Текст книги "Честь семьи Прицци"

Автор книги: Эдгар Френсис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Разговор длился всего полчаса, но Доминик уже закипал. Лицо его покраснело и пошло пятнами. Поначалу он пытался сдерживаться и не выказывать эмоций, как и советовал отец, но спокойствие давалось ему все с большим трудом. Глухая злоба была похожа на огромную волну, зародившуюся вдали от берега и катящуюся к нему со скоростью экспресса. С каждой секундой она становилась сильнее и больше. Когда приступ неконтролируемой ярости обрушится на этих людей, они будут смяты, раздавлены ее силой и мощью. Доминик не отличался особенной проницательностью и дальновидностью. Он не желал видеть дальше собственного носа, жил сегодняшним днем, представляя положение дел в выгодном и понятном для себя свете.

В отличие от босса, Энджело понимал: Прицци следует вести себя крайне осторожно. Они подобны эквилибристу, оступившемуся во время сложнейшего трюка под куполом. Вместо того чтобы беспорядочно размахивать руками, нужно постараться вновь поймать равновесие. В сущности, претензии нью-йоркских кланов справедливы. Прицци, действительно, виноваты в их убытках.

– Наши неприятности из-за того, что кто-то убил жену полицейского капитана, – задумчиво протянул Фастино. – Мы здесь все – деловые люди и понимаем: иногда происходят вещи, которых никто не хотел, Случайности, ошибки, наконец… Я думаю, что данная проблема может быть решена. Нам всем выгодно прекратить это и восстановить порядок в городе.

– Конечно, – подтвердил Борзини. – Лично нам надоело терять деньги. Достаточно того, что уже уплыло, черт подери. Мы терпим огромные убытки. На одних девочках за шесть дней мы потеряли почти сто двадцать тысяч! Сто двадцать, мать вашу!

Фастини понимал: стоит дать завестись кому-нибудь из сидящих за столом, и склока вполне может перерасти в крупную ссору, а та – в войну. Случалось и такое. Он также придерживался мнения, что кровопролитие невыгодно вообще. Потери не оправдывают никаких выгод. Именно поэтому Релиджо собирался не допустить подобных перебранок.

– Мы все теряем деньги, – жестко оборвал он Борзини. – Ни чуть не меньше. Вы не единственный.

– Хотел бы я знать, кто затеял все это дерьмо, – подал голос Таталья. – Полиция теперь от нас не отстанет.

– Да, на этот раз они взялись за дело всерьез, – подтвердил Релиджо Фастино. – Именно поэтому важно найти какой-то выход из данной, весьма щекотливой, ситуации. Полиция будет закручивать гайки до тех пор, пока не получит в свои руки человека, который сделал это. Убийцу жены полицейского, – не – торопясь, давая возможность всем присутствующим оценить степень угрожающей опасности, он набил трубку ароматным светлым табаком и закурил, выпустив облачко пахучего сладковатого дыма. – Я пробовал разузнать, что к чему. Комиссар сообщил мне, что в момент убийства этой женщины пропал банкир Роберт Финли. Прицци, которых здесь представляет Доминик и его помощник Энджело Партено, имели бизнес с Финли и владели частью авуаров банка. В ходе расследования, проводимого ФБР, всплывают очень нелицеприятные детали, касающиеся методов работы мистера Финли. Авуары на рынке ценных бумаг резко упали, и Прицци начали их покупку в больших количествах. Я ничего не собираюсь утверждать наверняка, но слишком много совпадений для простой случайности. Судя по тому, что уважаемые Прицци не избавляются от авуаров, а, напротив, покупают явно нерентабельные бумаги, я полагаю, что им известно нечто, чего не знаем мы. У них существует уверенность, что дело наладится, а это может быть лишь в одном случае. Если Финли жив и в скором времени объявится.

А в банке – после его отстранения, разумеется – к подведению годового баланса недостачи не окажется. Я чрезвычайно уважаю семью Прицци и мистера Портено. Мы всегда решали все вопросы, возникающие в ходе ведения бизнеса. Они умные и расчетливые люди. Из вышесказанного мы можем сделать вывод, что Роберт Финли в их руках. Если бы это не соответствовало действительности и существовал бы хоть один шанс из тысячи, что банкир будет мертв к моменту его обнаружения, Прицци никогда не стали бы вкладывать миллионы в авуары пошатнувшегося банка.

