Текст книги "Несостоявшийся стриптиз (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Берт Хиршфелд,Генри Клемент,Берт Лестер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

И еще через мгновение и он, и Руди были застрелены наповал сотрудницей полиции, дежурившей у окна. Керри Донован, который в это время лихорадочно запихивал в чемодан пачки долларов, услышал выстрелы и тотчас смекнул, что дело нечисто. Он выскочил из хранилища, увидел, что дежурившая у окна женщина вооружена, и понял, что не может совершить отход так, как это было запланировано.

Тогда он ринулся к вращающимся дверям и был сражен выстрелами троих детективов, находившихся в кабинах кассиров.

Анджела Гулд услышала выстрелы и так перепугалась, что, заведя мотор, ринулась подальше от этого страшного места, забыв подхватить Глухого на углу. Впрочем, его там и не было. Он катил в такси на встречу со второй командой.

Нет, что-то было явно не так.

Когда Альберт Шмитт из Восемьдесят, шестого участка позвонил Карелле и сообщил, что им удалось предотвратить попытку ограбления банка. Карелла почувствовал не радость, а недоумение. Он отодвинул в сторону картонный стаканчик и на мгновение задумался.

Погоди, погоди, – сказал он в трубку. – Но сейчас только половина одиннадцатого.

– Верно, – подтвердил Шмитт. – Но они выступили раньше.

– Когда?

– С час назад. Они начали без двадцати десять. Но к десяти все уже было кончено.

– Кто там был?

– Один в банке, двое снаружи. Не знаю уж, как они надеялись преуспеть, если оповестили нас заранее. Нет, это не укладывается у меня в голове.

– Личности установлены?

– Да, при них были документы.

– Они все погибли?

– Все до одного. Руди Манелло, Джон Прейс и Керри Донован. Имена тебе что-то говорят?

– Ровным счетом ничего.

– У кого-нибудь из них имелся слуховой аппарат?

– Что-что?

– Слуховой аппарат.

– Тот, кто все это спланировал.

– Называется, спланировал, – презрительно фыркнул Шмитт. – Мой шестилетний сын и то придумал бы что-нибудь похитрее. В общем, когда я уходил, стекольщик уже починил окно. Я забрал своих ребят. Короче, все кончено и забыто.

– Ну что ж, отлично, – сказал Карелла и положил трубку, испытывая какое-то непонятное разочарование. Он погрузился в раздумья.

В отделе было тихо, и лишь в раскрытое окно врывался шум машин. Нет, это не похоже на Глухого. Если Карелла его тогда верно понял, хотя гарантировать это, конечно, нельзя, тонкий симбиоз состоял из ряда пересекающихся компонентов, из хитрого сцепления факторов. Причем наиболее важным фактором был сам Глухой. Теперь стало очевидно, что он имел привычку работать с разными командами. Так известный джазист на гастролях пользуется услугами местных музыкантов. Попадая в руки полиции, его сообщники понятия не имели, кто он на самом деле. В одном случае он представлялся как Эль Сордо, в другом Морто Орекьо. Первое слово означало по-испански «глухой» второе словосочетание – уже по-итальянски – гласило «мертвое ухо». Слуховой аппарат мог быть фальшивкой, хотя сам он любил подчеркнуть, что неважно слышит. Кто бы он ни был, его операции носили немалый размах, отличались выдумкой и были связаны с попыткой получения крупных сумм.

Но помимо грандиозности замыслов, для почерка Глухого всегда было характерно желание держать полицию в курсе своих намерений. Карелла поначалу отнес это на счет его чудовищного эгоцентризма, но потом понял, что Глухой, скорее, пытается использовать полицию в качестве вспомогательной силы, чтобы облегчить усилия основного ядра. Правда, он дважды до этого терпел неудачи, но в этом были виноваты обстоятельства, капризы Фортуны. Глухой был хитрее, чем сыщики, он ловко использовал их в собственных преступных целях и не стеснялся дать им это понять. Это выступало важным элементом его «симбиоза».

Неужели на сей раз он пошел на обман? Странно… Поступок не достойный преступника его масштаба.

