Текст книги "Право на выбор (СИ)"

Автор книги: Джулия Рут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

2-3

Шерше требуется минут пять, чтобы успокоиться, после чего искрение глаз её чуть гаснет. Она отсаживается, неловко перебирает лапки, жмурится, дрожит… А потом неуверенно растягивает черный рот в улыбке. В груди теплеет немного – кажется, я все-таки по ней скучала.

– Ты не представляешь, что началось… – рассказывает Шерша, успокоившись и дождавшись меня из санузла: вархи засели в капитанской рубке и засели основательно. – Станцию так тряхнуло, что сорвало все стабилизаторы и посадочные панели, снесло защитные экраны… Пока все наспех ремонтировали, комиссия единолично решила считать тебя погибшей, даже отметку успели внести… а капитан уперся. Сложил полномочия, взял одиночник и полетел за тобой. Я не надеялась, если честно… мы же видели, как тот крейсер… как он… весь…

Рахшаса снова дрожит, сжимает лапки. Я ободряюще глажу ее по плечу, раз уж с запозданием, но все же выяснила, что их раса очень тактильна.

– Поэтому, когда получили сигнал с корабля дарган, такая неразбериха началась… Тебя ведь отметили как погибшую, поэтому никто теперь не знает, что с тобой делать… И у Миртоса есть претензии к работе комиссии, ведь формально за безопасность сектора они отвечали… в общем, скорее всего, будет разбирательство…

Я зябко передергиваю плечами. Разбирательств мне только не хватало...

– Ты не волнуйся, тебя никто трогать не будет – ты ведь по сути еще одна проблема, с которой никто не знает, что делать. Так что потерпи еще немного, ладно? А я побуду с тобой, пока все не устаканится.

Я вспоминаю свою первую реакцию на рахшасу – недоверие и ужас – и удивляюсь, как за такой короткий промежуток времени она стала… ну не родной конечно, но такой близкой… Ведь я и правда была рада ее видеть, мне и в самом деле ее не хватало.

Каюта у меня маленькая, намного меньше той, что была на станции, я не уверена даже, что это вообще каюта, а не наспех освобожденное подсобное помещение. Но грех жаловаться после того, как меня вытащили с корабля шерхов почти умирающей, и мы с Шершей сидим в ней вдвоем до самого вечера. Рахшаса рассказывает о доме, показывает на планшете снимки и видео со своей планеты. На Рах очень зелено и влажно, сплошные тропики с кучей диковинных растений. Флора и фауна настолько разнообразна, что для выживания в таких условиях рахшасы и научились мимикрировать под окружающую среду сначала физически, а потом и психоэмоционально, когда некоторые виды достаточно эволюционировали. В этом и было коренное отличие наших видов, которое Шерша не могла понять – человек природу подстраивает под себя, а рахшасы – себя под природу.

– Ну что, как вы тут? – к нам заглядывает Секран, помощник Рихты. Это он выводил тогда ее с корабля. Мужские особи дарган были крупнее женских, но отличались более спокойным нравом, как показалось мне на первый взгляд.

– Все в порядке.

– Отлично. Вархи уходят, так что…

Шерша цепляется за мою руку, её глаза переливаются зеленоватым. Испугалась или расстроилась?..

Секран вздыхает и проводит рукой по гладкому затылку.

– Я поговорю с Ри… поговорю с капитаном. Думаю, можно будет по пути заскочить на Рах.

Шерша не расслабляется до тех пор, пока он не возвращается: Рихта хоть и не в восторге, но дала добро.

– Только нам придется где-то заправиться… Так что сделаем остановку на Добре или Клементе, а потом уже на Рах, а оттуда – домой…

– А я?.. – осторожно спрашиваю. Мне так никто и не сказал, а спросить все не было случая.

Дарган смотрит на меня непроницаемо.

– Ты не говорила с Маром?

– …он не очень разговорчив.

– Я понял. Поговори с ним. Ты вроде хотела на Таврос, верно?

Откуда он знает?.. А впрочем… Я заторможенно, но киваю.

– Тогда скажи ему об этом. А дальше он разберется.

Секран уходит, а я оглядываюсь на Шершу. Та ободряюще сжимает мою руку своей, сухой и очень теплой.

