Текст книги "Мировой Ворон"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Высокую Крепость Тиргартена окружали воины, собравшиеся у каменного балкона. Вооруженные тяжелыми боевыми топорами и круглыми щитами, они внимательно озирались по сторонам в поисках угрозы. Они появились тут недавно – им приказали охранять Алахана, когда он покинет каменные залы. Он не собирался игнорировать угрозу, которую создают для него зеленые люди. Халла со своими капитанами тоже была слишком ценной, чтобы потерять ее из–за удара, нанесенного кинжалом во тьме.

– Халла, сигнал шел от ворот, – произнес Падающее Облако.

К ним подошел Трикен.

– Да, похоже на… ну, по крайней мере, на вражескую атаку это не похоже.

Халла прищурилась, вглядываясь вдаль, и молча начала спускаться по Ступеням Калалла. Алахан приказал воинам следовать за ней и сам ускорил шаг, догоняя ее.

– Ладно, парни! – крикнул Падающее Облако. – Пойдем и посмотрим, что там стряслось.

Они проходили через все уровни города, в котором люди готовились умирать. Магазины закрылись, улицы очистили от всего лишнего, и город стал похож на крепость в стане врагов, у чьих обитателей есть единственная цель – защитить себя. Отсрочка нападения позволила Халле и ее людям тщательно подготовиться к обороне города, а Алахан успел открыть силу, скрытую в Сердце Фьорлана, но отсрочка также увеличила напряжение в городе в десятки раз. Смелые люди, живущие здесь, были без колебаний готовы умереть за Фьорлан, но большинство из них уже втайне мечтало о том, чтобы Рулаг напал побыстрее и покончил с тягостным ожиданием.

Алахан и его спутники быстро дошли до двора Ульрика. Люди, мимо которых они проходили, взбудораженные звуками рога, спрашивали друг друга, не началась ли атака на город.

– Алахан, иди–ка сюда! – прокричал Трикен, когда они с Халлой достигли подножия Ступеней.

Он побежал к командирам, перепрыгивая по три ступеньки за раз. Крепостная стена над ними кишела людьми, но признаков тревоги не было. Жители просто сбежались на сигнал своих собратьев, пришли на что–то посмотреть и теперь пристально вглядывались в равнины за воротами.

Рексель Падающее Облако взбежал наверх по ближайшей лестнице, расталкивая толпящихся на стене людей и торопясь увидеть своими глазами, что там творится. На долю секунды он пораженно замер – выпучил глаза и раскрыл рот от изумления.

– Во имя чертогов за пределами мира! – возопил он наконец. – Откройте ворота! – разнесся над стеной его властный, громовой голос.

Стражники у ворот не стали уточнять приказ; они бросились к створкам, и никто даже не усомнился в авторитете Падающего Облака.

Тяжелый механизм натянул цепи, и огромные створки стали медленно открываться, а Алахан вместе с Трикеном быстрым шагом вышли вперед их группы.

– Глазам не верю, – произнес Падающее Облако, вернувшись на двор Ульрика.

Между створками ворот появилась белая полоса. Она становилась все шире и шире, открывая вид на бескрайние равнины владений Летнего Волка, и от опушки рощи к городу, ярко выделяясь на фоне чистого голубого неба, ползла человеческая фигурка. Искалеченный, окровавленный мужчина мощного телосложения, чьи отливавшие черным волосы облепили голову, не давая различить черты его лица. Но не этот человек, рычащий, будто зверь, с окровавленной культей вместо правой руки, вызвал сигнал тревоги. Человек тащил за собой, крепко вцепившись в нее уцелевшей рукой, блестящую на солнце черную тварь. Она напоминала нечто среднее между обмякшим мясистым деревом и черным кальмаром, чьи щупальца были собраны за длинным толстым телом. Щупальца, безжалостно обрубленные топором.

– Вульфрик! – воскликнула Халла и устремилась к нему, не обращая внимания на дохлую тварь у него за спиной.

