Текст книги "Подари мне жизнь"
Автор книги: Эдуард Резник
Соавторы: Александр Трапезников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава четвертая
Дела медицинские…
Поначалу Константин решил не отвечать и просто положить трубку, но какая-то отчаянная беспомощность в голосе Ольги насторожила его, вывела из полусонного состояния, и он ограничился всего одним коротким словцом:
– Ну?
– Нам необходимо встретиться, – сказала Ольга.
– Тебе не надоело меня преследовать?
– Это очень важно. Поверь, без особой нужды я бы тебе не звонила.
Константин помедлил, прислушиваясь, как Рита что-то напевает на кухне, готовя завтрак.
– Если ты насчет денег… – начал он.
– Нет, – отрезала она. – Можешь успокоиться.
– Ну, а что же еще-то ты хочешь от меня взять?
– Я… потом скажу. Это не телефонный разговор.
– Странно. Вроде бы у меня больше ничего нет, что могло бы тебе пригодиться. Ты, наверное, обратилась не по адресу.
– По адресу, по адресу. Так где и когда?
Рита встала в дверях, держа в руке сковородку с оладьями. Костя ее не видел, прижимая трубку к уху.
– Ладно. Давай встретимся в кафешке возле моей больницы, – сказал он. – Вечером, часов в семь.
– Хорошо, – согласилась Ольга и, не удержавшись, насмешливо добавила: – Целую, милый.
Костя усмехнулся, но «включился» в игру:
– И я тебя целую. Страстно. Ненаглядная ты моя.
Он положил трубку и лишь сейчас обратил внимание на Риту, которая выразительно покачивала сковородкой.
– Это… совсем не то, что ты думаешь, – поспешно произнес он. – Это шутка. Положи сковороду, ты не в Сызрани. Здесь принято драться чайниками.
– Не успела я уйти, а ты уже договариваешься с любовницами? – спросила Рита.
– Да не любовница это вовсе, а Ольга. Ну та, с ребенком.
– Ты же ее ненавидишь. Почему «ненаглядная»?
– Вот потому что и не могу глядеть.
– А страстный поцелуй в трубку? Ты лжешь. Ты совсем заврался, Костя. Какая же я дура!
– Ты не дура, ты просто все неправильно понимаешь. – Костя пошел к ней, но Рита подняла сковородку над головой, а оладьи полетели на пол.
– Не подходи ко мне! – предупредила она. – Негодяй. Следующий твой шаг станет последним.
– Пусть последним, но я его сделаю.
Костя придвинулся чуть ближе и замер, поскольку Рита действительно взмахнула сковородой. Сейчас она походила на амазонку.
– Я ухожу, – сказала она. – Больше ты меня, лжец подлый, не увидишь. Можешь собрать с пола оладьи и сожрать. Пусть у тебя брюхо лопнет.
– Рита! – выкрикнул Костя, но в это время над его головой пролетела сковорода, врезавшись в стенку.
Рита быстро повернулась и побежала по коридору. Хлопнула дверь. Костя с огорчением выругался.
Он прошелся по комнате, поглядел в окно на падающий снег, посвистел какую-то модную мелодию и стал одеваться. Через час он уже сидел в квартире своих родителей на кухне и поглощал нормальные блины со сметаной. Елизавета Сергеевна и Петр Давидович с умилением смотрели на него.
– Чертовски вкусно, – сказал Костя, облизываясь. – А Ритка совершенно не умеет готовить.
– Я это знала, – ответила мама. – И Ольга твоя тоже. Тебе, сыночек, не везет с девушками. А вот у нас в библиотеке работает одна студентка-заочница, и из приличной семьи, и миленькая…
– Мама! – остановил ее Костя. – Не надо меня ни с кем знакомить. Тем более с архивными крысками. У меня на книжную пыль аллергия.
– А на этих шалав аллергии нет? – спросила Елизавета Сергеевна. – От них вообще желтуху и прободную язву заработаешь.
– Он уже взрослый мальчик, пусть сам разбирается, – вставил Петр Давидович.
– А ты помолчал бы, коли не понимаешь, – обрубила его супруга. – Ребенок под откос катится из-за этих мегер. Ну скажите мне, за что ему такое наказание? Одной он алименты платит непонятно на каком основании, другая также наверняка готовит какую-нибудь пакость. Наверное, тройню родить хочет. От соседа. А Костик будет за всех чужих детей платить. Он ведь у нас миллионер! Ходорковский! Нефтью промышляет. Вот только в медицинский никак не поступит, потому что денег не соберет. Все к этой Ольге и Ритке утекают, сквозь пальцы. Зла не хватает!
