Текст книги "Несостоявшийся стриптиз (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Берт Хиршфелд,Генри Клемент,Берт Лестер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Вы не знаете фамилии двоих гостей? – спросил Карелла.

– Я совсем запутался, – ответил техник-смотритель. – Несколько недель назад к этому Вилли приехали трое из Калифорнии. Те двое…

– Погодите, вы кажется, упоминали о троих, – перебил его Карелла и тут же вспомнил, что то же самое сообщил ему Янк во вторник, когда они встретились в первый раз. «Мы втроем прикатили из Калифорнии…»

– Ну да, их было трое. Творили черт те что…

– Описать их можете?

– Значит, один невысокий, крепкий. Похож на обезьяну. Да и извилин столько же…

– Это Окс.

– У второго курчавые волосы и борода. И еще над правым глазом шрам.

– Это Янк. А третий?

– Высокий такой, темноволосый, с усами. Самый симпатичный из троих. Я, правда, что-то давно его не видел. С неделю. Вряд ли он укатил, потому что его мотоцикл все еще стоит тут.

– Какого цвета его машина?

– Красная.

– А я думал, это лошадка Вилли…

– Вилли! У него денег и на ролики-то не найдется.

Карелла вынул из кармана записную книжку, извлек из нее фотографию, протянул Халлорану.

– Этот что ли третий? – спросил он.

– Ну да. Адам.

– А фамилия?

– Адам Виллерс.

Карелла отправился в аптеку на углу, откуда и позвонил в отдел. Трубку взял Мейер Мейер, и Карелла сообщил ему, что он установил личность покойного главного героя в «Деле Иисус». Он попросил проверить в отделе идентификации, что у них имеется на Адама Виллерса. Он повторил фамилию по буквам, потом спросил Мейера, не звонил ли ему кто.

– Звонила твоя сестра, – сказал Мейер. – Просила напомнить тебе, что в среду у твоего отца день рождения и чтобы ты послал ему открыточку.

– Так, кто еще?

– Клинг интересуется, не хочешь ли ты съездить с супругой в Калмспойнт на стриптиз.

– Что?!

– Просто он пойти не может: тот, за кем он установил слежку, знает его в лицо, а Коттона раскололи с первого же раза. Танцовщица учуяла в нем сыщика.

– Скажи Клингу, что сейчас у меня нет других забот, кроме как нестись с Тедди на стриптиз.

– Я тут ни причем, Стив. Я просто передал его слова.

– Ладно. Еще что-нибудь имеется?

– У тебя, по-моему, в марте было разбойное нападение на женщину на Эйнсли. Ее звали Чарити Майлс.

– Так. И что?

– Ребята из Восемьдесят восьмого разобрались. Парень раскололся и взял на себя чуть ли не все неразгаданные преступления нашего столетия.

– Так, что еще?

– Вроде ничего.

– Писем нет?

– Есть. От нашего анонимного корреспондента.

– Что же он на этот раз прислал?

– А ты сам как думаешь?

Карелла нашел Мери Маргарет Райан только в полночь. В двадцать три сорок пять пошел дождь. Карелла заглянул еще раз в квартиру на Портер, проверил все окрестные кафе и забегаловки и уже собирался махнуть рукой на все это, как увидел ее на Хагане. Она шла быстро, завернувшись в непромокаемую накидку военного образца маскировочной расцветки, предназначенную для того, чтобы прятаться в зарослях. На углу Хагана и Маккей Карелла догнал ее и окликнул по имени.

Она остановилась и обернулась. Глаза у нее сделались такие же испуганные, как в день их первой встречи.

– Что вам надо? – спросила она.

– Куда вы идете? – спросил Карелла.

– Домой. Прошу прощения…

– Я бы хотел задать несколько вопросов.

Она снова зашагала по улице. Карелла опять догнал ее и, взяв за локоть, развернул. Глядя в глаза, он спросил:

– Чего вы так боитесь?

– Ничего. Простите, мне надо домой.

– Почему такая срочность?

– Потому, что мне надо собраться. Я уезжаю. Слушайте, – заговорила она с плаксивыми интонациями. – Наконец-то у меня появились деньги, и я могу уехать. Оставьте меня в покое. Дайте мне убраться отсюда.

– Почему вы так торопитесь?

– Потому, что мне тут осточертело.

– И куда теперь?

