Текст книги "Колдовская магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Саро, передернувшись, закрыл том и вернул его на полку. Ничто из всего, что он прочитал до сих пор, не добавило даже крупицы информации к тому, что он сам наблюдал среди кочевников. Большинство так называемых источников мудрости предлагали не более чем своекорыстные и солипсические оправдания дальнейшей имперской экспансии и уничтожения людей, которые не только не могли защитить себя, но и пытались жить так, чтобы сделать конфликты ненужными. Книги не продвинули его к цели, то есть попытке выяснить, откуда происходили Бродяги и где они получили магические знания, которые использовали до сих пор.

Однажды, когда Саро пришел вернуть на место, на полку в кабинете, эпическую поэму Каленто «Осада Сестрии», на глаза ему попался маленький томик, завалившийся за другие книги.

Обтянутая простой кожей книга не имела никакого названия на пыльной обложке. Пожелтевший пергамент и старое написание букв говорили о древности тома, и, открыв книгу – осторожно, потому что кожа оказалась твердой и скрипучей, – Саро сразу же понял, что она предлагает гораздо более интересную информацию, нежели сухие политические выкладки, так часто встречавшиеся ему в последнее время, потому что первое, что он прочел, было следующее: «На больших кораблях приплыл Народ, подгоняемый таинственными ветрами из-за крайнего горизонта Великого Западного океана, и с ними прибыли Трое…»

Трое – кто? Саро поискал ответа на вопрос, но книга его не дала.

Юноша уже собрался читать дальше, когда во внешнем коридоре послышались голоса. Он быстро сунул книгу за пазуху, и к тому времени, как дядя с отцом вошли в кабинет, с подчеркнутым вниманием рассматривал какой-то толстенный том по военной истории.

Фавио направился к Саро с выражением крайнего подозрения на лице. Он буквально выхватил книгу из рук сына, удивленно хмыкнул и повернулся к Фабелу.

– «Во славу оружия» Фортрана Каспо, – недоуменно произнес Фавио.

Фабел поднял бровь, потом усмехнулся Саро:

– Прекрасная книга, и весьма поучительная. Мы еще сделаем из тебя генерала, а, парень?

Последовавшее обсуждение монументального труда, в котором каждый из братьев старался превзойти другого в знании деталей битв трехсотлетней давности, продолжалось добрый час, прежде чем Саро сумел улизнуть под предлогом того, что ему надо гулять с собаками. Даже тогда Фабел попытался навязать ему пухлый том.

– Возьми с собой, парень, – сказал он. – Ничто так не помогает ясно представить себе события, описываемые Каспо, как чтение на свежем воздухе. Он отличный историк, в его работе дана исчерпывающая и живая картина давно минувших дней – будто сам присутствуешь там… Вот, послушай: «Зажатые с обеих сторон могучими армиями Империи, эйранские оборванцы и сами понимали, что их многократно превосходят числом и умением. Пламя Фаллы, низвергшись с иссиня-черного неба, ударило в землю рядом с ними, будто подав правоверным сигнал кинуть северян в объятия Богини. Итак, битва началась. Таро, сын Сестрана Талсийского, сына Гревинга Карана, оседлал землю, как великан, и множество людей он поверг. Цвет Империи присутствовал при сем: Фавио Казан, Виго Бакран и Тайхо Великий, лорд Прионан Старший и Дракон Сепоры. Мечи поднимались и падали, как косы, срезая вражеские головы и члены, пока вытоптанная земля не пропиталась эйранской кровью. Шестьсот варваров приняли смерть в тот день, и только восемьдесят правоверных отправились с Кароном, лодочником, на суд Фаллы…»

– Не думаю, что у меня получится одновременно читать книгу, смотреть за собаками и заниматься своим арбалетом, – со скрытым отчаянием возразил Саро, и ему позволили уйти.

Вообще-то он не намеревался использовать это оружие с тех пор, как однажды поддался на уговоры дяди съездить на охоту и безотчетно подобрал тельце подстреленного зайца, только чтобы узнать, что тот еще дышит. Ужас и смертельная агония крошечного существа все еще преследовали юношу.

