Текст книги "Черный скрипач (СИ)"

Автор книги: Эдвина Лю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Мама вбежала в кабинет первой, отец и брат вошли следом. Дверь захлопнулась, возле неё встали ещё два ловца. Пожалуй, теперь кабинет не выглядел больше пустым.

Мать поставила на пол большую дорожную сумку, доверху набитую чем-то.

– Обувь, одежда, любимые игрушки? – спросил Роз, и Дэнни, услышав про игрушки, преисполнился презрения к магу.

Отец положил на письменный стол скрипку в потёртом старом футляре, но Чезаре отодвинул её подальше от себя.

– Нет, это лишнее. Пока нельзя, – сказал он, и Дэну послышались в его голосе нотки вины.

Наверно, сейчас его отвезут в тюрьму. И там он умрёт. Конечно, умрёт – без родителей, без свободы, и даже без музыки.

– Пожалуйста, эн офицер… не делайте этого. Мальчик ещё слишком мал…

– Он даже не зарегистрирован, – сказал Роз обвиняюще. – Почему в вашей семье зарегистрировано лишь трое? Разве мальчик не проявлял никаких способностей?

– Только музыкальные, – плача, стала уверять мага мама. – Он ещё слишком мал. У стихийников способности просыпаются довольно поздно – в тринадцать, четырнадцать, а то и в шестнадцать лет! Были случаи, что и позже.

– А у магов ложи Боли?

Семья ван Лиотов замерла – даже дышать на какое-то время все они перестали. Дэнни сжался в комочек на стуле. Быстрее всех пришёл в себя Гуди.

– А мы не знаем, – сказал он поспешно.

Чезаре уставился на Гудвина таким тяжёлым и таким внимательным взглядом, что Дэн не выдержал.

– Вы же поймали меня, – сказал он умоляюще. – Они тут ни при чём!

Роз перевёл взгляд на него и в очередной раз потёр подбородок.

Дэнни поневоле скосил глаза на Гуди – только чтобы не видеть этих ужасных холодных глаз. А Гуди подмигнул ему и чуть-чуть раздвинул полы куртки, показывая краешек книжного корешка. Он принёс с собой книгу! Он не забыл о своём обещании!

Дэнни растроганно моргнул и продолжил:

– Я скажу вам всё. Всё, что хотите. Пожалуйста, только отпустите их!

– Я задерживаю мальчика только как невольного соучастника, – сказал Чезаре ван Лиотам, и Дэнни почуял ложь в его интонациях. Это как если бы Светлый пел и взял вдруг неверную ноту. – А вы, пожалуй, поменьше выходите из дома. Вам пришлют вызов на слушание… если, конечно, дело до него дойдёт.

Дэн рванулся к матери, неуклюже обхватил её обеими руками, уткнулся в мягкую грудь. Мать тихонько всхлипывала.

– Мы скоро увидимся. Скоро! – пообещала она.

Отец хмуро молчал. Гуди похлопал брата по плечу и отвернулся.

***

Стоя на крылечке участка, Чезаре в задумчивости курил «служебную» трубку из яблони, набитую табаком «Случайная встреча». Он размышлял, как дальше поступить с Дэнни. В участке-то неспокойно. Камеры позади основного здания – точно не место для мальчишки. Чезаре запоздало подумал, что ему некуда девать ребёнка. К тому же не стоит сбрасывать со счетов «тайный круг». Он и сам в опасности – зря открыто ляпнул Первому про подкуп. Что уж говорить о мальчике?! Его запросто могут убить этой ночью. Или просто захватить и увезти – и вряд ли малыш когда-нибудь увидит родных.

В итоге Роз до вечера так и держал Дэна при себе, а перед уходом у него созрело решение – забрать его к себе домой. Его квартира находится в хорошем квартале, в добротном трёхэтажном доме, где полным-полно соседей, а стало быть – свидетелей. Кроме того, Роз постоянно подновлял охранные чары, так как всегда радел за собственную безопасность.

Он попытался установить связь с Тэллином. Собственно, он и не переставал пытаться – уже несколько месяцев хотя бы раз в неделю. Ни мысленно, ни физически так и не сумел – генерал ложи очень берёгся от подобных контактов, словно мог заразиться от Роза какой-нибудь болезнью.