– Мама, Рита сама неплохо зарабатывает, – сказал Костя. – К тому же, кажется, мы с ней расстались. А у Ольги, между прочим, мой сын. И твой внук.
– Это еще доказать надо! – возмутилась Елизавета Сергеевна. – Необходимо пока не поздно сделать генетическую экспертизу.
– Ага, экспертиза эта под две тысячи баксов стоит. У тебя есть?
– А мне кажется, Костя поступает очень благородно, как настоящий мужчина, – вновь вставил Петр Давидович. – Одинокой женщине с ребенком надо помогать.
– Одиноких женщин с детьми в России по статистике семнадцать миллионов, – усмехнулась Елизавета Сергеевна. – На всех нашего Константина не хватит.
– А я им все равно горжусь, – упрямо сказал муж. – Вот увидишь, он пробьется в жизни и все будет хорошо. Главное ведь не деньги, а состояние души. Есть некоторые ценности, которые остаются незыблемыми всегда: любовь, например, доброта, справедливость, порядочность…
– Эх, Петя, Петя, – покачала головой Елизавета Сергеевна. – Ты так и не выбрался из прошлого века, продолжаешь спать. Сейчас иная эпоха.
– Времена, может быть, и другие, а люди те же. Человек не может измениться и стать зверем. Вернее, одни становятся, а другие нет. И последних всегда будет больше. Иначе мир бы уже давно рухнул.
– Папа прав, – сказал Костя, отодвигая тарелку. – А теперь я бы хотел у вас немного вздремнуть на моем любимом диване. Нет ничего лучшего, чем возвращение в детство. Хотя бы во сне.
Ольга отвезла Антошку к своей матери, а сейчас просто бесцельно шла по улицам города, безучастная ко всему, думая о своем и порой натыкаясь на прохожих. Она слегка подкрасила губы, наложила тени и выглядела гораздо привлекательнее, чем утром. Красила ее и белая шубка «под песца». Но ей, собственно, было все равно, что думают о ее внешности посторонние. Все мысли были поглощены иным. Антон, его хрупкая жизнь, – вот что тяготило ее душу. Поэтому она даже не заметила, что переходит дорогу на красный свет и едва не угодила под автомобиль. «Опель» резко затормозил, все же толкнув ее бампером, Ольга упала на мокрый асфальт. Из машины выскочил взбудораженный водитель.
– Ну куда ты, разиня, под самые колеса лезешь?! – закричал он.
Ольга поднялась на ноги и только сейчас испугалась.
– Из-звините, – заикаясь, сказала она.
Шофер, средних лет блондин, несколько смягчил тон, внимательно глядя на девушку:
– Нельзя же так – прямо самоубийство какое-то! У вас все цело, не зашиблись?
– Вроде нет. Я пойду.
– Садитесь в машину, – твердо сказал он. – Я вас отвезу куда надо.
– А куда мне надо? – растерянно спросила Ольга. До встречи с Костей оставалось еще часа три.
– Я не знаю. Куда угодно.
– Мне надо в больницу. Вернее, в кафе.
– Очень хорошо. Так в кафе или в больницу?
– Домой.
– Вот что. Вижу, вы сами не знаете, куда ехать. Я отвезу вас в свою клинику, я врач. Выпьете там кофе, соберетесь с мыслями, успокоитесь. Вы, по-моему, немного не в себе. Я помогу вам.
– А вы какой врач, детский? – с надеждой спросила Ольга.
– Нет, я психотерапевт. Зовут Леонид Максимович. А вас?
– Оля.
– Вот и отлично. Похоже, что вы именно мой клиент.
– Почему?
– По лицу видно. На вас его просто нет.
Ольга испуганно потрогала себя за лоб, щеки. Улыбнулась.
– На месте, – сказала она.
Леонид Максимович рассмеялся.
– Конечно, на месте. И очень даже симпатичное. Но чем-то сильно расстроенное. Поехали, по дороге вы мне расскажете то, что сочтете нужным. Не забывайте, что моя профессия – выводить человека из тупиков и лабиринтов.
