Текст книги "Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Я говорил ему всё это, – не без досады возразил Сталин, – но он только отмахивается. Мучится старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе… прибегнет к нему, если убедится в безнадёжности своего положения.

– Всё равно невозможно, – настаивал я, на этот раз, кажется, при поддержке Зиновьева. – Он может поддаться временному впечатлению и сделать безвозвратный шаг.

– Мучится старик, – повторял Сталин, глядя неопределённо мимо нас и не высказываясь по-прежнему ни в ту, ни в другую сторону. Поведение Сталина, весь его образ имели загадочный и жуткий характер. Чего он хочет, этот человек? И почему он не сгонит со своей маски эту вероломную улыбку?»

«За несколько дней до обращения к Сталину, – продолжает далее Троцкий, – Ленин сделал свою безжалостную приписку к «Завещанию» (приписку, где он предлагает отстранить Сталина от должности генсека)».

Но разве Ленин при уже открыто враждебном отношении к Сталину мог обратиться к нему за ядом? Не хотел ли Сталин выдумкой, будто Ленин просил его «дать яд», обезопасить себя на случай, если после смерти Ленина экспертиза обнаружит в его теле отравляющее вещество? Мол, Политбюро запретило мне дать Ленину яд, но мало ли кто мог выполнить эту просьбу!

Бежавший за границу секретарь Сталина Борис Бажанов написал в своих мемуарах, что развязка наступила 20 января 1924 года. В этот день в Москве был большой снежный буран. Несмотря на это, Сталин заботливо отправил к Ленину в санаторий «Горки» двух врачей – почему-то в сопровождении заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды. Пользуясь тем, что во время бурана в санатории было безлюдно, они якобы и дали вождю яд. На следующий день Ленин скончался.

А отсидевшая шесть лет большевичка Елизавета Лермоло после эмиграции на Запад рассказала, что в тюрьме Гаврила Волков, бывший шеф-повар кремлевского санатория в Горках, рассказал ей, как 21 января 1924 года он принес Ленину второй завтрак. Было 11 часов утра, в комнате Ленина никого не было. Ленин сделал попытку приподняться и, протянув обе руки, издал несколько нечленораздельных звуков. Волков бросился к нему, и Ленин сунул ему в руку записку. Тут же в комнату ворвался доктор Елистратов, личный терапевт Ленина. С помощью Волкова он уложил Ленина на подушки и ввел ему что-то успокоительное. Ленин утих. И вскоре умер. Только после его смерти Волков развернул спрятанную им записку. В ней мало разборчивыми каракулями было написано: «Гаврилушка, меня отравили… Сейчас же поезжай и привези Надю… Скажи Троцкому… Скажи всем, кому сумеешь».

Понятно, что Ленин никогда бы не написал такой записки, не испытав до этого вполне конкретных симптомов того, что он принял за отравление. Какие же это были симптомы? В отчетах врачей, которые содержат информацию о здоровье Ленина 20 и 21 января 1924 года (то есть в предпоследний и последний дни его жизни) отмечается, что в те дни Ленин страдал от сильной тошноты, из-за чего он либо очень мало ел, либо вообще отказывался от пищи. Кроме того, в отчете одного из охранников Ленина говорится, что утром 19 января Ленин к завтраку не вышел, на прогулку не отправился и целый день практически не прикасался к пище, что также, по всей вероятности, было следствием тошноты. А совсем незадолго до смерти тошнота перешла в сильную рвоту, что является верным признаком отравления…