Алахан, как и все остальные, кто стоял на дворе Ульрика, не мог отвести взгляд от черного дерева. Огромное, чудовищное, с единственной круглой пастью, откуда на булыжники дороги капала зеленая слизь. Каждое щупальце оставляло на камнях липкую черную кровь, дорожка которой тянулась от ворот через заснеженную равнину. Вульфрик, с переломанной ногой и без правой руки, полз на коленях и тащил за собой мертвую тварь от самой Хрустальной реки до ворот Тиргартена.

Затем он вдруг поднялся на ноги и заревел, подняв голову к небу. В этом реве не было узнаваемых слов, в нем звучали только ярость и боль. Глаза его оставались угольно–черными, хотя, насколько мог судить Алахан, боевая ярость давно его покинула. С головы до ног его покрывала липкая черная кровь твари. На голом торсе она уже высохла и коркой покрывала его лицо и раны. Культя руки потрескалась, кровоточила и распухала, будто в рану попала какая–то жуткая инфекция, а все мускулы пульсировали вздувшимися красными венами.

– Срочно найдите Кроу, – негромко приказал Алахан.

– Да, думаю, ты прав, – ответил Трикен, пораженно глядя на мертвую тварь и ревущего Вульфрика.

Глава шестнадцатая
Тир Нанон в чертогах за пределами мира

До самого горизонта расстилались руины из камней чудовищного размера. Пыльные обломки бесконечной чередой падали из провалов и больших трещин и исчезали – принимали другую форму. Каждый осыпающийся, полуразрушенный камень размером превосходил гору и находился дальше, чем линия земного горизонта. За руинами на фоне сияющей голубизной пустоты возвышался еле видимый высокий шпиль из черноты и тени. Все казалось зыбким и нереальным, словно окружающее было лишь воспоминанием. Наверное, где–то далеко когда–то стояли и другие строения, возможно, возвышающиеся над башней. Но сейчас вокруг расстилалась безжизненная бездна. Настоящее ничто, гораздо менее обитаемое, чем земные пустыни или глубины океанов. Отсутствие формы и вещества, которое ветра за пределами мира давно обратили в прах.

Но разрушенная стена и башня оставались на месте, напоминая, что теневые чертоги за пределами мира не падут так легко. Некогда здесь было великое царство. Его питали вера и преданность, которые превращались в божественную энергию и возвращались в земной мир. А теперь жизнь его поддерживали последние искры божественной энергии, сохранившиеся в крови Уты Призрака.

Пока альбинос–священник рос среди людей, его наследие обеспечивало невредимость чертогам его бога. Он следовал пути Черного ордена Одного Бога и соблюдал строгие законы Тор Фунвейра, но, сам того не зная, поддерживал жизнь в том, кого любили доккальфары, в их потерянном боге – Теневом Гиганте. Если бы Нанон встретил его, когда Ута был ребенком, то они успели бы сделать очень многое до начала последней битвы, до того, как противники в последний раз скрестят мечи, и до того, как Долгая Война принесет еще больше потерь и объявит новых победителей. Может, уже слишком поздно и Ута ничего не изменит? Нужны ли вообще изменения? Или больше не осталось ничего, кроме мести?

– Тебе помогло видение? – спросил Корвус.

– Я не знаю… Я думаю, мне нужно было это увидеть хотя бы раз.

– Кровь и мудрость твоего народа построили чертоги много веков назад.

– Не слишком–то много, – ответил Нанон. – С тех пор как я сюда попал, я по–новому оценил время. Десять тысяч лет, пятьдесят тысяч, сто тысяч – слишком мало, слишком быстро, если рассматривать их в общем контексте.

Ворон в его разуме начал каркать, передавая ему далекую песню Бритага – песню мудрости и хитрости, и каждый звук давал Нанону новое понимание бога–ворона. Похоже, даже Гигантов можно было понять, если провести с ними достаточно времени, а Бритаг очень хотел, чтобы его поняли. Мировому Ворону требовались друзья – именно они привязывали его к землям людей.

– Ты не должен слишком сильно погружаться в контекст, – заметил Корвус. – Реальное чувство перспективы – очень опасная способность. Даже ты, Тир Нанон, занимаешь весьма крохотную часть реальности, можно сказать, незначительную.

