Текст книги "Подари мне жизнь"

Автор книги: Эдуард Резник

Соавторы: Александр Трапезников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– С чего это вы так решили? – удивился Костя.

– А это у вас на лице написано. И по глазам видно. Наверняка какие-то финансовые неурядицы.

– А может быть, у меня просто грыжа вывалилась? – сказал Костя. – И потому вид такой. Страдальческий.

– Грыжи у вас нет, – ответил тот. – Со здоровьем у вас все в порядке. Еще сто лет протянете. Но гложут вас запутанные любовные отношения с двумя, нет, пожалуй, с тремя женщинами и острая нужда в деньгах. Которые, возможно, кто-то из ваших близких взял в долг.

– Да вы колдун, что ли? – поперхнулся печеньем Костя.

– Почти, – скромно отозвался мужчина, чей взгляд как бы скользил и проникал внутрь. – Так я угадал?

– Не буду отвечать на ваши вопросы, – нахмурился Костя. – Вы опасный человек.

– Да уж не опаснее вас, – наполнил фужеры коньяком собеседник. – Пейте.

– А вот не буду, – отодвинул свой фужер Костя. – Кто такой?

– Кто знает? – глубокомысленно изрек тот. – Это ведь никому не известно, пока не произведут вскрытие. А может быть, я – это ваше второе «я»? Альтер-эго. Тот человек, кто стоит по другую сторону зеркала. Образ из амальгамы. Который иногда меняется местами со своим двойником.

– Да бросьте вы молоть чепуху! – стал закипать Костя. – Мистика какая-то. Скоро там Людмила Максимовна выплывет? Или она утонула?

– А вы сходите и поглядите.

– Вам сподручнее. Вы ближе к двери.

Разозлившись, Константин вновь залпом выпил свой фужер. Коньяк приятно растекся по кровеносным сосудам. Ему стало уже все равно – кто перед ним сидит – друг ли Людмилин, колдун-экстрасенс или сам черт. Не таких видали! Но коньяк вдруг подействовал как-то одурманивающе. Наверно, сказывались «старые дрожжи» – вчерашняя выпивка. Или так действовал магнетический взгляд незнакомца? И тут Костя подумал, что глаза у него такие же, как и у Людмилы. Выразительно-гипнотические. Вот почему его всегда тянуло к ней. «Уж не в тайную ли секту какую-нибудь они оба входят? – мелькнула у него шальная мысль. – Сейчас Люда выйдет из ванны, они еще больше опоят его, свяжут, завернут в ковер, вывезут куда-нибудь за город и приступят вместе с другими сектантами к черной мессе. Вырежут печень и все такое прочее. Мало не покажется». Он попытался пошевелить рукой, но это удалось с трудом.

– Вам, наверное, не надо больше пить, – заботливо сказал мужчина. – Вы как-то побледнели. Печень в порядке? Надо бы за город…

– А вы и магией занимаетесь? – вяло поинтересовался Костя.

– Только если попросят, – ответил тот. И в голосе его, как показалось Константину, прозвучали зловещие нотки.

В эту минуту в комнату вошла Людмила. Она была в белом махровом халате, босиком, с зачесанными назад волосами. Увидев Костю, она обрадовалась.

– Уже познакомились? – весело спросила она. – Это мой брат, Леня. Психотерапевт. А это – Костя, я тебе о нем рассказывала.

– Так я и думал, – улыбнулся Леонид Максимович. – Тот самый, который тебя разыграл на улице? Я тоже решил немного пошутить, уж извините, Константин Батькович, хотелось, чтобы счет сравнялся.

– Оставь свои гипнотические шуточки для других, – погрозила ему Люда. – Сходи лучше за продуктами. У меня пустой холодильник.

– Непременно! – весело откликнулся брат. – А отец был прав: ты никогда не сможешь правильно вести хозяйство. Я же видел, у тебя в морозильной камере мышь повесилась.

Через пару минут Леонид Максимович ушел, а Люда присела на подлокотник кресла, к Косте. Взъерошила ему волосы.

– Какой-то ты сегодня не такой, – сказала она, заглядывая ему в глаза. – Что с нами случилось? Какие думы обуревают?

– Знаешь, Люда, – произнес он, все еще пребывая словно в какой-то густой вате или плотном тумане. – Я хочу ограбить твой банк. Тогда все проблемы будут решены, а мы уедем в Австралию.

