Текст книги "Капкан любви"
Автор книги: Джулиет Мид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
– Я сомневаюсь, что они знают все факты, поэтому больше не интересуюсь их суждениями.
– Ну, Джек, если ты хочешь рассказать мне что-то, что улучит наше положение, я весь превратился в слух.
– Давай встретимся в комнате заседаний, друг мой. Приготовься к хорошим новостям.
Тедди пришлось гораздо труднее, чем Джеку. В эти дни Кандида превзошла себя в обаянии и приятном обхождении. Она обрадовалась, увидев, что Тедди вышла на работу, но выразила озабоченность, посоветовав ей взять длительный отпуск и уехать на отдых. Утром оба исследователя-аналитика согласились принять предложение «Морган Стэнли». Услышав хорошую новость, Кандида настоятельно пригласила Тедди на ленч, чтобы отпраздновать это событие. Тедди направилась за ней в «Мургейт», чувствуя себя как ягненок, которого не только повели на заклание, но и заставили записаться туда добровольцем.
В спешке они не обсудили с Джеком то, что может произойти в ЭРК после завтрашнего собрания. Тедди было невыносимо слышать, как благосклонно Кандида приняла новость об аналитиках, как предложила ей партнерство в ЭРК. Как она заговорит, когда узнает, что Тедди рылась в ее ящиках? Если, конечно, узнает об этом. Но даже если подробности шпионажа никогда не выйдут наружу, Тедди не представляла, как она сможет продолжать работать на Кандиду, зная то, что она знала и что сделала, сознавая, что безумно, страстно и исступленно влюбилась в бывшего мужа Кандиды. Она молилась о том, чтобы темы беседы оставались безопасными. Пока разговор шел о «Морган Стэнли», все было хорошо.
Вскоре после того, как был сделан заказ, Кандида наклонилась к ней и сказала:
– Ты уже видела сегодняшнюю «Файнэншиэл Таймс»? Что-то наподобие зуботычины «Хэйз Голдсмит»?
– Я не читала ее.
– Ну, ты и впрямь слишком замоталась с «Морган Стэнли». Загляни туда, когда мы вернемся в офис. Эта история развлечет тебя.
– Загляну, – Тедди играла со своей салфеткой.
– Видишь ли, Тедди, я пригласила тебя на ленч не для того, чтобы разговаривать о бизнесе. Я просто хотела узнать, что у тебя новенького. В последнее время мы обе были так заняты, у меня не было никакой возможности поинтересоваться, как у тебя дела.
– У меня все прекрасно.
– Ты опять сошлась с Мичинелли?
– Не совсем, хотя сегодня вечером собираюсь с ним встретиться.
– Ради Бога, не переживай из-за этой глупой женщины Глории Мак-Райтер. Я слышала, что она уехала в Штаты.
– До сих пор расстояние не было проблемой для Майка. Но, должна сказать, я не переживаю из-за Глории.
– Джейми что-то упоминал о тебе и твоем французском кандидате, Клемент-Гранкуре... может быть, там что-нибудь случилось?
Тедди вспыхнула. Она не хотела никаких напоминания о Кристиане и отчаянно желала, чтобы Кандида выбрала более нейтральную тему. Та увидела ее покрасневшее лицо и улыбнулась.
– Все о'кей, Тедди, не нервничай так. Я не придерживаюсь каких-либо строгих правил о разделении бизнеса и развлечений. Нет ничего дурного в том, чтобы лечь в постель с кандидатом, да и с клиентом, какая разница – если это развлекает тебя.
– Вы находите, что это развлекает, Кандида?
Ясные синие глаза Кандиды задумчиво обратились к зеленым глазам Тедди.
– Честно говоря, Тедди, я не могу сказать, что кто-то из них действительно развлекает меня. Не скажу, что у меня совсем не было связей, они были, хотя и немного. Но, возможно, по другим причинам, чем у тебя. Я знаю, чего хочу от жизни, я давно оставила привычку желать, чтобы она соответствовала общепринятым стандартам. Просто я не заинтересована в мужчинах как в мужчинах, надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Я не считаю, что они обеспечат мне что-то, чего я не могу достичь сама.
– Но вы же выходили замуж. Вы за что-то любили Джека Делавиня, так? – решилась спросить Тедди.
