Текст книги "Право на выбор (СИ)"
Автор книги: Джулия Рут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
5-6
После праздника Отчего огня лето как-то быстро пошло на спад, и я наконец снова ощутила себя человеком, а не студнем. Занятия стали продвигаться все бодрее, и Грида несколько раз предлагала мне снять ретрансляторы – но я переживала и для подстраховки носила, отключая их только иногда, чтобы потренироваться в произношении. Но на бытовом уровне они мне и правда не требовались – основные фразы и выражения уже отлетали от десен и не разбивали язык параличом.
– Как ваши дела? – спрашивает уйримка, прислонившись к стенке, пока я подвязываю легкие босоножки. Истрепалась что-то обмотка, надо бы заменить…
Как наши дела?..
... Дорвавшись до тела, Раш’ар сделался как будто одержимым. Сегодня утром он без слов усадил меня на столешницу, опустился на колени, и спустя три минуты я уже не помнила своего имени – только скребла ногтями по скользкой поверхности и задыхалась. Сер’артум, священный уговор, чтоб ему… из-за него я не каждое утро могу сидеть ровно.
– Ну… неплохо. Вроде как…
– По тебе видно.
– Правда?
– Ага… как будто светишься теперь по-другому… Ну, иди осторожно.
– Хорошо. Тогда до завтра?
– Да, спишемся утром…
Что-то не то с ней сегодня… смотрит как-то странно, и это её “спишемся утром”... Что и как она чувствует, я понять не пытаюсь. Встретив меня после той ночи, она без расспросов достала красную ленту и предложила заплести вторую косичку. Удивительное существо... иногда даже немного пугающее. Ладно. Пора домой.
Я бреду окружной дорогой – теперь, когда спала жара, гулять здесь одно удовольствие. Теплые стволы пахнут крепкой древесиной, тяжелые листья отбрасывают рифленую тень… Переругиваются где-то далеко птицы, не руртук, другие… как же их Мар называл, мрын? мрон? надо будет спросить, он как раз выходной сегодня…
Если вынести за скобки постель, в которой каждый раз начиналось негласное соревнование, они с Рашем и правда как будто поладили. Переругиваются, как те птицы, но как-то беззлобно, больше по привычке… Спуская раздражение в мелких перепалках, они сошлись в чем-то куда более важном. Между ними ведь больше общего, чем у меня с любым из них, и это чувствуется – в согласованности движений, в старых шутках, понятных только им двоим, что иногда проскакивают в разговорах… Ведь по сути, это я появилась в их жизни, а не они в моей… что-то общее между ними было задолго до моего появления, и теперь оно постепенно, шаг за шагом, возвращается на свое место – туда, где и должно быть.
Выскакивает камешек, неловко подворачивая ногу – и несчастная обмотка окончательно лопается. Ну что ты будешь делать… Я склоняюсь, кручу ее и так, и этак… зараза, что ж никак не закрепишься, не босиком же мне идти? – и внезапно краем глаза замечаю сбоку что-то огромное… серое… Ухают внутренности, сердце мгновенно разгоняется до ста ударов в минуту. Я медленно поднимаю голову – нет, нет, нет, не может, не может, не может… ааа… твою мать…
На краю оврага стоит серый мрок.
“-Серый мрок – бежать и прятаться. Запомнила?
– Запомнила”.
Под выцветшей шкурой перекатываются каменистые суставы, пока зверь, медленно переставляя лапы, спускается по камням, издавая странные шипяще-свистящие звуки… глаза его мутные, видно даже отсюда… боже мой, он же сюда идет… он же меня...
Я подрываюсь с места – только взметается каменная крошка. Тяжелые удары за спиной – все ближе и ближе. В сторону, в сторону, вверх, камни-камни-камни, корни, земля, ветки раздирают тело, оставляя по куску за спиной, бросает влево и вправо, горит и плавится, в глазах свет превращается в свист… земля хватает ноги, я рву их за собой, отрывая подошвы от костей, быстрей-быстрей-быстрей, пока не поздно, пока не догнал...
Пока не встречается расщелина сильнее меня.