Людмила почему-то нисколько не удивилась его словам. Она лишь почесала мизинцем кончик носа и промолвила:

– Странно. А ведь всего пару часов назад то же самое предлагал мне сделать и мой брат.

– Тогда… мы возьмем его третьим, – решил Костя.

Глава двадцатая
Две подруги

Купленные Ольгой на все пять тысяч долларов лекарства подействовали самым благоприятным образом – здоровье Антона вновь улучшилось, болезнь на некоторое время сделала полшага назад.

– Ну вот видите, матушка, – философски изрекал Вильгельм Мордехаевич. – Деньги, конечно, грязь, но в этой грязи можно принимать лечебные ванны.

Антошка через день носил то шапочку бабушки Наташи, то «тюбетейку» бабушки Лизы. Обе женщины посещали его также по очереди, в те же дни. А все дети в палате, запомнившие феерическое представление клоунов, вновь ждали в гости Мыльного Пузыря и Длинную Макаронину. Да Валера и Мила сами втихаря готовили для своих полюбившихся маленьких пациентов нечто новенькое…

Однажды Ольга вышла из больницы и увидела Риту.

– Привет! – радостно сказала она. Ей вдруг подумалось, что сейчас вдруг вновь будут предложены деньги. Но получилось иначе.

– Здасьте, – суховато ответила Рита. – Я тебя жду. Прогуляемся? Ничего, что я – на «ты»?

– Нормально. Даже хорошо.

Девушки пошли по дорожке в парк, где сухие желтые листья приятно шуршали под ногами. Воздух был чист и свеж, казалось даже, что пахнет морским бризом, а покачивающиеся верхушки деревьев напоминали подгоняемые ветром буравчики волн.

– О Косте будем говорить? – спросила Ольга.

– Нет, это для меня отрезанный ломоть, – почти искренно призналась Рита. По крайней мере, сделала такой вид. – Он целиком твой. Я выхожу замуж за другого.

– Погоди, – тронула ее за рукав Ольга. – Если это из-за меня – то напрасно. Я знаю, что мы с ним счастливы никогда не будем. Мы совсем разные. Лед и пламень. А вы с ним как бы друг для друга созданы.

– Ну уж!

– Точно! Ты, честно, такая красивая, что… будь я сама мужчиной, я бы, наверное, в тебя влюбилась.

– Это что-то новенькое, – усмехнулась Рита, поддев туфелькой кучу листьев. – Любовь на острове Лесбос.

– Я не о том, – смутилась Ольга. – Я отдаю его тебе с радостью и со всеми потрохами.

– А я уступаю его тебе, до последней нитки, – ответила та, словно соревнуясь с Олей в великодушии. Или перекидываясь мячиком. Но мяч-Костя опять вернулся к ней, с обратной подачи.

– Нет уж, – твердо сказала Оля. – Забери его и не спорь. Мы сделаем операцию и тотчас же разведемся.

– Ладно, – вздохнула Рита. – Но я его тоже не возьму. Пусть валяется на дороге, – и она опять поддела ногой горку листьев, будто это и был тот самый мячик, но на сей раз в опавшей листве был спрятан кем-то увесистый булыжник. Рита вскрикнула от боли и запрыгала на одной ножке. Ольга поддержала ее за руку. Рядом оказалась скамейка, и они присели на нее.

– Вот сволочь! – с досадой сказала Рита.

– Он не такая уж сволочь, – поправила Оля. – Просто шарахается из стороны в сторону. Пройдет время и образумится.

– Я не о Косте, о булыжнике. Хотя по твердолобости они похожи. Теперь о другом. Денег у меня пока для тебя нет, но я их достану. Зато есть выгодное предложение. Может быть, тогда и доллары не понадобятся.

– Слушаю. И кстати, заранее хочу сказать, что я тебе верю. Всего несколько минут говорим, а словно давно тебя знаю.

– И я тоже. – Рита чуть усмехнулась и продолжала: – Так вот. Ты со мной откровенна, и я буду так же. У меня есть один знакомый немец. Приятель моего жениха. Человек солидный, богатый, с положением. Да и на вид симпатичный, только малость староват. Но это ведь не существенно? – и она слегка подтолкнула Олю в бок.

– Пока не совсем понимаю, – сказала та. – К чему ты клонишь?

– Ему нужна русская жена, – прямо ответила Рита. – Он давно уже ищет, но попадаются все какие-то профурсетки. Даже мне жаловался и просил помочь. А ты – симпатичная, хорошо воспитанная, добрая. Словом – то, что надо, в десятку.

