Текст книги "Мировой Ворон"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Мысли Джорора наполнились искренней грустью, будто он только сейчас осознал, как сильно изменился его старый друг. Он был очень древним доккальфаром, хоть и почти в два раза младше Нанона, но у него недоставало любопытства, которым отличался Оборотень. Он был Витаром, никогда не вступавшим в Долгую Войну, и предпочитал оставаться шаманом и хранителем мудрости своего народа. Когда он снова заговорил, по голосу было понятно: он смирился с неизбежным:

– Время может уничтожить все, но только не твой боевой дух, друг мой. Однако я должен спросить – что еще ты можешь сделать?

Нанон тщетно попытался подавить темный порыв, побороть очень человеческое чувство, растущее из раздражения, которое затмевало в нем все остатки доккальфарского терпения.

– Тир Нанон! – не выдержал Джорор. – Скажи мне – что еще у тебя осталось?

– Месть, – ответил Нанон.

* * *

Нанон сел на кровати. Он не знал, сколько прошло времени. Кейши поблизости не было, а осколки солнечного света, проникавшие под полог поселения, говорили о том, что солнце уже клонится к закату.

Тир встал и увидел, что пропала его катана. Длинный меч так и лежал, прислоненный к стене, но катана Рам Джаса исчезла вместе с ножнами. Нанон опоясался мечом.

Почувствовав внезапный прилив веселья, он вскочил на ноги и быстро вышел из хижины. Воздух снаружи был таким же свежим и чистым, как и в то время, когда он вошел в медитацию, и вокруг царил покой. Витар Лот многое отнял у Фелла, но Нанон и джеккан вернули утерянное, и баланс складывался определенно в пользу леса. Оказавшись снаружи, Оборотень спустился по спиральной дорожке, ведущей к земле, на толстую ветку огромного дерева. Отсюда уже слышался хриплый от напряжения голос Кейши, раздававшийся из воздушного амфитеатра в центре поселения. Тир подошел ближе и увидел посреди легкого шелеста листьев и шума ветра девушку, размахивающую катаной своего отца. Всего несколько месяцев назад Рам Джас тоже был здесь. А потом все изменилось. Тогда тут сидели Ута, Рэндалл, Гленвуд и Далиан, солдаты Долгой Войны. Но больше никого из них не осталось рядом с Наноном. Одни очень далеко ушли, а другие погибли. От обширной круглой площадки амфитеатра веяло мрачной пустотой, но хорошее настроение Нанона и не думало исчезать.

– Попробуй двумя руками, – посоветовал он, спрыгивая с ветки в амфитеатр. – У катаны не случайно такая длинная рукоять.

Кейша посмотрела на него, а затем направила тонкое изогнутое лезвие в его сторону.

– Почему кирины делают именно такие мечи? – спросила она. – Они не похожи ни на ятаганы, ни на оружие народа ро.

– Я не большой знаток оружия, – ответил Нанон. Он выхватил свой меч и принял защитную стойку. – Я знаю, что они редко встречаются и их изготовление занимает много времени. Я думаю, ваш народ и придумал их, желая победить мечи каресианцев и ро. Они проковывают меч, пока не устраняют все дефекты в металле.

Девушка высоко занесла катану и опустила ее, но Нанон отразил ее удар.

– Мне кажется, я его помню, – сказала она. – Как думаешь, меч был у отца до того, как меня забрали?

Нанон отразил удар катаны и нанес точно выверенный контрудар под низким углом.

– Да, точно был, – ответил он, когда девушка парировала атаку. – Я думаю, твоя мать подарила ему меч после рождения Зелдантора.

Она крутанулась на месте и схватилась за рукоять катаны обеими руками.

– Не упоминай о моем младшем брате. Я не хочу даже думать о нем.

– Ты помнишь его? – спросил Нанон, ожидая следующую атаку.

Смуглое лицо девушки исказилось гримасой боли и гнева, но она ловко шагнула в сторону и обрушила меч на плечо Нанона.

– Я помню запах, – сказала она и чуть улыбнулась, ничуть не удивившись тому, что Нанон легко уклонился от ее атаки. – Он был такой маленький, и от него все время воняло. Но папа говорил, он вырастет и тогда не будет так вонять.