Руками в землю, лицом в руки – живот отдает сотрясающей болью. Я выворачиваюсь, отползаю, спина врезается, перед лицом – только чудовище с оголенной пастью… не так, господи… только не так, как угодно, но только не быть разорванной в шаге от дома, где меня ждут…
Смотреть нет сил, подняться – тоже. Я закрываю голову руками, набираю полную грудь воздуха – но не успеваю закричать.
Кричит мрок – низко и страшно – когда в него на полной скорости влетает темное тело. Отбрасывает в сторону, рычит на него, лупит… веткой?.. что это?... кто это?.. Не Мар и не Раш, нет, другой…
Мрок топчется, бросается снова – и получает по спине оглоблей. Снова и снова незнакомый тур заносит руки над головой, трещит древесина, трещит и раскалывается о голову зверя. Тот мотает головой, покачивается… и наконец перестает бросаться вперед. Его ведет из стороны в сторону, он издает низкий рокочущий звук, как старый двигатель… и наконец тяжело оседает, опускается на брюхо и замирает со свистом.
Тяжело дышит тур передо мной, я вижу, как ходуном ходит его спина. Он медленно оборачивается – и знакомое лицо кажется мне незнакомым. Передо мной стоит Вереш – приветливый мальчик, который носил мне фрукты, который смущался при виде меня в тонкой рубашке.
Передо мной стоит мужчина, только что убивший зверя – его руки, лицо и шею медленно оплетает темная вязь.
...
– Вам крупно повезло.
Мои внутренности другого мнения на этот счет. По ощущениям, я отбила себе все что можно, но больше всего пострадали ноги – все разбитые, ступни и лодыжки горят огнем. Другого мнения Мар и Раш’ар, прилетевший буквально через минуту после врача. Как он добрался от космопорта за полчаса?.. Не хочу даже думать, с какой скоростью он ехал...
Врач выглядит невозмутимым – как будто его каждый день вызывают на дом осматривать женщину, которая собрала своим телом все камни и стволы близлежащего оврага. Не обращая на пристальные взгляды и капли внимания, он бережно, но уверенно ощупывает каждую косточку, наносит мазь и накладывает повязки.
– Этот молодой арнум заслуживает похвалы. Надеюсь, вы почтите его семью как должно.
– Само собой, – как эхо отзывается Мар, не глядя в сторону Вереша, что изваянием застыл на пороге комнаты. В его сторону никто из присутствующих старается не глядеть – я в первую очередь.
Потому что черные полосы на его теле никуда не исчезли.
В ушах у меня шум, в голове – кавардак. Еще один? Третий? Что с ним делать вообще? Куда деть? Я только с двумя разобралась… куда третьего-то? а можно это как-нибудь… назад сделать?.. ааа, что за глупости, я же прекрасно знаю, что никак… но почему теперь? Он ведь не первый раз меня видит, тогда почему раньше не было признаков? Вошел в половую зрелость, что ли? Нет, ну почему?.. может, мне лучше из дома теперь не выходить?..
– Это же Зов крови у тебя, верно? – резко спрашивает молчавший до этого Раш. Он не проронил ни слова, когда увидел меня на диване в гостиной всю ободранную, только глаза почернели; молчал, пока доктор обрабатывал синяки и ссадины. А теперь вот…
– Не… знаю… – тяжело произносит Вереш, не отрывая от меня глаз. От его взгляда неуютно – он словно под кожу пытается залезть. – Отец… не так описывал…
– Не знает он! А кто знает?! – еще немного, и Раш бросится на него, но Мар останавливает его одним движением.
– Погоди, я вот тоже не уверен. Он не пытается нас убить, разве не видишь?
– И что?
– Надо было уроки не прогуливать.
– Я тебя сейчас...
– Уймись и подумай. В любом случае надо проверить, – Мар лезет в свой планшет, все еще очень хмурый, но куда спокойнее Раш'ара, которого просто колотит. – Я отправлю тебе контакты клиники, скажешь от кого, примут без очереди.
– С... спасибо...
Я перевожу недоуменный взгляд с одного тура на другого. Если не Зов крови, тогда что?..
– Есть еще что-то, о чем я не знаю?..
– Давай потом, ладно? – Мар косится на врача, тот наблюдает за нами со снисходительным любопытством. – Спасибо вам за помощь, дальше мы сами.