Сыщики чувствовали, что Глухой беззастенчиво их эксплуатирует, хотя не понимали, как именно. Они отдавали себе отчет в том, что он умышленно делится с ними своими планами. Они не сомневались, что он выполнит все, что обещал, хотя и в своей неповторимой манере.

Иначе говоря, полицейским отводилась роль простофиль, комических болванов, которые суетились, волновались, не знали, куда бежать. Их поведение лишь укрепляло Глухого в убеждении, что от полиции ничего путного ждать не приходится. Он становился еще наглее, еще беззастенчивей, что сильно нервировало его оппонентов, заставляя их спотыкаться на ровном месте.

Но нынче он все же, видимо, пошел на обман. Поведение недостойное человека с его амбициями! Самый жалкий воришка в районе мог бы объявить, что ограбит банк в одиннадцать – и устроить налет на полтора часа раньше. Тоже называется хитрость! Гнусная жалкая ложь! Главное, с какой стати повторять это дважды? Глухой не жалел усилий, чтобы вдолбить в головы сыщиков Восемьдесят седьмого, что, где и когда он решил ограбить. Зачем он посылал эти проклятые дубликаты? Неужели он не сомневался, что задуманное им ограбление войдет в историю, покроет его неувядаемой славой? Неужели поэтому он и трубит о своих планах, повторяя одно и то же, как на афише: «50 ТАНЦОВЩИЦ 50»?

Карелла пододвинул стаканчик, отхлебнул остывшего кофе. Но, допивая остатки, он вдруг чуть не поперхнулся: столь внезапной и меткой была мысль, пришедшая вдруг ему в голову. Нет, Глухой ничего не повторял! Дубликаты он, конечно, посылал, но ведь он четко и ясно дал понять, что ограбление состоится в одиннадцать. И на этом поставил точку. Где второй снимок футболистов? Его нет! Карелла вскочил, надел пиджак, вынул из кобуры старый револьвер, который носил, когда еще работал патрульным. Да, рукоятка успела стать непривычной… Хорошо бы ему не понадобилось пускать в ход оружие в ближайшие часы или даже минуты. Карелле очень хотелось ошибиться. Часы в отделе показывали десять сорок пять. Теперь Карелла понял, почему последний снимок прибыл в единственном экземпляре. Он также понял, что все это удвоение не имело ни малейшего отношения ни к его близнецам, ни к тщеславию Глухого.

Он вошел в банк без десяти одиннадцать и, подойдя к охраннику, предъявил значок со словами:

– Я детектив Карелла из Восемьдесят седьмого участка. Мне надо поговорить с мистером Алтоном.

Охранник посмотрел на значок, пришпиленный к внутренней стороне бумажника, потом сказал: «Прошу вас, сэр» – и двинулся первым к кабинету управляющего. Он учтиво постучал в дверь.

– Да? – послышался голос управляющего.

– Это я, Корриган.

– Войдите.

Охранник вошел в кабинет, коротко обменялся репликами с его хозяином, потом вышел со словами:

– Прошу вас, мистер Карелла.

Посетитель вошел.

Мистер Алтон, сидевший за столом, при появлении гостя поднялся.

– Здравствуйте. Прошу…

– Здравствуйте. Я детектив Карелла из Восемьдесят седьмого участка. Как вы себя чувствуете после всего случившегося?

– Сейчас уже лучше. Чем могу быть вам полезен, мистер Карелла?

– Я не отниму у вас много времени. Просто, если не возражаете, я бы показал вам наш вопросник.

– Это еще что такое?

– Не буду морочить вам голову нашими бюрократическими правилами, но дело в том, что, хотя с налетчиками разобрались детективы из Восемьдесят шестого участка, формально мы продолжаем нести ответственность за дело о налете на ваш банк.

– Боюсь, плохо вас понимаю.

– Мы отвечаем за это дело.

– Ясно, – сказал Алтон, хотя по глазам его трудно было в это поверить.

– Тут список вопросов, суть которых состоит в том, чтобы мы могли потом констатировать, что Восемьдесят шестой участок все сделал, как надо. Буду с вами честен, мистер Алтон. Это наша страховка на случай каких-то претензий со стороны больших начальников.

– Ясно, – сказал мистер Алтон, на сей раз, похоже, и впрямь входя в курс дела. – Ну, в чем заключаются ваши вопросы?

