Текст книги "Колдовская магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Эрно попытался собраться с мыслями. Ее огромные глаза, зрачки, такие темные, почти сливающиеся с радужной оболочкой… Серебристо-серые озера.

– Я голодна, – ровным голосом объявила Катла.

– О, и я тоже, – подхватила Йенна, беря подругу под руку.

Катла освободилась из ее захвата:

– Останься здесь, Йенна, я принесу тебе что-нибудь. Эрно, проводи меня к столу.

Йенна уставилась на них, не в силах вымолвить ни слова. Потом отвернулась, чтобы ответить на комплимент Арана по поводу ее платья.

Эрно молча предложил Катле руку, почувствовав ее пальцы. Девушка ногтями впилась ему в кожу, как сова в кролика. Катла вся дрожала, сквозь подушечки пальцев чувствовался пульс – быстрый и настойчивый. Эрно удалось каким-то образом заставить себя идти вперед, прочь от семьи, к столикам с едой. Катла словно плыла рядом, шурша своим красным платьем по полу. Весь ее вес сконцентрировался в электрическом соприкосновении их рук.

За десяток шагов до стола она убрала руку и повернулась к юноше лицом:

– Эрно, мне нужна твоя помощь.

– Только скажи! Все, что угодно!

– Я хочу убраться отсюда. Сегодня. Сейчас. Прежде, чем меня сосватают.

Эрно быстро огляделся, но Йенна и Арансоны были заняты разговором. Никто вроде бы не замечал, как внезапно его сердце наполнилось надеждой, как запылало все тело.

Он поймал Катлу за локоть и быстро потащил сквозь толпу к выходу. Молодые люди задержались, уступая дорогу высокой женщине, настолько плотно закутанной в длинное платье и шелковую шаль, что они только мельком разглядели бледное лицо и блеск зеленых глаз, когда она прошмыгнула мимо.

Наконец молодые люди выбрались из огромного павильона на темнеющую улицу.

– Сюда.

Теперь уже Катла потащила его вперед, аккуратно огибая веревки, поддерживающие павильон, по направлению к эйранской территории.

Несколько минут девушка и Эрно шли тихо, не касаясь друг друга, пока гул голосов не затих вдали. Над головой плыла луна. Ее серебряный светлился налицо Катлы.

– Я все упаковала, – выдохнула она. Девушка знала, что просит слишком многого, и единственное, что пришло ей в голову, – обрушить на него все новости разом. – Эрно, ты поможешь мне сбежать? Я собиралась взять одну из лодок, но одна не смогу с ней справиться. Ты поедешь со мной, пренебрегая решением моей семьи?

– Да.

Эрно ничего не добавил, от него требовалось только одно слово.

– Может начаться кровная вражда, ты знаешь.

– Да.

– Мы никогда не вернемся.

– Да. Куда мы поедем?

Катла опустила голову.

– Об этом я еще как-то не думала, – призналась она. – Я только планировала плыть вдоль побережья.

Эрно молча кивнул. Двое беглецов, спасающихся от эйранского правосудия: отец юноши наверняка объявит его изгоем, а личные вещи, если таковые найдутся, отберут. Как, впрочем, и жизнь.

Эрно рассмеялся.

Катла уставилась на него. Как он может смеяться? Эрно выглядел наполовину сумасшедшим, но это его и красило: кожа, такая темная, и волосы, такие светлые, почти белые в свете луны, острые зубы сверкают, как волчьи клыки…

И тогда девушка тоже засмеялась. Нелепая ситуация: она в платье красного от раздавленных вшей цвета, ее волосы острижены и вымазаны в черное, жизнь в опасности, и теперь она вот-вот поцелует человека, которого знала всю жизнь и никогда не замечала – мужчину, который желает рискнуть собственной жизнью ради нее… Вот-вот поцелует…

Первым сдвинулся с места Эрно. Он обнял Катлу за плечи, наклонил ее голову назад и прижался губами ко рту. В первое мгновение девушка чувствовала только пульсацию крови, отдалась ей, как будто в этой ночи не существовало больше ничего, кроме их губ, и весь мир летел вдоль извивающейся нити, вниз и вниз…

И вдруг она ощутила тошноту. В воздухе чувствовался неприятный сладковатый запах.