Нанон отбил ее следующий удар и отступил в сторону.

– Я думаю, все человеческие дети так пахнут. От маленьких доккальфаров исходит только слабый запах мха.

Кейша обрушила на него серию рассчитанных вертикальных ударов. Недостаток умения она компенсировала невероятной скоростью и силой. Катана хорошо ей подходила, но Кейше потребуется время, чтобы научиться с ней обращаться.

– Я многие годы не вспоминала о своей семье, пока не встретила тебя. А теперь я только о ней и думаю.

Он поддавался ей, сдерживался, изо всех сил боролся с собой, чтобы дать ей время привыкнуть к отцовскому мечу.

– Я встретил твоего отца после того, как тебя забрали. Мне всегда было интересно, каким он был раньше.

В ней, казалось, тоже происходит внутренняя борьба – Кейша не знала, какую силу и скорость сможет выдержать, а какую – уже нет.

– Он был забавный. Постоянно шутил, корчил рожи. Иногда приходили Пурпурные священники, а он прогонял их прочь. Он отлично владел большим луком.

– Да, это правда, – ответил Нанон. – Но с катаной он управлялся еще лучше. В поединке один на один он был лучшим из всех, кого я знал. Может, даже в бою двое на одного.

– Я никогда не видела, чтобы отец ею пользовался, – ответила Кейша. – Это был просто… отцовский меч. Он держал его в ножнах и всегда носил при себе. Даже перед сном он клал катану рядом с постелью.

– Это хорошие воспоминания? – Доккальфар позволил девушке убрать катану и выйти из боя.

Она повесила голову. Меч тоже опустился к земле.

– Я не знаю, правда. Мне кажется, я вспоминаю жизнь, которой никогда не было.

– Ты слишком много испытала после этого, – ответил Нанон. – Но теперь ты свободна и можешь быть кем захочешь. Ты можешь помнить о чем хочешь и лелеять любые воспоминания.

– Мне нужно время, чтобы привыкнуть, – сказала Кейша. – Я будто сбросила старую кожу. Сколько я себя помню, я всегда была на пределе, всегда начеку.

Нанон устремился вперед и заставил ее отбить катаной его меч.

– Но теперь у тебя есть собственное оружие. Меч, который лучше любого ножа. Вопрос в том, что ты собираешься с ним делать.

Кейша держала меч близко к себе, расставив руки на его длинной рукояти. С такими природными данными она однажды станет непревзойденной фехтовальщицей. Но до этого дня ей придется полагаться на скорость и сверхъестественное чутье. Такой расклад не назовешь идеальным выходом из положения, но девушка все равно может сравниться даже с опытными воинами.

– Что мы будем делать дальше? – спросила она. – Мне понадобится меч?

Они снова скрестили оружие, на этот раз медленнее, будто методично изучали технику боя. Кейша билась грубо, но атаковала с таких неожиданных углов, что удары трудно было отразить. Нанон позволил ей наступать, оставаясь в защитной стойке.

– Дальше? – задумчиво произнес он. – Как солдаты Долгой Войны мы должны снова присоединиться к битве. Но решать тебе.

– Думаю, я тебе верю, – прошептала девушка и неожиданно пнула его ногой в бок. Доккальфар успел увернуться, но одобрительно кивнул.

– Полагаю, тебе нелегко было в этом признаться.

Кейша легкомысленно пожала плечами, снова выказывая свою удивительную способность принимать вещи такими, какие они есть.

– Когда–то я поклялась самой себе, что никогда в жизни больше не доверюсь ни одному человеку… но ты ведь не человек, правда?

Нанон наклонил голову.

– Да, не человек. А это важно?

– Я никогда не нарушаю данные себе клятвы, – серьезно произнесла Кейша. – Но ты не человек, поэтому я спокойно могу тебе доверять.

– Итак, – Нанон хотел получить от нее ответ, – ты пойдешь со мной и поможешь завершить дело, которое начал твой отец?

Кейша поморщилась.