– Сию минуту, – сказал посетитель, вынул из кармана сложенный листок, развернул и выложил на стол.

– Сколько сотрудников полиции находилось в банке в момент ограбления?

– Четверо.

– Вам известны их имена?

– Отчасти.

– То есть?

– Главным у них был детектив Шмитт. Фамилии остальных я не знаю.

– Я узнаю их в Восемьдесят шестом, – сказал гость и записал на листке: «Шмитт». – Скажите, они держались с вами вежливо?

– Да, в высшей степени.

– Отлично. – Он написал что-то напротив соответствующего вопроса и перешел к следующему. – Скажите, кто-то из сотрудников полиции имел доступ к наличности во время нахождения в банке?

– Да, когда они заменили кассиров…

– Наличность потом пересчитывалась?

– Нет.

– Когда будет произведен учет?

– Сегодня после ланча.

– Вы мне не позвоните после этого? Наш номер Фредерик 7–8025.

– Обязательно.

– С тем чтобы я мог удостовериться, что все в порядке.

– Конечно, конечно.

– Так, еще один вопрос. Кто-либо из сотрудников полиции заходил в хранилище?

– Нет.

– Скажите, а сколько именно денег наличными вы получили сегодня утром?

– Пятьсот тысяч триста долларов.

– Деньги пересчитывались?

– Да.

– Кем?

– Моим заместителем, мистером Уоршоу.

– Все деньги оказались в целости и сохранности?

– Совершенно верно.

– Стало быть, злоумышленники ничего не взяли?

– Ни единого цента.

– Так, мне нужно получить письменное подтверждение мистера Уоршоу, что он произвел подсчеты наличности после провала попытки ограбления и после того, как сотрудники полиции покинули банк.

– Но он считал, пока они еще тут находились.

– Он не входил в хранилище?

– Нет.

– Отлично. Мне нужно, чтобы это было им подтверждено. Так, а теперь мы не могли бы войти в хранилище?

– В хранилище? Зачем?

– Чтобы выполнить просьбу моего шефа.

– В чем состоит просьба вашего шефа, детектив Карелла?

– Он хочет удостовериться, что вся наличность на месте.

– Я же вам говорил…

– Он требует, чтобы я мог констатировать это сам.

– Как?

– Пересчитав собственноручно.

– Но это же абсурд! – воскликнул Алтон, поглядел на часы и сказал: – И вообще деньги уже должны поступить кассирам. А подсчеты займут у вас слишком много времени…

– Я буду считать быстро, мистер Алтон. Ну так вы не возражаете, если мы с вами пройдем в хранилище?

– Возражаю.

– Почему?

– Видите ли, я всегда готов оказать содействие полиции, но ваша просьба заметно нарушит график нашей работы, а мы и так сегодня выбились из колеи…

– Сэр, это не прихоть начальства. Чтобы расследование по делу о налете считать законченным, наш лейтенант…

– Я, пожалуй, сам сейчас свяжусь с вашим лейтенантом, – сказал мистер Алтон и протянул руку к телефону. – Итак, какой, вы сказали, у вас номер?

– Не снимайте трубку, мистер Алтон, – внезапно услышал он.

Алтон поднял взгляд на собеседника и увидел, что тот держит в руке револьвер, который направлен прямо ему в лоб. У него возникло неприятное ощущение. Он подумал: «Не может быть, чтобы такое случалось два раза в один день» – и тут же услышал:

– Слушайте меня внимательно, мистер Алтон. Мы сейчас отправляемся с вами в хранилище, и вы скажете, что я детектив Карелла из Восемьдесят седьмого участка, что я должен забрать наличность и пересчитать ее в вашем кабинете в соответствии с полицейскими правилами. Если вы скажете что-то другое, то я проделаю в вашей долбаной башке дырку. Я четко все объяснил, мистер Алтон?

– Вполне, – со вздохом отозвался Алтон.

Глухой, со своего наблюдательного пункта у мраморного стола, смотрел, как Гарольд и Алтон вышли из кабинета управляющего. Правая рука Гарольда была в кармане, надо полагать, сжимала револьвер. Глядя, как они входят в хранилище, Глухой улыбнулся, а потом стал заполнять бланк получения денег по депозиту. Он написал сначала прописью: «Пятьсот тысяч долларов», а потом указал ту же сумму цифрами.