Вместо этого, очутившись на холмах, Саро уселся среди зарослей шалфея и дикой мальвы, где жаворонки кувыркались в темно-синем небе, и принялся за чтение странной книги без названия, подкрепляясь хлебом с сыром, взятыми со стола. Раздраженные неподвижностью Саро, собаки носились меж кустами и известняковыми террасами и пытались соблазнить его на игру, принося палки, камни и даже один раз небольшую коричневую змею с головами на каждом конце извивающегося тела, чудом не пострадавшего в острых собачьих клыках. Змея бесстрастно, осторожно осмотрела юношу четырьмя немигающими, спокойными глазами цвета меди, прежде чем бесшумно ускользнуть в тень.

Саро читал:

«Народ не нуждался в молитвах, жертвоприношениях, богах или богинях, потому что поклонялся самой Эльде и его божество растворялось везде, во всем, что они видели, трогали или слышали, легкость и изящество проскальзывало в каждом деянии их и в каждом жесте…»

О кочевниках ли шла речь в книге? Юноша не был уверен. Конечно, Бродяги не молились ни Фалле, ни северному богу, и они действительно, судя по тому, что он видел – Саро снова вспомнил милое личико Гайи и ее бедного дедушку, – кроткие люди.

Дальше Саро наткнулся на следующий отрывок:

«Когда Троих забрали, Народ рассеялся по миру, чтобы искать их. Некоторые направились в горы и последовали за Драконом, туда, где земля испещрена провалами и пещерами, другие распространились по диким местностям и пустыням, где на солнце сверкают кости умерших, остальные вернулись в море. Но Троих нигде не отыскали, и Народ впал в отчаяние. Через много, очень много лет Народ потерял веру и способность применять Искусство, его сыны старились и умирали, как остальные люди, – за исключением благословенных, обладающих видящим оком. Вскоре сыны Народа забыли причину своих поисков и принялись бродить по Эльде без цели, встречая непонимание и гонения со стороны чужестранцев».

Ну, эта часть наверняка о кочевниках, но Саро не понял, что подразумевалось под «Искусством». И не у всех ли очи – «видящие»? Юноша начал листать книгу в поисках начала текста, пока не наткнулся на следующее:

«…С собою, придя с Запада, принесли они Искусство, ибо магия земли содержалась в них, в самих костях. Колдовскими способами могли они видеть и извлекать из земли ценные металлы из самых глубин, и, черпая магию по таким каналам, могли они творить разные природные чудеса, превращать металл и камень в редкие, могущественные вещи…»

В голове юноши неожиданно возник образ дикой северянки, триумфально вскинувшей руки на вершине Скалы Фаллы. Солнце изливалось на ее рыжие волосы, будто каждая крупица магии на Эльде собралась здесь и сияла неотраженным светом. Девушка, подарившая ему кинжал, при создании которого использовала собственную магию, – этот кинжал дрожал и пульсировал в руке, как живой…

Саро обнаружил, что улыбается. Однако набежало облако и закрыло его своей тенью: юноша вспомнил, как они увиделись в последний раз.

Только позже, уже вернув книгу в кабинет, Саро осознал, что ничего из прочитанного никак не может относиться к Катле Арансон, потому что в манускрипте, похоже, говорилось исключительно о Потерянных. А Катла, кто бы ни была она на самом деле, явно не колдунья-кочевница.

Несколькими днями позже через Алтею проходил купеческий караван, и Фавио, повинуясь внезапному, какому-то неестественному порыву радушия пригласил гостей в дом.

Они тоже присутствовали на Большой Ярмарке и покинули ее также рано, как и Винго, медленно направившись на юг обходными путями, из города в город, распродавая товары, приобретенные на Ярмарке. Кроме серебра, по дороге купцы добыли немало слухов.

– В Форенте и Цере очень много недовольных, – поведал глава каравана, некий Гесто Ардум.

