Текст книги "Колдовская магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

– Тебе нужна помощь, чтобы вернуться домой?

Высокий эйранец, Эрно, протянул руку Танто, который посмотрел на нее, как на покрытую дерьмом палку.

– Только не твоя, – грубо бросил он, неуклюже становясь на колени.

Он схватился за пояс Саро и вскочил на ноги. Эрно долго разглядывал его, и Саро уже начал гадать – не ударит ли эйранец его брата? Подобное действие было бы чрезвычайно уместным, мрачно решил он.

Потом северянин вежливо произнес:

– Как хочешь.

После этого он повернулся и через несколько секунд уже растворился в толпе.

Саро смотрел, как он уходит, с бьющимся сердцем. Северянин воплощал собой все, чего не дано достичь Саро: высокий, мускулистый, с походкой атлета, явно человек дела, воин… и, вполне возможно, любовник Катлы.

Последняя мысль заставила юношу мучительно содрогнуться.

Катла шла назад по Ярмарке, словно в трансе. Саро Винго. Он ударил собственного брата так, что тот потерял сознание, только чтобы сохранить ее тайну. Саро Винго с глазами из черного бархата и с нежной улыбкой, вызывавшей ямочки на гладких щеках. Саро Винго – иноземное имя чужого мужчины, имя из незнакомых глубин Истрии. Даже простое повторение этих звуков доставляло удовольствие.

Катла вспомнила, как взяла южанина за руку, как темная кожа под ее пальцами запылала огнем, и в мозгу возникло воспоминание – острое, как галлюцинация, – о том, как завивались его черные волоски, шелковые, как шерсть кошки… как ворот туники под горлом слегка открывал гладкую мускулистую грудь. Цвет его кожи гипнотизировал. Девушка не могла не гадать, стала ли она такой темной от солнечного света, а если так, то где спрятались более бледные участки тела?

Интересно, каково это – возлежать с мужчиной с южного континента? Что-то содрогнулось в ней, глубоко внутри.

– Катла?

Она виновато вскинула голову и обнаружила, что, словно по волшебству, оказалась перед семейной палаткой, а братья с любопытством смотрят на нее, отвлекшись на момент от деревянного сундука, полного денег, стоявшего с откинутой крышкой между ними.

Что с ней происходит?

Девушка поймала себя на том, что грустно улыбается. Вначале она вздыхала по Эрно – подумать только! – теперь по истринскому мальчишке, которого видела только раз и, возможно, больше никогда не встретит. Если она не станет осторожнее, то может закончить, как Йенна.

Катла нырнула в палатку и выронила свой ящик на пол с ужасным грохотом. Потом быстро, как змея, обхватила Халли за шею и игриво сжала его в объятиях.

– Что такое, маленький братишка? – Он был старше ее на семь лет и вдобавок ко всему больше в два раза, но так уж они привыкли дурачиться. – Играешь в счетоводов с Лисом, не так ли?

Халли повернулся и лукаво улыбнулся ей. Потом его правая рука молниеносно взлетела вверх и схватила Катлу за локоть. Он выкрутил сестре руку и уронил девушку на землю перед собой.

Катла больно ударилась об пол, разминувшись с твердым деревянным сундуком на ширину пальца.

– Ой!

Фент вскочил со смехом:

– Это научит тебя не смеяться над Халли, когда он выбываете соревнований по борьбе во втором раунде!

– Она смеялась надо мной?

Халли выглядел обиженным. Потом он погрузил свои волосатые пальцы в диафрагму Катлы и принялся двигать ими, изображая огромного паука.

Катла завизжала и захихикала, словно возвращаясь в давно забытое младенческое состояние: вскоре она уже стучала пятками по полу, будто трехлетняя.

Потом к ним присоединился и Фент, и вот уже они втроем катались по полу, пощипывая и щекоча друг друга, завывая, как звери. В какой-то момент опрокинулся сундук с деньгами, и его содержимое раскатилось по углам.

Именно такая сцена и предстала перед их отцом, вернувшимся с неудачной аудиенции у Врана Ашарсона. Где-то по пути из королевской палатки в свою собственную Аран наткнулся на Эрно. Сейчас оба выглядели хмурыми.