Из хранилища вышел Алтон с мешком долларов. За ним следовал Гарольд со вторым мешком. Правая рука его по-прежнему находилась в кармане. Когда дверь кабинета закрылась, Глухой двинулся к выходу.

Он весьма гордился собой. Народная мудрость гласит, что молния никогда не ударяет дважды в то же дерево. Но тем не менее это случилось, причем с интервалом в какие-то полтора часа. Гарольд уже завладел наличностью, и несколько минут спустя сзади банка окажутся Дэнни и Роджер. Флоренс заблокирует своей машиной подъезд, и ограбление состоится вторично. Теперь-то оно состоится по-настоящему, именно потому, что первая попытка окончилась неудачей, а никому в голову не придет рассматривать неудачу как неотъемлемый компонент общего успеха. Когда через несколько минут окошко будет разбито второй раз и в Восемьдесят шестом участке и охранном агентстве снова раздастся сирена, Глухой не удивится, если это сочтут за какую-то ошибку. Отразив наглое бандитское нападение, все должны утратить бдительность и нежиться в лучах славы. Конечно, в кабинете Алтона зазвонит телефон и кто-то из ответственных за безопасность лиц поинтересуется, в чем дело. Но к тому времени Гарольд уже покинет кабинет, и они все начнут отход, а когда полиция отреагирует, будет поздно. Все просто и в то же время гениально.

Глухой прошел через вращающиеся двери и оказался на улице. Навстречу торопился высокий человек. Глухой давно не видел Кареллы. Но когда ты стреляешь в человека из дробовика, а он впоследствии возвращает должок из револьвера 38-го калибра, ты неплохо запоминаешь, как он выглядит. Глухой сразу понял, что человек, который так спешит в банк, и есть тот самый Карелла, которого накануне сообщники Глухого атаковали на пустынной улице и лишили и удостоверения, и револьвера. В эту долю секунды Глухой покинул банк, а Карелла как раз в него вошел. Он не увидел Глухого. Они разминулись.

Но появление Глухого на улице являлось заранее оговоренным знаком для Роджера и Дэнни начать действовать, и они рванулись к заветной цели, каковой было окно кассира. Одновременно Флоренс должна была направить свою машину к пересечению улицы и аллеи. Глухой с горечью отметил, что она выучила свои обязанности, словно отличница, и с удивительной точностью отреагировала на сигнал. Карелла между тем вступил в переговоры с охранником. Тот внимал ему с понятным изумлением человека, который в течение пятнадцати минут беседует с двумя лицами, утверждающими, что они являются детективом Кареллой. Глухой понял, что спектакль окончен. Он сделал то, что приходится делать даже самому хитрому и ловкому мастеру интриги. Он пустился наутек.

Между тем события в банке стали разворачиваться с невероятной стремительностью.

Карелла, двинувшись в сопровождении охранника к кабинету управляющего, услышал справа звон разбитого стекла. Он повернулся и, увидев, как человек разбивает стекло кувалдой, сделал то, что сделал бы на его месте любой профессионал. Он выхватил револьвер и выстрелил в налетчика. Затем подбежал к отверстию и выстрелил в человека, сидевшего за рулем машины. В этот момент из кабинета управляющего выскочил третий налетчик с двумя мешками долларов. Охранник, с удивлением отметив, что все это уже сегодня происходило, выхватил свою пушку и стал палить по человеку, которого совсем недавно впустил в банк под видом детектива Кареллы. Он попал в дверь хранилища, попал в дверь кабинета мистера Алтона и, наконец, попал в некстати возникшего мистера Уоршоу, ранив его в руку. Но в человека с мешками он не попал. Тот же, бросив один мешок, выхватил револьвер и начал поливать свинцом центральный проход. Он перепрыгнул через стойку и ринулся к разбитому окну, но тут Карелла ранил его в ногу. Тот завертелся волчком, потом выстрелил в Кареллу и захромал к окошку, отпихнув по пути перепуганную сотрудницу. Он пролез через окно и двинулся дальше к машине с мертвым водителем за рулем. Карелла уложил его вторым выстрелом и тоже бросился к окну. Человек, разбивший стекло кувалдой, был тяжело ранен, но полз по аллее туда, где вдруг взревел мотор машины. Карелла высунулся из окна и выстрелил по машине, которая рванулась так, что завизжали шины. Одна из кассирш истошно завопила. В банк ворвался полицейский в форме и тут же открыл огонь по Карелле, который завопил: «Я сыщик». Тотчас же банк наводнили полицейские восемьдесят шестого участка, а также сотрудники охранной фирмы, которые отозвались на второй за день сигнал тревоги. В двух кварталах от банка машина-беглянка проехала на красный свет и тут же была остановлена патрульным. Женщина, сидевшая за рулем, выстрелила в полицейского из своего пистолета 22-го калибра, но промахнулась. Патрульный ударил ее дубинкой, а затем надел наручники.