Но даже если бы Волков развернул ленинскую записку утром 21 января, до смерти Ленина, Троцкого он бы не нашел. Потому что за несколько дней до этого Троцкий вдруг тоже почувствовал себя плохо, и по настоянию Политбюро уехал на кавказский курорт в Сухум. А в дороге получил от Сталина телеграмму о смерти Ленина: «Сожалеем о технической невозможности для Вас прибытия к похоронам. Нет оснований ждать каких-либо осложнений. При этих условиях необходимости в перерыве лечения не видим. Окончательно решение вопроса, разумеется, оставляем за Вами». Некоторые историки видят в этом сталинскую интригу: мол, если бы Сталин отравил Ленина, когда Троцкий был в Москве, то власть автоматически перешла бы к Троцкому. А подсыпав Троцкому какую-то отраву и отправив его из Москвы на курорт, Сталин показал стране, что Троцкий даже на похороны вождя не приехал, а он, Сталин, вместе с другими верными ленинцами, несет его гроб. Кроме того, обманув Троцкого «технической невозможностью прибытия к похоронам», Сталин обезопасил себя: если бы Троцкий все-таки приехал на похороны, он мог бы настоять на тщательном патологоанатомическом вскрытии тела Ленина, и оно могло показать, что Ленин был-таки отравлен. А без Троцкого вскрытие трупа Ленина было сделано лишь через 16 дней после его смерти. Этого времени достаточно, чтобы от яда не осталось и следа. После чего Сталин настоял на ускоренном бальзамировании тела Ленина и таким образом вообще уничтожил все улики.

Конечно, сегодня при новых методах экспертизы можно даже по волосам установить, был в теле Ленина яд или нет. Однако российское правительство такое исследование не разрешает, эта тема засекречена даже спустя тридцать лет после конца власти ленинско-сталинской партии. (Хотя, возможно, такой анализ и был сделан. но тут же засекречен, дабы не вынести окончательный приговор Сталину как убийце Ленина. Ведь в России сейчас реанимируют культ «эффективного менеджера»…)

Как бы то ни было, вот последняя сцена телесериала об убийстве Ленина – документальная. Яков Рабинер описал ее в очерке «Отравил ли Сталин Ленина?»:

22 января 1924 года. Ленин умирает. Комната, где он лежит, наполнена людьми. Сталина среди них нет. Зато есть Бухарин. «Когда я вбежал в комнату Ильича, – вспоминал Бухарин, – заставленную лекарствами, полную докторов, Ильич делал последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип, руки повисли. Ильича не стало».

Однако Бухарин оказался свидетелем смерти Ленина случайно. По стечению обстоятельств он накануне простудился в Москве и приехал для лечения в санаторий, который находился в Горках. Но его случайное присутствие в момент смерти вождя было истолковано его партийными коллегами как претензия на пустующее теперь место лидера большевистской партии. Исправить это впечатление хозяева Кремля решили совершенно трагикомичным образом. От Бухарина по телефону потребовали вернуться в Москву и оттуда совершить официальное путешествие в Горки вместе с остальными ленинскими соратниками. Теперь уже в качестве равного среди равных. Потому что по замыслу Сталина у постели теперь уже не страшного ему мёртвого Ленина первым должен появиться он, единственный и неоспоримый преемник «вождя мирового пролетариата».

Нужно сказать, что это ему блистательно удалось. Вот как Владимир Бонч-Бруевич, член ленинского правительства, описал эту последнюю сцену в Горках: «По лестнице не спеша и словно замедляя шаги поднимались вожди старой гвардии большевиков, только что прибывших на автосанях. Душевная, тихая, без слов встреча с Надеждой Крупской. Вот впереди всех Сталин. Подаваясь то левым, то правым плечом вперёд, круто поворачивая при каждом шаге корпус тела, он идёт грузно, тяжело, решительно. Держа правую руку за бортом полувоенной куртки… Лицо его бледно, сурово, сосредоточенно. «Да, да, вот оно что… вот оно что…» – первым проронил слова Сталин. И стал обходить Владимира Ильича размеренным шагом, всё так же поворачивая то левое, то правое плечо, словно не веря, что смерть совершила свою работу. Как бы желая убедиться, что эта роковая работа непоправима, неизменна… Время клонилось к полночи… Порывисто, страстно вдруг подошёл Сталин к изголовью. Прощай, прощай Владимир Ильич… Прощай! И он, бледный, схватил обеими руками голову В.И., приподнял, нагнул, почти прижал к своей груди, к своему сердцу и крепко-крепко поцеловал его в щёки и в лоб… Махнул рукой и отошёл резко, словно отрубил прошлое от настоящего».

