Текст книги "Право на выбор (СИ)"
Автор книги: Джулия Рут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
3-6
Раш’ар приходит, как и обещал – утром. Я слышу голоса в полудреме и быстро от нее избавляюсь. Прислушиваюсь: вроде пока не ссорятся… Мне лучше спуститься или остаться тут и не мозолить глаза? Надо спуститься… я ведь не смогу все время прятаться.
Поднимаясь на ноги, я невольно охаю и хватаюсь за спинку кровати – мышцы мелко дрожат и растекаются вокруг костей непослушной массой, но злости нет, есть лишь тихое трепыхание в груди, от него щекотно и радостно. С трудом одеваюсь; голоса внизу становятся острее. Отлежаться не получится точно, даже если бы захотела…
Раш’ар стоит в дверях с сумкой на плече, запястье правой руки замотано плотнее – я чувствую легкий укол стыда – и стоит мне показаться, как его взгляд тут же пожирающе жадно забирается под одежду и кожу. Задержавшись пониже лица, он все же смотрит мне в глаза и уже привычно ухмыляется.
Сейчас пошлость какую-нибудь скажет…
– Надо же, на ногах стоит – теряешь хватку, Мар.
Так и знала.
– И тебе доброе утро, – я все же спускаюсь и подхожу. Если буду краснеть и злиться каждый раз, он не прекратит. Если буду игнорировать, есть шанс, что сменит стратегию.
К счастью и удивлению, Мар не реагирует на провокацию. В дневном свете его вены едва заметны под кожей, и на их фоне оплетающие шею Раш'ара жгуты выглядят как удавка. Надеюсь, это пройдет… я не хочу чувствовать вину всякий раз, как смотрю на него.
Утро проходит относительно мирно. Очень заметно, что раньше эти двое были друзьями – Раш'ар ведёт себя в доме вольготно. Я же чувствую неловкость и скованность: еще не успела толком обжиться, а тут уже пополнение жильцов. Поэтому когда Мар говорит, что дор Шаррах хочет со мной пообщаться по видеосвязи, хватаюсь за возможность подняться обратно в спальню, где в уединении чувствую некую безопасность.
– Доброе утро молодоженам, – улыбается старый тур, я вымученно растягиваю губы в ответ. – Все в порядке?
– Да… пока все хорошо… Спасибо за ваше беспокойство.
– Я хотел уточнить насчет обучения нашему языку, ты не передумала еще? – переходит он к делу.
Ой… сама просила и сама же забыла…
– Н…нет, конечно нет. Не передумала.
– Тогда приходи сегодня во втором часу от Турана в дом Гриды – локацию я тебе отправлю. Она будет учить тебя языку. И… если какие-то вопросы помимо языка – смело ей задавай. Она охотно все тебе расскажет.
– А… хорошо… – Туран, это вроде как полдень по-местному, если я правильно помню. – А Грида, она…
– Моя супруга. Уйримка. Она давно живет на Тавросе, и язык наш знает очень хорошо. Только не удивляйся сильно, когда увидишь её… хотя это бесполезно объяснять, – черты лица его смягчаются, подсветившая их нежность видна даже сквозь экран планшета, – нужно просто один раз увидеть.
– Ладно. Спасибо большое. А мне что-то нужно с собой приносить?
– Ничего, все, что нужно, у нее есть.
Дор Шаррах присылает карту с отмеченным на ней домом – а он ближе, чем я думала… Совсем близко, буквально овраг обойти и подлесок пересечь, я дальше до остановки ходила… Может, самой? Страшно… но не будут же меня водить за ручку все время?..
Мар другого мнения.
– Я тебя провожу.
– Не нужно, правда… тут совсем недалеко…
– Мало ли что… и мало ли кто, – он косится на Раш’ара, а тот наблюдает за нами как зритель бесплатного театра.
– Мар, ну серьезно. Я же не маленький ребенок.
– Ты маленькая…
– ...В смысле?
– Ты – маленькая.
– Маленькая – не значит беспомощная. Да и кто меня обидит? Ты же сам говорил, что женщин у вас не обижают.
– ...
– Ну?..
– Я… беспокоюсь.
Ну вот и что ему сказать?..
Я подхожу ближе и неловко беру его за руку.
– Мне приятно, что ты волнуешься за меня… Но еще приятнее будет, если доверишься мне.
– ...
– Пожалуйста?