Ее звали Флоренс Берроуз.

В свое время Флоренс заявила Глухому, что в жизни не встречала человека, которому можно доверять, и потому не надеется, что кто-то доверится и ей. Она выложила детективам все, что знала.

– Его звали мистер Таубман, – говорила Флоренс, – а встречались мы в отеле «Ремингтон». Номер шестьсот четыре. Раньше мы с ним не были знакомы.

Никто, конечно, не ожидал найти Глухого в отеле «Ремингтон», и его там не оказалось. Но теперь, по крайней мере, сыщики узнали его фамилию и стали проверять ее по городским справочникам, удивляясь, как мало проживает тут Таубманов. Они были полны решимости проверить каждого из Таубманов, даже если на это уйдет вечность.

Они уложились в более сжатые сроки.

Пока они вдохновенно выписывали из справочников всех Таубманов, в отдел позвонил детектив Шмитт.

– Какой мерзавец! – воскликнул он. – Обещал явиться в одиннадцать и слово свое сдержал.

– Это точно, – буркнул Карелла.

– Как я понимаю, он исчез, – продолжал Шмитт.

– Да, но теперь у нас хоть есть след.

– Правда? Какой же?

– Мы знаем его фамилию.

– Отлично! – злорадно усмехнулся Шмитт. – У него небось имеется криминальное досье?

– Скоро мы и это проверим.

– Отлично, отлично… А что, имя редкое? – поинтересовался детектив Шмитт.

– Да. Таких в Айзоле всего одиннадцать. И семь в Калмспойнте. Сейчас просмотрим остальные районы…

– Ну а какая у него фамилия?

– Таубман, – сказал Карелла.

– Вот как?

– А в чем дело? – Карелле почудилась в интонациях Шмитта смесь усмешки и огорчения. – В чем дело? – повторил он, ожидая подвоха.

– Ты, кажется, говорил, что этот тип глухой? – осведомился Шмитт.

– Да…

– Я-то думал, вы знаете…

– Что мы знаем? – Карелла не понимал, к чему клонит Шмитт, но ничего хорошего уже не ждал.

– Просто по-немецки «таубманн» означает «глухой человек», – пояснил Шмитт.

– Большое спасибо.

– Не за что, – сказал Шмитт и положил трубку.

Карелла сделал то же самое. Какое-то время он неподвижно сидел, смотрел на телефон и думал, не стоит ли ему попроситься на работу в пожарное управление.

Берт Лестер

Несостоявшийся стриптиз

1

Майк Аллард устроился в своем любимом пабе неподалеку от Кембридж-серкус с большой кружкой горького, когда к стойке подошла девушка и села на табурет рядом с ним. Это была пепельная блондинка в сером костюме из баратеи ^[9]. В руке у нее был зонтик, хотя вечер выдался теплым, и вообще в Лондоне вот уже третью неделю не было дождя.

Веселая и полная блондинка по имени Молли Фенвик, которая держала этот паб, остановилась возле Майка и неожиданно осведомилась:

– Правда, что ваша новая пьеса идет с большим успехом, мистер Аллард?

– Да, вроде бы все ничего.

– Это называется «ничего»? Критики просто захлебываются от восторга.

– Кое-кто…

– Все, кого я только читала! – воскликнула Молли. – Похоже, вы написали еще один хит!

Майк смущенно провел рукой по своей рыжей шевелюре. Впрочем, нерешительность плохо вязалась с его широкими плечами и шестью футами и двумя дюймами роста.