– В Денвер. Говорят, там получше. Впрочем, по-моему, всюду будет лучше, чем здесь.

– Кто же дал вам денег?

– Подруга. Она работает официанткой в «Желтом бублике». Она неплохо зарабатывает. Дала в долг. Я ей верну. Послушайте, мне надо успеть на самолет. Мне опротивел этот город. Мне опротивело в нем все – дома, лица…

– Где вы скрывались?

– Нигде я не скрывалась! Просто я была очень занята. Нужно было найти деньги. Я встречалась с разными людьми.

– Вы прятались, Мери Маргарет. От кого?

– Ни от кого!

– От кого вы убегаете?

– Ни от кого!

– Что делал Сэнди в пустом доме вечером восемнадцатого апреля?

– Не знаю.

– Вы тоже там были?

– Нет. Я была в Бостоне. Мы оба были в Бостоне.

– Где именно в Бостоне?

– Не знаю.

– Как Сэнди получил ожоги на ноге?

– Не знаю. Пустите, мне надо…

– Кто убил Адама Виллерса?

– Адама?.. Откуда вы знаете?..

– Я знаю, когда он приехал в город и с кем. Я знаю, что те, с кем он приехал, общались с Сэнди. Итак, согласитесь, что мне кое-что известно…

– Прошу вас…

– Будете говорить?

– Боже мой! – воскликнула вдруг Мери Маргарет и, закрыв лицо руками разрыдалась. Она стояла под дождем и рыдала, а Карелла молча смотрел на нее. Потом он сказал:

– Пойдемте.

– Те трое приехали в город, но еще не встретились с мускулистым блондином. Я не знаю, как его зовут. Поэтому они остановились в пустом доме на Харрисон. Тогда же они и познакомились с Сэнди. В магазин к нему первым пришел Адам Виллерс. Очень приличный парень. Кто сказал, что среди байкеров не бывает приличных ребят? Он честно пытался сделать все по-хорошему. И это стоило ему жизни. Адам пришел к Сэнди и сказал, что ему очень нравятся его работы. Сэнди действительно хороший скульптор. Вы видели его вещи. Но они продавались плохо, а отливка в бронзе обходится дорого, и он еле-еле сводил концы с концами. Потому-то ему и понравилась идея Адама. Аадам сказал, что он и его приятели могли бы взять его работы с собой и продавать их в разных местах, куда их заносит дорога. Адам сказал, что, конечно, они не могут заплатить столько, сколько Сэнди брал в магазине, зато они готовы взять много всего сразу, и деньги все равно получатся приличные. Короче, Сэнди согласился пойти на Харрисон, где они жили, и обговорить цены. Он хотел понять, стоит ли в это ввязываться. Адам не подозревал, что имели в виду те двое. Ему нравилось, как работал Сэнди, и он надеялся, что все могут с этого что-то иметь. Вот он и отвел нас туда в тот вечер.

Они занимали две комнаты на пятом этаже. В одной комнате был большой матрас, а в другой они развели костер. Когда мы пришли, Янк пытался починить какую-то деталь своего мотоцикла. У него что-то отваливалось, и он стучал молотком, хотел выправить вмятину. Мы сели у костра. Сэнди дал им травки, и мы стали курить, а Адам излагал свой план: купить у Сэнди его работы со скидкой и продавать их по пути. Он говорил, что это окупило бы их дорожные расходы. Тот, которого звали Окс, сказал, что видел в витрине статуэтки и что девица выглядела сексапильной.

Тут-то мне впервые стало страшно. Но мы продолжали говорить. Адам все пытался подсчитать, сколько стоят статуэтки маленькие, сколько стоят статуэтки большие. Он точно хотел, чтобы все вышло по-честному. Собственно, потому-то мы туда и пришли. Ну а потом Окс спросил Сэнди: «Сколько ты хочешь за девку?»

Мы все прямо ошалели. Потому как разговор-то шел о работах Сэнди, но вдруг Окс задал этот вопрос, а потом повторил: «Ты меня слышишь? Сколько ты хочешь за девку?» Сэнди спросил, за какую именно. «А вот за эту!» – сказал Окс и ткнул пальцем мне в грудь.

Адам сказал, чтобы он перестал, что речь идет о работах Сэнди. Окс сказал: «Меня лично интересуют не работы, а девка».