– Разумеется. Сейчас подготовлю рекомендации.
Он долго набирает что-то в планшете, после чего отправляет на мой файл с длинным перечнем анализов и добавок, которые мне нужно принимать. Зачем столько? Присвистывает и Раш, как обычно без спросу сунувший нос мне за плечо.
– Извините… – поднимаю я голову на врача. – А все эти анализы… думаете, я могла что-то повредить при падении?
– Предосторожность точно не повредит, в вашем-то положении.
Мне кажется, я слышу звон. Он нарастает, нарастает, заглушая и затягивая все. Положении?.. о каком… положении… он говорит?..
– Простите… не совсем понимаю…
– Вы в тяжести, – произносит доктор с небрежной легкостью. – Мои поздравления. Не знаю правда, кому из ваших супругов пожать руку… но в любом случае, это большая радость. Здесь самый минимум, будет лучше, если вы в ближайшее время...
Тяжести? Это что же... у меня будет... ребенок?..
5-7
– В вашем случае нет ничего удивительного… что вы так смотрите?
Я сижу в мягком белом кресле, напротив меня – приветливый доктор. Не тот, другой – специалист по репродуктивным вопросам, так написано на его карточке. В кабинете светло, пахнет смолой, в окно пробивается окрашенный алым закатный свет.
– Я…
Что я хочу сказать? Что не ожидала, не планировала беременность, когда вступала в интимные отношения с половозрелым туром? Формально у меня даже два мужа, а в браке обычно рождаются дети… Вот только мы разных видов. А еще я бесплодна – была, во всяком случае, когда-то. И даже мысли, что могу понести, у меня не возникало.
– Я понимаю, вас смущает… инопланетная принадлежность. Но туры совместимы практически со всеми известными на сегодняшний день разумными видами, ваш – не исключение. Семя туров очень неприхотливо к биохимическим и температурным показателям среды, а такая как ваша еще и относится к числу наиболее благоприятных. Случаев беременности женщин именно вашей расы в нашей практике еще не было, однако с учетом имеющихся у нас медицинских данных проблем возникнуть не должно...
Подвешенная в воздухе пыль чуть мерцает и медленно, едва заметно движется. Я бездумно смотрю в окно, пытаясь уложить в голове то, что во мне теперь новая жизнь. Что я больше не одна в своем теле. От этих мыслей голова пухнет и кажется, сейчас отделится от тела, и слова доктора долетают словно сквозь толщу воды.
– В нашей лаборатории есть все необходимые реагенты… вы в порядке? Что-то беспокоит?
До черта всего меня беспокоит.
– Я… понимаете… не ожидала… это так… внезапно…
– Понимаю. Не торопите себя и события. Решайте задачи постепенно, и оглянуться не успеете, как уже начнете радостно обустраивать детскую в доме.
Пока что я слабо могу представить само наличие ребенка в доме (да и в своем теле тоже), не говоря уже о том, чтобы обустраивать ему комнату…
– Буду ждать вас через две недели. Пока постарайтесь поменьше волноваться, побольше спать и заниматься любовью.
Охватившее меня оцепенение дает трещину. Заниматься любовью? При беременности?
– Эм… простите... а это точно не навредит?.. просто обычно женщины моего вида…
Врач оказывается на удивление терпеливым и мягко поясняет:
– Возможно, в случае беременности от мужчин вашего вида, это так и есть. Но не в случае беременности от тура. Эмбрион в силу своих особенностей очень плотно встраивается в маточный эпителий, поэтому мышечные сокращения не повлекут прерывание беременности, наоборот – улучшение кровообращения в органах малого таза очень благоприятно сказывается на его развитии. Поэтому интимная близость во время беременности не запрещается, а даже крайне желательна на всем сроке до самых родов.
Не покидающий меня звон усиливается, колени против воли сжимаются. На всем сроке… крайне желательна… как я буду… как мы будем… Врач еще что-то говорит, попутно набирая рекомендации в планшете, улыбается мне, успокаивающе пожимая руку… а мне хочется потрясти головой как собаке, угодившей в воду. За дверью меня ждут Мар и Раш, и я уже представляю, как выйду к ним… как скажу… о боже…
– Что сказал доктор? Подтвердил? Ты правда?..