Он со вздохом сжимает мою руку, чуть надавливая и потирая большим пальцем ладонь…
– Ты бы сейчас себя видел, – тянет сидящий на диване злыдень, чуть прищурившись.
– Тебе слово не давали.
– Я сам беру.
Я отворачиваюсь – видеть эту ухмыляющуюся рожу не хочу.
– Мар?
– ...Иди, только осторожно.
– Спасибо, – я улыбаюсь с облегчением и, поддавшись моменту, наклоняюсь и неловко целую его в щеку. Тур вскидывает взгляд – ошарашенный, нет, шокированный даже!.. Булькает Раш’ар, словно подавившись воздухом, в комнате повисает странная тишина – как за секунду до взрыва.
И как это понимать? Они что, не целуются тут? А ведь Мар ни разу… вчера… да и раньше… не целовал меня…
Я решаю не дожидаться этого взрыва.
– А… эм… извини… я пойду… там сообщение… ответить нужно…
– Да... Конечно... Будь осторожна...
– Что?
– А?..
– Нет, ничего... – и быстрей-быстрей, вверх по лестнице в надежде, что местное подобие поисковой системы даст мне какой-то внятный ответ...
"Ничего не найдено, пожалуйста, уточните запрос."
... Так и знала.
3-7
До дома Гриды я добираюсь относительно без приключений. Он выглядит похожим на наш, только стены чуть другого оттенка, и вокруг – что-то вроде палисадника. Я на несколько минут отвлекаюсь на инопланетные цветы и зелень: маленькие розовые бутоны россыпью на крепких стеблях, серо-дымчатые шары… похожи на суккуленты, но при таком климате это неудивительно. Я вспоминаю Рах с его буйством красок – вот уж где можно разгуляться садоводу… Здесь и половины той растительности не вырастет – просто загнется. Но той, что вырастет, это только прибавит ценности.
Отдышавшись больше, чем требуется легким и меньше, чем требуется голове, я стучусь и отступаю, заслышав шаги.
– Иду-иду!
Какой голос… с ума можно сойти…
Дверь распахивается – и все заготовленные фразы покидают меня вместе с уже набранным воздухом.
С ума… сойти…
Передо мной стоит самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видела. Красивая настолько, что у меня спирает в груди и краснеют щеки.
– Проходи, что ты, проходи, – улыбается ангел во плоти и отступает. Я иду за ней завороженная… надо хоть поздороваться… надо что-то сказать…
Я не вижу дома, не вижу ни стен, ни порога, чудом только не спотыкаюсь и захожу в прохладу. Может, у меня это от жары?.. нет, в помещении она так же прекрасна… Как-то так я представляла эльфов, когда читала Толкиена… Красота на грани восприятия…
– Ммм… ты в порядке? Воды?
– ...Да?
– Мой муж… говорил обо мне?..
– ...Да… нет… простите, что?
Я тупица. Я самая настоящая тупица, как я буду учиться у нее, если мои мозги за полминуты превратились в кисель?..
– Тогда слушай сейчас внимательно и постарайся сосредоточиться. То, что ты видишь, не совсем реально. Мое тело испускает волны на определенной частоте, поэтому я кажусь тебе такой… какой ты меня видишь. Картинка, которую ты видишь, создана твоим мозгом, ты любуешься сейчас творением собственного сознания, а не мной.
По мере её слов свечение чуть угасает – и дышать становится легче. Передо мной женщина со светлой кожей и белыми волосами, прозрачными голубыми глазами… все еще очень красивая, но не настолько, чтобы сойти с ума.
– Ох… простите…
– Ничего-ничего, это обычное дело. Странно, что Шарр тебе не объяснил.
– Он сказал, что это надо один раз увидеть.
– Вот хитрец… Ладно. Позволь представиться официально, меня зовут Грида. Я буду учить тебя языку Тавроса, но если есть вопросы о жизни здесь, задавай смело, буду рада помочь. Здесь мало девушек, и я очень рада твоей компании.
Она улыбается – приветливо и мягко, ей невозможно не улыбнуться в ответ.
– Очень приятно. Спасибо, что согласились уделить мне время.