Энджело улыбнулся. Этот человек ему нравился. Фастино в весьма корректной форме дал понять, что собранию все известно, и предложил компромисс. Точнее, свою готовность найти этот компромисс и пойти на него. Теперь важно действовать осторожно и не перегибать палку. Сейчас пойдет торговля: кого выставят ВМЕСТО настоящего убийцы, если тому по каким-то причинам надлежит оставаться в живых. Сумма финансовой компенсации за понесенные убытки. Здесь главное – не упираться, но и не переплачивать лишнего. Возможно, торг продлится несколько часов, завуалированный и тонкий, но рано или поздно, а соглашения можно достигнуть. Это главное. Сейчас первые действующие лица – Фастино – вторая по силе семья после Прицци, и Доминик. Два человека могут испортить все дело: Бока Та-талья из-за своих мелких амбиций и… сам Доминик, в силу необузданности характера и природного скудоумия. Важно, чтобы он дал свое согласие на торг, и тогда Энджело получит возможность вести переговоры от лица семьи Прицци. Остальные боссы знают: имеет на это право. Но сперва нужно, чтобы Доминик формально передал ему свои полномочия на ведение дальнейших переговоров. Без этого Энджело не может и рта открыть.

Тем временем Фастино продолжал:

– После того, что я уже сказал, мне кажется, надо выслушать Доминика Прицци. Соображения клана по поводу происходящего…

– Да уж, пусть они доложат нам, что собираются предпринять, чтобы расхлебать дерьмо, в которое мы все уселись благодаря их долбаным выкрутасам, – заявил Таталья.

Он почувствовал себя очень уверенно после слов Фастино, полагая, что речь идет о методах физических разбирательств. Релиджо метнул на него злой взгляд.

Энджело замер. Он увидел, как Доминик еще больше покраснел. Желваки на скулах вздулись, и, не в силах сдерживать подкатившую к горлу ярость, Прицци звенящим голосом произнес:

– С объяснениями мы пока подождем! – он вперил тяжелый грозовой взгляд в Боку Таталья. Тот, откинувшись на спинку кресла, наблюдал за Домиником с надменной улыбкой. Впервые в жизни ему довелось достать Прицци. Безнаказанно! – С кем это, интересно, ты так разговариваешь, а, Бока? Я – Доминик Прицци! Когда вы все еще ползали в коротких штанишках и грабили бензоколонки, мы уже были самой сильной семьей Восточного побережья! – злость, обида и ярость заглушили голос разума и осторожности. – Сейчас вы только и знаете, что бабами торговать и красть. Мы, Прицци, теряем за день больше, чем вы зарабатываете за месяц! И нам это тоже не нравится! Но только ВЫ, – его палец очертил полукруг, словно обезглавливая остальных сидящих за столом, – не будете указывать нам, как вести бизнес! Нам наср…ь на мнение аутсайдеров и, в частности, наср…ь на мнение такого ублюдочного гов…ка, как ты, Бока!

Доминик резко встал, с шумом отодвинув стул. Охранники потянулись за пистолетами, но Прицци круто развернулся и зашагал к выходу.

Энджело быстро взглянул на сидящих мафиозо. Фастино с потемневшим от гнева лицом смотрел в широкую удаляющуюся спину Доминика. Кретин Таталья удивленно соображал, что же произошло. До него, похоже, еще не дошло, что минуту назад из-за его идиотского выступления была объявлена война. И не просто война, а между всеми кланами Нью-Йорка.

Кунео, недобро ухмыляясь, прикуривал сигарету. Борзини смотрел куда-то за стеклянную витрину.

Да, подумал Энджело, то, что случилось – уже случилось. Скоро появятся первые жертвы. Возможны ли какие-то варианты, чтобы не допустить войны? Доминик не пойдет на примирение. Значит, инициатива должна исходить по крайней мере от трех семей. Таталья можно не считать. Их клан слишком слаб, чтобы идти против четырех кланов. Но им всем нанесено слишком серьезное оскорбление. Конечно, проблема была бы решена без труда, если бы… Доминик скончался. Войны можно избежать.

Он встал и молча пошел следом за боссом к дверям.