Пухлый пятидесятилетний мужчина любил показать, что много повидал и знает механизмы существования мира. В каждом втором предложении он упоминал известные имена, будто думал, что его слова приобретут больший вес из-за мимолетных знакомств с вельможами и художниками.

Саро почувствовал глубокую неприязнь к Ардуму. В данный момент толстяк цитировал одного из знаменитых мира сего, сопровождая речь взмахами руки, в которой была зажата полуобглоданная куриная нога:

– Мой друг, лорд Палто – тот, что владеет огромным замком на окраине Церы, ну, вы знаете, – говорит, что Руи Финко метал громы и молнии после Ярмарки, что он кипел от ярости и проклинал северян, ставших, по его мнению, слишком уверенными в себе, кричал, что их король – опасный человек и нужно его слегка осадить. И конечно, Дистра не в восторге оттого, что варвар отринул Лебедь, предпочтя шлюху из Потерянных, хотя поэт Фано Сирио, часто проводящий лето при дворе Йетры, по секрету сказал мне, что сама леди рада была не ехать на север, потому что ее до жути напугал варварский вид эйранских мужчин.

– А лорд Кантары только подливает масла в огонь, – добавил один из купцов, желая похвалиться собственной осведомленностью.

Фабел рассмеялся:

– Вот проклятый сумасшедший!

– Проклятый богатый сумасшедший, – поправил Гесто. – За последний месяц мы заключили несколько отличных сделок с лордом Тайхо. Мне бы не хотелось плохо говорить о лорде…

– Это имя не упоминают в моем доме, – предупредил Фавио, поджав губы.

Гесто вскинул ладонь ко рту:

– Мои извинения, господин. Я забыл о неприятной истории, случившейся между вами и лордом Кантары на Ярмарке. Что-то такое по поводу брачного контракта, насколько я знаю?

Фавио зло взглянул на него.

– Не надо слушать бредни глупцов, – коротко бросил он. – Лорд не в своем уме, и откуда вы взяли, что он богат, не знаю. Он настолько отчаянно нуждался в средствах, что пошел на непростительное оскорбление меня и моей семьи.

– С великим уважением, прошу прощения, но я не соглашусь с вами по последнему поводу, потому что лорд Кантары платил за наши товары – превосходные коллекционные йетранские украшения и набор отличных драгоценных камней – слитками чистого серебра. Тайхо Ишиан ни разу не торговался из-за предложенной мной цены – он настоящий вельможа, по-моему, – и в его сундуках хранятся целые горы драгоценного металла. Это я видел собственными глазами.

Фавио нахмурился и замолчал. Потом он сказал:

– Мне казалось, до Кантары вы еще не добрались.

Гесто Ардум засмеялся:

– Ах нет, и мы вряд ли забрались бы так далеко на юг, если бы хозяин замка отсутствовал… Нет, мы с ним встретились в Цере. Там лорд представлял довольно впечатляющее зрелище. Он путешествует со слугой-кочевником – высоким странным бледным мужчиной с черной кошкой на поводке: никогда не видел ничего подобного. Потрясающе.

Кто-то встрял в разговор, сообщив с энтузиазмом:

– Очень набожный человек, лорд Тайхо Ишиан. Набожный, и настоящий патриот к тому же!

– Ага, – хмыкнул другой купец. – Может, кто-то и называет его набожным патриотом. Что до меня, я его считаю ненормальным фанатиком.

Гесто вежливо посмеялся и наклонился к Фавио.

– Линдо взял в жены северянку, представляете? – тихо сказал он с неприятной улыбкой. – Он любит женщин с характером. В любом случае лорд Кантары прибыл ко двору буквально в бешенстве, не скупясь, оплатил свой долг перед Советом и с тех пор брызжет яростью на эйранцев. Он говорит, что мы должны послать корабли на север, чтобы «освободить» их женщин от жестокого гнёта еретической религии и обратить в прислужниц Фаллы.

