Текст книги "Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)"
Автор книги: Джули Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Я смотрю на неё.
– Люди так не говорят.
– Я говорю так.
– Ну, это не выражение.
– Спроси меня, насколько это меня волнует, – требует она. – Не хочешь спросить? Тогда выкладывай!
Со вздохом я рассказываю ей о поездке в офис Бретта, о том, как Чейз вытащил меня оттуда, и о поездке на лифте, не вдаваясь в подробности о том, что, по-видимому, Бретт – отъявленный сумасшедший. Когда я описываю поцелуй в лифте, она мечтательно вздыхает и начинает таять. К тому времени, как я добираюсь до части о нежном легком поцелуе в квартире Чейза, она практически растворяется в луже эстрогена на диване рядом со мной.
– О, Боже, – выдыхает она, не сводя с меня глаз. – У ТЕБЯ СОВЕРШЕННО БЕЗВКУСНЫЙ РОМАН С МИЛЛИАРДЕРОМ!
– Шелбс! Прекрати.
– Что? – спрашивает она. – Как всё это плохо? Мегасекси, нечестиво богатый, собственнический во всех отношениях мужчина заинтересован в тебе! Не мальчик, как те неудачники, с которыми ты встречалась в прошлом… мужчина.
– Спасибо, – саркастически бормочу я. – Ты заставляешь меня чувствовать себя намного лучше после моего дерьмового дня.
Шелби издает нетерпеливый цыкающий звук.
– Я совершенно не понимаю, почему ты в настоящее время не срываешь с него все предметы одежды. Зубами. Чёрт, если бы я не была за мужем… Уф! Чтобы я сделала с этим мужчиной.
– У тебя есть муж.
– У меня также есть воображение. Активное, – её глаза блестят.
– Отвратительно, – бормочу я. – И к твоему сведению, у меня есть масса веских причин держаться подальше от Чейза Крофта, начиная с того факта, что все мужчины – крысиные ублюдки, и заканчивая тем фактом, что сегодня утром в галерею заглянула женщина и пригрозила мне держаться от него подальше.
– Сучки всегда сумасшедшие, – Шелби пожимает плечами. – В течение последних нескольких лет он возглавлял список "Самых богатых 50 до 50-ти" журнала «ПИПЛ», меня не удивляет, что женщины пытаются заявить о себе, даже если это не их право.
– Да, я тоже так думала… Пока она не позвонила ему на автоответчик, в то время как я была в его квартире. Он был в другой комнате, но я услышала, как включилась голосовая почта.
Её брови поднимаются.
– Она назвала его деткой.
Её брови поднимаются ещё выше.
– И она назвала себя его невестой.
– Что?! – Шелби взрывается.
– Видишь! Он крысиный ублюдок.
– Больше похоже на верховного канцлера Крысиных Ублюдков.
– Точно, – бормочу я, радуясь, что она, наконец, разделяет моё мнение.
С минуту она молчит, что для неё нехарактерно, но потом вдруг бормочет мягким голосом, совершенно не похожим на её обычный оглушительный тон:
– Прости, Джем.
– За что?
– Я вижу, как сильно он тебе нравился.
Я вздыхаю, но не отрицаю этого.
Я не могу.
Потому что она права.
* * *
Мой день быстро меняется от плохого к худшему.
Около шести я еду по Красной линии от дома Шелби в Сомервилле до своей квартиры, только чтобы найти около десяти миллионов репортеров (ладно, может быть, я немного преувеличиваю) перед моим домом.
Я сворачиваю на три квартала в сторону, огибаю задний двор и начинаю выбирать путь через заваленный мусором переулок к заднему входу… только для того, чтобы обнаружить там ещё пять миллионов (возможно, снова преувеличиваю) репортёров, которые, наконец, уловили мои хитрые способы и находятся там с камерами наготове, поджидая меня.
Поднимается крик, когда они замечают меня, вспышки фотоаппаратов щёлкают так ярко, что мои роговицы уже никогда не будут прежними. Толпа бросается вперёд, все кричат одновременно, их голоса сливаются в какофонию, которая обрушивается на меня сплошной волной звука. Омывает меня. Тащит меня под воду. Топит меня.
И это раздражает. Очень раздражает.
Дело в том, что я взрослая.