Что ж, – произнесла Ольга, как-то сразу доверившись этому спокойному доброжелательному мужчине, чей взгляд как бы проникал в ее сознание. – Поехали.
Через полчаса они были в медицинском центре, где Леонид Максимович занимал отдельный кабинет. По дороге Ольга уже кое-что рассказала ему из своей прошлой и нынешней жизни, а теперь «досказывала»:
– Я не хочу быть ручной болонкой, но получается так, что меня вся время кто-то водит на поводке. И поэтому порой мне просто жить не хочется. Если бы не Антон… Но если не будет его – не станет и меня. А вы уже знаете, что с ним может стрястись.
– Да, ситуация сложная, – произнес Леонид Максимович. – Но прежде всего, Оля, вам нужно укрепить свои собственные силы, только так на духовном уровне вы поможете сыну и себе, кстати. Вам надо не бороться с собой и со своими проблемами, не гипертрофировать их, не раздувать и тем более не возиться с ними, как с любимыми болячками. Проблемы есть и будут всегда. Главное, ясно видеть причину и корень своего душевного заболевания, постараться изменить свой внутренний уклад, образ жизни, а то и смысл самого своего существования.
Секретарша Леонида Максимовича принесла две чашечки кофе и орешки. Из магнитофона лилась легкая тихая музыка. Ольге было тут хорошо и спокойно. Она даже не представляла, что можно так расслабиться и хотя бы на время позабыть о грядущих бедах. А Леонид Максимович продолжал:
– Это нормально, что вы решились встретиться с отцом вашего ребенка. Другого выхода, пожалуй, нет. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что вас может захлестнуть другая опасная волна – из прошлого. Вы говорили о ненависти к нему. Судя по всему, у него к вам такие же чувства. Столкновение отрицательных зарядов опасно. Это уже законы физики, но они действуют и в психиатрии. Не дайте вашим эмоциям овладеть вами. Вы поставили себе цель – ее и придерживайтесь. И сразу возвращайтесь «в себя». Не то опять окажетесь на столь ненавистном вам «поводке». И в любое время звоните мне или приезжайте. Я смогу корректировать ваши действия. А учитывая то, что я вас чуть не сбил, – бесплатно.
– Хорошо, – откликнулась Ольга.
Они проговорили еще минут сорок, потом Оля взглянула на часы и стала торопливо прощаться. Леонид Максимович проводил ее до самого выхода и бросил вслед:
– Главное, помните – не увлекайтесь собственным отчаянием!
Про себя же, постояв минуту-другую в коридоре, он добавил: «Кажется, мы еще непременно встретимся. И не раз…»
Перед тем как отправиться в кафе, Константин решил заглянуть в свою больницу, навестить дедулю. Он купил на рынке бананов и, помахивая сеткой, вошел в приемный покой. Дежурный врач, теперь уже другой, не Климакович, при виде его сурово произнес:
– А тебя, Костя, главврач вызывает!
Прозвучало это, как вызов на прием к Борману. Хорошего не жди. Делать нечего, Костя поспешил в соседний корпус, где располагалась администрация больницы. «Интересно, – подумал он, сидя на кожаном диване в приемной, – меня сразу уволят или дадут отгулять отпуск? В любом случае направление в медицинский институт я теперь вряд ли получу». Секретарша с любопытством поглядывала на него, виртуозно играя на клавишах компьютера.
– Ну чего смотришь? – проворчал он. – На мне узоров нет, ты с ритма не сбейся, Галя.
– А мы уже все наслышаны, как ты старика спас, – откликнулась она. – Только об этом и говорят. Как только решился!
– Ну, и что говорят-то? Осуждают?
– Кто как. Но видимо, добром это для тебя не кончится. Ты, Костя, не в свою сферу влез. А у нас этого не любят. Каждый сверчок должен знать свой толчок. Теперь все будет зависеть от Геннадия Васильевича, – и она кивнула головой в сторону кабинета главного врача, где на двери висела золоченая табличка «Г.В. Красноперов». – Старик своего мнения еще не высказал.
– Может, пронесет?
– Вряд ли. Или наградят, или вышибут.
Константин с равнодушным видом стал насвистывать привязавшуюся с утра мелодию. Галя продолжала бесшумно печатать.
– Не свисти, денег не будет, – бросила она.