– И… что дальше? Ничего не имеет значения? – спросил Нанон.

– Совсем нет. Это заблуждение, которому в разной степени подвержены все существа. Если достаточно смертных поддерживают одно и то же заблуждение – например, считают значительной определенную вещь, – в какой–то степени она такой и становится.

– А ты? – спросил Нанон, – Какой крохотный уголок разума Бритага может постичь настолько незначительное существо, как я?

– Мировому Ворону нравится ваш народ.

– Бог способен на такие чувства? – с сомнением спросил доккальфар.

– Бритаг более чувствительный, чем другие боги, – ответил Корвус.

Нанон почувствовал безграничное сочувствие и понимание ворона, будто бог удачи и мудрости пытался уравновесить темперамент и силу Рованоко. Личность Бритага была глубже, чем у любого из смертных, многослойней и объемней, сложнее, чем у самого древнего из доккальфаров, но тем не менее он оставался добродушным и заботливым существом. Когда пути над пустотой померкли, а боги напрасно хватались за тонкие нити человеческой веры, только Мировой Ворон решил дать отпор врагу. Не Один Бог, гордый и честный, пышущий праведным гневом, возвышающийся с мечом в руке за спинами своих священников. Не Джаа, способный внушить врагам первобытный ужас и сжечь их дотла. Нет! Сопротивление возглавил скромный ворон, слетевший с плеча Ледяного Гиганта, желая спасти земли людей от Шаб–Ниллурата.

– Возможно, настало время вернуться, – произнес Нанон. – Я думаю, что достаточно насмотрелся на иные миры.

От Корвуса хлынуло ощущение счастливой завершенности, похожее на самодовольство, но слишком теплое, чтобы содержать в себе хоть крупицу негатива.

– Я рад, что ты выбрал жизнь и продолжишь сражаться.

– Чувствую, ты знал, какой я сделаю выбор, – ответил Нанон.

– Мы надеялись на него, – сказал ворон. – У тебя слишком много дел и еще больше людей, о которых надо позаботиться. Ты добр, а это редкое качество для воина. И еще реже оно встречается у солдат Долгой Войны.

Мысль об этом опечалила Нанона. Почему доброта – это такая редкость? Почему люди не заботятся друг о друге? Он знал много смертных существ, у него было множество друзей и врагов, но встреченных им по–настоящему добрых людей он мог сосчитать на пальцах одной руки. Рам Джас был беспринципным наемником. Гленвуд – преступником, Далиан – массовым убийцей. Они дружили – но оставались людьми, окутанными тьмой, одинаково способными и на зло, и на добро. Даже его соплеменники чаще всего были слишком горды и высокомерны, чтобы заботиться о ком–то, кроме себя.

– Может, Кейша?.. – пробормотал он. – Невинное дитя. Дочь охотника, которая стала рабыней. Ее использовали, ею манипулировали, а потом выбросили вон. Она всегда была жертвой.

– До сегодняшнего дня, – уточнил Корвус.

– Да, сейчас ей стоит беспокоиться лишь о джеккане с его слугой, – ответил Нанон, вспомнив, какой кошмар ждет его в Фелле.

Он почувствовал, как развеселился ворон. Нанон улыбнулся – похоже, ворону этот враг был знаком, но Бритаг совсем не боялся представителей Великой Расы Древней Джекки.

– Нас послали помочь, – сказал Корвус. – Желая спасти твою жизнь, мы забрали тебя за пределы мира. И ты вернешься, пропитанный нашей энергией – нашей божественной силой. Тем, чего больше всего боятся джеккане.

– Их сила исходит от Древних, – ответил Нанон. – Гиганты пришли на землю после них.

– Но Гиганты, в отличие от Древних, сами когда–то были смертными существами. И сила ваших богов – Рованоко, Джаа, Одного, даже Шаб–Ниллурата – многократно превосходит силу Древних. Как думаешь, почему джеккане почти вымерли?

Нанон подумал, что доводы звучат разумно, но он не был настолько знаком с древней историей. Возможно, Витары знали об уязвимости Древних или хотя бы слышали туманные легенды о временах до Гигантов, когда материальным миром правили создания хаоса.