«Например, порядочностью», – с горечью думал Чезаре, в самом деле считая себя человеком в высшей степени нравственным и порядочным. Что, впрочем, в своё время не уберегло его от ошибок. Первой из которой было принять негодяя Тэллина за своего. Понимая, что теперь ему уже ничего не поделать – даже не добраться до вероломного Кора Тэллина – Чезаре только и мог, что надеяться на чудо. Например, что «тайный круг» вдруг усовестится и пойдёт свидетельствовать перед принцем Ромилом против Тэллина.

Сгоряча Роз даже написал на Тэллина донос, адресованный Вершителям, но тут же порвал его, а клочки сжёг лёгким прикосновением пальца. Если уж Вершители допустили такое во дворце…

Мальчик, целый день проведя в кабинете, жался к Розу, как испуганная собачонка. Хоть и старался не показывать своего страха. Роз вышел из участка, улучив момент, когда ночная смена отвлеклась на балагура Керна, рассказывавшего у дверей байки, и постучал в окно собственного кабинета, где остался Дэн. Мальчишка выбрался наружу и, вздрагивая, спросил:

– Вы меня убьёте?

Глядя в его круглые тёмно-карие глаза, Чезаре только вздохнул. Надо будет, что ли, утром отвезти его к матери в пригород. Пусть побудет пока там.

Но утром Чезаре разбудили громким, нетерпеливым стуком в дверь его квартиры. Стучали двое: паренёк-курьер их участка и рядовой ловец Рассел.

Известия были самые плохие: ночью свершилось ещё одно покушение, и тоже весьма удачное. Принц Ромил был убит в своей постели. Его невеста бежала вместе со свитой, напуганная ужасными происшествиями. В покушении подозревался великий камергер Кор Тэллин, держатель ключей от королевских спален, но он ведёт себя совершенно спокойно и уверяет, что не смыкал глаз, руководя охраной покоев. А «тайный круг» захватил исполнителя убийства.

«Какой-то мальчишка, как говорят», – выложил курьер.

«А наш-то задержанный пропал, – сообщил Рассел. – Вы ведь отвели его в камеру, эн Роз?»

Чезаре захотелось повернуть голову к закрытой двери одной из его комнат, указать рядовому на неё, намекнуть, что мальчик здесь, у него. Но лишь покачал головой, не сводя глаз с ловца и курьера.

– Что за мальчишка? – устало спросил Роз.

На языке у него вертелось ещё множество вопросов. К примеру, как какой-то мальчишка сумел пробраться к Ромилу в спальню? Ведь после покушения на короля охрану в покоях принца должны были усилить вдесятеро! Как «тайный круг» после такого вообще останется на месте? Чьи головы полетят? Но Чезаре понимал, что ни ловец, ни курьер не дадут ему ответов. Вот камергер – да, другое дело. Но он, скорее всего, выкрутится.

– Какой-то незнакомый мальчишка, которого едва успели заметить. Судя по слепку магии – Тёмный маг. «Круг» упустил его. Как видно, парень не слабак и не трус, если решился на такое. Да ещё сумел одурачить их и сбежал, – торопливо рассказывал Рассел. – Но всё-таки, где наш-то, вчерашний?

– Упустили и этого? – спросил Чезаре с лёгкой насмешкой. Ему всё ещё казалось это чуть-чуть забавным. Вот сейчас он распахнёт дверь и продемонстрирует раззявам мальчика.

– Может, и к лучшему, – сказал Рассел. – Славный паренек, а погиб бы ни за что. Королева приказала его убить. Сегодня люди из «тайного круга» искали его.

Чезаре, только-только хотевший пропустить курьера и рядового в комнаты, чтоб не топтались в прихожей, отступил на шаг и нахмурился.

– У королевы теперь власть, – сказал он сдавленным голосом. – Интересно, а можно попасть к ней на аудиенцию?

Но Рассел и курьер только переглянулись и покачали головами. Роз поджал губы. Разумеется, королева никого сейчас не примет, она заперлась за пятью дверями и окружила себя охраной. Ну что ж, хотя бы следующий шаг Тэллина Розу известен: он будет искать Грета Кешуза. Незаконного сына принца Ромила. Ему сейчас, должно быть, лет тринадцать-четырнадцать. Чуть старше, чем Дэн …

– Нам надо в участок. Объявлена облава на обоих мальчиков, – сказал курьер. – Вы едете, эн Роз?

