Текст книги "Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

[Первая супруга Иосифа, 22-летняя Екатерина Сванидзе, умерла от брюшного тифа в 1907 году, спустя всего восемь месяцев после рождения сына. По красивой полуофициальной легенде Сосо Джугашвили так любил красавицу Като, что во время похорон спрыгнул в ее могилу и рыдая обнимал гроб. Но вынужденный назавтра вернуться в Баку, куда был сослан охранкой сразу после июльского ограбления Тифлисского банка, оставил восьмимесячного Якова старшей сестре Екатерины Александре. С тех пор Иосиф Коба (по-грузински – неукротимый) шесть раз побывал в ссылках в Сибири, где крутил романы с местными красавицами (в основном, несовершеннолетними), но ни на одной не женился, хотя, как минимум, двух из них осчастливил детьми. В 1913 году, во время очередного романа – на этот раз с революционеркой Людмилой (Еленой) Сталь – он стал Сталиным, подписав этим псевдонимом свою статью «Марксизм и национальный вопрос» в ленинской газете «Искра».]

Как бы то ни было, в 1918 году только в Большом Кремлевском дворце официально прописались 59 высоких правительственных чиновников, а в 325 кремлевских квартирах постоянно проживало уже более 1 100 человек. Для них были созданы улучшенные бытовые условия: кооператив «Коммунист», детский сад «Красная звезда», медицинская амбулатория, пропарочный пункт для одежды в целях борьбы с эпидемиями, баня, склады, столовая. Ведь надо было «освободить ответственных работников и их семьи от домашних и мелочных забот, где затрачивается немало драгоценного времени и энергии как самих работников, так и их жен, которые часами проводят возле примусов за варкой пищи». А еще «такая организация именно и должна создать тот коммунистический быт и идеал, к которому мы стремимся». Как написал Троцкий, «в Кремле, как и по всей Москве, шла непрерывная борьба из-за квартир, которых не хватало».

Тут самое время спросить: а на какие деньги существовало и даже шиковало первое большевистское правительство? В стране хаос, голод и разруха, богатое сословие сбежало за границу, рабочие бастуют, крестьяне саботируют все распоряжения новой власти. Анархисты, бандиты и дезертиры с фронта хозяйничают и грабят – кто же платит правительству налоги? Ведь латышским стрелкам надо платить, армию, почту, железную дорогу и прочие госучреждения содержать – как поется в песне, «где деньги, Зин?»

Ответ на этот вопрос дали архивы германского министерства иностранных дел, найденные в конце Второй мировой войны американской оккупационной армией в Германии в пяти замках, расположенных в горах Гарца. Часть из тысяч найденных там документов, имеющих отношение к финансированию Германией ленинского правительства, были опубликованы в лондонском журнале International Affairs, в немецких газетах «Форвертс» и «Die Welt», и в сборнике документов «Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918».

Все документы я цитировать не стану, но некоторые просто сами просятся. 3 декабря 1917 г. германский министр иностранных дел фон Кюльман сообщил в ставку Вильгельма II: «Россия оказалась самым слабым звеном во вражеской цепи… Лишь тогда, когда большевики начали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под различными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги их главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии. Большевики теперь пришли к власти. Как долго они ее удержат – невозможно предвидеть. Им необходим мир для того, чтобы укрепить свою собственную позицию. С другой стороны, это всецело в наших интересах использовать период, пока они у власти, который может быть коротким, чтобы добиться прежде всего перемирия, а потом, если возможно, мира. Заключение сепаратного мира означало бы достижение желанной военной цели, а именно – разрыв России с ее союзниками».