– Я, в общем–то, мало где была. Море я в первый раз увидела, когда плыла на корабле из Кессии в Вейр. Я еще никогда не забиралась так далеко на север, как сейчас. Но мне нравятся деревья в этом лесу, они напоминают мне об Ослане. Это одни из моих самых лучших воспоминаний. Скажи, когда мы закончим сражаться, мы сможем вернуться в лес?

– Если ты захочешь, – ответил Тир с улыбкой. – Поселение Фелла слишком большое для нас двоих, но злаки уже растут, а все защитные укрепления действуют.

Девушка обдумывала эту мысль, пока они продолжали учебный бой. Движения катаны стали более резкими, но больше никаких признаков того, что она не полностью концентрируется, не обнаружилось. Нанон ее не торопил. Впервые сделать сознательный выбор – это очень сложно. Нанон хотел дать дочери своего друга возможность все спокойно обдумать.

– Мне нужно будет убить Госпожу Боли? – спросила наконец Кейша. Оборотень наклонил голову.

– Да. Да, именно так.

Глава семнадцатая
Рэндалл из Дарквальда в Орон Каа

Пока корабль дрейфовал к югу от Бухты Скелетов, матросы погрузились в мрачное молчание. Они постоянно оглядывались через плечо и старались все возможное время проводить в трюме. Никто не шатался праздно по палубе, не шутил с приятелями. Матросы мгновенно сматывали канаты и выполняли свои обязанности, а потом снова скрывались под палубой. Рут смогла несколько дней отдохнуть и сейчас больше походила на себя прежнюю, но и она стала менее разговорчивой. Только Векериан упрямо оставался на палубе у штурвала и обходился несколькими часами ночного сна.

Кирины прятались. Рут восстанавливала силы, и поэтому, когда вдали показался минарет Орон Каа, первым его заметил Рэндалл, одиноко стоящий на носу корабля. Он увидел пустынный берег, сферические здания на нем, и в голове у него сразу возникли неприглядные картины, одна другой ужасней. Испуганному человеку легко может примерещиться что–нибудь страшное, а Рэндалл был очень напуган.

За водной гладью далекие здания казались ему построенными из цветного стекла, разбитого на сотни сверкающих осколков. Пылающее в небе солнце создавало причудливые узоры, танцевало на полукруглых куполах и вспыхивало, отражаясь от минарета. Оруженосец никогда не видел таких городов и вообще не встречал подобных мест. После того как волны ударялись о берег, по воде шла легкая рябь, но не было ничего, что Рэндалл мог бы назвать волнами или приливом. Вода искрилась под лучами солнца, и по голубой глади пробегали танцующие блики. Над горизонтом спиралью поднимались далекие вихри, похожие на темные облака, резко выделяющиеся на фоне светло–голубого неба и синего моря. Может, гейзеры. Или тучи насекомых.

«Черная волна», у которой были подняты только топсели, медленно огибала скалистый мыс. Скалы отступили, перед мореплавателями раскинулась мелкая бухта, и на баке прозвенел колокол. Матросы неохотно откликались на зов, но, когда Джез Ран снова начал орать, все же стали медленно выползать с нижней палубы. Они двинулись к снастям и тяжелым деревянным лебедкам, управлявшим парусами. Над палубой натянулись толстые канаты с целью, неведомой Рэндаллу. Их тянули, потом сворачивали, и через несколько минут ветер вырвался из свернутых топселей, и «Черная волна» еще больше замедлила ход.

Рэндалл не увидел в бухте кораблей. Там была пристань с двумя деревянными причалами, которые удерживались над поверхностью мелкого моря тяжелыми бревнами. На причалах лежали свернутые канаты и несколько бочек. Никакие сооружения не закрывали вид, а в отдалении от воды на расстоянии около сотни футов от береговой линии начинались сферические здания. Полукруг из серых остроконечных скал отделял поселение от северных пустынь, и вблизи скалы выглядели неестественно. Рэндалл никогда не видел такого камня, похожего скорее на сильно спрессованный пепел или уголь.

– Я никого не вижу, – сказал Рэндалл, подойдя к капитану.

– И не увидишь, – ответил Векериан. – Пока мы не высадимся на берег.