Глаза Кандиды превратились в синее стекло. Нельзя сказать, что они стали жесткими – скорее, прозрачными, ничего не выражающими. Тедди не сумела ни увидеть, ни прочитать ничего, что скрывалось за ними.
– Наверное, за что-то любила, – спокойно ответила Кандида. – Должно быть, так и было, но я не помню, как и почему. Мне следовало бы никогда не выходить замуж. Как только я вышла замуж за Джека, я поняла, что совершила ошибку. Порой я задумываюсь о сущности женитьбы вообще – мне не нравится быть чьей-то женой – чьей-то принадлежностью. Впоследствии... ну, впоследствии я поняла, что из всех людей мне следовало бы никогда не выходить замуж именно за Джека. Он был слишком... слишком... – казалось, Кандида искала правильное слово. Отчаявшись в попытках, она досадливым жестом откинула за плечи свои каштаново-рыжие волосы.
– Слишком – каким? – спросила Тедди напрямик.
– Не знаю, Тедди. Это было слишком давно. Тогда я была другой женщиной. Джек принадлежит к такому типу мужчин, в котором женщина теряется, как бы это выразить... Все время, пока я была замужем за Джеком, мне казалось, что я потеряла себя. Может быть, я слишком благоговела перед ним. Может быть, напротив – недостаточно. Когда я вышла за него замуж, у меня пропало ощущение себя. Как только он ушел из моей жизни, я вновь стала собой. Конечно, все дело в свободе. Я считаю, что свобода превыше всего.
Тедди слушала ее и радовалась, что наконец-то согласна с Джеком в том, что лучше не втягивать Кандиду в историю со «Стейнберг Рот». Она не сочувствовала тому, что говорила ее босс, но внезапно поняла, что у нее с Кандидой гораздо больше общего, чем хотелось бы признавать. Если бы Тедди вышла замуж за Майка, если бы ее засосал узкий кругозор и образ жизни Майка, она, возможно, пришла бы к тем же заключениям. Когда она была с Майком, то слишком боялась противоречить его суждениям, даже если знала, что они неверны. Она тащилась за ним, совершенно несчастная, но тащилась, пока он не зашел слишком далеко. Ей было страшно думать, что если бы не случайное вмешательство Джейми, она могла бы выйти замуж за Майка и потерять себя.
Она представляла себе случайное, злополучное стечение обстоятельств, которое свело Джека и Кандиду, создало Томми, а затем сделало несчастными обоих взрослых и погубило ребенка. В каком-то смысле Джек был прав. Здесь не было ничьей вины. Но Джек был слишком тесно связан с прошлым и настоящим, взяв вину на себя. Тедди было ясно, что Кандида виновата больше Джека – она стала виновной, потому что причинила так много боли и вреда невинным людям – но, кроме этого, становилось ясным, какой убогой жизнью живет Кандида. Ведь если бы сама она жила жизнью Кандиды, то, конечно, чувствовала бы себя нищенски убогой. Теперь Тедди смотрела на Кандиду с опасливой жалостью, втайне удовлетворенная тем, что выгрызла-таки из сердца Джека женщину, которую он помнил долгие годы.
– Не смотри на меня так печально, Тедди. Могло бы быть и хуже. Мы могли бы родиться во времена, когда еще не было разводов, – уголки губ Кандиды иронически дрогнули. – Как бы то ни было, у этой истории хороший конец. Джек Делавинь получил – или почти получил то, чего он заслуживает. А у меня есть моя свобода. Я не повторяю своих ошибок.
Эти слова колоколом прозвучали в ушах Тедди. Она задумалась о своих ошибках и неверных суждениях, о том, как бывала она убеждена в решениях, которые впоследствии оказывались неверными. Как она теперь могла считать, что ее инстинкты относительно Джека верны? Однако, Тедди была нормальной женщиной, с нормальными инстинктами выживания. Ее тело требовало еды, требовало мужчину, ее сердце слушалось тела, рассудок – сердца. Тедди была далека от того, чтобы задуматься, почему Кандиде было так же тесно с Джеком, как и ей самой с Майком. Она задвинула эти неприятные сомнения в самый отдаленный уголок рассудка.
– Расскажите мне о ваших планах в Париже...