Понимают ли они это? Скорее всего, да. Выгодна ли война Фастино, Борзини или Кунео? Нет. Конечно, нет. Хотя они, объединив свои усилия, способны на боевые действия. Прицци придется тяжело, если они все-таки решатся воевать. Но для них куда выгоднее убить Доминика, устранив тем самым источник обиды и противодействия в общем деле. Возможно, новый босс окажется менее вспыльчивым и более умным.

Как это ни странно, но то же самое выгодно и Прицци. Если бы против них был лишь один из кланов… Но они все вместе. Соотношение сил не в пользу Прицци, и дело вполне может закончиться их поражением… Черт побери, ситуация – хуже специально не придумаешь!

Они вышли из ресторанчика и направились к «Континенталю», припаркованному в десяти ярдах от входа. Трое парней из зала и еще несколько, дожидавшихся на улице, шагали следом, озираясь по сторонам. Им было известно содержание разговора, и вполне понятно, что они опасались выстрелов в спину.

Энджело покосился на все еще кипящего босса.

– Это война, Доминик, – спокойно констатировал он.

– Пошли они к такой-то матери, – осклабился Доминик. – У них кишка тонка воевать против нас…

… В ту минуту, когда Доминик движением руки «перерезал» шеи представителям четырех семей Нью-Йорка, Чарли Портено, придвинув стул, сел за стол вместе с доном Коррадо Прицци.

Ужин не был роскошным, однако Чарли понимал: его позвали не ради еды. Точнее, не только ради еды. Отсутствие Айрин беспокоило его, и хотя Крестный Отец объяснил, что она на несколько дней улетела в Лос-Анджелес по его, Коррадо, личной и очень деликатной просьбе, Чарли не стал спокойнее. Он пытался дозвониться ей домой, но срабатывал автосекретарь, механически извещавший, что Айрин нет дома. И это тоже было странно.

Но беспокойство его достигло пика, когда дон позвонил днем и пригласил к себе на ужин. Обычно ужинали они в присутствии Эдуардо, и данный звонок мог означать только одно: Коррадо хочет о чем-то поговорить с крестником с глазу на глаз. Чарли был в курсе возникших в последнее время проблем с полицией, и у него создалось ощущение, что разговор пойдет именно на эту тему. При этом он не видел выхода из сложившейся ситуации. Можно было бы попробовать дать большую взятку, но подобный вариант, простой на словах, выглядел, честно говоря, едва ли осуществимым. С другой стороны, Чарли понимал этого полицейского капитана. Если бы кто-нибудь попытайся убить Айрин – да что попытался, если бы посмели хотя бы подумать об этом! – он, Чарли, не задумываясь ни на секунду, прикончил бы мерзавца. Удавил бы собственными руками.

Но разве полиции есть дело до этого? Зато семье Прицци, как и другим семьям Нью-Йорка, есть, и самое прямое. Ведь именно из-за нее заварилась вся эта каша. Точнее, из-за того, что какая-то… женщина нажала не на ту кнопку! Будь она хоть трижды любимая, красивая, замечательная, все равно умудрилась нажать не на ту кнопку, мать ее! Она подставила Айрин! ПОДСТАВИЛА!

И что же было делать? Отпустить эту миссис Холбейт. чтобы она быстренько позвонила копам? Или извиниться и сделать вид, что парень с дырой между глаз просто прилег отдохнуть? Ну, что? Айрин поступила так, как поступил бы на ее месте любой здравомыслящий человек. Но, черт побери, если он, Чарли Портено, видит какой-нибудь выход из создавшегося положения!

Пойдя в кабинет Прицци, Чарли непроизвольно подобрался, готовясь встретить упреки, хорошо завуалированные отеческим тоном, но от этого не перестающие быть упреками. Он не видел, что можно возразить, кроме: «это случайность». Однако Коррадо повел себя несколько иначе, чем немного успокоил Портено. Радушно улыбаясь – настолько, насколько он вообще умел это делать – дон протянул Чарли руку, и тот, почтительно поклонившись, поцеловал ее. дон Коррадо Прицци очень уважал обычаи и традиции.

– Здравствуй, Чарли.

– Здравствуйте, крестный отец.

– Я рад, что ты нашел пару минут, чтобы навестить меня.

