Текст книги "Капкан любви"

Автор книги: Джулиет Мид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Прибыв в отель «Георг V», она подбежала к стойке администратора и назвала свое имя. Служащий медленно просмотрел сообщения.

– Мисс Винингтон... да. Джентльмен ожидает вас в центральном холле, – он почтительно привстал и указал, – мосье барон де Клемент-Гранкур.

Кристиан де Клемент-Гранкур сидел в одном из парчовых кресел, стоящих в ряд в центральном вестибюле отеля. Он был безукоризненно одет, одна нога элегантно закинута на другую. Он выглядел как владелец отеля. По сведениям Тедди, так и было. Он встал и улыбнулся подходившей к нему Тедди.

– Кристиан? Я так сожалею, что заставила вас ждать.

– Это я должен извиниться за привычки моих соотечественников. Несомненно, вы – жертва отвратительного парижского уличного движения. – Его английский был безупречен, но с легким французским акцентом, показавшимся Тедди восхитительным.

– Может быть, нам перейти в более удобное место? – предложила Тедди. – Я зарезервировала комнату встреч.

Когда Тедди и Кристиан разместились в небольшом салоне, предоставляемом отелем для деловых встреч, выпили кофе и поболтали о том, чье уличное движение хуже – парижское или лондонское, Тедди вынула ручку и блокнот и занесла туда несколько кратких фраз, описывающих француза.

«Изощренный, обходительный стиль европейского высшего общества. Иссиня-черные, прямые волосы. Жгучие синие глаза – с чудесными морщинками в уголках. Расположен к связям. Высок. Воплощение французской манеры одеваться – белые носки, двуцветные туфли, рубашка с монограммой». – Этого было достаточно, чтобы при возвращении в офис напомнить ей, как он выглядит.

– Итак, Кристиан, начнем? Расскажите в общих чертах о вашей карьере, начиная с образования.

Он пожал плечами.

– Конечно. Боюсь только, что все это предсказуемо и скучно, – он обрисовал классическое образование француза высшего общества – лицей Луи ле Гран, университет, затем работа в различных финансово-экономических структурах, сотрудничество с Международным Валютным Фондом, вступление в инвестиционное банковское дело в «Шевадре-Дефорже», одном из немногих французских банков, успешно конкурирующем с англо-американскими дельцами. Карьера Кристиана была гладкой и необычно быстрой, хотя он объяснил ее тем, что оказался в нужное время в нужном месте, а не какими-то особыми талантами.

– Так значит, вам... сорок три? – подсчитала Тедди.

– Да. Как по-вашему, можно мне дать столько?

Тедди тщательно рассмотрела его.

– Нет, я бы не дала, – серьезно ответила она и сделала несколько заметок. – Вы женаты?

– Разве я выгляжу женатым?

Снова она изучила его лицо, его улыбающиеся глаза, подчеркнутые морщинками в уголках, тонкую верхнюю и припухлую нижнюю губу, разделенные виднеющимся рядом очень белых зубов.

– Нет, поразмыслив, я бы сказала – нет.

Он рассмеялся и налил себе еще кофе.

– Должен сказать, что вы – замечательно восприимчивая молодая женщина.

– А теперь скажите, Кристиан, как, по вашему мнению, ваша карьера будет развиваться с текущего момента?

– Ясно, что мне пора уходить из «Шевадре», если я вообще собираюсь уходить. Я достиг – как бы это сказать? – критической точки. Я ожидаю, что в ближайший год-два меня продвинут в управление, а во Франции не считается comme il faut7 уходить после этого. Итак, я вожу носом по земле, вынюхивая возможности.

Тедди не поддержала усмешки по поводу созданного им образа чистокровной гончей – ей было слишком трудно представить длинный, аристократический нос Кристиана обнюхивающим такой низменный объект, как земля.