Джек набрал номер офиса «Де Брэгга & Спитлер» в Нью-Йорке и попросил, чтобы его соединили с Вальтером Башером, одним из самых искусных поверенных среди известных ему юристов. Он коротко рассказал Вальтеру историю сделки, не упоминая участвующих лиц и не ссылаясь на себя. Было слышно, как законник хихикал в трубке, пока Джек излагал факты.
– Я бы хотел узнать ваше мнение, Вальтер. Как бы вы отнеслись к этому случаю?
– Джек, если я правильно понял, эту малышку никогда не выпустят на поле, где дерутся большие дяди?
– Правильно, мой знакомый не хочет выпускать ее на поле.
– О'кей. Итак, вот что вам нужно сделать... гм, вот что нужно сделать вашему знакомому. Нужно уличить их в подлоге. В старом, добром, обычном подлоге. Это даст вам преимущество. Если хотя бы один из ублюдков солгал, можно считать, что со всеми ими покончено. – Джек, казалось, слышал, как юрист потирает руки. – Мне нравится ложь, Джек. Знаете, в таком деле, как бизнес, одна маленькая ложь может оказаться очень важной. Она оскверняет всю эту чертову историю, надеюсь, вы меня понимаете...
Тедди должна была встретиться с Майком в восемь вечера на Стэнли Гарденс. Сегодня была среда – к счастью, в среду «Хародс» закрывался поздно. На этот раз Майк приехал с бутылкой шампанского.
– Ну, Тедди, я в твоих руках. Я сделаю все, что ты мне прикажешь. Сегодня, когда этот ублюдок Фицджеральд пришел в отдел торговли, я держал язык за зубами, хотя мне очень хотелось вмазать негодяю в челюсть. Так что теперь со мной будет?
– Все зависит от того, чего тебе хочется и как ты относишься к этому случаю.
– Мне опротивело быть попугаем. Все идет не так с самого мая. Все идет не так с тех пор, как я стал прислушиваться к Фицу. Я чувствую себя отвратительно, Тедди. Я больше не получаю удовольствия от своей работы. Я не знаю, чего мне хочется. Я хотел бы исправить все это.
Тедди кивнула в знак согласия.
– Тедди! – обрадовался Майк. – Ты же знаешь, чего мне хочется. Мне хочется быть с тобой. Мне хочется услышать, как ты скажешь, что никакой я не подонок, не дурак, не растяпа, что я – хороший парень. Пожалуйста, Тед, может быть, ты подойдешь ко мне, сядешь на колени, как раньше? Хоть на минуту? Как в старые добрые времена?
– Нет, Майк. Нам нужно поговорить. В этой истории есть две возможности.
– Так расскажи мне о них.
– Эта сделка, несомненно, была мошеннической. Ты согласен?
Майк нерешительно взглянул на нее.
– Итак, это была мошенническая сделка, – твердо продолжила Тедди. – Я поклялась другим людям в том, что ты рассказал мне, и ты подведешь меня, если не подтвердишь свои слова письменно. Я все уже рассказала Джеку Делавиню. Сейчас, я думаю, он уже рассказал это руководителю банка. Они готовятся завтра рассказать все это в «Стейнберге». Если у меня не будет письменного свидетельства, я могу пойти под суд.
Черные глаза Майка уставились на нее.
– Тогда что же мне остается делать?
– Если ты хочешь со мной сотрудничать, опиши случившееся неделю назад на бумаге, во всех подробностях. Я не думаю, что будет начато судебное расследование. Джек не хочет возбуждать его, а «Стейнберг» – тем более. Все, чего хочет Джек – это назначить хорошую цену за «Голдсмит». Могу добавить, что в дальнейшем ты сможешь продолжать работать в «Стейнберг Рот», словно ничего не случилось.
– Никакого следствия, говоришь?
– Мы все этого хотим, но, конечно, я не могу дать гарантии. Что я действительно могу гарантировать – что следствие начнется, если ты не подтвердишь случившееся.
– А как насчет пяти миллионов? – обеспокоенно задвигался Майк.
– Что насчет них?
– Ну, – замялся он, – Я могу оставить их себе?
Тедди скрестила руки на груди и холодно глянула на Майка.
– А ты как думаешь, Майк?
– Думаю, нет.
– Правильно думаешь.
– Почему мне должны поверить? А если там подумают, что мы с Глорией сговорились сами, а Фиц ничего об этом не знал? Разве он сознается в том, что подговорил нас?