… Начинаем мы с банального – с алфавита. Каждый символ означает слог, и практически сразу выясняется, что часть из них я выговариваю не так как нужно из-за особенностей строения гортани, а некоторые не могу выговорить вовсе. Но понять меня будет можно, а если потренируюсь, то акцент будет совсем небольшим. Кроме слоговой азбуке, есть еще азбука старой словесности – это символы, каждый из которых означает слово. Мы занимаемся пару часов – и к концу занятия я уже могу написать свое имя, имя Мара, поздороваться и попрощаться по-туриански. Мы договариваемся о следующей встрече, а когда я заикаюсь об оплате – любой труд должен оплачиваться, таково мое строгое убеждение – Грида машет руками и просит не обижать её так больше.
Ладно… потом придумаю, как отблагодарить её… хоть бы даже фруктов принесу, а то неудобно как-то…
На улице жарко – ветер лежит у земли, усталый и заморенный. Шерхентас перевалила на другую половину неба, чуть окрасившись розовым… Я бреду по каменистой земле, бездумно разглядывая высоченные деревья, берренех кажется… В голове с трудом укладывается, что я на другой планете – под ногами та же земля, над головой – почти солнце… если забыть про корабль и станцию, можно представить, что я просто в далекой-далекой стране… Если не видеть здешних обитателей, конечно…
Навстречу мне идет незнакомый тур, молодой по виду. Он здоровается – и я, ошалев от собственной смелости, здороваюсь в ответ. Легкая удивленная улыбка скользит по лицу незнакомца, а потом он складывает пальцы странно, прикладывает ко лбу и идёт себе дальше. И я иду дальше, чувствуя как лопаются внутри пузырьки чистого восторга.
Первый шажок – всегда самый страшный и самый важный.
По моему возвращению дома тихо – и я не знаю, радоваться этому или бежать за соседями. Но все оказывается куда проще – Раш уехал на службу, он работает инженером в космопорте, и будет только к ночи. У Мара пока выходные, но через три дня и он выйдет на работу – получается, я останусь дома одна? Вспыхнувшая было тревога гасится спокойствием тура – раз он не боится оставлять меня дома одну, значит, и мне нечего бояться. Видимо, мой самостоятельный – и успешный – поход вселил в него определенную уверенность.
Будущее начинает вырисовываться – пока штрихами-набросками, но все же лучше, чем ничего. Я буду учить язык – а сил и времени это займет будь здоров – буду делать что-то по дому, чтобы не нахлебничать… Грида обещала помочь, значит, можно же будет попросить её научить меня еще и готовить? Надо попробовать, пока не попробую – не узнаю… а поддерживать чистоту в полупустом доме не так уж и сложно.
...
– Можно тебя отвлечь на минуту?
Я поднимаю голову от своих записей – Мар стоит в дверях с довольно объемным свертком и кажется немного смущенным.
– Давно хотел отдать... Не уверен, что угадал с размером, но может хотя бы примеришь?
Сначала колечко, теперь одежда... Смущаюсь уже я, когда неловко забираю свёрток. Внутри – что-то вроде туники из тонкого материала. По краям украшенная причудливым орнаментом, ткань приятно холодит кожу, когда я разглаживаю ее ладонью. Красиво… Мар и сам носит похожую, только попроще и погрубее, и свободные штаны из похожей ткани.
– Да, сейчас же и примерю...
…Все он угадал. По фигуре, но не слишком облегает… Не слишком – но достаточно, чтобы вернувшийся домой Раш’ар долго молчал, глядя на меня. Мне нехорошо от его взгляда, нехорошо ему самому – вены на шее смолы чернее. Я отворачиваюсь, так и не дождавшись ответа на свое приветствие.
И вот так… мы будем теперь жить?..
3-8
Через три дня утром я провожала обоих туров на работу – странно было остаться одной в доме, но постепенно, день за днем, я входила в подобие ритма. До обеда училась: язык, с наскока показавшийся не очень сложным, быстро обломал мне зубы, но Грида утешила – так со всеми на первых порах, дальше будет легче. Она же учила меня готовить по-местному – это было проще и намного веселее, чем учить турианский. После занятий я возвращалась домой и управлялась по хозяйству – право на это пришлось в прямом смысле отвоевывать – одной логики оказалось недостаточно, чтобы убедить Мара. У него крепко засело в голове равенство маленького и беспомощного, так что мне пришлось, краснея до кончиков ушей, шепотом напомнить ему, что он делал с маленькой и беззащитной мной – и только тогда тур сдался. Спали мы с ним вместе на втором этаже, Раш'ар ночевал внизу, но с той ночи максимумом были объятья – мне было неловко, а Мар… не знаю, может, тоже?..
