Текст книги "Черный скрипач (СИ)"
Автор книги: Эдвина Лю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Арней, скорее всего, разобрался бы с бумагой сам. Да и не дело тревожить Главу Комитета бумагами из тюрьмы – к лишению свободы он не имеет никакого отношения. Нахмурившись, Чезаре взял листок и прочитал.
То было прошение, написанное от первого лица, и подписанное начальником досудебной системы. Всего лишь несколько коротких слов. Листок даже с размашистой подписью тюремного начальства, оттиском «не возражаю» и двумя печатями казался почти пустым.
«Прошу о встрече перед тем, как меня переведут в тюрьму для Тёмных магов. Дэниэл Альсон».
Как всё-таки хочется курить.
***
Упырёк установил самодельное орудие на гроб дулом вниз, щёлкнул застёжками ремней. Затем сосредоточился на том, чтобы поднять жив-курилку. Там, внутри гроба, произошло активное шевеление. Конечно, он взял свеженький, ещё не закоченевший труп. Зачем ему застывший? А потом, зимой ждать, пока разморозится, что-то неохота.
Возле Дарда крутился щенок месяцев четырёх-пяти. Чёрный с рыжим брюхом и смешно задранными рыжими бровями. Вислые уши и хвост крючком – беспородный, косолапый, вырастет довольно крупным. Если, конечно, не помрёт с голоду. Упырёк в задумчивости посмотрел на щенка. Откуда взялся и что тут забыл? Отродясь Дард не встречал в округе никаких собак – нечего им тут делать, нечего есть.
– Кыш, кыш, – буркнул щенку Дард. – Сейчас грохнет. Испугаешься, собака ты ушастая.
Наконец, жив-курилка догадался, что делать. Вытянул руки-ноги вверх и приподнял крышку. Тонкая бечёвка, проходящая через крышку гроба, дёрнула спусковой крючок, глуховато бухнул выстрел. Полетели в стороны щепки и кусочки черепа. Щенок взвизгнул и удрал. Дард ухмыльнулся. Отличная работа! Выстрел из орудия, которое он состряпал из очень старого ружья, стрелявшего крупными шариками, разнёс мертвецу голову. Теоретически, жив-курилка ещё мог встать и ходить, но без головы у них сильно нарушается координация.
На беспокойные кладбища вполне можно устанавливать такие штуки. И сразу станет веселее жить. Надо будет поискать старое ненужное оружие.
Из сторожки, зябко ёжась, выполз Тяпа. Эта зима совсем подкосила старика. Если б не его мерзкий характер, Дард бы его пожалел. А так что-то не выходило, только и мыслей у Дарда и было – сдох бы ты поскорей.
Тяпа, опираясь на мотыгу вместо посоха, добрёл до развороченного гроба и неодобрительно уставился на дардово изобретение.
Щенок снова подбежал поближе, завилял задом, приседая и пытаясь прыгнуть Дарду на грудь. Поневоле Упырёк улыбнулся.
– Что это? – брезгливо спросил Тяпа.
– Пушка гробовая, для устранения восставшего мертвеца ещё на первой стадии, – бодро, почти по-военному отрапортовал Дард. Его хорошее настроение всякими там кислыми тяповскими рожами не испортишь.
– Портишь материал, – поджал бескровные губы старый некромант. Разумеется, недоволен. Когда он был доволен? – Уберёшь тут всё. Собаку пристрели.
Дард аж поперхнулся.
– За что?
– Когда я сплю – должно быть тихо. А эта тварь уже вторую ночь воет.
Щенок только что прибился к нему, и никакого воя в прошлые ночи Дард не слышал. Поэтому просто пожал плечами. Возражать не стал, но и пса решил в обиду не давать. Никому не может помешать щенок. А Дард уже давно собирался завести собаку. Не весь же свой век среди мертвецов коротать, надо и живую душу под рукой иметь. Для чего – это Упырёк озвучить не сумел бы. Для себя. Наверное, для души.
Он протянул руку, и щенок подставил морду под ласковую ладонь.
– Пристрели, – велел Тяпа. – Или я сам займусь им.
И приподнял тяпку.