Сэнди встал и сказал: «Пошли, Мери Маргарет», – но Окс ударил его. Тут-то все и началось. Я закричала. Окс ударил и меня – сильно кулаком в ребра, до сих пор болит. Адам стал кричать на них, но Янк схватил его сзади, прижал руки, чтобы тот не мешал, а Окс подтащил Сэнди к костру, сорвал с ноги туфлю, сунул его ногу в огонь и сказал, чтобы в следующий раз, когда ему зададут вопрос, почем товар, он отвечал вежливо. Сэнди отключился, я начала кричать, потому что… потому что нога у Сэнди прямо почернела. Тут Окс ударил меня еще раз и швырнул на пол. Адам вырвался из объятий Янка, ринулся ко мне, чтобы помочь. Но те двое набросились на него, словно акулы… Они прямо озверели. Он выбежал из комнаты, они побежали за ним. Потом я слышала только крики и еще стук молотка. Я бросилась на крики Адама и, когда увидела, что они учудили, то упала в обморок. Не знаю, что они со мной делали, пока я была в отключке… Когда я пришла в себя, то была вся в крови… Но их уже и след простыл. Слава Богу, они куда-то исчезли.

Я не знала, что делать. Сэнди не мог толком идти, а дальше по коридору был покойник… Адам. Сэнди оперся на меня, и мы пошли. Мне хотелось только поскорее увести его оттуда. Вы ведь там были? Это какой-то кошмар, там все завалено мусором, отбросами. Сплошная помойка. Мы кое-как вышли на улицу. Сэнди стонал, я хотела поймать такси, но в этом районе их днем с огнем не найдешь. Но все-таки мне удалось остановить машину, мы поехали в больницу Буэнависта, и там Сэнди оказали помощь. Я думала, мы больше этих гадов не увидим.

Но они явились к Сэнди на следующий день. И сказали, чтобы мы помалкивали, а то и ему, Сэнди, грозит та же участь, что и Адаму. Тогда мы и сочинили историю насчет Бостона. Мы понимали, что полиция рано или поздно на нас выйдет. Нам требовалось алиби. Мы молили Бога, чтобы они поскорее убрались назад в свою Калифорнию, оставили нас в покое.

А теперь они нас не убьют?

Карелла решил, что идти к ним в одиночку – значит свалять дурака. Когда они с Мейером подошли к дому шестьсот один, три мотоцикла – черный, красный и серебристый по-прежнему находились на привязи. Карелла и Мейер вытащили револьверы и быстро поднялись на третий этаж. Они встали по обе стороны от двери в квартиру и стали прислушиваться.

– Сколько? – прошептал Карелла.

– Вроде четверо.

– Готов?

– Еще как!

Дверь выбивать плохо, хотя бы потому, что никогда не знаешь, что ожидает тебя по ту сторону. Можно слушать у двери час, насчитать пять или восемь человек, а потом, когда ты ворвешься в квартиру, окажется, что там целая рота с обрезами, готовая палить из всех стволов. Мейер насчитал четыре голоса. Карелле показалось, что и он слышал тоже четыре, причем два из них принадлежали Янку и Оксу. Карелла сомневался, что эти ребята могут быть вооружены, но гипотезу можно было проверить только экспериментальным путем.

Оставалось лишь вломиться в квартиру и арестовать всех, кто там был.

Карелла кивнул Мейеру, и тот кивнул в ответ. Карелла отошел от двери на несколько шагов, а затем с короткого разбега нанес резкий удар каблуком ниже замка. Дверь подалась, открылась внутрь, и Карелла по инерции влетел в квартиру. Мейер за ним, чуть левее. На кухне за столом сидели Вилли и Окс и пили вино. Янк стоял у холодильника и о чем-то говорил с мускулистым негром.

Окс резко вскочил со стула, и в руке у него блеснул кнопочный нож. Он рванулся к Карелле, собираясь пырнуть его, но тот выстрелил. Первая пуля не произвела на Окса никакого эффекта. Словно взбесившийся слон, он продолжал свой бег. Карелла выстрелил еще и еще, но Окс добежал до него, махнул рукой с ножом, и лезвие оцарапало Карелле лицо и шею, он нажал на спуск в четвертый раз, уже в упор, прижав ствол к животу противника. От этого угощения Окса отбросило назад, он врезался в стол и повалился на бок. На его губах запузырилась кровь. Он осел на пол и затих.

Все остальные словно окаменели.

