Текст книги "Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Глава 2.

Прошлое в настоящем

Последняя цитата из тетради в косую клетку в нашем семейном архиве:

1973 год, январь, Якутия. «В январе 1973 года я прилетел в Мирный корреспондентом “Литературной газеты” и был поселён в единственной, на двадцать номеров, гостинице. Одиночных номеров в ней не было, а в общих стоял по ночам такой храп (“Спирт питьевой” в местном магазине стоил гроши), что в час ночи я оделся, спустился к администратору и спросил, можно ли вызвать такси. Оказалось, в городе есть две “Волги”-такси, одна из них стоит у гостиницы, поскольку водитель спит тут же, возле юной администраторши. Я сел в машину и попросил отвезти меня на зимник.

Зимник – это, согласно словарям, “временная зимняя дорога в тайге или тундре”. А на деле – сотни километров таёжных просек и лежнёвок, по которым с октября по апрель, сквозь бураны и полярную ночь мощные фуры везут из южных портов на север нефтяникам, геологам, горнякам, золото– и алмазодобытчикам тысячи тонн стройматериалов, продуктов, медикаментов, спиртное и, вообще, всё, что нужно для жизни…

Зимник Ленск-Айхал проходил в пяти километрах от Мирного, и я решил проехать его с водителями фур, чтобы написать газетный очерк. А теперь представьте: тайга, полярная ночь, минус сорок по Цельсию, плевок замерзает на лету, а такси высаживает меня в таежном урмане, водитель смотрит на меня с опаской, как на самоубийцу, и уезжает. Бронзовый месяц наколот на верхушки до звона промороженных сосен, пустой и до блеска оледенения накатанный зимник ныряет в таёжную темень, даже сквозь меховые штаны у меня подмерзают колени, а сквозь меховую шапку доходит идиотизм моей “творческой задумки”.

Но вот, наконец, фары какого-то грузовика выпрыгивают с юга, молодой водитель, изумлённый окоченевшим чучелом, бьет по тормозам, несгибающимися ногами я взбираюсь в кабину, объясняю, кто я и зачем, и мы катим на север, в Айхал, я беру у шофера интервью: сколько тебе лет (26), что везёшь (лапшу и тушенку), давно шофёришь (с армии, уже шесть лет), где живёшь (в Ленске, в общаге), какая зарплата (160 рэ плюс полярные), женат (нет, я же в общаге, в комнате на троих).

Месяц скачет за нами по верхушкам сосен, в кабине тепло и даже жарко, говорим о том о сём, и вдруг он с гордостью улыбается:

– А вот мы дали в Анголе!!

Я изумился:

– Что мы дали?

– Ну, как же! – он говорит. – Теперь Ангола наша!

Тут я не выдержал:

– Подожди. На хрена тебе Ангола?

Но он продолжает лыбиться:

– А ничо! Пусть будет!»

Понимаете? Якутская тайга выше Полярного круга; 26-летний парень не может жениться, поскольку, живя в рабочей общаге, уже шесть лет стоит в очереди на комнату; в магазинах, кроме «Спирта питьевого», только лечо и бычки в томате, но зато: «А вот мы дали в Анголе!»

С тех прошло пятьдесят лет. Выцвели листочки тетради в косую клеточку. Грохнулась империя по имени «Советский Союз», канули в прошлое перестройка и ускорение, сгинула ельцинская демократия, но что твердит Россия?

– А вот мы дали в Сирии!… А Крым наш!… А «Можем повторить!»

Почему? Да потому что, веками живя в нищете, унынии, бесправии и безграничном терроре своих правителей единственное, чем может тешить себя раб и плебей, это соучастием в «А вот мы дали в Крыму!»

Этот феномен отожествления мелкой сошки с сильными мира сего известен психологам давно. В учебниках психологии он обозначен мудреными названиями, но суть проста и сформулирована поэтом: «Единица! – Кому она нужна?! Голос единицы тоньше писка. Кто её услышит? – Разве жена! И то если не на базаре, а близко… Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое… А если в партию сгру?дились малые – сдайся, враг, замри и ляг! Сегодня приказчик, а завтра царства стираю в карте я. Мозг класса, дело класса, сила класса, слава класса – вот что такое партия!»

Замените в этой цитате партию на банду или государство (что в России синонимы), и вы получите гордое «А вот мы дали в Сирии!» и «А вот мы дали в Крыму!»