– Не прикидывайся наивным, Майк. В тебе есть многое, но наивности в тебе нет. Ты обо всем подумал, еще когда Фиц впервые упомянул тебе о сделке. Если бы это устроили вы с Глорией, то сейчас... – Тедди наблюдала за действием своих слов, – вы с Глорией уже сидели бы где-нибудь в Южной Америке с приклеенными бородами. Вы где-то должны были взять деньги, чтобы перечислить их на счет, ведь для успеха этой сделки мало обычного торгового счета «Стейнберга». И вы бы не сидели на виду, дожидаясь, пока вас поймают. Твоя история правдива, ей можно доверять. Фицджеральд – единственный, кто в состоянии выплатить тебе пять миллионов фунтов, и только деньги были побуждением твоего поступка.
– А какие у меня теперь побуждения, Тедди? Что мне будет, если я сделаю то, что ты хочешь?
Тедди спокойно и непреклонно посмотрела на него.
– Ты выпрашиваешь у меня взятку, Майк? Так? Ты совершаешь поступки только за деньги? Не выйдет. Я не собираюсь платить тебе ни пенни. Деньги, которые тебе дал Фицджеральд – не его деньги. Это называется кражей, Майк. И продажностью. Ты готов снова это сделать?
Майк подпер голову руками и уставился в пол.
– Я не хочу денег, Тедди. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, понимаешь? – он поднял голову, и Тедди увидела, что его глаза полны слез. – Просто я хочу снова быть вместе с тобой. Я хочу прикасаться к тебе, обнимать тебя, заниматься с тобой любовью, жениться на тебе. Я хочу быть с тобой. Всегда. Я хочу, чтобы ты любила меня. Меня. Это единственное, чего я всегда хотел...
– У тебя это не получилось. Разве не так, Майк? Допустим, мы снова сошлись. Допустим, мы поженились. Как по-твоему, сколько времени пройдет до того, как ты снова полезешь в панталоны других женщин? Сколько времени пройдет до того, как ты начнешь шуметь, что тебе мало платят в «Стейнберге», что я разрушила твою карьеру, стеснила твои возможности, ограничила твою свободу... запрещая тебе ходить на пьянки с напарниками? Сколько, Майк? Сколько, прикинь?
Майк встал и зашагал по комнате.
– А если я изменился, Тедди? А если я многому научился после всего этого? Разве это невозможно? Все остальные считают меня парнем со светлой головой. Вряд ли у тебя когда-нибудь было высокое мнение обо мне, но почему, черт возьми, ты оцениваешь меня так низко? Я не подонок, не тупица. Ладно, я поддался влиянию Фицджеральда. Я был слабым. Я был уязвимым. Я был – проклятье – доступным для коррупции. Я не ходячая добродетель. А ты? А кто еще? В конце концов, что-то я понял. Я знаю, что не обращался с тобой хорошо, но теперь буду. Ты должна поверить мне, Тедди!
Тедди медленно и печально покачала головой.
– Не знаю, могу ли я всему этому поверить, Майк. Кажется, я больше не могу доверять тебе. Может быть, ты и прав. Может быть, ты изменился. Но и я тоже изменилась. Теперь я осторожнее насчет того, кому мне доверять и почему. Я не хочу, чтобы мне опять было больно, понимаешь? Не знаю, оправилась ли я от удара, который ты уже нанес мне.
Майк опустился перед ней на колени и прислонился головой к ее ногам. Тедди застыла на месте. Ее руки повисли в воздухе, не желая ни прикоснуться к нему, ни оттолкнуть его. Она уставилась на стену, чтобы не глядеть на Майка. Она не ожидала, что так растеряется из-за него. Тедди ожидала, что он потребует возможности исправить свою ошибку, но не предполагала, что это заденет ее, что, несмотря на все случившееся, Майк еще способен тронуть ее сердце и заставить ее вспомнить, как она любила его.
– Я больше никогда не обижу тебя, Тедди. Я обещаю тебе. Ты должна поверить мне. Ты для меня самая большая ценность на свете. Даже больше, чем моя работа. – Тедди слегка поморщилась. – Гораздо больше, чем моя работа, – поправился Майк. – Я хочу заботиться о тебе. Я хочу ухаживать за тобой...