Если бы Тяпа пригрозил поколотить Дарда – тот просто отбрехался бы угрозами. А тут вдруг такая его взяла злость, что он сунул руку за пазуху и достал пистолет. Тяпа не уловил подвоха, видимо, думал, что ученик собирается выполнить его приказ. Но когда увидел, что ствол пистолета направлен ему в лоб – а его и Дарда разделяло шага, наверное, три – мотыгу свою не опустил, а напротив, замахнулся и угрожающе начал:
– Ох и надоел ты мне!
И опять же, если бы силы сейчас изменили Тяпе, у Дарда непременно опустилась бы рука. Или хоть дрогнула. Но старый некромант, размахнувшись, нацелился ударить щенка по хребту.
– Руки от него убрал! – взвизгнул Упырёк. – Пристрелю!
– Пфф, – фыркнул Тяпа и ударил. Щенок еле-еле увернулся и жалобно залаял, припадая на передние лапы.
Едва старик замахнулся снова, Дард дёрнулся и нажал на спуск.
Выстрел снова напугал щенка, который, рыча и скуля одновременно, прижался к ногам Дарда. А Тяпа с простреленным лбом качнулся сначала назад, потом вперёд, ещё живя и дыша. Мотыга лязгнула о мёрзлую землю. Злые выцветшие глаза с чёрными точками на водянисто-карей радужке заглянули Дарду в душу. Последний взгляд умирающего разбудил в Упырьке необычайную, пожалуй, даже сладкую дрожь. Пока Дард размышлял, не выстрелить ли ещё раз, Тяпа повалился наземь. Дард нагнулся к нему и тряхнул за плечо, замирая от ожидания, что некромант сейчас же придёт в себя и полезет драться. Вдруг его аффект так силён, что и мёртвого подымет?
Но нет, не ощущал Дард никакого аффекта от Тяпы. Только стучало собственное сердце, посылая кровь по телу с такой силой, что стук отзывался в зубах, ушах, пальцах рук и ног.
Ослабев, он сел на гроб в его уцелевшей части. Руки дрожали, а колени так и вовсе стали ватные. Щенок, повизгивая, лизал Дарду пальцы, встав лапами на доски, дотягивался до лица, слизывал холодные слёзы.
Пожалуй, стоило подумать, как быть с трупом. Дард потёр подбородок, подёргал жидковатую светлую бородёнку. Куда бы он ни зарыл Тяпу – по знаку его отыщут. Сжечь? Наверное, неплохая идея. Но ведь надо, чтобы от тела не осталось ни косточки, обгоревший труп всё равно смогут опознать. А стервец-начальник тюрьмы наверняка прикажет искать так, что у его людей подмётки задымятся от усердия. Ябеда-старикан у него в почёте.
Дард, кряхтя от неожиданной ломоты в суставах и пояснице, поднялся с гроба и принялся отвинчивать и отстёгивать своё изобретение. От выстрела по гробу и трупу в упор орудие не пострадало, только грубый деревянный постамент слегка перекосился. Дард притащил новый гроб – дешёвое, хлипкое изделие здешних заключённых, плохие, плохо пригнанные доски. Уложил в гроб труп Тяпы, приладил сверху к изголовью орудие и оставил всё так. «За эту шутку, – думал он, – мне придётся чистить стоки до конца зимы. И хорошо, если рёбра при этом будут целы. Но это немножко лучше, чем сдохнуть в тюрьме или быть вздёрнутым на воротах Тартуты».
Щенок всё вертелся рядом, нетерпеливо повизгивая и иногда начиная лаять смешным, срывающимся баском.
– Шу, – сказал ему Дард. Наверное, пёс хотел есть. Упырёк и сам был не прочь. – Пошли. Там вроде ещё оставался хлеб, а может, и ветчина. Если старикан не сожрал всё перед смертью.
Конечно же, начальник тюрьмы ближе к вечеру забеспокоился, что его верный наушник не пришлёпал в гости. Тяпа нередко пропускал вечерний чай в доме начальника, но Дард знал, что он не ходил к Юллену уже третий день – вот стервец и пришёл проведать старого некроманта сам. Да ещё с дюжим охранником. Этот из любого скрутит такую же завитульку, как хвост у щенка, не только из тщедушного Дарда. Упырёк встал на пороге, изображая непомерную скорбь и откровенное горе.
– А, эн Юллен, – сказал он печально, – а я уж хотел сам идти к вам, да кто ж тогда над покойником-то посидит? А ведь положено день и ночь…
И Дард шмыгнул носом, надеясь, что слеза сама навернётся ему на глаза. Не навернулась. Ну что ж, и не надо. Мужчина может горевать и без слёз.