– Скорее, в прислужниц в наших борделях!

Сидевшие за столом встретили последнюю фразу шумной радостью и насмешливыми аплодисментами.

– И что, кто-нибудь слушает эту чепуху? – поинтересовался Фабел.

– Прошло больше двадцати лет с тех пор, как мы последний раз дрались с эйранцами. Те, кто помнит войну, затаили старые обиды, а молодежь, не познавшая вкуса вражеской крови, предчувствует развлечение, я бы так сказал. Пока что за войну высказывается меньшинство, но к Тайхо Ишиану с каждым днем прислушивается все больше народа.

Фавио мрачно отложил нож. Он едва притронулся к еде в этот вечер, как, впрочем, и в любой другой с той ночи, когда они покинули Ярмарку. Щеки его ввалились, кожа под глазами потемнела, появились новые морщины.

– Мне неприятно соглашаться с выскочкой-лордом, но мой сын умирает от рук эйранских бандитов…

Гесто Ардум переглянулся с другим купцом, высоким, темным человеком с близко посаженными глазами и тонкими губами.

Этот купец, подумал Саро, так и не назвался. Он и сейчас смотрел в сторону, вместо слов налегая на восхитительный рис с шафраном и изысканно зажаренную телятину с абрикосами, местное фирменное блюдо.

– Ну, это, конечно, всего лишь разговоры, – продолжал Гесто. Он заговорщически наклонился вперед. – Война с Севером вылетит нам в копеечку. Лорд Палто говорит, что у нас просто не хватит кораблей, да и опытных моряков, а услуги достаточного количества ренегатов обойдутся слишком дорого, и не только по деньгам…

– Что вы имеете в виду? – Фабел осушил кубок и откинулся на стуле, сложив руки на аккуратном животике в пародии на удовлетворение. – У нас ведь было несколько не самых плохих лет на полях и в копях? Мы ведь платили достаточно налогов, чтобы наводнить Церу деньгами! Иногда я дивлюсь, куда, черт возьми, это все девается! Потому что назад не возвращается точно. Проклятый мост у Костии уже пять лет как строится!

Гесто оглянулся, обвел глазами комнату в самой мелодраматической манере. Потом еще ближе придвинулся к хозяевам.

– Говорят, – глаза его заблестели, – что из Сокровищницы пропала довольно значительная сумма денег, или лорд-распорядитель ведет неверные расчеты, хотя он, естественно, утверждает, что его вины в пропаже нет и не может быть. Под угрозой строгого наказания лорда-распорядителя заставили предъявить отчетные книги, но он принялся лопотать что-то насчет пожара во дворце герцога Гила, а остальные лорды тотчас бросились успокаивать его. Странно это все, как считает лорд Палто, хотя с чего бы кому бы то ни было поджигать замок старого дурака, мне не понять. Так или иначе, Высшему Совету пришлось отозвать долги по всей стране гораздо раньше оговоренного времени, и это совершенно не порадовало некоторых отмеченных мною людей.

Он печально покачал головой:

– Это серьезно ударило по карману, даже если не обращать внимания на все остальные загадочные происшествия.

– Происшествия? – нахмурился Фавио.

– Одна из барж герцога Галии перевернулась в совершенно спокойную погоду около острова Свиньи. Только гребцы развили хорошую скорость, как какой-то дьявольский ветер появился, словно из ниоткуда, и опрокинул посудину. Большая неприятность для герцога – он потерял около сотни новых рабов.

– Почему же они не спаслись вплавь? – наивно спросил Саро.

За столом раздался взрыв смеха. Гесто подавился телячьей ногой.

– Поплыли! Ха, ха! Отлично, малыш! – Он закашлялся и похлопал ладонью по крышке стола, разбрызгивая слюну с остатками телятины. – Поплыли!

Саро непонимающе огляделся.

Фабел наклонился к нему и тихо пояснил:

– Они носят на ногах кандалы, Саро, чтобы не сбежали, и, если корабль переворачивается… сам понимаешь.