– Что, во имя неба, здесь происходит?! – заревел Аран. – Я ваши вопли услышал еще на Ярмарке!

Тут же воцарилась тишина. Драчуны отстали друг от друга и поднялись на ноги, виновато моргая. Монеты сверкали вокруг них, как доказательство вины.

– Откуда все это? – Аран нагнулся и разгреб серебро. Выловив монетку в двадцать кантари и парочку десяток, помахал ими в воздухе.

– Мы продали Тора в рабство, – сказал Фент с серьезным видом. Тут же рука Арана резко стукнула младшего сына по макушке.

Фент в изумлении отпрянул. Ладони его сжались в кулаки. Казалось, он вот-вот ударит отца, но юноша только опустил голову.

– Мы нашли покупателя на весь товар, – спокойно проговорил Халли. – Каменщик из Форента, который собирается изваять двадцать статуй их богини. Он сказал, что нужны только превосходные камни, а наши оказались лучшими из всего, что форентиец видел. Мы получили хорошую цену. Так что собираемся завтра повидаться с Финном Ларсоном насчет корабля.

Выражение лица Арана изменилось. Его разум яростно работал. Возможно, вот оно – решение проблемы. В его жизни ничего не происходило случайно. Сур явно улыбался ему.

– В нашей семье больше не обсуждается экспедиция на Дальний Запад, – отрывисто бросил он.

– Но, па! – возмутился Халли. – Мы же с самого начала собирались присоединиться к королевской команде! Ты сказал, мы можем взять деньги с продажи сардониксов, да еще твою с мамой долю…

– Хватит! Больше этой темы не касаемся. Катла, вечером выкрасишь волосы в черный цвет. Эрно рассказал мне, что случилось сегодня…

– Эрно! – Она метнула в него яростный взгляд. – Ты сказал, что будешь молчать! Ты обещал!

Эрно смущенно переминался с ноги на ногу.

– Он поступил так, потому что беспокоился за тебя. Вот краска. – Аран швырнул дочери маленькую стеклянную бутылочку. – Когда закончишь, замотай чем-нибудь голову. Не будем давать повода для неудобных вопросов, почему твои волосы внезапно поменяли цвет. По крайней мере, если к нам снова заглянут стражники, они не найдут тут рыжеволосых девочек. Лучше побеспокоиться заранее, чем потом локти кусать.

– А как насчет того стражника, пригласившего меня на танец? – упрямо спросила Катла.

– Можешь повязать голову вот этим, – застенчиво предложил Эрно.

И протянул ей роскошный кусок ткани.

Эрно нашел ткань в лавке кочевницы и заплатил целое состояние. Ему приглянулся вначале цвет: ярко-синий и зеленый – серость грозовых облаков и глаз Катлы. Когда женщина, продававшая платок, улыбнулась ему и сообщила, что ткань зачарована, Эрно все неправильно понял и согласился, мол, тоже считает материал очаровательным.

– Нет-нет, – мягко поправила его кочевница. – Зачарован. Три элемента: там оттенки неба и моря, а здесь – защита от огня.

Кочевница забрала из пальцев Эрно материю и аккуратно развернула.

– Видишь?

Вдоль одного края бежала линия пламени. Именно чары против огня побудили Эрно купить платок: доброе предзнаменование, да к тому же волосы Катлы тоже огненного цвета. Хотя он и не на секунду не поверил в то, о чем толковала лавочница.

Катла затаила дыхание. Она развернула платок, и облако цветов вылилось в туманную темноту палатки. Зеленый, синий и серый свивались в неясные круги и спирали. Мягкая белая пена морской волны выглядывала то тут, то там. А по нижнему краю взвивались, как пламя, буйные жаркие тона – оранжевый и алый, золотой и ярко-красный.

Фент присвистнул:

– Тебе это наверняка влетело в копеечку, Эрно.

Он не мог себе представить, как нужно любить женщину, чтобы столько потратить на подарок ей. Но Эрно в ответ только вспыхнул и ретировался в глубь палатки.

