Текст книги "Мировой Ворон"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Он набрал две сотни людей, в основном из Красных рыцарей и немногих из ополчения, но каждый из них славился безупречной репутацией и отличным владением оружием. Многих Фрит рекомендовал лично и настаивал, чтобы Фэллон выбрал самых лучших рыцарей.

Уильяма из Вереллиана и Омса из Моста Фэллон выбрал сам, но был уверен, что не пожалеет об этом.

– Мы последние из старого ордена и будем первыми в новом, – произнес он с благоговением. – Мы – Серые рыцари.

Фэллон вытащил меч и коснулся им закованных в доспехи плеч Уильяма, посвящая его в рыцари во второй раз в жизни.

– Я нарекаю тебя сэром Уильямом из Вереллиана, рыцарем Серого ордена и защитником Тор Фунвейра. Ты следуешь той стороне бога, что отвечает за благородство и честь.

Когда меч коснулся его, Вереллиан закрыл глаза. Тонкий сияющий луч вырвался из лезвия, разгладил хищные черты лица Уильяма, окутал все его тело и исчез. Вереллиан стал вторым Серым рыцарем. Он поднялся с таким видом, будто теперь ему стало понятно, что это значит, а в ястребиных глазах появилась непоколебимая уверенность.

– До самого конца, – сказал он, протягивая Фэллону руку.

Они пожали друг другу руки. Старый рыцарь будто помолодел, стал таким же, как в то время, когда впервые принес клятвы Красного ордена. Один Бог через своего избранника благословил его новым званием, хотя их истинная сила зависела от того, с какими новостями вернется тень Ториана.

Фэллон повторил ритуал для Омса, затем для Люциуса из Водопадов, молодого капитана рыцарей, потом посвятил в свой орден остальных избранных, а Один Бог через него наделил каждого своей силой, превращая в настоящих Серых рыцарей. Они стали самым малым рыцарским орденом в Тор Фунвейре – их было всего двести, даже меньше, чем Черных священников. Но однажды они станут самым крупным его орденом. Казалось, будто калейдоскоп цветных орденских одежд перед глазами их бога разошелся по сторонам и позволил вернуться в мир цвету чести.

Глава седьмая
Ута Призрак в Орон Каа

Ута открыл глаза и увидел над собой голубое небо и сияющий в нем желтый шар. Они настоящие? Или просто очередная часть его путешествия по джекканской тропе? Она уже не раз пыталась его обмануть странными играми с разумом, призванными запутать и смутить неподготовленного путника. Древняя магия не могла повредить ему, поэтому старалась сбить с толку, заставить затеряться в лабиринте. Но у нее ничего не вышло. Ута следовал за историей, разворачивающейся на сотнях колонн, и силой заставлял магию хаоса указывать ему верный путь.

Он протер глаза и снова посмотрел наверх. Небо осталось на месте, и все так же нещадно палило солнце. Ута не видел дневного света уже… он сам не знал сколько. Много недель. Или даже дольше. Он все еще в Каресии? Нашел ли он Орон Каа, город на краю света? Он не помнил, как покинул тропу и почему уснул.

Он осмотрел себя – да, сам он уцелел, у него имелись две руки, две ноги и все причитающееся обычному человеку. На поясе висели меч и булава, сапоги были по–прежнему зашнурованы, а внезапный кашель убедил его, что голос тоже на месте. Ута сжал песок в ладонях, и по кончикам пальцев прошел зуд от вернувшейся к ним чувствительности.

Но он все так же ощущал, как неведомая сила тянет его на юг. Лестница, лабиринт и страж. Неясно, находятся ли они в Орон Каа или монастырь – не более чем один из этапов его путешествия? Вун говорил, что это последнее место, откуда смертный может попасть в чертоги за пределами мира. Даже для Уты такое было невообразимо. Загадка, тайна, запутанный клубок вечности, который он никогда не сможет распутать. Он пытался много раз: в тихие минуты, в часы отдыха разум его неустанно пытался разрешить загадку. Но у него появлялось все больше вопросов и ни одного ответа. Кто он? Почему Теневой Гигант еще зовет его? Гигант мертв – но видит сны. Может, я всего лишь часть его сна?

Так или иначе, первым делом нужно было подняться и начать идти.