– Что-то я не видел, чтоб ты над арестантами сидел, – буркнул начальник тюрьмы. – Где тело?
– А вон там стоит, под навесом, – указал Дард. – А я, стало быть, из окошка поглядываю. Заколотил будь здоров. Всё-таки непростой покойник-то…
– Умер от чего? – злобно спросил стервец.
– Не ведаю, – развёл руками Дард. – Я ведь не маг Боли, эн Юллен! Хватался за сердце. Старенький он был, наш Тяпа…
Тут он действительно чуть не пустил слезу, но Юллен-стервец подал охраннику знак, и тот сжал Дарду шею сзади. Боль пронзила весь позвоночник.
– А если я проверю? – рыкнул начальник.
– Только осторожней. Я пушку на него зарядил. Ежели полезет – чтоб уж наверняка… того…
Здоровяк-охранник приподнял Дарда над порогом и вышвырнул на улицу. В прозрачных зимних сумерках под навесом уже лежала густая чернильная тень.
– Давайте я фонарь зажгу, – заторопился Дард.
Но начальник и охранник уже топали к гробу. Дард, радуясь, что загодя прикопал тот, второй, раскуроченный, потрусил следом. Щенок, проваливаясь в мягкие сугробы, не отставал.
Когда Юллен встал у гроба, разглядывая хитроумное орудие, Дард исподволь подкинул мёртвому Тяпе энергии. Тут, возле тюрьмы, подходящих эмоций было – хоть ведром черпай. Изнутри раздался стук. Эх, слабоват старик, хиловат. Вся-то сила у него была от аффектаций. А без эмоций – слабоват.
Юллен-стервец стука не испугался, но со всей дури рванул крышку на себя. Система верёвочек и палочек дёрнула спуск, но выстрел пришёлся вкось. Брызнули в стороны щепки и клочки мёртвой плоти. Залаял, грозно скаля мелкие белые зубы, щенок. Он припадал к земле и щетинился, но не убегал. Он защищал Дарда.
Сейчас главное – чтобы выстрел разнёс голову, замаскировав дырку от первой пули. Остальное…
Охранник уже надвинулся на Дарда.
– Да ты зубами будешь канализацию отдирать, языком трубы мыть, – заорал, приходя в себя начальник. – Два месяца работ! Ах ты хмырёныш вонючий…
Дард, сбитый с ног здоровяком, припал к земле, и не думая подниматься или сопротивляться. Спрятал голову руками, прижал колени к животу – и ладно. Щенок огрызался, рычал, и Дарду жаль было его, бедолагу. Как бы не прибили.
Ничего. Обошлось. Щенка не тронули. А его, Дарда, за шиворот поволокли в застенок, отхлестали розгами, а с утра велели выходить ковыряться во рву. Ну да ничего. Теперь-то некому заставлять Дарда мыться на морозе. И вообще – теперь он будет жить в домишке один. А если щенок не убежит – то в отличной компании. И даже сможет, наконец-то, начать в полную силу ставить опыты на жив-курилках.
Когда-нибудь и Юллен, стервец, сдохнет. И хорошо бы, здесь – тогда уж Дард в нём поковыряется.
***
Дэн сидел, склонив голову, в допросной Управления – комнате без окон и дверей, где стоял только один-единственный стул, и тот привинтили ножками к полу. Отгородиться от неприветливых серых стен он мог лишь свисающими на лицо волосами.
Ждать Чезаре пришлось долго. Дэн не знал, сколько времени прошло, но в его голове успели смениться одна за другой шесть разных тем, и каждая напряжённее предыдущей. Чезаре вошёл торопливым, сбивающимся с такта шагом. Дэнни обратил внимание, что щёки у него запали, глаза ввалились, а подбородок не выбрит. Кроме того, учитель явственно нервничал. Пока ему не принесли стул, он ходил взад-вперёд, и то совал руки в карманы, то выдёргивал их, словно обжегшись. Но молчал. Дэн ждал, надеясь, что Чезаре заговорит первым, но нет. Усевшись, тот согнулся пополам и спрятал лицо в ладонях.
– Эн Роз…
– Что, малыш? – невнятно спросил Чезаре, и Дэнни услышал в его мелодичном голосе боль.