Позднее, вечером, Саро вытащил браслет из камней настроения из кошелька на шее, подержал его на ладони и обнаружил, что камни приобрели ярко-зеленый цвет кошачьих глаз.

Ранним утром следующего дня Фент и Халли оказались у палатки Финна Ларсона с деревянным сундуком в руках. Они нервничали: им никогда еще не приходилось поступать вопреки воле отца.

Корабел уже давно был на ногах. Его рабочие бегали туда-сюда с поручениями, а сын, Матт, скатывал в рулоны водонепроницаемые шкуры.

Ларсон был здоровенным мужиком, широкоплечим и мускулистым. Его руки, высовывавшиеся из рукавов куртки, покрывались густым слоем шерсти, как у быка. Фент гадал, не унаследовала ли его дочь черты папаши под всеми своими кружевами и безделушками. Если так, то Халли явно ожидает большой сюрприз в первую брачную ночь…

На самом деле их действительно ожидал сюрприз, хотя и не связанный с Йенной Финнсен.

– Привет, парни. Как дела в такое замечательное утро?

Финн подмигнул им, явно пребывая в превосходном расположении духа.

– Хорошо, спасибо, господин, – вежливо ответил Халли, ставя на землю у ног корабела сундук. – У нас к вам предложение.

– Да неужели?

Финн явно любовался собой. Он послал одного из мальчишек за тремя стульями и кувшином вина и не дал пришедшим сказать ни слова, пока они не проглотили последнюю каплю горькой жидкости.

– И что же вы собираетесь мне предложить, что еще не успел ваш добрый отец?

– Наш отец?

– Ну, знаете, парни, Аран-великан, Аран-медведь, как мы называли его, когда дрались бок о бок в последней войне.

Халли подался вперед с серьезным лицом:

– Какую сделку предложил отец?

– Ну как же, парень, он заказал мне лучший корабль за весь этот год: из превосходного старого дуба с плантаций самого Керила Сандсона, ни больше ни меньше. Мачта из резного тиса от Ганнила Керрсона – я сохранил ее со старого корабля отца короля Врана. Думаю, отлично подойдет. И ледорез из закаленного железа. Этим займутся пятнадцать моих людей.

– Ледорез? – повторил Фент в недоумении.

– Честно говоря, о нем он попросил в первую очередь.

– Но на пути к Дальнему Западу нет льда, совершенно точно нет. Штормы и ураганы – да, но зачем ему ледорез?

Финн Ларсон пожал плечами:

– Я только принимаю заказы, парень, и если твой отец запросил ледорез…

Вмешался Халли:

– Нас не волнует, что заказал отец. У нас есть собственная просьба. Шестьдесят весел, загнутая назад корма и нос, судно быстрое и легкое: вот что нам нужно. Когда мы говорили в последний раз, было упомянуто, что подобный корабль будет стоить около шести тысяч кантари. Мы принесли большую часть суммы.

Корабел ошеломленно захлопал глазами.

– Кажется, клан Камнепада сейчас на подъеме в денежном вопросе, – заметил он и радостно потер руки. – Ну, давайте посмотрим на ваши денежки, потом я начну расчеты. На этой Ярмарке у меня много работы, гораздо больше, чем я планировал. Надеюсь, вам не так срочно нужен корабль, как остальным?

– К осени, – осторожно сказал Халли. – К осени этого года.

– Ага, – хмыкнул Финн. – Ну, случались и более странные вещи. Конечно, найти подходящее дерево для загнутых носа и кормы сложнее, чем для прямых. Но я постараюсь.

– Мы только на это и надеемся.

Фент подхватил сундук и вытряхнул его содержимое на землю. Послышался стук, резкий и глухой, и поток осколков сардоникса высыпался им под ноги, подняв облако пыли. Братья уставились на горку камней.

Финн Ларсон принялся хохотать. Белые зубы сверкали сквозь серую бороду.

– Лисица утащила цыпленка! – радостно взвыл он, держась за огромный живот и качаясь из стороны в сторону на стуле.

Наконец Ларсон набрал достаточно воздуха, чтобы выдохнуть:

– Вижу, вы, ребята, богаты только полудрагоценными камнями, а ваш отец внезапно разжился монетами, но, насколько я знаю, обилием сестер вы похвастаться не можете!