28 ноября 1917 г., то есть через три недели после захвата власти большевиками, германский товарищ министра иностранных дел Буше телеграфировал министру: «Согласно информации, полученной здесь, правительству в Петрограде приходится бороться с большими затруднениями. Желательно поэтому, чтобы им были посланы деньги». 30 апреля 1918 г. германский посол в Москве Вильгельм фон Мирбах писал канцлеру Бетману-Гольвегу: «Власть большевиков в Москве поддерживается, главным образом, латышскими батальонами, и к этому еще – большим числом броневых машин, реквизированных правительством, которые беспрерывно летают по городу и могут немедленно доставить солдат на опасные места, если нужно». 17 мая 1918 г. Мирбах в телеграмме министру иностранных дел сообщал: «Я всё еще стараюсь противодействовать усилиям союзников [имеются в виду союзники России – Англия и Франция] и поддерживаю большевиков. Я, однако, был бы признателен за получение инструкций насчет того, оправдывает ли общее положение трату больших сумм в наших интересах». На это буквально назавтра, 18 мая, фон Кюльман ответил: «Пожалуйста, тратьте большие суммы, так как весьма в наших интересах, чтобы большевики остались у власти. Фонды Ритцлера в вашем распоряжении. Если нужны еще деньги, пожалуйста, телеграфируйте, сколько». 3 июня 1918 г. Мирбах снова телеграфировал своему министерству: «Из-за сильной конкуренции союзников нужны 3 миллиона марок в месяц». 5 июня фон Кюльман послал заведующему государственным казначейством графу Редерну меморандум, полученный им из посольства в Москве. В нем сообщалось: «Из-за последних усилий союзников в России убедить Совет Рабочих Депутатов [видимо Съезд Советов – Э. Т.] принять требования Антанты (что могло бы привести к ориентации России в сторону союзников), граф Мирбах вынужден истратить значительные суммы, чтобы предотвратить принятие какой-либо резолюции в этом направлении. Фонд, который мы до сих пор имели в своем распоряжении для распределения в России, весь исчерпан. [То есть, часть депутатов Съезда Советов была куплена немцами, чтобы они голосовали за непринятие предложений Англии и Франции! – Э. Т.]

Необходимо поэтому, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Принимая во внимание вышеуказанные обстоятельства, этот фонд должен быть, по крайней мере, не меньше 40 миллионов марок».

Таким образом, ясно, что почти год – вплоть до убийства Мирбаха чекистом Яковом Блюмкиным 6 июля 1918 года – ленинское правительство ежемесячно получало от трех и выше миллионов золотых немецких марок, что в золотом эквиваленте составляет 1 070 кг золота. Эти деньги спасли большевистскую власть, больше того: именно на них для членов первого пролетарского правительства был организован «коммунистический быт и идеал, к которому мы стремимся – кооператив «Коммунист», детский сад «Красная звезда», медицинская амбулатория, пропарочный пункт для одежды в целях борьбы с эпидемиями, баня, склады, столовая…»1 А также по личному распоряжению Ленина были восстановлены часы на Спасской башне, замолчавшие 2 ноября 1917 года. С августа 1918 они каждые три часа играли «Интернационал» и «Вы жертвою пали в борьбе роковой»…

Под эту торжественную музыку Ленин помимо своей кремлевской квартиры занял поместье московского градоначальника «Горки», Троцкий – подмосковный дворец князей Юсуповых (ныне музей-усадьба Архангельское), Литвинов – московский особняк миллионерши Зинаиды Морозовой (ныне дом приёмов МИДа РФ), Дзержинский – особняк золотопромышленника Стахеева, отделанный итальянским мрамором и яшмой, а также подмосковное имение помещика Шлиппе.

Любопытно, как с этим перекликается речь Ленина тогда же, 30 августа 1918 года, перед рабочими на митинге в гранатном корпусе оружейного завода Михельсона в Замоскворецком районе Москвы:

– Реальная, подлинная жизнь научила рабочих понимать, что пока помещики великолепно устроились в дворцах и волшебных замках, до тех пор свобода собраний является фикцией и означает свободу собираться разве на том свете, – сказал вождь. – Согласитесь, что обещать свободу рабочим и одновременно оставлять дворцы, землю, фабрики и все богатства в руках капиталистов и помещиков – не пахнет что-то свободой и равенством. У нас же один только лозунг, один девиз: всякий, кто трудится, тот имеет право пользоваться благами жизни. Тунеядцы, паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа, должны быть лишены этих благ. И мы провозглашаем: всё – рабочим, всё – трудящимся!… У нас один выход: победа или смерть!