– Я всегда их боялся, – признался Нанон, помедлив, когда с него схлынула память о встречах с ними. Об их когтях, пышных усах и самом страшном – шипящем голосе, таком резком, что он рассекал плоть и не давал думать. – Когда–то доккальфары воевали с ними, но не смогли победить. Просто заставили оставить нас в покое. Нас спасла не наша сила, а капризная и вздорная натура джеккан. Мне кажется, им просто стало скучно, и они ушли терзать кого–то другого. Это произошло, когда их цивилизация уже находилась в упадке.

Бритаг многое знал о джекканах. Нанон чувствовал, что у Гиганта есть тысячи невысказанных наблюдений и замечаний, большая часть которых выражала высшую степень презрения, будто Мировой Ворон считал их чужаками или незваными гостями на своей земле.

– Ты можешь помочь мне его победить? – спросил Нанон. – Джеккан собирается стать Тираном Искривленного Древа.

– Все, что нам нужно было сделать, уже сделано, – ответил Корвус. К нему вернулось привычное благодушие.

Нанон улыбнулся.

– Верни меня обратно в лес.

* * *

Доккальфар открыл глаза – и снова увидел между толстыми стволами деревьев наполненные тьмой туннели. Лесной полог заслонял небо, а землю покрывали листья, сухие ветви и густые заросли ежевики. Слева от него сжалась в комочек Кейша, с жалобным стоном раскачиваясь вперед и назад. На высокой траве перед ним лежали катана Рам Джаса и его собственный длинный меч. Нанон снова принял обычный вид, скромный и худощавый, но по всему его телу все еще пробегали разряды божественной энергии Бритага.

– Какие–то новые фокусы, остроухий? – мурлыкнул джеккан.

Нанон поднял взгляд и снова увидел древнюю тварь. Она повисла в темном воздухе, покачиваясь между деревьями, длинное стройное тело изгибалось и раскачивалось, словно змея. Существо выглядело по–другому. Ореол хаоса исчез, и пропала боль от звуков, издаваемых джекканом. В первый раз в жизни Нанон смог посмотреть на него без содрогания. Чувственное угловатое лицо, похожее на кошачью морду, пронзительные глаза, длинные усы, подрагивающие в воздухе. Тонкие пальцы с изогнутыми когтями тянулись к доккальфару, царапая воздух, – но Нанон больше не боялся.

– Я бы не назвал их новыми, – ответил Нанон. – И это не фокусы.

Пьяный от энергии, украденной у мертвых жителей Фелла, джеккан все же сосредоточил взгляд на еще живом доккальфаре, стоявшем перед ним, и на его лице промелькнул интерес.

– Что это за сила? – спросил он.

Нанон медленно наклонился и поднял мечи. Когда он выпрямился, существо отпрянуло от него, послав вместо себя своего слугу. Но бесформенное чудовище тоже колебалось и неохотно ползло вперед. Лишенное своей сводящей с ума силы, оно стало лишь клочком бурлящей тьмы.

– У тебя будет одна возможность уйти, – произнес Нанон. – У ваших Древних больше нет здесь власти. Они – и ты – только призраки старых легенд, и вам нет больше места в материальном мире. Тебе не бывать Тираном Искривленного Древа. Возвращайся в свои руины и умри с миром.

Джеккан – призрак бессмертного хаоса – зашипел, извиваясь в воздухе. Раскосые глаза не выражали эмоций, но Нанон чувствовал замешательство твари. Существо не знало ни страха, ни сомнений. До этой поры ему были известны лишь абсолютная власть и доминирование над другими. Но сейчас, если оно не отступит, оно ощутит на себе могущество настоящего божества. Нанон вовсе не хотел убивать настолько древнее существо, но и не собирался отступать: он не мог позволить джеккану и дальше кормиться энергией погибших доккальфаров Фелла и стать Тираном этих земель.

– Назад! – сказал доккальфар с такой решимостью, которая могла бы свалить величайшее дерево в этом лесу. – Не заставляй меня убивать тебя.