– Сестер? – Обычно низкий голос Халли поднялся на октаву. – У нас есть только одна, как всем прекрасно известно – Катла, подруга Йенны.

– Да, и скоро Катла будет новой женой Финна. Аран принес мне не слишком много монет, поэтому мы пришли к несколько иному соглашению. Она милая девочка, хотя и немного диковатая. Но это мы из нее быстро выбьем.

Братья уставились друг на друга:

– О небо, что он наделал?!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 10
ПОНИМАНИЕ

Позднее, тем же утром, Йенна, подслушав странный разговор у семейной палатки, вышла на поиски Катлы, надеясь, что та прояснит ситуацию. Однако, добравшись до лавки, нигде не обнаружила подруги. Вместо нее за прилавком стоял Эрно, огромный, мускулистый, в явно неуместной на фоне богатого синего бархата домашней тунике. В его широких ладонях маленький нож, который он показывал богатому истрийцу, выглядел, словно булавка.

Йенна улыбнулась.

– Отличный мастер, – услышала она, как Эрно обращается к лорду. – Да, один из лучших на северных островах…

Потом Эрно поднял голову, поймал ее взгляд и тут же вновь опустил глаза в смущении.

– Здесь ты Катлу не застанешь.

Йенна повернулась назад. Там стояла маленькая Марин Эдельсен. Только теперь она уже не выглядела такой уж маленькой. Даже спрятанная под роскошно вышитой шалью, которую девушка обернула вокруг плеч и прикрепила к лифу, грудь Марин была просто неимоверных размеров. Здороваясь с ней, Йенна почти не могла оторвать глаз от фантастического зрелища.

Она усилием воли перевела взгляд налицо Марин.

– Эрно сказал, что Катла плохо себя чувствует, – сообщила та. – Она, может быть, даже не придет на Собрание. – Последнюю фразу Марин произнесла, как показалось Йенне, почти торжествующе. – Так что я жду здесь, пока Эрно закончит и у меня появится возможность пригласить его на танец.

– Марин? – возмутилась Йенна. – Ты не можешь просить Эрно танцевать с тобой! Это неправильно. Совсем неправильно!

Марин раздраженно взглянула на нее:

– Что тут неправильного? Он не принадлежит Катле, что бы она себе ни воображала, – произнесла она с какой-то ненавистью.

– Ты не можешь просить его танцевать с тобой. Так взрослые женщины не поступают, а, Сур свидетель, ты, по-моему, сейчас выглядишь по-настоящему взрослой. Честное слово.

Марин прижала руки к груди, но своевольная плоть не потерпела такого обращения. Почувствовав давление снизу, она тотчас подпрыгнула вверх и весело вырвалась из-под шали, как живая. Вскрикнув, Марин поспешно привела одежду в порядок.

– О, Йенна, – взвыла она, хватая старшую девушку за руку. – Что мне делать? Они растут и просто не желают останавливаться!

Йенна снова опустила взгляд. На хрупкой фигурке Марин ее новая грудь действительно выглядела нелепо.

– Благодари небеса за такой дар, – проговорила она со всей возможной добротой. – После стольких лет жизни с плоской, как доска, грудью, тебе следовало бы радоваться, что ты наконец начала развиваться как женщина. Грудь хорошего размера вовсе не помешает. Я так собираюсь подобрать такое платье, в котором моя откроется взору короля во всей своей полноте. А ты что наденешь вечером, Марин?

Девушка еще больше съежилась.

– Я… я не знаю. Платье, которое я собиралась надеть, ну то, голубое с меховой оторочкой, – Йенна кивнула, – оно слишком узкое теперь. Я мерила его вчера вечером, и оно разъехалось по швам. Сегодня я вообще не смогла его натянуть. Это неестественно, Йенна, честное слово.

– Конечно, естественно, дорогая, – Йенна использовала свой самый успокаивающий, покровительственный тон, – естественнее нет ничего на свете.