«Всю Россию охватил сифилис патриотизма». Вы думаете это кто-то сказал про сегодняшнюю Россию? Нет, еще полтора века назад это написал Александр Герцен по поводу Крымской войны 1853-1856 года. А век с лишним назад Лев Николаевич Толстой предупредил: «До тех пор, пока мы будем восхвалять патриотизм и воспитывать его в молодых поколениях, у нас будут вооружения, губящие и физическую, и духовную жизнь народов, будут и войны, ужасные, страшные войны, как те, к которым мы готовимся и в круг которых мы вводим теперь, развращая их своим патриотизмом».

Но Россия не услышала ни Герцена, ни Толстого и вернулась на круги своя…

Тем паче правительственные политтехнологи умело и творчески используют опыт предыдущих правителей. Если в 1858-1859 годах подавлением всероссийских антиалкогольных бунтов и насильственным спаиванием народа занималась царская армия (трезвенников пороли и заставляли пить, через воронки вливая им в рот алкоголь), если при советской власти народ спаивали дешевизной водки (но даже при этом всеобщей практикой было «сообразить на троих»), то сегодня власть пошла навстречу всенародному запросу – теперь в любом продовольственном магазине прямо у касс стоят запечатанные стограммовые водочные стаканчики с игривыми названиями «Путинка», «Государев заказ», «Настоящий мужик» и т.п.

Стоит ли удивляться тому, что хряпнув на последние деньги свои «законные» сто или двести граммов, нынешний русский мужик гордо восклицает «Можем повторить!» и идет в военкомат записываться на войну с Украиной? Как будто в России ему уже нечем заняться – все дома построены, все деревья посажены, поля засеяны, реки вычищены, скоростные дороги проложены, дети накормлены и образованы, а их жены счастливы…

В феврале 2015 года, сразу после знаменитой путинской операции «Крымнаш!», в Москве, в издательстве «АСТ», тиражом 3 000 экземпляров вышел мой роман «Упреждение». Я не могу показать здесь его красочную обложку, но вы можете найти ее на «Озоне» или «Амазоне» – на этой обложке российские вертолеты бомбят карту Украины, и вот короткая цитата из этого романа:

«Я очнулся от воя летящего в меня артиллерийского снаряда и понял, что всё, это конец, сейчас убьет.

Но если вы слышите летящий на вас снаряд, то, скорей всего, останетесь живы. Снаряд ухнул где-то рядом, земля сотряслась, и меня разом и подкинуло вверх, и накрыло комьями чернозема вперемешку с острой вишневой щепой. Это артиллерия противника терзала знаменитые вишневые сады Полтавщины. Правая рука почему-то не слушалась, но левой я убрал с лица грязь и открыл глаза. Я лежал на дне глубокой воронки, а надо мной стоял щуплый молоденький ефрейтор в грязном хэбэ и каске и, не обращая внимания на артиллерийскую канонаду, громко вещал в микрофон:

– Я «Маяк», я «Маяк»! Я веду репортаж с передней линии фронта. Наши танки прорвали оборону укропов и победно движутся к Киеву. Мы наступаем! До Киева всего триста километров!…

Тут он заметил, что я пошевелился, прервал свой репортаж и нагнулся ко мне:

– Товарищ капитан, вы живы?

– Где я? Ты кто?

– Товарищ капитан, вы живы! Живы! – радостно завопил он. – Боже мой, вас только контузило! А я-то думал – я один остался!…

– Где мы? – повторил я. – Ты кто?

– Мы на Украинском фронте. Это Хорол, Полтавская область. До Киева триста километров. Я ваш стажер, ефрейтор Саша Кириллов, прямо из Литинститута.

– А я кто?

Он удивился:

– Вы? А, ну да, вас же контузило. Вы капитан Пашин Антон Игоревич, заведующий фронтовой редакцией радиостанции «Вперед, за Родину!»…

Тут где-то вверху снова угрожающе завыла приближающаяся мина, и Саша героически рухнул на меня, укрыв своим телом от очередной порции чернозема и растерзанных вишневых веток. Лежа под ним, я стал соображать: если мне уже 56 лет, в этом возрасте не призывают в армию…

– Вот суки, укропы! – выругался мой стажер, сев рядом со мной на дне воронки и отряхиваясь от земли и белых вишневых цветов. – Шмаляют и шмаляют, гады! Даже садов своих не жалеют! Теперь вы сами будете вести репортаж или как?

– Или как… – усмехнулся я. – Помоги сесть. Правая рука не фурычит.

Но посадить меня он не успел – воздух наполнился ревом танковых двигателей и гарью солярки, земля задрожала, и стенки нашей воронки опасно потрескались и посыпались комьями.

– Наши! – крикнул мне в ухо Саша. – Танки на Киев!