Закончив выступление этим пророческим лозунгом, Ленин в сопровождении нескольких рабочих покинул заводскую проходную и уже садился в свой роскошный автомобиль, когда к нему подошла женщина с жалобой, что на железнодорожных вокзалах конфискуют хлеб. И в этом момент раздались три выстрела, Ленин упал.

На календаре было 30 августа 1918 года.

Сезон кремлевских убийств вождей революции начался.

Глава 2.
Кто стрелял в Ленина?

Дорогой читатель! Я надеюсь, ты уже увлечен сюжетом книги, и потому позволю себе короткое отступление в историю.

Хотя московский Кремль стоит с 1156 года, в нынешнем представлении всего мира слово «Кремль» – это не столько крепость на берегу Москвы-реки, сколько имя, символ и суть российской власти.

Поэтому мы уступим историкам захватывающий поход князя Владимира на Киев в 978 году (по дороге он изнасиловал дочь правителя Полоцка, убив на ее глазах ее отца и двух братьев; войдя в Киев, изнасиловал и взял в наложницы жену киевского князя Ярополка и, вокняжившись в Киеве, стал в глазах народа Владимиром Великим, Святым и Красно Солнышко).

Оставим летописцам и убийство его сыном, князем Святополком Окаянным, своих братьев Бориса и Глеба. Убиение боярами князя Суздальского Андрея Боголюбского. Отравление сына Дмитрия Донского Юрия его племянником Василием II, который не только дядю отравил, а еще и лишил глаза своего тезку Василия Косого, сына Юрия. За что брат Косого Дмитрий, взяв в плен Василия II, ослепил его на оба глаза. За что слепой Василий II подкупил повара Дмитрия, и тот отравил хозяина, завершив, наконец, эту многоходовку.

И все это лишь первый сезон будущего криминального сериала «Российская Корона», по сравнению с которым британская «Корона» – просто оперетта Имре Кальмана. Второй сезон открывается 16 декабря 1614 года у Серпуховских ворот Москвы, где на глазах многотысячной толпы палач накинул петлю на шею трехлетнему царевичу Ивану Дмитриевичу. А когда выбили табурет из-под ног малыша, то он повис в воздухе, поскольку для мгновенной смерти веса в нем недоставало. По свидетельству «Русской истории цареубийц», Ваня умирал около трех часов – просто замерз в воздухе.

Так началось воцарение царской династии Романовых, при которых кремлевская история перешла на шекспировскую драматургию: 17 июля 1762 года император Петр III был задушен братом любовника его жены Екатерины, и эта Екатерина (в девичестве немецкая принцесса Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg) стала русской царицей. Кто сказал, что немки холодны в постели? Наша Екатерина Великая отличалась такой великой любвеобильностью, что только ее официальных любовников историки насчитывают 23. «И все ужасы: казни, убийство мужа, мучения и убийство законного наследника, закрепощение половины России, войны, развращение и разорение народа – все забывается и до сих пор восхваляется какое-то величие, мудрость, чуть не нравственная высота этого плохого человека. Мало того, что восхваляют ее, восхваляют ее зверей-любовников», – скажет о ней Лев Толстой.

А еще при ней же было заточение в крепость русской «железной маски», царевича Ивана VI. А потом было убийство императора Павла I ударом золотой табакерки в висок…

И это мы лишь бегло прошлись по верхам кремлевской криминальной хроники, а если копнуть чуть глубже, то справиться с таким «клондайком» леденящих душу сюжетов не смогут даже голливудские Спилберги, Скорсезы и Копполы вместе взятые. Впрочем, будем объективны: жестокость, интриги, властолюбие и сладострастие есть в любом столетии, и не нам выяснять, за что Всевышний наградил нас этими качествами. Потому передадим седую историю государства российского Борису Акунину и Владимиру Мединскому, займемся Кремлем современным.