Я сама плачу налоги (вызывающие головную боль), я вовремя оплачиваю (большую часть) своих счетов, я могу отличить Мерло от Каберне Совиньон (навык, который ускользнул от Джеммы в начале 20-х годов, которая пила вино только из коробки), и я даже наблюдала за Биглоу, котом миссис Хендриксон, в течение недели, когда она уехала навестить своих внуков в Феникс (и он не умер).
Суть в том, что я взрослая.
Я способна справиться со многим.
Но я не могу справиться с этим.
Поток вопросов. Натиск вспышек камер, щёлк-щёлк-щёлк, увековечивая каждое из моих панических выражений на цифровом чипе памяти на всю оставшуюся вечность.
Джемма!
Посмотри сюда!
Джемма!
Улыбнись нам, любовь моя!
– Без комментариев! – я повторяю это снова и снова в тщетной надежде, что они мне поверят.
Джемма!
Чейз – твой парень?
Вы спите с ним?
– Оставь меня в покое! Мне нечего вам сказать! – я кричу, мой голос срывается, руки рвут и царапают, как дикое существо, пока я пытаюсь протолкнуться вперёд, пытаюсь добраться до своей двери. Если я только смогу попасть внутрь, просто уйти прочь…
Камера тычется мне в лицо, её затвор щёлкает раньше, чем я успеваю вскинуть руки, чтобы закрыть лицо.
– Пожалуйста, – мой голос дрожит от паники. С отчаянием. – Я просто хочу домой.
Я снова пытаюсь протолкнуться, но это бесполезно.
Рой слишком плотный. Их так много, они толпятся со всех сторон, я не могу пошевелиться, не могу дышать, ничего не могу сделать, только обхватить руками голову и закрыть глаза, как будто это может заставить их исчезнуть.
Этого нет.
Джемма! Сюда! Джемма!
Расскажи нам о Чейзе!
У тебя есть комментарий по поводу поцелуя?
Вы встречаетесь?
Посмотри сюда, Джемма!
Джемма! Джемма! Джемма!
Джемма Джемма Джемма Джемма Джемма.
Их голоса звучат статично в ушах, внезапно отдаляясь, как будто меня действительно утащили под воду. Между нами есть барьер, барьер, созданный из страха и поражения, и я чувствую, как дыхание становится неровным в горле, когда я борюсь за воздух. Я задыхаюсь от собственного отчаянного желания убежать, от неспособности уйти, и всё исчезает из фокуса, когда я медленно съёживаюсь на грязном тротуаре.
Джемма Саммерс, поставленная на колени кровопийцами.
Побеждённая.
Насколько это жалко?
Внезапно я замечаю разрыв в сокрушительной стене шума, новый голос, сильный и устойчивый, прорывающийся сквозь шум вопросов.
Я не поднимаю глаз, даже когда чья-то рука сжимает мой бицепс в тёплой, успокаивающей хватке. Только когда я слышу знакомый голос у своего уха, мои глаза открываются и фокусируются на мужчине, смотрящем на меня сверху вниз.
Пристальный карий взгляд. Волосы цвета соли с перцем.
Эван.
– Всё в порядке, мисс Саммерс. Я держу вас, – говорит он, и в его голосе столько убеждённости, что я ему верю.
Без возражений я позволяю ему поднять меня на ноги.
– Держитесь поближе ко мне.
Я не спрашиваю его, я просто прижимаюсь лбом к его лопаткам и следую за ним, когда он пробирается сквозь толпу. Как только мы начинаем двигаться, другой мужчина приближается ко мне сзади, одетый в сплошное чёрное, от кожаной куртки до крутых мотоциклетных ботинок, и я каким-то инстинктивным образом понимаю, что он здесь, как и Эван, чтобы защитить меня.
Репортёры отступают, мы продвигаемся вперёд, и менее чем через минуту я поднимаюсь по трём каменным ступеням и стою у дверей, всё ещё окруженная с обеих сторон возвышающимися мужчинами.
– Пароль, мисс, – подсказывает Эван добрым голосом.
Дрожащей рукой я протягиваю руку и набираю код здания. Раздаётся короткое механическое жужжание, лучший звук, который я когда-либо слышала в своей жизни, а затем вход широко распахивается, и я оказываюсь внутри, крики репортёров обрываются, как только металлическая дверь возвращается в свою раму.
