Текст книги "Мировой Ворон"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Эпилог

Корабль шел быстро – и это все, что брат Ланри мог о нем сказать хорошего. Он плыл от Канарна к Ро Тирису в третьем караване судов, перевозившем Красных рыцарей Малаки Фрита обратно в Тор Фунвейр. Несколько тысяч рыцарей уже вернулись на родину, и многие тысячи еще были на кораблях и ждали в лагере неподалеку от Канарна. Пройдут еще месяцы, прежде чем армия вернется в полном составе со всем необходимым. Край, в котором он родился, казалось, съежился, будто его сжал в кулаке непрошеный гость.

– Что случилось с защитной дамбой? – спросил он Брука из Канарна, капитана корабля, на котором Ланри плыл домой.

– Ее взорвал новый король, – пояснил капитан.

Ланри часто приходилось видеть это грандиозное сооружение из дерева и камня, и каждый раз оно поражало его воображение. А сейчас огромный кусок в середине морского заслона был безжалостно уничтожен, и сотня небольших судов пыталась расчистить гавань и проходы для кораблей от мусора и обломков. Понадобятся годы, чтобы восстановить все конструкции, а без дамбы город казался совсем беззащитным.

– А что с гаванью? – спросил Ланри.

– В нее новый король запустил свой флот, – ответил капитан Брук.

Ланри неодобрительно хмыкнул. Неужели король не нашел лучшего способа освободить город? Александру действительно нужна была лобовая атака на Ро Тирис?

Матросы выполнили несколько ужасно сложных на вид манипуляций с канатами и парусами, и корабль замедлился. Ланри остался у борта хитроумной плавучей посудины, надвинув на голову капюшон толстой коричневой мантии, и смотрел на город, с нетерпением ожидая возможности снова ступить на твердую землю.

– Уже скоро, брат, – успокоил его капитан. – Красные рыцари направятся прямо в казармы. И я полагаю, что уже через день–два ты снова будешь в Канарне. Мой корабль подождет, пока ты закончишь свои дела.

Судно медленно скользило к пристани и наконец остановилось у небольшого участка причала, сохранившегося невредимым, – когда–то он был частью впечатляющей деревянной конструкции. Ланри удалось удержаться на ногах, крепко вцепившись в леер, и, когда корабль пришвартовался к причалу, ему сразу стало гораздо лучше. Легкая, но раздражающая его качка прекратилась, и он снова вздохнул полной грудью – в первый раз с тех пор, как покинул Канарн.

– Здесь есть какой–нибудь трап или сходни?

Капитан улыбнулся.

– Не терпится попасть на землю, брат? – спросил он и отдал приказ матросам опустить сходни.

– Нет. Просто правила хорошего тона не позволяют мне извергнуть содержимое желудка прямо на ваш замечательный корабль.

– Это море, вам нечего смущаться, – ответил Брук, все еще улыбаясь.

Несколько матросов протянули пожилому священнику руки, и с их помощью он неуверенно сошел по прочному трапу, и наконец подошвы его простых кожаных башмаков с довольным стуком опустились на деревянный причал Ро Тириса.

Оказавшись на земле, он сразу почувствовал, что приходит в себя. Затем повернулся к стоящему на палубе капитану.

– Хорошего дня вам, капитан! Надеюсь, вам удастся насладиться гостеприимством этого города, как только солдаты генерала Фрита окажутся на берегу.

Брук нахмурился и посмотрел на город – так усталый путник смотрит на закрытую таверну. Ему предстояло очень много работы: сотням рыцарей еще нужно помочь с высадкой. Ланри все равно еще раз ему улыбнулся и медленно, не торопясь, пошел к ближайшим воротам с намерением тщательно рассмотреть внушающие истинный трепет стены города. Он обошел стороной главные ворота и предпочел войти через менее претенциозные ворота Каменного города. На них было меньше рабочих и гвардейцев, и небольшой проход, зажатый между каменными контрфорсами, позволял незамеченным попасть на узкие улочки с ветхими, полуразрушенными зданиями.