Юноше тут же представилась кошмарная картина: десятки перепуганных мужчин и женщин пытаются вытащить ноги из железа, пока их поглощают жадные воды Южного океана… а кругом обломки разбитого в щепы корабля, грохочущие волны, глаза несчастных рабов вылезают из орбит, рты разинуты в диком крике, и море уже заполняет любое отверстие, не важно, живое или нет…

К тому времени как Саро избавился от жуткого видения, один из купцов уже вел рассказ о том, как их караван с грузом ковров из Цирцезии был буквально затоптан огромным табуном диких лошадей, мчавших что есть силы со стороны Хребта.

– Лучшие ковры в мире превратились в никому не нужные тряпки! – закончил он с возмущением, но Саро поежился.

Лошади, убегающие от Хребта? Действительно странно.

– Я слышал, как гигантский змей поднялся из Южных Пустынь и целиком поглотил йеку… – начал кто-то из караванщиков.

– Змей! – рассмеялся другой. – Нелепость какая!

– Я тоже слышал эту историю, – выкрикнул еще один купец. – И еще хуже!

Он тут же поведал необыкновенную историю о том, как орел украл ребенка на Тилсенской равнине и унес его на широких крыльях в таинственные глубины Золотых гор.

– Выхватил прямо из рук несчастной матери! – воскликнул купец. – А крылья у него размером с эту комнату!

– Я не видел гигантских орлов, когда был в горах, но знаю, что от Красного Пика поднимаются облака пара, – тихо прервал тот самый не представившийся темнолицый человек, и за столом тотчас прервались разговоры, все навострили уши, пытаясь расслышать его слова, даже несмотря на то что гора, извергающая дым, не казалась таким уж чудом по сравнению с гигантскими змеями и прочими монстрами. – Я видел это сам, всего пять дней назад…

Красный Пик находится в глубине Золотых гор. Саро гадал, что этому человеку могло понадобиться в таком отдаленном районе. И кстати, как он смог присоединиться к каравану, который двигался с севера на юг?

– Но Красный Пик потух двести лет назад! – воскликнул Фабел.

«Безымянный» бросил на него ироничный взгляд.

– Может быть – но я чувствовал, как подо мной шевелится земля, и решил не оставаться там, чтобы узнать больше. Гнал лошадь, пока она не сломала ноги, так что пришлось покупать другую клячу у жителей холмов на Фаремских скалах.

Фавио Винго поднял бровь:

– Странно, что они стали торговать с тобой. Тамошние племена не питают к истрийцам горячей симпатии.

Его собеседник снисходительно улыбнулся. Покопался в складках туники и вытащил кошель, высыпав содержимое на стол.

Перед глазами собравшихся заиграл настоящий водопад из ярких камней, свечи мерцали на грубых гранях кристаллов величиной с глазное яблоко.

Саро передернуло. Камни настроения. Он узнал бы их где угодно.

– Возьми один, – предложил человек Фавио.

Фавио выбрал самый большой осколок, размером примерно с куриное яйцо. Соприкоснувшись с его кожей, камень вспыхнул темно-синим неестественным светом с какими-то еще более темными фиолетовыми прожилками.

Камень в кожаном мешочке, спрятанный на груди Саро под туникой, начал пульсировать, будто войдя в резонанс… или просто так сильно забилось сердце юноши? Фавио выронил камень, будто обжегся.

– Что, во имя пламени Фаллы, это такое?!

Темнолицый рассмеялся и забрал камень. В его ладони тот превратился в оранжевый, сияющий, как уголек.

– Кочевники называют их камнями настроения, – сказал он. – Их гранят, чтобы придать достойный вид, и вставляют в безделушки, которые можно купить своей женщине и угадывать ее настроение. Очень популярно при дворе – как я слышал, оказывает неоценимую помощь при совращении! Но люди с холмов у Фаремских скал называют их «слезами Богини» из-за какой-то сказки о том, как эта Богиня плакала по потерянному брату, или любовнику, или еще что-то в этом роде. Они говорят, что камни являются проводником ее мощи. Тот парень, у которого я купил лошадь, много распространялся на тему их чудесных возможностей и продал мне свою лучшую клячу за пару камешков, так что я не жалуюсь.

