчас нежность малыша пришлась ко двору. Чезаре тоже обнял его, похлопал по плотной, пухленькой спинке.

– Папа, – сказал ребёнок. – Мой папа.

Настоящий сын Линлор: чуткий и сопереживающий. Тяжело ему будет.

Но что значил этот маленький взрыв стеклянной фигурки? Чезаре боялся предположить. Он спустил мальчика на пол и сосредоточился на участке в Сольме. Ему нужен был Керлисс, мальчишка-секретарь – умный, расторопный и доброжелательный настолько, что это служило ему защитой. Такой не пропадёт… к тому же он именно тот человек из участка, с которым знаком Дард.

– Если эн Роз немного подождёт, – безмятежно ответил на просьбу Чезаре Керлисс, – то я запрошу соседний участок. Дело в том, что старший офицер Андерсон вот-вот должен вернуться из поездки именно в те края…

– Андерсон? – нахмурился Чезаре. – А что он там забыл?

– На кладбище Тартута, в брошенной деревне неподалёку, знаете, в Ирх-Логги, и в крепости Моро зафиксированы несколько вспышек магии подряд. В течение последнего года там довольно неспокойно.

– В Ирх-Логги? – с недоумением переспросил Чезаре. – Там от силы десяток человек живёт!

– Там как раз ничего страшного, – ответил Керлисс неторопливо. Роз, оказывается, отвык от медленных темпов провинции. Год, целый год к людям Моро собирались с проверкой… Либо приезжали, но дальше ворот не ходили, что вернее всего – брали у тамошних людей бирки, спрашивали: «Ну, всё в порядке?» и уезжали, даже не получив ответа.

Чезаре знал, как это бывает. Если всё действительно в порядке, то такого визита вполне достаточно – стихийники тихие, осторожные люди. Но вспышки Тёмной магии должны были дать Андерсону и другим офицерам понять, что не всё в порядке, разве нет?!

– Тогда вот что, Керлисс, я сам попробую сейчас связаться с Андерсоном. А ты, на всякий случай, тоже зайти во второй левобережный, передай старине Мэтту, чтобы почаще ездили на вспышки. Что-то очень уж он неповоротлив стал. В течение года вспышки, а он только-только людей послал.

– Так они недавно дежурство по округу приняли, до того четвёртый дежурил, – ответил Керлисс всё так же безмятежно. От него распространялось умиротворение. Даже по мыслесвязи.

То есть это четвёртый левобережный, что ли, вспышки прозевал? Совсем у них там, что ли, Фолли разленился?

– Хорошо-хорошо, – в некоторой досаде мысленно сказал Чезаре и прервал мысленную связь. Теперь надо было достучаться до Андерсона.

Чувствуя к офицеру некоторую неприязнь и лёгкое чувство вины за неожиданный перевод ловца в другой участок, Чезаре решил связаться с Сэнди не в эту же минуту, а чуть позже, собравшись с мыслями и чётко распланировав весь разговор. Но тут Терри начал требовать кашу, потом проснулась Линлор, а у Чезаре к ней было ещё одно дельце. Ему хотелось, чтобы Линлор снова проверила по списку присутствие некоторых людей в городе. Так что, когда Чезаре вспомнил про Андерсона и Дарда, время уже перевалило за полдень.

Андерсон не ответил.

Чезаре попытался связаться с Дардом лично, несмотря на то, что обещал себе этого не делать – и уловил только какой-то смутный фон. Так случалось, если мыслесвязь устанавливалась с человеком в то время, как он куда-нибудь переносился с помощью бирок стихийников. Неужели у щуплого некроманта была такая бирка? А откуда, интересно?

Так ничего и не добившись, Чезаре собрался и отправился в центр столицы – проверить свою старую квартиру.

– Уверен, что ты просто обозналась окнами, – сказал он, целуя Линлор в макушку.

– Думаешь?

– Угу. Хочешь, я возьму с собой Терри? Сегодня довольно тепло, в седле под плащом он не замёрзнет.

– А если там всё-таки кто-то был?

– Воры? Ну, что ж, если какие-то мудрые воры сумели снять с дверей мои чары, то вряд ли они остались там. В таком случае я найду разграбленный дом и запру его заново, только и всего. Решено, одевай Терри, и мы съездим туда вместе. Хочешь прокатиться на Магусе, сынок?

Терри, которому читали незамысловатые и коротенькие сказки про великого мага-поэта Лаена Лика и его верного коня Магуса, тут же запрыгал и потянулся руками к Чезаре.

– Да! Да! Да! – закричал он так звонко, что у Чезаре заложило уши.

Линлор сомневалась, что это хорошая идея, но если она умела спорить с мужем, то с Терри сдавалась ещё до того, как он поднимал рёв.

– Без обеда я вас не отпущу, – выдвинула своё последнее слово Линлор.

***

Отряд из девяти ловцов перенёсся в участок. Вернее, на его крыльцо. Едва они вошли, как Сарвен Дард появился там же – и некоторое время он мялся, не зная, что делать дальше. Всё оказалось просто: ловцы вышли, и Андерсон – последним, и увидели некроманта.

– А, и ты здесь, – хмыкнул главарь. – Придётся взять тебя с собой. Извини!