– Да нет же! – Марин поближе придвинулась к Йенне. – Обещай, что никому не расскажешь, потому что надо мной точно станут смеяться из-за моей дурости. Я ходила к кочевникам. – Она виновато огляделась и понизила голос до шепота: – Это магия. Что-то пошло не так. Я купила зелье. Чтобы заставить грудь расти. Чтобы… чтобы Эрно заметил меня.

Йенна ахнула, вспомнив свой разговор с Киттой Соронсен, когда ехидная маленькая мадам с ликованием объявила (хоть и немного напутав), что Марин потащила Эрно к Потерянным, чтобы купить ему любовное зелье. Тогда Йенна посчитала ее болтовню абсурдом. Какая патетика, подумала она сейчас. Ребячливая, щупленькая Марин зашла так далеко, чтобы заставить мужчину заметить ее. И получила такой результат на свою голову.

Она с трудом удержалась от смеха. Как нелепо! Да и еще ради Эрно Хамсона, этого увальня. Кроме того, все, кто еще не ослеп, прекрасно видели, что он страдает по Катле Арансон.

Она вздохнула. Бедняжка Марин.

– Магия? – Йенна неосознанно крутила локон между пальцами. – Ну, – весело добавила она, – тогда все поправимо.

– Правда?

– Конечно. Мы просто пойдем туда, где ты купила свое зелье, и попросим что-нибудь, отменяющее его действие.

Марин уставилась на нее с открытым ртом, будто Йенна превратилась в оракула.

– О, Йенна, ты такая умная!

Потом на ее лице снова отразилось отчаяние. Девушка схватила кошелек, висевший у пояса, и высыпала содержимое на ладонь. Выпали только две блестящие серебряные монетки.

– О небо! Кажется, не хватит.

– Сколько стоило зелье?

– Двенадцать кантари.

– Двенадцать кантари?

– Все мои сбережения, – словно оправдываясь, ответила Марин.

Двенадцать кантари. У Йенны в кошельке около тридцати, но она не собиралась ни в коем случае отдавать их Марин Эдельсен.

Потом в голову ей пришла блестящая идея. Она схватила Марин за руку и потащила прочь от лавки Катлы.

– Пошли со мной!

– Но… – Марин бросила умоляющий взгляд назад на Эрно, который, судя по повороту его головы и опущенным глазам, намеренно не обращал на них никакого внимания. – Но куда мы идем? Квартал кочевников в другой стороне. Я не понимаю…

– Нет смысла идти в квартал кочевников, пока у тебя не появятся деньги на новое зелье. Так что мы попытаемся достать для тебя пару кантари.

– Но как?

Йенна не ответила. Вместо этого она рванула Марин за руку так, что девушка потеряла равновесие. Ей пришлось бежать следом за подругой, чтобы не упасть.

– Йенна, – закричала Марин, почти срываясь на визг, так что Эрно резко вздернул голову. – В том направлении Игры…

– Знаю, глупая. Именно туда мы и идем. Где соревнования, там и ставки. Фара Гильсен сказала, там будет тот молодой истриец, о котором все говорят. Красивый, как сокол, с замечательным экзотическим именем: Танто Винго. – Она роскошно протянула гласные. – Фара сказала, он обязательно выиграет в поединке на мечах. Мы поставим на него твое серебро и удвоим капитал. – Она хлопнула в ладоши в восторге от собственной гениальности. – Легко.

Марин последовала за ней в смятении. Как должна вести себя настоящая леди, если ей не следует приглашать понравившегося мужчину на единственный танец на Собрании, но при этом можно весело отираться рядом с жуликами и проходимцами у стола букмекера. Если здесь ее увидит отец, она точно заработает порку.

Увлекаемая отчаянием, изнывающая от ужаса Марин покорно позволила Йенне увести себя. Грудь ее уныло колыхалась на каждом шагу.

Танто Винго в этот момент метал молнии. Его финальный поединок начнется менее чем через полчаса, а вчерашний сломанный кинжал все еще в его ножнах, и поправить ситуацию в оставшееся время, кажется, не удастся. Однако у него сохранилось смутное воспоминание о том, как где-то посередине между прогулкой по Ярмарке с братом прошлым вечером и бочкой араки, которой соблазнили его отец с дядей прошлой ночью, он держал в руках другое оружие – замечательно сбалансированный клинок, льнувший к ладони, как в смертельном поцелуе. Танто все еще ощущал его, как ампутированную конечность.