Тот Кремль, каким его знают сегодня во всем мире, стал политическим центром России со времени переезда сюда из Санкт-Петербурга первого советского правительства во главе с Лениным (Ульяновым) в марте 1918 года. Вслед за Лениным в Кремль переселились на ПМЖ Троцкий, Свердлов, Дзержинский, Сталин, Каменев, Цюрупа, Бонч-Бруевич, Луначарский, Арманд и т.д. Но безопасная жизнь за красной крепостной стеной оказалась для них недолгой: после убийства Кирова и политических процессов 1930-х годов кремлевскую прописку сохранил за собой только один из них – Иосиф Сталин. При этом не будет преувеличением сказать, что как прямой наследник всех российских князей, царей и императоров этот кремлевский вождь отправил на тот свет больше людей, чем все его предшественники вместе взятые.

Впрочем, не будем, как говорят в Украине, «лезть поперед батьки в пекло».

Итак, теплым вечером 30 августа 1918 года, в Москве, в 20:00, сразу после пламенной речи Ленина «Победа или смерть!», только чудо спасло Ленина от куда более правильного выбора истории – он был только ранен. Да и то легко: первая пуля попала в шею, вторая в руку, а третья в женщину, разговаривавшую с ним.

Наутро после покушения газета «Беднота» сообщила:

«Когда раздались выстрелы, окружавшие Ленина рабочие на миг растерялись… Ленин, уже раненый, воскликнул: «Товарищи, спокойствие!… Держитесь организованно…» Тяжело раненного Ленина усаживают в автомобиль и отвозят в Кремль; помогают ему выйти из автомобиля. Ленин отказывается от предложения шофера С.К. Гиля внести его в квартиру на носилках и, попросив взять у него пальто и пиджак, поднимается, опираясь на товарищей, по лестнице на 3-й этаж в свою квартиру; говорит встретившей его на лестнице М.И. Ульяновой, что ранен легко, только в руку. Ленина укладывают в постель. Врач А.Н. Винокуров оказывает Ленину первую помощь. Для лечения Ленина привлекаются врачи: Н. А. Семашко, В. А. Обух, В. М. Бонч-Бруевич, Б. С. Вейсброд, А. Н. Винокуров, М. И. Баранов, В. Н. Розанов и профессор В. М. Минц… Больной в полном сознании».

Сразу после покушения (в 22 ч. 40 мин.) Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК), высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти Российской Советской республики, издает

ОБРАЩЕНИЕ

всем Советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем!

Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина. Роль товарища Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран. Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом, интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет. Товарищ Ленин, выступавший все время на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсона. При выходе с митинга он был ранен. Задержано несколько человек. Их личности выясняются. Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов. Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию и усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами. На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции.

Тут следует заметить, что «следы правых эсеров» уже были у большевиков в руках – рядом с местом преступления была арестована двадцативосьмилетняя Фаина Каплан. «Каплан была арестована тут же, на трамвайной остановке, на Большой Серпуховской улице, – сообщает сайт «День истории». – Арестовавшему её рабочему Н. Иванову она заявила, что это она стреляла в Ленина. По словам Иванова, на вопрос, по чьему приказанию это было сделано, она ответила: «По предложению социалистов-революционеров. Я исполнила свой долг с доблестью и помру с доблестью». При обыске у Каплан обнаружили браунинг N 150489, железнодорожный билет, папиросы, записную книжку и мелкие личные вещи. На допросах она заявляла, что крайне отрицательно отнеслась к Октябрьской революции, стояла и сейчас стоит за созыв Учредительного собрания. Решение о покушении на Ленина приняла в феврале 1918; считает Ленина предателем революции и уверена, что его действия «удаляют идею социализма на десятки лет»; покушение совершила «от себя лично», а не по поручению какой-либо партии».

Даже в этом сообщении есть противоречие: арестовавшему ее Иванову Каплан сообщила, что стреляла «по предложению социалистов-революционеров», а на допросах – что «покушение совершила «от себя лично». Кроме того, довольно быстро выяснилось, что Каплан почти слепая, стрелять не могла, никто ее на месте преступления не видел, арестовали ее не в момент покушения и не возле заводской проходной, а на соседней улице.