– Рано пока что радоваться, Молли, – сказал он. – Надо постучать по дереву, чтобы не сглазить.

– Готова поставить фунт против пенни, что это хит.

– Мне не хотелось бы отбирать у вас деньги, – усмехнулся Майк.

– Не беда, вы на этом сильно разбогатеете. И, небось, переедете жить на Ривьеру.

– Вряд ли, – отозвался Майк. – Мне нравится Лондон, наше пиво лучше европейского. А кроме того, – он лукаво посмотрел на Молли и добавил: – На Ривьере мне бы сильно не хватало вас.

– Скажете тоже! – рассмеялась Молли и, махнув рукой, продолжила свой путь.

Тут Аллард понял, что его соседка пристально смотрит на него своими большими зелеными глазищами.

– Простите, что я невольно подслушала, – робко начала она. – Но вы драматург Майк Аллард?

– Совершенно верно, – кивнул Майк. Он любил бывать тут, чтобы немножко отдохнуть от театральной суеты, но эта болтушка Молли опять не удержалась!

– Я Лесли Блер, – между тем говорила девушка. – Простите мне мою бесцеремонность, но мне просто очень понравилась ваша пьеса. Это новое слово в театре.

– Спасибо, – буркнул Майк, который вообще-то не поощрял такие беседы, но девушка говорила вежливо, чуть смущенно, а ее последняя реплика навела его на мысль, которой он решил поделиться. – Вы, наверное, тоже из мира театра? – спросил он.

– Если это можно назвать театром, – рассмеялась Лесли Блер.

– Либо вы играете на сцене, либо… – сердито начал было Майк, но девушка перебила его.

– Моя специальность – стриптиз, – сказала она.

– Вот как? – отозвался Майк, про себя отметив, что она вроде бы слишком хрупка для такой работы, хотя, кто знает, может ее скромная одежда скрывает отнюдь не скромные формы…

– Я Сузи Сан – королева китайского бурлеска, – снова рассмеялась девушка. – По крайней мере, так они пишут на афишах. На самом-то деле я родилась в Брэдфорде и никогда не уезжала из Англии, если не считать поездки в Булонь, да и то, тогда целый день шел дождь!

Майк вдруг поймал себя на том, что улыбается. В девушке было что-то очень уютное, а главное, лишенное притворства. Она совершенно не походила на специалистку по стриптизу. По крайней мере, популярный образ мастерицы раздеваться под музыку на глазах у возбужденных мужчин… Впрочем, Майк подумал, что лично у него вообще нет никаких идей на этот счет, потому как он никогда не испытывал потребности в той искусственной стимуляции, что продается по дешевке в ночных клубах невысокого пошиба.

– Вообще-то я просто танцовщица, – продолжала девушка. – Но вы сами знаете, как сейчас обстоят дела в шоу-бизнесе. Вот и пришлось осваивать стриптиз. Я работаю в «Золотом башмачке» возле Пикадилли-серкус.

– Извините, – Аллард произнес слово, только чтобы хоть что-то сказать, и снова подумал, что его собеседница как-то плохо увязывается у него с ролью, которую якобы играет. Правда, он теперь отметил, что девушка весьма привлекательна: с приятным овальным личиком и чуть проказливыми очертаниями широкого рта. Довольно высокие скулы помогали ей сходить за китаянку.

– Все в порядке, мистер Аллард, – сказала девушка. – Я получаю двадцать семь фунтов в неделю за три выступления в день для поднятия тонуса усталых бизнесменов и не плачу.

Она выпила светлого бутылочного эля и снова заговорила с такими интонациями, словно хотела оправдаться.

– Это честный труд, и от нас не требуют, чтобы мы вступали в контакт с гостями. Напротив, это как раз строго воспрещается.

– Скорее всего, так оно и есть.

– Я вам точно говорю!

– Вам ни к чему защищать свою профессию, мисс Блер, особенно от меня.

– Я и не защищаю! – Лесли Блер помотала головой. – Я сама от этого не в восторге и хотела бы вернуться на обычную сцену…

– И понести финансовые убытки?

– Что делать! Всегда можно немножко подзаработать на телевидении. – Она снова рассмеялась. – Хорошо еще, я не утратила чувства юмора. Правда, моя работа его неплохо развивает.