Ни дороги, ни других признаков цивилизации не виднелось вокруг – лишь бесконечное небо и безжизненная пустыня. Краем глаза Ута заметил на южном горизонте горную цепь: зубцы ее мерцали в жарком воздухе. Он вполне мог оказаться единственным странником на ближайшие тысячи лиг.

Ута поднялся на ноги. Дышал он легко и размеренно и совсем не чувствовал усталости. Голова была ясной, а руки и ноги – сильными. Сила, которую он украл у джеккан, все еще переполняла его. Ему предстояло разобраться в том, как его изменило произошедшее, но пока он просто глубоко вдохнул и пошел по направлению к горам.

* * *

Миновали часы, и на искаженном горячим воздухом горизонте появились странные картины. Песок и далекие горы дрожали и колыхались, и на их фоне возникали и двигались миражи. Неуловимые, перекатывающиеся фигурки танцевали слева и справа и ускользали от взгляда, стоило попытаться сосредоточиться на них.

Ута остановился, когда одна из фигур перестала двигаться. Сотканная из текучего песка и камня, как и все остальные, она почему–то не исчезала. Удивительно неподвижная, она медленно начала краснеть. Не ярким огненным цветом, но достаточно четким, чтобы выделяться на фоне пустыни.

Он протер глаза и присмотрелся к ней. Ута совершенно не сомневался в том, что именно он видел. Джекканская тропа кончилась, он находился на землях людей, и к нему кто–то медленно приближался. Существо в одеждах приглушенно–красного оттенка, скрывающих фигуру с головы до пят. Тонкая развевающаяся ткань была рваной, изношенной, покрытой пятнами, а существо скользило по пустыне, словно призрак, осязаемый клочок цвета посреди серой пустоты. Его движение сопровождал странный жужжащий звук, и по спине у Уты поползли мурашки.

Существо остановилось в отдалении от него. Не удавалось различить отдельные его черты – все сливалось в матовом облаке ткани.

– Я Красная Королева, – раздался в голове Уты чей–то голос. Женский, старческий, скрипучий. – Пора тебе снять с себя маску.

– Я Ута Призрак, последний из потомков древней крови Теневых Гигантов. И на мне нет маски.

– Тогда я приветствую тебя в Орон Каа, – ответило существо в красном. – Тебя примут с почтением. Ты познаешь истинные удовольствия – и человеческие, и божественные. И ты забудешь всю свою жизнь, отдавшись наслаждению и боли. Присоединись к своему другу, избраннику Джаа.

Вун! Ну, по крайней мере, каресианец смог выбраться из ловушек тропы.

Ута ощутил на себе чужую магию. Изысканную и могучую, идущую от древнего источника силы за пределами его понимания. Но она на него не действовала.

– Я так не думаю, – ответил он. – Приведи меня в Орон Каа и освободи Вуна.

Существо подошло ближе. Его окутывали красные лохмотья, они плотно обвивали лицо и тело, и все же чудилось что–то сводящее с ума, еще более безумное, чем жужжание, оно разливалось вокруг выгоревшей ткани. Уту было нелегко напугать, особенно сейчас, но даже он невольно отступил на шаг.

– Что ты такое? – спросил он, пытаясь найти хоть одну знакомую или просто человеческую черту в странном призраке.

– Я начало и конец. Я Владыка Орон Каа. Я мать насекомых и дочь Шаб–Ниллурата.

– Ты мать–настоятельница, – заключил он. – И ты просто старуха.

Женщина в красном вновь попыталась его зачаровать, и Уте показалось, что в голову ему ударили боевым молотом – такая огромная тяжесть навалилась на его разум. Он вздрогнул и выпрямился.

– Отдайся мне!

– Ты не слышала, что ли? – прорычал он. – Я Ута Призрак, последний потомок древней крови Теневых Гигантов!

Он шагнул вперед, и волна энергии разошлась от его вытянутых рук. Она началась в его разуме, и всего одной мысли хватило, чтобы изгнать из него чуждое существо, и затем вырвалась из его тела сгустком чистой силы, ударившись в Красную Королеву, накрывая ее с головой. Чужая магия отступила, и Призрак отпрянул, а красные одежды свернулись в плотный комок.