Янк и негр у холодильника явно собирались прорваться к выходу. В глазах Янка появилось выражение, которое свидетельствовало о том, что ему больше нечего терять и что оставаться на месте для него – смерти подобно. Мейер сразу угадал это выражение, потому что видел его до этого раз сто. Он понимал, что Янк пойдет напролом, и потому представляет собой большую опасность.

Мейер навел на него револьвер.

– Стоять, – сказал он.

Это было единственное произнесенное им слово. Он направил револьвер в сердце противника. Загнанный взгляд Янка сменился новым выражением, которое, впрочем, тоже было давно и хорошо известно Мейеру, ибо нет ничего нового под солнцем. Это было выражение капитуляции, вины и какого-то облегчения. Мейер понимал, что теперь Янк не шелохнется, пока на его запястьях не сомкнутся наручники. Больше никаких военных действий не будет.

Вилли Харкорт сидел за столом, и глаза его округлились от страха. У ног его валялся мертвый Окс, весь в крови, и, когда началась стрельба, Харкорт от испуга обмочился. Он не смел пошевелиться, потому что, во-первых, думал, что его тотчас могут пристрелить, неверно истолковав его намерения, а во-вторых, он боялся, что все увидят его мокрую штанину.

– Телефон тут есть? – спросил Карелла.

– Н-нет, – пробормотал, клацая зубами, Харкорт.

– А ты кто такой? – спросил Карелла негра.

– Френк Чайлдс… Я их толком и не знаю. Просто зашел выпить вина…

– У тебя кровь на лице, Стив, – сказал Мейер.

Карелла коснулся пальцами щеки.

– Верно, – кивнул он.

12

Сыщикам из Восемьдесят седьмого это уже начинало нравиться.

Во всяком случае, если уж непременно должно состояться ограбление банка, а в их практике такое случалось сплошь и рядом, то хорошо уже хотя бы то, что кто-то пытается внести в этот типовой проект немного выдумки. В конце концов, что это за блестящее ограбление, когда какой-то уголовник входит в банк, сует пушку под нос кассиру и говорит: «Это налет!» Нет, что ни говори, Глухой пытался хоть немного развеять общую обстановку скуки и монотонности, царившую в детективном отделе.

– Ну а это кто такой? – спросил Бернс Хоуза.

Тот посмотрел на портрет, извлеченный из конверта, прибывшего во вторник утренней почтой, и сказал:

– Смахивает на Мейера.

– Только у Мейера волос куда меньше.

– Ничего в этом смешного я не вижу, – мрачно откликнулся Мейер и, бросив взгляд на портрет, сказал: – Скорее, он похож на моего дядю Морриса, который живет в Нью-Джерси.

– Он не актер? – спросил Хоуз.

– Дядя Моррис? Нет, у него галантерейный магазин.

– Я про этого парня.

– Не похоже, – сказал Бернс. – Слишком вид интеллигентный.

– А может, и актер, – сказал Мейер. – Из фильма «Большие надежды».

– Да, вид у него английский.

– Или из «Холодного дома», – продолжал Мейер.

– Похож на юриста, – сказал Хоуз.

– А может, это сам Диккенс? – гнул свое Мейер.

– Запросто. Английские писатели и английские юристы очень похожи.

– А может, это какой-нибудь знаменитый английский убийца?

– Сексуальный маньяк!

– Все англичане – сексуальные маньяки.

– Во всяком случае вид у него как у сладострастника, – сказал Бернс.

– Все дело в прическе.

– И галстук интересный.

– Но кто он? – спросил Бернс.

– Бог его знает, – ответил Мейер.

Глухой приподнял грифельную доску и спросил:

– Пока все ясно?

– Ну да, – сказал Гарольд. – Я проникаю в хранилище вместе с управляющим…

– Его фамилия Алтон.

– Ну да. Я забираю деньги и потом веду его назад в кабинет.

– А тем временем мы с Дэнни подъезжаем на машине к окошку кассира, – сказал Роджер.

– А вы, Флоренс?

– У моей машины заглохнет мотор у въезда на аллею.

– Когда мы оказываемся в кабинете, – продолжал Гарольд, – я даю ему по башке и связываю.

– Я вылезаю из машины и разбиваю стекло, – сказал Дэнни.

– А я выбегаю из кабинета управляющего, несусь к окну и выпрыгиваю наружу, – продолжил Гарольд.

– Я помогаю ему сесть в машину с деньгами.