Дыхание, которое я задерживала слишком долго, вырывается из моих лёгких с единым облегченным свистом. Я поворачиваюсь и прислоняюсь спиной к стене, закрыв глаза, просто наслаждаясь тишиной в течение долгого времени, пока паника в моём организме медленно утихает.
– Вы в порядке, мисс Саммерс?
Я медленно открываю глаза и фокусирую внимание на двух мужчинах, которые только что спасли меня.
– Просто Джемма, – говорю я, мой голос всё ещё дрожит. – И да, я в порядке. Благодаря вам.
Оба мужчины кивают в унисон, но говорить начинает только Эван:
– Чейз держал нас здесь наготове, на случай, если у вас возникнут проблемы с возвращением в ваше здание.
Даже его люди зовут его Чейз, а не мистер Крофт.
Я убираю эту крупицу информации, игнорируя боль, пронзающую мою грудь, когда перевариваю слова Эвана. Я разрываюсь между счастьем и возмущением из-за того, что Чейз заставил своих людей следить за мной.
«Видишь, он заботится о нас!» – говорит наивная, оптимистичная половина моего мозга.
«…Просто, по-видимому, недостаточно, чтобы сказать нам, что он помолвлен», – добавляет вторая язвительная, горькая половина.
Я игнорирую их обоих, сосредоточившись на мужчине передо мной.
– Я не знаю, как вас благодарить.
Он улыбается, его глаза светятся теплом.
– В этом нет необходимости, мисс Саммерс.
– Просто Джемма, пожалуйста, – говорю я, улыбаясь ему в ответ.
Мой взгляд скользит к другому мужчине, который, как теперь я вижу, когда не нахожусь в агонии от приступа паники, моложе, может быть, чуть за тридцать, с серьёзной стрижкой и такими тёмными глазами, что они напоминают мне взгляд в колодец, глаза, в которые, если смотреть слишком долго, можно просто провалиться, потерявшись навсегда в их глубинах.
– А вы?
Он смотрит на меня, его лицо ничего не выражает, своими тёмными глазами оценивает меня, и только потом прочищает горло.
– Нокс.
– Это имя или фамилия? – спрашиваю я.
Он не отвечает.
Хорошо. Двигаемся дальше.
– Что ж, спасибо, что провели меня внутрь, – я сглатываю. – Я очень ценю это.
Эван и Нокс снова кивают в унисон, что немного жутковато, но, учитывая, что они только что спасли меня и всё такое, я не собираюсь их об этом предупреждать.
– Вы хотите, чтобы мы проводили вас до двери? – спрашивает Эван.
– О, нет, в этом нет необходимости.
Он кивает в знак согласия и лезет в карман, вытаскивая тонкий, совершенно новый сотовый телефон. Это айфон последнего поколения, по которому у меня уже несколько месяцев текут слюнки, но я не могу себе его позволить. Протягивая его мне, он говорит:
– Это ваш.
Мой взгляд устремляется к нему.
– Прошу прощения?
– Чейз хотел, чтобы он был у вас. Его номера уже запрограммированы, так что вы можете связаться с ним в любое время.
Я смотрю на телефон, как на ядовитую змею, готовую выпрыгнуть из руки Эвана и укусить меня.
– Я не хочу.
– Мисс Саммерс, у нас приказ… – начинает Эван.
– Мне всё равно, – решительно говорю я, поднимая глаза к его лицу. – Я не хочу. Вы можете сказать своему боссу, чтобы он засунул его туда, где не светит солнце, насколько я могу судить.
– Мисс… – снова пытается Эван.
– Возьми телефон.
Голос, низкий, рокочущий рык, такой холодный, что я мгновенно покрываюсь гусиной кожей. Мне требуется минута, чтобы понять, что это заговорил Нокс, и когда мой взгляд перемещается на его лицо, я вижу что-то жёсткое в его глазах. Что-то, что не принимает «нет» в качестве ответа.
Вообще.
– Но…
Я едва успеваю произнести свой ответ, как он делает шаг вперёд, выхватывает телефон из рук Эвана и вкладывает его мне в руку. Он такой высокий, что я запрокидываю голову, чтобы держать его лицо в поле зрения, и это всё, что я могу сделать, чтобы не съёжиться от его близости. Всё в нём смертельно, опасно, но именно его глаза, бездонные, чёрные и намного старше его тридцати лет, поистине потрясают меня до глубины души.