Нанон раздался в высоту и ширину, возвращаясь к своему истинному облику, руки и ноги у него зудели от разлившейся по ним силы. Он не выпускал из рук мечи, и клинки засияли, насытившись божественной силой Бритага и мощью самого древнего из доккальфаров.

– Ты будешь самым лакомым кусочком в моем обеде, – произнес джеккан, четко проговаривая слова, которые безжалостно срезали листву с кустарника, но для Нанона казались не более чем порывами ветра.

– Если ты знаешь, что такое страх, – ты почувствуешь его! – заявил Нанон, устремившись вперед по темному туннелю между деревьев.

Из бурлящей поверхности слуги джеккана образовались два больших глаза, которые посмотрели на него, а потом вокруг них прорезалось множество других глаз поменьше. Ни щупалец, ни чего–то похожего на оружие не возникло – слуга скорее был похож на робкого щенка, которого ударил хозяин.

Нанон внезапно почувствовал необходимость закрепить свое преимущество. Он широко расставил ноги и замахнулся сияющей катаной на джекканского слугу. Меч разрезал существо на две части, оставляя за собой арку из ледяного воздуха. Две половины разверзли бесчисленные пасти и завыли, извиваясь на покрытой мхом лесной почве. Слуга не умер, но Нанон знал – примитивный разум поймет, что встретил превосходящего противника, и испугается.

Слуга разделился на две лужицы черной жидкости, не зная, как отреагировать на нападение, и уже не мог защитить своего хозяина, растеряв все силы. Нанон прошел по тропинке между двух половин слуги к парящему в воздухе джеккану, помахивая зачарованными лезвиями мечей.

Бессмертная тварь отшатнулась от него, отплыла подальше, кошачье лицо ее из–за смятения и замешательства приобрело странный вид. У существа не было ни воспоминаний, ни знаний о том, как реагировать в такой ситуации. Ему оставалось только сбежать – но в нем находилось то, что ему не принадлежало, и Нанон намеревался это забрать.

– Верни энергию доккальфаров! – рявкнул Нанон на джеккана. – Она не твоя, и ты ее не возьмешь!

– Но остроухим она больше не нужна, – прошипел джеккан.

– Она нужна лесу, – ответил Нанон. – Возможно, однажды в Фелле снова будет поселение, он сможет расцвести и встречать солнечный свет зелеными листьями и плодородной почвой. Если ты заберешь всю энергию доккальфаров, лес увянет, опадет, с каждым днем будет становиться все мрачнее.

Джеккан скрестил на груди руки, задумчиво постукивая когтями. Он все так же медленно отплывал от Нанона, но внимательно следил за ним раскосыми глазами.

– Ты всего лишь раб, – высокомерно бросил джеккан. – Тебе не сравниться со мной.

– Верни. Энергию. В лес.

Джеккан открыл тонкую щель рта и испустил душераздирающий вопль, режущий воздух. От него иссыхали деревья, рвались в клочья кусты, но доккальфар даже не двинулся, смертельная волна прошла сквозь него без малейшего следа. Кейша была далеко от них, и до нее не дошли последствия ужасающего вопля, но она еще лежала на траве, сжавшись в комок.

– Ты из Великой Расы, – заметил Нанон. – Ты знаешь о прошлом и о будущем, но того, что происходит сейчас, ты не видел – ведь все, чего касается рука богов, ускользает от твоего взора. Ты напитался ядовитой силой Шаб–Ниллурата, но так и не смог предсказать собственный конец. Твой мир обратился в руины много веков назад, и ты сам – лишь реликт далекого прошлого, которому не хватило совести умереть.

– Все неправильно… так не должно быть… – провизжал джеккан, пораженный тем, что его слова не режут доккальфара.

У Великой Расы Древней Джекки не имелось воинов. Они по природе своей, крайне трусливы, и за них всегда воевали слуги. А вот Нанон, прирожденный воин, стал первым Тиром, кто открыто атаковал джеккана.