Судя по оглушающему реву, это шла сотня, если не больше, новеньких Т-97, только сошедших с конвейера Уральского вагонзавода. А не успели мы откашляться вслед этой ушедшей на запад колонне, как с неба послышался гул тяжелых бомбардировщиков. Саша задрал голову и стал вслух считать красавцев Су-34:

– Шесть… двенадцать… восемнадцать… Капец укропам!

Проводив их восхищенным взглядом, он неумело поддел меня за спину обеими руками и помог сесть, прислонившись плечом к стенке воронки. Я левой рукой потер правую и почувствовал слабую игольчатую боль, словно она давно затекла. Это успокоило, да и Саша сказал:

– Я же смотрю – на вас никакой крови! А вы просто контуженный.

– Сам ты контуженный. И физия в копоти. Давно со мной?

– Всего неделю, товарищ капитан. Мне ж восемнадцать только исполнилось, я в Литинститут сдал экзамены, и – шарах! – на фронт!

– И давно мы воюем?

– А вы не помните? С две тыщи четырнадцатого. Ну, не подряд, а с перерывами. Но мы весь Донбасс забрали, Харьковскую область, Черниговскую, Одессу. Но Киев не трогали, думали – все-таки наша древняя столица, не будем бомбить, пусть живут. Но укропам неймется Донбасс обратно оттяпать. И выходит – пока Киев не раздолбаем, они не успокоятся. Вспомнили что-нибудь?

Снова раздался вой подлетающей мины, но уже подальше от нас, на западе.

– Во! – сказал Саша. – Отступают укропы! – и включил свой (или мой?) микрофон: – Я «Маяк», я «Маяк»! Продолжаю репортаж с передней линии фронта в районе Хорола Полтавской области. Взорванные отступающим противником дома и растерзанные артиллерийским обстрелом сады наглядно показывают варварскую суть фашиствующих бандеровцев. Но даже по затихающей канонаде можно понять, что наши войска, отбросив агрессора, перешли в активное наступление и устремились на запад. Мы победно наступаем! До Киева меньше трехсот километров!…»

Итак, еще в 2015 году, за семь лет до нападения России на Украину, я описал танковое наступление путинской армии на Киев и упреждающе сообщил:

«Когда по разбитой танковыми гусеницами дороге мы с Кирилловым вышли из Хорола и пошли на запад догонять ушедшую вперед армию, то постоянно натыкались на надписи, сделанные бурой, похожей на кровь краской на заборах и стенах разрушенных домов: “Мы в Полтаве и Хороле всех укропок отпороли!” и “Только пушки отгремели, мы укропок отымели. Пусть сражаются укропы – мы им тоже вдуем в жопы!”

Над этими «стихами» сидели на заборах голодные кошки, под ними – тощие, грязные собаки, а людей нигде не было видно – ни в чудом уцелевших хатах и мазанках, ни в перекопанных минами огородах. Только в одном яблоневом саду среди поваленных взрывами деревьев бродил гнедой жеребенок и, кося сливовым глазом на труп убитой лошади-матери, подбирал губами и ел опавшие яблоки…

Я где-то читал, что знаменитый Семен Буденный во время своего туркестанского похода и установления советской власти в районах, занятых басмачами, вырезал там всех лиц мужского пола выше оси своей боевой тачанки. Не знаю, куда теперь подевалась местная украинская детвора – никаких общих могил и человеческих трупов мы вокруг, слава богу, не видели, лишь изредка смердели в небо туши разорванных снарядами коров и лошадей. Зато такого количества человеческих экскрементов, а попросту говоря, говна в брошенных домах я не видел никогда и даже не мог себе представить, что люди способны испражняться на стены, в кухонные раковины, на подоконники и – представьте себе – на потолки и люстры! То ли укропы, отступая, специально загадили всё, что не смогли взорвать, то ли наши солдаты съедали тут такое количество гусей, кур, поросят, яиц и сметаны с пивом и горилкой, что потом страдали поносом.

Лето было в разгаре. Мы вышли из Хорола и шли вдоль речки Рудки… вокруг был гоголевский пейзаж – справа дубово-сосновый лес, густой и тенистый, настоящая былинная дубрава, а слева – поля подсолнухов, зелено-желтых, почти блакитных и еще не созревших… звонко звенели цикады и гудели пчелы, и Рудка спокойно катила свою прозрачную воду сквозь дубовую чащу.

– Какой вид! – восхитился Саша. – А как вы думаете, почему я напросился к вам в стажеры?

– Почему?