– Как вас прикажете понимать?

– Ну например, стоит только обратить внимание на физиономию какого-нибудь толстяка бизнесмена…

Майк закурил, потом спохватившись, протянул пачку сигарет собеседнице, но та покачала головой.

– Спасибо, не курю.

– Мне казалось, они не всегда бывают комичными, – заметил Аллард.

– Верно, не всегда, – отозвалась Лесли с лукавой улыбкой. – Но я представляю, как он возвращается к себе домой в предместье, начинает объяснять своей благоверной, какой трудный выдался день, и хочется захохотать. Но я, конечно, сдерживаюсь.

– Получается, что работа у вас не из приятных, – задумчиво произнес Аллард.

– И да, и нет. Мне их всех как-то очень жалко. Тех, кто ходит на стриптиз. Похоже, они сильно тоскуют.

– Не иначе.

– Но ведь они тратят столько денег на билеты и выпивку в баре. Почему бы, раз уж на то пошло, не завести любовницу?

– Вы как-то ставите вопрос ребром.

– Но они и правда могли бы себе такое позволить.

– А вдруг они думают, что это слишком опасно? Вот и успокаиваются на таком компромиссе, – улыбнулся Майк.

– Боже, какая трезвая идея, – отозвалась его собеседница, и ее зеленые глаза вдруг сделались огромными.

– Видите ли, – начал Майк. – Мне кажется… – Он вдруг осекся, ибо в поле его зрения оказались двое – худощавый мужчина с каким-то восковым лицом и редеющими черными волосами и краснолицый здоровяк с выступающей вперед нижней челюстью и коротко стриженными волосами с проседью.

– В чем дело? – встревоженно спросила девушка.

– Те двое, – сказал Майк с легким кивком, – постоянно поглядывают на вас, мисс Блер.

Она небрежно посмотрела туда, куда он показывал, и ответила:

– Я их не знаю и, честно говоря, знать не хочу. – Она пожала плечами и добавила: – Я уже привыкла к постоянным взглядам. – Она слезла с табуретки и нарочито бодрым тоном произнесла: – Ну что ж, через двадцать минут мне надо быть в клубе. Была рада познакомиться, мистер Аллард, и надеюсь, пьеса ваша будет иметь успех.

– Поживем – увидим.

Майк чуть замешкался, но, прежде чем успел сказать что-то еще, девушка протянула ему свою изящную руку-

– Обычно я захожу сюда в начале вечера – что-то выпить и съесть сандвич, – сказала она. – Если вы тоже здесь бываете, значит, увидимся.

– Это было бы чудесно, мисс Блер.

– Вы так вовсе не думаете.

– Почему же?

– А потому, что я довольно бесцеремонно нарушила ваше уединение.

– Ничего бесцеремонного я не заметил.

– Ну хорошо, скажем так: мне было интересно с вами познакомиться.

– Завтра я собираюсь сюда заглянуть. В то же время.

– Вот и чудесно. А теперь пока. – Она взяла зонтик и удалилась.

Майк взялся за свою кружку, и вдруг окаменел. Один из тех двоих, тот, что поменьше, встал и двинулся к двери. На его мертвом лице странно поблескивали глаза. Здоровяк сидел как сидел.

Майк поставил недопитую кружку на стойку и встал. Он направился к двери, вознамерившись разобраться с негодяями, если они попытаются выкинуть какой-то фокус.

Улочка была пуста. Только неподалеку стояла большая сделанная в Европе легковая машина. Майк заметил ее, еще когда входил в бар. Он и теперь глянул на нее, и то, что он увидел, подействовало, как удар кулаком в солнечное сплетение.

Тощий запихивал девушку в машину. Она упала на заднее сиденье, отчего взметнулась ее юбка, и Аллард увидел нижнее белье. Затем тощий забрался следом, захлопнул дверцу и что-то крикнул водителю.

На мгновение Аллард увидел искаженное гримасой страха лицо девушки. Он рванулся к машине, но тотчас же что-то ударило его изо всех сил в спину между лопаток, и он полетел на мостовую.