– Но я же с ребенком! – удивилась Ольга. – Даже почти с двумя.

– Пока только полтора, – уточнила Рита. – Но это значения не имеет. У них, у бюргеров, ведь как: корова моя и приплод мой, а уж от какого быка не важно. Так что ты ему еще с десяток можешь настрогать, от кого захочешь, хоть от Гельмута Коля. Кстати, и этого тоже зовут Гельмут. Короче, выходи за него замуж и прямым ходом отправляйся в Германию. Там твоему сыну и операцию сделают, он заплатит. Ну, как?

Ошеломленная таким предложением Ольга, сидела на лавочке молча, не зная, что и сказать. Она была совершенно ошарашена. Перед ней вдруг за деревьями замаячил готический Кельнский собор, плывущие по Рейну яхты с парусами, баварские луга со стадами тучных коров и сам толстый Гельмут в тирольской шапочке и коротких штанах, распевающий во весь голос: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!..»

– Ты что? – снова подтолкнула ее Рита. – Ошалела от счастья?

– Да нет, просто я не могу прийти в себя, – очнулась Ольга. – Это так неожиданно! А Костя?

– А что Костя? Сама же сказала, что он тебе не нужен.

– Но я ведь замужем.

– Разведешься! У меня свой человек в загсе. Костя даже ни о чем и не узнает. И думаешь, он будет возражать? Да до потолка от радости подпрыгнет, что тебя сбагрил! Еще и вместе с детьми.

– Это точно, – согласилась Оля. – Но если я не понравлюсь твоему бюргеру?

– Понравишься, – похлопала ее по плечу Рита. – Это уж ты предоставь мне. Я все сделаю, чтобы вас женить. Значит, по рукам? Согласна? Выйдешь замуж за моего недобитого фашиста?

– Хорошо, – кивнула Ольга решительно. – Давай попробуем провернуть этот вариант.

Девушки хлопнули друг другу в ладони, поднялись и пошли обратно по дорожке. Рита на радостях хотела пнуть еще одну кучку листьев, но вовремя передумала.

– Сегодня же вечером и встретимся, – произнесла она. – А пока займемся твоим внешним видом. Я – непревзойденный мастер в макияже и масках… Карнавальных, – добавила она тихо.

Но Ольга последнее слово не услышала, поглощенная своими мыслями.

Костя в одиночестве сидел в открытом пивном шатре и дул «Очаковское». Он был сосредоточен и покусывал спинку воблы. Перед ним стояло огромное блюдо с креветками, но он к ним пока не прикасался. Явно кого-то ждал. К столику были заранее придвинуты еще четыре стула. Первым подошел клоун Валера и буквально через пару минут конюх Вася. Константин познакомил их и заказал еще пива.

– Ребята, – сказал он, когда те выпили по первой, самой желанной кружке. – Вы много зарабатываете в месяц?

– Мало, – практически одновременно отозвались они.

– А я еще и алименты выплачиваю, – добавил Валера. – В трех городах России и в одной бывшей союзной республике. На добровольных началах. Когда я умру, обо мне скажут: «Он не мог поступить иначе, но с его смертью все успокоились».

– Ладно, оставим шутки, – продолжил Константин. – Есть возможность одним махом загрести огромную кучу денег.

– Криминал? – деловито спросил Василий.

– Большой кучи без криминала не бывает, если только это не говно, – ответил Костя.

В это время к ним подошел Джойстик.

– Классный компьютерщик, – представил его Константин. – Может работать и хакером.

– Я вышел на медицинские центры в шести городах Израиля, – начал было Джойстик, но хозяин стола остановил его мановением руки. Пододвинул ему кружку пива.

– Об этом после, – сказал он. – Сейчас другие темы. Ты ведь можешь вскрыть любую компьютерную систему или заблокировать ее?

– Ну, могу, – честно признался Джойстик. – А что?

– Это нам подходит, – хмыкнул Костя. – А вот и пятый. И какой-то злой.

К столику приблизился Митя, и он действительно был чем-то очень сильно озабочен или рассержен. Не говоря ни слова, но влепил Косте увесистую оплеуху. Тот едва устоял на ногах. Клоун и конюх вскочили со своих стульев. Джойстик отодвинулся подальше, чтобы его ненароком не зашибли.

– Ты знаешь, за что! – угрюмо произнес Митя.