Что-то горело. Что-то жгло ее, обжигало обнаженную кожу над низким вырезом платья.

– Нет!

Она оттолкнула Эрно. Кусок его рубахи как раз посередине груди дымился, превращая бледный цвет полотна в грязно-оранжевый. Струйки дыма вырывались из-за ворота – вначале тонкие, затем все более густые. Изумленный Эрно посмотрел вниз, расстегнул ворот и заглянул туда.

Обнаружив, что именно горит, он быстро шагнул прочь от Катлы, отворачиваясь, будто закрываясь от нее. Амулет, который ему подарила кочевница, сиял темным пурпуром, будто собирался внезапно вспыхнуть и спалить их обоих дотла. Магия!

Проклятие, вот почему она поцеловала его…

Эрно схватил нитку и вытащил амулет. Как только прервался его контакт с кожей рядом с сердцем, неестественный огонь угас. Большая часть волос сгорела, от неловкого движения остальные рассыпались и полетели на землю.

Катла опустила глаза. Потом нагнулась и подобрала остатки волос. Они потемнели от огня, но не стали неузнаваемыми. Понимание, почему Эрно носил прядь ее волос под рубашкой, почему та вдруг вспыхнула, жгло ее как огнем, заставляя мысли путаться.

– Магия, – прошептала она.

Амулет. Любовный амулет?

Обман…

Даже размышляя об этом, она чувствовала пустоту внутри, все эмоции куда-то улетели. Будто кожу туго натянули на ребра, как шкуру на барабан. Когда через несколько секунд Катла снова посмотрела на Эрно, ничто уже не взволновало ее в юноше, осталось только жуткое разочарование.

Эрно прятал глаза. Он уставился в землю, будто нашел там нечто поразительное. Косички с памятными тряпицами и ракушками свесились, скрыв мрачное лицо.

Катла выбросила остатки магического очарования из головы, заставила себя думать ясно. Это ничего не меняет, решила девушка. Будет ли Эрно помогать ей, не надеясь на взаимность без амулета, – его дело.

Она грустно улыбнулась:

– Если ты идешь, нам лучше поторопиться, пока меня не хватились.

Он замешкался, будто пытаясь придумать, что сказать, чтобы исправить ситуацию. Потом просто кивнул и направился к палатке клана Камнепада.

– Две тысячи кантари, Фортран. Большего я не прошу.

Фортран Дистра с любопытством воззрился на приятеля:

– С чего это тебе понадобились две тысячи кантари посреди ночи?

Потом его осенило. Он ухмыльнулся и ущипнул Танто за руку:

– Женщина, не правда ли?

Танто напряженно улыбнулся:

– Можно и так сказать.

Однако Фортран покачал головой.

– Потерял все на скачках, – дружелюбно поделился он. – Совершенно не ожидал, что выиграет твой брат-дохляк. Поставил все на Сыновний Долг.

Танто опустил голову.

– Не обращай внимания, – подбодрил Фортран. – Завтра ты поймешь, что я сэкономил тебе целое состояние. Ни одна женщина не стоит двух тысяч за одну ночь. – Он рассмеялся. – Выпей вина и не морочь себе голову.

Фортран был последней надеждой для Танто. Ни один из его так называемых друзей не мог – или не хотел! – одолжить ему денег.

Он проглотил одним махом теплое йетранское вино из кубка, предложенного Фортраном. Потом спросил:

– Ты видел лорда Тайхо Ишиана?

Фортран поднял бровь.

– Я бы не стал с ним сейчас связываться, – ответил он. – Недавно пролетел мимо меня черный как туча.

– Его дочь была с ним?

– Селен? А в чем все-таки дело, Танто?

– Была или нет, я спрашиваю?

– Нет. Кажется, ее вообще нет здесь. Что ты…

Но Танто уже отвернулся и пробивал себе путь сквозь толпу.

С Бете было совершенно невозможно справиться. Виралаю удалось запереть кошку в фургончике, где после нескольких панических рывков вправо-влево она шмыгнула под скамейку. Ученик мага и сейчас видел ее там. Зеленые глаза зло сверкали в полутьме.