– Дело в том, Майк, что я не хочу, чтобы обо мне кто-то заботился. Мне не нужно, чтобы обо мне заботились. Ты говоришь, что изменился, но все еще валишь меня в одну кучу со своей квартирой, своим переносным телефоном и своим траханым «феррари». Я знаю, что ты хорошо о них заботишься, и я этого не хочу! А как же моя жизнь, Майк?
Она спихнула его голову со своих колен. Майк сел рядом с ней на диван и попытался поцеловать ее в шею.
– Не целуй меня! Ради Бога, не целуй меня! Это ничему не поможет! – Тедди что есть силы оттолкнула его прочь.
– Прости, Тедди. Черт побери, прости. Я снова налажу твою жизнь. Я буду заботиться о твоей жизни. Все, что от тебя потребуется – только говорить мне, чего тебе хочется. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной.
– Кажется, все, кроме меня, знают, что мне нужно! Немедленно отодвинься, Майк! Дай мне место! Я сама еще не знаю, что думаю, что чувствую и что сделает меня счастливой! Я пока еще не знаю этого.
– Я сделаю все, что ты захочешь. Только скажи мне.
– Хорошо, – уставилась на него Тедди. – Садись за стол и описывай все, что случилось. Поставь все номера, времена, даты – все. Ничего не упускай. Опиши свои телефонные разговоры с Фицем и Глорией. Все описывай. А я пойду готовить ужин. После мы поговорим.
Тедди, дрожа, пошла на кухню. Не оглядываясь назад, она слышала, как Майк пододвинул стул к ее письменному столу, как стукнула выдвижная крышка стола. Руки Тедди тряслись, когда она вынимала блюда из холодильника, шепча сама себе: «Успокойся, Тедди, успокойся, успокойся». Она не владела собой, не могла сосредоточиться на том, что делала. Включила гриль вместо духовки, сняла четыре тарелки с буфетной полки: «Успокойся, Тедди, успокойся, успокойся». Выключив гриль, она включила духовку, вернула две тарелки в буфет. Может быть, это происходило с ней из-за ожидания показаний Майка, а может быть, из-за него самого. Когда Тедди ощутила на шее его горячее дыхание, в ней медленно пробудилось желание, хотя она еще чувствовала запах Джека на своей коже. Цинизм Кандиды вернулся к ней... как ей определить, кто из них ее мужчина? Который из них? Вдруг она потеряет себя в них обоих? Да и так ли это важно, если она потеряет себя?
Тедди воздержалась от просмотра бумаги, написанной Майком. Они довольно-таки мирно поужинали. Казалось, им больше нечего было обсуждать. Никто из них не знал, как сложится их будущее. Тедди рассказала Майку о своем разговоре с Глорией, тот заметно огорчился.
– Майк, я ничего не хочу знать о твоей связи с Глорией, прошлой или настоящей...
– Прошлой, Тедди, прошлой. Конечно, прошлой.
– ...Но мне хочется узнать, что же делает ее такой неотразимо привлекательной? Конечно, я понимаю, у нее красивая фигура и тому подобное, но неужели этого достаточно? Я знаю, что очень многих мужчин она привлекает словно мошек пламя. Почему?
– Ах, Тедди... Ты слишком глубоко лезешь в мужскую психологию!
– Вовсе не глубоко. Она не такая уж и глубокая, – пробормотала Тедди. – Неужели потому, что Глория так очевидно доступна? Разве мужчины не могут не таскаться?
– Нет. Дело не в склонности таскаться. Здесь что-то словно захлестывает тебя. Дело в том, что Глория с самого начала совершенно ясно дает понять, что она тебя хочет. Мужчинам это нравится. В этом нет большой хитрости. Вы, женщины, всю жизнь пытаетесь заставить мужчин говорить, как сильно они хотят вас, как сильно они желают вас, как они не могут сопротивляться вам. Великий дар Глории в том, что она обходится с мужчинами так, как мужчины приучены обходиться с женщинами. Она кладет свои карты на стол. Она высказывается напрямик, что умрет, но получит твое тело. Порой для парней это очень убедительный аргумент. Однако позже до тебя доходит, что она чувствует то же самое чуть ли не ко всем на свете, а это не так уж лестно. Но не порицай Глорию, даже если она груба, вульгарна и вовсе не леди. Может быть, она не слишком похожа на всех твоих приятных, воспитанных друзей. Но в ней нет ничего притворного. Если она потаскуха, так она – неподдельная потаскуха, а ведь по Слаун-стрит прогуливается немало потаскушек, строящих из себя леди.