Он был абсолютно искренен в проявлении родственных чувств. Чарли помнил свое детство. В нем Коррадо Прицци всегда был рядом, как Мандрейк-волшебник[15]15
  Многолетний персонаж американских комиксов.


[Закрыть]. Похоже, всю жизнь, с того самого момента, когда Портено-младший первый раз открыл глаза, дон оберегал его. Зримо или незримо, но он постоянно следил за своим крестным сыном.

Чарли улыбнулся в ответ. В это мгновение ему вдруг показалось, что ничего не произойдет. Ничего просто не может произойти, пока рядом есть Крестный Отец.

– Спасибо, крестный, – ответил он. – Я и сам рад, что вновь пришел в ваш дом.

Коррадо Прицци закивал.

– Пойдем в столовую. Энимей приготовила отличный ужин. Я знаю, ты любишь домашнюю еду.

– Да, – Чарли кивнул. – Это святая правда.

– Угу. – Коррадо засмеялся. Смех этот был мелким, дребезжащим, словно в горле дона сломалась какая-то пружина и теперь обломанные кончики цепляются друг за друга. А еще этот смех был тихим, почти неслышным.

Глядя на Коррадо не без удивления, Чарли вдруг ощутил какие-то неприятные флюиды. Нет, это не было сработавшим чувством опасности, не было и внезапно поднявшейся в душе антипатией. Больше всего это напоминало брезгливое омерзение, какое испытываешь, увидев злобного карлика, потирающего ладошки.

Точно, – подумал он. – Сейчас дон с тихим сухим шелестом потрет ладонь о ладонь, словно намыливая их.

Чарли ошибся. Дон не стал тереть руки.

– Да, да. Твой отец любит домашнюю еду. Ты тоже любишь…

Они вошли в столовую. Красного дерева стол, покрытый белой скатертью, стоял точно в центре устилающего пол персидского ковра. Никаких излишеств, только тарелки китайского фарфора и столовые приборы из серебра. В глубокой супнице исходил паром куриный бульон, приправленный вермишелью.

– Садись, – дон указал Чарли на один из стульев. – Ты уже знаешь о наших проблемах, возникших из-за Филаджи?

– Да, конечно, – Чарли помог сесть Коррадо и только после этого занял предложенное ему место. – Padrino, крестный, я никогда ничего подобного не видел. Случайно женщина нажала не на ту кнопку, и дверь лифта открывается как раз в тот момент, когда второй человек «убирает» охранника Филаджи. Представляете? Она видит все, и приходится ее «убрать» тоже. И такое невезение – жена полицейского.

Коррадо кивнул. Подошедшая бесшумно Энимей наполнила их тарелки дымящимся супом.

Жена дона ходила по особняку как тень. Коррадо не обращал на нее внимания, словно Энимей, действительно, была не более чем служанкой. Такое отношение удивляло Чарли, однако он не имел в этом доме права голоса в подобных вопросах. Обычаи Сицилии, впитанные в кровь с детства, чтились старшим поколением.

Дон заправил салфетку за воротник рубашки, взял ложку, зачерпнул бульон и с аппетитом отправил в рот.

– Я знаю, вы действовали по обстоятельствам. Но я не хочу обсуждать этот вопрос. Проблема в другом, – он съел еще пару ложек супа, прежде чем продолжил. – У тебя хорошая, умная голова на плечах, поэтому-то я и пригласил тебя сюда сегодня. Доминик уже немолод. По крайней мере, боссы остальных семей гораздо моложе, а значит, мобильнее, сообразительнее. Человек к старости накапливает опыт, но теряет ум, – дон засмеялся. – Я тоже, как ты понимаешь, не могу давать советы вечно. Нам нужен новый босс. Молодой, сильный и умный. Сочетающий опыт и хитрость.

Чарли замер, настороженно глядя на Крестного Отца.

– Теперь, когда Мейроуз вернулась в семью и сможет присмотреть за Домиником, я думаю, что ему лучше отправиться в Лас-Вегас, на покой. А тебе стать боссом.

– Я потерял дар речи, крестный… – он, действительно, не знал, что сказать. – Это такая честь… Она превзошла мои самые смелые надежды. Как я могу отблагодарить вас?