– Можно мне?

Фабел протянул руку, и мужчина уронил в нее камень.

Тот тут же потерял яркость, окрасившись мрачным охряным цветом.

Фабел скорчил рожу:

– Не совсем похоже на меня.

Темнолицый рассмеялся:

– Я бы сказал, что у вас в душе присутствует какое-то беспокойство…

Фабел быстро посмотрел на него и кинул камень обратно. В руках темнолицего тот вновь ожил.

Потом, словно почувствовав пристальный взгляд Саро, человек с камнем повернулся к юноше:

– На-ка, возьми, сынок. Посмотрим, какие восхитительные цвета ты сможешь из него выманить.

Саро отшатнулся.

– Кажется, мне надо выйти! – быстро проговорил он и выбежал из комнаты, зажимая рот, будто его вот-вот вырвет.

Вслед неслись крики:

– Освободи себе в брюхе место, малец! Нам еще предстоит много выпить!

Кто-то из купцов рассмеялся:

– Лучше потренируйся, юнец! – и добавил, обращаясь к Фавио: – Вы что здесь, девчонок выращиваете?

В коридоре Саро прижался лбом к прохладной стене и подождал, пока успокоится бешеное биение пульса.

Он вспомнил ужас старой кочевницы-целительницы, когда она увидела камень настроения на его шее, и как она назвала его «камнем смерти». Тогда он увидел в ее разуме белое сияющее вещество, совершенно непохожее на осколки, с которыми игрались мужчины на пиру. «Я дурак, – думал Саро, – мне надо было коснуться камня, посмотреть, как он меняет цвет, и отдать обратно, дать им вволю пошутить и посмеяться».

С такой мыслью юноша добрался до нужника, облегчился, вымыл лицо и руки.

Над загоном для скота ухала сова, и низкий вибрирующий звук с неприятной ясностью разносился в ночном воздухе. Минутой позже, словно в ответ на крик ночной птицы, где-то в отдалении раздался дикий вой, который заставил волосы встать дыбом на голове.

Саро замер, прислушиваясь, но звук не повторился, и юноша гадал, не существовал ли тот только в его воображении. На холмах вокруг Алтеи не водилось волков уже целые поколения, потому что их истребили еще во времена прадедушки Саро. И сам юноша видел подобного зверя единственный раз, когда рассматривал волчью голову на стене в комнате отца – охотничий трофей, теперь жутко поеденный молью и засыпанный пылью, мало чем напоминавший о том сильном, гордом животном, которому когда-то принадлежал.

Саро постоял несколько минут на месте, чувствуя нервную дрожь, прислушиваясь к лошадиному ржанию в конюшне, к вою ветра и шорохам в кустах. Потом он услышал голоса и, повернувшись, увидел пару купцов, топтавшихся у входной двери. Не в состоянии дойти до нужника, они облегчались прямо на клумбу, хватаясь друг за друга и оглушительно хохоча.

Бедные мамины маргаритки, подумал Саро и едва сдержался, чтобы тоже не расхохотаться во все горло. Он наблюдал, как пьянчужки поползли обратно в дом, совершенно не заметив его, потом повернулся и зашагал следом.

Из дома раздавались громкие голоса и пьяные крики, и внезапно Саро обнаружил, что ему не хватает духа вернуться в общество гуляк, чтобы слушать их хвастливые речи и неприличные шутки, которые явно посыпались как из рога изобилия в его отсутствие. Такое времяпрепровождение никогда не было любимым занятием юноши, и, так как Танто нравилось выставляться не только перед девушками, но и перед мужчинами старше него, обычно Саро удавалось отойти на второй план. Стиснув в руке кубок с вином, с которым он, бывало, нянчился по часу, юноша улыбался и кивал, притворяясь, что вполне разделяет грубый юмор, и в то же время мечтал об уединении в своей комнате…

Даже без Танто Саро сомневался, что его хватятся. Всегда можно сказать, что он случайно заблудился на улице, и дать тем самым повод для шуток утром.