Ответа я, к сожалению, не услышал – «щирый» гоголевский покой вокруг нас вдруг рассек рев вертолетных двигателей. Это очень низко, на бреющем, шли с востока на запад две тройки боевых Ка-70, оснащенных системой лазерной наводки и прочими средствами уничтожения всего живого.

– Бежим! – испуганно крикнул мне Кириллов.

– Да это ж наши, чудак!

Но он все равно побежал – вниз, с пригорка в сторону дубового леса.

Что торкнуло его ровесника-пилота нажать гашетку? Откуда, из каких компьютерных игр этот молодежный рефлекс стрелять по всему, что движется? Я ощутил, как шальная пуля ожогом навылет прорвала мне голень левой ноги. А Кириллов не успел пробежать и двадцати шагов, как та же пулеметная очередь разрывными пулями рассекла его спину от плеча до бедра, и он на бегу, молча, ткнулся лицом в землю.

А вертолеты, не меняя курса, улетели дальше на запад…»

Историческое преступление Путина не в том, что он и его хунта ограбили Россию, а в том, что они сделали страну членом своей банды. У любой ОПГ есть правило «помазать кровью» нового члена, заставить его совершить убийство. 26 апреля 1937 года бомбежкой испанской Герники Гитлер лизнул испанской крови, а затем опустил Германию в Мировую войну. С тех пор и на веки веков немцы помазаны кровью и пеплом Освенцима и Бухенвальда. 3 сентября 2004 года Путин лизнул крови убийством детей в Беслане, а 24 февраля 2022 года опустил Россию в колониальную войну с Украиной. Весь цивилизованный мир еще в прошлом веке расстался с колониализмом и перешел к глобализму, создав совершенно иные империи – Google, Facebook, Amazon, Alibaba. Но Кремль, оставаясь на уровне прошлых веков, затеял колониальную войну, и теперь Россия на десятилетия, если не на века помазана кровью Бучи и Мариуполя. Как сказал бы сегодня «лучший поэт советской эпохи»: «Мы говорим Буча – подразумеваем Россия, мы говорим Россия – подразумеваем Буча».

«Сегодняшняя Россия соответствует большинству критериев определения фашизма, – написал весной 2022 года в «Нью-Йорк Таймс» автор книг о фашизме Тимоти Снайдер, профессор истории Йельского университета. – В ней существует культ одного лидера – Владимира Путина. В ней присутствует культ мёртвых, выстроенный вокруг Второй мировой. У неё есть миф об оставшемся в прошлом золотом веке имперского величия, которое необходимо восстановить посредством насилия, а именно – кровавой войны в Украине… Символ Z, народные шествия, пропаганда, идея войны как акта очистительного насилия, братские могилы вокруг украинских городов… Война в Украине – не просто возвращение на традиционный фашистский плацдарм, но и воссоздание традиционных фашистских практик и риторики… Если Украина не победит, то тьма может продлиться десятилетия».

Это было опубликовано в «Нью-Йорк Таймс» в 2022 году, а 6 июня 2023 тождество прошлого с настоящим и путинизма с фашизмом и сталинизмом подтвердилось уничтожением российскими войсками плотины Каховской ГЭС именно так, как это было сделано 18 августа 1941 года по приказу Сталина, когда Красная армия, отступая, взорвала несколько пролетов сливной части плотины Днепрогэса, затопив сотни своих собственных солдат.

Я не собираюсь обсуждать здесь экологические и все остальные последствия и этого злобного преступления Путина. Дело не только в нем. Его приказ выполняли люди (или уже нелюди?) Могли же и не выполнить приказ, а уйти к украинцам – их бы простили и даже наградили за спасение ГЭС.

Нет, их – тех, кто зверствовал в Буче, Мариуполе и сотнях других украинских городов и сел, кто стреляет из пушек по женщинам и детям, кто бомбит, грабит, мародерствует, закладывает мины и взрывает все, что не может утянуть в Россию, – их, путинских фашистов, уже сотни тысяч.

Так что же будет с российским народным психотипом после окончания этой войны? Сможет ли русское национальное подсознание пережить банкротство имперских амбиций? Согласно московским данным, в 2023 году в РФ проживало 105 579 179 человек, которые считали себя русскими. Как, каким образом и с помощью каких психологов эти 105 миллионов перекуют свои психо-рушистские мечи на орала и перейдут в статус каких-нибудь мирных бельгийцев или чехов? И перейдут ли?