Он прыгнул на тварь, замахнувшись ледяными лезвиями. Джеккан замер на месте и не выказал страха, даже когда ледяные мечи пронзили его гибкое тело. Оно обвивало мечи, как змея – ветви дерева. Нанон почувствовал страшную силу своего удара, но он не повредил плоть, и на коже джеккана не выступило ни капли крови. Джеккан взмахнул лапой с когтями и полоснул Нанона по лицу. Нанон вытащил мечи и ударил снова, на этот раз целясь в голову. И снова ни капли крови – но существо пошатнулось, будто удар оглушил его, и в первый раз его ноги коснулись земли.

– Ты хочешь убить меня, – сказал джеккан, согнувшись пополам в густой траве.

– Нет, – ответил Нанон. – Я хочу вернуть лесу то, что ты у него украл.

С разговорами было покончено, и на мгновение Тир Нанон, Оборотень, стал сильнейшим существом на землях людей, древнейшим из доккальфаров, напитанным божественной силой. Для существа, никогда не знавшего богов, эта сила казалась совершенно особенной. Сила Бритага будет с ним недолго, но пока ее хватало даже на то, чтобы победить джеккана.

Нанон отбросил мечи в сторону и сжал голову джеккана в ладонях, приказывая ему вернуть украденную силу. Доккальфар нанес четыре удара невероятной мощи, даже одного из них хватило бы, чтобы убить любого смертного, и сейчас его встревожило, насколько слабым оказалось древнее существо. Кожа джеккана была похожа на влажную бумагу, она сминалась в складки и краснела под его пальцами.

Оборотень чувствовал, как тварь пытается пролезть в его разум. Магия хаоса истекала на него из больших глаз твари, похожих на кошачьи, но Нанон просто стряхивал ее с себя, и она разлеталась клочьями белесого дыма.

– Отдай! – проревел он, направив всю силу в руки, заставляя джеккана изрыгнуть жизненную силу Стражей Фелла.

– Она моя! – завопило существо, неожиданно осознавая, что уже не оно контролирует ситуацию.

Ярко–белое сияние излилось у него изо рта и глаз и наводнило лес бесконечными веками воли и силы. И только свет коснулся травы – она снова стала ярко–зеленой, как прежде. Сияние омывало кору деревьев, возвращая жизнь древним исполинам Фелла. Там, где всего минуту назад была тьма и смерть, теперь быстро восстанавливался живой, напитанный энергией зеленый ковер, возвращая лесу украденную у него жизненную силу доккальфаров. От корчащегося в муках джеккана поплыл густой туман, в котором Нанон различил знакомые лица. Витар Лот, отец деревьев. После смерти его лицо оставалось таким же спокойным, как и при жизни. Он медленно поднялся и осел на траву, чтобы на секунду мирно отдохнуть, а затем исчез. За ним появились другие, и каждое лицо выражало спокойствие, мир и принятие своей судьбы. Они отдавали часть себя в общий поток энергии, возвращая лесу жизнь и силу, отнятую Шаб–Ниллуратом.

Джеккан съежился в сухую оболочку, но Нанон так и не отпустил его. Он закрыл глаза и медленно вытянул из твари последние крохи силы, чтобы обширные запасы жуткой магии помогли восстановить Фелл. Вдали от них деревья, сожженные Псами, проросли снова. Чуть ближе мертвые Темные Отпрыски рассыпались в прах, превращаясь в удобрение для новых растений. И где–то в самом сердце поселения Фелла несколько сотен доккальфаров вернулись на землю и обрели странное умиротворение. Но джеккан был мертв.

Нанон встал и посмотрел на останки. Сморщенная, безжизненная оболочка, из которой выпотрошили всю силу. Могучий лес обратит в прах и его тело, но Нанон знал: он совершил непоправимое. Возможно, сейчас он убил последнего представителя Великой Расы. Погасил огонь жизни, горевший миллионы лет. Но мир не содрогнулся, и на доккальфара не извергся небесный огонь, чтобы наказать его за содеянное. Время не остановило свой бег, ветер не стих, а древний Тир постепенно вернул себе привычную внешность и отвернулся от уже пустого круга травы, где он убил джеккана. Он попытался найти останки его слуги, но чернильно–черная бурлящая масса тоже исчезла.

– Кейша, – позвал Нанон девушку, зная, что обновленный лес очистит ее разум от магии хаоса.