– Они меня и так не слишком-то любят, – отозвался Костя. – Ненавидят просто. Готовы убить. Но я придумал план, как ограбить нашего кассира. Деньги привезут завтра. Я гримируюсь и притворяюсь паралитиком. Ты везешь меня на каталке. Навстречу кассир с мешком денег. Он, конечно же, интересуется: «Галочка, что за идиота ты везешь и куда?» Ты отвечаешь: «В морг. А может быть, он еще не умер? Поглядите…» Кассир наклоняется, тут я его…
Костя не успел договорить, из кабинета быстро вышел главный врач больницы. Метнув взгляд в сторону санитара, он коротко произнес:
– Зайдешь ко мне завтра, сегодня некогда.
– Геннадий Васильевич! – остановил его Костя, встав на пути в коридор. – До завтра я не доживу. Неопределенность хуже китайской пытки. Скажите честно: вы меня увольняете?
– О, вот ты, оказывается, какой! – с некоторым изумлением уставился на него главврач. – А ну прочь с дороги.
– Нет, Геннадий Васильевич, мне знать надо. Я не хочу бессонницей мучиться. Если – да, так я пойду вещички собирать. У меня там горшок старый, личный, я его из дома принес, и обувь сменная, галоши.
Галя прыснула от смеха, а Красноперов сурово посмотрел на нее.
– Галочка, он всегда такой забавный? – спросил главврач.
– Почти всегда, Геннадий Васильевич, – ответила секретарша.
– Ну что ж, такие люди нам нужны. Смех и оптимизм – лучшее лекарство от всех болезней. Это еще Авиценна сказал. Нет, Щеглов увольнять мы тебя не будем, не надейся. Выговор, конечно, за превышение полномочий я тебе влеплю. Но и направление в мед вместе с характеристикой дам самое отменное. Заодно поговорю с ректором, чтобы тебя без экзаменов взяли. Достоин, чую. И кстати, со следующей недели перевожу тебя на должность старшего санитара. Будешь бригадой командовать. Доволен?
– Вообще-то, я бы хотел, чтобы вы меня сразу кардиохирургом назначили, – состроил гримасу Костя. – Но пока спасибо и на этом. На безрыбье, как говорится…
– Наглец! – развел руками Красноперов. – Ну почти как я сам в молодости. А теперь брысь с дороги!..
– Спасибо! – еще раз крикнул вслед широко шагающему главврачу Костя и победно посмотрел на секретаршу: – А ты знаешь, жизнь, оказывается, чертовски интересная штука! И мир в принципе прекрасен.
– А ты сомневался? – улыбнулась Галя. – Так ты не дорассказал свой план. Значит, кассир наклоняется над каталкой и тут ты…
– Тут я ему и говорю: «Хочешь, тебя Галя на каталке с горки покатает, а я пока твой мешочек с деньгами посторожу?» Отказаться он, разумеется, будет не в силах. Перед твоей красотой даже мертвый зачешется и встанет. И деньги наши.
– Вали отсюда, – кокетливо засмеялась секретарша, продолжая свой сольный концерт на клавишах.
Константин послал ей воздушный поцелуй и «свалил» в отделение сердечников, где в одной из палат разыскал деда. Там на стульчике возле постели больного сидел его сын Лавр, а у капельницы стояла медсестра Катя, меняя физраствор. На соседних койках лежало еще трое мужчин.
– A-а, архангел Константин! – улыбнулся старик, увидев санитара. – Привет, милый.
– Запомнил, значит, как меня зовут? – сказал Костя, пожимая его свободную руку. Лавр поднялся, уступая ему свой стул. При этом как-то многозначительно посмотрел и даже слегка подмигнул правым глазом. – Ну, как наши дела?
– Непривычно что-то, – ответил старик. – Я ведь никогда в жизни в больницах не валялся. Все на ногах. А если простужусь когда, то лечение у нас одно – стакан водки с перцем и медом, и потей всю ночь под тремя одеялами. К утру простуду как рукой снимет.
– Вот и допотелся, – вставил Лавр.
– А здесь холодно чего-то, – продолжил дед. – Мерзну.
– Ну, это дело поправимое, – сказал Костя. – Катя, принеси фельдмаршалу еще одно одеяло.
– Ладно, – кивнула медсестра. – Твоему крестнику я могу и вторую «утку» поставить. Не жалко.
– Говорят, это ты меня с того света вытащил? – спросил дед.
– Ты сам, дедушка, крепким орешком оказался, почти как Брюс Уиллис. Молодым еще сто очков вперед дашь. Такие так просто не ломаются.