– Спокойно, ребята! – сказал Костя, потирая ушибленную скулу. – Все в порядке. Это у нас с ним такой обмен любезностями. Когда долго не видимся, не можем сдержать радости от встречи. Садитесь, теперь можно говорить спокойно.

Все, в том числе и Митя, опять оказались за круглым столиком. Начали пить пиво и чистить креветки.

– Зачем звал? – буркнул Митя.

– Сейчас объясню, – Константин выдержал паузу, словно хороший театральный актер. – Итак, насколько я понимаю, нам всем требуются деньги на личную жизнь. Поскольку мы все по уши в дерьме. Не тонем, конечно, но барахтаемся. Без решительного, смелого, рискованного шага судьбу не изменишь. Валера так и умрет на арене цирка от инфаркта, забавляя богатых идиотов, которые, продолжая хохотать, подумают, что это очередное дурачество клоуна. Вася будет чистить и ухаживать за лошадьми до скончания нынешнего века. Джойстик никогда не станет владельцем собственной радиостудии, а ему этого позарез хочется. Митя напишет, конечно, свой роман, но судьба писателя вообще ужасна, полна нищеты и болезней, и об этом даже нет смысла говорить. Что касается меня, то я не смогу даже спасти своего сына от лейкоза. Перспектив ни у кого нет. В этом мире побеждают только действительно сильные. Но для этого надо переступить черту. Помните, как у Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею?»

– К чему ты клонишь? – спросил Василий.

– В Раскольниковы я не гожусь, – сказал Джойстик.

– А я начинаю догадываться, – произнес Валера.

– Расскажи сюжет, – добавил Митя.

– Спокойно, друзья! Всему свое время.

Константин сходил к стойке и принес еще один поднос с пивом. Затем продолжил:

– Вы все здесь мои друзья, старые или новые – не важно. Но проверенные, и я могу на вас положиться. А сами вы ни с кем из сидящих здесь за столом ранее не встречались. И это тоже хорошо. Исключаются личные взаимоотношения, которые могут помешать общему делу. Кроме того, каждый из вас является специалистом в своем ремесле. Компьютерное обеспечение, некоторая клоунада, скачки на лошадях, творческая фантазия писателя и мой скромный дар координатора всех действий. Еще будут приложены гипнотические усилия некоего психотерапевта и… одной девушки. Заметьте, это будет единственная женщина в нашей компании. Но о них – позже.

Константин прервал свою речь, чтобы сделать большой глоток пива. Приятели последовали его примеру. И все вновь накинулись на креветки.

– По-моему, он сошел с ума, – сказал наконец Митя. – Я, как пока еще действующий санитар, готов оказать первую необходимую помощь.

– Тогда иди за водкой, – согласился Костя. – Магазин за углом.

Все сбросились и стали ждать возвращения гонца. К основной теме Константин не подступал до тех пор, пока на столе не появились пластиковые стаканчики с «Гжелкой».

– Так что же ты предлагаешь? – выпив, спросил Валера.

– Захватить никарагуанское посольство и потребовать выкуп? – предположил Василий.

– Похитить из Третьяковской галереи «Явление Христа народу», – высказал свою версию Митя.

– Зная его размах, думаю, что не менее, чем сразу напасть на Алмазный фонд России, – усмехнулся Джойстик.

– Нет, друзья, никто из вас не угадал, – произнес Костя, вновь принимаясь за пиво.

– Не томи душу, язва! – промолвил за всех присутствующих конюх.

– Ни водка, ни пиво от твоих загадок в горло не лезут, – добавил Митя.

– Темнила чертов! – выругался Джойстик.

– Может, ему еще одну оплеуху закатить? – предложил клоун.

– Ладно, скажу, – отозвался Константин, довольный тем, что столь успешно разогрел и разворошил своих приятелей. – Но сначала и вы мне ответьте: согласны ли пойти со мной на одно очень серьезное дело? Сразу замечу – противозаконное. Если сорвется, быть нам очень битыми. И не избежать нар. Но в случае успеха, каждый получит не менее пяти миллионов долларов. И я уже почти все продумал. Тщательно разработал план. Нужна лишь некоторая корректировка и ваша помощь. Один я, конечно же, не справлюсь. Решайте.

За столом воцарилось молчание. Вокруг Кости даже образовался некий вакуум. Каждый из присутствующих сейчас определял свою дальнейшую судьбу. Либо относительное благополучие, либо… Выбор было сделать непросто.

– Ты говоришь – по пять миллионов? – спросил Василий. – Значит, всего будет двадцать пять?