– На Тавросе тебя никто не обидит. Не бойся, поговори с капитаном.

Поговорить, да?..

– При первой же возможности.

2-4

Первая же возможность выпадает только спустя трое суток, когда корабль дарган останавливается около небольшой планеты, окутанной маревом четырех спутниковых колец. Добра – АЗС и СТО в космическом масштабе; своей разумной жизни там нет, постоянно живет только технический персонал Объединения, который работает вахтами. Команда Рихты отправляется за топливом и другими припасами, меня же оставляют на корабле: атмосфера на Добре не пригодна для моего вида, а защитного костюма с фильтрами на мой рост у них нет.

От скуки я брожу по смотровой галерее, разглядывая планету за толстым барьером из стекла и чего-то вроде магнитного поля. Звезда, вокруг которой вращается Добра, довольно далеко и мало похожа на солнце, Шерша говорила её название, но я не запомнила. Красный карлик рассеивает вокруг себя туманное свечение довольно жуткого оттенка; космос вообще жуткий, если так посмотреть. Не по себе осознавать, какое все кругом огромное, какое далекое и как мала я сама и как незначительна моя жизнь на фоне всего этого безжизненного безмолвия… И безмолвие это, пожалуй, самое жуткое – как что-то такое огромное может быть таким тихим?

Пусть зрелище и пугает меня, но отвести глаза не получается, поэтому присутствие рядом я скорее ощущаю, нежели вижу. Я тянусь взглядом и телом на источник этого ощущения… боже… я перестану когда-нибудь вздрагивать при виде этого гиганта?..

Тур стоит в паре метров от меня, но словно бы в шаге – так его много в окружающем пространстве. Я хотела о чем-то с ним поговорить? Как вообще… с ним разговаривать?.. Он в прошлый раз ведь даже не отвечал мне… Неловкость молчания сжигает изнутри вены и жилы, душит… Он словно чувствует это, и в тишине галереи звучит низкий голос:

– Позволишь?

Он указывает на место рядом со мной. Хочет присесть? Да пожалуйста… Сама я осторожно отодвигаюсь на краешек – скамья узкая, короткая, он хоть поместится на ней?..

– Да, конечно…

Поместился – меня касается волна его тепла и запаха, так пахнут камни, нагретые на солнце… я так отвыкла от запахов, все кругом такое стерильное, что непроизвольно втягиваю воздух… и правда… я даже вижу эти камни, огромные черные глыбы, пропитанные жаром…

– Болит еще?

– А? Ааа… – слышала бы сейчас меня Рихта. – Нет, уже почти прошло… Спасибо… еще раз. Я очень благодарна…

Тур молча кивает, не сводя с меня темно-красных глаз, у меня в животе все съеживается, сжимается, шею и плечи сводит… ну приехали… Соберись, живо!.. Ты хотела поговорить, давай, другого шанса может не быть!..

– Эм… я могу узнать твое имя?

– …Маршаллех, – отвечает он спустя мгновенную заминку.

– Маршаллех, – я пробую языком незнакомое имя и прихожу к мысли, что оно ему очень подходит.

– Можно сокращенно – Мар.

– А… хорошо. Мар.

Он кивает, а потом как будто неуверенно спрашивает:

– А твое… Татианна, да?

Я невольно улыбаюсь тому, как старательно он проговаривает.

– Можно просто Таня.

Ааа… он все-таки умеет улыбаться… Неловко и немного напряженно, но уже хоть что-то… Может, все-таки выгорит?..

– Мар, я… хотела спросить… Тогда на бланке я написала Таврос… Ну и… хотела узнать… есть ли какая-нибудь возможность для меня… все-таки попасть туда? Я помню, ты говорил, что женщинам у вас рады…

Мар смотрит на меня и, кажется, легкая дрожь проходит по большому сильному телу. Что-то с ним такое… это из-за меня? Может, я тоже понравилась ему?.. Или…

– Это так. Если ты этого хочешь, то на Тавросе тебе будут очень рады.

В груди ослабляется что-то, и только сейчас я понимаю, как была напряжена. Вот только…

– А с комиссией?