– Куда там! В крематорий пора. Вот уж где точно согреюсь.
– Брось, дед. А почему же в крематорий-то? Ты что, из Индии родом? Это там сжигать принято. И пепел над Гангом.
– Да так уж Лаврик мой порешил, – ответил старик, поглядев на сына. – Место, говорит, на кладбище очень дорого стоит.
– Да-да, – кивнул сын. – Это огромные расходы.
– Глупости! – сказал Костя. – Хоронить надо по-христиански, на кладбище. А что такое крематорий? Огонь, ад! Ты, Катя, хотела бы, чтобы тебя сожгли?
– Я бы хотела, чтобы меня в крутом кипятке сварили, – отозвалась она, укрывая деда вторым одеялом. – Какая разница? Мне в общем-то будет уже все равно.
– Вот! – поднял вверх указательный палец Лавр. – Слова не девочки, но… жены!
– Да, девочкой Катю, конечно, не назовешь, – согласился Костя. – Но и она иногда ерунду мелет. В качестве жены. А вам что, денег на нормальные похороны жалко?
– Да оставьте вы эту погостную тему, – бодро сказал дед. – Я ведь, если честно-то, еще лет двадцать пять пожить собираюсь. Чего-то мне умирать расхотелось. Вот слышал, что в МГУ один старик студентом стал, на философском учится, а я его на два года моложе. Так, может, и мне поступить? А что?
– Папа, я тебя умоляю! – всплеснул руками Лавр.
– Ну, если не в МГУ, то в загс, – продолжил дед. – Вон, Катеньке предложение сделаю.
– А сколько вам? – усмехнулась та.
– За восемьдесят с гаком.
– Правда? Никогда бы не дала.
– Не дала бы… Да мне у тебя и попросить-то совестно!
– Шалун, – сказала Катя, поправляя ему подушку. – Веселый у нас больной появился.
– Вы еще не знаете, что он у нас дома вытворяет, – произнес Лавр. Он украдкой постучал себя по лбу и вновь подмигнул Косте, на сей раз левым глазом: – Мало того, что свет в туалете забывает гасить, так как-то раз баллончиком с краской все обои разрисовал. Граффити, говорит. У молодежи насмотрелся. Он, знаете ли, с подростками дружбу водит.
– Так это же хорошо, – сказал Костя. – Может быть, в нем просыпается Марк Шагал? Или Казимир Малевич?
– Нет, пусть уж спит лучше, – ответил Лавр. – Шагал пусть шагает из нашего дома, а Малевич малюет в другом месте, не на австрийских обоях. Можно вас на минутку?
Он взял Костю под руку и вывел в коридор.
– Так когда же? – заговорщески проговорил он, опять мигнув глазом.
– Что – когда? – переспросил Костя.
– Ну… вы меня понимаете? – Лавр подмигивал уже обоими глазами поочередно.
– Сходите к невропатологу, – посоветовал Константин. – У вас с глазами что-то. То один дергается, то другой.
– А как же с нашим… уговором? Понимаете?
Костя взглянул на часы. Он уже опаздывал на встречу с Ольгой.
– Простите, спешу! – сказал он и побежал к выходу.
Глава пятая
Сделай мне ребенка!
Войдя в кафе, которое, находясь рядом с больницей, не могло носить иного названия, кроме как «Доктор Дизель», Костя не сразу признал в сидящей за дальним столиком девушке «свою» Ольгу. Она рассеянно поглядывала в окно и курила сигарету. Заметив Константина, сделала попытку улыбнуться, но вышла лишь какая-то кривая гримаса.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, усаживаясь за столик. – Но давай сразу расставим точки над «i». Все, что между нами было, теперь уже не имеет никакого значения. Мы летаем по разным орбитам, и они больше не пересекаются.
– Конечно, – кивнула Ольга. – Только у одной из этих планет на орбите есть маленький спутник. Ребенок.
– Старая песня, – ответил Константин. – Так и знал. Но ребенком ты меня не прижмешь. Зачем вызывала?
– Сделай сначала заказ.
К столику подошла официантка.
– Кофе, две рюмки ликера «Бенедиктин», шоколадное мороженое, – сказал Костя.
– Помнишь, что я люблю, – усмехнулась Ольга.
– Мне и самому этот ликер нравится.
– А у тебя усталый вид. Много работаешь?