Ута продолжал концентрироваться на существе, посылая в его сторону все больше силы. Будто ему открылось новое чувство, новый способ взаимодействия с реальностью.

И существо исчезло.

* * *

Над острыми зубцами гор виднелся минарет: узкая башня, увенчанная остроконечным шпилем, пронзающим сияющее небо. Это город или просто старый монумент? Он находился до странности близко, и блики солнца, отраженные от стеклянных поверхностей башни, поминутно ослепляли Призрака.

Ута шагал по предгорью, подозревая, что неподалеку должна идти тропа, ведущая через горы. Но вокруг не было признаков ни моря, ни дорог. Никаких следов цивилизации, кроме странного сооружения, и Ута чувствовал себя так, будто очутился на краю света. Горы вблизи оказались ниже, но оставались такими же неприступными. В скалах виднелись пещеры, где–то маленькие, а где–то большие, со входом в два его роста, но они все оказались пусты. Растительность тоже не радовала глаз.

Ута медленно побрел дальше. Горы становились все ниже и ниже, и наконец красно–золотой минарет, оказавшийся ужасающе близко, открылся ему во всей красе. Ута никогда раньше не видел сооружений подобной конструкции. Минарет не походил на здания Кессии и, разумеется, ничуть не напоминал серые каменные дома Тор Фунвейра. Поверхность его покрывали сияющие квадраты цветного стекла, где красный цвет чередовался с позолотой. Вокруг лишенного окон строения вились странные формы, тонкие изогнутые трубки соединяли разные его уровни.

Затем между скалами появился прогал, и Ута остановился. Через узкую щель виднелись низкие домики и изрезанная береговая линия. Дорогой сквозь горы оказался естественный разлом в ландшафте.

– Вот ты где, – пробормотал Ута.

Он медленно пошел по пыльной расщелине. По обеим сторонам от него высились стены из гладкого камня. Солнце уже садилось, и ущелье заполнял тусклый сумрачный свет.

Приземистые куполообразные домики походили на миниатюрные версии минарета, их оплетали такие же изогнутые трубки. Ута подходил все ближе и все лучше мог рассмотреть диковинное поселение. Оно оказалось крупнее, чем путешественник решил сначала. Спокойное море занимало лишь малую часть пейзажа, а на низких прибрежных скалах была построена небольшая гавань, сейчас, правда, пустующая. Домики выстроились вокруг минарета плотным правильным кольцом. Ута не назвал бы поселение городом, оно больше походило на деревню или крупный монастырь и не напоминало ни один из городов, который ему доводилось видеть. Слишком узкие улицы, дома без окон и дверей, соединенные только тонкими трубками. При взгляде на них по коже ползли мурашки.

Ута дошел до конца ущелья и завороженно замер. На склонах гор кто–то вырезал причудливые картины, а по обеим сторонам дороги в толще скал искусно высек огромных Темных Отпрысков пятидесяти футов в высоту. Они обрамляли вход в Орон Каа и заслоняли собой свет восходящей луны. Ветви – толстые щупальца из обточенного камня – извивались в жарком воздухе. Статуи были выполнены с ужасающей точностью, неизвестные мастера искуснейшим образом вырезали каждый изгиб, каждую трещинку в коре. Оставалось покрасить их в черный – и тогда их не удалось бы отличить от настоящих.

Где–то совсем рядом находился Вун. И мать–настоятельница. Ута решил, что подумает снова о лестнице, лабиринте и страже, когда найдет избранника Джаа.

Ута ступил на мостовую, оставив за спиной огромные статуи. Улочка, на которой он оказался, такая же узкая, как и все остальные, вела прямо к минарету. Призрак посмотрел на него, и сейчас, вблизи, мелкие детали стали заметнее. Ута остановился, чтобы их рассмотреть: странные символы, жуткие узоры, перетекающие друг в друга цвета на каждом здании и трубке. Янтарь, стекло и хрусталь, искусно встроенные в поверхность зданий Орон Каа, словно создавали свою особую магию.

Однако тут было еще что–то. Приближаясь к минарету, Ута почувствовал, как нарастает давление. Сначала оно походило на легкий гул, но чем ближе он подступал к зданию, тем громче становился звук. Здесь присутствовала сила, настоящая мощь, не вялые фокусы Белых священников и не чародейские уловки Семи Сестер. Более глубокое, древнее волшебство.