– Ну, не стоит благодарности, Чарли, – усмехнулся Коррадо. – Я ведь забочусь о будущем семьи. Только… Вот что. Пока это должно оставаться между нами. Даже отцу не говори.

Растерялся ли Чарли в этот момент? Нет. Он просто отчетливо почувствовал, что предложение дона – ловушка. Такая секретность? Зачем? От кого скрывать повышение, от отца? Зачем? Зачем?

– Крестный, я не понимаю…

– Мне хотелось бы объявить об этом после того, как Доминик уедет. Видишь ли. Выяснилось, что у него больное сердце и… Одним словом, я не хотел бы, чтобы он нервничал.

Чарли задумчиво зачерпнул из тарелки бульон и отправил в рот. Тот оказался абсолютно безвкусным. Пресным, словно промокательная бумага. А может быть, это и был вкус тревоги…

… Выходя из лифта на пентхаузе, Айрин нервничала. «Беретта» лежала в кармане плаща, и пальцы плотно сжимали рифленую рукоять. Она была готова нажать на курок, если за дверью ее ждет кто-нибудь, кроме Чарли.

Волнение, изначально базировавшееся на подсознании, получило в Лос-Анджелесе вполне весомые подтверждения. Кто-то побывал в ее квартире.

Взломщика-профессионала она откинула сразу. Вору ни к чему так тщательно скрывать свой визит. К тому же ничего не пропало. Но на входной двери оказался поврежден один из сигнальных волосков. Тот, кто приходил сюда, тщательно осмотрел дверь и обнаружил два волоска из трех. Эти два «посетитель» аккуратно укрепил на прежнее место, но третий он пропустил. Только ли из-за невнимательности?

Айрин быстро осмотрела тайники. Все на месте. Здесь, действительно, побывал человек, знающий толк в обысках. Если бы она точно не знала, что кто-то входил в квартиру, то, пожалуй, ничего не заметила бы. Но теперь, подвергнув комнаты скрупулезному, до деталей, осмотру, Айрин обнаружила несколько интересных мелочей.

Верхний ящик платяного шкафа чуть-чуть перекошен и не задвинут до конца.

Почему визитер не сделал этого? Небрежность? Не похоже.

Пройдя в ванную, Айрин достала маникюрный набор с хранящимся в нем пистолетом. Все в порядке, все цело.

Вряд ли стоило долго гадать, по чьему заданию приходил сюда этот человек. Ответ напрашивался сам собой.

Ее охватила холодная ярость. В отличие от многих, Айрин никогда не теряла ясности ума. Даже в те моменты, когда дико злилась. А сейчас был именно такой момент.

Этот ублюдок, дон Прицци, решил порыться в ее белье. Они не доверяют ей. Ну что ж, и она не доверяет им. Этих людей следует опасаться. Правда, и Айрин не менее опасна для них.

Ей не стоит оставаться здесь. Бояться, конечно, не нужно, но внимательно смотреть по сторонам не помешает. Никто не знает, откуда придет смерть.

У нее была еще одна квартира, снятая на фальшивое имя. Но тот, кто приходил сюда, вполне мог узнать и это. Лучший вариант – небольшой отель, в котором не задают лишних вопросов.

Айрин быстро собралась, взяла пистолет, сертификаты и сложила их в сумочку. Подойдя к шкафу, она задвинула верхний ящик и в эту секунду поняла, почему ящик был плохо закрыт, а третий волос не приклеен. Человек не дотянулся до них! Он был маленького роста! Волос просто не был виден ему из-за тени, которую отбрасывала петля в свете приборных ламп. А ящик при низеньком росте кажется закрытым нормально.

Она засмеялась, тихо и зло. Затем осторожно втянула носом воздух, подобно дикому зверю.

Так, так, так. Запах. В квартире чувствовался очень слабый, едва различимый запах одеколона. Айрин вдохнула еще раз. Мужской одеколон, перебиваемый ее духами.

Ее мозг отреагировал на него сразу, но сладковатый аромат был очень слаб – не меньше двух дней – и поэтому не вызвал чувства опасности. Теперь же Айрин ощутила его очень отчетливо. Стоило отвлечься от всего остального и сконцентрировать внимание на этом сладковатом запахе, как он проявился, подобно молочному пятну на разогретой бумаге.

Очень знакомый запах. Макси Хеллар пользовался таким же.