– Не наседай на нее.
– Отвали. Ну, так что?..
Меня хватает на кивок, а потом я внезапно начинаю плакать – и тут же оказываюсь в коконе из обжигающих рук, укрываемая мягким, чуть сбивчивым шепотом… Звон в ушах понемногу стихает, голова проясняется… с обреченной ясностью я смотрю в свое будущее, которое вновь перестраивается у меня на глазах. Пока не очень понятно, во что именно – но хотя бы встречаю эти перемены я не одна.
... Туры очень ответственно подошли к выполнению врачебных рекомендаций – и первый месяц я только спала, ела и без конца занималась сексом. Мой мир сузился до границ дома, но это не вызывало тревоги или тоски: гормональный фон, аккуратно скорректированный препаратами, требовал оставаться в своем гнезде. Первая припухлость появилась уже спустя две недели и быстро росла; почти сразу начала ныть поясница, и к гормональным добавились специальные мази. Мар или Раш наносили их мне по вечерам, плавно переходя от массажа к предварительным ласкам, и очень быстро от одного запаха этой мази у меня между ног становилось влажно.
– Ты такая красивая. Смотреть больно, – шептал мне в шею Мар, мягко поглаживая выпуклость на животе. Раш до нее не дотрагивался – мы все знали, чей ребенок растет внутри меня. Он избегал касаться живота, но все остальное трогал с прежним рвением и пылкостью. В один из вечеров, когда мы были вдвоем, я спросила прямо – а он взял и ответил.
– Конечно мне больно. Но что я могу сделать? Мар нашел тебя и привел сюда. Он был первым.
– Я могу как-то…
– Роди и мне тоже.
Я замираю, глядя на него во все глаза. Он сейчас… серьезно?..
– Роди потом… и от меня тоже. Если… если захочешь потом еще ребенка… роди его от меня.
– Раш… я не знаю… я этого еще не родила… как я могу… сейчас что-то обещать?..
Он прячет глаза на секунду, но боль в них я успеваю заметить.
– Я понимаю. Я подожду. А пока позволь мне улучшить твое кровообращение, твои бедра какие-то холодные…
– А тебе лишь бы… кровообращение улучшать.
– Это мой священный долг. Забота о ребенке – задача всей семьи, не только его родителей.
… Вот только семья у нас стала… еще страннее чем раньше.
Вереш приходил каждый день. От улыбчивого мальчика и следа не осталось – с оплетающей его чернотой он разом стал выглядеть старше. Мы почти не говорили, я просто не представляла, о чем с ним теперь говорить. Одно только радовало – это не было Зовом крови в классическом виде, скорее одна из его разновидностей (название я разумеется не запомнила), глубинный смысл которой заключался в защите слабых – и среагировал он скорее всего даже не на меня, а на ребенка в моем животе. Это стало очевидно еще до результатов его анализов – вены хоть и опухли, но не жгли тело кровью, не сводили с ума безумная ревность и желание убить любого, кто прикасается ко мне.
– Можно… можно мне потрогать твой живот?.. – спрашивает он робко одним вечером. Я беспомощно оглядываюсь на Мара, тот темнеет лицом, долго-долго смотрит на Вереша... и только потом медленно кивает.
– Если ты сама не против. Но ничего, кроме живота.
Облегчение растекается по лицу Вереша, рябью идет по телу, он опускается на колени перед моим креслом и кладет горячие ладони на тугую выпуклость живота. Она уже хорошо заметна, хотя прошел от силы месяц… я хоть доношу сама?.. Вереш поглаживает живот так, словно в нем – его ребенок. Мар сжимает руки на моих плечах, следит неотрывно за его движениями.
– Спасибо… мне… мне намного легче так… когда могу прикоснуться…
– Нагладился? – раздраженно произносит появившийся на пороге Раш. – Тогда убирай руки.
Вереш тенью скользит в сторону, допуская ко мне Раш’ара. Он ворчит что-то, тянет меня к себе на руки и усаживает на колени. В отличие от Вереша, этот с ума сходит от ревности – хотя умом все понимает.
– Насмотрелся? Тогда иди. А то глаза вытекут.
Вереш не двигается с места, и Раш скалится.