– Что ты говоришь, Майк! Разве нельзя любить секс и оставаться леди?
– Нет, я не это имел в виду. Я всего лишь хотел сказать, что Глория не дразнит мужчин. Она естественна. Она заставляет мужчину почувствовать себя желанным и сильным, а порой это очень много значит. Правда, она как шило в заднице, я не хотел бы вывести ее на ужин. Но ты спросила, Тед, и я ответил. Она заставляет мужчину почувствовать себя исключительным. Не так уж много женщин, способных это сделать.
– Как ты думаешь, я способна это сделать? – тихонько спросила Тедди.
– Тебе это незачем, дорогая. Ты сделаешь меня исключительным, если согласишься быть со мной. Это все, что мне нужно.
Ответ Майка прозвучал глубоко неудовлетворительно. Когда Майк говорил о Глории, Тедди чувствовала, что он говорит от сердца. То, что он говорил о Глории, было правдой. Любая женщина увидела бы это. Боже, именно это и напугало Чарльза. Тедди вынуждена была признать, что всегда считала, что любимый мужчина должен вызывать у женщины желание, независимо от того, в постели они или нет. Но она знала, что Майк ничем особенным не выделяется среди других мужчин, хотя она в свое время и выбрала его.
Тедди помыла тарелки и убрала в буфет. Затем она пробежала глазами написанное Майком. Бумага выглядела так, как нужно. Тедди оставила ее на столе и повернулась к Майку.
– Что ты предпочитаешь? Бренди или что-то другое?
– Мы еще не пили шампанское.
– Ох, о'кей. Почему бы тебе не открыть его? – Тедди села в кресло и не слишком удивилась, когда Майк присел на его ручку. Его ладони погладили ее волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, губы прикоснулись к ее макушке, к щеке, а затем, мимолетно, к ее губам.
– Майк, сейчас уже поздно. Завтра мне нужно рано вставать.
– Это правда? – Майк, казалось, не обратил внимания на ее слова. Одной рукой он гладил ее затылок, другой – проводил по ее лицу.
– Майк, тебе пора уходить.
– Тс-с, Тедди. Выпей шампанского. Давай расслабимся на минуту. Как в старые добрые времена.
Тедди выждала минуту, но не расслабилась. Она была так напряжена, словно через нее проходил ток с напряжением четыреста вольт. Почувствовав губы Майка на своей ключице, она встала с кресла.
– Майк, пожалуйста, уходи. Я не готова к этому. Не вполне.
Майк следовал за ней, пока она пятилась от него по комнате. Он приблизился к ней.
– Майк, я же сказала, что не хочу этого.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь. Расслабься. Перестань говорить. Перестань думать.
Майк удерживал Тедди в руках, ее спина прижималась к передней двери. Тедди почувствовала, как его руки спускаются ей на ягодицы и крепко прижимают ее к его бедрам. Она глубоко вдохнула и повысила голос.
– Майк! Прекрати это наконец! Немедленно уходи, если хочешь увидеть меня снова!
Его черные глаза обжигали Тедди, пока он прижимал к себе ее сжавшееся тело.
– Майкл, пожалуйста, оставь меня. Дай мне время.
Руки Майка были настойчивыми. Он гладил тело Тедди, бесцеремонно ощупывая все его округлости, но вдруг отпустил ее.
– О'кей. Я просто хотел узнать, серьезно ли ты отказываешься. Но, кажется, ты этого и вправду не хочешь, да?
Тедди опустила голову. Майк взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.
– Я всегда знал, что это всего лишь сон, Тедди. Ты никогда не давала мне причин для тревоги, но я всегда знал, что ты – всего лишь com
Он поцеловал Тедди в губы, обошел ее и вышел из дома.
Тедди взяла написанное Майком свидетельство, чтобы положить в сумочку. Под ним оказался еще один листок бумаги. Она развернула листок и стала читать.
Дорогая Тедди!
Если ты это читаешь, значит, я знаю, что между нами все кончено. Это меня не удивляет. Я не заслуживал тебя.