Глава 6.
Гибель Надежды

А теперь отложим документы и следственно-политические анализы, перейдем к чистой лирике.

24 марта 1919 года в Кремле состоялась свадьба сорокаоднолетнего Иосифа Сталина и восемнадцатилетней Надежды Аллилуевой. Поразительно, что обстоятельствам смерти Аллилуевой посвящены в прессе сотни статей, а такому событию как свадьба со Сталиным – ни одной. В официальных биографиях сказано лишь, что их брак был зарегистрирован 24 марта 1919 года. Но мы позволим себе пофантазировать. По мемуарам большевиков, побывавших со Сталиным в ссылках, достоверно известно, что Сталин смолоду любил вечеринки, танцы и застольные песни. Некоторые утверждают, что в ссылках он только этим и занимался. Плюс, конечно, сибирскими несовершеннолетними красотками. Кроме того, какой грузин не отметит застольем свое бракосочетание с любимой? А в том, что Надя Аллилуева была в то время его возлюбленной, ни у кого нет сомнений. Их роман начался еще два года назад, в 1917 году, когда, получив свободу после Февральской революции, Коба приехал из сибирской ссылки в Петроград и посетил своих давних, еще по Баку, знакомых – семейство большевиков Сергея и Ольги Аллилуевых. Выросшая в семье революционеров, их шестнадцатилетняя дочь не могла не впечатлиться обаятельным грузином, овеянным революционной славой, опытом царских тюрем и сибирских ссылок, дружбой с Камо, Зиновьевым, Каменевым и самим Лениным! К тому же, по семейной легенде Аллилуевых, давным-давно, в 1904 году, когда они жили в Баку на берегу Каспия и Наде было три года, она каким-то образом оказалась в воде и стала тонуть, но Сталин бросился в море и спас ее. Теперь она выросла, а ее спаситель и легендарный революционер вернулся из шестой сибирской ссылки…

А Сталин, как мы знаем, был большим любителем девственниц. Впрочем, не будем ханжами: в сорок лет увлечься красивой шестнадцатилетней скромницей – не грех. Тем паче, если она восторженно смотрит на тебя блестящими темными глазами, а ты только что из четырехлетней ссылки. Как бы то ни было, Ирина Гогуа, дочь большевиков, друживших с семьёй Аллилуевых, вспоминала, как «однажды прибежал Сергей Яковлевич (отец Надежды) страшно взволнованный, сказал, что он (Сталин) увёз Надю… (на фронт)».

Дату этого похищения легко установить – 29 мая 1918 года Совнарком РСФСР командировал Сталина чрезвычайным уполномоченным ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные центры. И 6 июня Сталин прибыл в Царицын. «Они были вместе в Царицыне, куда Надежда Сергеевна Аллилуева приехала уже женой Сталина», – вспоминал приемный сын Сталина Артем, сын легендарного большевика Артема (Сергеева).

Теперь любой читатель, воспитанный на кинематографе, может легко представить революционный Петроград 1918 года и Николаевский (ныне Московский) вокзал, забитый мешочниками, беглыми солдатами в шинелях и в обмотках, матросами, перевязанными пулеметными патронташами, бездомной шпаной, торгующей папиросами и махоркой, проститутками, командированными с революционными мандатами и прочим людом, штурмующим вагоны московского поезда. А возле самого первого, литерного вагона для особо важных лиц, нервно ходит и курит, поглядывая на часы, сорокалетний Иосиф Сталин в своем новеньком военном френче. Уже паровоз дал гудок, уже кондуктор крикнул с площадки: «Товарищ Сталин! Отправляемся!», и Сталин взялся рукой за поручень, как вдруг – наконец!!! – по битком набитому перрону прорвалась и выскочила к литерному вагону она – семнадцатилетняя брюнеточка в красном революционном платке, белой кофточке на упругих грудках, синей холщовой юбке на кегельных ножках, с сияющими черными глазками и простым фибровым чемоданчиком в руке.