– Позвольте мне рассказать о вакансии, которую я пытаюсь заполнить. Наш клиент – одна из крупнейших инвестиционных корпораций. Боюсь, я не могу раскрыть имя предприятия на данной стадии переговоров, но уверяю вас, это очень авторитетное учреждение. Им нужен партнер, чтобы поддержать их усилия в континентальной Европе. У них есть отделения в Штатах, в Великобритании, на Дальнем Востоке, а также представительство в Восточной Европе, поэтому сейчас Континент должен стать их приоритетным регионом. У них воистину впечатляющая история развития – если мы продолжим общение, я смогу показать вам список дел. Я советую вам отнестись к предложению очень внимательно, так как ваши взгляды на рынок имеют много общего со взглядами моего клиента. Их обязательства не вызывают сомнений, а с имеющимся в распоряжении капиталом их возможности просто безграничны... – голос Тедди сбился. Пока она превозносила «Барнеков», от нее не ускользнуло, что, хотя Кристиан и был внимателен, основное его внимание сосредоточилось на ее ногах. Тедди осадила его строгим взглядом, но Кристиан, слишком уклончивый, чтобы выказать смущение, уверенно встретил ее взгляд.

– Я подумывал именно о чем-то подобном. Могу я теперь свободно задавать вопросы?

– Конечно, сколько угодно. Я отвечу как можно подробнее. Но, понимаете, я не могу дать вам детальные сведения о клиенте, пока не включу вас в выписку.

– Почему родители назвали вас Тедди? Я, конечно, знаком с Тедди Рузвельтом, Тедди Кеннеди, даже с мишками Тедди... – протяжно сказал он, – но никогда еще не встречал женщину по имени «Тедди».

Она рассмеялась, обезоруженная вопросом.

– Тедди – мое прозвище. Мое настоящее имя – Теодора. Сомневаюсь, чтобы вы встречали женщину, которую звали бы и так тоже.

– Теодора. Красивое имя, и очень вам подходит. Впредь я буду звать вас Теодорой, если вы позволите эту смелость.

Тедди наклонила голову.

– А теперь мой следующий вопрос – есть ли у вас приглашения на ужин этим вечером? Я знаю местечко, недалеко от отеля, где просто гениальный шеф-повар. Позвольте мне пригласить вас попробовать подлинные шедевры французской кухни. Там мы сможем продолжить разговор об этом предложении.

– Как мило с вашей стороны, – улыбнулась Тедди. – Звучит весьма соблазнительно, но у меня очень напряженная поездка. До вечера мне предстоит еще пять встреч, а ночью я должна вылететь в Нью-Йорк. Жаль, но я вынуждена отказаться.

– Но вы вернетесь в Париж? – заинтересованно спросил Кристиан.

– О да, при условии, если вы или кто-то еще из кандидатов, с которыми я сегодня встречусь, продолжит переговоры с моим клиентом. Тогда я вернусь.

– В таком случае, я обязан принять решение. Разумеется, я буду рад продолжить переговоры с вашим клиентом, и с вами. Итак, будет ли у нас, как бы это назвать... свидание?

Тедди снова рассмеялась. Кристиан, безусловно, был кандидатом, которого следовало удерживать на расстоянии вытянутой руки – и даже этого могло оказаться недостаточно для безопасности.

– Давайте пока оставим это. Когда я вернусь из Нью-Йорка, то составлю выписку, в которую, конечно, буду рада включить ваше имя. Тогда я позвоню вам, чтобы договориться о второй встрече, и сообщу немного больше информации...

– ...и позволите мне пригласить вас на ужин. – Кристиан закончил за нее фразу.

– А пока я только могу сказать, что мне было очень приятно с вами познакомиться, – ответила Тедди.

– Это мне было очень приятно с вами познакомиться, – Кристиан склонился к ее руке, легко прикоснулся к ней губами и вышел из комнаты.

Эти жаны и фрицы, целующие руки и щелкающие каблуками...

– Кандида, Глория Мак-Райтер пришла к вам на прием, – секретарь ЭРК позвонила по внутренней связи в кабинет Кандиды.

– Скажи, чтобы Джейми подошел ко мне, а затем приведи ее сюда, Джулия.

Кандида любила вызывать Джейми на беседы с кандидатами-женщинами – всегда полезно знать восприятие мужчины, даже если Джейми не всегда объективно оценивал особо прекрасных представительниц прекрасного пола.

Собеседование началось неважно. Глория пролетела в кабинет мимо Джулии и открыла дверь с возгласом:

– Ох, а я думала, что здесь Тедди!

– Она в отъезде на этой неделе. Меня зовут Кандида Редмейен.

– Приятно познакомиться, Канди, – Глория плюхнулась в кресло, оставив для Джейми место посетителя на диване и проигнорировав протянутую руку Кандиды. Лицо Кандиды слегка заледенело.