– А я даю газ! – сказал Роджер.

– А я подбираю вас, мистер Таубман, когда вы выходите из банка, – сказала Флоренс.

– И мы даем деру!

– Полный порядок, – сказал Глухой. – Вопросы есть?

– Мы возвращаемся сюда?

– Нет. Я уже заказал номера в «Алистере».

– А почему мы поедем именно туда?

– А почему бы нет?

– Чем плох этот отель?

– Я выбрал его для наших встреч, потому что он не бросается в глаза. А вообще-то это клоповник.

– Вот я про то и говорю. «Алистер» уж больно на виду, – сказал Гарольд. – Зачем светиться?

– Не бойся. Ты, Роджер и Дэнни – три респектабельных бизнесмена. Я и Флоренс – муж и жена, прибывшие из Лос-Анджелеса. Мы встречаемся в нашем номере и делим деньги. А в субботу разбегаемся.

– Пятьсот тысяч долларов, – сказал Гарольд и присвистнул.

– Плюс-минус несколько тысяч, – добавил Глухой. – Еще вопросы?

– Меня смущает этот обман, – сказал Роджер.

– Это уж моя проблема! – сказал Глухой. – Ты должен делать, что тебе поручено. Надеюсь, сто тысяч долларов несколько успокоят твою совесть?

– Да, но…

– Я не хочу никаких шатаний в команде, Роджер. Если ты передумал, так и скажи. Только в четверг будет генеральная репетиция. Тогда я и назову место операции. До тех пор каждый волен решать… Только уж, пожалуйста, имейте совесть и скажите «нет» заранее, чтобы я мог найти замену.

– Я думаю, что я соглашусь, – пробормотал Роджер.

– Нет, так дело не пойдет. Говори прямо: да или нет.

– Да.

– Отлично. Итак, может, мой замысел вызывает сомнения у кого-то еще?

– Меня смущает пункт первый, – сказал Дэнни.

– Я еще не встречала человека, которому можно было бы верить, – сказала Флоренс. – И наверное, не могу требовать, чтобы кто-то безоговорочно доверял мне.

– А ты, Гарольд?

– Мне нужны эти сто тысяч, – коротко ответил тот.

– В таком случае, по-моему, мы обо всем договорились, – сказал Глухой.

Патрульный Майк Ингерсолл появился в отделе в четыре часа дня. Пятнадцать минут назад он сдал дежурство и уже переоделся в уличную одежду – коричневые брюки, коричневую рубашку, куртку на молнии. Клинг сидел за столом и показывал миссис Унгерман фотографии уголовников, в надежде, что она увидит того человека, с которым «танцевала» в своей квартире в прошлый четверг. Клинг помахал Ингерсоллу, чтобы тот подошел, а Ингерсолл подал знак Клингу, что если тот занят, то он не хочет его беспокоить. На это Клинг дал понять, что Ингерсолл ему вовсе не помешает. Миссис Унгерман обратила внимание на этот обмен знаками и повернула голову к перегородке.

– Здравствуйте, миссис Унгерман, – сказал Ингерсолл и дружески улыбнулся.

– Здравствуйте, – пробормотала та, не понимая, с кем разговаривает.

– Патрульный Ингерсолл, – напомнил тот.

– Ах, да, конечно, – заулыбалась женщина. – Просто я вас не узнала без формы.

– Я сейчас, Майк, – сказал Клинг.

– Не торопись, – отвечал тот и, подойдя к доске объявлений, стал изучать картинную галерею, составленную из посланий Глухого. Ингерсолл не знал о появлении Глухого и решил, что это просто какая-то местная шутка сотрудников детективного отдела. Миссис Унгерман тем временем просматривала фотографии известных квартирных воров и качала головой. Потом она встала и, выслушав благодарность Клинга за содействие, направилась к выходу. Она улыбнулась Ингерсоллу и, сказав «Была рада вас видеть», удалилась. Ингерсолл подошел к Клингу.

– Ну как, что-нибудь прояснилось?

– Ровным счетом ничего.

– У тебя есть минутка? – спросил Ингерсолл, присаживаясь за стол.

– Только не говори, что случилась очередная кража, – сказал Клинг.

– Нет, нет, в этом смысле как раз полный порядок. Неделя выдалась спокойная, вот о чем я тебе хотел сказать. – Он наклонился к Клингу и понизил голос, словно боялся, что их подслушают. – Как насчет того, чтобы соорудить ловушку нашему артисту?