Закрыв глаза, она попыталась представить надпись на флаконе. «Оулд Спайс». Точно. «Оулд Спайс».

Если это были представители власти, то Прицци, послав ее сюда, обязательно предупредил бы их и, наверняка, копы уже ждали бы здесь.

Или Коррадо пока просто вынюхивает любопытные подробности? Но тогда ему тоже нет смысла обращаться к полиции или «федералам». Остается детектив. Конечно. есть еще «торпеды», но среди них низкорослые – настоящая редкость. Достопримечательность.

Низенький мужчина, скорее всего, частный детектив, пользующийся мужским одеколоном «Оулд Спайс». Не так уж и мало. Что он узнал о ней? И успел ли что-то рассказать Прицци?

Айрин прошлась по комнатам, проверила, выключен ли свет, а затем покинула квартиру…

…Она, не вынимая пистолета из кармана, взвела курок, сунула ключ в замочную скважину. Все ее тело превратилось в мембрану, чутко ощущающую любое движение, сотрясение воздуха, указывающее на то, что в квартире кто-то есть. Повернуть ключ Айрин не удалось, а это значило – замок открыт. Внутри – человек.

Черт, – вдруг подумала она. – А если Чарли уже мертв? Господи, конечно. Они каким-то образом узнали, что я – его жена. Но они также знали, что я – убийца-профессионал и могу быть опасной. Дон отсылает меня в Лос-Анджелес под предлогом сбора денег, а Чарли в это время убивают.

Сердце вдруг заколотилось быстрее, однако голова осталась чистой. Айрин осторожно повернула медную ручку и толкнула дверь, одновременно поднимая «берет-ту»…

… Чарли обернулся на звук щелкнувшего стопора замка. В его ладони моментально появился «кольт», готовый плюнуть кусочком металла.

– Айрин?

– Чарли, – засмеялась она с облегчением.

Он положил пистолет на стол и пошел к ней.

Когда они встретились, Чарли крепко обнял Айрин и поцеловал в губы. Колени ее подогнулись и она опустилась на пол, увлекая его за собой…

– …Господи, как я соскучился, – выдохнул он, поднимаясь.

Первый бурный порыв страсти был исчерпан до дна.

– Да, я так и поняла, – улыбнулась она, садясь на подлокотник кресла и застегивая пуговицы на блузке. – что-нибудь интересное произошло, пока я отсутствовала?

Чарли, натягивая рубашку, быстро посмотрел на нее.

– Произошло кое-что. Например, дон вызывал меня для конфидециальной беседы. Он хочет, чтобы я занял место Доминика и стал боссом.

Несмотря на то, что известие было хорошим, в голосе Портено не чувствовалось радости.

– Ну так это же хорошо, – оживилась она.

– Я не уверен. Здесь что-то неладно, – он пошел по комнате, то и дело нагибаясь, собирая разбросанные вещи. – Во-первых, Доминик должен был сказать мне об этом. Босс-то он.

– Может быть, дон еще не сообщил ему?

– Сообщил или нет – неважно. – Чарли натянул носки, поправил ремень на брюках, затем взял со стола «кольт» и сунул в карман. – Но Коррадо в любом Случае сказал бы об этом отцу. Он даже на мессу не ходит, не посоветовавшись с ним. Каждую мелочь у Энджело узнает, советуется даже из-за пустяков по пятнадцать раз. Но это не все. Дон просил меня не говорить отцу о назначении. Понимаешь? Своему consigliori!

– Ты думаешь…

– Да, похоже, он хочет меня подставить. Ума, правда, не приложу, в чем смысл этого цирка…

– Я знаю, – серьезно сообщила Айрин. – Им нужны наши скальпы.

– С чего ты это взяла?

Чарли насторожился. Заявление было очень серьезным. Мало того – страшным. Коррадо хочет убить их? Ради чего?

– Я должна рассказать тебе кое-что. Я беседовала с доном, и он велел мне принести деньги, которые мы похитили в казино, и пятьдесят процентов штрафа на эту сумму…

Она не успела договорить.

– Ты наврала мне? – резко спросил Портено. – Ты наврала мне? Ты же поклялась, что не убивала Френки?! Ты поклялась!