– Будешь смотреть, как мы тут… кровообращение улучшаем?
Потемнев лицом от смущения, мальчишка тут же скрывается за дверью.
– Зачем ты его так?
– Предлагаешь мне с ним нянчиться? Он мне не брат и не сын.
– Раш, она не об этом…
– Да знаю я. Не могу. Когда он тебя трогает… хочу сломать ему руки.
– Он спас меня этими руками, идиот. И ничего плохого не сделал.
– И только поэтому ходит с целыми.
– Нельзя быть таким злым.
– Кто-то же должен быть.
Я вздыхаю, позволяя голодном Рашу уткнуться носом мне в шею. Он чувствует не только запах Мара, но еще и Вереша… его колотит, и вибрация разносится по телу жгучими волнами.
– Ты что, без белья?..
– ...
– Марррр…
– Что?
– Мы договаривались. Сегодня моя очередь.
Тот опускает голову ниже, и жаром меня обволакивает с двух сторон.
– Ты задержался.
– Шерхов сын…
– Не ссорьтесь… – у меня между ног уже покалывает, хотя с прошлого раза и часа не прошло. – Можно ведь всегда… компенсировать…
…Компенсировать приходится по полной программе.
5-8
... В спальне – полумрак; полуоткрытое окно сочится прохладой и далекими звуками ночного леса. Я едва слышу их и почти не чувствую холода – рядом со мной воздух медленно закипает.
Обнимая и удерживая под грудью, Мар ласково и осторожно накручивает на руку растрепанную косу – чтобы провести носом по позвонкам, обдавая их прерывистым дыханием. От этого касания в спине искрит, она невольно прогибается, тепло стекает вниз... туда, где другой уже растирает жесткими пальцами. Ставшее особенно чувствительным, тело словно гудит изнутри, я чуть подрагиваю, когда Мар прикусывает шею, сжимая пальцами набухший сосок – и от него идёт волна гусиной кожи.
Раш отрывает руку, я приоткрываю глаза – и встречаюсь с ним взглядом, когда он медленно-медленно проводит языком по ладони.
– Совсем... нет стыда?
Он ухмыляется.
– Продал в детстве за кулёк сластей.
Нахальная морда... мне хочется стереть выражение самодовольства с его лица, я тянусь рукой, обхватываю его член у самого основания – я уже знаю, где у них самое чувствительное место – и наслаждаюсь выражением беспомощности на его лице. Потираю кончиками пальцев выпуклость, с которой сочится вязкая жидкость, обволакивающая ладонь... он закатывает глаза, стонет в голос, и меня пробирает с ног до головы от искренности этого звука.
Мар... куда сдержаннее, куда спокойнее... а иногда мне хочется видеть, как под моим прикосновением теряют голову...
– Все, хватит, хватит, – бормочет он, убирая мою руку.
– А что такое? Боишься слишком быстро...
Он наклоняется ко мне, обхватывает щёки и шепчет:
– Это тебе надо бояться.
– Ой боюсь-боюсь...
– И у кого из нас нет стыда?
Фыркает за спиной Мар – его забавляют наши перепалки. Он тоже возбужден, но не плавится, как Раш’ар – тот разве что не дымится, мелко подрагивает, глаза его поблескивают... он хочет,
очень хочет – и я знаю, чего именно.
Лёгкий толчок в грудь – и он послушно опускается на спину. Огромный... будет ли это как с Маром?.. каким он будет ощущаться внутри?.. от возбуждения течёт по бёдрам, и когда я прижимаюсь к нему промежностью, между нами сразу горячо и очень скользко... я медленно покачиваюсь, кончиками пальцев поглаживая его дрожащий живот... ладони его – на бедрах, и с каждой секундой они сжимаются все крепче, крепче...
– Руки, – звучит тяжелый голос, и хватка на бедрах мгновенно слабеет. Мар рядом, не касается меня, только смотрит – словно пёс, готовый по команде вцепиться в горло... но ничего мне сейчас не угрожает.