Или прав русский журналист Валерий Панюшкин, написавший: «России пора вразнос… Всем на свете стало бы легче, если бы русская нация прекратилась. Самим русским стало бы легче, если бы завтра не надо было больше являться национальным государством, а можно было бы превратиться в малый народ наподобие води, хантов или аварцев. Нет у русского патриота инстинкта продолжения рода и инстинкта самосохранения, а есть инстинкт бессмысленного уничтожения чужих со значительными потерями для себя».

Хотя когда-то, в шестидесятых годах, я работал с Панюшкиным в «Комсомольской правде» и помню его честную публицистику, я не могу согласиться с его предложением «пойти России вразнос» и самораспуститься на небольшие государства. Беда России не в гигантской ее территории, беда России в том, что со времен Владимира Ясно Солнышко и Ивана Грозного русский народ прижился к тирании и даже гордится своими тиранами, отождествляет себя с ними – «А вот МЫ дали в Анголе!», «А Крымнаш!»

Свобода не продается в супермаркетах ни в стаканах, ни в бутылках; свобода – это обладание правами свободной личности, правами, которые не даст вам «ни царь, ни бог и не герой». Зато свободным может стать любой человек, вопрос лишь в том, какую цену он готов заплатить за нее не деньгами, а стойкостью своего характера, а то и всей жизнью. И до тех пор, пока каждый русский не осознает себя ЛИЧНОСТЬЮ свободной от своих тиранов, не раскается в содеянном его страной и не расстанется со своим имперским геном, «русские бабы еще нарожают» Нечаевых, Буденных и Путиных, вооруженных атомными бомбами и телевизионными имперцами.

Зимой 1970 года во время одной из своих журналистских поездок на север СССР, я видел в каком-то рабочем поселке примечательную картину. Среди двухэтажных бараков и пятиэтажных «хрущевок», при температуре -20 градусов по Цельсию, по заснеженной мостовой шла колонна одетых в телогрейки и ватники детсадовских детей от четырех до шести лет. Под предводительством бравой тридцатилетней воспитательницы они хором пели «Куба, любовь моя! Сердцем мы все с тобою…» С этой песней они пришли, оскальзываясь в своих валенках и сапожках, на продуваемую морозным ветром площадь у ж/д вокзала и остановились перед бетонным, на постаменте, карликом с протянутой рукой.

– Построиться ровней! – приказала вожатая.

Под ее строим взглядом дети подравняли свою колонну.

– Начали! Запевай! – приказала она.

И, сжимая коленки, чтобы не описаться от холода, дети громко запели бетонному идолу:

Ленин всегда живой,

Ленин всегда с тобой!…

В каждом счастливом дне,

Ленин в тебе и во мне!…

Прошлое в настоящем! Сегодня, спустя полвека, в российских школах обязательны еженедельные «Уроки патриотизма» с пением Гимна РФ – уроки, которые проводят бывшие убийцы, насильники, педофилы и бандиты, а теперь «герои войны с Украиной», получившие амнистию за свои «подвиги» в Буче, Мариуполе, Чернигове, Донецке, Угледаре, Харькове, Ахтырке и во всей остальной Украине.

Больше того, сейчас, в июле 2024 года, на некоторых черноморских пляжах ровно в 8 утра динамики на полную мощь врубают гимн Советского Союза с чуть измененными под «новую Россию» словами:

Славься, Отечество наше свободное,

Братских народов союз вековой,

Предками данная мудрость народная!

Славься, страна! Мы гордимся тобой!

Когда под гром этого гимна сотни полуголых женщин в купальниках и мужчин в плавках бегут в воду – это сюр для будущего фильма Андрея Звягинцева «Левиафан-2».

Впрочем, я не удивлюсь, если завтра сразу после гимна РФ все российское радио будет передавать новую песню в исполнении Краснознаменного хора Российский армии:

Путин – наша слава боевая!

Путин – нашей юности полет!

Если Украина не победит в этой ужасной войне, Россия запоет и «Путин всегда живой!» И тьма путинизма, исламизма и кимченизма распространится на всю Европу и погасит свет нашей цивилизации. Ради этого зло притягивает зло даже вопреки историческим традициям и религиозным противоречиям – сегодня Кремль кооперируется с Ираном, Северной Кореей, Сирией и ХАМАСом, хотя, казалось бы, где православие и где ислам, уже 14 веков проповедующий физическое уничтожение всех ему «неверных». Однако ради создания «оси Зла» Кремль уже отдает исламу огромные куски земли не только на Кавказе и в других провинциях, а и в самой Москве, застраивая ее огромными мечетями, почти не уступающими по величине даже православному Храму Христа Спасителя.

Однажды афонский старец сказал мне, что придет время, когда Россия будет маленькой и чистой, как слеза ребенка.

Его бы устами да мед пить…