– Глория, давайте поговорим о вашей прошлой карьере, а затем наметим возможные варианты, которые могут заинтересовать вас.

– Нет, черт побери! – возмутилась Глория. – Канди, у меня нет времени сидеть здесь из-за этого. Ты все насчет меня знаешь. Я торговец валютой в «Стейнберге». Ты мне позвонила, так что выкладывай карты на стол и говори, что у тебя есть.

Джейми изучал узор диванной обшивки, будто собирался запомнить его наизусть. Наступила длительная пауза. Глория вытащила пачку сигарет и закурила.

– Подай мне пепельницу, дружок, – подмигнула она Джейми.

Тот умчался из комнаты.

– Глория, я понимаю, что у вас в высшей степени напряженное расписание, – едко прозвучал хорошо поставленный голос Кандиды. – Как и у всех нас. Десятилетний опыт выучил меня, что самый эффективный метод проведения собеседования – позволить кандидату высказаться первым. Таким образом мы не теряем время на предложение должностей, которые не заинтересуют вас, или на которые не подойдете вы. Я буду вам безмерно признательна, если вы позволите мне действовать так, как я считаю нужным.

Глория пожала плечами.

– О'кей, дружок, только давай пошустрее. У меня есть места, чтобы пойти, люди, чтобы повидать, деньги, чтобы делать. Мне почти двадцать семь, я прибыла из страны свободных и дома смелых. – Кандида заметно поморщилась, но Глория невозмутимо понеслась дальше. – Я начала работать в «Стейнберге» в Нью-Йорке после колледжа. Я начала брокером, но у меня не заняло много времени, чтобы догадаться, что это ерунда, и я пристроилась к Мичинелли, когда он прибыл в Нью-Йорк и был переведен в отдел торговли. Мы с Майком поняли, что сердце валютного обмена в Лондоне, поэтому пару лет назад он вернулся сюда, а затем вызвал меня для помощи. Было трудно, поверь мне, оставить Нью-Йорк... но когда долг зовет, Глория Мак-Райтер ему следует! Ты знаешь, что я имею в виду, Канди – мы, девочки, своих не подводим, так? – она потушила сигарету и тут же закурила другую.

– Объясните, почему вы не захотели быть брокером?

– Дьявол, брокеры прославились тем, что шляются от двери к двери. Ты когда-нибудь встречала брокера, которому не хотелось бы свернуть шею?

Джейми сидел как на иголках. Скажет ли ей Кандида, что сама была брокером до основания ЭРК? Безусловно, нет – Кандида не позволяла себе оказывать давление, не убедившись в своем преимуществе. В любом случае он сомневался, что Глория способна смущаться.

– Как бы вы различили роли брокера и торговца?

– Легко. Когда брокер звонит клиенту, то рассказывает, что у него есть, и продает клиенту то, чего тот хочет. Когда звонит торговец, то спрашивает клиента, чего тот хочет, и продает то, что у него есть. Этому меня выучил Майк, – самодовольно закончила Глория.

– Но теперь вы в собственной банковской торговле, Глория, поэтому у вас нет клиентов.

– И спасибо за это доброму Господу! Они же все тупые, как пни. Нет, наш путь – это инвестировать свои собственные деньги в свои собственные прибыли. Почему мы должны помогать растяпам своими идеями?

– Действительно, почему? – изобразила согласие Кандида. – А теперь расскажите мне о Майке Мичинелли. Вы с ним работаете в тесном сотрудничестве?

– Теснее не бывает. Мы с ним вот так, – Глория крепко сцепила два пальца с ярко-алыми ногтями.

– Он хороший руководитель? Вам нравится работать под ним?

– Мне нравится работать под ним, поверх него, вокруг него, бок о бок, спина к спине... мы действительно близки, понимаешь, на что я намекаю, Канди? Мы с Майком знаем друг друга – интимно – с тех пор, как мы встретились в грешном Сити.

– Да я, кажется, поняла, на что вы намекаете. Очень интересно. Есть ли у вас какие-нибудь недостатки как у торговца, Глория?

Глория недоуменно взглянула на Кандиду. Самоанализ не был ее сильной стороной.