Виралай задумчиво слизнул кровяные потеки с руки. Кровь оказалась острой и соленой на вкус: разодранная когтями кожа царапнула по языку. Вот и все успокаивающее действие заклинания, которое он применил к твари.

Первая мысль после пробуждения – бежать за Розой Эльды – в действительности довела его до самой границы территории кочевников, прежде чем ученик мага осознал бесполезность затеи. В вечерних сумерках сновали толпы людей: они закрывали лавки, выносили товары, вели под уздцы лошадей. Виралай забрался на крышу какого-то павильона и искал серебряный блеск ее волос среди сотен голов минут десять, пока не вспомнил, что темная зеленая шаль исчезла, а его взгляд уже, наверное, тысячу раз скользил по замаскированной Розе Эльды, не признавая ее. Проклятие. Придется использовать кошку, чтобы заманить женщину обратно.

Именно поэтому теперь он совершенно недостойно стоял на четвереньках, выставив вверх задницу, засунув голову под скамейку, пытаясь вытащить гнусную зверюгу наружу исполосованными в лохмотья руками. Лакомые кусочки пищи и лесть не помогли. Оставалась только грубая сила.

Виралай лег на живот и начал заползать под лавку. Кошка, однако, намеревалась сохранить безопасную дистанцию, и потому забилась в самый дальний угол. В темноте жемчужно блеснули клыки, животное зашипело. В последний раз, когда такое случалось, кошка атаковала – и не из естественной дикости или от страха, но с тщательным расчетом на максимальное повреждение цели. Его неприкрытое лицо показалось вдруг чрезвычайно уязвимым.

Медленно Виралай отполз назад. На двери висел старый плащ. Он снял его, обернул руки и снова занялся кошкой. Плащ был из плотной дерюги, но когда ему удалось схватить животное, ее клыки – или когти – впились, как горячие иглы, в нежную кожу между большим и указательным пальцами левой руки. Ученик мага взвыл от боли и гнева. Его правая рука непроизвольно поднялась, нашла голову кошки и сомкнулась (ага, значит, все-таки когти) на шее. Сквозь ткань плаща он взял тварь за шкирку.

Кошка разжала лапы, не сумев преодолеть инстинкт, пришедший из детства, хотя разумная ее часть понимала, что крепко держащее ее за шкирку существо вовсе не мать. Если та вообще когда-нибудь существовала.

Виралай отпрянул назад, встал на колени, держа Бете в вытянутой руке. Она висела без сопротивления, готовая к новой атаке, как только человек ослабит захват.

Наконец получив возможность сконцентрировать на животном свое умение без помех, он уставился прямо ей в глаза и пробормотал заклинание. Против воли кошка расслабилась. Виралай сел на краешек кровати, сильно нажал на ее челюсти с обеих сторон и заставил открыть рот. На зубах он увидел кровь. Его кровь.

Внезапное чувство ударило ему в голову. Странное чувство, похожее на гнев. Странное и непривычное: он никогда не испытывал ничего подобного в своей жизни. Даже когда он давал отраву Мастеру, Виралай не ощущал ненависти, только холодную решимость, открывавшую путь к свободе – с Розой Эльды и остатками магии в придачу. Горячий гнев угасал.

– Ну, Бете, дай-ка мне заклинание для возвращения потерянного, и я тебя выпущу. Слышишь?

В ответ глаза кошки полыхнули ненавистью. Может быть, тело ей и не подчинялось, но она все еще знала своего врага. Виралай прижался ртом к ее шелковистой морде, почувствовал теплый воздух от ее дыхания на своих губах.

Послышался приглушенный свистящий звук, потом он увидел (нет – скорее ощутил) яркий свет в голове. Огни колыхались и распадались, потом собрались вместе.

Ученик мага увидел, как Роза Эльды входит в огромный павильон с тысячами свечей и огромным количеством людей.