– Ах, знакомый аромат соленой рыбы и нечистот, – пробормотал он, – вот по нему–то я совсем не скучал…

Когда Ланри был помоложе, он много времени проводил в Ро Тирисе. Дом Милосердных, так называли Коричневую церковь, стал первым местом его служения после того, как его обрядили в коричневые одеяния. И больше всего в жизни Ланри уважал кардинала Церро, главу их ордена. Помимо прочих достоинств, он лучше всех в Тор Фунвейре заваривал фруктовый чай.

Оказавшись внутри городских стен, Ланри ускорил шаг. В Каменном городе царила тишина, на улицах виднелось всего несколько прохожих, и совсем мало окон не было прикрыто ставнями. Люди Тириса вынесли почти столько же тягот, сколько и жители Канарна, но восстанавливать им пришлось не в пример меньше. Ланри решил, что жители бедных кварталов просто затаились в своих лачугах в ожидании, пока не настанут лучшие времена. Ведь беднякам всегда остается только одно – сохранять терпение даже в самые трудные годы. И если бы не множество беженцев с захваченных территорий, их план мог бы даже сработать.

Ланри дошел до Коричневого храма и задержался на секунду, окинув его взглядом. Храм отличался самой простой архитектурой и лишь немного выделялся на фоне окружающих домов, но был одним из самых высоких зданий в городе. А по значению – одним из самых важных. Нижний уровень, приземистый и широкий, позволял сотням прихожан в минуты нужды обрести здесь пищу и кров. Сейчас в полуподвальном помещении толпились печальные жители Тириса. Власти решили на время кризиса разместить здесь горожан, оставшихся без своих домов. Сколько продлится кризис – в указе не оговаривалось, но Ланри полагал, что он может тянуться еще очень долго.

Молодая женщина – не старше двадцати – с перепачканным лицом и тонкими, хрупкими руками упала перед ним на колени.

– Благословите меня, отец?

Он мягко положил ладонь ей на голову. Девушка выглядела потерянной и изможденной и, вне всяких сомнений, была голодна.

– Не нужно вставать на колени, сестра, – произнес Ланри, – Я благословлю тебя, даже если ты будешь стоять.

Она подняла на него взгляд и нерешительно поднялась на ноги.

– Я хочу есть, отец, – прошептала она.

– Тогда я благословлю тебя едой. – Он тепло улыбнулся. – Идем со мной.

Он повел ее в храм, отмахнувшись от местных жителей, которые говорили, что там уже все забито. Он не мог помочь всем – но накормить одну юную девушку был еще в силах. В такое тяжелое время даже маленькие добрые дела могут стать решающими.

– Миску супа, пожалуйста, – обратился он к пухлому мужчине в белом переднике, разливавшему прихожанам по мискам исходящую паром похлебку. – Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы она потом смогла помыться и отдохнуть.

– Как скажете, отец, – ответил толстяк, радушным жестом подзывая девушку.

Она жадно принялась за густую овощную похлебку, а Ланри пошел дальше. По пути к неприметной ризнице в дальнем конце храма он еще несколько раз останавливался, чтобы поговорить с горожанами. Он благословлял их на безопасность и полные желудки, оставляя за собой тропинку из добрых дел.

– Усталый у тебя вид, брат, – раздался знакомый голос. Из своего уединенного святилища выглянул кардинал Церро из Дарквальда. – Может, чашечку чая?

Они сердечно обнялись, тихо перешучиваясь о положении в мире и своих личных заботах. Ланри был на десять лет моложе кардинала, но оба уже достигли преклонного возраста, и в их шутках слышались жалобы на постоянные и необъяснимые боли в ногах, руках, спине и голове.

– Отриньте свои заботы, дорогой мой Ланри, – произнес кардинал, указывая на удобное на вид кресло в углу ризницы. – Все мирские дела могут подождать, пока кипит вода.