– По-моему, Глория, – вмешался Джейми, – хм, Канди имела в виду, нет ли у вас каких-нибудь сторон профессиональной жизни, которые вы хотели бы улучшить?

– Да, есть две вещи, которые я хотела бы улучшить. Моя зарплата и премия.

Глаза Кандиды и Джейми встретились. Взгляд Кандиды был суровым, Джейми – очень смущенным.

– Ну, пожалуй, теперь мы поговорим о том, как вы сможете этого достигнуть. Вы были бы рады остаться в Лондоне на ближайшие несколько лет?

– Рада? Да мне от этого рукава грызть хочется! Давай будем честными, Канди – Англия растит чертову уйму ослов. Таковы англичане, кроме присутствующих, конечно – но рынок здесь, а девочка там, где рынок. Поэтому я останусь на некоторое время.

– Мы вступили в переговоры с учреждением высшего класса, которое ищет старшего торговца. Для вас это значительное повышение в должности и пропорциональное увеличение оплаты.

– Пропор... что?

– Будут больше платить, – с расстановкой выговорила Кандида, словно давая объяснения капризному недоразвитому пятилетнему ребенку.

– На сколько больше?

– Там посмотрим, но, думаю, мы будем договариваться о сумме, сотни на три большей, чем ваш текущий заработок, и о неограниченных премиях во время работы – здесь можно поторговаться.

– И мы говорим о стерлингах, верно?

– Абсолютно.

– Неплохо. Какое учреждение?

– «Хэйз Голдсмит».

Джейми чуть не подавился кофе и сделал вид, что закашлялся. За все время работы в ЭРК он ни разу не слышал, чтобы Кандида пыталась кого-нибудь устроить в «Хэйз Голдсмит».

– Не знаю, – засомневалась Глория. – Разве это не английский торговый банк? Мне кажется, что там полно всех этих охотящихся, стреляющих, рыбачащих дохляков.

– Именно поэтому они и хотят кого-нибудь наподобие вас, – пояснила ей Кандида. – Им нужен глоток свежего воздуха – чтобы кто-то пришел и встряхнул их немножко, повымел всю эту паутину. Мне кажется, что вы человек, способный это сделать.

Глория все еще не выглядела согласной, поэтому Кандида продолжила:

– У них хорошие специалисты, Глория. Там первоклассный директор отделения, Малькольм Фиачайлд. Он лично приходил ко мне рассказать о новой стратегии. Она динамична, и у них есть капитал для действий. Чего у них пока нет – это звезды в отделе.

Джейми сидел в стороне, наслаждаясь зрелищем Кандиды – или Канди, как он думал о ней сейчас – в действии. Она была похожа на великую актрису с прошением на аудиенции, точно рассчитывающую паузы и интонацию.

– Найти звезду – это их единственная проблема, – многозначительно говорила Кандида. – Не так уж много таких вокруг – во всем Лондоне, может быть, только два или три человека нужной величины...

Глория подалась вперед на кресле, согласно кивая головой; сигарета была забыта.

– Я знаю, как там будут взволнованы, когда я назову ваше имя, – вздохнула Кандида. – Малькольм уже упоминал вас, но я его предупредила, что вас будет очень трудно увести из «Стейнберга». Он уполномочил меня сообщить, что заплатит столько, сколько потребуется.

– Хм, он так сказал? Похоже, этот парень знает, как обходиться со своими торговцами.

– О да, для вас – то есть, для подходящего человека – он говорил об открытом жаловании, гарантированных премиях, машине по вашему выбору за счет «Хэйза», полноценном и прочном доходе, работе...

– Кажется, мне следует встретиться с ним.

– Конечно, и я так думаю, – серьезно кивнула Кандида. – Джейми?

– О да. Конечно, Канди, и я так думаю, – он присоединился к киванию, отчего все трое стали похожи на плюшевых собачек на задней полке автомобиля.

– Итак, договорились? Я могу передать Малькольму хорошие новости?

– Да. Хоть сегодня. Передай ему, что я поговорю с ним. Мне надо это обсосать и посмотреть, а, Канди?

– Да, Глория, – сладко улыбнулась Кандида. – Обсоси это и посмотри. Я вся буду за тебя.

Женщины тепло пожали друг другу руки, и Глория покинула кабинет, вульгарно виляя бедрами и послав Джейми прощальное, намекающее подмигивание. Дверь захлопнулась за ней.