Собрание…

Виралай смотрел, как она, почитая себя в безопасности под темной шалью, крутит головой по сторонам. Зеленые глаза разглядывали каждого из присутствовавших, взгляд женщины скользил по бархату и шелку, безделушкам и драгоценностям. Все пили вино и оживленно болтали. Внезапно Роза Эльды повернулась, и зрачки ее расширились. Потом женщина увернулась от пристального взгляда ученика мага и исчезла в толпе.

– Что, во имя огня, ты делаешь с животным?

Виралай вскинул голову. Кошка, почувствовав ослабление удерживающего заклинания, извернулась и вырвалась из рук продавца карт, брызнула вверх по стене фургончика, как кукла, подвешенная на веревке. Потом юркнула в пространство между керамической плитой и сундуком с вещами и спрыгнула на землю.

Лорд Ишиан загородил своей персоной дверной проем. Виралай медленно поднялся, вытирая ладони о штаны. Мелкие клочки черной шерсти полетели на пол. Лорд, заметил он, подозрительно размахивал руками, будто отгоняя неприятный запах. Заклинание оставило после себя легчайший аромат серы. Впрочем, может статься, кто-то просто испортил воздух.

– А-а, – протянул Виралай, пытаясь казаться невозмутимым. – Вы пришли за Розой Эльды, я полагаю?

– Где она?

– Она ожидает нас на Собрании, мой лорд.

Он увидел, как взгляд Тайхо Ишиана скользнул по царапинам на его бледных руках: истриец явно гадая, оставила их кошка или женщина.

– У вас с собой деньги? – спросил Виралай, чтобы отвлечь южанина.

– Нет. Еще нет. Но будут. Скоро.

– Тогда давайте ненадолго отложим наш обмен и осуществим его на Собрании.

Он пропустил лорда Ишиана вперед и последовал сразу за ним, резко задвинув засов, чтобы попридержать кошку. Пусть лорд утащит Розу Эльды. По его блеску глаз и цвету лица можно было предположить, что он не допустит вмешательства в свои планы на всю предстоящую ночь.

Со своей удобной позиции на возвышении король Вран Ашарсон наблюдал за суетящимися внизу людьми.

Он накачался по случаю таким количеством южного вина, до какого только смог дотянуться, но даже опьянение не притупило нервозность.

Король наблюдал за тем, как писец отчаянно пытается зафиксировать в книге гору подарков, собравшуюся у его ног. Цирцезианские ковры – в количестве, достаточном для всей огромной залы в Халбо и даже для того, чтобы выложить трехмильную дорогу к морю. Урны, вазы, кувшины, которые, очень даже возможно, разобьются при первом же шторме по пути домой. Горшки с приправами и мешочки с сухими травами с южных равнин и восточных холмов, означавшие, что этой зимой пища будет пахнуть чем-то иным, кроме соли и дыма. Рулоны шелка – стало быть, королева-мать получит множество нарядов, если только он сумеет убедить ее надеть что-нибудь, кроме мрачных серых одежд, которые она не снимает с самой смерти короля.

Чистый аквамарин будет ей к лицу, думал Вран: появятся голубые огоньки во все еще черных волосах. Ее уверенность может поколебать только цвет самого Сура – солнце на божественном море. Он подойдет и Рагне Фаллсен тоже, внезапно подумал король, поймав взгляд женщины с другого конца зала, где она танцевала со старшим сыном Эрола Вардсона, Свином. Свин по имени и по натуре, розовый и пухлый, как настоящий поросенок, мальчишка. Лорд знал, чего добивалась Рагна, поощряя ухаживания увальня. Едва ли в любовнике, разрываемом сомнениями, вспыхнет хоть минутная ревность при виде ее в объятиях нелепого толстяка. По правде сказать, король уже начал уставать от Рагны, несмотря на всю ее красоту и сообразительность. Она, как Вран недавно обнаружил, была чрезвычайно щепетильна и в последнее время постоянно жаловалась, когда он залезал в постель не помывшись или под хмельком. Невыносимое качество, потому что и одно, и другое случалось довольно часто…

Король перевел взгляд на группу южанок, мирно сидевших в противоположном конце павильона у помоста для музыкантов, там, где они провели весь вечер со слугами у ног и мужчинами за спинами. Он наблюдал, как грациозно женщины брали печенье и потягивали вино: белые руки и темные губы, больше ничего не видно. Вран возбудился в первый раз за день. Тихие, полные достоинства здесь, и настоящие фурии в спальне, как он слышал.