Через центр поселения, откуда к небу устремлялся высокий шпиль, что–то пронеслось. Ута застыл, прижавшись к стене приземистого домика, и вытащил меч. Но клинок почему–то казался неподходящим оружием.

– Покажись! – рявкнул Ута, осторожно шагая к центральному минарету.

Здание возвышалось над ним, устремляясь от узкого основания к круглому куполу из цветного стекла и янтаря, опутанное, словно кровеносными сосудами, тонкими трубками, изогнутыми под странными углами. В огромной башне не удавалось опознать ни дверей, ни окон.

Существо снова двинулось, на этот раз медленнее, и остановилось прямо перед Утой. Вун.

Каресианец был бледен, а пустые глаза смотрели безо всякого выражения. Вун носил те же самые одежды, а копье Зарценфанг по–прежнему торчало у него из–за спины, но руки его дрожали. С его появлением снова послышался гул, низкий и звучный, казалось, он раздавался со всех сторон сразу.

– Вун? Ты не ранен?

Но избранник Джаа его будто не слышал. Он смотрел сквозь Уту, а потом лицо у него дернулось, и он открыл рот, чтобы заговорить.

– Ты должен пойти со мной, – произнес Вун глухо, голос у него хрипел, и его сопровождало едва заметное жужжание.

Ута протиснулся сквозь последний узкий прогал между домами и вышел на площадь под минаретом.

– Ты должен пойти со мной, – повторил Вун.

Ута опустил меч. Обширная площадь терялась в тени огромной башни. Лунный свет едва доставал до нее, но она освещалась странным красноватым сиянием.

– Что с тобой произошло?

Вун не ответил, взгляд его оставался пустым и безжизненным. И когда он говорил, в словах тоже не чувствовалось жизни.

Из узких улочек на площадь вынырнули еще несколько человек, застав Уту врасплох. Их было около десяти, каресианцы и два кирина, с одинаково мертвыми глаза. Незнакомцы носили черные балахоны с красной вышивкой.

– Ты должен пойти с нами, – хором произнесли они.

Ута резко развернулся, оценивая тех, кто его окружил. Все были без оружия.

– Можете попытаться меня заставить, а я устрою вам тут веселье. Двенадцать человек на меня одного уже не пугают так, как раньше.

– Успокойся, – ответил женский голос.

Ута поднял взгляд. Футах в десяти от земли в башне открылся проход, в котором стояла старуха. Одетая в красное, она показывала на людей внизу ссохшимися, морщинистыми пальцами. Всего мгновение назад стена башни на том месте была ровной и гладкой. По высоте проход открылся где–то в середине башни, сразу под минаретом.

На вид матери–настоятельнице с легкостью можно было дать сотню лет. Сухую как пергамент кожу избороздили выступающие вены.

– Никакого в тебе уважения! – хрипло прошамкала старуха. – Примитивный кусок мяса, ступивший на след Лесного Гиганта! Ты просто пока не знаешь, насколько ты беспомощен в этом месте.

После ее слов рабы с потухшими взглядами начали сужать круг. Ута поднял меч и стиснул зубы, готовый убить любого, кто шагнет ближе.

– И это все, на что ты способна? – спросил он у матери–настоятельницы. – Несколько часов назад ты была Красной Королевой. А теперь ты просто жалкая старуха с марионетками, которые делают за тебя грязную работу.

Гул стал громче. Звук шел от каждого здания, эхом отдавался в каждой из трубок.

– Это не человеческий город, – прошептал Ута.

Люди вокруг вдруг широко распахнули рты, и какофония жужжащих звуков наполнила воздух. Нарастающий звук вышел за границы человеческого восприятия – и Ута вздрогнул от боли. Челюсти окружавших его людей трещали, будто что–то пыталось выбраться из них. Призрак посмотрел на Вуна и увидел два усика, торчащих из его рта. Затем показались два больших фасетчатых глаза и сегментированное тело. Из каждого разинутого рта выбрались насекомые размером с крупных птиц, раскрыли по три пары крыльев и подняли свои нелепые скрюченные тела в воздух. Из пятнистого красно–зеленого брюха у них торчало изогнутое жало. Насекомые окружили Уту.