– Буду через пару минут, – ответил Чезаре рассеянно. – Не ехать же прямо в пижаме?

На самом деле он уже не был одет в пижаму. Но и служебную форму ещё не надевал.

Тихо-тихо Роз прошёл в комнату, где спал Дэн. Мальчик сидел на кровати полностью одетый – чёрные короткие штаны, полосатые чулки, рубашка в маленьких круглых пятнышках крови. Жабо и манжеты он отодрал и кинул на подоконник, кружевные банты с туфель запихал под кровать.

– Всё слышал? – спросил Чезаре.

– Его поймают?

– Кого?

– Гудвина, – ответил Дэн.

– Ты думаешь, что Гудвин убил принца Ромила? Почему ты так считаешь? – тут же вцепился в мальчика Роз.

Дэн сжался и покачал головой.

Ну что с ним делать? Роз переоделся, наскоро сжевал варёное вкрутую яйцо и гренок, вернулся к Дэну. Тот всё сидел, сложив руки на коленях. Как будто маленький арестант в своей камере.

– Послушай меня, малыш, – Чезаре постарался завладеть его взглядом, но мальчик, лишь посмотрев в его глаза, зажмурился. – Послушай! Мне надо идти на службу. Очень надо! Здесь тебе ничто не угрожает. На квартиру наложено много чар, и ты здесь в безопасности. Но стоит выйти наружу – как тебя увидят и схватят. В таком-то виде!

Он придвинул к кровати сумку с вещами, собранными его матерью.

– Так что твоя задача: вымыться, переодеться, взять на кухне хлеба, согреть чая и позавтракать. И ждать меня. Ты понял?

Ни слова, ни жеста – Дэна словно парализовало. Понятно, он действительно уверен, что на принца покушался его брат. Значит, Тэллин обработал обоих мальчишек. И, по своему обыкновению, нимало не позаботился о том, что с ними произойдёт после дела. Убьют их, искалечат, посадят в тюрьму, лишат эмоций – это Тэллину, мерзавцу, неинтересно. Его это, негодяя, не беспокоит.

Чезаре зашёл на кухню, проверил – еды немного, он нечасто обедал дома, но хлеб, сыр, масло, сахар и чай – всё имелось, так что голодная смерть ребёнку не грозила. Дэнни, оказывается, тихонько проскользнул следом за ним и теперь смотрел во все глаза. Ну да, небольшой беспорядок. Когда он в последний раз прибирался тут? Чезаре не помнил. Он всегда старался мыть посуду, ставить вещи на место, протирать пыль – но, конечно, идеальным порядком в кухне и не пахло.

– Ты сможешь сам вскипятить воду для чая, малыш? – спросил Роз.

Он не очень хорошо представлял, что может уметь мальчик возраста Дэнни. Сам он в десять лет, кажется, только и делал, что пропадал во дворе или на речке с другими мальчишками. Они играли или рыбачили, купались или строили шалаши из тростника. Мог ли он поставить на плиту чайник? Роз не мог вспомнить. На память приходили разве что бесконечные костры и поджаривание мелкой рыбёшки на палочках. Снаружи рыба обугливалась, изнутри оставалась полусырой, и была удивительно вкусной даже без соли.

– Сможешь?

Дэн презрительно посмотрел на Чезаре и кивнул.

– Мне десять лет, а не один год, – сказал он.

– Хочешь, я принесу сюда из участка свою лютню?

Роз сам не знал, зачем это спросил. И тут же раскаялся – ещё придётся объяснять мальчику, зачем потащил музыкальный инструмент на работу! А ведь давно надо было забрать. Это они сидели в весеннее равноденствие, праздновали день рождения Солнца, пели песни…

Но Дэнни покачал головой, и Чезаре уловил в его взгляде страх.

– Ненавижу лютни, – сказал мальчик.

– Ну, как хочешь. Я приду только вечером. Сиди тихо, малыш. Никто сюда не придёт.

«А если и придёт, то без меня не сунется», – мысленно добавил про себя Роз.

Дэн вздохнул и кивнул.

– Мне некуда деваться, – буркнул он.

Он сел на табуретку и скрестил руки на груди.

– А Гуди вы тоже приведёте сюда, как поймаете, эн Роз?

Чезаре не нашёлся с ответом. Пожал плечами, надел шляпу и ушёл на службу.