Ашарсон вспомнил рассказ одного из своих гребцов (услышанный тем, в свою очередь, от друга его друга, капитана-наемника, защищавшего от морских пиратов истринский берег) о том, как одна имперская шлюха обслужила всю команду большого корабля – полных тридцать человек, и среди них ни одного салаги, – не более чем за час и все же сумела доставить каждому такое острое удовольствие своими прохладными пальцами и горячим ртом, что, когда настала его очередь, навигатор визжал от восторга, а потом потерял сознание на целых три дня.

Вран слышал похожие истории о Потерянных женщинах. На самом деле он даже собирался навестить их под видом Феникса после боя на мечах. Если бы не проклятая рана от расколовшегося истрийского кинжала… Как не стыдно, попенял король сам себе, наполняя кубок вином. Кочевники слыли творческими натурами с богатым воображением, даже если вспомнить о том, как несколько лет назад южане объявили, что сожгли последних магов. Секс с колдуньей! Вот это действительно здорово.

Однако все они во имя Богини теперь превратились в пепел и обгорелые кости – целые племена, целые караваны погребены пол солеными курганами, а их головы склевали стервятники дальнего юга…

Неудивительно, что кочевники уступили земли в пустыне лорду Кантары, думал Вран, вспоминая скучный курс истории Империи, который ему преподали Штормовой Путь и Южный Глаз перед этой Ярмаркой. Там, должно быть, полно душ умерших, всяких призраков и живых трупов. Любой эйранец знал, что, если отсоединить голову от тела, дух никогда не обретет покоя. И сжигание тоже не лучший способ, надо спрятать тело поглубже, в землю или море…

Он содрогнулся, несмотря на близость рассвета, тысячу горящих свечей и огромное количество народа. Мысли за последние полчаса метались как ошалелые. Это было непохоже на него – размышлять о таких вещах. Подобное заставляло короля чувствовать себя неуютно.

Рука Врана на мгновение коснулась цепочки на шее – амулета, удобно устроившегося на его волосатой груди. Якорь Сура из серебра, дающий спасительную гавань для душ, плывущих по океану жизни.

– Вы неважно выглядите, господин. Вам что-нибудь принести? Может, бокал вина?

Южный Глаз появился у королевского локтя, его старое уродливое лицо выражало искреннее беспокойство. Вран рассмеялся:

– Я и так уже выпил достаточно, чтобы потопить целый корабль. Приведи-ка девчонок, Южный Глаз. Может статься, они развеселят меня.

– Ах… нуда, да, господин. Девчонки! В них все дело. Запомните, о чем мы говорили.

– Давай, давай, веди…

Девиц было всего десять, как уже знал Ашарсон: само по себе знаменательное число, точно команда корабля самого Сура, состоявшая из избранных, доставлявших души умерших во имя морского бога к Берегу Мира. Десятеро для бога, так их называли. Десятеро для короля – тоже звучит неплохо. Наверное, ему следует взять всех сразу. Ведь существовал же в их истории старый король Черный, у которого было целых пятнадцать жен. Десять даже поскромнее будет.

Южный Глаз отошел посоветоваться с Яйцом Форстсоном, который только молча кивнул, потом запетлял между кучками народа в поисках ярла Штормового Пути. Тот, как оказалось, развлекал страшными сказками или еще какими-то историями кучку эйранских девушек в шикарных нарядах и странных головных уборах.

Вран заметил, как дочь Брана, Брета, покраснела и спрятала лицо в ладонях. Глупая женщина. Неужели она не догадывалась, что предложение ее в качестве невесты всего лишь формальность? Яйцо прошептал что-то на ухо племяннице и передал ее руку Брете. Обе девушки потрясенно переглянулись, потом принялись хихикать.