Сипло постанывает Раш, глядя на меня снизу вверх. Ослабив хватку, руки его стали беспокойно бродить по телу, словно желая натрогать все и везде... Я все покачиваюсь на нем, влажное тепло между нами быстро становится колющим, рождает слишком громкие, слишком откровенные звуки... он закатывает глаза и тут же возвращает взгляд, дрожит подо мной и бормочет сбивчиво:
– Сколько... хах... сколько ж я ждал... мать вашу... сколько ждал...
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать, дотягиваюсь только до груди – и он внезапно тянет меня выше, тянет к себе, обхватив ладонями голову и запустив волосы в пальцы... он целует так, как никто и никогда раньше не целовал. В этом поцелуе всё его ожидание, всё его отчаяние, вся его боль... я позволяю ей течь в меня, принимаю всю без остатка... принимая без остатка его самого.
Он шумно дышит, когда я медленно-медленно опускаюсь на него, упираясь ладонями в живот, не сводит глаз с места соединения наших тел, тяжело и часто сглатывает. Руки у меня дрожат уже от напряжения, дрожат бедра... плывет перед глазами от этого напряжения пополам с возбуждением, шумит в ушах. Если я сейчас... опять отключусь...
– Иди-ка сюда.
Мар за моей спиной, Раш протестующе рычит... и сразу умолкает, когда тот поднимает меня за бедра. Он прижимает меня спиной к своей груди, а я только беспомощно всхлипываю, ухватившись одной рукой за его шею... Раш очень быстро все понимает, он приподнимается, оглядывает меня, словно до конца не веря, что действительно можно.
– Тебе что, еще и там помочь? – раздражанно произносит Мар. Его терпение стремительно иссякает, я как могу успокаивающе глажу его по лицу... он целует мою ладонь, чуть потирается о неё и внезапно прикусывает. И правда, словно пёс...
– Иди к шерху, – выпаливает Раш и берет себя в руки. Обхватив за талию, он прижимается ко мне и за один неполный вдох оказывается внутри.
... Он совсем не такой, как Мар... Я бы не спутала их даже во сне... отрывистые, резкие толчки очень быстро стоны превращают в крики... он старается себя сдерживать, у него не получается, но мне все равно, все равно уже... жар, окутавший меня с двух сторон, сомкнувший весь мир до миллиметров между нашими телами, жар это растекается по коже жидким огнём, плавится кожа, плавится тело... откинуть голову назад и захлебнуться в жадном поцелуе, потянуться рукой и прижать живот к животу, ощутить его ритмичное сокращение...
– Я... сейчас... сейчас...
– Да, да...
Его руки судорожно сжимаются, внутри расширяется, распирает, обжигает... в ответ мое нутро мелко вибрирует, бедра подергиваются, но их держат крепко. С тяжёлым выдохом Раш разжимает руки, отстраняется... внутри образовавшаяся пустота жадно пульсирует, словно ей... мало?..
– Ещё? – шепчет Мар на ухо. Его член обжигает мою поясницу, от сытой расслабленности не осталось и следа.
Кажется, завтра я опять никуда не пойду.
...
В те дни я редко оставалась одна – и принятие своего положения, осознание, что стану матерью, оставалось где-то за бортом. Выпуклость на животе воспринималась как что-то отдельное от тела; существо внутри пока никак не давало о себе знать и трудно было даже представить, каким оно будет… и будет ли вообще, с учетом того, что опыта такой беременности у местных не было. Я сидела словно в стеклянном куполе, не воспринимая и не понимая, что происходит за его пределами. Когда туры с благоговением касались живота, я чувствовала себя… странно. Как будто все это происходит со мной и не со мной одновременно. Притупленная гормональными и бесконечным соитием психика вообще отказывалась что-то воспринимать, я словно погрузилась в вязкий полусон, где будущего просто не существовало, и был только сегодняшний день. Где-то на периферии сознания колотились мысли: я беременна, меня ждут роды, у меня будет ребенок, но колотились словно беззвучно, бестелесно…
– Меня это тревожит.
– Что именно? Что она…
– А тебя нет?
– ...не знаю. А как должно быть? Врач что-то говорил?
– Нет…
Сквозь сон – или я не сплю? – слышатся напряженные голоса. Меня сжимают руки, две пары рук, я растекаюсь по их телам, заполняя пустоту между ними. Мне хорошо… мне ничего не нужно… у меня все… в полном… порядке…