– Разве Малькольм действительно жаждет заполучить Глорию? – спросил Джейми своего босса.

Кандида захлопнула папку с бумагами.

– Он никогда даже и не слышал о ней. Пока.

Джейми был озадачен не слишком благоразумными ссылками Глории на Майка. Он не разделял непроизвольного отвращения Кандиды к американке, находя ее скорее привлекательной и в чем-то уязвимой со всей ее бравадой. Безмерное бесстыдство Глории, позволявшее ей быть раскованной и независимой, показалось ему странно трогательным. Однако, сейчас он гораздо больше беспокоился об уязвимости Тедди, а не Глории. Ему не верилось, что Майк так глуп, чтобы завести интрижку под носом у Тедди, но, с другой стороны, какой смысл Глории объявлять о связи, которой нет?

– Кандида, – теперь, когда Глория ушла, он и помышлять не мог назвать ее «Канди», – как вы думаете, что нам делать относительно Тедди?

– Ммм? Что значит – «делать относительно Тедди»? Мы не будем делать ничего относительно Тедди.

– Ну, вы слышали, что Глория сказала о Майке... По-моему, Тедди должна это узнать.

– Узнать что? Узнать, что ее любимый женишок подцепил на службе подружку прямо перед свадьбой? Узнать, что он подонок?

– Да. Я думаю, что мы должны рассказать ей.

– Будь умнее, Джейми. Либо Тедди это уже знает, либо не хочет знать. Да и какая разница? У Тедди с Майком будут проблемы побольше, чем пятно неверности. Какое имеет значение, кто на чем сдвинулся?

– Значит, по-вашему, это правда?

– О да, я уверена, что правда. У Глории нет мозгов, чтобы подделывать ситуацию. Она просто надеялась произвести на нас впечатление. Да и Мичинелли не тот парень, чтобы отказаться от услуг Глории. А ты? – Кандида цепко взглянула на Джейми, и тот залился румянцем.

– Я не помолвлен.

– Хорошо, давай дождемся твоей помолвки, тогда и продолжим рассуждать о верности. Ты можешь делать что угодно, можешь рассказать все Тедди, если тебе так хочется, но мой тебе совет – оставить все как есть и отвалить.

И Джейми отвалил из ее кабинета.

Выходя из «Георга V», Тедди получила записку с просьбой срочно позвонить Тому Пит-Риверсу, ее бывшему боссу в «Стейнберге». Она позвонила ему из аэропорта.

– Том? Это Тедди Винингтон.

– Тедди! Как поживает моя любимая девочка? – голос Тома заревел в телефонной трубке. Половина Парижа, наверное, услышала его.

– Замечательно, Том, просто замечательно, но сейчас я в аэропорту, прямо перед вылетом в Нью-Йорк, поэтому не знаю, чем могу быть полезна...

Том понизил голос до шепота.

– Тедди, понимаешь, я в офисе, – употребил он общепринятое обозначение для «я не могу говорить», – но мне случилось услышать о... хм, проекте, которым ты сейчас занимаешься, и я хотел дать тебе знать, что, возможно, заинтересуюсь им, если у тебя нет ничего более подходящего.

– Том! Я не могу поверить в это! – ахнула Тедди. – Ты, и уходишь из «Стейнберг Рот»? Это немыслимо! Почему, ради Бога? Что-то случилось? Я думала, что ты там как рыба в воде – я и не мечтала о переговорах с тобой!

– Ну, обстоятельства изменились... вышли из-под контроля... другие факторы... я могу объяснить... возможно, смена места действия будет наилучшим... – шептал он торопливо.

– Слушай, Том, это невозможно обсуждать сейчас. Конечно, ты будешь кандидатом. Кстати, у меня есть твой домашний телефон – могу я позвонить тебе завтра вечером?

– Я так тебе благодарен, Тедди. Именно это я и хотел услышать. Счастливого тебе полета.

Телефон щелкнул, и Тедди осталось только гадать, что же такое происходит в «Стейнберг Рот». Наверное, что-то потрясающее, если такой человек, как Том, уходит или подумывает уйти – однако, потери «Стейнберг Рот» могут обернуться ее прибылями. Теперь у Тедди было три ведущих кандидата на должность в «Барнеков», плюс пара запасных. Пока удача была на ее стороне, но Тедди не была такой простушкой, чтобы хвалить себя за это. Итак, теперь нужно было лететь в Нью-Йорк, закончить первую стадию поиска.