– Надя! – облегченно выдохнул Сталин, подхватил ее под локоть и вознес на площадку двинувшегося вагона.

Все остальное, происшедшее в купе литерного вагона на пути от Питера до Царицына, читатель может представить себе и без моей помощи. А я цитирую документы. Артем Сергеев, выросший в семье Иосифа Виссарионовича: «До сих пор я считаю жену Сталина самой красивой, самой элегантной женщиной. Но она не была фотогеничной. Одевалась просто: белая кофта, темно-синяя юбка, синяя жакетка. Черные туфли лодочкой. Украшений никаких. Парфюмерии никакой». Ирина Гогуа, подруга Аллилуевой: «У Надежды были очень правильные и очень красивые черты. Но вот парадокс. То, что она красивая, разглядели, когда она умерла. Она неброская была». Доктор исторических наук Виталий Вульф в газете «Аргументы и факты»: «Первые годы их жизнь была счастливой. Молодых людей связывали очень близкие, в том числе и физические, отношения. Они были нерасторжимы друг с другом». Константин Залесский, «Империя Сталина»: «Всю её недолгую жизнь, а она прожила 31 год, об исключительном положении Надежды Аллилуевой знали лишь члены её семьи и друзья. Даже сокурсники по Промакадемии, в которой Надежда Аллилуева училась на инженера-текстильщика, не догадывались, чья она жена».

Теперь вернемся в 24 марта 1919 года, дню бракосочетания Сталина и Надежды. Состоялось ли свадебное застолье в их первой крошечной квартирке на Коммунистической улице, дом 2, или в другом месте, мы не знаем. А вот кто был за столом, можем предположить, поскольку у Троцкого сказано, что со Сталиным работали и регулярно пировали Енукидзе, Берия и Ярославский. К ним же за стол можно уверенно посадить Орджоникидзе, Ворошилова, Молотова и Радека. Впрочем, количество свадебных гостей не столь важно, а важно, что после громких «горько!», ярких грузинских тостов за новобрачных и дюжины, если не больше, бутылок любимого сталинского «Цинандали» все дружно пели красивые грузинские песни, а потом Енукидзе и Орджоникидзе, знавшие Сталина еще в юности, настояли на исполнение им его юношеских стихов:

Когда крестьянской горькой долей,

Певец, ты тронут был до слез,

Его судьба до жгучей боли

Пронзила мир волшебных грез…

Под этот высокий поэтический распев читатель с пылким воображением может представить себе первую легальную брачную ночь кремлевских молодоженов, а мы перейдем к их официальным биографиям.

С самого переезда в Москву Надежда была в курсе всего, что происходит в стране, поскольку работала у мужа в аппарате Наркомата по делам национальностей, в секретариате В. И. Ленина, сотрудничала в редакции журнала «Революция и культура» и в газете «Правда». По свидетельству коллег, ей как жене члена Политбюро доверяли перепечатку особо секретных документов, а порой сам Ленин диктовал свои статьи. В начале 1921 года в письме к матери Сталина Надя попросила свекровь прислать в Москву Якова, сына Сталина от первого брака, которого, как мы помним, Сталин после смерти первой жены оставил ее сестре грудным ребенком. Теперь мальчик жил у бабушки и, как и она, не говорил по-русски. Екатерина Георгиевна, мать Сталина, ответила Надежде, что сын напрасно беспокоится из-за того, что из Якова, мол, ничего не выйдет. «Из Иосифа тоже ничего не вышло. А мог бы стать хорошим священником».