Ланри опустился на мягкие подушки кресла и удовлетворенно вздохнул. Он никогда раньше не видел Ро Тирис таким тихим, но Коричневого храма это не касалось. Таким переполненным он тоже никогда его не видел.

– Ты короновал нового короля? – спросил Ланри, представляя, какой бы совет дал новым правителям, если бы такая честь выпала на его долю.

– Да, – ответил Церро. – Думаю, Один Бог сделал прекрасный выбор. У него есть хорошие советчики и замечательные люди, но вот чашечку чая я заварить ему так и не успел.

Ланри усмехнулся и принял из рук старого друга чашку сладкого фруктового чая. Лучше напитка и представить было нельзя – согревающий, богатый аромат оставлял на языке приятное послевкусие и смягчал горло и желудок.

– Не припомню, чтобы я был знаком с молодым Александром Тирисом, – заметил Коричневый священник, отпивая глоток из большой кружки с горячим напитком, – но я слышал, он замечательный воин. Думаю, в нынешние времена это качество для короля одно из самых важных.

Церро взял себе кружку и сел напротив него.

– Все свои умения и силы он вложил в военное мастерство. Все, что уже произошло, все победы и поражения он свел к маханию мечами. Враг превосходит его людей числом, но, похоже, это только усиливает его стремление ввязаться в драку.

Ланри почувствовал, как от чая по позвоночнику разливается тепло.

– Встречал ли ты Фэллона из Лейта? – спросил он.

– Нет, – ответил кардинал, доставая свою трубочку и табак. – Слышал, что он Красный рыцарь. И хороший фехтовальщик.

– На удивление замечательный юноша, – заметил Ланри. – Простодушный, но по–своему целеустремленный. А еще он избранник Одного Бога.

От удивления Церро поперхнулся, выплюнул набранный в рот чай, склонился вперед и закашлялся. Откашлявшись, он наконец взял себя в руки, выпрямился, поставил кружку чая на столик у кресла и потер себе грудь. Он не спрашивал, уверен ли Ланри в своих словах или что именно тот имел в виду. Служители Коричневого храма лучше всех знали истинное могущество Одного Бога. И они чувствовали его убывающую силу и глубину настоящего кризиса.

– Не слишком ли поздно? – спросил Церро. – Разве мы сможем что–то еще изменить?

– Он точно попытается, – уверенно ответил Ланри. – Если меня не подводят мои старые чувства, сэр Фэллон – это воин, равных которому еще не знал Тор Фунвейр. Один Бог хочет переделать мировой порядок. Серые рыцари станут последними из старых и первыми из новых.

Церро задумчиво попыхивал трубкой.

– Нам пора начать строить планы на будущее, друг мой. Пурпурные, Красные и Золотые могут воспротивиться переменам, но гордость не должна заслонить нам здравомыслие.

– Мое здравомыслие повторяет мне одно и то же, – ответил Ланри. – Никакое количество Серых рыцарей и романтических идеалов уже не смогут что–либо изменить.

– Я уже много недель не слышал голоса Одного Бога, – произнес кардинал. – Даже когда я короновал Александра Тириса в Тор Фунвейре, он не сошел ко мне. Но я знаю: в новом укладе для Коричневых священников тоже найдется место. Мой здравый смысл говорит мне, что сейчас мы важнее, чем когда–либо прежде.

Ланри неспешно отхлебывал чай, а мысли его унеслись в будущее, в мир, где кучка выживших людей из народа ро сражается с Мертвым Богом и его последователями за свою свободу.

– Друг мой, – начал Ланри, – когда–то ты описал мне наш орден как известковый раствор, что скрепляет вместе народ ро.

– Да, мы ведь не просто бесплатная столовая для бедняков, правда? – ответил кардинал.

– Возможно. Но если мы хотим спасти народ ро от уничтожения, мы должны придерживаться того же подхода, который используем, чтобы спасти бездомного от голодной смерти. Творить малые добрые дела.