У Рэндалла по спине пробежал холодок. Он обернулся: к ним, покачивая бедрами, на фоне синего безоблачного неба шла Рут. После отдыха к ней вернулась прежняя красота. На секунду Рэндалл забыл, где они находятся, и голова его наполнилась похотливыми мыслями, которым не место на краю света.

– Ты уже долго стоишь на палубе и смотришь на берег, – заметила Рут. – Неужели Орон Каа не беспокоит тебя?

– Беспокоит, но… тревога будто омывает меня и уходит прочь. Как будто у меня есть от нее защита.

– Именно, – подтвердила Рут. – У тебя есть защита – это я и тот осколок моей силы, что я оставила в твоем разуме.

– Мне стоит бояться?

Женщина шагнула к нему.

– Почему ты всегда об этом спрашиваешь? Я уверена, ты уже знаешь ответ.

Юноша сглотнул, внезапно осознавая себя гораздо сильнее, чем считал раньше, но ему все еще было трудно принять новую силу.

– Я… мне кажется, что я не должен бояться.

Рут улыбнулась:

– Ты замечательно справляешься, Рэндалл, – и нежно поцеловала его. Он ответил на поцелуй.

Корабль мягко причалил в бухте Орон Каа на краю света, но влюбленные самозабвенно целовались, будто ничто в мире больше не имело значения.

– Если Ута здесь, прошу тебя, помоги мне его найти, – умоляюще произнес Рэндалл после поцелуя.

– Тень здесь, – подтвердила Горланская Матерь, – и мы нужны ему. Помни, я слежу за тобой. А сила Шаб–Ниллурата эфемерна в той же степени, что и реальна.

Матросы Векериана собрались на палубе, вооруженные катанами и большими луками. Несколько моряков останутся на борту и будут сторожить «Черную волну», но около пятидесяти вооруженных человек станут сопровождать капитана при высадке на берег. Многие взяли с собой большие парусиновые мешки, надеясь, что во время поисков брата Векериана смогут поживиться добычей. Они не были пиратами, но не видели в будущем возможности вести честную жизнь, и разграбить заброшенный город на краю света казалось им меньшим злом, чем напасть на торговое судно. Они собрались вместе и дружно посмотрели на Рут, ожидая от нее руководства. Не дождавшись от нее ни слова, матросы повернулись к капитану.

– Великая Матерь! – обратился к Рут Векериан. – Я не знаю, почему ты хотела прибыть сюда, но я благодарю тебя. Мы последуем за тобой на берег.

Рут быстрым шагом подошла к борту, подобрала подол платья и грациозно перебралась через леер, а потом спустилась по сходням на берег. Рэндалл следом за ней тоже ступил на пыльную землю Орон Каа.

– Занимаем первое здание! – скомандовал Векериан, взмахнув катаной и выпятив грудь. – Убейте все, что еще не мертво. А теперь быстро покинули гребаный корабль!

– Вы его слышали, – добавил Джез Ран. – Мы будем искать брата капитана… но не упустим возможности разжиться парой–тройкой монет. Выше головы, парни!

То ли из–за страха перед капитаном и первым помощником, то ли из–за веры в Горланскую Матерь, но пятьдесят матросов с ворчанием сошли на берег вслед за Векерианом.

Рэндалл пока даже не обнажил меч, заметив, как спокойно и расслабленно ведет себя Рут. Он не чувствовал себя ни уязвимым, ни испуганным. У него даже руки не дрожали. Он думал об Уте и о том, что тот сейчас мог бы гордиться своим оруженосцем. И он думал о Рут и силе, которой она его наградила.

– Ты укрепил волю и разум, юный Рэндалл. Неужели ты наконец начал себе доверять?

Он ничего не сказал – ему показалось, что это будет грубо и неуместно. Но Рут прочитала ответ в его мыслях и улыбнулась.

Следом за ними Векериан вел своих матросов, а те жадными взглядами смотрели на ближайшее здание. Пока никто не вышел, чтобы сразиться с ними, и Орон Каа оставался пустынным и тихим. Здания дальше от берега отличались более внушительными размерами и стояли на тонких высоких колоннах из таких же осколков цветного стекла. Поселение не напоминало город, и ни одно здание в нем не походило на таверну или лавку. Выделялся только центральный минарет, он возвышался над остальными домами и был таким же широким у основания, как «Черная волна».