***

Утро встретило Сарвена Дарда, ученика мага ложи Смерти, свежестью и прохладой. Кажется, собирался дождь. Ещё оно приветствовало его отвратительным смрадом, идущим от ямы с отходами, заскорузлой одеждой – где он только так извозился? – головной болью и частичной потерей памяти.

Кажется, вчера вечером они с учителем после хорошей пьянки раскопали на свалке чьи-то кости, связали их верёвочками и заставили плясать. Потом залезли на чужой погост, сломали дверь в богатый склеп, забрали оттуда свежую покойницу, старую даму в шёлковом платье, как у невесты. Положили на её место пляшущий скелет и закрыли крышку гроба, не забыв открыть на ней окошечко. Оно-то как раз и послужило идеей для забавы. Очень уж смеялся учитель на похоронах дамы, увидав это оконце. Только представьте себе: обитый бледно-розовой тканью и украшенный ленточками и рюшечками гроб – и окошечко, да ещё открывающееся и снаружи, и изнутри!

…Про то, что оно изнутри отворяется, они уже потом увидали – когда старушку изымали из домовины…

Дальше Сарвен Дард по прозвищу Упырёк совсем ничего не помнил. Он привстал на локте, озирая свалку. Горы мусора и ямы, словно язвы на коже. И ни одной старушки в светлом шёлковом платье – ни живой, ни мёртвой. Учителя Сарвен тоже нигде не видел.

Ученик некроманта сел и потёр виски. Он выбривал их, оставляя волосы расти широкой полосой посередине головы. Сейчас под пальцами уже шуршала отросшая щетина. Голова казалась ему жбаном, полным боли. Она там внутри переливалась и перекатывалась, и, кажется, даже булькала. Тут в горле Дарда что-то и впрямь забулькало, и он согнулся, ожидая приступа рвоты. Нет, пронесло.

Дард с трудом встал и осмотрелся. Если не считать ворон и чаек, на свалке он был один. Наверно, учитель ушёл домой. Хотя кто его знает? Может, сидит где-нибудь в кабаке и глушит дешёвое вино. И курит самокрутки, которые своей вонью затмевают даже запахи помойки. Когда Дард служил в отряде копунов, там выдавали папиросы. По пачке раз в два дня. Это было огромным благом. А в приюте для детей казнённых магов можно было украсть хорошее курево, высший сорт – у благодетеля. Бывало, подползёшь на пузе к его окнам, стукнешь в стекло, а напарник в это время внутри, в карманах его пальто шарит… Да, пожалуй, Сарвен определился с ближайшими планами: найти курево.

Легко сказать: найти. Сарвен Дард похлопал по карманам. Мелочь нигде не звякала, бумажки не хрустели. Да и пованивает от него, небось… Дард поморщился. Где-то поблизости должен был протекать ручеёк. Конечно, возле свалки он может считаться только условно чистым, но всё-таки проточная вода.

Оскальзываясь на всякой пакости и пошатываясь, Дард спустился к ручью и тут обнаружил ту самую старую даму. Не то чтобы Сарвен по ней скучал! Но всё же немного обрадовался находке. Вода тут была грязная, но он всё-таки напился до отказа. Подумав, умылся, застирал рубашку и напялил на покрывшееся мурашками тело. День выдался нежаркий и ветреный, но дождь идти пока не надумал – и на том спасибо.

Покойная старушка, вчера поднятая из склепа пьяными некромантами, сидела пригорюнившись, склонив голову набок, не понимая, что такое происходит. От неё шёл очень слабый запах тлена – детки-богачи, видимо, не поскупились на услуги бальзамировщика. Эмоциональный фон старушки чувствовался ещё слабее – её дух витал где-то очень далеко. Поднятое тело должно было подчиняться воле некроманта. Жив-курилка, вот она что такое. Тупая бессловесная мёртвая чья-то тётушка.

– Вставай, – сказал ей Дард и поморщился от боли в голове. – Помнишь, где твоё кладбище? Ступай туда!

Старушка поднялась. Платье у неё здорово испачкалось, волосы растрепались, но в целом она была в очень хорошем состоянии. Прямо сказать – в лучшем, чем Дард.

«Это потому, – подумал Дард, – что у неё ничего не болит!»