Ты никогда не давала мне сказать последнее слово. Поэтому я решил написать тебе, чтобы ты ничего не могла сказать вслед этому. Я люблю тебя. Я сделал множество ошибок, я вел себя, как мерзавец (я знаю, что тебе не понравится, что я написал это – поэтому я так и написал), но худшее из всего, что я сделал – я заставил тебя думать, что не люблю тебя.
Я подозреваю, что ты завела другого парня. Это меня тоже не удивляет. Бери себе кого хочешь. Если он не будет хорошо с тобой обходиться, звони мне в любое время. Я приду и оторву ему голову.
Я хочу сказать тебе еще кое-что касательно Глории. Я хочу, чтобы ты знала, что когда мы были в Токио, я покупал те сережки один, без Глории. Она не выбирала их. Я их выбрал. Я надеюсь, что они тебе понравятся. Они будут напоминать тебе обо мне.
С любовью
Майк.
Тедди проложила голову на ладони и задумалась.
Глава девятнадцатая
Джек Делавинь и Ричард Белтон-Смит сидели в маленькой приемной на третьем этаже офиса «Стейнберга». Джек от нечего делать перелистывал «Джорнел Уолл Стрит», Дик что-то бормотал про себя и изучал настольную книгу с серебряной звездой на обложке, под названием «История «Стейнберг Рот» 1912—1990». Дверь открылась, и на пороге комнаты появилась Тедди, в белой блузке и костюме в стиле принца Уэльского. Ее волосы были уложены в изящный, пышный пучок на затылке. Она оделась, словно на судебное разбирательство.
– Доброе утро, Джек, – нежно сказала она, и повернулась к мужчине рядом с ним. – Вы, наверное, Ричард Белтон-Смит?
– А вы, наверное, Теодора... Я очень много слышал о вас, юная леди, и считаю, что мы в огромном долгу перед вами.
– Давайте лучше дождемся конца этой утренней встречи.
– Ты получила это? – спросил Джек.
В ответ Тедди открыла сумочку и вручила ему гладкий манильский конверт. Джек открыл его, молча прочитал признание Майка, уложил четыре листка бумаги в свой портфель и продолжил читать журнал. Он казался совершенно расслабленным, на его лице было выражение, близкое к скуке. Тедди и Ричард чувствовали себя менее удобно. Атмосфера комнаты напомнила Тедди приемную кабинета дантиста, да и шансы предъявления счета за ущерб казались ненадежными. Никто из них не знал, как на это будут реагировать партнеры «Стейнберга». Возможно, они, по освященной веками традиции, выберут козла отпущения – Алекса Фицджеральда – и принесут в жертву, чтобы умилостивить богов. В равной степени было возможным, что они объединятся, держась друг за друга в надежде, что совместная ложь возьмет верх над правдой.
– Мистер Делавинь? Партнеры ждут вас и ваших спутников в комнате заседаний.
Элегантная служащая повернулась на высоких каблуках и повела их по тихому, длинному коридору, а затем распахнула перед ними двойные двери. Митчел Фримен поднялся из-за стола, чтобы приветствовать их.
– Джек, Ричард – добро пожаловать. Позвольте представить вам моих коллег.
Джек положил руку на спину Тедди и выдвинул свою спутницу вперед.
– Митчел, я беру на себя смелость просить у вас разрешения о присоединении к нам Теодоры Винингтон-Смит из «Эштон-Редмейен Компани». Она полностью осведомлена о ситуации. Я полагаю, что ее присутствие может быть полезно обеим сторонам.
– Конечно! Мы все знаем Тедди. Мы рады снова видеть ее под крышей «Стейнберга».
Для встречи был поставлен длинный, прямоугольный стол. Перед каждым местом лежал блокнот в желтой кожаной обложке, три карандаша, графин с водой, стакан и чашка для кофе. Джек, Ричард и Тедди сели с одной стороны стола, рассматривая людей, сидящих напротив.