– Возьми. Телефон.
– Хорошо, – выдыхаю я, мои пальцы сжимаются вокруг холодного металла в руке, не желая быть объектом этого взгляда ещё на одну вонючую секунду.
Он кивает, поворачивается к двери и исчезает снаружи, не произнеся больше ни слова.
– Не обращайте на него внимания, – говорит Эван, лёгкая улыбка всё ещё играет на его губах. – Его лай хуже, чем укус. По крайней мере, большую часть времени.
С этими словами он подмигивает, разворачивается и следует за Ноксом к двери, оставляя меня наедине с новым телефоном и тысячей вопросов, на которые, как я знаю, вероятней всего, никогда не получу ответов.
ГЛАВА 19
ЯД
Я едва успеваю войти в парадную дверь, как мой мобильный телефон, мой старый, а не новый, блестящий, которым я не собираюсь когда-либо пользоваться, начинает звонить. Со вздохом закрыв за собой дверь, я лезу в сумку, полностью ожидая увидеть имя Крисси на экране. Без сомнения, она только что получила большое количество предупреждений от Гугл.
Но, к моему ужасу, это не Крисси.
Это Эстель.
Чёрт бы всё побрал, меня, наверное, уволят за то, что я рано ушла с работы, причём два дня подряд. Что идеально, учитывая, что всё остальное в моей жизни разваливается, почему бы и моей карьере тоже не развалиться?
– Эстель, мне так жаль, – лепечу я, как только звонок соединяется. – Клянусь, у меня была веская причина не возвращаться на работу после ВИП-встречи. Такое больше никогда не повторится. Пожалуйста, только не увольняй меня.
– Уволить тебя? – спрашивает она с искренним удивлением. – С какой стати мне тебя увольнять?
– Эм…
У меня что, короткое замыкание в мозгу?
– Дорогая, я звоню, поздравить тебя.
Погодите… что?
– Не знаю, как тебе это удалось, но вчерашняя ВИП-персона звонила час назад и купила целую подборку абстракций! – Эстель радостно смеётся. – Он говорит, что в "Крофт Индастриз" перестраивает весь офис, и ему ничего так не хочется, как украсить стены работами наших художников.
Мой желудок сжимается, когда я понимаю, что сердитые слова Чейза в лифте не были пустой угрозой.
Я куплю столько чёртовых картин, сколько ты захочешь! Куплю всю эту грёбаную коллекцию! Но Бретт больше не твой клиент. Ты меня понимаешь?
– Произошло недоразумение, Эстель…
– А потом, почти сразу после того, как я повесила трубку, в галерею вошёл очень крупный мужчина с очень интересным шрамом и огромным букетом цветов для тебя! Красные розы просто прелесть, вся галерея пахнет божественно. Очевидно, Бретт Крофт, ВИП-персона с сегодняшнего дня, был так доволен, что подумал, что тебе нужна дополнительная благодарность за твои услуги!
Держу пари, что так оно и было.
– Не знаю, что ты сказала, но ты определённо произвела впечатление.
– Эстель…
– И ты даже не рассказала мне о трёх абстракциях, которые продала ему!
– Ну, Эстель, как я и пыталась объяснить…
– Отличная работа! Правда, – она перебивает меня. – Джемма, ma chouchoute9, я так рада, что даю тебе несколько дней оплачиваемого отпуска. Ты много работала, и это явно окупается.
– Но, Эстель, если бы ты только позволила мне…
– Никаких возражений! – её тон окончателен. – Ты целую вечность умоляла меня о каких-то личных днях. Какое выражение вы, американцы, используете? Не смотрите на зубы лошади?
– Дарёному коню в зубы не смотрят, – поправляю я, смирившись. – Но, Эстель, нам, правда, нужно поговорить о причине, по которой "Крофт Индастриз"…
– До свидания, Джемма! Увидимся в понедельник.
Линия замолкает, и я медленно убираю телефон, глядя на него, как будто он может дать какие-то ответы. И тут меня осенило.
Сегодня только вечер среды.
А это значит, что у меня четыре полных выходных дня, чего не случалось за все годы, что я работаю на Эстель. И это повод для серьёзного празднования.