Но мы не будем вникать в эти подробности. Незыблемая версия того, что в «истинного вождя рабочего класса» стреляла Фаина Каплан, существовала 77 лет. Буквально через четыре дня после ее ареста, без всякого следствия, баллистических экспертиз и прочих следственных действий Каплан расстреляли прямо на территории Кремля, там же бросили тело в железную бочку, облили бензином и сожгли. А против эсеров объявили беспощадный красный террор…

Только в 1995 году, после крушения советской власти, в Казани, столице Татарстана, была опубликована книга «Фанни Каплан, или Кто стрелял в Ленина: Сборник документов». Эти документы назвали реального организатора покушения, кураторов и заказчиков этой операции.

Поэтому давайте вернемся на митинг в гранатном корпусе московского оружейного завода 30 августа 1918 года.

– Пока помещики великолепно устроились во дворцах и волшебных замках, до тех пор свобода является фикцией… – говорит Ленин, который только что, в марте, сам переселился из Смольного дворца в Питере в московский Кремль и на дачу бывшего московского градоначальника в Горках. – Паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа, должны быть лишены этих благ. Всё – рабочим, всё – трудящимся!… У нас один выход: победа или смерть!»

Закончив выступление решительным взмахом кулака со своей «пролетарской» кепкой, Ленин выходит к заводской проходной, три выстрела, Ленин падает.

Затемнение. Надпись: ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД.

Москва, март 1918 года. Первое советское правительство сбегает из Петербурга в Москву, но и здесь власть большевиков держится буквально на волоске: в стране гражданская война и полный хаос. Газеты сообщают о наступлении на юге Белой Добровольческой армии генерала Антона Деникина, о восстании на Кубани, создании Временных правительств в Самаре и Уфе, формировании в Омске Белой армии адмирала Александра Колчака. В ответ на подписание большевиками Брестского мира, по которому Ленин, как и обещал немцам, отдал Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Финляндию и ряд закавказских областей, французы и англичане, бывшие союзники Российской империи, блокируют Мурманск, Архангельск, Владивосток и Одессу. Одновременно газеты партии эсеров «Дело народа», «Труд», «Воля народа», «Земля и воля» и «Знамя труда» ежедневно призывают к неподчинению правительству Ленина-Троцкого и созданию «Союза возрождения России» для замены «комиссародержавия действительным народовластием».

При этом саму Москву терроризируют анархисты, бандиты, монархисты, эсеры-бомбисты, «Черная гвардия», члены «Союза защиты Учредительного собрания», «Союза георгиевских кавалеров», «Всероссийского союза казачества», «Союза офицерских депутатов», «Всероссийского союза армии и флота», «Союза возрождения России» и прочих самопровозглашенных организаций. А также «Газета футуристов», которая заявила, что искусство должно выйти на улицы, поскольку футуризм является эстетическим соответствием «анархистскому социализму».

Германский посол Вильгельм фон Мирбах пишет в Берлин о том, власть большевиков в Москве держится лишь на латышских бойцах, мечущихся по Москве на броневиках (в апреле 1918 года в Москве было 3 628 латышей). Историки объясняют «относительную слабость большевиков в Москве» тем, что в городе было «менее 8 000 членов партии».

Что ж, слона едят слайсами. 11 апреля на совещании ВЧК было принято решение о разоружении анархистов. Как сообщает Роман Гришин, автор исследования «Анархисты в Москве 1918 года», во главе штаба операции встал Дзержинский, ассистировали ему комендант Кремля Павел Мальков, военком Москвы Алексей Штродах, начальник следственной части ЧК Григорий Закс (в тот момент – левый эсер) и экс-матрос Попов (командир боевого отряда ВЧК). Штаб составил план операции: «В заранее назначенное время, ночью, все особняки анархистов одновременно берутся в кольцо, анархистам предъявляется ультиматум с требованием немедленной сдачи оружия. На размышление – 5 минут. Не подчиняются – переходим в решительное наступление и разоружаем их силой».

В операции были задействованы около 6 тысяч человек: 1-й автоброневой отряд при ВЦИК, оснащенный броневиками «Остин», грузовиками «Фиат» со спаренными пулеметами, а также легковыми машинами и мотоциклами; части 2-го, 3-го и 4-го латышских полков, «поднявшие знамя борьбы за диктатуру пролетариата»; Варшавский революционный полк, собранный из поляков; Боевой отряд балтийских матросов; Революционная батарея московского гарнизона и несколько «летучих» отрядов Красной гвардии.