– Не беспокойся об этом. Миртос не имеет на тебя прав, комиссия тем более. Есть вопрос с документами, но он решаем.

– Ладно.

Кажется, Мар тоже слегка успокаивается – во всяком случае, великан выглядит куда более дружелюбным. Я впервые рассматриваю его так близко и так долго – прощание на станции было скомканным. Черная безрукавка, простые черные штаны, обтянувшие широкие крепкие бедра… Кожа на шее бугрится черными венами, на предплечьях она все так же перекрыта серыми полосами бинтов. Его лицо сложно назвать красивым – широкое, скуластое, словно вырезанное из камня, мои ладони не перекроют эти скулы… Пронзительный взгляд, будто насквозь прошибающий, от него дышать трудно и потеют руки, во рту сохнет… Что происходит у него в голове? Он говорит так мало… я ничего о нем не знаю, но… хочу узнать…

Машинально облизнув ставшие шершавыми до колкости губы, я чуть отстраняюсь – хотя еще чуть-чуть и свалюсь со скамьи.

– М…можешь немного рассказать про Таврос? Я читала в энциклопедии, но там… мало…

Он чуть растягивает губы – улыбка выходит мягкой, но как будто болезненной.

– Что ты хочешь узнать?

– Ну… расскажи, как вы там живете?..

…И он рассказывает.

Явно подбирая слова, он рассказывает о своем доме. О том, как новорожденных относят на сутки в горы, чтобы напитать силой камней и Шерхентас, ближайшей звезды, и это, как бы дико ни звучало, действительно работает. Как справляют первые десять, тридцать и сто дней после рождения ребенка. Рассказывает, как туры учат детей – отдают тем, у кого их нет. Обучение на дому, и только по достижению зрелости и при желании, туры отправляются учиться в специальные заведения, открытые Объединением. Туда идут те, кто хочет связать жизнь с полетами и космосом. Живут туры небольшими общинами, потому что большая часть планеты – горы и леса, не развернешься на крупное поселение. Немногочисленные женщины как правило смотрят за домом и детьми – а детей, если получается, они стараются заводить много – но никто не запрещает им учиться, работать наравне с мужчинами и отказывать претендентам на свою руку и сердце: неволить женщину чем бы то ни было вообще считается позором. Я слушаю, и по мере рассказа в голове формируется образ мира и его обитателей. Я слушаю – и в глубине души позволяю себе надеяться, что в этом мире найдется для меня место…

И возможно… это место будет рядом с ним.

2-5

Рах еще на подлете выглядит как огромная клумба. Пока корабль медленно снижается, я прилипаю к смотровым окнам, жадно вбирая взглядом буйство красок внизу. Рихта снисходительно смеется, щурит оставшийся глаз – на месте второго заплатка из плотного темного материала. Она бодро ходит на новом протезе, отдает команды своим подчиненным, успевая при этом подшучивать надо мной и Шершей.

– Если так не терпится, могу открыть люки, – предлагает она, когда до земли остается еще метров пятьсот. Я рефлекторно отшатываюсь, и Рихта хохочет снова. Шерша тихонько ворчит на неё, мигая перламутром.

Мар наблюдает за нашей возней со стороны, слегка улыбаясь. Когда корабль приземляется на специальной площадке, выступающей над джунглями на приличную высоту, он приносит мне маску для дыхания, которую раздобыли для меня на Добре, и помогает правильно зафиксировать.

– Воздух другой – может голова заболеть.

Я заторможено киваю – щеки горят так, что можно отапливать небольшое помещение. Боже… он же просто задел волосы и немного лицо… Рихта хоть это не видела?.. Ааа, черти, смотрит и ржет в кулак. Отлично, еще один повод надо мной издеваться…

Но она ничего не говорит, только пихает в бок Секрана и кивает в нашу сторону. Тот вздыхает, ничего не отвечает и уводит своего капитана вниз, к выходу. Мы следуем за ними, у меня дрожат руки, и все внутренности расползаются – сейчас я окажусь на другой планете, в сотнях световых лет от моей, где не было раньше и скорее всего никогда не будет человека… Неужели все это и правда происходит со мной?..

…Это происходит.