Но Якова все же привезли в Москву, и он увидел, наконец, отца. Четырнадцатилетний подросток действительно говорил только по-грузински, был молчалив и застенчив. Сталин стал пренебрежительно называть его «волчонком». Однако Надежда тепло приняла мальчика, и он быстро привязался к ней. Сталина это раздражало, но тут 24 марта 1921 года у четы Сталиных родился свой сын Василий, и по этому поводу тоже, конечно, было кавказское застолье с «Цинандали» и песнями…

Между тем, и на работе дел у Сталина прибавилось. Ведь 3 апреля 1922 года, с легкой руки Григория Зиновьева, он стал Генеральным секретарем ЦК РКП(б)! «Сталин казался ему [Зиновьеву], и не без основания, наиболее подходящим человеком для закулисной работы, – напишет Троцкий в своей биографии. – Именно в те дни, возражая против назначения Сталина генеральным секретарем, Ленин произнес свою знаменитую фразу: «Не советую – этот повар будет готовить только острые блюда». Какие пророческие слова! Однако, на съезде победила руководимая Зиновьевым петроградская делегация. Победа далась ей тем легче, что Ленин не принял боя. Своему предупреждению он сам не хотел придавать преувеличенного значения: пока оставалось у власти старое Политбюро, генеральный секретарь мог быть только подчиненной фигурой…»

Когда, Отчизной вдохновленный,

Заветных струн касался ты,

То, словно юноша влюбленный,

Ей посвящал свои мечты…

Тут я хочу снова воспользоваться приемом монтажа параллельных событий, который в кинематографе называется «бобслей», а в изобразительном искусстве «коллаж»:

В Москве Яков Джугашвили учился в общеобразовательной школе на Арбате, затем в электротехнической школе в Сокольниках. Во время учёбы увлекался шахматами и выигрывал все турниры. Надежда разрывалась между работой, пасынком и грудным Василием. В одном из писем к Марии Сванидзе она напишет: «Вы даже не представляете себе, как это тяжело – работать только для заработка…»

А Сталин тем временем был крайне занят – пользуясь болезнью Ленина, прибирал к рукам власть, расставляя своих людей на всех властных должностях. «Чем больше под гнетом исторических трудностей остывали и уставали массы, тем выше поднимался над ними бюрократический аппарат, – напишет Троцкий в мексиканском изгнании. – Бюрократия, которая благодаря революции пришла к власти, решила, что насилие является единственным фактором истории. Уже в 1923-1924 гг. я натыкался в Кремле на подобный афоризм: «Если политические режимы до сих пор падали, то только потому, что правящие не решались применять необходимое насилие»… Наиболее полное и последовательное выражение новым тенденциям бюрократии дал Сталин. Скрытые импульсы его сильной натуры нашли наконец надлежащее применение. В течение нескольких лет Сталин стал в полном смысле слова царем новой бюрократии, касты жадных выскочек…»

(Как точно это относится к современной России!…)

Действительно, слой партийной бюрократии, живущей в голодающей стране на партийных пайках, рос как на дрожжах: если в 1922 году он состоял из 27 тысяч чиновников, то в октябре 1927 года их насчитывалось 1,3 миллиона человек, а 1929 году количество номенклатуры различного ранга достигло 3,7 миллионов, на их содержание тратилось более 2 миллиардов рублей в год. Это и была «сталинская гвардия», которую он кормил и на которую опирался в борьбе за свою единоличную власть.

«Когда бюрократия увенчала собою революцию в изолированной и отсталой стране, – напишет Троцкий, – она почти автоматически подняла на своих плечах Сталина, который вполне отвечал ее полицейской философии и лучше, т. е. беспощаднее всех других, способен был защищать ее власть и привилегии… Именно здесь Сталин полностью развернул те опасные качества, о которых предупреждал Ленин: грубость, нелояльность, склонность к злоупотреблению властью. Кремлевский повар стал готовить самые острые блюда».