– Он не так уж и плох, Танто, правда, – принялся успокаивать его отец.

Саро видел, как он поднял кинжал, который Танто швырнул в ярости на землю, и смахнул с него пыль.

– Смотри. Зарубки очень маленькие.

– Он пропал! – взвыл Танто. – Как и все остальное! Как, именем Богини, я выиграю бой со сломанным клинком?! Даже против такого старого идиота? А если я проиграю, Саро лучше победить на проклятых скачках однолеток, или его жизнь ничего не стоит!

Это точно, понял Саро. Он извинился и пошел к лошадям.

Сегодня утром юноша проснулся от кошмара. Всю ночь его посещали видения с неясным смыслом, и если некоторые и начинались хорошо, то под конец и они обнаруживали свои темные стороны. Во сне, который запомнился ему лучше всех, он скакал на лошади по неизвестным болотам. Над головой облака скрывали солнце, так что если Саро мчался галопом, то оставался в тепле, как только замедлял бег, туман с земли, повторявший тучи на небе, норовил поглотить человека и коня. Необходимо было обогнать тени. По какой-то причине темнота избегала их. Сердце стучало в унисон с ударами копыт. Когда впереди внезапно появилось озеро, юноша осознал, что они погибли. Тут исчезла лошадь, а он начал тонуть – шел вниз, вниз, пытаясь вздохнуть, пока тьма не поглотила его полностью, и Саро решил, что уже совсем утонул. Но тотчас к нему приблизилось какое-то морское животное, появившись из ниоткуда – обитатель страшных глубин со знакомыми серыми глазами. Саро благодарно обнял его, и они вместе взлетели на поверхность, где безвредные облака мирно проплывали над головой, а вокруг разливалось море пульсирующего света.

Морское животное в пресных водах? Странно, удивился Саро, проснувшись. Он, наверное, сходит с ума.

Юноша выбрался из смятых простыней и уселся на краешек кровати, медленно прокручивая в голове события предыдущего дня. Потом поднял подушку и обнаружил кинжал, который сам же и положил туда – клинок, сделанный Катлой, серебряные завитки и пламенные частицы там, где металл загибался, наплывал волнами, плавился в огне, пока не проступил дракон, как отражение изящно выкованного зверя, свернувшегося у рукоятки.

Саро взял его, обнял ладонью, как живое существо, и, как живое существо, кинжал начал пульсировать, посылая теплые волны по нервам его руки.

– Катла, – произнес юноша вслух. – Катла Арансон.

Звучание ее имени как будто околдовывало Саро…

Он закончил чистить бока жеребца и прижался головой к сильному плечу. Как только юноша сделал это, конь задрожал под его щекой, и разум животного встрепенулся, открываясь. В прикосновении было сочувствие, ощущение товарищества. Признание человека с нежными, мягкими руками. Того, который осторожно водил щеткой по шерсти, вместо того чтобы намеренно раздирать колтуны, который носил во внешней коже вкусные вещи, в то время как другой приносил только боль и страх: летящий камень, ранящая нога…

Саро отшатнулся от жеребца в изумлении, контакт с разумом животного немедленно угас. Юноша покрылся потом, затем его начал бить озноб. Само по себе неприятно, что дар старого кочевника наделил его нежелательным доступом к мыслям людей, но внезапно стать частью незнакомого разума лошади – вот что действительно выбивает из колеи.