Я стою на площадке под светом незнакомой звезды, воздух дрожит и переливается, наполненный чужеродными звуками и запахами. Двигаться тяжело – Рах крупнее Земли, незначительно, но достаточно, чтобы уже через пять минут ходьбы по платформе вытирать испарину со лба. Очень тепло, даже жарко, и очень влажно, и я смотрю вслед бодро скачущей Шерше практически с завистью.

Но как же красиво, просто в глазах рябит... Когда-то в прошлой жизни я плавала на батискафе в Красном море – коралловые рифы, множество рыбок самых разных форм и размеров, проплывающие так близко, что кажется, рукой можно потрогать… Рах – это коралловые рифы на поверхности земли, окруженные тысячью существ самых разных видов. Неудивительно, что рахшасы начали мимикрировать.

– Ну как, нравится?

Я улыбаюсь Шерше – надеюсь, она видит под маской?

– Обалдеть можно. Очень красиво.

Изначально план был забросить Шершу и улететь сразу – но рахшаса уговаривает остаться хотя бы на день, “ну когда вы еще специально к нам прилетите”. По прилету нас встречает делегация – немного настороженная, но после переговоров с Шершей уже куда более дружелюбная. Мы спускаемся в стеклянном лифте (Рихта опять хихикает надо мной, прилипшей к стеклу) в зал со множеством существ, я даже не пытаюсь рассмотреть их всех – у меня от перегрузки цветом и формой уже потихоньку едет крыша. По инерции я цепляюсь за одежду идущего рядом Мара, чтобы не отстать и не потеряться (а я могу, не стоит недооценивать мои таланты попадать в такие ситуации).

Пока я витаю в облаках, рахшасы и дарган договариваются о маленькой обзорной экскурсии по ближайшим к космопорту местам, и мы отправляемся ждать транспорт. К этому времени я уже слегка прихожу в себя и замечаю, как косится на мою руку Шерша. Ох… я же так и не отпустила его… боже, как нелепо я наверное выгляжу…

– Извини, я… чтобы не отстать…

С высоты своего роста тур смотрит на меня и тепло улыбается.

– Держись, если нужно.

Сгорая от стыда, я торопливо прячу руки в карманы и спешно сажусь на каплевидный диван рядом с Шершей. Та косится на тура, на меня, снова на тура… потом наклоняется и шепчет на ухо:

– А ты капитана почему так странно взяла?..

– ...

– Таня?

– Я? Ну... просто...

– Это что-то значит? В том руководстве о вашем виде…

О, отличная тема.

– Руководство о моем виде?

Рахшаса замирает на миг, а потом осторожно отвечает:

– На станции мы получили руководство о планетах наших пациенток, чтобы свободно коммуницировать. Там были основные языки, культурные традиции… в общем, все для того, чтобы успешно подстроиться под свою подопечную.

– И ты… учила языки моей планеты? – точно, я же понимала её и до того, как получила ретрансляторы…

– Ну да. Они у вас не очень сложные.

– И… сколько ты их выучила? – я уже догадываюсь, но нет, она же могла…

– Кажется, около двадцати трех...

Твою мать.

– Мало, согласна. Но времени было в обрез, так что смотрела только самые распространенные…

Я выпадаю в осадок. Выучить два десятка языков планеты, на которую вряд ли вообще когда-нибудь попадешь, ради того чтобы использовать один с пациенткой, которую через месяц отправят неизвестно куда… Зачем?..

– А ретрансляторы, которые мне дала Сершель? Почему их не использовать?

– Ну, не у всех есть ушные каналы, это во-первых. А во-вторых, это существенная экономия средств.

Ну все понятно. Жлобы-вархи.

– Только ты не ответила. Почему ты это сделала?