С первым блюдом мы уже познакомились: 13 июля 1922 года, в 11 часов вечера, его подали в Тифлисе, на Верийском спуске к Куре. Оно было с кровью, но это был лишь appetizer. В сентябре и ноябре 1922 года на пяти пассажирских пароходах был под треск кинокамер выслан из РСФСР на Запад цвет российской интеллигенции – больше 80 самых знаменитых философов, ученых и писателей. И одновременно началась борьба с кулачеством; у «кулаков», то есть фермеров, отнимали все: зерно, продукты, скотину, дома и землю, а самих ссылали, но уже не на Запад, как философов, а на восток, в Сибирь…

С тех пор с народом воедино

Ты связан узами любви,

И в сердце каждого грузина

Ты памятник воздвиг себе…

В конце декабря 1922 – начале января 1923 годов Ленин продиктовал «Письмо к съезду» о том, что «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека…»

Когда перед началом ХIII съезда это письмо зачитали на заседании ЦК, Сталин заявил о своей отставке:

– Что ж, я действительно груб… Ильич предлагает вам найти другого, который отличался бы от меня только большей вежливостью. Что же, попробуйте найти.

– Ничего, – крикнул с места Молотов. – Нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская.

– Сталина! Сталина! – закричали и другие сталинские клевреты.

Голосование оставило Сталина Генеральным секретарем и таким образом легализовало его хамство настолько, что оно накрыло даже его семью. В книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» Борис Бажанов, сбежавший в 1927 году на Запад, пишет: «Когда я познакомился с Надей, у меня было впечатление, что вокруг нее какая-то пустота – женщин подруг у нее в это время как-то не было, а мужская публика боялась к ней приближаться – вдруг Сталин заподозрит, что ухаживают за его женой, сживет со свету. У меня было явное ощущение, что жена почти диктатора нуждается в самых простых человеческих отношениях. Постепенно она мне рассказала, как протекает ее жизнь. Домашняя ее жизнь была трудная. Дома Сталин был тираном. Постоянно сдерживая себя в деловых отношениях с людьми, он не церемонился с домашними».

А Ирина Гогуа вспоминает: «Надя в присутствии Иосифа напоминала факира, который в цирке выступает босиком на битом стекле с улыбкой для публики и со страшным напряжением в глазах. Она никогда не знала, что будет дальше, какой взрыв. Хам он был совершенно законченный».

«Месяца через три после смерти Надежды Аллилуевой, – пишет Александр Орлов в книге «Тайная история сталинских преступлений», – у Паукера [начальник охраны Сталина – Э. Т.] собрались гости; зашла речь о покойной. Кто-то сказал, сожалея о её безвременной смерти, что она не пользовалась своим высоким положением и вообще была скромной и кроткой женщиной.

– Кроткой? – саркастически переспросил Паукер. – Значит, вы её не знали. Она была очень вспыльчива. Хотел бы я, чтоб вы посмотрели, как она вспыхнула однажды и крикнула ему прямо в лицо: «Мучитель ты, вот ты кто! Ты мучаешь собственного сына, мучаешь жену… ты весь народ замучил!»

«Я слышал ещё о такой ссоре Аллилуевой со Сталиным, – продолжает Орлов. – Летом 1931 года, накануне дня, намеченного для отъезда супругов на отдых на Кавказ, Сталин по какой-то причине обозлился и обрушился на жену со своей обычной площадной бранью. Следующий день она провела в хлопотах, связанных с отъездом. Появился Сталин, и они сели обедать. После обеда охрана отнесла в машину небольшой чемоданчик Сталина и его портфель. Остальные вещи уже заранее были доставлены прямо в сталинский поезд. Аллилуева взялась за коробку со шляпой и указала охранникам на чемоданы, которые собрала для себя. «Ты со мной не поедешь, – неожиданно заявил Сталин. – Останешься здесь!»