Ярл Шепси теперь уже пробирался к группе высоких мужчин, болтавших с девушкой в серебряном тюрбане и зеленом платье с низким вырезом. Когда Яйцо добрался до них и что-то сказал, все повернулись и посмотрели на короля. Вран сузил глаза, когда понял, что один из высоких мужчин – Аран Арансон, напыщенный медведь, нагрубивший ему давеча. Он с удовольствием заметил, как старик отвернулся, вроде бы слегка смущенный, и начал вглядываться в толпу, будто потерял кого-то. Расплывшегося мужчину с бородой рядом с ним Вран опознал как королевского корабела, Финна Ларсона. Значит, толстушка в зеленом, должно быть, его дочь, о которой ему говорили.

Король вздохнул и отвернулся.

В дальнем углу помещения закутанные до глаз женщины начали подниматься со скамеек, слуги засуетились перед ними. Король наблюдал, как они буквально плывут по направлению к нему, совершенно не как обычные люди. Он внезапно припомнил старинную присказку по поводу лебедей: на поверхности видна только их грация, а под водой в это время происходит настоящая работа. Наверное, то же самое относится и к Лебеди Йетры. Может быть, ему удастся узнать это позже…

Первой, однако, представили дочь лорда Прионана. Вран пропустил мимо ушей дежурную лесть и похвалы по адресу перезревшей девицы, потому что лорд уже пытался купить его расположение этим вечером при помощи группы закованных мальчишек-рабов, настолько нарядно одетых, что Ашарсон посчитал их за труппу акробатов, пока южанин не прояснил ситуацию. Король не смог скрыть своего отвращения. На северных островах не существует рабства, объяснил он лорду. Эйранцы давно поняли, что люди работают гораздо продуктивнее, если к ним по-человечески относиться и платить за труд, а не принуждать к выполнению непонятных им задач под страхом смерти. В ответ лорд Прионан скрипнул зубами, покачал пальцем перед носом Врана и сказал нечто неразборчивое на своем певучем языке. Теперь Вран нетерпеливо отмахнулся от него. Пусть он и предлагает прекрасно расположенные и защищенные прибрежные земли, но породниться с таким человеком…

Следом появился ярл Несса со своей дочерью Лиан в кильватере. Ярл, высокий, худой как палка человек лет пятидесяти, передал свою фигуру дочке по наследству. Ни капли мяса на костях, раздраженно подумал Вран. Он представил, как ее бедра будут скрипеть под ним, и мысленно отказался от форта у Акульего пролива. Крепость могла бы стать стратегически важным объектом, но Вран знал из своих источников, что сейчас она лежит в руинах, а в Акульем проливе хозяйничают пираты и всяческие изгои.

Король улыбнулся:

– Благодарю тебя за достойное предложение, лорд Несс. Я обдумаю его позже. – Он посмотрел на Лиан, которая достаточно низко присела в реверансе, чтобы открыть полное отсутствие округлостей тела его тренированному глазу.

Вран вздохнул.

Дочь ярла Стена, Элла, напротив, обладала недюжинными прелестями, хотя и оказалась настоящей дурнушкой: лицо было так густо усыпано веснушками, что показалось, будто девушка вымазалась в грязи. И все же она по крайней мере выглядела полной желания. Придворные красавицы очень часто принимали знаки внимания как нечто само собой разумеющееся, а дурнушки больше стараются доставить удовольствие.

– У тебя милая девочка, Стен, – проговорил Вран так весело, как только смог.

Ярл, один из самых близких друзей его отца, ветеран, участвовавший в сотне кровавых схваток, улыбнулся в ответ беззубым ртом. После сильного удара по голове, решил Вран, навряд ли у него осталось хоть сколько-нибудь мозгов.

Прибытие герцога Церы произвело некоторое замешательство. Вран наблюдал, как толпа в страхе расступалась перед ним, пока не стала понятна причина суматохи. Два зверя с огромными лапами, заканчивающимися длинными, как кинжалы, когтями, и шерстью мягкого верескового оттенка, который уступал место глубокому цвету штормового моря там, где играли мощные мускулы. Пурпурные пятна выделялись по всему телу животных. Огромные золотые глаза напоминали о снежных совах, которые водятся на крайнем севере. На шеях зверей поблескивали ошейники из чистого серебра с необычными голубыми камнями.