Тедди успокоилась. Даже если среди американцев не найдется соперников, дела уже выглядят хорошо, и в ФРЖ, конечно, будут довольны. Она надеялась, что и Кандида будет довольна. Но больше всего она надеялась, что Майк будет доволен, и гордилась собой.

Выбрать американских кандидатов было труднее, чем европейских. Во-первых, мало кто из американцев был достаточно знаком с европейским рынком, чтобы справиться с работой, во-вторых, мало кто из американцев хотел или имел возможность переехать в Лондон ради неопределенного назначения. Но Тедди удалось найти человек пять очень заметных, хоть немного интересующихся поисками работы и, самое главное, готовых встретиться с ней.

Первым, с кем она встретилась в Нью-Йорке, был Стретч Логан. Потребовалось ровно пятнадцать минут за чашкой кофе в «Карлейле», чтобы оба поняли, что встреча была бесполезной. Стретч был высок – более шести футов ростом, – вежлив, практичен, деловит. Он проявил некоторый интерес при условии, что клиент, которого представляет Тедди, не «Барнеков». Лицо Тедди выдало разочарование.

– Честно говоря, Тедди, – пожал плечами Стретч Логан, – я предполагал, что ваш клиент и есть «Барнеков», поэтому не захотел тратить впустую ваше время. Мы с Полом Драйвером давно знакомы и давно выяснили отношения. Он больше не захочет со мной работать, даже если я этого захочу.

Он был так любезен, что назвал несколько имен, которые могут оказаться подходящими и пожелал успешного завершения поиска. Вторая встреча была назначена с Бобом Броучманом, преуспевающим банкиром из западного Нью-Йорка. Тот проявлял живой интерес, но Тедди отклонила его. Он просто был слишком стар для должности – приятный пожилой человек с двадцатипятилетним опытом банковского дела, давно потерявший страсть к работе, если вообще ее имел. Тедди перекусила пирожными с третьим кандидатом, Джимом О'Брайеном. Он был впечатляющ – имел развитое деловое чутье и настрой на победу – но считал, что в настоящее время его интересы находятся в Штатах. Он нехотя согласился подумать о переезде в Англию, но Тедди инстинктивно почувствовала, что его окончательный ответ будет отрицательным.

– Если бы я был на вашем месте, я бы обратился к Эстер Левинсон в «Солли», – неожиданно сказал О'Брайен, уходя.

– Это интересно – но почему?

– Она прекрасный специалист, вот и все, – пожал он плечами. – Я очень хорошо ее знаю. Она мне нравится, и я ценю ее. У меня сложилось впечатление, что она подумывает оставить Нью-Йорк. Это стоящее дело.

Они крепко пожали друг другу руки, и он ушел.

Эстер Левинсон уже была намечена на следующую встречу. Когда Тедди договаривалась с ней по телефону, та настояла на встрече в офисе «Соломона», а не в отеле. Это удивило Тедди, так как очень немногие приглашали агента по трудоустройству в свой офис. Она намекнула Эстер, что было бы благоразумнее назначить встречу в другом месте.

– Благоразумнее?! – горячо возмутилась Эстер. – Кому это благоразумие нужно? Нет ничего незаконного во встрече с агентом по трудоустройству. Дьявол, я проявляю больше лояльности, оставаясь у себя в кабинете, чем жульнически встречаясь с ним в какой-нибудь дыре за углом!

Итак, Тедди, страдающая от воздушной болезни после стольких перелетов и несколько взвинченная после стольких чашек кофе, в должное время приехала в «Соломон Брадерс» и спросила Эстер Левинсон. Ее провели в просторный, открытый кабинет с громадным столом посреди, за которым сидела маленькая темноволосая женщина, кричавшая в телефон:

– Бога ради, Билл, я говорила об этом еще неделю назад! Сколько же времени нужно, чтобы заставить тебя, паршивца, приехать сюда с парой чертежей? Бога ради, я вовсе не прошу. Я просто обращаюсь в департамент внутренних исследований, чтобы оттуда приехали с небольшим внутренним исследованием! – она указала Тедди на место по другую сторону стола. – О'кей. Нет, не в четыре часа. В три часа, – наступила пауза. – Три пятнадцать. Это мое последнее слово, – еще пауза, затем она заулыбалась. – Я тоже люблю тебя, Билл. Три пятнадцать.