Матросы дошли до первого здания, приземистого красно–зеленого шара без видимых окон и дверей. Моряки в молчании рассыпались вокруг него в поисках входа. Когда они ничего не нашли, Векериан приказал им прорубить проход прямо в сияющей стеклянной стене, и на пыльную землю посыпались цветные осколки. Здание соединялось с другими такими же строениями с помощью туннелей и труб, очевидно маленьких для людей, и об их предназначении оставалось только догадываться. Сейчас, подойдя ближе, Рэндалл так и не смог разглядеть двери и окна ни в одном из домов. Но киринов это не смутило. Они били по стеклянной стене, пока внутри не показалась металлическая конструкция из тонких рамок. Матросы немного осмелели и стали шутить и перекрикиваться в стремлении побыстрее проделать в стене здания подходящую дыру. Один из моряков наполовину влез в образовавшееся отверстие и закричал, что внутри есть люди. Он вылез из дыры, и моряки продолжили бить стекло, пока не уничтожили целую секцию стены.

– Вытащите их! – скомандовал Векериан, увидев внутри шара двух людей в глухих балахонах. Лицо у него вытянулось и помрачнело.

Из здания вытащили двух каресианцев с пустыми взглядами. Они не сопротивлялись, а руки и ноги у них безвольно свисали, будто они спали, хотя глаза у них обоих были открыты и налиты кровью. Моряки стали обзывать их слабовольными сучками и яростно пинать ногами, а Векериан выпытывал у них, где ему искать брата. Каресианцы в тонких мантиях не издали не звука, даже когда их били ногами.

Рэндалл нахмурился, внезапно осознавая, что матросы ведут себя очень странно. До этого момента они не казались ему настолько агрессивными и жестокими. Он видел, как они сражаются, но только один раз, когда они обороняли «Черную волну» от каресианского военного корабля. Но сейчас все было по–другому. Моряков охватило лихорадочное, нездоровое возбуждение.

– Постарайся сохранить спокойствие, – сказала Рут. – Орон Каа начал опутывать их своими магическими сетями. Жужжание постепенно заполняет их разум.

– А мы?

Женщина погладила его по щеке и изогнула губы в легком подобии улыбки.

– Мы сильнее их. Возможно, в свое время они начнут просить тебя о покровительстве. Если мне удастся задуманное, Раз Мон Векериан и его команда останутся свободными на гораздо более долгий срок, чем многие другие смертные.

Двух каресианцев с пустыми лицами забили едва ли не до смерти, а потом матросы бросились на разграбление здания, вытаскивая оттуда всю мебель и странные приспособления, сделанные из того же мозаичного стекла. Ни одна из вещей не казалась ценной, и кирины безжалостно крушили все на своем пути, пытаясь найти хоть что–нибудь стоящее. Векериан с Джез Раном стояли в стороне, внимательно наблюдая за центральным минаретом. Каждые несколько секунд они морщились и потирали уши, будто слышали отдаленное жужжание.

– Заканчиваем, – скомандовал Векериан. – Идем к следующему зданию.

Моряки с немного потерянным видом ворчали, похоже, услышав тот же звук, что и капитан. Но Рэндалл ничего не слышал, кроме треска бьющегося стекла и жалоб матросов.

– Давай пойдем с ними, – сказала Рут. – Держись поближе ко мне и не вытаскивай из ножен меч.

Кирины шли спокойно, хотя с них уже начал струиться пот, и они стискивали зубы. Они добрались до следующего здания, чахнущего в тени минарета. Оно находилось во внешнем кольце вокруг центрального пустого пространства, которое при более близком рассмотрении можно было назвать городской площадью. Другие здания, круглые и приземистые, жались друг к другу на тесных улочках, слишком узких, чтобы человек мог удобно по ним ходить. Из жалоб киринов стало понятно: с приближением к минарету жужжание у них в головах усилилось. Они почти непрерывно ругались, громко сомневаясь в мудрости принятого капитаном решения отправиться на поиски своего брата.