– Возрадуйся же, потомок древней крови! – произнесла мать–настоятельница. – Смерть – это еще не конец. Тирания Искривленного Древа радостно примет тебя!

Люди остались стоять вокруг него, мертвые, недвижимые, а вокруг летали насекомые, заполняя воздух шелестом крыльев. Ута с гортанным рыком поднял меч.

Перед ним появилось еще больше насекомых, они слетались от низких домиков, с жужжанием устремлялись через узкие улочки, заполняя собой все пространство. Мать–настоятельница широко раскинула руки и захохотала – резкий пронзительный смех на грани безумия.

– Возрадуйся! Возрадуйся!

– Я Ута Призрак! – проревел он.

Он попытался сосредоточиться, оттолкнуть насекомых своей новой силой, но рухнул на колени от оглушительного жужжания роя. Он чувствовал, как их мохнатые тела прижимаются к его коже, как тонкие крылья скользят по лицу.

Ута закричал, когда в него вонзилось первое жало, и все новые и новые острые иглы впивались ему в грудь, шею и ноги, но крик захлебнулся, когда одно из насекомых начало заползать ему в рот.

* * *

Шаб–Ниллурат, Мертвый Бог, Лесной Гигант наслаждений и крови. Теперь Ута понимал, что заставило Джаа, Одного Бога и Рованоко выступить против него. Они объединились, не желая позволить ему вернуться в мир людей. Лесной Гигант проиграл свою вековую войну против Джаа и попытался схитрить, но, если существо действительно достигло божественной мощи, оно никогда не сможет снова стать смертным. Для существа такой силы вернуться в мир означает разрушить его – и закончить Долгую Войну. Другие Гиганты не могли позволить такому случиться. Один Бог нашел его, Рованоко сражался с ним, а Джаа украл его силу. Но Джаа был слишком жадным. Огненный Гигант, покровитель Каресии, использовал украденную божественную энергию, чтобы усилить своих последователей, и тем самым позволил тени Шаб–Ниллурата поселиться в укромных уголках своей земли. Он никогда не срубал темные деревья, не подвергал сомнению верность Семи Сестер, его глаза не видели Строителей Орон Каа. Его жадность и высокомерие стали приговором для всех.

Эта мысль стала для Уты последней.

* * *

– Проснись.

Он повернулся в постели и посмотрел на свою госпожу. Она носила красные одежды, а морщинистую шею украшало странное ожерелье с кулоном в виде тонконогого паука с золотым брюшком.

– Да, мать–настоятельница, – ответил он.

– Ты спал достаточно. Строитель доволен слиянием.

– Я завершен? – спросил он.

Старуха расплылась в радостной улыбке, облизнув потрескавшиеся губы.

– Ты новое существо. Отчасти потомок древней крови, отчасти Строитель. Ты будешь почетным слугой Шаб–Ниллурата. Возможно, однажды ты даже станешь Тираном одной из его земель.

Мать–настоятельница навещала его ежедневно после его рождения, и каждый день они говорили о вечности и о будущей великой империи. Тирания Искривленного Древа разрасталась на землях людей, и Ута Строитель знал, что в ней ему обеспечено почетное место. Многие существа уже внесли свой вклад в развитие нового мира, и множеству других еще предстоит преклонить колени перед алтарем наслаждения и крови.

– Я готов, мать–настоятельница. Я больше не ощущаю себя двумя разными существами. Я един, хоть у меня теперь и нет имени.

– Оно появится позже. А сейчас следуй за мной.

Он страстно жаждал узнать больше, узреть мир, о котором столько слышал. Однажды он увидит и еретиков из народа ро, и раненов, но сейчас его дом – это Орон Каа. Город насекомых, след Лесного Гиганта, самое священное место на земле. Строители Орон Каа сохранили его для хозяина, терпеливо выжидая целые столетия и притворяясь, что верны Джаа.

Минарет состоял из одинаковых комнат со стенами, инкрустированными темно–синими и черными кристаллами, от которых не отражался свет. В каждой из комнат сияли желтые шары, но остальная часть минарета жила в вечных сумерках. Находящийся внутри не мог сказать, день сейчас или ночь, пока не возвращались Строители – тогда тот, кто когда–то был Утой, понимал, что наступил вечер. Мир – внешний и внутренний – он видел только в сумерки.