От этой мысли ему стало весело. И Упырёк пошёл следом за жив-курилкой. Интересно, далеко ли кладбище? Почему-то ему никак не вспоминалось, где они вскрыли склеп. Зато окошечко на крышке гроба Дард помнил отлично.

Кладбищенская ограда показалась нескоро. Дард узнал белокаменный склеп, похожий на миниатюрный дворец – с башенками, столбиками и даже с маленьким флюгером.

У склепа столпились безутешные родственники. Они уже заметили подмену – видимо, пришли к тётушке или бабушке на поминки, а в гробу увидели пляшущий скелет на верёвочках. Упырёк едва не расхохотался, но вовремя опомнился. Сгорбился, съёжился и подтолкнул вперёд старушку.

Родственники, вяло переругивавшиеся у могильника, как по команде повернулись к покойнице. На их лицах отразилась работа мысли. Упырёк их очень хорошо понимал. Он и в лучшие дни не красавец писаный, чего уж там. Хоть и не урод.

– Кхм, – кашлянул в кулак Дард. – Ясных дней. Вам её упокоить или как?

Безутешные дети, племянники и внуки обступили покойницу.

– А она жива? – спросил один из них, постарше прочих. Но вроде бы помоложе старой дамы.

– Ну вот ещё. Вы ж на двенадцатый день пришли! На дюжины! – не удержался, усмехнулся Дард. – Если б вы сразу после её преждевременной кончины спросили… Так что, живые? Хоронить покойницу будем?

– Мы уж не спрашиваем, отчего она вдруг решила погулять, – склочно начала молодая веснушчатая женщина с жидкими волосами, зачёсанными за уши. – Но вы нам её, пожалуйста, обратно в гроб положите, как была!

– Ясно, – Дард шумно почесал в затылке. Потом, не менее шумно, поскреб подмышку.

Вообще-то он был довольно чистоплотный: мылся раз в неделю, грязь из-под ногтей вычищал иногда. Но подразнить эту компанию считал себя обязанным. Они стояли с такими невыносимо-брезгливыми лицами! Вздёрнутые и сморщенные носы, сложенные бантиком губки, нахмуренные бровки… Ути-пути, в общем.

– Так я говорю – упокоить её вам? – спросил Дард, посмеиваясь.

– Да! – почти хором выкрикнули безутешные родственники.

– А что ж священник-то ваш? Не может, что ли?

Из-за спин родственников выдвинулся благочинный – служитель Спящего, которому волей-неволей приходилось и службы Смерти проводить. Куда ж денешься-то?

– Много денег-то взял, чтоб не вставала? – спросил у него Дард.

Кругленький священник развёл руками. Судя по размерам склепа и пышным одеждам, родичи были богатенькие. И наверняка не поскупились.

– Не от души, должно быть, отстоял, – сказал Сарвен, потирая рукой об руку. Ему хотелось разогреть пальцы, чтобы почувствовать, как приливает кровь. – В наше время-то нельзя не от души. Вишь – сами встают. Непорядок!

– Мы заплатим, – пискнула склочная дамочка, первой догадавшись, почему старушка всё ещё не лежит как положено, головой к востоку, ногами к западу.

– Это хорошо бы, – согласился Дард.

Вообще упокоить мертвеца не сложнее, чем поднять – при условии, что соблюдены некоторые тонкости. Но сейчас никаких тонкостей не наблюдалось – ни страха смерти в сердцах присутствующих, одно лишь недовольство, что тётушка внезапно начала гулять… ни присутствия неупокоенного духа, полного мятежной энергии. А стало быть, рассчитывать Дард может только на себя. А с собой у него вечно недоразумения какие-то: то ему смешно посреди обряда, то вот, как сейчас, похмелье. Ещё бывало, что он растеряется и никак не сообразит, что делать.

Ну, со старушкой всё равно больших сложностей быть не должно. Сам поднял – сам и обратно упокоит. Упырёк шмыгнул носом и подошёл к родственникам поближе, невзирая на то, что они все недовольно повели носами.

– Десять цыпляток, – сказал он. – Или по курсу монетой.

Родственник постарше вздохнул и вытащил из кармана объёмистый кошелёк. Десять жёлтых казначейских билетов занимали в нём так мало места по сравнению с оставшимися деньгами, что Дард понял: продешевил. Ладно, десять «цыплят» тоже неплохо. Да его учитель столько за месяц не всегда зарабатывает. Жалованье кладбищенского сторожа – семь желтеньких.