– Хочешь устроить засаду в какой-то пустой квартире?

– Да.

– Сам думал об этом. Но лично у меня есть сомнения, что это сработает.

– Почему?

– Видишь ли, если этот тип пасет квартиру, а потом уже делает ход, он углядит, как мы туда засылаем человека.

– Да, но мы ведь все равно зашли в тупик. Ничего другого не остается.

– У меня есть один след, – сказал Клинг. – Надо проверить вариант, а потом уже отправляться в засаду.

– Есть след? Какой? – Ингерсолл вытащил записную книжку. – Не посвятишь в детали?

– Этот парень оставил в квартире Блер ручку.

– Красивая девушка, – сказал Ингерсолл.

– Красивая, – отозвался Клинг, надеясь, что реплика прозвучала достаточно нейтрально. – Я вышел на типа по фамилии Липтон. Ранее дважды судился.

– Квартирные кражи?

– Нет. Хулиганство и подлог.

– Местный?

– Нет, живет в Калмспойнте.

– Правда? А где? Я ведь тоже из Калмспойнта.

– Он работает в агентстве по продаже недвижимости на Ашмид-авеню, а живет в районе Девяносто восьмой и Авроры.

– Недалеко от меня. Могу чем-то помочь?

– Ты слишком уж похож на полицейского, – улыбнулся Клинг.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Липтон водит дружбу с танцовщицей из бара «Эй! Эй».

– Знаю такое место.

– Хоуз на днях пытался ее расколоть, но она сразу его вычислила.

– У Коттона уж точно вид полицейского. Ты уверен, что мне нет смысла попробовать?

– Я думал послать Уиллиса.

– Да, Уиллис – то, что надо. Но ты уверен, что пока не следует устраивать засаду? Вдруг сработает?

– Мне кажется, это лишняя трата времени, Майк.

– Последний раз он выходил на сцену пять дней назад. Когда залез к Унгерманам. Вряд ли он так долго будет сидеть сложа руки. Может, он решил переждать, потому как хозяйка видела его?

– Не думаю. Он же не собирается снова к ним залезать, так?

– Согласен.

– Мне кажется, Берт, он решил обчистить как можно больше квартир, пока народ еще устраивает себе зимне-весенние каникулы.

– То есть?

– Сам посуди. Двенадцать краж в феврале и марте и три за последние две недели. Сколько, значит, всего? Много.

– Много.

– Сейчас апрель. Люди еще ездят в теплые края. В мае и июне все сидят в городе. Потом снова начнут разъезжаться. Значит, в его распоряжении не так уж много времени. Скоро у него наступит вынужденный перерыв. Он и так промахнулся с Унгерманами.

– Ну и что ты предлагаешь?

– А ты?

– Я твердо знаю, что людей нам никто не даст.

– Может, мне поговорить с капитаном Фриком?

– Поговорить ты можешь, только толку не будет. Лично я готов оказать тебе содействие, но не думай, что мы получим людей. И так мы зашиваемся.

– Хорошо, но ты-то готов?

– Когда?

– А прямо сегодня вечером.

– Готов.

– Вдруг нам повезет? А если нет, подежурим и завтра. У меня смена с четырех до двенадцати будет только на той неделе. Но я и тогда готов поработать. Я готов дежурить, пока мы не сцапаем этого сукина сына!

– Но нам хотя бы изредка надо и спать, – улыбнулся Клинг.

– Вот схватим его, тогда и отоспимся, – улыбнулся в ответ Ингерсолл. – Слушай, Берт, буду с тобой откровенен, мне хочется его поймать, чтобы все-таки немножко поправить свои финансовые дела. Ты сам посуди – я работаю уже двенадцать лет, дважды получал благодарности в приказе за отвагу, а зарабатываю всего одиннадцать штук в год. Пора мне как-то подсуетиться. Я ведь в разводе.

– Правда? Я не знал.

– Да, стало быть, приходится платить алименты. А кроме того, думаю, не жениться ли опять. Есть у меня одна симпатичная девица на примете. Берт, я говорю с тобой как с родным братом. Если удастся сцапать этого типа, для меня это будет шанс…

– Я тебя понимаю, Майк.

– Тогда я проверю эти квартиры – нужно знать наверняка, что хозяева еще не возвращаются. Я тебе потом позвоню.

– Ладно.