…У них вообще странно складывалось: они почти не говорили, не садились за один стол, не ссорились и практически игнорировали друг друга, и напряжение между ними хоть и не росло – но и не спадало. Иногда в вечерней тишине, когда я поднималась в спальню или оставалась на кухне, мне слышался словно бы треск – натянутые нити несказанных слов повисали в воздухе, как электрические кабели, готовые лопнуть от любого самого малого движения.
Мы не говорили этого вслух, но прекрасно понимали – долго так продолжаться не может.
...
Я просыпаюсь под утро – в окна смотрят бледнеющие звезды, отблеск зари на горизонте расползается по краешку неба… Я бездумно смотрю перед собой, собирая себя в одну ясную точку со всего тела… тела, что сжимают крепкие руки, тела, прижатого к широкой горячей грудине.
Мар не спит – дыхание его прерывисто, сердца выбивают поступь в позвоночник. Он прижимает меня к себе крепче… ближе… и вот я, заливаясь краской, чувствую… внизу… спиной…
Ну а чего ты ждала, ложась спать в одном белье?..
Этого и ждала.
Клубочится в груди – тяжелое, колючее, внизу живота – теплеющее, искристое. Я прижимаюсь к нему в ответ – и тихий хриплый выдох опаляет макушку.
Если тихонько… может быть… можно?
Я накрываю ладонь на своем животе, тяну чуть выше – и больше намеков ему не нужно. Касание к груди простреливает в пах – тепло и жар волнами расходятся по телу… руку ко рту, быстро! ни единого звука, ни единого стона…
Не получается – когда сухие и очень горячие пальцы оттягивают топ и сжимают мгновенно твердеющий сосок, когда с нарастающим нетерпением обхватывают и сминают мягкость груди… она всегда казалась мне маленькой, а в его ладони – подавно… это не мешает ему ласкать её почти остервенело, пока все мое тело не заполняется глухим и жадным гулом, пока ясность в голове не плывет, не тает, позволяя ядовитому туману из глубины подняться и все заполнить собой.
Всхлипы ладонь не гасит, он их слышит – и шепчет на ухо прерывисто:
– Так… приятно?
– У… угу…
– Где… еще?
– Ни…ниже…
Я жду, что он скользнет мне между ног – но он задерживается на животе, как-то ласково и даже бережно обводя его выпуклость… Я булькаю смущением – что там наглаживать? – но нежность и трепетность касаний что-то переключает во мне, и мне хочется не отвести его руку – обнять ее, прижаться к ней, прижаться к нему всем своим существом…
– Такой мягкий…
– Ну… перестань…
– Почему? Не нравится?
– Нравится, просто…
– Мм?..
– Он… некрасивый…
– Дурочка, что ли?
Мне хочется заплакать и засмеяться одновременно – вместо этого я содрогаюсь всем телом, когда Мар спускается ладонью ниже, накрывает лобок и одним движением впаивает в свое тело, скользнув членом между бедер…
О господи…
Он ничего не говорит больше, мне тоже не до разговоров – особенно, когда его пальцы погружаются в скользкое, жаркое… чуть потирают, раскрывая… я глотками толкаю воздух в грудь, когда чувствую их внутри – двух достаточно, чтобы наполненность вышибла остатки мозга – когда чувствую, как они начинают двигаться… Быстрей… резче… не сбиваясь с ритма, и этот ритм и вибрация внутри меня входят в резонанс, резонанс такой разрушительный, что искры сыплются с ресниц… Влажные стыдные звуки дрожат в синеющем воздухе спальни, становясь все громче… мне горячо, страшно и странно, его так много и так мало одновременно, мне нужно больше, но больше я просто не вынесу… я сейчас распадусь… просто исчезну… я сейчас… сейчас… сейчас...
Я растекаюсь по сжимающим меня рукам, поскуливая и всхлипывая… Мар часто-часто дышит, содрогается мелко между моих бедер… между ними уже влажно и горячо от него, но он все еще очень и очень твердый…
– Дай… я…
Он не сразу понимает, что я пытаюсь сделать – а когда понимает, хрипит и стонет, откинувшись на спину. Я сжимаю на нем подрагивающие пальцы, они очень холодными ему должны казаться – потому что я почти обжигаюсь… Я успеваю сделать буквально пару движений – и руку мою заливает как будто отовсюду горячей и густой массой…
Мар тяжело и надсадно дышит, проводит ладонью по лицу – боже, это та рука?.. сейчас со стыда сгорю – смотрит на меня так, что я хочу свернуться в клубок… Смотрит так, словно даже присутствие в доме постороннего не остановит его от…
Черт возьми, Раш'ар!..