– Ммм... Да как-то так… вышло… – отвечаю я невнятно, снова краснею, сколько можно уже краснеть, господи боже… – Он шел ближе всех, вот я и цапнула его за одежду…

К счастью, Шерша больше не расспрашивает, и мне не приходится объяснять. Я прикладываю ладони к щекам – горячие. Жара и нервозность, царапающая гортань и грудь изнутри, вот и пожалуйста, все на лицо…

Мар косится на меня со своего места, я отвожу глаза – быстрее, чем нужно. Какое же все-таки яркое место, сколько красок… отвернись от меня пожалуйста… и деревья такие высокие, чудные, а на ветках… это цветы или птицы? Ну не смотри, не смотри так…

– Ты в порядке? Жарко? Сейчас принесу воды, – Шерша торопливо спрыгивает с капли и почти мгновенно теряется в разношерстной толпе. Я только мучительно улыбаюсь ей вслед, старательно избегая смотреть… да куда угодно. Я и так смущаюсь… а когда на мое смущение обращают внимание, то смущаюсь еще больше…

Я старательно изучаю потолок, когда Шерша возвращается с металлической бутылкой воды и упаковкой капсул, которую сует мне в руку с тихим “одну перед едой”. А вот это очень актуально – до сих пор я питалась какими-то универсальными концентратами, а как мой желудок отреагирует на местную пищу здесь и на Тавросе, еще неизвестно. Конечно на станции со мной что-то делали, но черт его знает, лучше перестраховаться. Я благодарно сжимаю бутылку и прячу капсулы в карман.

– За нами приехали, – отрывается Рихта от своего планшета.

Шерша берет меня за руку и улыбается.

– Идем?..

2-6

… С высоты и половины многообразия Раха не было видно. У меня уже болит шея, а мы только до стоянки местных мобилей добрались… Чирикают, свистят и стрекочут тысячи существ, скачущих по хитросплетению ветвей высоченных деревьев; кора у них многоцветная, листья не отличить от цветов… Я только успеваю вертеть головой и немного глядеть под ноги: земля изрыта сетчатыми корнями так, что почвы практически не видно. Местное светило здорово припекает, по шее уже струится пот, а ноги гудят – поэтому при виде транспорта, у которого нас ждут, я вздыхаю с облегчением. Мобили на Рахе движутся над землей (магнитные поля? на всякий случай не спрашиваю), по форме похожи на наши гоночные – длинные, вытянутые… Мар вообще уместится в них? Уместился, рядом место на еще одного осталось… Смотрит на меня внимательно, а почти все уже расселись по соседним мобилям…

– Садись, чего стала, – пихает меня в спину Рихта и садится с Секраном напротив Мара. Рядом с ними умещается еще и Шерша, не слишком довольная таким соседством.

Ладно. И правда, что я как соляной столб…

Я забираюсь в мобиль, крышка его опускается, погружая салон в легкий полумрак. Я готова к жаре – особенно рядом с туром – но не сдерживаю удивленный вдох, когда случайно касаюсь его плеча и натурально обжигаюсь.

– Ты… в порядке? – спрашиваю, поднимая на него голову.

В полумраке не разобрать причину паузы, но голос Мара звучит ровно.

– Я хорошо переношу жару.

– Понятно...

Мы поднимаемся на небольшую высоту – я во все глаза таращусь, они у меня такими темпами выпадут скоро – и довольно быстро набираем приличную скорость. Движется мобиль легко и ровно, скорость эта даже не чувствуется, но рассмотреть что-то за окном довольно трудно. Поэтому отвлечься у меня не получается, а мне очень, очень надо сейчас отвлечься, просто жизненно необходимо…

Мар сидит неподвижно, между нами пара сантиметров теплого воздуха, и воздух этот словно наэлектризован – иначе отчего плечо и шею так покалывает?.. Надо о чем-то поговорить наверное, хотя нет, не надо, опять ляпну какую-нибудь глупость… Взгляд хаотично скачет по салону, ни на чем не задерживаясь… Рихта опять уткнулась в планшет, Секран прикрыл глаза, а Шерша о чем-то чирикает с водителем… Никто на меня не смотрит и слава богу…

Тур рядом со мной глубоко и ровно дышит, я краем глаза вижу, как приподнимается и опускается широкая грудная клетка. Он кажется таким спокойным… даже обидно, что одна я как на иголках.

– В твоем костюме… – я разве что не подпрыгиваю от неожиданности, – есть функция терморегуляции.

– Д..да?