Упырёк цапнул деньги и, насвистывая, пошёл в склеп. Старушка, уныло стоявшая всё это время у монумента, изображавшего Смерть – девушку с закрытыми глазами и распущенными волосами – побрела за ним.

У подножия постамента, куда скорбящие родственники водрузили обитый розовым шёлком гроб, лежала кучка костей. Судя по всему, по бедному скелету долго били лопатой и киркой – кости валялись все поломанные, верёвочки растрепались, черепушка, треснувшая пополам, укатилась куда-то вглубь склепа. «Нехорошо так над покойником издеваться!» – подумал Упырёк, а потом вспомнил, как они с учителем хохотали, оживив скелет.

Приказал старушке лечь и стал медленно собирать в себе ошмётки эмоций. Хватит ли на упокоение, так и не понял. Старая дама, едва легла в гроб, сложила руки на животе и, улыбнувшись, закрыла глаза. Это не имело особого смысла: мертвецы глазами не смотрят. Они чуют. А глаза – это так, привычка. Дард тоже свои закрыл, уж очень под веками жгло. Вдохнул, выдохнул и велел старой даме упокоиться.

– Ложись, отдыхай, – сказал он ей дружелюбно. – Пройдёт ещё дюжина дней, тебя положат вон в ту каменную коробочку, закроют крышечкой, и уже никаких окошек в гробике, хорошо ведь? Ложись спать, бабулька. Покойникам нужен покой, да?

Старушка охотно послушалась. На остаточных эмоциях по своей воле ведь не бегают.

А ведь легко получилось. Значит, не учитель её поднимал. Спасибо Спящему богу за маленькие подарки…

Дард вышел из склепа, отвесил безутешным поклон и побрёл прочь.

Не надо благодарностей. Всего лишь какой-то трупарь, нет, даже хуже – ученик трупаря. Правда, по ученическим меркам, перезрелок – уже девятнадцать лет как-никак.

– Спасибо, – сказал кто-то из толпы родственников.

Дард обернулся и пожал плечами.

– Обращайтесь, – сказал, хотя это было не его кладбище.

А вон и сам здешний некромант… Пьяница небось тот ещё – тоже, как Дард, еле на ногах держится. Это хорошо. У Дарда ноги уже опомнились – вильнув в сторону от мага ложи Смерти, он пустился наутёк. В голове стучали кувалды, но он не останавливался, пока не удрал подальше.

Утопающий в зелени городок под названием Сольме открылся перед ним, едва Дард обогнул пригорок. Хороший городок: много разных лавок, кабачков, забегаловок и магазинчиков. Отсюда он – как на ладони, разрезанный на три части двумя речками – Азельей и Сольмейей. Четыре района, четыре кладбища, очень удобно. И ещё несколько посёлков поблизости… есть где поселиться!

Учитель Сарвена Дарда «окучивал» кладбище левобережного района Сольмейи. Так что всего-то Дарду и оставалось, что перебежать через мост и....

И тут он вспомнил.

***

Дэнни провёл целый день в одиночестве. Он включил газ под котлом и вымылся в ванной, когда вода нагрелась. Он четыре раза пил чай и съел весь хлеб и твёрдое, словно деревяшки, печенье, завалявшееся в сухарнице. Спал. Перебрал книги из библиотеки Чезаре – так и не выбрал ни одной интересной. Поспал. Долго смотрел в окно. Бродил по комнатам – в квартире их оказалось четыре. Меньше, чем в доме ван Лиотов. Но ведь жил-то Роз, как ни крути, один!

Одна из комнат, центральная, оказалась очень просторной. Дэну тут даже понравилось. Ещё ни один пленник, наверное, не мог похвастаться заключением в квартире, где есть такая красивая и большая комната, где много низеньких кушеток, два приземистых дивана, целых четыре невысоких столика, огромный ковёр, закрывавший весь пол, и на ковре – множество подушек.

В квартире, и в особенности в гостиной, заметно пахло табаком. Но запах не был застарелым и неприятным. Он казался тут очень уместным, словно дополнял собой интерьер.