Сталин сел в машину рядом с Паукером и уехал. Аллилуева, поражённая, так и осталась стоять со шляпной коробкой в руках.

У неё, разумеется, не было ни малейшей возможности избавиться от деспота-мужа. Во всём государстве не нашлось бы закона, который мог её защитить. Для неё это было даже не супружество, а, скорее, капкан, освободить из которого могла только смерть».

Твой голос чистый, ясный, горний

Услышит милая страна.

Певца Отчизны труд упорный

Награда увенчать должна…

21 января 1924 года умер Ленин. Оставим в стороне версии о том, кто способствовал его уходу. По заключению врачей, Ленин умер из-за заизвесткованных мозговых сосудов, и в статье наркома здравоохранения Николая Семашко «Как и отчего умер Ленин?» было сказано: «Когда мы вскрывали мозг Владимира Ильича, мы удивлялись не тому, что он умер (с такими сосудами жить невозможно), а тому, как он жил: значительная часть мозга уже была поражена, а он читал газеты, интересовался событиями, ездил на охоту»…

«Когда умер Ленин, мы ходили прощаться с ним всем детдомом, – вспоминает Артем Сергеев. – Стоял лютый холод. Отморозили себе щеки, и нам потом их смазывали гусиным жиром».

«Руководители государства работали, не считаясь со временем, на семью времени не оставалось. И решено было организовать для их детей детский дом. Он был создан в 1923 году на Малой Никитской, дом 6. Содиректорами его были Надежда Сергеевна Аллилуева и моя мать. Это дом, где потом жил Максим Горький. Там находились 25 детей руководителей партии и государства и 25 беспризорников, вытащенных прямо из уличных котлов. Их поместили специально вместе, чтобы не растить детскую элиту. Там не было разницы, кто твои родители. Но по воскресеньям, если ты шел домой, то должен был пригласить к себе ребенка, у которого не было родителей и дома. В детском доме главным было трудовое воспитание. Мы подметали. Приносили посуду. Самым почетным было дежурить и носить пищу. Попробовали мыть посуду – побили. Все друг у друга хватали тарелки, посуда летела на пол. Мы с Василием [Сталиным] оказались в детском доме, когда нам было по два с половиной года. Первый раз меня мама привела туда за ручку, а во второй раз с моим горшком. Это означало, что я остаюсь там… Там мы жили с осени 1923-го по весну 1927 года».

После смерти Ленина, в мае 1924 года, было оглашено «Завещание Ленина», в котором Троцкий был назван «самым способным членом ЦК». «Тов. Сталин, – завещал Ленин, – сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».

Раскол наступил почти сразу по смерти Ленина: Каменев, Зиновьев и Сталин выступили против Троцкого – «самого способного» кандидата в преемники вождя. В ноябре 1924 года Лев Каменев опубликовал статью «Ленинизм или троцкизм?», Григорий Зиновьев – статью «Большевизм или троцкизм?», а Иосиф Сталин – «Троцкизм или ленинизм?» Все трое публично обвинили Троцкого в бонапартизме, искажении ленинского учения и подмене его враждебной идеологией – «троцкизмом». Затем, в 1925 году, Сталин с помощью легендарного командарма Михаила Фрунзе лишил Троцкого руководства созданной им Красной армией.

Не исключено, что путем военного переворота Троцкий мог избежать этого. Вот конкретное свидетельство: «В 1922 году Антонов-Овсеенко был назначен начальником Политуправления Революционного Военного совета республики, – сказано в биографии Владимира Антонова-Овсеенко. – Активно выступая против усиления власти Сталина, он поддержал Льва Троцкого и 27 декабря 1923 года направил в Политбюро письмо с предупреждением, что «если тронут Троцкого, то вся Красная Армия встанет на защиту советского Карно2» [чтобы] «призвать к порядку зарвавшихся вождей».