– Очень скоро в Тирис начнут прибывать тысячи беженцев. Сможем ли мы помочь всем, зная, что через полгода у наших ворот будет огромная армия Псов?

Книга вторая
Искривленное Древо

Легенда о Горланах

Паучьи Матери родились еще до того, как Гиганты пошли по дорогам, ведущим к божественной сути. Атлач–Нача, одна из Древних, пережила многих и создала их из изначальной пустоты. Они выстояли за долгие эпохи Глубинного Времени, они набирали сторонников и сами выбирали свои битвы.

Они были жрицами и стражами, которым предстояло продержаться все битвы Долгой Войны.

Когда Рованоко достиг чертогов за пределами мира и открыл туда путь для богов земли, Горланы остались в тени и продолжили править теми, кто ползает, пока их мать не попала в ловушку Шаб–Ниллурата.

Лесной Гигант хотел выжить, ему нужна была жизненная сила, и он черпал ее из Древнего существа, медленно поглощая Атлач–Начу. Многие Горланы поклялись в верности Лесному Гиганту, надеясь освободить свою мать, но другие остались на воле, создали потомство и скрылись в укромных уголках земного мира.

Пока жива сила Древних, будут жить и паучьи Матери. Но каждый праздник подходит к концу, любая сила рано или поздно иссякает.

Пролог

Страж скучал по погоде. В пустоте не было ни ветра, ни дождя, ни тепла, ни холода. Сияющее голубизной пространство плавно перетекало от одной текстуры к другой, не образуя ни глубоких пропастей, ни высоких пиков. Сосредоточившись, он мог различить и ландшафты, и жизнь на них, но только ненадолго. Над ним и вокруг него довлела пустота; снизу через разрыв, откуда сочился ручеек тлетворной энергии, он мог увидеть материальный мир – далекий, почти забытый. Страж не знал, долго ли он здесь находился. Он даже сомневался, что его воспоминания о погоде настоящие. Был ли снег таким, каким он его помнил, а холод – по–настоящему холодным?

Ты будешь стоять на пороге. Ты будешь охранять разрыв. Ты будешь судить, кому пройти через него – среди тех, кто стремится в пустоту, и тех, кто хочет проникнуть в реальный мир.

Только эти слова Огненного Гиганта имели для него значение. Он останется здесь и будет выполнять приказ, пока чертоги за пределами мира не выветрятся до праха вихрями пустоты. Но еще ни разу никто не пытался пройти ни в реальный мир, ни в пустоту за ним.

Почему бы не закрыть разрыв? Разреши мне вернуться в огненные чертоги.

Разрыв был проделан Гигантом – ныне павшим Гигантом. И ни одно существо не может разрушить то, что он создал.

Страж никогда не подвергал сомнению мудрость великого Гиганта. Он ждал и наблюдал. Он построил лабиринт, используя великую мудрость и хитрость для создания стен и запутанных коридоров между собой и разрывом. Он научился читать малейшие изменения в разрыве – потоке ядовитой энергии, вытекающий в реальный мир под ними, – и в его рисунке Страж видел, как танцуют и искажаются тени смертных. В одно мгновение они жили, а в следующее превращались в прах и туман, и их сменяли другие мечущиеся фигурки. Безымянные существа, Горланы, джеккане, народ Волька, доккальфары – и, наконец, люди. На протяжении вечности бывало и так, что, моргнув, он видел дождь или небо, затянутое облаками. И при этих видениях у него возникало чувство, самое близкое к счастью среди когда–либо испытанных.

Когда–то его звали Каа, но сейчас он был просто Стражем. Когда–то он летал по темному небу пустоты на огромных красных крыльях. Сейчас же он съежился на своем постаменте и ждал. Он никогда не чувствовал ни голода, ни усталости, не помнил ни скуки, ни злости. Он просто ждал – и охранял разрыв.