– Ты возьмешь рации или мне этим заняться?

– А рации-то зачем?

– Ну, видишь ли, прошлый раз у парня вышла осечка, и теперь он может вооружиться. Если у нас возникнут проблемы, хорошо бы иметь возможность вступить в контакт друг с другом.

– Ладно, я об этом позабочусь.

– Отлично. Тогда жди звонка.

– Пока, – сказал Клинг и, поглядев вслед Ингерсоллу, который вышел в коридор и зашагал к железной лестнице, удивился, почему Майк так низко расценивает свои шансы на повышение. Сейчас он ведет себя как комиссар полиции.

Хэл Уиллис был опытный и смекалистый сыщик. Он отправился в «Эй! Эй!», проговорил сорок минут с Рондой Спир, купил ей шесть порций кока-колы, загримированной под виски, но ушел практически с пустыми руками.

Уиллис совсем не был похож на полицейского, да и пушку он с собой не взял, поскольку его предупредили, что Ронда Спир умеет быстро разобраться, вооружен посетитель или нет. Однако он не сомневался, что на все его вроде бы невинные вопросы она не дала ни одного честного ответа. Похоже, после неудачи Хоуза она была не расположена откровенничать с мужчинами, которые не являлись завсегдатаями. Если ты не знаешь наверняка, кто сыщик, а кто нет, лучше держаться так, словно все тут сыщики. Особенно если тебе есть что скрывать. Это было единственной положительной догадкой Уиллиса. Он не сомневался, что Ронде Спир приходится скрывать очень многое.

Во всем остальном это была чистая трата времени.

Не более плодотворной оказалась операция Ингерсолла и Клинга, с той лишь разницей, что на нее они убухали куда больше времени. Они куковали в пустых квартирах в пределах одного квартала и ждали, когда пожалует вор. Время от времени они вступали в переговоры по рации, и это вносило некоторое оживление в их унылое дежурство, не позволяя заснуть. В семь утра они покинули свои засады, так ничего и не добившись.

13

В десять минут третьего, вскоре после дневной почты, в отделе зазвонил телефон.

Восемьдесят седьмой участок, детектив Карелла.

– Добрый день, детектив Карелла.

Карелла сразу узнал голос и жестом велел Мейеру, взять вторую трубку.

– Добрый день, – сказал он. – Давненько не разговаривали.

– Почта пришла?

– Минут десять назад.

– Не интересуетесь?

– Я подозреваю, что там может быть.

– А вдруг я вас чем-то удивлю?

– Вряд ли, – сказал Карелла. – Мы уже вычислили вашу методику.

– Посмотрите, пришел ли конверт.

– Сейчас, минуточку. – Карелла отыскал привычный манильский конверт. – Слушайте, почему вы пишете «Карелла» с одним «л»?

– Ой, простите. Ну, так откройте его.

– Не кладите трубку.

– Я немного подожду, хотя и не очень долго. Зачем рисковать?

Карелла вскрыл конверт. В нем была очередная фотография.

– Большой сюрприз! – сказал он. – Кстати, кто это?

– Неужели вы не догадались?

– Пока мы блуждаем в тумане, – сказал Карелла.

– По-моему, вы врете, – сказал Глухой и положил трубку.

Карелла застыл в ожидании, полагая, что абонент вскоре опять объявится. Он не ошибся. Телефон снова зазвонил.

– Прошу прощения, – услышал он знакомый голос. – Приходится принимать меры предосторожности. Как говорится, береженого Бог бережет.

– Так все же, что означает эта картинная галерея?

– Право, Карелла, вы меня огорчаете.

– Нет, мы даже подумали, не рехнулись ли вы. Может, подкинете пару соображений, где искать?

– Нет, этого не могу, – сказал Глухой. – Советую просто немного поднапрячься.

– Но время слишком уж поджимает. Как-никак сегодня среда, так? А вы, если не ошибаюсь, назначили свою операцию на пятницу.

– Совершенно верно. Обведите дату в календаре кружочком. А то забудете.

– Уже обвел.

– Вот и прекрасно. В таком случае вы уже на пол пути к цели.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Карелла.

– А вы подумайте, – ответил Глухой и опять положил трубку.

Карелла стал думать об этом. Глухой предоставил ему много времени на размышления, потому что в следующий раз позвонил лишь в половине четвертого.

– Что случилось? Проводили совещание? – спросил Карелла.