Но Троцкий отказался от военного переворота.

«Это решение, – напишет Троцкий в книге «Моя жизнь», – было тщательно подготовлено предшествующей борьбой… Я уступил военный пост без боя, даже с внутренним облегчением, чтобы вырвать у противников орудие инсинуаций насчет моих военных замыслов».

Честно говоря, это объяснение звучит не очень убедительно, но факт остается фактом: Троцкий, который 7 октября 1917 года, в день своего тридцативосьмилетия, возглавил свержение Временного правительства и захват власти большевиками, Троцкий, о котором в 1918 году сам Сталин написал в «Правде»: «Вся работа по практической части организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета т. Троцкого», Троцкий, имевший в своем распоряжении созданную им Красную армию и организовавший ее победу на фронтах Гражданской войны, – этот же Лев Троцкий отказался, не рискнул, не отважился на свержение «зарвавшихся вождей» Сталина, Каменева и Зиновьева.

А убрав Троцкого, Сталин приступил к устранению Каменева и Зиновьева; они были зачислены в лагерь «троцкистов». Не обошел вниманием Сталин и Надежду Крупскую. Так, сразу после смерти Ленина, Крупская, забыв все обиды на мужа, предложила Сталину похоронить Ленина рядом с Арманд – и получила отказ. Причем в самой грубой сталинской форме: он сказал Крупской, что, если она будет вести себя недостаточно благоразумно, он назначит Инессу Арманд «официальной вдовой» Ильича. Это была даже не мелкая месть, а циничный кураж победителя…

Конечно, жена Сталина лучше всех видела кремлевские интриги и сталинские выходки, но ей было не до политических страстей – 28 февраля 1926 года она подарила мужу любимую дочку, которую назвали Светланой. Естественно, рождение дочери тоже было отмечено дружеским застольем…

Не зря народ тебя прославил,

Перешагнешь ты грань веков,

И пусть подобных Эристави

Страна моя растит сынов.

31 октября 1925 года умер преемник Троцкого на посту руководителя Красной армии сорокалетний Михаил Фрунзе – еще один легендарный полководец Красной армии, член ЦК РКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б). Его военная слава и престиж были сравнимы с военным авторитетом Троцкого, и тем самым тоже представляли опасность для Сталина. Хотя в официальном заключении было сказано, что Фрунзе умер от язвы желудка и общего заражения крови, но на самом деле это случилось на операционном столе кремлевской больницы. Операцию делал тот же доктор Владимир Розанов, который лечил Ленина. Согласно исследованию Виктора Тополянского, изложенному в его книге «Вожди в законе», во время операции Михаила Фрунзе проблема возникла уже в процессе анестезии, когда после эфирного наркоза больному был добавлен хлороформ, «который льют на маску бесконтрольно, как безобидное вещество, так что расход препарата в начале наркоза превышает 1 г/мин, что превосходит все максимальные пределы».

Сразу после смерти Фрунзе по Москве поползли слухи, будто он был убит по заказу Троцкого. Кто пустил этот слух, догадаться нетрудно, поскольку одновременно гуляла более убедительная версия, что смерть Фрунзе была организована Сталиным, который настаивал на проведении операции. Документально эта версия изложена в книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» Бориса Бажанова, а в художественной литературе легла в основу «Повести непогашенной луны» Бориса Пильняка. Но журнал «Новый мир», опубликовавший эту повесть, был тут же изъят из распространения. Знаменитый писатель был арестован, сознался под пытками, что является японским шпионом, и по приговору Военной коллегией Верховного Суда расстрелян. А 4 сентября 1926 года тридцатипятилетняя жена Михаила Фрунзе Софья покончила жизнь самоубийством.

Но к детям Фрунзе Сталин проявил великодушие: малолетних Таню и Тимура отдали в правительственный детдом, где они подружились с Василием и Артемом, родным и приемным сыновьями Сталина.