– Правильно, – вздохнула Айрин. – Я просто сказала то, что тебе было необходимо услышать! Я прошу прощения за это.

– Черт! – рявкнул он и отвернулся, чтобы хоть немного прийти в себя. – Ладно. Что ты еще хочешь мне рассказать?

– Доминик нанял убийцу, чтобы тебя убрали!

Теперь Чарли, действительно, растерялся. Ему показалось, что его ударили по голове.

– Ты что, с ума сошла?

– Чарли, поверь мне, это так!

– Да откуда ты-то знаешь? Откуда? Он что, тебе по телефону сообщил, что ли?

– Чарли! Он нанял меня!

Это было сказано настолько просто и буднично, что Чарли на мгновение вообще потерял дар речи.

– Господи, – наконец изумленно сказал он, поднимая глаза к потолку. – Этот урод Доминик нанимает мою собственную жену, чтобы она меня замочила! Я не могу поверить!

– Он же не знал, что я – твоя жена. Просто искал самого квалифицированного человека, – она подумала, а потом продолжила: – Кто-то обыскал мою квартиру в Лос-Анджелесе.

– Кто?

– Не знаю точно. Но думаю, это дело рук дона. Скорее всего, они пока еще не связали нанятого убийцу и меня в одно целое, иначе давно попробовали бы что-то предпринять, но у нас очень мало времени.

Чарли остановился посреди комнаты, уперев руки в бока. На лбу обозначились морщины, брови сдвинулись к переносице. Он задумчиво покусывал нижнюю губу. Взгляд метался по комнате.

Айрин понимала: Чарли пытается отыскать хоть какое-то объяснение происходящему.

– Черт возьми. Я ничего не понимаю.

– Чарли, дорогой, – сказала она. – Давай уедем в Гон-конг. Сегодня же.

– О чем это ты? – Чарли рассеянно посмотрел на нее.

– Давай уедем, пока еще есть возможность.

– Уедем? – недобро усмехнулся он. – Куда?

– Уедем, сбежим, какая разница. Есть люди, которые могут сделать нам новую внешность, документы, отпечатки пальцев. Начнем новую жизнь, вместе.

Айрин действительно хотела уехать. И дело было не в том, что она боялась. Страх не тронул ее. Просто остаться здесь, означало подвергать себя неоправданной опасности. А Айрин не любила ненужного риска. К тому же, как человек, причастный к миру темных дел, она отдавала себе отчет в том, что если уж Прицци зададутся целью, то, рано или поздно, все равно добьются своего. Проще говоря, их убьют. Избежать этого можно было, лишь устранив дона Коррадо и Доминика. Но тогда остальные кланы могут попытаться убить их. Американка, пусть даже в компании сицилийца, убившая дона семьи, оскорбит честь сицилийцев, и автоматически они оба попадут в ранг общих врагов. Она – как убийца, Чарли – как предатель. И никакие обстоятельства учитываться не будут.

И если сама по себе Айрин рискнула бы справиться с ситуацией, то с Чарли сделать это она не осмелится. Одиночка отвечает только за свою жизнь. В сложившемся положении они будут отвечать друг за друга. И потом…

Айрин просто не хотелось, чтобы Чарли убили. Он стал дорог ей – любящий, отдающий ей свое тепло и не сующий нос в ее прошлую жизнь, в ее дела. Они вместе, и в то же время – поодиночке. Идеальный мужчина, ищущий в ней то, чего – как и она – был лишен с детства. Материнской любви, ласки, такого же чисто человеческого тепла. Подсознательное, но вполне естественное желание. Она дает ему это, и он счастлив.

Не нужно хорошо разбираться в психологии, чтобы понять: жизнь – такая, какую ведет Чарли, какую ведут дон, Энджело и другие члены семьи – изматывает человека. В них живет вечная боязнь смерти. Они ждут смерти, постоянно помнят о ней. Эти люди вынуждены вариться в ней, купаться в пламени бесконечного проклятья. И многие из них, как она знает это, с облегчением воспринимают смерть, как освобождение от куда более страшного – ожидания смерти.

Чарли согревается в тепле, которое она отдает ему. Но она не может дать ему спокойствия.

Нужно уехать. Скрыться и жить. Жить, не ожидая щелчка взводимого курка за спиной.

– В Гонконг? – вдруг спросил он.