– Приходится крутиться. Я ведь еще иногда на товарной станции вагоны разгружаю. Мне деньги нужны на учебу. Образование сейчас платное.
– Намек поняла. Но ты можешь больше не пересылать мне деньги. У меня появился богатый друг, бизнесмен. Возможно, мы с ним скоро поженимся. Он и Антона любит.
– Антон – это кто? Твой друг – бисексуал, что ли?
– Дурак, Антон – это твой ребенок. Даже имени не помнишь…
– Прости, а ты мне и не говорила.
– А тебе это и не нужно.
Они поглядели друг на друга, оба начали закипать.
– Я тоже скоро женюсь, – с вызовом сказал Костя.
– На дочке губернатора? Из Гарварда? – язвительно спросила Ольга. – И отправитесь в Англию. В туманный Альбион. Не заблудитесь там.
Официантка принесла заказ, и Константин сразу же с ней рассчитался. Тут только он подумал о том, что Рита от него ушла и, может быть, больше не вернется. Но точно так же в эту минуту подумала о Ренате и Ольга. Обоим стало несколько грустновато, и они потянулись к рюмкам.
– Твое здоровье! – сказал Костя, чокаясь.
– Да и твое тоже! – ответила Ольга, делая маленький глоток.
– Ликер надо немного подержать во рту, прокатать языком по небу, чтобы он впитался, почувствовать аромат…
– Я помню.
– Все помнишь? – зачем Костя об этом спросил – он не знал, но что-то вдруг на него нахлынуло. Не хотел ведь, намеренно шел сюда, чтобы поставить окончательную точку, даже разругаться, если потребуется, но вот… Тех дней из жизни не вычеркнешь. Но видно, и Ольга порой возвращалась к тому времени, поскольку отвела взгляд, а губы ее чуть дрогнули.
Они оба вновь поспешно сделали по глотку ликера.
– Мороженое тает. Ешь, – сказал Костя. – Учти, у нас мало времени. Мне скоро уходить.
– Костя, поехали ко мне? – произнесла Ольга, глядя ему в глаза. Щеки ее слегка покраснели.
– Я не ослышался? – спросил он. – Зачем?
– А чтобы сделать мне еще одного ребенка.
Константин откинулся на спинку стула. Залпом допил свою рюмку, даже не подержав ликер во рту.
– Это у вас теперь шутки такие? У молодых мам?
– Не шутки, я серьезно.
Костя щелкнул пальцем, подзывая официантку.
– Еще две рюмки ликера, – сказал он. – Хотя нет, тащите уж всю бутылку. Тут без нее не обойтись.
Подождав немного, он спросил:
– Тебе, Оля, трахаться не с кем? Твой друг импотент? Так мы его пролечим.
– Лечить никого не надо. Он, может быть, еще тебе фору даст.
– Я не возьму.
– Мне просто нужен еще один ребенок. Не важно, мальчик или девочка. Но у Антошки должен появиться брат или сестра. И как можно скорее.
Официантка принесла бутылку, Костя разлил ликер в рюмки.
– Ты все-таки сумасшедшая, – сказал он. – Но у меня есть один знакомый психотерапевт.
– У меня тоже. И перед тем как сюда прийти, я с ним посоветовалась. Он мои действия одобрил.
– Значит, твоему психотерапевту надо сходить к моему. А нам самое время сейчас разбежаться. Ты – на юг, я – на север.
– Костя, если ребенок растет один, он становится эгоистом, – сказала Ольга, теперь уже сама разливая ликер в рюмки.
Они вновь выпили, на сей раз не чокаясь. Константин тут же снова налил. Оба они разволновались, разнервничались, заговорили громко. На них даже стали обращать внимание за соседними столиками.
– Ешь мороженое и выброси свою глупую идею из головы, – сказал Костя. – Оно тает.
– Тает жизнь, но тебе этого не понять, – горячилась Ольга. – Ты сам вырос эгоистом и бесчувственным бревном.
– Спасибо за комплимент, но ты тоже не подарок. Ты – кот в мешке. Точнее, кошка.
– Мне нужен еще один ребенок, – повторила Ольга.
– Попроси об этом вон того парня в очках с лошадиной мордой, – посоветовал Костя и повернулся, ткнув рукой в сторону соседнего столика. Парень в очках посмотрел на него с недоумением и даже приподнялся со стула.