Дэн скрипнул зубами. Он собирался напомнить ему о себе, о том, что учитель клялся его вытащить… но видимо, Розу теперь не до него. Спросить, как дела? Это прозвучало бы как фальшивейшая из всех фальшивых нот на свете. Дэну не было дела до того, как живётся Чезаре. Ему хотелось вырваться на волю. Если он в жизни больше не увидит Роза – то, наверное, даже не пожалеет об этом.
Или всё-таки пожалеет?
Дэн дёрнул плечами, чуть не зашипев от боли. Невидимые путы на этот раз держал кто-то, не знавший пощады. Эффект от них был, как от настоящих, очень туго стянутых верёвок.
– Что ты хотел от меня, Дэнни? – спросил наконец Чезаре, отняв руки от лица. – Что случилось?
Увидев, что глаза учителя – живые, горящие, хоть и злые, Дэн, честно говоря, вздохнул с облегчением. Он боялся, что Чезаре чем-то сломлен или выгорел на своей проклятой должности. Стоило ли рваться так высоко, чтобы получить срыв?
– Я признан Тёмным магом, меня переводят, – почувствовав, что дыхание перехватывает от напряжения, Дэн судорожно вздохнул. Не помогло.
– В Тартуту. Вы… обещали, эн Роз…
– Я обещал?
Чезаре встал со стула и принялся снова отмерять шаги перед Дэном. Ритмично. Методично. Как метроном. Под его ходьбу можно было создавать музыку, и очень нервную, отрывистую.
– Я обещал помогать своему ученику, Светлому магу второй степени, ценящему жизнь во всех её проявлениях. Я закрывал глаза, Дэнни, на твои ранние прегрешения, потому что знал: ты несчастный ребёнок, запутавшийся в интригах взрослых. Я знал, что ты стал убийцей поневоле! Я желал тебе только добра! И даже когда ты напал на моих… моих гостей, я оправдывал тебя. Ты был тогда в потрясении, и я чувствовал твою боль. Она была огромна.
Дэн ощутил, что чары ещё сильнее стиснули его. Неужели их держал Чезаре? У него волосы на затылке встали дыбом и онемели кончики пальцев на руках и ногах, а сердце сжалось так, словно боялось, что лишний всплеск крови разорвёт его на части. Хотелось стать маленьким, испуганным мальчиком в белых чулках до колен, и чтобы Чезаре снова смотрел с сочувствием, обещая укрыть от всех бед. Что произошло за последние недели? Почему Роз настолько переменился?
– Я чувствовал, что ты запутался, – слегка задохнувшись, Чезаре остановился и поднял сжатые добела кулаки. Хочет ударить? Сложно поверить в то, что он сможет избить беззащитного.
…он же Светлый…
– Но ты ушёл и стал убивать, малыш.
Чезаре отвернулся от Дэна и сгорбился. Вот оно что… Для него убийство всё так же недопустимо, как и раньше. Дэн понял. С огромным трудом Чезаре простил ему смерть короля – то убийство можно было считать делом чужих рук и умов. С ещё большим – покушение на Эдварда Гисли и других магов в тот летний вечер, почти полгода назад. Но оправданий к другим убийствам, совершённым Дэном, Чезаре придумать не смог.
– Я всё объясню, – сказал Дэн. – Я не хотел смерти простаков в реке, это был эксперимент, и я очень сожалею, что так вышло. И тот маг… мне нужно было защищаться, я иначе не мог! Но когда у него остановилось сердце – ведь я не сбежал, а помог!
Путы стиснули руки Дэна так, что он перестал их чувствовать. В ноги и рёбра словно впились металлические струны. Он задыхался. На лице выступил холодный пот, глаза защипало. Медленная, жестокая пытка. Пожалуй, пора признать – он заслужил её. Больше всего заслужил убийством Гуди и ловца по имени Джосси. Гордиться тут нечем, остаётся лишь покаяться.
– В деревне никто не должен был пострадать, – Дэну показалось, что он слышит свой голос как будто со стороны. Ему не понравилась эта предательская дрожь и взвизги в конце фраз, но он не владел собственными связками. – Я слышал потом, что двое погибли от побоев – но бил-то их не я!
Чезаре склонился перед Дэном, снова сжав кулаки. Бледный, с тёмными кругами вокруг глаз. С губами, пересохшими и побелевшими, сжатыми в нитку.