– Горные леопарды, господин, – гордо объявил герцог. – Из самих Золотых гор. Это единственная пара, выжившая в неволе на всей Эльде. Я поймал их котятами и сам вырастил. Они будут есть из ваших рук и бегать за добычей быстрее, чем любая гончая. Представьте себе охоту с ними в северных лесах! Ничто не устоит перед их изящной стремительностью и мощными челюстями.

Вран уже четко видел перед собой нарисованную лордом картину, слышал звук охотничьего рога, дробь лошадиных копыт, приглушенную снегом. Он узрел себя, скачущего впереди всех с этими славными зверями на длинных поводках, преследующего оленя, которого они упустили прошлой зимой. Соблазнительное зрелище, однако король все же понял, что не обладает достаточным количеством тщеславия, чтобы две дикие кошки смогли поколебать уже принятое решение. К тому же их транспортировка на Эйру на корабле наверняка будет стоить жизни всем членам команды, если не самим кошкам.

Ашарсон рассыпался перед герцогом в благодарностях, потом изящно отклонил предложение. Дворец в Халбо – не место для таких диких животных, объявил он: это все равно что запереть орла в клетку. Герцог Церы пожал плечами. На самом деле в его коллекции было несколько орлов, поэтому он совершенно не понял, что имел в виду король варваров.

Втайне, однако, южанин обрадовался, что сделка не состоялась. Именно Совет заставил его предложить дорогую Карамон варвару, не принимая во внимание заявления о святотатстве. По крайней мере, рассуждал он, если северянин примет ее, девушку защитят лучшие экземпляры священных животных Богини, которые он только сможет найти.

Лорд Сестран предложил драгоценности и кувшины с вином, а также долю в прибыльной торговле специями, но его дочь стояла рядом – почти вполовину ниже Врана, и с талией, по размеру приближающейся к ее росту. Даже сабатка не могла скрыть ее фигуру.

Затем вперед выступили два пожилых лорда Империи в темно-красных плащах, с одинаковыми скошенными подбородками, косматыми седыми бровями и цепочками тонкой работы: лорды Дистра, главы истрийского Совета. За ними стояла изящная женщина в темно-синем шелковом платье.

– Лорд Эйры, – начал один.

– Мы приветствуем тебя, – продолжил другой.

– Наши условия – сама щедрость.

Первый лорд вытащил свиток, который оба и продолжили читать по очереди настолько одинаковыми голосами, что, закрой Вран глаза, он бы принял их за одного человека. Король слушал вполуха: он уже знал, что эти люди предлагали именно то, в чем нуждался Север, – проход через Цирцеанский пролив по Золотой реке, проход для барж с зерном и железом и деревом, с тем, чего стало не хватать на островах. Но вот они подошли к самой интересной части.

– Мы имеем честь представить… – объявил первый.

– …прославленную красавицу Империи, – продолжил второй.

– Лебедь Йетры!

Вран подался вперед, поставил локти на колени и оперся подбородком о ладони, уставившись на укутанную в синее фигуру, которую старики вывели вперед. Проклятые мешковатые одежды, думал король. Вот единственная девушка, которую стоит пристально разглядеть, а он не может увидеть ничего, кроме скромного маленького ротика и милых ручек.

Как, во имя Эльды, они могли назвать ее прославленной красавицей, когда никто не удостаивался чести оценить ее прелести, Вран отказывался понимать. Но губы были изящной формы и без тех четких обращенных вниз линий, которые, по его мнению, означали дурной характер и озлобленность. У Рагны Фаллсен они все больше проявлялись с каждым днем.

– Уважаемые господа! Это замечательное предложение, и я, с вашего позволения, обдумаю его.

Пожилые южане кивнули, улыбнулись и поклонились. Потом кивнули, улыбнулись, поклонились еще раз и исчезли в толпе со своей бесценной собственностью, прославленной Лебедью.

И вот он уже должен вежливо обнимать изменника-кузена, Эрола Вардсона. Последний избегал королевского взгляда, однако девушка совершенно бестрепетно пронзала глазами Врана – темно-фиолетовыми, между прочим, глазами, обрамленными длинными светлыми ресницами. Необычное сочетание на бледном красивом лице. Девушка с некоторым вызовом вздернула подбородок, когда король оглядел ее.