Кажется, Мар вспоминает о нем тоже – или что-то другое останавливает его, но он молча поднимается, берет меня на руки – я скрываюсь на его груди от остатков ночной прохлады – и несет в ванну. В душе он сразу включает горячую воду – и под шум воды повторяет то же, что только что сделал в спальне – пока я не начинаю конвульсивно содрогаться и выть в собственную руку. Повиснув на его локте, я не чувствую коленей, не чувствую вообще ничего – все нервные окончания словно утонули в желейности ослабленных мышц и больше не передают сигналы в мозг.
– Это… тоже нормально для твоего вида? – спрашивает он, заворачивая меня в полотенце – я даже руки поднять не могу.
– Мм… что именно?..
– Вызывать… зависимость?..
Не была бы такой разобранной – загордилась бы точно.
– Тебе… нравится со мной?.. При том, что я даже… ну… не могу его… внутрь?
Он издает странный звук, дергается… смотрит на меня так, словно у меня вторая голова выросла.
– Внутрь?..
– Ну… наш вид именно так… в основном…
Мар долго молчит… очень долго молчит, а потом медленно произносит:
– Мы все-таки… сильно отличаемся в размерах… поэтому я не думаю, что это возможно…
Эти самые размеры сейчас очень красноречиво покачиваются между нашими животами. Я сухо сглатываю. Отличаемся, не то слово… но…
Но я все еще хочу… попробовать…
– Ммм… мы можем… аккуратно… попытаться… в следующий раз…
Он со свистом втягивает воздух – представил, да? я тоже… и у меня горит лицо, шея, пульсирует между ног от одной мысли… Так, хватит. Это уже что-то нездоровое… Я же только что… дважды… третий раз у меня просто шарниры слетят… Да и все-так мы не одни дома… господи, надеюсь, Раш’ар спит и ничего этого не слышал…
… Раш’ар не спит – и когда через полчаса мы спускаемся вниз, смотрит с такой ненавистью и болью, что можно топить города.
3-9
Грида ставит на стол передо мной чашку с прохладным настоем – пахнет сладковато, но на языке остается приятная кислинка. За окном чуть слышно качается ветер в гамаке из древесных ветвей, они поскрипывают и потираются плотными темными листьями. Где-то вдалеке постукивает-покрикивает птица руртук, и больше ни звука в полуденной жаре не доносится, жара словно воск заливает землю, заливает небо.
У нас перерыв – заниматься при такой температуре решительно невозможно, тяжело даже Гриде, а она прожила тут достаточно долго, чтобы привыкнуть. Женщина лениво чистит миррум, которые я принесла в качестве благодарственного угощения. Дома их уже целая корзинка – Вереш регулярно заходит. Мальчишка старается не попадаться на глаза турам, но если случается – сразу вытягивается, как дикий зверек при виде человека. Они ни разу и слова ему не сказали, чего бы ему так бояться? Хотя я многое еще не понимаю и не знаю…
Грида тянется на кресле, свободные рукава ее туники скользят, обнажая руки – и я с интересом разглядываю плетение на них.
– Нравится?
– Да, очень красиво.
– Это ракум – защитный оберег. Плетут его обычно женщины для своей семьи.
– Можно посмотреть?..
– Конечно.
Я склоняюсь к её рукам, сердце в груди сжимается и толкает кровь к лицу – я привыкну к ее чарам или нет? – и разглядываю изящный рисунок. Плотные нити из гладкого материала оплетают древесный или металлический каркас, не разберешь пока не разобрано, узоры явно ритуальные – много старых символов, которые мы еще не начали изучать. Обнимая женские руки, ракум подчеркивает их белизну и хрупкость… интересно… а мне такое пойдет?..
– Если хочешь, научу такие плести, – предлагает она с улыбкой.
Я соглашаюсь даже не раздумывая.