Но прежде, чем Векериан или Джез Ран попытались показать, кто здесь главный, между ближайшими зданиями появились люди в черных мантиях и с бездумным выражением на лицах. Мужчины и женщины, каресианцы и кирины, повалили со всех концов странного города, и особенно много их появилось из–за минарета. Несколько десятков людей высыпало навстречу морякам, и Рэндалл знал, что еще больше их на подходе. Поселение только казалось заброшенным, а сейчас бурлило подобием жизни. Лихорадочные движения матросов резко контрастировали с размеренным наступлением равнодушных местных обитателей. Ни Уты, ни Вуна поблизости не наблюдалось, и Рэндалл остался на месте, не отходя от Рут больше чем на несколько футов.

Кирины, не выдержав нарастающей головной боли, атаковали новоприбывших и рубили их мечами, а противники, не издав ни единого звука, падали на пыльный камень. Векериан сражался на переднем крае, мастерски орудуя катаной. Рэндалл видел, как из ушей у капитана начала струиться кровь, а потом тот закричал от невыносимого жужжания в голове. Было неприятно смотреть на людей, до крайности напуганных звуком, который он сам не мог услышать. Рэндалл начал волноваться за матросов.

– Тебе стоит мне довериться, – произнесла Рут. – Если у меня все получится, они обязательно выживут.

Кирины рубили вялых людей, построившихся перед ними, но при этом сами начали выть от нестерпимой боли. Жужжание становилось все невыносимей, и начал сдавать даже Векериан.

– Прекратите! – раздался хриплый женский голос. Он исходил из центра поселения и далеко разносился в безветренном воздухе. – Не позволяйте Матери манипулировать вами. Уходите сейчас же, и я не сожру ваши сердца.

Кирины почти не слышали предупреждения. Они с отчаянной решимостью уничтожали бесконечную процессию людей в балахонах. Двадцать или тридцать уже были мертвы, а матросы дергались так, будто лихорадка, охватившая их, достигла своего пика. Они расцарапывали себе уши, а многие бросили мечи и катались по земле. Только самые сильные еще держались на ногах, но их хватало лишь на то, чтобы убивать людей с пустыми лицами, которые шли на них сплошной волной и даже не пытались обороняться.

Голос, раздававшийся из центра поселения, хрипло засмеялся: по окрестностям разнеслись отрывистые звуки удовольствия и боли, а кирины захлебывались под натиском все большего числа равнодушных обитателей поселения. Затем в стенах нескольких зданий появились отверстия и проходы. Некоторые из них были достаточно большими для людей, а другие, маленькие, возникали на высоте человеческого роста. Матросы, у кого еще хватало сил стоять на ногах, отступили, оттаскивая товарищей от мертвых и умирающих тел, неопрятными грудами лежащих между зданиями.

– Оставаться на местах, – приказал Векериан, внимательно рассматривая ближайшие отверстия в домах.

Его люди боролись с желанием сбежать, а тех, кто упал от невыносимого жужжания, спешно поднимали на ноги. Из глаз и ушей у многих текла кровь, и они слабо подвывали от нарастающего ужаса.

Неожиданно все взгляды от проходов в домах переместились на лежащих на земле мертвых противников. Закутанные в мантии неподвижные тела, под которыми расплывались лужи крови, начали странно дрожать и корчиться, а потом неловко переворачивались на спину и замирали, уставившись в небо невидящими глазами. Кирины отступили еще на шаг. Многие держались на ногах только благодаря помощи товарищей.

– Что происходит?! – прошептал Рэндалл.

Рут вышла вперед, загородив его, и он увидел, как на задней стороне шеи у нее появились тонкие черные волоски.

– Когда–то их называли Шан, – ответила она. – Это Строители Орон Каа, первые и последние рабы Шаб–Ниллурата. Сегодня я освобожу их.

Все мертвые тела – многие с оторванными конечностями и страшными ранами – бешено тряслись, распластавшись на земле. Головы запрокинулись, горло каждого тела надулось и треснуло, широко разинулись мертвые рты.

От башни снова прозвучал старческий голос:

– Вы уничтожили много плоти. К счастью, вы вполне сможете ее заменить.