Она повесила трубку, сдвинула на лоб большие очки в роговой оправе и лучезарно улыбнулась Тедди.

– Спасибо, что приехали сюда. Я по шею занята подготовкой презентации клиента, а эти типы из исследовательского отдела не слишком-то шевелятся. Когда вы прилетели? Хорошо добрались? Хотите кофе?

Эстер говорила быстрее, чем Тедди когда-либо слышала, и делала десять дел одновременно – наблюдала за экраном, просматривала ежедневник, перекладывала папки на столе – однако, Тедди не казалось, что на нее не обращают внимания. Эстер нашла то, что искала – коробочку тонких сигарок, и предложила одну Тедди.

– Курите?

– Нет, спасибо.

Тедди смотрела, как Эстер Левинсон зажгла сигару, глубоко затянулась и откинулась в кресле.

– Эти лучше, – выдохнула колечко дыма Эстер. – Я оставила сигареты два года назад, когда мой друг предложил мне для разнообразия переключиться на сигары. Теперь я выкуриваю их два десятка в день. Я исключила все остальные пороки – я не пью, я отдыхаю, сижу на диете с пониженным холестерином, прохожу курсы очистки организма, хожу на терапию, но даже и не думала бросать курение. Итак, перейдем к делу?

Тедди не сразу приспособилась к общению с Эстер, так как никогда еще не встречала курящую женщину-банкира, и уже забавлялась, представляя, как на нее отреагирует Пол Драйвер. Она открыто высказала причины своего приезда.

– Эстер, я упоминала по телефону, что нас уполномочили найти старшего партнера для клиента, намеревающегося начать крупномасштабные действия в Европе. Некоторые люди советовали поговорить с вами – мы слышали о вас очень много хорошего...

Лицо Эстер расплылось в широкой ухмылке.

– ...и кое-что очень плохое, держу пари! – закончила она за Тедди.

– Нет, вовсе нет. Но, должна признать, я знаю о вас не слишком много, поэтому буду благодарна, если вы расскажете о себе подробнее, – Тедди приготовила ручку и блокнот.

Эстер не стала терять время на расспросы о клиенте, она начала рассказывать со скоростью пулемета, едва переводя дыхание.

– Конечно, расскажу. Мне тридцать девять лет. Я выросла в Нью-Йорке, в юго-восточной его части, если это вам что-то говорит. Мой папа был булочником – лучшие батоны к югу от парка Грамерси. Мама умерла, когда мне было десять лет, поэтому я много времени провела, присматривая за младшими сестрами и братьями и помогая папе. Я обучалась в Колумбии, а затем пошла на вечернее отделение, где училась на магистра экономики управления, но у меня не было слишком много времени на учебу, понятно? В общем, меня выпихнули оттуда... – Эстер шлепнула себя по упитанному заду, – и, к моему стыду, я закончила обучение только три года назад, в нагрузку ко всему этому. Я собрала команду из шести человек – хорошую команду, – и мы приложили дьявольские усилия, чтобы охватить в Европе все, что движется. Это была сверхтрудная задача – в «Солли» не было специализации по объединениям – но, кажется, мы с ней справились и делаем все, на что способны. Когда я только устроилась в отделение, клиенты обычно смеялись, когда я приходила к ним. «Мы работаем исключительно с «Голдмен Сачс», «Мы работаем исключительно со «Стейнберг Рот», «Мы работаем исключительно с «Бергофф Вентрауб». Турки ограниченные. Ну, а мы ни с кем не работаем «исключительно» – и тем не менее, сейчас мы на высоте. – Эстер закончила коротко и просто. – Люди больше не смеются, когда я звоню им.

Тедди очень ясно видела, почему они не смеются.

– А в будущем, Эстер? Как вы представляете развитие своей карьеры?