– Вот здесь…

Мар указывает на заклепки на моем плече, я пыхчу смущением и, разумеется, сначала не попадаю по нужной, потом надавливаю недостаточно сильно, а потом – слишком сильно, и терморегуляция включается и сразу выключается. Когда мне все-таки удается с ними сладить, свободные футболка и штаны довольно плотно стягивают тело, покрываются чуть светящимся узором и становятся ощутимо прохладнее.

– Вау… спасибо…

Я поднимаю голову – ведь нужно смотреть в глаза, когда благодаришь – и вижу потемневшие вены на его шее. Выглядит жутко и даже болезненно… но у меня немеют пальцы от желания к ним прикоснуться. Я веду взглядом выше, по сжатым губам, скулам, встречаю алые блики в глазах… Мар смотрит не моргая, как тогда на станции, а у меня в ушах шумит от напряжения и…

– Да снимите вы уже комнату, мы подождем, – раздается голос Рихты.

До меня доходит не сразу – а когда доходит, когда слышу возмущенный возглас Шерши и фырканье тура, когда вижу Секрана, мученически закатившего глаза, я вся краснею, от шеи до лба. Отсаживаюсь как можно дальше от Мара – как интересно, где мы сейчас пролетаем?.. какое дерево, обалдеть можно, корни над зеленью кроны… Горит лицо и шея, все внутренности сбились в трясущийся комок… Черт знает что такое, как девочка, в самом деле… Комнату снять… как будто мы можем…

А мы можем?..

Я придушу Рихту. Дождусь, когда она уснет, и придушу к чертовой матери.

...

Маршаллех.

Глядя, как девушка не отлипает от окон мобиля, слыша её тихие возгласы восхищения, Маршаллех уже жалеет, что не оставил ее на корабле под каким-то предлогом… А если ей сейчас так понравится Рах, что она решит остаться?..

Значит, останусь с ней.

Это будет непросто – но было ли что-то легко в его жизни? Если его Шер-аланах захочет жить в этом цветнике, то что ему еще остается делать? Не тащить же её силой на Таврос.

Рахшаса рассказывает ей вполголоса о плантации дур-рима, над которым они пролетают – съедобное растение, изобильно растущее здесь как в дикой природе, так и культурно – и обещает дать попробовать. Девушка кивает, старательно не глядя в его сторону. Хорошо, наверное, что сейчас она не смотрит. Потому что Секран уже заметил. Рихта – тоже. Но они знают, они понимают, что происходит… а девушка с далекой планеты может понять неправильно. Может испугаться и больше не подойти.

Мобиль делает первую остановку у края плантаций, и Шерша уводит её, бросая за спину нечитаемый взгляд. Она тоже всё понимает, эта рахшаса, хоть и не видела его руки без бинтов.

Выйдя из мобиля, он глубоко вдыхает – насыщенный воздух чуть царапает воспаленную глотку. Звенят-жужжат рурхи, переливаются трели бытрис… флора и фауна на Рах действительно поражает воображение. Он здесь уже третий раз, а все равно как первый. Бесконечная трансформация всех живых существ, как пульсация огромного организма – Рах никогда не замирает, никогда не спит, никогда не бывает прежним.

– Вот, попробуй кусочек… ну как?

Девушка отняла маску от лица и сосредоточенно пробует дур-рим. Недоумение быстро сменяется чистым наслаждением – она чуть закатывает глаза и улыбается. Когда она… какое у неё становится лицо?... как сейчас?..

– Так сладко…

Это точно.

– Хочешь?

Секран протягивает и ему половинку. Он берет не глядя.

Рихта уже о чем-то спорит со смотрителем плантаций – она всегда с кем-то спорит, члены её экипажа разбрелись по рядам низких кустарников, увешанных спелыми плодами, а Шерша и Таня сидят на корточках возле установки для полива – умываются. Она так и не выключила терморегуляцию, и можно пересчитать позвонки и ребра по спине. Какие же тонкие кости… как же легко они, наверное, ломаются…

Перед глазами – крохотная фигурка на крыше огромного здания. Воет кровь внутри, сжигая мышечные ткани. Опоздай они тогда хоть на минуту…

Шерша брызгается, девушка негромко вскрикивает и смеется. От сочувствия во взгляде Секрана делается тошно и горько во рту.

– Вернемся – зайди в медблок. Поставим инъекцию.