Изо рта у каждого трупа вылезло существо, продираясь через зубы, раздвигая челюсти, пока снаружи не показались по три пары тонких перепончатых крыльев. Насекомые были похожи на длинных ос, раскрашенных в болезненно яркие оттенки красного и зеленого, с крупными сегментированными телами и устрашающего вида когтистыми щупальцами, обрамляющими круглые хоботки.

Жужжание, вероятно, стало оглушающим: кирины, не помня себя, кричали от нестерпимой боли. Даже Векериан упал на колени, тщетно пытаясь отползти к побережью.

Рут пошла вперед мимо бьющихся в агонии киринов, и на ходу кожа ее расползалась – Рут принимала другую форму. Тело вытянулось, руки и ноги разделились надвое на лапы чуть меньшего размера. Сначала они были тонкими и длинными, но постепенно становились все толще, поднимая новое тело от земли.

– Долгие века я не виделась с тобой, Великая Матерь, – проскрипела старуха. Она появилась в дверном проеме, возникшем на большой высоте в центральном минарете. Лицо ее соответствовало голосу – такое же сморщенное и полное ненависти. Черные узкие глаза удивленно распахнулись, когда она увидела, как Горланская Матерь принимает свою истинную форму среди жужжащих насекомых и разрозненных групп вопящих от боли киринов. – Ты уже не сможешь ничего изменить, старуха. Твоя сила здесь не нужна.

Рут превратилась в огромную паучиху, смахнула с дороги насекомых и устремилась вперед с таким напором, что смогла бы повалить на землю небольшие здания. Жужжащие твари избегали ее, сосредоточившись на киринах. Люди Векериана стали совсем беспомощны, а насекомые приземлялись у них на лицах, вонзая клыки им в горло.

– Бегите! – заорал капитан, отползая все дальше. Похоже, он о чем–то вспомнил.

За считанные секунды насекомые вскрыли горло и начали заползать внутрь к дюжине киринских матросов. Те дергались, бились о землю, но не могли сопротивляться жутким Строителям Орон Каа. Некоторые матросы оказались сильнее других и смогли уползти, таща за собой катаны, но не могли защититься от насекомых и пытались просто сбежать.

Одно из насекомых устремилось к Рэндаллу, и тот в ужасе отпрянул. Существо казалось нечетким и оставляло за собой зловоние, от которого искажался воздух. Оно почти коснулось Рэндалла, но в последний момент отпрянуло с громким шипением. Похоже, оно почувствовало что–то пугающее. К юноше подлетали и другие насекомые, но все они, казалось, не решаются приблизиться, а потом их пронзила туча шерстинок с разноцветного брюха Рут. Шерстинки, тонкие и острые, будто иглы, окутали оруженосца плотным коконом, изолируя от развернувшейся вокруг резни. Как она умудрялась управлять ими, не задевая самого Рэндалла, оставалось загадкой, но эту тайну он готов был принять без рассуждений.

Рэндалл чувствовал себя зрителем, который находится в безопасном месте и со стороны наблюдает за безумием Орон Каа. Он посмотрел на старуху в башне и ахнул – по обе стороны от нее стояли Ута и Вун. Юноша не сразу осознал, на что смотрит. Оба носили черные балахоны, как и остальные обитатели Орон Каа, и очевидно не были пленниками.

– Ута! – крикнул Рэндалл. – Что ты делаешь?!

Альбинос–священник держал в руках два каресианских ятагана, а у Вуна за спиной виднелось его любимое копье. Хозяин ухмыльнулся Рэндаллу и что–то зашептал на ухо старухе. В раздавшемся снова резком смехе не было ни капли юмора, одна только бесконечная ненависть. Рут встала на дыбы и зашипела на старуху, та перестала смеяться. Огромная Горланская паучиха пробивала себе путь через здания, сокрушая безликих марионеток восемью тяжелыми ногами. Кирины, лежащие на земле, остались далеко позади. Их тела медленно брали под контроль Строители.