Что же, несмотря на то, что моя жизнь (по большей части) пошла прахом и, видя, как десятки репортёров разбили лагерь возле моей квартиры, а парень, в которого я влюбляюсь, помолвлен с другой женщиной, я включаю музыку, ухмыляясь, узнав знакомые мелодии «Американской девушки» Тома Петти и группы «The Heartbreakers», и начинаю кружиться по квартире сумасшедшими, счастливыми кругами, пока мир вокруг меня не превращается в размытые цветные пятна.
* * *
Перекинув сумку через плечо, я выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь, один раз поворачиваю ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта. Сумка достаточно тяжёлая, чтобы проверить моё равновесие, когда я спускаюсь по пяти лестничным пролётам. Я упаковала достаточно одежды только на несколько дней, но две большие бутылки вина, которые я спрятала внутри, немного утяжеляют вещи.
Когда я достигаю уровня земли, я на мгновение останавливаюсь в коридоре и взбиваю волосы по бокам лица, так что они каскадом падают вниз тёмной завесой, закрывая всё, кроме моих глаз. Сунув руку в сумку, я хватаю потрепанную кепку "Ред Сокс", которую один из моих бывших парней (термин, который я использую в свободном смысле) оставил в моей квартире после пьяной ночёвки несколько лет назад, низко натягиваю её козырек на лоб и надеваю на глаза зеркальные солнцезащитные очки-авиаторы.
Совершенно инкогнито.
Ладно, я знаю, что это не совсем идеальная маскировка, но это лучшее, что я могла придумать за такой короткий срок. И, в любом случае, теперь, когда стемнело, большинство репортёров ушли домой на ночь, так что я смогу без проблем добраться до своей машины.
Я делаю глубокий вдох, убеждая себя, что нет причин волноваться. Я просто распахну дверь и убегу раньше, чем у немногих оставшихся тут репортеров появится шанс остановить меня или сделать какие-нибудь хорошие фотографии.
Проще пареной репы.
На самом деле, если подумать, это не так просто, как кажется, ни фига не проще пареной репы.
Проще самого простого. Как доширак. Или попкорн в микроволновке.
Ну, честно, разве приготовить репу так просто?
В первый и единственный раз, когда я попыталась испечь пирог с репой, он пузырился, и в итоге я получила липкий, ядовитый слой геля, обуглившийся на дне моей духовки, который невозможно было удалить никаким соскабливанием, и сработали все детекторы дыма в здании. Приехали самые настоящие пожарные и эвакуировали всех. Это было так плохо.
Но я отвлеклась.
Я почти добралась до заднего коридора, когда голос эхом разнёсся по пустому коридору, останавливая меня на полпути.
– Собираешься с ночёвкой к своему новому парню?
Я цепенею. Чистый яд в этих словах ударяет мне в спину и омывает меня.
Ральф.
Чёрт.
Я знала, что мы неизбежно столкнёмся друг с другом, в конце концов, мы соседи, но каким-то образом мне удалось избегать встречи с ним с того момента, как я выбежала со стадиона той ночью. Я должна была знать, что моя удача не может длиться вечно. Хотя я не могу не подумать, что, если бы у меня был выбор, я бы предпочла толпу безжалостных репортёров разговору с Ральфом в любой день недели.
– Или он уже бросил тебя? – выплёвывает он, его голос приближается.
Я напрягаюсь, каждый мускул в моём теле готов к действию, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Хмурый взгляд на его лице усиливается, как только наши взгляды встречаются, и я вижу, что гнев вспыхивает, как молния, на его лице, когда я не даю ему удовлетворения от ответа.
– Что, слишком хороша, чтобы говорить со мной, Джемма? – он горько смеётся. – Думаешь, ты лучше меня, потому что позволяешь Крофту трахать тебя?
Я сжимаю руки в кулаки, стискивая лямки рюкзака. Сквозь стиснутые зубы я выдавливаю несколько сердитых слов:
– Давай будем честными, Ральф. Я всегда была лучше тебя. Тот, с кем я трахаюсь, не имеет к этому никакого отношения.
– Сука, – рычит он, подходя ближе. – Ты заплатишь за то, что сделала со мной.
Недоверчивый смех срывается с моих губ.