Для учебы слишком жарко – в этой части планеты лето как-никак – и остаток времени мы копаемся в нитках и проволоках. Грида показывает, как закручивать их и крепить, я пробую, и ни черта у меня разумеется не выходит ни с первого, ни со второго раза, но интереса это не остужает – только подстегивает. Домой я возвращаюсь еще более нагруженная, чем уходила: вместо миски с миррум я несу корзинку разноцветных ниток и каркасов и смутное понимание, что со всем этим делать.
…Раньше мне нравилось вязать – надо мной даже смеялись из-за этого – но я все равно вязала своих страхолюдиков, пока спицы не начали со мной разговаривать…
Я прижимаю карту к двери, дожидаюсь щелчка и боком втискиваюсь в проем, чтобы тут же сгрузить довольно-таки объемную корзину на каменную тумбу… оставляю там же карту, выпуская из груди тяжелый уличный жар… как же жарко, с ума сойти можно... У нас где-то был сок сармус’си, дикой горной ягоды, жажду утоляет одним глотком… куда я его…
Шершавый, тягучий голос раскатывается по комнате.
– Кто тут у нас?
Я успеваю удариться боком о стул и выругаться, прежде чем узнать его.
– Раш'ар!.. твою мать, нельзя же так!..
Тур стоит на нижней ступеньке – что он забыл в спальне? – руки в карманах, скалится… но выглядит чуть расслабленнее обычного. Причина доходит до меня не сразу, а когда доходит – омывает внутренности холодом.
Мара нет. Мы одни.
Он приближается вразвалку, глаза его странно блестят… Я не отвожу взгляд – мало ли, что удумал – но он садится за кухонный стол и вполне миролюбиво отвечает:
– Извини, если напугал.
– ... Не делай так больше, ладно? Ты почему дома?
– Рейс отменили, персонал отпустили пораньше.
– А… ясно.
– Не рада меня видеть?
Ну вот и что ему ответить?
– Да мне все равно, если честно. Я просто удивилась, обычно ты поздно приходишь.
Мой ответ ему не нравится – черт с тобой, где мой сок? умираю от жажды… В тишине собственные жадные глотки кажутся оглушительными, я стараюсь об этом не думать… не думать о неподвижном, но пугающем туре за спиной, взгляд которого скоро просверлит во мне дыру.
– Не ешь меня глазами, – не выдерживаю я спустя минуту.
– ...могу ртом.
Вот... сука.
– Ничем не надо.
– Мару пожалуешься?
– А надо? – я оборачиваюсь и тут же вжимаюсь в столешницу: когда успел подойти?!.. Я совершенно не слышала шагов!.. – Отойди, ты слишком близко.
– Я тоже хочу… – он делает паузу, делает её сознательно. – Жажда замучила.
Его руки – по обе стороны от меня, одна тянется за стаканом… это мой стакан вообще-то… не отстраняется, наливает себе, шумно и быстро пьет, как лошадь, косясь на меня сверху вниз… ну что смотришь, а?..
– Напился? А теперь отойди от меня.
Он чуть щурится и отстраняется, я же с облегчением отворачиваюсь к столешнице, надо срочно себя чем-то занять... точно, самое время начать готовить ужин, сейчас только волосы подхвачу...
Тяжелое жаркое дыхание тревожит влажную кожу, щекочет ухо шершавым шепотом:
– А если не хочу?
Да чтоб тебя!..
– Ты!.. Что ты… – я рывком разворачиваюсь. Раш’ар ухмыляется, но глаза у него будто проглоченные черепом. Он скрестил на груди руки, защитный жест, вот только кого он защищает: себя от меня или…
– Не надо так делать, хорошо? – стараясь казаться спокойной, говорю я. Хочется отвести глаза – но зрительный контакт почему-то кажется очень важным сейчас. Словно если я его разорву… если отведу глаза… тот зыбкий контроль над ситуацией растворится, рассеется и тогда…
– Так – не буду, – отвечает он.
– Вообще никак не делай.
– Мм? Что именно мне не делать? – издевается, точно издевается. – Не делать то, что Мар делает с тобой?..
Я вся покрываюсь пятнами. Сочувствовать ему? Обойдется!..
– Прекрати паясничать и займись чем-нибудь. Ты мне мешаешь.
– Как скажешь, милая.
– Я тебе не милая.
– Сладкая?
– Да отцепись ты от меня!..
Он смеется злым лаем – но наконец-то уходит и устраивается в гостиной. Я выдыхаю с облегчением. Скорей бы уже Мар вернулся домой… я не вывожу этого одна.