– Я ничего не вижу, – пробормотала она, по–прежнему закрывая лицо ладонями. – Вокруг полная темнота?

Доккальфар присел рядом с ней.

– Посмотри еще раз.

Она быстро заморгала, убирая руки от лица, а потом закрутила головой, осматривая окрестный лес. Стояла глухая ночь, но сквозь зеленые кроны, покачивающиеся на ветру, серебрился лунный свет. Девушка перестала моргать и нахмурилась.

– Что произошло?

Нанон наклонил голову.

– Глубинное Время просто чихнуло.

* * *

Поселение Фелла казалось необычайно умиротворенным. Нанон и Кейша спустились под землю и вошли в заброшенное поселение, и воздух в нем оказался на удивление свежим и чистым, будто никакое зло сюда не проникало. Спутница Нанона пораженно разглядывала огромные древесные стволы, удивляясь симбиотической архитектуре доккальфаров. К ней медленно возвращалась ее ехидство, но она еще страдала от последствий нападения джеккана, поэтому самое остроумное замечание, которое она смогла выдать, было: «Так твой народ пытался компенсировать свои комплексы?»

Тир знал, что с ней все в порядке, просто нужно дать ей время прийти в себя. Даже для Темной Крови ментальная атака джеккана была слишком калечащим опытом. Магия леса исцелила девушку, но шрамы останутся надолго.

– Нам нужно наверх, на вон ту длинную дорожку. – Доккальфар показал в сторону центра поселения.

– Как вы построили это место? – спросила Кейша, касаясь ярко–зеленого листочка, пробившегося из перил лестницы. – И почему люди не знают, что оно здесь находится?

– Когда–то подобных поселений были сотни, – ответил Нанон. – Перед тем как Один Бог решил оставить нас без своего благоволения. Фелл тогда показался бы тебе просто мелкой деревушкой. Искривленное Древо всего лишь завершило работу, которую начали Пурпурные священники.

Кейша поднялась вслед за Тиром по лестнице из дерева и мха, и они вместе пошли к большой подвесной платформе, на которой Витар Лот когда–то обращался к жителям Фелла. Нанон пытался замедлить шаг, чтобы Кейша успела рассмотреть высокие своды и извилистые воздушные тропы. Она восхищенно разглядывала толстые лианы, соединяющие разные уровни поселения и удерживающие в воздухе просторный центральный амфитеатр. Нанона удивляла и забавляла ее реакция. Его радовали и восхищение, горевшее у нее во взгляде, и то, как она спотыкалась на дорожке, пытаясь рассмотреть все и сразу. Древний Тир завидовал ее невежеству. Как бы он хотел по–новому, словно впервые в жизни, взглянуть на давно привычные ему вещи. Он боролся с усталостью и отчаянно мечтал провести хотя бы несколько часов в тихой медитации, и как бы он ни пытался, он не мог разделить восхищение Кейши.

– Там, наверху, мы сможем отдохнуть, – произнес доккальфар, ускоряя шаг.

После короткого перехода они дошли до очередной лестницы, поднимающейся от амфитеатра до ряда маленьких хижин, построенных в широких разломах коры огромного дерева. Нанон завел девушку в одну из них и сам поразился царившей там чистоте. На простых постелях и низких столиках не было ни пыли, ни грязи. Энергия обновления прошла волной через Фелл, смывая все признаки смерти, которые могли остаться после ухода доккальфаров в вечность. Стражи Фелла забрали с собой в Теневое Пламя все личные пожитки, и хижины выглядели новыми и свежими.

Кейша наконец смогла оторвать взгляд от поселения снаружи хижины и растянулась на длинной узкой кровати, которые доккальфары использовали для медитации.

– Нанон?

– Да, Кейша?

– Спать тут безопасно?

Оборотень выбрал себе кровать, скрестил на груди руки и вытянулся во весь рост, чувствуя, как тело впервые за долгие месяцы наконец–то расслабилось.

– Да, думаю, безопасно, – ответил он и прикрыл глаза. – Долгая Война может подождать несколько часов, пока мы отдохнем.