– Бил-то не ты! – с едва сдерживаемой яростью сказал он, – а вот пробудил в людях эмоции, заставившие их убивать – именно ты, малыш! Так что тебе отвечать!
Чезаре тряхнул Дэна за плечи несколько раз, а потом отступил на шаг, едва сдерживаясь. Дэн никогда не видел его в такой ярости.
– Дальше, – сухо велел Роз. – Рассказывай о ловцах на дороге.
– Ловцы были потом, – виновато сказал Дэн. – Трое. Они везли меня в Азельму, куда я и так шёл, и если бы не один из них – я дал бы себя привезти прямо к вам, учитель. Я так и планировал! Правда! Но один из ловцов, Джосси, хотел раздавить мне пальцы и сломать скрипку.
– При твоих способностях ты мог просто разделить его агрессию, – сказал Чезаре. – Мог даже преобразовать её, и он стал бы твоим другом до конца пути. То, что ты сделал – деяние Тёмного мага, малыш. Поэтому я не могу тебе помочь.
Дэн свесил голову. Он понял.
– Дальше, – сказал Чезаре. – Другие ловцы.
– Другие?
Значит, они всё-таки умерли.
– Ты заставил их заснуть в заморозки, они умерли, – ровным от сдерживаемых эмоций тоном произнёс Чезаре.
– Я не хотел этого! – вскричал Дэн. – Видит Спящий, я не хотел! Как не хотел и смерти Гуди!
Наступившая тишина могла, пожалуй, убить любого. Чезаре нарушил её коротким ударом в висок, отчего голова Дэна дёрнулась, и он сильно прикусил язык. Кровь быстро наполнила рот и потекла из уголка плотно сжатых губ.
– Ты убил брата! – почти шёпотом сказал Роз. – И хочешь, чтоб я… Я! Глава Светлого Комитета страны! Помог тебе избежать наказания!
– Я не хотел! – сорвавшись на визг, закричал Дэн. – Я пытался всё искупить, когда послушался вас, учитель, и пошёл к Тэллину в дом! Иначе я бы просто удрал от вас, нашёл бы Тэллина и убил! Ведь я не сделал этого!
– Тэллина казнят через пять дней, – устало пообещал Чезаре. – А ты… король обещал не казнить тебя. Но в тюрьму для Светлых тебе не попасть. Твоё наказание не должно быть мягким. Тартута – самое место для таких, как ты.
– Я хочу видеть его казнь, – жадно сказал Дэн, забыв обо всём остальном, только услышав о казни.
Пять дней! Даже скорее, чем он думал! Если б можно было пригласить на казнь некроманта, который оживил бы Тэллина, и мага Боли, который исцелил бы его! А потом казнить ещё раз. И, возможно, ещё… и ещё…
Волшебные путы так стиснули ему грудь, что Дэн лишился сознания.
***
– По-моему, ты перестарался, – Чезаре, не глядя на Гисли, прошёл в свой кабинет и сел в кресло, вытянув ноги. – Ты его слишком сильно скрутил.
У него тряслись руки и пересохло во рту. Выдвинув заветный ящик и обнаружив там только трубки – все табакерки забрали! – Чезаре вполголоса проклял Арнея Фокса и заодно всю ложу Смуты.
– Перестарался? Я оставил его живым. Да если б щенок и сдох – кто бы о нём стал жалеть? – усмехнулся Гисли, падая на соседнее кресло. Сунул руку в карман, выудил портсигар.
Предложил сигарету Чезаре. Тот, раньше свысока поглядывавший на «бумажные самокрутки», на этот раз привередничать не стал. Жадно затянулся, поморщился – всё-таки аромат не тот, не то удовольствие! – и лишь потом ответил Эдварду:
– Король. Он запретил его казнить.
– Да?
Гисли некоторое время молча пускал в воздух дым, а потом уставился на Чезаре, прищурив жёлтые глаза.
– Снова будешь спасать этого подонка?
– Нет, – Чезаре подавил желание ударить дознавателя. Всё-таки у того были все основания ненавидеть Дэнни, разве нет? Ведь мальчик пытался убить его. Но дать ему по самодовольной роже Чезаре всё-таки хотелось. – Но закон есть закон.
– Это закон не-магов, – ухмыльнулся Гисли. – Этот твой Тэллин, конечно, не всегда и не во всём прав, но шёл он в правильном направлении. Не так ли, эн Роз?
– Вы на сегодня свободны, заместитель Гисли. Да и мне пора.