– Как девочки? – спросил он.

– Сегодня нужно было освежевать только двух. Остальные замечательно развиваются.

Они прошли сквозь пелену тьмы в ту часть башни, где жили девочки. За овальным столом, одетые в окровавленные лохмотья, сидели десять одинаковых юных женщин.

– Откуда они? – спросил он, глядя на потенциальных волшебниц. Они не поднимали глаз от мисок с супом. Каждую девушку жестокими пытками привели к полному повиновению, и они посвятили свои жизни владыке наслаждений и крови.

– Мы находим их в городах и селениях. Можем забрать кого пожелаем, любую девочку, и так было всегда. Я режу и выкручиваю их лица, пока они не начинают выглядеть так, как должно. С них сдирают кожу, потом излечивают и сдирают снова, помогая им войти в божественный транс, и тогда они получают возможность обратить на себя внимание нашего господина. Если они заслужат его благосклонность, то у них появится сила Семи Сестер. Многие века люди думали, что их осеняет благосклонность Джаа, пока я не узнала истину.

– Твое терпение достойно восхищения, мать–настоятельница. Наверное, очень непросто тебе было служить Огненному Гиганту.

Старуха мрачно воззрилась на него. Широкий рот с тонкими губами полуоткрылся, обнажая зубы, похожие на могильные камни.

– Я выполняла свой долг. Шаб–Ниллурату требовалось время, чтобы вернуть себе могущество. Я открывала Семи Сестрам только некоторые тайны… но когда я рассказала им правду, они возрадовались. Когда они оставили Орон Каа и позабыли о Строителях, они пошли на земли людей с новой целью – завоевать эти земли во имя Искривленного Древа.

Вокруг девочек сновали слуги – пустые человеческие оболочки для Строителей. Их забирали с кораблей, крали из торговых караванов, их дарили монастырю при принесении клятв верности. Они ухаживали за девочками, делали все необходимое, изнашивали свои тела до той степени, когда те уже не могли им служить. Строители жили долго и за свою жизнь могли сменить сотни смертных оболочек, пока сами не подходили к перерождению – и вновь возрождались из черной куколки.

Но его слияние со Строителем вышло совсем другим. Строители сражались друг с другом за право слиться со странным белокожим существом, чувствуя огромную силу, скрытую внутри него. Полубог, в которого никто не верит, загнанный в смертную оболочку титан. Редкое лакомство для слуг Шаб–Ниллурата. У Уты оказалось достаточно мощи, чтобы слиться со Строителем и оставить разум невредимым. Простые смертные не могли сохранить себя при слиянии, но потомок древней крови не походил на них. Существо, которое из него получилось, сплав древней крови и Строителя, было поистине уникальным. В свое время оно станет сильнейшим из живущих на земле. А пока ему нужно многому научиться.

– Я хочу увидеть след Лесного Гиганта, матушка. Хочу почувствовать мощь нашего повелителя.

– Разумеется, – прохрипела согбенная старуха, и на ее губах появилась легкая усмешка.

Они покинули девочек и подошли к краю минарета. Стены из темного стекла на ощупь казались холодными и отбрасывали на лицо мужчины тусклые мозаичные отблески. Мужчине не нравилась его внешность. Мертвенно–бледное лицо, розовые глаза. От яркого света у него зудела кожа, глаза болели. У потомка древней крови был уродливый облик. Наследственный дефект.

В матовом стекле появился проход, и к их ногам поднялась платформа. Он шагнул на нее вместе с госпожой и впервые за много дней увидел солнце. Оно оказалось гораздо жарче, чем он ожидал, но бледная кожа не начала зудеть. У потомка древней крови была большая сила. Очень большая. Существо только начало осознавать, кем оно являлось на самом деле, и с наслаждением предвкушало, как будет исследовать свои возможности.

– Горы скрывают истинное величие Орон Каа, – сказала мать–настоятельница. – Эти горы – останки древнего алтаря. Плоть и сила, которые давным–давно обратились в камень.

Платформа опустилась на землю, и старуха повела его прочь от минарета. Город насекомых казался пустынным. С разных сторон от минарета стояла сотня домиков, но обитатели покинули их. Поселение окружали горы, заключив клочок земли и моря с пустой гаванью в плотное кольцо. Монастырь находился на краю света, и слуги Искривленного Древа могли здесь жить в покое и мире подальше от человеческой ереси.