И при всём этом везде, кроме кухни, царил порядок. Даже странно. Дэнни вспомнил, что дома убирался из-под палки и ненавидел мыть посуду. После возни с водой у него мозоли на пальцах распаривались, и могли начать слезать – а это усиливало чувствительность подушечек. Неприятно, когда играешь, а новые мозоли ещё не наросли… Сердито сопя, он заглянул в кухонную кладовую, нашёл там большой жестяной таз и пошёл набирать в него воду – она после купания в котле ещё была тёплая.

Чезаре пришёл, когда уже начало темнеть и Дэн всерьёз забеспокоился, что остался один взаперти. В руках маг держал несколько свёртков, перевязанных бечёвкой. Как будто пришёл с подарками на какой-то праздник. К примеру, к ночи Краткого сна, которая будет совсем скоро.

Вот только вид у Роза был не праздничный. Под глазами – тени, возле губ – тяжёлые складки. Не сняв сапоги, он прошёл в кухню и сгрузил на стол свёртки. Усилий Дэна по уборке и мытью посуды не оценил, на мальчика еле взглянул. С видом равнодушным и усталым дошёл до гостиной и упал на один из мягких низких диванчиков. Вытащил из ящика приземистого стола большую коробку и долго перебирал различные трубки. Дэн следил за этими действиями с удивлением и недоумением. Выбрав длинную трубку, Чезаре придирчиво стал ковыряться в отделениях коробки с табакерками, полными трубочного табака. Брал щепотку, нюхал, бережно ссыпал обратно. Глаза у Роза при этом казались пустыми и отсутствующими.

Наконец, он набил трубку, зажёг её при помощи длинной спички, которой дал немного погореть, и закурил.

– Всё плохо, – сообщил маг.

Дэн молчал.

– Тебе придётся какое-то время побыть здесь, малыш, – сказал Роз. – Пожалуй, я буду всем говорить, что ты мой ученик. Мои ловцы тебя не выдадут. Вот твой документ.

Он швырнул на стол прямоугольник глянцевой бумаги.

«Дэниэл Альсон, Светлый маг, первая ступень. Азельма, улица Ручьевая, дом 16, квартира 6», – вот что там было напечатано. Без завитушек и украшений. И две квадратные печати – одна со знаком Ордена Отражений, а вторая – с гербом города Азельмы. Дэнни сглотнул.

– А что Гуди? – спросил он.

– Гуди?

– Гудвин Софет ван Лиот, мой брат, – Дэнни будто со стороны услышал свой голос – тоненький и жалкий. Будто щенок скулит.

– Твой брат? А что с твоим братом? – пуская дым, небрежно спросил Чезаре. Его глаза казались всё такими же пустыми.

– Что с ним?

– Его нет. Твой дом проверили, – Чезаре говорил словно через силу. – Его там нет. Твоих родителей задержали. Ваш дом под наблюдением.

Он вздохнул.

– Я же говорю, малыш. Всё плохо.

Дэнни тоже вздохнул – ему словно воздуха стало мало. Но он промолчал. Он решил как можно больше молчать.

Чезаре словно опомнился после его вздоха.

– Я принёс поесть, – сказал он.

Но еда мало интересовала сейчас Дэна.

Развернувшись, от медленно ушёл к себе.

Ничего-то у них с Гуди путного не вышло.

Ох, как же он ошибался! И дня не прошло со смерти принца Ромила, как Азельму, а следом и всю страну захватили мятежи. Тёмные маги отказывались повиноваться старой королеве. У неё ведь не было власти. Наследовать трон могли только кровные родственники Кешуза! Сухая, бесчувственная Элоди Кешуз не нравилась никому во всей Тирне – за два месяца, проведённых у власти, она снискала столь сильную нелюбовь простых людей и магов, что можно было только диву даваться. В страхе после покушений Элоди попыталась задушить Тирну десятком нелепейших указов, в числе которых был полный запрет на любую магию. Уже одно это возмутило магов «тайного круга». А приказ о полном запрете на огнестрельное оружие? О закрытии линии железных дорог якобы потому, что она мало приносит стране? Королева также ввела комендантский час, но ведь ловцам и городской страже было отныне запрещено пользоваться магией и оружием, так что поддерживать его оказалось страшно затруднительно.

Из провинции в Азельму выехала любовница Ромила с четырнадцатилетним сыном. Их арестовали, едва они оказались поблизости от столицы, и сейчас, по словам Чезаре, при дворе шли ожесточённые споры о том, кто будет править страной.