– Ну, здесь я надеюсь на вас, Тедди. У меня есть некоторые причины, личные причины, по которым я хочу выехать из Нью-Йорка. Кроме того я страстно хочу попасть в Европу, мне необходимо приобщиться к культуре, понимаете? Работая в «Солли», я не могу никуда выехать – они, наоборот, тянут людей из Лондона. Я объяснила им свои намерения, у нас нет претензий друг к другу. Пока я не нашла ничего подходящего, но надеюсь, что вы что-нибудь предложите.

– Думаю, что могу предложить. Может быть, сначала вы расскажете, почему хотите оставить Нью-Йорк?

– Конечно. Будет нечестно по отношению к вам, если вы не узнаете все. Видите ли, я провела восемнадцать лет в этой чертовой дыре, работая до седьмого пота, чтобы добиться приличной жизни. Если приличной жизнью считать профессиональную карьеру и деньги в банке, этого я достигла. Чтобы преуспеть в этом бизнесе, в этом городе – нужно притворяться, нужно просить и умолять, нужно быть беспощадным и играть намертво, нужно быть в нужное время в нужном месте, нужно играть по их правилам, особенно, если ты – женщина. Нужно ко всему иметь единственно верное отношение – или лучше, не иметь отношения вообще.

Тедди понимающе кивнула.

– За последние два года я решила, что это еще не приличная жизнь – для приличной жизни этого мало, – продолжила Эстер. – Мне тридцать девять, Тедди, а у меня нет потомства. В двадцать лет у меня не было времени бегать на свидания, в последние же несколько лет я уделяла этому немало внимания, но, должна сказать, найти одного хорошего человека в Нью-Йорке труднее, чем продать песок кочевникам. Шесть месяцев назад я решила, что в пятьдесят лет мне будет мало двадцати мандатов объединений, чтобы считать, что я чего-то достигла в жизни, – она резко указала на кучу папок, выстроившихся в ряд на полке за ее спиной. – Я хочу ребенка, или даже нескольких. Я хочу оставаться в согласии со своими чувствами – или, точнее, прийти в согласие с ними – я все-таки женщина, Боже мой! Это нелегко в Нью-Йорке, дьявол, да и везде нелегко. За все время я не встретила в Нью-Йорке мужчины, который был бы достаточно хорош даже для того, чтобы с ним поужинать, не говоря уже о том, чтобы найти в нем хорошего мужа и отца. Если я за тридцать девять лет никого не нашла, кого я найду в ближайшие несколько лет? Не думайте обо мне неверно, Тедди. Я не тряпка, я – боец, и достаточно умна, чтобы знать, за что биться.

Честность и открытость этой женщины произвели глубокое впечатление на Тедди. Она надеялась, что любовные планы Эстер Левинсон в Лондоне не окажутся слишком оптимистичными.

– Эстер, но почему вы думаете, что в Европе легче найти хорошего человека?

– Я так не думаю, – громко расхохоталась Эстер. – Я всего лишь сказала, что потеряла надежду найти хорошего человека.

– Но, чтобы завести ребенка... когда вы предполагаете начать семейную жизнь?

Эстер заглянула в ежедневник.

– У меня записано, что с двадцать четвертого декабря прошлого года. Если мой акушер не законченный осел, это должно быть, случилось на рождественской неделе.

Тедди недоуменно взглянула на нее.

– Я на четвертом месяце беременности. Я же сказала, Тедди – я не тряпка.

Тедди не сомневалась, что Эстер согласится работать в «Барнеков». Вопрос был в том, согласятся ли в ФРЖ принять ее на работу. Она провела с Эстер больше часа и неохотно с ней рассталась. У Эстер было львиное сердце. Перед принятием решения она точно учла все обстоятельства, которые нужно преодолеть, и подсчитала риск своего плана. Дело было не в том, что в «Соломоне» хотели, чтобы она ушла из-за своего материнства – там были бы рады взять ее обратно после отпуска. Дело было не в отце ребенка, который даже не знал, что скоро станет отцом. Просто Эстер понимала, что выбрала новую жизнь, и хотела изменить ее радикально. Ее обязательство работать было неизменным – теперь ей было для кого добиваться успеха. Эстер была добросовестной дочерью и сестрой – она помогла отцу рано уйти от дел и перевезла его в солнечную Флориду, выучила братьев и сестер, теперь они делали независимые карьеры. Она была добросовестным сотрудником, постоянно работая по шестнадцать часов в день. Не собиралась сдаваться и сейчас.