Они много страдали. Их преследовали, пытали, убивали – а потом о них и вовсе забыли. И только великая мудрость матери–основательницы и верность Строителей спасли их от исчезновения. Мать–основательница знала, что Джаа выпил силу из величайшего из Гигантов и наградил своих подданных украденной силой, которой они теперь могли насладиться сполна – ведь знание истины дало им власть. Верная последовательница Мертвого Бога снова построила алтари Лесного Гиганта, пробудила его Темных Отпрысков и отринула религию коварного Огненного Гиганта. Шаб–Ниллурат пропитал собой все ее существо, расходясь по миру восхитительным вирусом наслаждения и крови.

– Пойдем со мной, – приказала старуха, устремляясь вперед так быстро, будто согбенная спина и дряхлость совершенно ей не мешали. – До пещер отсюда неблизко.

* * *

Эти горы не всегда были горами. Они не выросли из земной толщи за миллионы лет, а образовались из осколков невообразимо огромного сооружения. Ута и старуха спустились в глубокие туннели, высеченные под монастырем из многих слоев черного камня Строителями Орон Каа. Мало кто отваживался вторгнуться в место, куда ступил сам Лесной Гигант, и лишь немногие из существ смогли бы сохранить разум, узрев проявление истинного божества. Но мужчина отличался от них. Он чувствовал, как сила Гиганта взывает к нему, тянет его все дальше от материального мира навстречу судьбе. Только у матери–настоятельницы хватало сил спускаться вместе с ним и стоять рядом с омывающим их источником божественной силы.

– Он уже близко, – произнес мужчина, сбегая по грубо высеченным из скалы ступеням, которые подсвечивались только факелами. – Он зовет меня! Я чувствую, как его сила втекает в мир. Расскажи мне все, госпожа!

– Трусливые Гиганты потрудились на славу, – проворчала старуха. – Пока Рованоко сражался с повелителем, Один Бог дотронулся своим разумом до его щупальца, превратил его в камень и тем самым создал горы вокруг. Мы идем внутри окаменелых останков его щупальца. Строители долгими веками рыли эти норы, и еще несколько веков потребовалось им, чтобы возродить Орон Каа, – и все время им приходилось пресмыкаться перед Огненным Гигантом. Чванливый бог благосклонно принимал их молитвы, пока мы не проявили свою истинную веру и не забрали часть его силы. Вся энергия, которую Джаа отдавал миру, когда–то принадлежала Шаб–Ниллурату, поэтому Огненный Гигант был бессилен нас остановить.

У подножия лестницы на голом камне собрался рой Строителей. Они ползали друг по другу, сбившись в комок, – вибрирующая масса лапок и мохнатых тел. В пещере под ними, посылая волны зеленого света сквозь жужжащих насекомых, находился разрыв в реальности, дыра, ведущая к чертогам за пределами мира, бурлящая от жизненной силы Шаб–Ниллурата. Веками Строители расширяли разрыв, вгрызались в него, позволяя все большему потоку силы возвращаться в мир. Они стали первыми рабами Лесного Гиганта, созданными из его злобы, и состояли из материи лишь отчасти. Пока они оставались рядом с разрывом, они были невидимы, пока они сами не пожелают, чтобы их увидели, или не решат сплавиться с другим существом. Любой, кто покидал Орон Каа, за считаные минуты забывал о них, и потому им так легко удавалось ускользать от взора Джаа. Они беспрекословно подчинялись любому шевелению щупальца своего повелителя, служили ему так верно и преданно, будто он уже одержал победу и вернулся в мир смертных.

Существо глубоко вдохнуло – легкие его наполнились восхитительным гниющим ароматом – и подошло ближе к следу Лесного Гиганта.

– Если ты дашь мне место в своей Тирании, повелитель, то я буду служить тебе до последней капли крови. Я хочу стать твоим рабом. – И после этих слов рой Строителей взмыл в воздух и окутал мужчину, словно божественная мантия, от которой исходил смрад смерти и разрушения. Насекомые присоединились к нему, греясь в лучах силы своего бога, и существо самозабвенно рассмеялось.