Он размышлял о том, каким может быть реальный мир. Страж знал: границы и названия изменились, но горы и моря остались прежними. Когда–то здесь расстилались Огненные Земли. На севере, через море Молота, лежали Каменные Земли. Сохранились ли их имена до сих пор? Страж не знал. И никогда не узнает. Пусть даже он видел отблески реальности, ее красоту, хаос и ужас, он никогда не слышал ни единого звука. Он не знал, о чем говорили джеккане, как доккальфары называли свои владения. А люди вообще говорили очень много, губы их постоянно двигались – но Страж не мог узнать, что приводило их в такое возбуждение, вызывало радость или печаль.

* * *

Тень была в замешательстве. Без указаний, со смутными – в самом лучшем случае – следами земных воспоминаний, она плыла сквозь пустоту, следуя чувству цели, ведущему ее по дорогам забытых реальностей. Где–то находился избранник ее бога – но где именно? Предполагалось, будто найти своего избранника очень легко. Когда тень обретала сознание, ее чувство направления становилось абсолютным и ее неизменно влекло к избраннику. Но что–то препятствовало, какой–то барьер, который тень не могла преодолеть. Ее слабо тянуло: вверх, вниз, влево, вправо – и тень скользила по волнам энергии пустоты в поисках избранника. Больше тень ничего не могла сделать.

Затем она резко остановилась, уловив отголоски своей прошлой жизни. Она парила на сверкающей волне зеленой энергии, которая мягко омывала эфемерные стопы тени, будто бы та стояла на побережье земного моря. Картины прошлого медленно всплывали перед тенью, будто сознание, возвращающееся после долгого сна. Она вспомнила смертного, кем была при жизни и чье эхо сейчас составляло ее суть. Но воспоминания продлились недолго и не указали тени на верное направление. Когда–то тень звалась Далианом Охотником на Воров, величайшим из Черных воинов… но пока она не найдет избранника – она останется никем. Но все же Джаа еще жил. Огненный Гигант дал тени частицу божественной мощи, и та обрела цель существования.

Тень ступила на воздух, и перед ней возникла тропа. Она искрилась всеми оттенками красного и голубого и постоянно двигалась, никогда не замирая на месте. Еще несколько шагов – и путь уплотнился, аркой протянувшись от него до неведомой цели, будто радуга в пасмурном небе. Рядом возникали еще пути, но, чтобы выбрать другой, нужно было положиться либо на удачу, либо на обширнейшие знания дорог за пределами мира. Каждая из них… куда–то вела. В могущественные миры, забытые чертоги, к останкам утраченных сил или к поверженному божеству. И к другим вещам, не имевшим имен и узнаваемых форм. Каждая искра веры отправлялась к своему источнику. Каждый бог, дух или стремление, к которому когда–либо стремилась живая душа, находило свое место в мирах пустоты. Где–то рядом петлял путь, ведущий в огненные чертоги, но тень выбрала другую тропу. Ее тянуло в другую сторону, не в мир смертных.

Следуй за хлопаньем крыльев, запахом огня и раскаленных камней.

Неужели сам Джаа вел ее по этому пути? Но не к избраннику… возможно, к выходу из пустоты? И тень последовала по своей тропе. Она скользила через эпохи могущества и величия, давным–давно обращенные в прах. Через огромные безымянные башни хаоса, чьи обитатели тоже исчезли. Окаменелые щупальца змеились в темное небо, образуя коридоры и залы давно погибшей цивилизации. Тень невидимкой скользила сквозь них. Если эти миры обитаемы, то их жители невидимы… или же они существовали в прошлом или в будущем, слишком чужеродные для тени, чтобы она могла их воспринять.

Еще один шаг – и ноги тени ступили на твердый камень. Тропа превратилась в туннель. Сияющая голубизна пустоты растаяла, превратившись в исполинские глыбы выветренного гранита и сланца, собранные в единую конструкцию с помощью искусства, недоступного смертным.

Иди вперед.