Саро быстро миновал дверь, ведущую в пиршественную залу, и по холодному коридору прошел дальше, мимо приемной, где мать должна была развлекать женщин, сопровождающих гостей. Там уже было тихо и темно. Свечи погасили, хотя не так давно, потому что в воздухе все еще чувствовался запах теплого воска.

Дальше располагались покои для гостей и комната его брата. Саро уже собирался подняться по лестнице, когда послышался какой-то посторонний звук.

Кто-то находился в комнате Танто. Саро слышал бормотавший голос, который то повышался, то совсем стихал.

Он нахмурился. Мать запретила всем, кроме себя и своих женщин, приближаться к больному сыну, но донесшийся голос гудел низко – мужчина.

Саро приоткрыл дверь. Тут слова стали отчетливыми.

– О Танто, Танто, видеть тебя таким, почти мертвым для всего окружающего мира… я даже не знаю, слышишь ли ты меня. Я ищу признаки жизни в твоих глазах, но они черны и пусты, как Отравленные Озера Верии.

Послышался всхлип.

Это отец, понял Саро, не слишком удивившись.

– Я вспоминаю тебя мальчиком, таким быстрым и находчивым, таким пригожим, все очаровывались твоей красотой, и твоей энергией, и…

Пауза. Странный шорох. И снова заговорил Фавио:

– Мне надо знать, жив ли ты еще под этой гниющей оболочкой, мой мальчик. Мне надо знать, слышишь ли ты меня… или, может быть, ты спишь? Я не могу больше видеть, как ты умираешь на моих глазах. Прости, что беспокою тебя, Танто, если ты вообще что-нибудь почувствуешь. Говорят, душа живет гораздо дольше тела, но об этой живой смерти не говорят ничего, а мне надо знать…

Саро откинул занавеску на двери и увидел, как Фавио Винго склонился над неподвижным телом брата. Что-то в его руке пульсировало глубоким кровавым светом.

– Пусть камень мне скажет, что творится под этим холодны белым челом…

– Отец, нет!

Саро стремительно бросился вперед, чтобы остановить его. Как раз в этот момент Фавио Винго прижал камень настроения ко лбу своего сына.

На мгновение коснувшись потной кожи Танто, камень начал пульсировать бледным, болезненным серо-голубым цветом. Потом, когда Саро схватил отца за плечо, он вспыхнул белым – таким ярким, что обжег глаза, потом озарился сверкающим золотом.

Сноп чистой энергии побежал по правой руке Саро, заставляя его сильно сжать плечо отца, пока юноше не показалось, что кости сейчас расплавятся. Огненная лава бешеным потоком пронеслась по руке, ударив прямо в голову, так что Саро закричал от боли – глубокой, раздирающей боли, обжигающей, подобно жертвенному костру, – и вой перепуганного насмерть отца послышался в ответ.

Камень, скрытый в мешочке на шее Саро, яростно запылал, и юноша теперь ощущал обе «слезы Богини» как два огромных внешних сердца, а себя самого – крошечным семенем, попавшим между ними, наполненным непомерным количеством жизни, которая вот-вот разорвет его на части и прольется в ночи раскаленным дождем. А минутой позже раздался более высокий, срывающийся на визг крик, звенящий и эхом заметавшийся в стенах комнаты, как пойманное в ловушку животное.

С жестоким усилием Саро оторвался от плеча отца. Тут же свет померк в обоих камнях настроения, оставив комнату в такой абсолютной темноте, что показалось, будто потухло солнце.

Юноша услышал, как отец упал на пол, разобрал его истеричное дыхание и приглушенную молитву:

– О Фалла, о Фалла, о Фалла…

И затем другой голос, срывающийся на визг:

– Я ослеп! Проклятие, я ослеп!