– За то, что я сделала с тобой? Ты бредишь? Ты тот, кто изменял мне, игнорировал меня, помыкал мной и подверг меня, возможно, самому скучному сексу в истории секса, – мой голос становится громче, а мои слова убегают вместе со мной. – Быстрый совет для любой девушки, которую ты решишь подвергнуть своему значительному отсутствию очарования в следующий раз: есть другие позиции, кроме миссионерской, Ральф! Множества других. И вот ещё один бесплатный совет: отношение к сексу как будто это гонка, чтобы увидеть, кто быстрее достигнет оргазма, не доставляет удовольствия никому, кроме тебя!
Его хмурый взгляд становится выражением чистой ненависти, и я делаю шаг назад, запоздало понимая, что, возможно, это не лучшая идея – затевать стычку с мужчиной в пустынном коридоре почти в десять вечера, когда большинство моих пожилых соседей давно спят, даже если это всего лишь Ральф – пухлый, ленивый коротышка-Ральф. Я никогда раньше не видела в нём даже отдалённой угрозы, но сейчас, когда он приближается ко мне, его лицо искажено такой яростью, что он почти неузнаваем, я думаю, что, возможно, это было ошибкой.
Большой.
– У тебя длинный язык, Джемма. Никогда не нравилось в тебе это, за исключением очень специфических обстоятельств.
Его глаза мстительно блестят, когда его тонко завуалированный сексуальный намёк бьёт меня, как пощечина.
Никогда не отличался тонкостью, Ральф.
Он делает ещё один шаг вперёд, когда я отступаю от него, расстояние между нами сокращается почти так же быстро, как расстояние между моей спиной и тёмным углом коридора, там, где я никогда не хотела бы оказаться с Ральфом, особенно сейчас, когда он выглядит так, будто его руки чешутся обхватить мою трахею и сжимать, пока в моих лёгких не останется воздуха.
– Это грёбаное видео повсюду, – усмехается он. – Все это видели. Мои друзья. Ребята на работе. Моя грёбаная мать.
Я борюсь с желанием рявкнуть «ну и что?» на него, понимая, что сейчас не лучшее время для очередной насмешки.
– Ты унизила меня на национальном телевидении, Джемма. Видео на "Ютуб" уже набрало миллионы просмотров. Я посмешище. Они называют меня «Мобильным парнем» по радио, по телевизору. Интернет – дерьмо ещё хуже. Я грёбаный мем. И это никогда не закончится. Он там навсегда.
Его дыхание прерывистое, и в его глазах есть выражение, которое мне не нравится, неуправляемый, неконтролируемый, совершенно пугающий взгляд.
– Ты, чёрт возьми, заплатишь, Джемма. Ты должна, блять, заплатить.
Он угрожает мне, я вижу это ясно, как божий день. Но небольшая часть моего мозга всё ещё настаивает на том, что Ральф на самом деле не причинил бы мне вреда. То есть не более чем словами.
Другая, более рациональная часть моего разума думает иначе, и я медленно начинаю расстёгивать сумку, одновременно молясь, чтобы мой мобильный телефон был где-то наверху.
– Отойди от меня, Ральф, сейчас же. Иначе я…
– Что ты сделаешь? Позвонишь в полицию? – он смеётся, подходя ближе. – Им потребуется время, чтобы добраться сюда, Джемма. Слишком долго.
Моё сердцебиение ускоряется, и я отступаю ещё дальше от него, всё ещё торопливо роясь рукой в сумке в поисках телефона.
– Если ты только прикоснешься ко мне, я выдвину обвинение. Ты отправишься в тюрьму, Ральф. Твоя жизнь закончится, я позабочусь об этом.
– Ты уже сделала это, Джемма, когда поцеловала Крофта и выставила меня дураком.
Я спиной упираюсь в стену и вижу вспышку победы в его глазах, теперь, когда он загнал меня в угол. Тело Ральфа преграждает путь передо мной, за моей спиной стена, справа закрытая дверь квартиры, а выход находится в шести метрах по коридору слева от меня. Я могла бы сбежать, но мне не очень нравится идея повернуться к нему спиной, особенно когда он так на меня смотрит. К тому же, с рюкзаком, отягощающим меня, Ральф, вероятно, быстрее меня.
Маленькая часть моего мозга, которая настаивает на том, что Ральф не представляет угрозы, заметно притихла, особенно когда он делает ещё один шаг ко мне. Месть горит в его глазах, тёмное обещание таится в протянутых руках.
Я открываю рот, чтобы закричать, даже когда мои ноги готовятся двигаться, но слышу в коридоре отнюдь не мой собственный голос.