В стенах коридора мелькали ниши и альковы, ведущие к темным залам, слишком обширным, чтобы их размеры можно было хоть с чем–то сравнить. В воздухе клочьями тьмы плясали призраки. Глянцево–черные, одновременно манящие и ужасные, но они не обращали внимания на тень. Путь куда–то ее привел – тень ступила в чьи–то чертоги или другой мир. В пыльном воздухе застыл запах пепла и серы, а вдалеке эхом отдавался звук хлопающих крыльев.

– Блуждать вслепую – значит навлекать на себя вечную слепоту, – мягко произнес чей–то голос. – Что за существо решило устроить себе здесь прогулку? Случайно или намеренно, но на моей памяти еще никто не приходил в этот мир.

– Я – тень Далиана Охотника на Воров, и я ищу избранника Джаа.

Неизвестный задумчиво хмыкнул, будто древний старик, размышляющий о чем–то важном.

– Тогда ты можешь войти. Не сворачивай с тропы. И не слишком долго вглядывайся в темные уголки моего мира – ибо там скрываются создания тьмы.

Тень дошла до каменного обрыва, за которым простиралось бесконечное пространство с постоянно меняющимися каменными тропами. Что–то вроде лабиринта, где в хаотичном порядке изгибались и поворачивались каменные коридоры. Если у лабиринта имелись границы или выход, то с обрыва их не было видно. Он простирался вокруг на многие лиги, будто мертвый город, по чьим улицам могут пройти только бесплотные духи.

– Что это за место? – спросила тень.

– У него нет имени. Только предназначение. – Гулкий мягкий голос, казалось, доносился со всех сторон одновременно. Сверху, снизу, слева, справа, снаружи и изнутри.

– Джаа показал мне дорогу сюда. Почему?

Ответа не последовало. Тень чувствовала чье–то присутствие, но не личность. Говоривший с ней был пропитан древней и божественной, но не враждебной силой. Напротив, невероятная, чудовищная сила источала радушие, а голос существа казался почти счастливым.

– Что ты такое? – спросила тень.

И снова не получила ответа. Запах стал более резким, и к нему примешался землистый привкус раскаленных камней.

– Прошу меня извинить, – начал голос. – Я ни с кем не разговаривал уже… Я даже не знаю, смогу ли закончить эту фразу. Ход времени и его значение от меня ускользают.

– У тебя есть физическая форма? Или ты просто разум и голос?

Порыв ветра чуть не вжал тень в камень под ногами. Он подул вертикально, сверху вниз, и очень резко – его вызвал взмах огромных крыльев. Давление ослабло, когда зловоние стало почти невыносимым. Внизу, у входа в бесконечный лабиринт, от земли возвышалась гигантская платформа, словно одинокий горный пик на фоне пустынного неба. На основании платформы были вырезаны танцующие, извивающиеся языки пламени, сплетающиеся в картины величественные и ужасные. Воздух задрожал и исказился, в нем блеснули красные чешуйки и длинный хвост. Форма существа постепенно проявлялась, и тень упала на колени и отвела взгляд, не в силах смотреть на огромного красного дракона.

– Когда–то меня звали Каа, – нараспев произнес чудовищный зверь. – Теперь я Страж.

– Огненный Гигант! – воскликнула тень.

– Да, – удивленно ответило существо. – Но почему ты отводишь взгляд? Я не твой бог. Если говорить вашими определениями, то Джаа – мой отец.

Тень нерешительно посмотрела на дракона. От морды с вырывавшимися из нее языками пламени до острого зазубренного хвоста размер чудовища доходил до ста футов. Вдоль перекатывающихся под кожей мощных мышц на спине виднелись сегментированные шипы красного цвета, каждый немного отличался оттенком от других, из–за чего шкура казалась похожей на причудливую мозаику. Дракон стоял на двух лапах, сложив крылья за спиной в колючий гребень. Его окружал ореол пламени: оно вырывалось и в зазоры между чешуйками, и из широких ноздрей. Но больше всего пугала морда существа. Оно, без сомнения, было Огненным Гигантом, таким же как Джаа, но морда его выражала радушие, будто оно встретило старого друга или завело новое замечательное знакомство.