Простые жители Тирны разделились на два лагеря – тех, кто всё-таки поддерживал королеву в её стремлении ограничить магию, и тех, кто был за юного бастарда родом из магической семьи. Поднялась та самая буря, о которой грезил юный Гуди, а с ним и ещё несколько таких же, как он юнцов. Пользуясь тревожными настроениями в столице, они попытались упрочить положение Тёмных магов в Тирне. В городе вовсю уже заговорили о некоей новой ложе, которую называли ложей Смуты. Нелепое название! Тёмные действительно делились на разные ложи, но назывались соответственно основным негативным эмоциям или состояниям. Так, в Ордене Теней были известны ложи Боли, Власти, Страха и Смерти. Зарегистрированных магов Ордена Теней Светлые проверяли чуть ли не ежедневно, незарегистрированных принялись ловить с утроенной энергией.

Дэнни обо всём этом слышал от Чезаре. Мальчика так и не посадили в тюрьму. Наверно, до него никому уже не было дела. Он слышал, как Чезаре уже представляет его кому-то как своего ученика. От этого вранья мальчика тошнило, но он не возражал – просто потому, что решил молчать. Всегда молчать. В нём жила боль – эмоция его настоящей ложи. Он убил человека, убил короля. Что бы там ни говорил Гуди про то, что тот «сам умрёт», он врал. Дэн видел во снах сухие руки, схватившиеся за подлокотники, страшные белые зубы между синеватыми бескровными губами. Слышал тишину, обрушившуюся на него после того, как смолкла музыка. Видел и каждый такой сон переживал два чувства. Вину и эйфорию.

Тёмных магов, походя обвинённых в заговоре, простаки выискивали по одному и нападали толпой. Заканчивались такие встречи плохо: Тёмные или старались не применять магию и погибали, или применяли, и тогда попадали в облавы. Светлые, возмущённые произволом зарегистрированных и подконтрольных магов Ордена Теней, которые посреди бела дня смели конфликтовать с простыми людьми, не утруждали себя разборками – кто прав, а кто нет. Тёмных арестовывали и изолировали. Тех, кто выживал. Хрупкое перемирие между Орденами, длившееся около двадцати лет, нарушилось.

Чезаре, принося эти новости в свой дом и сообщая их Дэну, только вздыхал.

– Похоже, малыш, никому нет дела до справедливого следствия, – говорил он. – И боюсь, если я сейчас приведу тебя как соучастника покушения в наш Комитет – нам обоим не сносить головы.

Дэн молчал. Он почти ничего не говорил уже две недели. Пока не устал от собственного молчания. К тому же очень сложно ни о чём не говорить с человеком, старающимся быть таким дружелюбным и участливым.

А Чезаре был дружелюбен, терпелив и тактичен. Он готовил нехитрую еду, прятал Дэнни, если кто-то навещал их с неприятным визитом, старался быть предусмотрительным и всячески опекал мальчика.

– Мне придётся что-то сделать с тобой, – сказал однажды Роз, придя домой тихим летним вечером.

– Вы меня убьёте? – дрожащим голосом спросил мальчик.

– Что? – Чезаре плотно занавесил шторы и устроился на диванчике возле курительного столика. Его вечерний ритуал содержал не менее десятка различных священнодействий с трубкой и табаком. – Убить тебя? Я ведь не палач какой-нибудь, Дэнни! Я хотел предложить тебе действительно стать моим учеником.

– Учеником Светлого мага? – опешил Дэн.

Он растерялся, как никогда. Гуди учил его магии тайком от родителей, считавших, что раньше тринадцати лет за это браться не стоит. Но это была магия ордена Теней, использование сильных отрицательных эмоций, на развитие которых Гуди с Дэном потратили немало усилий. Маленький Дэн учился забирать, преумножать и использовать сильные эмоции простаков, не пытаясь даже приближаться к магам. И, к чести его старшего брата, научился Дэн неплохо. Но гордостью Гуди были музыкальные способности младшего брата. Вдвоём они очень старались развивать их, однако здесь Дэн далеко превзошёл Гудвина Софета ван Лиота. Он воздействовал на эмоции музыкой, и воздействовал сильно. И никогда не считал это умение чем-то Тёмным. Тёмный маг старается в первую очередь брать самые негативные, самые тёмные чувства для подпитки энергии. Брать чужие или культивировать свои – тут уж как получится.