– Позвольте представить моих коллег, – повторил Митчел. Он пошел вдоль стола, кладя руку на плечо каждому человеку и называя его по имени. – Даниэл Карпентер, наш штатный юрисконсульт. Брэд Финч, партнер на общем рынке, приехал сюда как представитель Нью-Йорка. Алекс Фицджеральд, партнер по торговле и сделкам, полагаю, вы все его знаете. Мортон Вайз, тоже из Нью-Йорка, представляет наш международный бизнес. Стивен Каррутерс, прибыл сюда из «Херберт Смит» для консультаций по юридическим аспектам предложения, – наконец он обернулся к тучному рыжеволосому человеку, сидевшему у торца стола. – И Джон Хирш, наш старший партнер в лондонском офисе. – Митчел сделал жест секретарше в конце комнаты. – А теперь давайте выпьем кофе, джентльмены – и леди, – а затем начнем. В «Херберт Смит» приготовили предварительный документ как основу обсуждения. Откройте ваши папки и приступим к обсуждению.
Тедди взглянула на Джека, ожидая, что тот потребует прервать обсуждение. Джек спокойно открыл кожаную папку и начал читать. Тедди и Дик последовали его примеру. Джеку явно доставляло удовольствие повременить с ударом в ворота «Стейнберга».
– В настоящее время, – продолжал Митчел своим протяжным среднеатлантическим говором, – и в дальнейшем мы сошлись на том, что «Стейнберг» предлагает стопроцентную покупку «Хэйз Голдсмит». Меньшее нам не подходит. Все здесь согласны с этим?
Все сидевшие за столом согласно кивнули, за исключением Тедди, которая внимательно следила за своими руками, чтобы те не дрожали.
– Предлагаемая цена – на пять процентов выше текущей рыночной. – Митчел взглянул на Мортона Вайза. – Какая цена была сегодня утром?
– 2,69, – ответили одновременно и Мортон, и Белтон-Смит.
– Спасибо. Вижу, что стоимость акций чуть поднялась с нашей последней встречи. Без сомнения, из-за слухов о нашем пакете акций. Если мы сойдемся на этом, об остальных условиях можно договориться. Это подходящая основа оценки?
Тедди затаила дыхание. Джек промолчал.
– Хорошо. Теперь, если мы взглянем на вторую страницу документа, то перейдем к некоторым другим вопросам, требующим договоренности. Иностранные офисы. Ричард, Джек, мы считаем, что «Хэйз» сильнее представлен в континентальной Европе, а «Стейнберг» лучше держится на Дальнем Востоке. Мы предпочли бы объединиться с парижскими и миланскими офисами, оставить без изменения дочерние фирмы во Франкфурте и Мадриде, где они могут продолжать торговлю под именем «Хэйза», и немедленно закрыть все операции «Хэйза» на Дальнем Востоке.
– Полагаю, что закрытие и увольнение будет оплачено «Стейнберг Рот»? – спросил Джек.
– Конечно.
– Хорошо.
Тедди пихнула Джека под столом. Тот не обратил на нее внимания.
– Относящиеся к делу цифры и сметы находятся в приложении номер четыре. К подробностям мы можем вернуться позже. – Митчел перевернул страницу. – А теперь обратитесь к третьей странице – мы перейдем к делению фондов. Ясно, что слияние операций обоих предприятий даст нам преимущество. Мы намереваемся всю побочную рыночную деятельность, такую, как торговля, работа с векселями и акциями, отдать на попечение Алексу Фицджеральду. Конечно, «Хэйз» оставит себе операции, которыми у нас не занимаются – я не сомневаюсь, что ваша исследовательская команда весьма расширит список наших операций. Что же касается отделения собственной торговли, мы в «Стейнберге» считаем, что оно будет основой наших прибылей в ближайшие два-три года. Эта специализация так важна нам, что должна управляться только самим «Стейнберг Рот», – он сделал паузу и поднял бровь, предлагая Джеку высказаться. Тот кивнул.
Митчел медленно и последовательно проработал предварительное соглашение. Когда он дошел до конца документа, всем стало ясно, несмотря на его такт, что итогом приобретения «Хэйз Голдсмит» «Стейнбергом» будет полное уничтожение «Хэйза» путем его поглощения американским предприятием. Тедди повернулась к Джеку, который углубился в приложения, потом к Дику, который, отхлебнув воды из стакана, насвистывал сквозь зубы веселую песенку. Она подумала, что выйдет из себя, если в ближайшую минуту никто из них не вмешается в ход переговоров. Она написала Джеку записку на своем блокноте: «Ты что, совсем сошел с ума? Ты совсем онемел и оглох? Задай им как следует!»