Штучка с характером, подумал Вран. Девушка зла на своего опекуна за то, что он выставляет ее на всеобщее обозрение, и не боится выразить свои чувства.

Эрол хорошо играл свою роль, заметил Ашарсон, пригнав девушку на Собрание и представляя ее таким образом. Но все равно, дело слишком рисковое, несмотря на унаследованную Эролом власть и влияние. Как только девчонка родит мальчика, они найдут способ избавиться от Ашарсона и посадят на трон младенца – с Эролом, его опекуном, в качестве реального короля. Штормовой Путь особенно настаивал на необходимости избегать подобного исхода всеми силами.

Брета Брансен знала заранее, что Вран не собирается жениться на ней. Она любила его лет с семи – даже после того, как он спихнул ее в лошадиное дерьмо, чтобы посмотреть, утонет девочка или нет. «Твоя мать была колдуньей», – жестоко дразнил ее будущий король. «Если бы моя мать действительно обладала магическими силами, – думала она тогда, – то обязательно родила бы меня подобной себе: бледной, темноволосой и гибкой, да и, наверное, подальше отсюда». И теперь, когда Вран улыбнулся ей и сделал комплимент по поводу платья, Брета криво усмехнулась, тут же уступив место своей более красивой кузине.

– Господин, имею честь представить вам мою внучатую племянницу, Филию Янсен, семнадцатилетнюю красавицу, искусную рукодельницу. Она вышила ковер для вашей королевской залы в качестве признания в бесконечном уважении к вашему величеству.

Форстсон подтолкнул девушку вперед. Застенчиво, постоянно косясь на короля бледно-зелеными глазами цвета крыжовника, девушка развернула ковер.

На любой вкус это была отличная вышивка. Филия явно потратила на работу немало времени: хитросплетение фигур и искусно подобранная расцветка. Однако изображенная сцена была из тех, которые Вран всегда ненавидел. – Черные горы.

Трагическая сказка о королеве Фире и ее возлюбленном короле Фенте, взятом в плен троллями. Каждый год они требовали выкуп – пшеница и ячмень, коровы и овцы, киты и лосось, – и каждый год не сдерживали обещание освободить короля, пока пятнадцать лет спустя королевство не посетил голод и выкупа не собрали. И королева сама пошла к Черным горам вымаливать жизнь короля. Тролли вышли к ней навстречу – высокие, как корабельные мачты, толстые, как паруса, каждый зуб с пирамиду, – и рассмеялись женщине в лицо. «Мы съели короля пятнадцать лет назад. Поджарили его с медом и теперь играем в шашки его костями. Так что, если выкупа больше нет, придется придумать что-нибудь еще».

А потом они поджарили и съели несчастную королеву Фиру. Мораль этой сказки, как радостно объяснял сидевшему на коленях юному Врану ярл Шепси, заключалась в том, что лучше быть прагматиком и действовать по обстоятельствам, а не ждать выполнения пустых обещаний. Вран всегда считал историю глупой. Если бы тролли забрали его отца, он бы привел к горам вооруженную армию и срыл их до основания.

Король устало махнул Яйцу с его внучатой племянницей, отпуская обоих. Теперь ему стало скучно. Горные леопарды отвлекли его на мгновение, но вот уже на выбор остались только имперская Лебедь и дочка корабела.

Ашарсон кивнул Финну Ларсону. И тотчас Йенне показалось, что она непременно упадет в обморок.

– Господин. – Финн отвесил настолько низкий поклон, насколько позволял необъятный живот. – Я отдаю вам единственную дочь, Йенну, чьи прелести – все, что мы можем предложить вам. – И громоздкий коротышка имел наглость подмигнуть своему королю.

Вран, испытывая смесь раздражения с удовольствием, посмотрел на последнюю девицу. Он знал преимущества данного союза – бесценный новый флот, с которым можно покорить Воронов Путь в любой шторм, известные политические выгоды, – но девушка весьма его удивила. Крупная, но хорошо сложенная, как один из кораблей ее отца, лицо сияет от жары и вина (по крайней мере она не отказывает себе в выпивке).