Когда он кое-как встал на четвереньки, то автомобиль рванулся с места и резко свернул за угол, а красномордый здоровяк, которого он увидел в баре, побежал в противоположном направлении.

2

Майк поднялся, отряхивая костюм. Его обычно добродушное лицо теперь сделалось чернее тучи, а руки сжались в кулаки. Впрочем, драться было не с кем. Вдали здоровяк спешно забирался в такси. Большая машина давным-давно скрылась из вида.

В наши дни в Лондоне творятся самые необычные вещи, но то, что случилось только что, не лезло ни в какие ворота. Но тем не менее все это не приснилось Майку. Его замешательство длилось недолго. Он добежал до конца улочки, схватил такси и срывающимся голосом произнес:

– «Золотой башмачок»!.. Клуб возле Пикадилли-серкус!

– Успеете к первому сеансу, шеф, – сказал таксист. – Слышал, у них там круто…

– Я не собираюсь смотреть шоу, – начал было Майк, но тут же замолчал.

Вообще-то сейчас лучше было помолчать. Он и сам толком не знал, что собирается найти в «Башмачке». Но это была его единственная ниточка. Средь бела дня в Лондоне случилось нечто отвратительное, и он был единственным тому свидетелем.

– Нельзя ли побыстрее? – нервно произнес он.

Водитель коротко обернулся и буркнул:

– Делаю, что могу, шеф. В конце концов, хочется доехать живыми.

Тут впереди образовался прогал, и водитель резко увеличил скорость. Вскоре они оказались у места назначения. Клуб находился на маленькой улочке, в районе Сохо. Майк сунул таксисту деньги и выскочил из машины.

Он вошел в фойе клуба. Вниз вела довольно крутая лестница. Стены, покрашенные под слоновую кость, были увешаны фотографиями обнаженных красавиц в золоченых рамках. Майк быстро спустился по лестнице, и тут из ниоткуда появился швейцар в форме и спросил:

– Член клуба, сэр?

– Нет…

– В таком случае вы должны оформить членство, сэр, – и он показал на красную резную стойку, за которой сидели две симпатичные молодые особы с очень неплохими формами.

– Послушайте, но мне некогда…

– Оформление займет одну минуту, сэр. Это также дает вам право пользоваться баром. Шоу в частном театре за отдельную плату.

Майк сдвинул на затылок шляпу и, отдуваясь, произнес:

– Меня не интересует ваш чертов театр…

Светло-голубые глаза швейцара странно блеснули.

– В таком случае, – начал он.

Майк сунул ему купюру. Швейцар уставился на Майка.

– Мне нужен менеджер, – коротко сказал тот.

Швейцар сунул купюру в нагрудный карман, кивнул и удалился. Минуту спустя он вернулся с человеком крепкого сложения с седой шевелюрой, его дорогой костюм был слишком смелого покроя, чтобы считаться подходящим для респектабельного общества.

– Мистер Алексис, хозяин, сэр, – сказал швейцар, делая шаг в сторону. Впрочем, он не ушел, а стоял, не спуская глаз с загадочного посетителя.

– Мне нужно увидеться с одной из ваших девушек, – начал Майк, но мистер Алексис вяло улыбнулся:

– Девушкам не разрешается вступать в контакт с членами клуба, а вы, кажется, даже не являетесь таковым… – Голос у него был тягучий, с еле различимым иностранным акцентом. Кажется, он был греком.

– Я не собираюсь добиваться свидания, – сказал Аллард, в упор глядя на смуглое лицо Алексиса. – Просто тут работает моя знакомая, Лесли Блер… Она исполняет китайский танец. Мне надо ей кое-что передать.

Грек повел рукой, унизанной кольцами, и сказал:

– Да, мисс Лесли Блер действительно у нас работает. Но сейчас ее в клубе нет. – Он глянул на часы и продолжил: – Она вообще-то должна выходить на сцену с минуты на минуту, но пока не пришла. – Он пожал плечами и недовольно заметил: – Похоже, придется менять программу.

– Послушайте, мистер Алексис…

– Простите, но мне некогда. Ее отсутствие сильно нас подводит. За это я уволю ее, как только она появится. Если вы ее друг, то можете ей это передать. Всего вам наилучшего, сэр…

Он повернулся, но Майк взял его за плечо и развернул лицом к себе.