– Нет, больше, – ответил Костя. – Минимум тридцать пять-сорок. Но ведь к нам присоединятся еще двое, ты забыл. Во многом это их план. Но делить будем все равно поровну. А если повезет, то там, куда мы пойдем, окажется вообще вдвое больше. Семьдесят или восемьдесят миллионов баксов. Как повезет.

– Контейнер нужен, – озабоченно сказал Василий. – На лошадях не увезти.

– Лошади понадобятся для другого. Так ты согласен?

– Я – да, – ответил конюх.

– Пожалуй, и я тоже, – кивнул клоун.

– А я просто не могу Константина одного бросить, – развел руками Митя. – Мы с ним неразлучны. Он даже третьим в нашей постели с женой спит.

– За это – прости, – сказал Костя и посмотрел на Джойстика: – Ну а ты?

– Я должен подумать, – отозвался тот. – Такие вопросы просто так не решаются.

– Думай, – кивнул Константин. – Но ответ ты мне должен дать сейчас и здесь. И у тебя пять минут.

Митя вновь разлил по стаканчикам водку, а Валера сходил за пивом. Василий стал рассказывать о последних скачках на ипподроме. Константин рассеянно слушал. Джойстик в это время шевелил губами, вращал глазами, что-то подсчитывал и загибал пальцы. Прошло четыре с половиной минуты. Потом еще двадцать пять секунд. Теперь все смотрели на Джойстика. Он словно очнулся и хитро улыбнулся.

– А чего это вы ждете? – спросил он. – Да я давно согласен, еще раньше вас всех. Просто решал, на что потратить первый миллион из моих пяти. А теперь говори, что мы будем делать?

– Мы ограбим банк, – тихо, но торжественно произнес Константин. И добавил: – Срок на подготовку – два месяца. Но об этом, как хорошо сказал партайгеноссе Борман, мы поговорим в следующий раз.

В секретариате израильского посольства вопрос о репатриации семьи Константина Щеглова рассматривался уже довольно долго. И все никак не мог решиться в положительную сторону. А Ольга была уже на седьмом месяце беременности. Та самая молодая черноволосая и темнобровая сотрудница, которая принимала документы у Кости за стеклянной стенкой, предлагала не торопиться с выводами.

– Он на днях принес свежее свидетельство о браке, – говорила она секретарю посольства, – и регистрацию об отцовстве. Но что это за супруги, если они живут по разным адресам да и в браке всего несколько дней?

– Но ребенок же его? – задал вопрос секретарь.

– Вы спрашиваете! – усмехнулась она. – Я свечку не держала. Вообще мне кажется, что это типичный фиктивный брак, устроенный лишь для того, чтобы выехать в Израиль!

– А как он сам объясняет цель своей эмиграции из России?

– Как и все они. Жить не могут без исторической родины. А потом все оказываются на Брайтон-Бич.

– Его жена русская?

– Да. Но судя по изворотливости и нахальству этого Константина Щеглова – он мне сразу не понравился, – и она тоже в ближайшее время может оказаться еврейкой. Предлагаю не мучиться с ними больше и отказать.

– Подождите, Мария, – ответил секретарь. – Так сразу нельзя. Вы же выясняли насчет его предков?

– Дедушка Константина был официально признан евреем, так записано в его паспорте. Но что-то меня настораживает, знаете ли. Звали его, как и вас, Давид, отчество – Федорович. Откуда в патриархальной еврейской семье может взяться Федор?

Мария даже с возмущением фыркнула.

– Наверное, тоже – тот еще хитрец, – добавила она.

– А вы пригласите дедушку к нам, на собеседование, – предложил секретарь, почесывая переносицу. – Вот и спросим.

– Тогда надо заказывать машину.

– Почему? Он парализован?

– Вот уже последние лет пятьдесят, если это можно назвать так, – ответила она. – Он покоится на Востряковском кладбище. Сам не доберется.

– Гм-м… – сказал секретарь. – Однако на Востряковском кладбище хоронили в основном евреев.

– Может быть, у этих Щегловых уже тогда были далеко идущие цели, и они хотели загодя к нам примазаться?

– Все возможно. Ладно, – решил наконец он. – Вызывайте его родителей и супругу, будем разговаривать.

– Слушаюсь! – по-военному четко ответила Мария.