– Господи, да куда угодно. В Гонконг, Бразилию, Африку. Какая разница? Самое главное – мы будем вместе. Слушай, я три-четыре контракта имела в год, каждый из них оплачивался по самым высоким ставкам…

– Так много?.. – изумился Чарли.

– Ну, – усмехнулась она, – учитывая размеры населения страны, это не так уж и много. Но дело не в этом. У меня есть кое-какие деньги, у тебя – тоже. Давай заберем их и уедем. Куда-нибудь, далеко. Будем жить, как хотим. Все время вместе. Уедем!

– Нет, – лицо его окаменело, хотя в глазах сверкал огонь ярости. Дикой сокрушающей силы. – Они не смогут достать нас. Плевать я хотел на Прицци. Наверняка, есть способ их обойти. Не может не быть! Я позвоню отцу, он лучше всех знает дона, а если Доминик останется один на один со своей яростью, то просто сдохнет. В одиночку он нам не опасен. Но Коррадо не просто хитер, а дьявольски хитер. Нужно рассказать отцу!

Он потянулся к телефону и снял трубку.

Айрин с тоской смотрела на него. Наверное, именно в этот момент она вдруг с отчетливой жуткой уверенностью поняла: их ждет нечто очень страшное. Это все не закончится просто так. Финишная черта окажется залитой кровью…

– …И Коррадо сказал, чтобы ты свое повышение держал в секрете даже от меня?

Энджело, прищурившись, смотрел на сидящего в кресле сына. Айрин устроилась на мягкой подушке подлокотника, по-кошачьи приникнув к мужу, напряженно глядя на расхаживающего по комнате старика.

– Да. – Чарли кивнул.

Энджело обратился к невестке:

– А тебе сказал, что отпускает и прощает долги? Никаких наказаний?

– Да, – подтвердила она.

– А Доминик заплатил пятьдесят тысяч аванса за смерть Чарли?

– Именно так. Новенькими купюрами. И двадцать пять после того, как задание будет выполнено.

Энджело повернулся, вышел из пентхауза на крышу, подошел к парапету и остановился, глядя на сверкающую громаду Бруклинского моста.

Чарли, ожидая решения отца, хмыкнул и шепнул Айрин:

– Отца достали по-настоящему. Я еще ни разу не видел, чтобы он так психовал.

Она кивнула утвердительно. В Энджело вдруг появилась неожиданная энергия. Он словно помолодел на двадцать лет. Движения стали резкими, сильными. Даже походка изменилась. Спина выпрямилась, а в глазах появился странный блеск, сходный с тем, который Айрин заметила у Чарли.

Энджело думал недолго. Он вошел в комнату и остановился напротив сына.

– Чарли, – начал старик, – это всего лишь бизнес. Только бизнес.

– И что же нам делать?

– Что самое главное в бизнесе? – Энджело прищурился.

– Ну… не знаю… Честь, имя…

– Деньги. – сказала Айрин.

– Верно. Имя и честь тоже, но главная цель – деньги. Мы не можем нажать на Прицци силой, значит, нужно использовать другие средства. Создать угрозу их деньгам, – Портено-старший ухмыльнулся. – Мы отберем у них то, чем Прицци дорожат больше всего. Филад-жи! Надо похитить Филаджи у Прицци!

– А кто сейчас охраняет Филаджи? – спросил Чарли.

– Мои люди, – улыбнулся Энджело. – Они сделают все, что я скажу. Этот банкир стоит семьдесят миллионов долларов. Что для Прицци вы по сравнению с этой суммой? Они выполнят все наши условия.

Айрин засмеялась с облегчением.

– Это уж точно.

– Угу, – Энджело кивнул. – Они знают, стоит нам выпустить Филаджи, и он станет свидетелем против Прицци. Кроме того, ты, Айрин, можешь обратиться к губернатору, получить охрану из полицейских и федералов, став свидетелем обвинения. Можно сказать, что вы убили жену полицейского, получив приказ от Прицци. Понимаете? – при упоминании о Виктории Холбейт Айрин нахмурилась, но Энджело продолжил: – Вы представляете серьезную угрозу для Прицци сами по себе. Может быть, то, что вы убили эту женщину, не так уж и плохо. По крайней мере, мы имеем возможность шантажировать их.