– Сладких снов тебе, Нанон, – ответила Кейша.

Через несколько секунд Нанон вошел в состояние глубокой медитации. Оно не походило на человеческий сон – скорее на состояние повышенного покоя, когда вся внешняя энергия сосредотачивается внутри. При необходимости доккальфары могли медитировать неделями, используя внутреннюю энергию для поддержания жизни, пока их разум восстанавливал свою остроту.

Нанон почти сразу отключился от внешнего мира и позволил своей обновленной силе охватить разум. Он чувствовал успокаивающее тепло, будто лежал в горячей ванне, которая никогда не остынет. Оно медленно смывало напряжение, накопившееся за несколько месяцев лихорадочной активности. Смерть Рам Джаса и Далиана. Потерю Гленвуда, заколдованного ведьмой, и спасение Кейши. И, наконец, его путешествие с Корвусом и битву с джекканом. Все события, действия, перемещения оставляли след в памяти и опыте Тира, при должном уровне медитации они станут еще одной частью его существа.

– Медитация должна расслаблять, друг мой, – произнес Витар Джорор, дотянувшись до разума Нанона из лесов Сердца. – Если ты будешь продолжать так беспокоиться, тебе нужно будет впасть в медитацию на несколько недель.

– Ты знаешь, что произошло? Или мне нужно все тебе рассказать?

– Нет, нет, – ответил Джорор. – Из твоих хаотичных мыслей я могу воссоздать почти полную картину.

По аромату жасмина и влажной травы Нанон понял, что разум его невольно унесся к северу, к его недавнему дому в глухих лесах Канарна.. Из всех живущих Джорор, скорее всего, знал его лучше всех, хотя чем больше Оборотень проводил времени среди людей, тем больше они отдалялись друг от друга.

– Ты убил джеккана, – заключил Рука Сердца. – И путешествовал за пределы мира.

– На смертном языке это звучит так обыденно, – ответил Нанон. – Но само путешествие вовсе таковым не казалось. Я беспокоюсь о том, что слишком много всего изменилось и миру будет нелегко принять эти перемены.

– Но он их примет, – сказал Джорор. – Как и ты. Никто из живущих, даже знаменитый Оборотень, не может остаться неизменным во время таких событий.

– «Знаменитый»? Что, правда?

Джорор на мгновение задумался.

– Возможно, слово «легендарный» подойдет больше. Особенно после великой глупости Витара Лота.

Нанон ощутил бесчисленных собратьев, вошедших вслед за Отцом Деревьев в Теневое Пламя, и покой медитации окрасился грустью.

– Я хотел, чтобы он поговорил с тобой.

– Он тебя не послушал, – ответил Джорор. – Он приговорил сотни доккальфаров к смерти и ожидал, будто и я с благоговением присоединюсь к их божественному суициду.

Разум Нанона попытался обнять его, защищая от наплыва пессимистичных мыслей. Он мог пролежать в заброшенном поселении Фелла долгие часы, но сейчас, когда спокойствие медитации боролось с воспоминаниями и грустью, каждая секунда была для него испытанием.

– Оставь сомнения и переживания и просто позволь себе отдохнуть, – посоветовал Джорор. – Когда ты закончишь, вы сможете вместе с Темной Кровью вернуться в Сердце.

Нанону сразу не понравилась эта идея. Она была такой неторопливой, пассивной. Очень доккальфарской. План Джорора, без сомнения, включал в себя много ожидания и спокойного наблюдения за тем, как мир постепенно разваливается на части. Возможно, придет время, когда и ему подобное понравится. Отдых, медитация, ожидание были важны для доккальфаров и, без сомнения, «хорошо» им послужили: благодаря им люди ро почти истребили их, а Мертвый Бог смог возродиться.

– Я не думаю, что последую твоему совету, друг мой.

Джорор снова замолчал, хотя до Нанона дошли его замешательство и беспокойство.

– Прошу, не принимай мое упрямство на свой счет, – продолжил Нанон. – Я просто слишком непоседлив, чтобы жить среди своего народа. Ты всегда будешь моим другом, но я не могу обречь киринскую девочку на сотню лет в покое и созерцании.