– Знаю, я выгляжу устрашающе, – произнес Страж, – но не собираюсь пугать тебя. Я понял, что очень хочу с кем–нибудь пообщаться, а ты нуждаешься в моей помощи.

– Я должен найти избранника, – сказала тень. – Мне нужен якорь, чтобы задержаться на землях людей. А все остальное – лишь тени и дым.

Пасть Стража медленно распахнулась, обнажив огромные кривые клыки. Чудовище могло бы проглотить человека целиком или раскусить на две части, но тень не боялась. Зверь просто… рассмеялся, облизывая устрашающие зубы темно–красным языком. Глаза его, золотистые искрящиеся шары, сияли теплым светом. Опустившись на постамент, дракон чуть улыбнулся – поднял уголки огромной пасти, из–за чего стал немного похож на кошку.

– Твои убеждения кажутся мне такими… необычными, – гортанно промурлыкал Страж.

– Почему Джаа привел меня сюда? – спросила тень.

Страж снова лениво облизал зубы, оставив на них пленку красной пылающей слюны, которая стекала на чешуйчатые губы. Она капнула на скалу – и камень начал плавиться и зашипел.

– Великий Огненный Гигант отправил тебя к разрыву. Единственному проходу из пустоты в материальный мир.

– Материальный мир? – переспросила тень, не совсем понимая, о чем говорит дракон.

– Я не знаю других названий, – ответил Страж. – Когда–то это были Огненные Земли, но я уверен, что сейчас местные обитатели уже придумали для него свое название.

– Ты имеешь в виду земли людей?

– Людей, народа Волька, доккальфаров, джеккан… можно назвать их землями смертных. – Дракон снова улыбнулся, будто был очень доволен собой.

Тень посмотрела на лабиринт. На горизонте, под разрядами далеких молний, виднелся провал, окутанный гибельной энергией, который, казалось, ведет в бесконечное ничто. Он чувствовал, как через провал в мир людей изливается ядовитая сила Шаб–Ниллурата.

– Через него я могу достичь избранника? – спросила тень.

Дракон расправил крылья так, будто неуверенно пожал плечами – но этот жест показал истинные размеры дракона.

– Нет, но у тебя все еще есть связь с землями людей.

Тень вспомнила об одном беспокойном юноше. У Охотника на Воров был сын – возможно, единственное доказательство того, что Далиан когда–то жил на земле.

– Его звали Аль–Хасим, но воспоминания о нем нечеткие и туманные.

– Через разрыв ты можешь достичь его, – произнес Страж. – Тебе придется идти наудачу, в надежде, что сын успеет поймать тебя. Он может привязать тебя к землям людей, дать время на поиски избранника.

– Благодарю тебя за то, что рассказал мне об этом. Хотя… Я не уверен.

– В чем дело? – прогудел Страж, окинув его напряженным, обеспокоенным взглядом. – Возможно, я смогу тебе помочь.

– Меня удивляет, что я смог вспомнить сына. Я принадлежу к Теневому народу, у меня не должно быть чувств… но я ощущаю надежду – похоже, мое путешествие еще не закончено.

Дракон заворчал, медленно причмокнув огромными губами.

– Я знаю легенды о вашем народе. Первая Тень когда–то служила Каменному Гиганту, и это было очень, очень давно.

– Так что же со мной не в порядке?

Дракон снова заворчал – гортанный, низкий звук – и кашлянул, сплевывая мокроту на камень – камень тут же расплавился.

– С тобой все в порядке, просто сейчас тебя питает иная сила. Ты прибыл сюда – и в тот же миг вдалеке я услышал карканье ворона. Он велел мне помочь тебе. Другая тень, очень далеко отсюда, отдает свою силу тебе, чтобы ты стал цельным. Ты становишься не просто воспоминанием и будешь таким, пока у Мирового Ворона есть силы.