После встречи возле больницы и разговора в парке, в тот же день ближе к вечеру Рита приехала к Ольге домой. С собой она привезла множество всяких кремов, красок, парфюмерных изделий и разных причиндалов, которыми орудуют визажисты и парикмахеры-стилисты в салонах красоты. Захватила она также и модное вечернее платье, которое оказалось Ольге как раз впору. Оно даже отчасти скрывало ее беременность. Затем Рита приступила к священнодействию…

Он усадила Ольгу перед зеркалом, набросила ей на плечи простыню, водрузила на ее волосы тюрбан из махрового полотенца. Стала разводить в миске какую-то однородную коричневую массу.

– До чего же я люблю это занятие – хлебом не корми, – говорила Рита, помешивая свое зелье деревянной палочкой. – Так и хочется, когда вижу какую-нибудь неряху на улице, схватить ее за волосы, притащить к себе и начать колдовать. Ведь все женщины красивы, просто не каждая знает об этом и умеет заботиться о себе. Надо уметь преображаться. Менять кожу, как делают это змеи. В принципе нас, женщин, именно этому и обучил первый Змей. Ну тот, в раю, помнишь?

– Я там не была, – ответила смущенно Ольга. Ей было немножко страшно.

– Я тоже, но особенно и не рвусь, – продолжала орудовать Рита, обмазывая лицо Ольги каким-то жирным кремом, а волосы – тягучей массой. – Сейчас мы из тебя Николь Кидман сделаем. Ты даже похожа на нее чем-то. Все вокруг, кто в штанах, попадают шпалами.

– Если тебе так нравится это занятие, шла бы в визажистки, – сказала Ольга.

– Молчи. Нельзя тебе сейчас губы растягивать. Может кожа треснуть. А у меня цель другая. Стать фотомоделью. Мирового уровня. И Каргополов мне в этом поможет.

– Кто-кто? – не удержалась от вопроса Ольга, услышав знакомую фамилию – мужа своей тетки. – Каргополов?

– Ну да, жених мой. А ты его знаешь, что ли?

На всякий случай Ольга отрицательно покачала головой. Правда, она уже видела Риту вместе с Каргополовым тогда, возле кафе на Тверской, но как-то не придала этому особого значения. А теперь все становилось ясным. Выходит, депутат решил все-таки разводиться со Светой. Интересно, а сама тетя знает об этом? В любом случае, это информация к размышлению, – подумала она, глядя на себя в зеркало и видя, как преображается ее внешность под быстрыми и ловкими движениями новой подруги. Рита была действительно очень искусным мастером. В эти мгновения она сама походила на художника-творца, скульптура, живописца, создающего свой лучший шедевр. Ее творческая мысль летала и парила над застывшей, словно манекен, Ольгой, а замысел постепенно воплощался в ту картину, которой будут любоваться и млеть от восторга все зрители. В особенности бюргер Гельмут. В этом отношении Рита все рассчитала очень четко и точно. Ольгу она женит и отправит в Германию. Та будет всю жизнь висеть у нее на долговом крючке. Может быть, она даже сдерет эти полмиллиона с Гельмута. А Костя… Или он вернется к ней, Рите, или она тоже что-нибудь придумает такое… Что ему не поздоровится до конца жизни. Рита даже засмеялась от удовольствия, не предполагая в себе столь изощренного коварства. А Ольга сидела на стуле с закрытыми глазами и думала о своем.

Через полтора часа работа была закончена. Рита, как профессиональный художник, отступила на пару шагов, потом вернулась к своему «мольберту» и сделала последний мазок кисточкой.

– Ну, как? – спросила она.

Ольга открыла глаза и ахнула. Действительно, в зеркале отражалась удивительно красивая женщина, просто чудо русской природы и обеих столиц. Хоть сейчас на конкурс, первое место обеспечено.

– Это я, что ли? – растерянно спросила она.

– Ты, ты! – усмехнулась Рита. – Кажется, я даже перестаралась. Теперь ты и меня затмишь. Надеюсь, сейчас-то ты понимаешь, что значит для женщины макияж и все остальное?

– Понимаю, – кивнула Ольга. – Надо позвать маму и бабушку.

Наталья Викторовна, зайдя в комнату, также не удержалась от восторженного возгласа. Бабушка же лишь осенила Ольгу крестным знамением, будто благословляя на подвиг. Как на борьбу Александра Невского на Чудском озере с немецкими псами-рыцарями, в лице добродушного и состоятельного бюргера Гельмута, измельчавшего потомка еще тех тевтонов…

– Вперед – на битву! – заявила Рита, женским чутьем уловив скрытый смысл бабушкиного жеста.