Всё-таки этот день подходил к концу. И Чезаре уже представлял, как придёт домой, где проверит все запасы табака и все трубки, и, наконец, закурит то, что соответствует его теперешнему состоянию.
И Линлор. К нему придёт Линлор.
Чезаре взглянул на часы. Да, действительно можно уйти домой.
Выходя из Управления, Чезаре проводил глазами закрытый санный возок с крошечными зарешечёнными оконцами. Два терпеливых мерина тащили возок по мостовой, где снега было куда как немного, так что полозья скрипели по булыжникам. Дэнни увозили в крепость возле горы Тартута. Туда, где, говорят, лучшим выходом для заключённых является смерть. Но король по свойственной ему милостивой доброте не хотел смерти Дэна и тем самым обрёк на непрерывные мучения. Так не стоит ли подать ходатайство, чтобы мальчика перевели в менее жестокие условия? Грет Кешуз наверняка не будет против?
Но Чезаре сжал кулаки, едва вспомнил, как Дэнни оправдывался в том, что не хотел убивать брата. И как кровожадно сразу после этого требовал увидеть казнь Тэллина. Он жесток и опасен, этот мальчик, и не чувствует ответственности за свои поступки. Нельзя, чтобы он остался таким. В Тартуте смогут справиться с его дурным нравом, достаточно лишь проследить, чтобы его не калечили ни физически, ни морально, а занимались только искоренением зла в его душе.
Найдя, таким образом, компромисс, который примирил его с совестью, Чезаре кивнул и отправился домой. Надо будет завтра же связаться с начальником тюрьмы Тартуты и предупредить его о том, в каких условиях должен содержаться Дэнни.
***
Казнь бывшего великого камергера назначили на пятый день Шестого Тёмного месяца. По настоянию советников короля, она должна была пройти публично на площади Шести Столбов. Здесь проводились открытые театральные и музыкальные фестивали, ярмарки и гулянья – казни обычно происходили на небольшой площадке в конце Дворцовой улицы, у реки. Но совет решил, что туда невозможно согнать достаточное количество людей.
Чезаре Роз, присутствовавший на совете от Управления, заметил, что большая толпа может наделать немало бед, если взбунтуется, на что советники ответили справедливым замечанием: надо усилить охрану и утроить усилия по сдерживанию эмоционального фона. Было постановлено, что на площадь выйдут все ловцы, включая выходных и отставных. К ним присоединится также и почти вся дворцовая стража, а охраной короля займётся «тайный круг». Главу «круга» переизбрали ещё после случая с Марселом и Дэном, по всему сообществу прошлась основательная чистка, и в рядах «скрытых» появились новые, трижды проверенные лица. Грет Кешуз не скупился на меры, способствующие охране всего королевского семейства. Кстати сказать, из провинциального города Канцелона приехала вдова Кардавера Кешуза в сопровождении двух немолодых уже племянниц, а из далёкого королевства Гестуд прибыла лицезреть казнь несостоявшаяся невеста принца Ромила. Ей прочили свадьбу с ахезиром Иртсана в этом году, и она уже прятала руки в широких рукавах, словно замужняя – по древней иртсанской традиции.
Все эти знатные лица прибыли в сопровождении пусть и небольших, но свит, и помост для них соорудили очень немаленький. В Азельме создалась нервная, пожалуй, даже почти истерическая атмосфера. Аресты Тёмных магов участились. Зарегистрированных Тёмных старались выпроводить из столицы под любыми предлогами. Чезаре почти не выбирался из кабинета, заваленный доносами, докладами и договорами. А если выбирался – то на очередное заседание совета у короля. Даже на встречи с Линлор у Чезаре не оставалось ни времени, ни сил. О Дэнни он и думать забыл.
В день казни Чезаре не вошёл в свиту короля, сославшись на то, что должен находиться среди своих ловцов. На самом деле бездельничать он не привык, присутствовать на казни простым созерцателем. В нём не нуждались как в охраннике. Чезаре действительно отправился с одним из патрулей в обход площади, проверил оцепление вокруг плахи, нашёл отличный наблюдательный пункт на крыше прилавка торговых рядов, находящихся аккурат напротив помоста со знатью. Те сидели, щурясь на солнце: погода выдалась ясная, недавно выпавший снег так и сверкал. Одетые в меха и дорогие шерстяные ткани, король, его семья и свита выглядели ярко и служили отличными мишенями. Скрытых нигде не было видно – на то они и скрытые! – зато стражники прекрасно просматривались от торговых рядов, ещё лучше, чем знать! На белом фоне их чёрные парадные мундиры с широкими жёлтыми полосами-нашивками выглядели изумительными мишенями. Целься в середину верхней нашивки, и всё.