– Вы ко мне? – вежливо спросил он.
– Сиди уж где сидел, – ответил ему Костя. – Мы еще не решили. Тебя вызовут.
– Хватит хамить, – сказала Ольга. – Ребенок нужен именно от тебя. Только от тебя и ни от кого другого.
– Но что за прихоть! – Костя воздел руки.
– Ладно, скажу правду, – Ольга налила ликер и выпила. То же самое сделал и Константин.
– Только не ври, – попросил он.
– Слушай. У Антошки обнаружен лейкоз. Ему сделали первый курс химиотерапии, но это не помогло. Ему нужна пересадка костного мозга. А донором может быть брат или сестра. Теперь понял, кретин ты этакий?
Некоторое время Константин молчал, пораженный услышанным. Он отхлебнул кофе, потом – ликер, прямо из бутылки.
– Ты мне не нужен, – продолжила Ольга. – В смысле, как человек. Только как производитель.
– Бык-производитель, – кивнул Костя. – Понимаю. Но выходит, первый ребенок все-таки от меня?
– Вот ведь болван, – с сочувствием произнесла Ольга. – Ну конечно! Стала бы я к тебе обращаться!
– А разве родители в качестве донора не подходят?
– Как правило, нет. Не всегда. Я уже проверилась – не подхожу.
– Значит, надо и мне провериться. Где это делают?
– В медицинской лаборатории. Я свожу тебя. Но вряд ли выйдет какой-то толк. А мы не должны терять времени. Пока ты будешь проверяться, я уже должна забеременеть.
Ольга усмехнулась, Константин тихо выругался. Потом разлил по рюмкам ликер.
– На счету каждый день, – медленно проговорила Ольга. – Беременность длится девять месяцев, а Антон может не дотянуть.
– Неужели все так серьезно?
– Серьезней не бывает.
– Но ты меня окончательно прижмешь этим вторым ребенком.
– Ты, Костя, кусок дерьма. Речь идет о жизни Антона. А ты о своей шкуре думаешь. Я же тебе сказала, что мне от тебя алименты больше не нужны. А если ты после экспертизы подойдешь как донор, я вообще аборт сделаю. И обещаю в твоей жизни больше никогда не появляться.
– Ты мне мат поставила, – растерянно произнес Костя. – Шах и мат. Цугцванг.
– Это мне мат, мне! – прошептала Ольга, наклоняясь к его лицу. – И если ты мне не сделаешь ребенка, я тебя просто убью. Столовым ножом зарежу.
– Да, в таком случае это предложение, от которого нельзя отказываться, – ответил он. – Выхода нет. Но сначала мы все-таки сделаем мою экспертизу. Поехали в лабораторию!
Тут в кафе ввалилась новая пьяная компания. Пятеро человек. Среди них Константин тотчас признал своих добрых, старых знакомых – «хряка», «комода» и «гиену». Они с шумом уселись за центральный столик.
– Ты быстро бегаешь? – спросил он у Ольги.
– Кандидат в мастера, а что?
– Похоже, нам сейчас предстоит уносить ноги. Прикрой меня.
Они встали и бочком пошли к выходу. По дороге Костя остановил официантку.
– Бутылку водки вон за тот центровой столик, – сказал он, расплачиваясь. – Скажите: от друга.
В дверях Костя и Ольга задержались. У «хряка» была марлевая повязка на голове, у «гиены» залеплен пластырем нос. «Комод» еле ворочал шеей. Официантка поставила на их столик бутылку водки и показала в сторону Константина. Отморозки повернулись. С их морд стали сползать улыбки. Костя помахал им рукой и толкнул Ольгу.
– Теперь – бежим! – сказал он, и они помчались к остановке, успев вскочить на подножку отъезжающего трамвая.
Экспертиза была готова через несколько дней. Они пролетели в томительном ожидании, в гнетущей тревоге и надежде. У Ольги за это время все валилось из рук, Ренат так и не возвращался, а Антошка был по-прежнему весел и неудержим в своих играх, не понимая, что решается его судьба. Константин также не находил себе места, на работе был скучен и вял, чем вызывал немалое удивление у своих коллег, а в свободное время безучастно лежал на кровати, глядя в потолок. Рита не появлялась. Ольге он позвонил всего один раз, когда пришло время узнать результаты экспертизы.
Сейчас оба они сидели в кабинете врача, рассматривая длинную бумагу с цифрами. От них рябило в глазах.