К вечеру 11 апреля дома анархистов оцепили, анархистам предложили сдаться. После непродолжительной перестрелки многие из них прекратили сопротивление. Штурм особняка на Большой Дмитровке описал Мальков: «Едва я вышел из-за укрытия и громко окликнул обитателей особняка, как из окон загремели винтовочные выстрелы, рванула частая пулеметная очередь, дробью рассыпавшись по булыжнику мостовой. Я поспешно отскочил за угол. К счастью, стреляли анархисты неважно да и видели они меня плохо – еще не совсем рассвело, – и ни одна пуля меня не зацепила. А анархисты продолжали вести ожесточенную беспорядочную пальбу. Как видно, боеприпасы имелись у них в изобилии…»

Ворота особняка взорвали направленным взрывом гранаты, после чего анархисты капитулировали. Похожим образом шло дело на большинстве других улиц, кроме трех – Малой Дмитровки, Поварской и Донской. Главный штаб анархистов в Купеческом клубе на Малой Дмитровке ожесточенно отбивался. Из окон второго этажа по чекистам бил пулемет, а из главного входа било горное орудие. Штурмовать такое укрепление в лоб было бы самоубийством, и на угол Малой Дмитровки большевики подтащили трёхдюймовую полевую пушку. Первым же выстрелом была уничтожена пушка анархистов. Второй снаряд попал в фасад Клуба, осыпав все окна в здании. Немногочисленная толпа зевак наблюдала за баталией. Только после нескольких взрывов гранат чекисты ворвались в клуб. Обитатели дома выкинули белую тряпку. Штаб «Черной гвардии» пал.

Но на Поварской улице бои продолжались. Там чекистам тоже пришлось вести артиллерийский огонь, минировать ворота, пробиваться на броневике.

На следующий день, 13 апреля, сюда приехали Робинс и Локкарт: «На Поварской, где раньше жили богатые купцы, мы заходили из дома в дом. Грязь была неописуемая. Пол завален разбитыми бутылками, роскошные потолки изрешечены пулями. Следы крови и человеческих испражнений… Бесценные картины изрезаны саблями. Трупы валялись, где кто упал. Среди них были офицеры в гвардейской форме, студенты – двадцатилетние мальчики и люди, которые, по всей видимости, принадлежали к преступному элементу, выпущенному революцией из тюрем… Это было незабываемое зрелище…»

Дольше всех сопротивлялась группа «Братство» на Донской улице. Бойцы Варшавского революционного полка полезли через ограду особняка, но со второго этажа по забору ударила длинная очередь пулемета. Трое красногвардейцев отправились в братскую могилу героев революции под Кремлевской стеной… Донская стала последним очагом неравного боя, и к двум часам дня анархисты, перешедшие с разбитого второго этажа горящего дома на первый этаж, сложили оружие.

Разгром анархистов стал первой масштабной операцией ЧК. В ночь на 12 апреля по всему городу арестовали около 500 человек. Все официальные лица заявили, что ВЧК выполнила свою главную задачу – поборола бандитизм, а не идейный и дружественный анархизм. «Никакими жалкими словами не могут анархисты затушевать того всем очевидного факта, что если в июне 1917 года оружие против Советов точил Керенский, то в апреле 1918 года его точили вместо Керенского темные фигуры с белогвардейским и уголовным прошлым и настоящим, надеявшиеся кличкой анархистов обеспечить себе полную безопасность» (газета «Правда», 14 апреля).

Дзержинский сказал в интервью: «Всех идейных анархистов мы освобождаем». Позднее советские историки посчитали (неведомым образом), что из 500 арестованных анархистов более 80% оказались бандитами, а «идейных» 5%. Бандитов, конечно, расстреляли.

Население, истерзанное уголовным элементом, приветствовало карательную операцию. Мало кто понимал, пишет Роман Гришин, что за ликвидацией анархистов очень скоро последует ликвидация всех несогласных.