Насекомые, жужжание, резкий смех совершенно не трогали ни Рут, ни Рэндалла. Юноша стоял, все еще защищенный облаком Горланской шерсти, и постепенно понимал, насколько же сильная у него спутница. Возможно, она самое могущественное существо на землях людей. Более того, он наконец осознал, сколько всего она знала и как много дала ему. Но все равно при взгляде на Уту он чувствовал себя потерянным.

– Великая Матерь! – закричал Векериан. Он рассек насекомое, которое к нему приближалось, надвое и теперь пытался сбежать к кораблю.

Рут даже не дернулась в его сторону, продолжая свой путь по зданиям и через них, разбивая лапами мозаичные стены, и шипела на старуху. Капитана привел сюда призрак погибшего брата, и Рэндалл надеялся: Рут знает, что делает. Иначе получается, она просто использовала этих матросов как попутку до Орон Каа.

– Хозяин! – закричал Рэндалл, чувствуя, как от напряжения пересохло горло.

– Это больше не слабая плоть Уты Призрака, – проскрипела старуха. – Теперь он мой, сегодня и навсегда.

– Заткнись! – крикнул оруженосец. – Я не с тобой разговариваю!

Старуха скривилась на его ответ, не понимая, почему на Рэндалла не действует безумие, источаемое поселением. Она напомнила ему Саару Госпожу Боли и в какой ярости та была, когда Рут победила ее. Снова и снова древняя мощь Горланской Матери оказывалась сильнее колдуний и Мертвого Бога.

Проход в стене минарета стал закрываться, постепенно заслоняя Уту, Вуна и старуху. Ее слуги и насекомые не могли остановить Рут, и сейчас огромная паучиха уже взбиралась по минарету, оставляя за собой толстый слой паутины, закрепленный на соседних зданиях.

Рэндалл пошел следом, переступая через бьющиеся в судорогах тела киринов и жужжащих насекомых. Облако из шерстинок двигалось вместе с ним, будто летающий доспех, и он невредимым дошел до центральной площади. И тут оруженосец внезапно рассердился. Он увидел Уту и понял: хозяин в большой беде, и хотя путешествие изменило Рэндалла, одно оставалось неизменным – он прибыл сюда, чтобы спасти Черного священника, своего язвительного хозяина.

Оруженосец ускорил шаг и быстро достиг подножия минарета. До него еще доносились крики Векериана, но он заставил себя не оглядываться. Центральная площадь была вымощена восьмиугольными плитами, совмещенными друг с другом под странными, будто бессмысленными углами. Рэндалл достиг башни из мозаичного стекла, на которой покоился минарет, и обошел ее кругом в поисках входа. В основании оказались два прямоугольных проема без дверей и дверных косяков, откуда выходили люди с пустыми лицами. Облако Горланской шерсти рассеялось, но Строители так и не решились приблизиться к юноше.

– Чтобы ты знала, я намереваюсь обнажить меч! – крикнул он Рут. Рэндалл успел увидеть только, как за одним из прилегающих зданий мелькнула и исчезла одна из ее задних ног. С минарета тянулись поблескивающие нити паутины, в которую попадали насекомые и намертво увязали в липкой западне.

Меч Большой Клык редко встречал настолько слабое сопротивление противника. Марионетки не пытались ни парировать удар, ни уклониться – они просто умирали, падая на землю с еле слышным стоном.

– Как смеешь ты вмешиваться! – завопила старуха. Оруженосец слышал эхо ее крика, разбивающееся о стеклянные стены башни. Ему казалось, она обращалась к Рут, но, скорее всего, к нему ее слова тоже относились.

Еще три закутанных в мантии человека спрыгнули к нему с винтовой лестницы, и он убил их тремя точными ударами. Юноше совсем не нравилось их убивать, но переговоры не представлялись возможными. Когда противников не осталось, Рэндалл в первый раз смог внимательнее осмотреться. Все внутреннее убранство было сделано из небольших стеклянных кубов контрастных и ядовитых цветов. Дневной свет проникал сквозь матовое стекло стен, но рассеивался уже в нескольких футах от них. Откуда–то исходило странное свечение, но юноша не увидел ни светильников, ни факелов – только комнаты неправильной формы и причудливые блики, отраженные от затейливо украшенной стеклянной колонны, которую обвивала винтовая лестница.