– Джемма, дорогая, это ты?
Голос, удивительно сильный, несмотря на хрупкость его обладательницы, сопровождается приветственным звуком широко распахивающейся двери справа от меня. Ральф застывает, его руки безвольно повисают в воздухе между нами, и я бросаю взгляд на миссис Хендриксон, которая только что появилась в дверях. Её ноги в домашних тапочках, седые волосы в розовых бигудях, и каждый сантиметр её кожи укутан в ночную рубашку с узором огурца, которая закрывает её от шеи до пальцев ног. На руках у неё сидит большой рыжий полосатый кот, мурлычущий так громко, что я слышу его с расстояния в полтора метра.
Я никогда в жизни не была так счастлива кого-то видеть.
– Миссис Хендриксон, – выдыхаю я, в моём голосе слышно облегчение, и мои глаза возвращаются к Ральфу.
Он всё ещё смотрит на меня, но отступил на несколько шагов назад, расширяя пространство между нами. Разговаривая со старухой, я не отвожу от него взгляда:
– Простите, мы вас разбудили?
По правде говоря, я даже ни капельки не сожалею.
– О, нет, мы с Биглоу просто сидели у окна и немного подглядывали, – бесстыдно сообщает она мне, явно не замечая напряжённой атмосферы в коридоре. – А ты знаешь, что мужчина и его жена в соседнем доме подумывают завести кошку? Биглоу это понравится. Он любит сидеть у окна, когда светит солнце, ему будет на что посмотреть днём.
Я киваю, не сводя глаз с Ральфа.
– Это было бы очень мило, миссис Хендриксон, – я сглатываю. – Мне пора идти, но не сделаете ли вы мне одолжение?
– Конечно, Джемма, дорогая. Что?
– Этот коридор немного жутковат ночью. Не могли бы вы понаблюдать и убедиться, что я доберусь до двери в порядке?
Старуха долго молчит, и когда я оглядываюсь в её сторону, я вижу, что она, наконец, заметила трение, гудящее в воздухе. Её пристальный взгляд перемещается с меня на Ральфа в измерительном исследовании, и через несколько секунд понимание просачивается в её мягкие голубые глаза. Она прищуривает их, глядя на Ральфа угрожающим взглядом, который довольно впечатляющий для восьмидесятилетнего человека. Для кого угодно, если честно.
Ральф делает ещё один шаг назад.
– Не хочешь зайти на чашечку чая, дорогая? – спрашивает она меня, не сводя глаз с Ральфа. – Мы были бы счастливы компании, не так ли, Биглоу?
Она гладит кошачью шерсть, и он издает мурлыканье так громко, что мне кажется, воздух вокруг его тела действительно вибрирует.
– Простите, миссис Хендриксон, но сегодня я не могу, – я прикладываю все силы и смотрю на Ральфа, когда говорю следующую часть: – Меня ждут люди. Они будут волноваться, если я не появлюсь.
Конечно, это ложь, но он этого не знает.
– Хорошо, но ты ведь скоро навестишь меня, правда, Джемма, дорогая? – миссис Хендриксон улыбается мне. – Если ты этого не сделаешь, что ж, мне придётся самой разыскать тебя. Ты когда-нибудь встречала моего внука, Бобби?
Я качаю головой в ответ на её, казалось бы, случайный вопрос.
– Он прекрасный молодой человек. Офицер полиции, – её улыбка становится шире, а тон легче воздуха, когда она снова смотрит на Ральфа. – Разве это не здорово? Я уверена, что он сможет выследить тебя, если я не смогу, дорогая Джемма. Вообще-то, я уверена, что он может выследить кого угодно.
Впервые я улыбаюсь. У старушки больше косточек, чем у Ральфа, и угрозы получше.
– Он, похоже, отличный парень, миссис Хендриксон, – говорю я, протягивая руку, и чешу Биглоу за ухом. – Спасибо.
– Не забудь навестить меня, – напоминает она мне, когда я начинаю пятиться по коридору к выходу.
– Не забуду.
Я оглядываюсь на Ральфа и вижу, что хмурая гримаса не исчезла с его лица, но теперь в его глазах, скорее смирение, чем ярость, и я знаю, что он сдался. По крайней мере, сейчас.