Ночной Предвестник потянулся к нему носом, нюхая воздух, но Саро отпрянул в сторону. Его собственный разум находился в смятении. Получается, теперь поездка на лошади превратится в нечто вроде постоянного вторжения, соприкосновение разумов? Но тогда то же самое повторится и с другой лошадью. Как же теперь жить дальше, если он не в состоянии касаться ни людей, ни животных – без того, чтобы быть захваченным потоком чужих чувств и мыслей? Слишком неподъемный груз…

И как же теперь будет со скачками, подумал юноша, отчаянно пытаясь сосредоточиться на менее сложном вопросе, с которым можно хоть как-то управиться. Саро уронил щетку в пыль и повернулся к выходу. Он скажет им, что лошадь хромает и не может бежать. Наверное, отец и дядя найдут другой способ заплатить за невесту и спасут его от колотушек. Но что тогда с Гайей и ее бабушкой? Как они справятся без денег, которые он собирался для них выиграть? Мысли летели вскачь, путались и сбивались в кучу. Проблема обрастала новыми обстоятельствами и последствиями, превращалась в неразрешимую. Его мысли сцепились, как восемь рук мифического Поглотителя Кораблей после того, как Сирио Великий одержал над ним победу, так что он не мог найти ни начала, ни конца.

Добравшись до площадки, где проводились поединки на мечах, Саро все еще не придумал, как быть.

Он увидел большую толпу. Стражники в голубых плащах еле сдерживали зевак за веревками, отмечавшими края арены. А люди все подходили и подходили, будто по всей Ярмарке распространился слух, что здесь происходит главное событие года.

Из двух соревнующихся, однако, появился еще только один – Танто, беззаботно прогуливающийся взад-вперед по кругу, как по своей территории. Он улыбался и пожимал руки прелестных женщин, перегибавшихся через веревки, чтобы прошептать ему слова напутствия, дотронуться до него на счастье. Танто поцеловал одну в щеку, другую (с большей страстью) в губы. Девушки захихикали и покраснели. Вторая перевязала его бицепс вышитой ленточкой, которая теперь развевалась на ветру, словно вымпел. Кочевница кинула ему цветок. Истриец со смехом поймал его в воздухе и заложил за ухо.

Он нравится женщинам, с горечью заметил Саро. Танто как будто заворожил их, скромницы трепетали и краснели, когда он удостаивал их взглядом. А дерзкие оторвы выпячивали грудь и отпускали неприличные замечания. Вот что значит обладать красотой и надменностью, подумал Саро, почувствовав укол ревности. Женщин не волновало, что под приятной внешностью скрываются жестокость и мелочность, которые он так хорошо знал, они думают только о возможном флирте и кокетстве. Юношу внезапно охватило непреодолимое желание передать им часть своего дара. Тогда они, возможно, станут меньше внимания обращать на брата.

На противоположной стороне круга толпа начала расступаться, давая дорогу высокому мужчине в чалме пустынника. Он шагал сквозь толпу, по пятам за ним следовали его болельщики в таких же причудливых одеждах. Добравшись до веревок, вместо того чтобы поднырнуть под них, кочевник перепрыгнул через заграждение сверху. Толпа внезапно смолкла, воцарилась тишина, затем люди начали говорить все разом.

– Феникс, его зовут Феникс, – расслышал Саро слова человека, стоявшего впереди него. – Птица, восстающая из пепла.

Заинтригованный Саро принялся более внимательно рассматривать пустынника. Тот оказался не выше Танто, несмотря на примечательную внешность, разочарованно понял Саро. Пустыннику просто прибавляла роста чалма. И все же он производил впечатление: легкий, но мускулистый.

Наружность обманчива, решил Саро. Такой не станет хвастать своим умением. И действительно, снаряжение Феникса поражало ветхостью и неухоженностью. Нательная рубашка из запятнанной, скомканной ткани непонятного цвета. Поверх нее простая безрукавка из дубленой кожи, тряпочный витой ремень, нагрудная пластина из толстой кожи, покрытая сотнями колец из закаленного железа. Штаны, сшитые из того же материала, что и куртка, Феникс заботливо замотал в варварской манере от колен до лодыжек кусками шкур, с которых удалось соскрести далеко не весь мех и плоть. Коричневые и черные пучки торчали и тут и там, но Саро боялся даже предположить, какое жуткое существо могло обладать таким кошмарным покровом.

Было трудно определить возраст Феникса из-за того, что ткань закрывала все, кроме его глаз. По его манере держаться – опытной, уверенной, очень подходящей воину, – Саро дал бы ему сколько угодно лет: от тридцати до пятидесяти. Глаза тоже не сильно помогали. Черные и блестящие. Морщинки в уголках, когда Феникс остановился, нахмурившись (или улыбнувшись, трудно сказать), оказались бледными по сравнению с темной от загара и ветров кожей.