– Нет, просто мне нравится держать вас в неизвестности.

– Это у вас неплохо получается, – признал Карелла.

– Ну как вам последний портрет?

– Не знаем, кто на нем. Мы вообще угадали только Гувера и Вашингтона. Вы часом не планируете налет на ФБР?

– Нет, до этого не додумался.

– А мы-то решили: вы собираетесь пролететь над столицей в «Зеро» и провести атаку с бреющего полета.

– А, значит, угадали и «Зеро»?

– Да, тут мы кое-что соображаем.

– Уже приятно.

– Но все вместе не говорит нам ничего. Гувер, Вашингтон, этот тип с бакенбардами. Что вы хотите этим сказать?

– Вы правда не понимаете?

– Нет.

– Значит, в таком случае вам остается лишь смиренно признать факты.

– Какие?

– Тот факт, что вы не соответствуете требованиям, которые налогоплательщики предъявляют к правоохранительным органам.

– Это спорный вопрос.

– Тот факт, что вам меня не остановить.

– А вам разве хочется, чтобы мы вас остановили?

– Мне хотелось бы, чтобы вы приложили к тому усилия.

– Но почему?

– Так устроен зверь, Карелла. Таков сложный симбиоз, который позволяет нам обоим существовать. Я бы назвал это заколдованным кругом.

На сей раз Карелла уловил нажим на слове «круг». Глухой умышленно употребил это слово. Круг…

– Вы полагаете, это так?

– Только так и больше никак, – последовал ответ. – В противном случае вы останетесь с нулем. – И Глухой положил трубку.

Карелла тоже положил трубку, вынул из стола телефонный справочник Айзолы. Ноль – круг? Глухой сам это сказал. Он стал еще раз проглядывать адреса банков:

ПЕРВЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ БАНК

главное управление: Хайланд, 1265 – 380 17 64

там же, 304–780 37 51

Йейтс-авеню, 60 – 271 08 00

б-р Лейси, 71 – 983 61 00

Ван Бюрен-серкл ^[8], 14 – 231 72 44

Карелла просмотрел весь раздел филиалов Первого федерального банка по Айзоле, потом проверил и по справочникам четырех других районов. Только один адрес вроде бы соответствовал его предположениям. Он застегнул верхнюю пуговицу на рубашке, поправил галстук и собирался уже уходить, когда появился Мейер, который отлучился в уборную.

– Ты куда? – спросил он Кареллу.

– В библиотеку.

Итак, он нашел того, кого искал. Человек с бакенбардами-котлетками был не кто иной, как Мартин Ван Бюрен – восьмой президент Соединенных Штатов Америки.

В городе, где в честь бывших президентов этой страны назывались улицы, авеню, бульвары, аэропорты, школы и даже ипподромы, не было ничего особенного в том, что именем бывшего руководителя нации назвали круг – Ван Бюрен-серкл. Правда, если разобраться, кто помнит Ван Бюрена в наши дни – разве что жители Киндерхука, штат Нью-Йорк, где он появился на свет Божий. Так или иначе, Карелла отыскал Ван Бюрен-серкл. В доме четырнадцать расположился филиал Первого федерального банка. Во всяком случае, это как-то укладывалось в то, что посылал и говорил Глухой – или, по крайней мере, Карелле казалось, что укладывается. Но поэтому он так и заволновался.

Если все имело смысл, значит, ничто не имеет смысла! С какой стати Глухому выдавать местонахождение банка, который он собирается ограбить в день, опять же заранее намеченный и сообщенный представителям охраны порядка? Нет, тут дело не в симбиозе. Но в чем именно, Карелла понять не мог, и это лишало его покоя.

Квартира делается, живой, когда в ней находятся ее законные хозяева. Когда же они отсутствуют, то жилище превращается в собрание разрозненных предметов, лишенных жизни. Полицейскому, затаившемуся в ночи, такая квартира представляется кладбищем мебели.

В гостиной квартиры дома шестьсот сорок восемь по Ричардсон-драйв Берт Клинг сидел в качалке и смотрел на входную дверь. На коленях у него лежала рация, в правой руке был револьвер. Чтобы развеять скуку, он время от времени связывался с Майком Ингерсоллом, несшим дозор в такой же пустой квартире в доме шестьсот пятьдесят три на другой стороне этой улицы. Переговоры были столь же унылы, сколь и сами дежурства.