Я не спускаю с него глаз, пока ухожу, заставляя себя нацепить невозмутимую маску. Я не позволяю ей ускользнуть, даже когда подхожу к двери, и Ральф говорит мне то, от чего каждый волосок на моём теле встаёт дыбом.
– Это ещё не конец.
Бросив последний взгляд, он сворачивает за угол и исчезает.
Я перевожу взгляд на миссис Хендриксон, всё ещё стоящую на страже в дверях. Она подмигивает мне, и, игнорируя дрожь, вызванную угрозой Ральфа, я ухитряюсь улыбнуться, а затем протискиваюсь через выход, мои ноги готовы бежать к машине.
Из огня да в полымя.
* * *
– Что значит, ты не в городе? – кричит Крисси в трубку. – Где ты, чёрт возьми?
Я вздрагиваю, наклоняясь вперёд, чтобы отрегулировать громкость громкоговорителя, не отрывая глаз от дороги.
– Я еду в Роки-Нек на несколько дней, навестить маму.
– Зачем, ради всего святого, ты это делаешь?
– Мне просто… нужно ненадолго уехать. Взглянуть на всё по-новому.
– Ты можешь здесь по-новому взглянуть на ситуацию!
– Крисси, мы живём в одном городе.
– Бостон и Кембридж технически являются двумя отдельными городами, – отмечает она. – Я к тому, что между нами целая река!
Я фыркаю.
– Пожалуйста, не уезжай. Этот постельный режим, он мне до слёз надоел. Без твоих визитов я сойду с ума. У меня больше нет никого, кто мог бы составить мне компанию.
Способ возложить вину на тебя, Крисси.
– Это всего на несколько дней, – уверяю я её. – И ты не одна, у тебя есть Марк и Винни.
– Марк весь день на работе, а Уинстону одиннадцать месяцев. Не совсем подходящий собеседник, – она глубоко вздыхает. – И как бы я их ни любила, их не целуют в лифтах красивые, чрезвычайно завидные холостяки.
– Вижу, ты разговаривала с Шелби.
Её звонкий смех доносится через линию.
– Возможно, она посвятила меня в некоторые детали. Но это не одно и то же, вторичное! Что я буду делать без тебя, чтобы всё было интересно?
– Отдыхай. Читай книгу. Продолжай растить ребёнка.
– Ты говоришь совсем как Марк, – фыркает она. – Предательница.
Я закатываю глаза.
– Увидимся, когда я вернусь.
– Но…
Прежде чем она успевает начать новую волну протестов, я протягиваю руку и выключаю сотовый, отключая звонок и гарантируя, что предсказуемо настойчивая Крисси не сможет звонить мне до тошноты, пока я не передумаю уезжать из города. Я не лгала о том, что мне нужна свежая перспектива. Я просто не упомянула о том, что убегаю.
От папарацци, разбивших лагерь возле моей квартиры.
От бывшего парня-алкоголика, жаждущего мести.
От сумасшедшего кузена Крофта, который хочет использовать меня, как пешку в своих играх.
Но, в основном, от Чейза.
И от неожиданной боли, которая пронзила моё сердце сегодня днём, когда я услышала голос блондинки на его автоответчике.
Стоило только Эвану и Ноксу уйти, новый мобильный телефон, который они сунули мне в руки, начал звонить, экран осветился сообщением, которое заставило мой желудок перевернуться.
«ЧЕЙЗ ВЫЗЫВАЕТ»
Я нажала кнопку "игнорировать", притворяясь, что не слышу ужасающего предупреждения о новом голосовом сообщении, которое прозвучало из динамиков двадцать секунд спустя. Я не прослушала его сообщение…
Или любое другое, которое он оставлял мне, с двухчасовыми интервалами до конца дня.
Но когда я застегнула сумку и пересекла квартиру, готовая уехать на выходные, я остановилась в последнюю минуту, вернулась к кофейному столику и схватила телефон, прежде чем смогла отговорить себя от этого.
Я не собиралась анализировать, зачем я взяла его с собой.
Потому что мысль о том, что я держусь за единственный кусочек Чейза, который я когда-либо смогу назвать своим… Ну, это было слишком грустно, чтобы даже думать об этом.
ГЛАВА 20
ЦВЕТ
Сетчатая дверь распахивается на скрипучих петлях, и на крыльцо выходит женщина лет пятидесяти. В тусклом свете патио видно, что её платье перепачкано глиной и помято.