Жесткий человек, решил Саро. Навряд ли «старый идиот», как обозначил его недоумок-братец. Саро тут же пришло в голову определение «выдержанный боец», будто его подсказала сама внешность человека. Оно действительно безошибочно подходило пустыннику. Он выглядел таким же крепким, как выдержанное дерево, дуб, оставленный на милость природы загнивать или становиться тверже. А когда кочевник закатал рукава нательной рубахи, Саро разглядел паутину белых шрамов, изрезавших руки. Есть ли хоть один шанс у его брата против такого бойца?

Однако Танто вроде бы вовсе не волновала угрожающая внешность оппонента. Все вокруг ничего не значило, пока он впитывал восхищение толпы. Какая-то женщина громко спросила, женат ли он.

– Сегодня я холостяк! – объявил Танто, раскидывая руки так широко, будто пытался обнять их всех. – А вот завтра?

Казалось, все женщины без исключения расцветали под его взглядом. Саро заметил пышную девушку с развевающимися золотыми волосами, тащившую подругу – странное существо с тонкими руками и огромной грудью – поближе к веревкам. Кочевницы с бритыми головами и напичканными драгоценностями зубами свистели в сторону его брата. Две эйранские матроны в домашних туниках и шикарных шарфах громко отметили отличную длину ног Танто, так прекрасно подчеркнутую фиолетовыми штанами, которые он выбрал к ярко-зеленой вышитой тунике. Белые зубы и блестящие глаза на фоне темной кожи лица. Он выглядел, как пришлось признать Саро, словно жеребец отличной породы, выставленный на парад, весь сияющий и ловкий.

Но если Танто напоминал жеребца, то его противник, без сомнения, был пустынным конем, подумал Саро и пошел делать ставку. Добравшись до букмекера, он с удивлением обнаружил, что ставки на Танто увеличились до четырех к трем. Явно работа женщин, решил юноша.

Дорога к месту поединка на мечах заняла больше времени, чем предполагала Йенна, потому что на пути попалось слишком много отвлекающих моментов.

Марин особенно поразили соревнования по метанию валунов. Настоящие гиганты, все почти без исключения эйранцы, поднимали чудовищные камни и кидали их с пронзительными громкими криками чуть не на ноги зрителям. Потом человек с измерительной палкой отмечал расстояние до камня каждого участника.

Йенну, не проявлявшую интереса к горам мышц, особо не впечатлил такой вид спорта.

Лошадиные бои за следующей оградой без преувеличения называли кровавым побоищем. Девушки поспешно пробежали мимо, пряча глаза, стараясь не замечать визга лошадей, кусков оторванной плоти и раздробленных копыт.

Затем показался ринг, где сражались кулачные бойцы. Здесь уже настала очередь Йенны останавливаться и глазеть, потому что где еще можно рассматривать мужские обнаженные тела так свободно и так долго – разве только еще на соревнованиях по плаванию, но они уже далеко отошли от берега. Однако, напомнила Йенна Марин, хватая девушку за руку, будто остановка у ринга была ее идеей, надо успеть сделать ставки.

И действительно, у них еле хватило времени на то, чтобы поставить деньги на выбранных бойцов и найти свободные места, прежде чем стражники подозвали противников, чтобы осмотреть их оружие и зачитать правила.

– Он очень красивый, – прошептала Марин подруге, в то время как Танто потягивался и играл мускулами. – Но, по-моему, у него жестокий подбородок. А пустынник мне нравится даже больше.

Йенна удивленно воззрилась на нее.

– Что ты знаешь о мужчинах? Жестокий подбородок! Если бы мое сердце не принадлежало королю Врану, я бы бросила его к ногам Танто Винго без раздумий, – безрассудно рассмеялась она. – Потому что, не считая короля, он самый красивый парень, какого я когда-либо видела. И что ты нашла в пустыннике? Не видно ничего, кроме рук и лица. Не по ним же одним ты судишь?