– Ну и что означает вся эта китайская грамота? – спросил Костя, отбрасывая бумагу на стол.
– Это значит, что вы не можете быть донором своему ребенку, – ответил тот.
– Но почему, если я отец?
– Это не важно. Родители почти никогда не подходят. Так что и вы, и она исключаетесь. Донором может быть брат или сестра.
– А у него нет ни сестры, ни брата.
– Заведите, – посоветовал врач.
– Ну конечно, – кивнул Костя уныло. – Вещь в хозяйстве полезная. Сказать-то легко.
– А сделать трудно? – усмехнулся врач. – Но учтите, вероятность того, что новорожденный подойдет – всего четверть. Двадцать пять процентов.
– Может, тогда и стараться незачем? – Костя вновь взглянул на бумагу.
Ольга все это время молчала, вслушиваясь в их разговор.
– Шансы один к четырем – это достаточно много, – спокойно пояснил врач. – Это значит, что из четырех посланных к вашему сыну смертей, три пройдут мимо.
Костя задумался, посмотрев на Ольгу. Та выглядела очень бледной.
– Ну а если все-таки новорожденный не подойдет? – спросил он. – Что тогда?
– Тогда надо искать аллогенного донора. Неродственного.
– Что это такое?
– Это любой другой человек.
– И где же нам его искать? С фонарем или со свечкой? Дать объявление в газету «Из рук в руки»?
– Это уже совсем другая история, – сказал врач. – Боюсь, что она вообще не для вас.
– Почему? Мы рылом, что ли, не вышли?
– Да вы не кипятитесь. Поиски аллогенного донора стоят огромных денег. В мире существует банк данных. Это зарубежные регистры – примерно семь миллионов человек. Услуги стоят около двадцати тысяч долларов.
Костя даже присвистнул от неожиданности.
– Ни хрена себе, – сказал он. – Я таких денег даже во сне не видел.
– Я в принципе тоже, – отозвался врач. – Так что вы не одиноки.
Константин нагнал Ольгу уже на улице. Поднял воротник дубленки, натянул до глаз лыжную шапочку и молча зашагал рядом.
– Ну, когда приступим? – грубовато спросил он, когда прошли с полквартала.
– Мне все равно, – ответила она, пожимая плечами.
– Вопрос – где? Вспоминаю юные годы, когда лазил с девчонками по чердакам и подвалам. Славное было время! Все делалось быстро и без проблем. Заводились с полуоборота.
– Перестань. Ко мне нельзя, может Ренат вернуться.
– Да и у меня тоже неудобно, вдруг Рита заявится. А я не хочу ее больше огорчать. Ты и так нашу с ней совместную жизнь почти что разбила.
– Ничего, склеишь.
Они остановились под фонарем.
– Хочешь посмотреть на Антона? – предложила Ольга. – Он сейчас у мамы.
– Не хотел бы с твоей мамой встречаться.
– Я же тебя не на нее зову смотреть, а на сына.
– Все равно, что-то не хочется. Знаешь что? Поехали завтра утром ко мне на дачу?
– Ладно, – равнодушно ответила Ольга. – Встретимся на вокзале.
Она махнула Косте рукой и торопливо пошла прочь, а он еще некоторое время провожал ее взглядом, пока она не затерялась в толпе прохожих. Потом медленно зашагал в противоположном направлении.
Константин ждал Ольгу возле электронного табло, покуривал и поглядывал на часы. Времени оставалось в обрез. В движении электричек наступал перерыв. Наконец она появилась. Но не одна, а почти волоча за собой маленького мальчика, который держал в руках игрушечную саблю и упирался.
– Быстрее! – сказал Костя, подхватив у нее сумку. – Опаздываем!
Они побежали по платформе, влетели в последний вагон и тут двери захлопнулись. Электричка тронулась, а вся «семейка» уселась на двух свободных скамьях. Костя снял свой рюкзак с провизией.
– Насколько я понимаю, это и есть Антон? – произнес Костя, вглядываясь в лицо мальчика.
– Тебе не откажешь в догадливости, – сказала Ольга. – Извини, не с кем было его оставить, мама на работе.
– Да ладно! – махнул он рукой. – Но можно было бы и маму взять. И бабушку.
– Антоша – это дядя Костя, – сказала Ольга сыну, который и так не сводил глаз с незнакомого человека в лыжной шапочке.