Чезаре осмотрелся по сторонам. К назначенному часу народу на площадь набралось столько, что все стояли притиснутые друг к другу. Вот тут-то и вспомнился ему Дэнни, представилось, как он выходит на плаху и начинает играть на скрипке. И вся эта масса людей подчиняется ему. Сколько можно совершить с такой силой? Нет, определённо мальчику нужен укорот.
Вывели Тэллина. Он казался похудевшим и помолодевшим. Голову держал прямо, плечи развёрнутыми, руки расслабленными. Он шёл как человек свободный и независимый, но никак не приговорённый к усекновению головы. Грет Кешуз в своей бесконечной милости отдал приказ отрубить камергеру голову, не прибегая ни к пыткам, ни к предварительным мучениям вроде отрубания пальцев ног и рук, а затем кистей и стоп. Так было принято при Кардавере Кешузе, являвшемся Грету дедом.
Палач, невысокий, плотный, одетый в длиннополое чёрное одеяние, взвесил в руке большой топор и что-то сказал Тэллину. Камергер рухнул на колени так быстро, словно ему ударили по ногам. Чезаре мысленно разослал приказ всем командирам ловцов – их было четырнадцать, по количеству участков Азельмы. В момент отрубания головы всеми людьми завладеет единая эмоция, и это будет рискованный момент. В который может произойти что угодно. Волна, сравнимая по силе с ураганом, пройдёт по человеческой толпе. Маги «тайного круга» обязаны защитить помост с правителями и аристократами, закрыть от эмоций, магических и физических угроз – от всего. Но остальные-то останутся беззащитными…
С тихим звуком рвущейся бумаги из пространства на заснеженную крышу прилавка материализовалась Линлор. Как всегда – щёки румяные, глаза так и светятся. Тёмные ресницы тронуты инеем. Она слегка поскользнулась, и Чезаре подхватил её под локоть.
– Тебя так здорово видно оттуда, – она указала пальцем на помост, – что я не удержалась.
Чезаре волей-неволей улыбнулся. Нельзя не улыбнуться, когда видишь Линлор – в пальто с беличьим воротником, синей суконной юбке и шляпке с иссиня-чёрным петушиным пером. Дочь аристократов, Линлор Глейн должна была находиться там, среди знати, в охраняемом месте, одетая в драгоценнейшие ткани и меха, но вот она стоит здесь. С ним.
– Отсюда тоже отличный вид, – суховато сказал Чезаре.
Камергер закончил молитву.
– Спящий да услышит тебя, – сказал король звонко. Разумеется, придворные маги усилили его голос, который прокатился над площадью подобно колокольному звону. – Иди и не возвращайся.
Чезаре хмыкнул и тут же окинул взором площадь – не видно ли среди народа некромантов. Конечно, не разобрать – кто есть кто. Но вот знаки Тёмных откликнулись и тускло замерцали под одеждой. Некромант оказался всего один. Конечно, нечего им здесь делать. Молодой совсем парень, кажется – Чезаре прищурился, усиливая зрение чарами. Где-то он его видел, этого высокого плечистого молодого человека. Так и не успел понять, где. Король поднял руки и хлопнул в ладоши. Усиленный хлопок разнёсся подобно грому.
Чезаре крепче сжал руку Линлор. Она прижалась к нему боком, вздрагивая всем телом. Топор опустился на шею Кора Тэллина. По прихоти кого-то из магов хруст позвонков тоже усилился в несколько раз. Судорожно вдохнули и выдохнули люди – все до единого. Чезаре не удержался – по этой волне можно было плыть, так сильны были эмоции! – и накрыл себя и Линлор непроницаемым коконом. И глядел, не отрываясь глядел на ту сторону, где увидел скрытых – всех, до единого. И магов среди знати увидел – как они тянут паутину защиты, растягивают над королевой-вдовой, принцессой соседнего государства, королём с его женой, матерью и сыном.
Всё хорошо. Всё почти спокойно. Сердце, конечно, захолонуло в тот момент, как топор обрушился на шею Тэллина. Чезаре не ожидал, что так тяжело воспримет эту смерть. Видимо, увеличенная толпой эмоция, несмотря на защиту, зацепила его, и зацепила неслабо.
– Чез, – Линлор ещё крепче прильнула к нему, – всё прошло. Мы можем уйти, если хочешь.
– Надо, чтобы все разошлись, – покачал головой Чезаре. – Я, пожалуй, прослежу за тем, как они вернутся во дворец.
И он указал подбородком на помост со знатью. Мишени, как есть мишени. Чезаре смотрел, как расходится простой люд, а между ними и маги. В основном Светлые, по большей части – ловцы. Парень-некромант, сунув нос в просторный воротник, уходить не спешил. Чезаре сделал на него охотничью стойку. Распустил кокон, готовясь неизвестно к чему. Конечно, парень очень молод, но для Тёмных это скорее преимущество. Наконец, не снимая защиты, скрытые из «тайного круга» повели правящую знать к их экипажам. Чезаре скрипел зубами. Как медленно! Почему бы не дать им перенестись всем во дворец – это не заняло бы так много времени!
Юная королева, невысокая полненькая девушка с младенцем на руках, внезапно поскользнулась и упала на коленки. Нервы у Чезаре не выдержали – он сорвался с места, даже забыв, что стоит на крыше торговых рядов. Слетел в сугроб, не чувствуя боли в ушибленных ногах. Кинулся к экипажам. И тут молодой некромант пошёл ему наперерез. У него было бледное лицо и тёмные карие глаза навыкате. Совсем юнец – едва ли старше, чем Дэнни. Но эмоции куда более зрелые, как у взрослого мага.
– Выбирай, – сказал некромант, откидывая широкий длинный рукав. Пистолет! – Ты, он, она?
– Что? – Чезаре запнулся, не зная, что и сказать.
Зато эмоции уже знали, как быть, там, внутри него, накопленные и не отданные вовремя, что для Светлого – большая проблема. Эмоции сжались в тугой ком, похожий на плотно скатанный снежок. Когда молодой некромант приставил к нижней челюсти Чезаре пистолет, маг выпустил из себя этот неудобоваримый ком, заставив его развернуться, распуститься, словно цветок, прямо в голове парня. Возврат. Редкий приём для Светлого. Чезаре подцепил его у своего ученика – научился плохому, как говорится.
С таким сгустком энергии маг каждой ложи поступает по-разному. Маг ложи Страха, к примеру, испытает сильный испуг. Вплоть до остановки сердца. Маг ложи Боли почувствует страшную боль. Маг ложи Власти будет вынужден подчиниться – его бросит наземь и заставит бить поклоны возвращённая энергия.
Эмоция страха перед смертью, почерпнутая у массы людей, возвращённая магу ложи Смерти, заставит некроманта испытать ужас, а то и умереть. Моментально и уже, кажется, бесповоротно. Пожалуй, Чезаре в более спокойном, взвешенном состоянии не стал бы делать возврат – ему скорее захотелось бы изловить молодого человека и выпытать из него всё, что возможно.
Но размышлять ему было некогда.
Возврат ушёл, и Чезаре немедля перехватил запястье парня. Сильные у него руки! Как из железа. Только вот рукопашным боем не владеет, иначе бы уже вывернулся да и выстрелил.
Чезаре вдруг понял: что-то не так. Некромант разделил полученное, а что не сумел разделить – преобразовал. То была положительная, светлая энергия Ордена Отражений. В потрясении Роз остановился, и этой заминки некроманту хватило, чтобы освободить руку с пистолетом, которую отвёл от своего лица Чезаре.
– Значит, не ты. И не она, – непонятно сказал некромант. – Стало быть, он!
Почти не глядя в ту сторону, куда направился ствол пистолета, парень нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал оглушительно.
С окрестных крыш взлетели, шумя крыльями, голуби и галки, а от экипажей донёсся жалобный крик.
Чезаре метнулся схватить некроманта за горло, но получил удар рукоятью по голове, споткнулся и рухнул лицом в снег. Похоже, что одновременно с ударом рукоятью ему вернули часть его же ментального удара. Типичные приёмы Светлых магов. Чезаре ещё попытался подняться, успел увидеть ноги убегающего фальшивого некроманта (странно, знак-то у него был настоящий!), и потерял сознание.
