Текст книги "Драконы"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Энн Маккефри,Урсула Кребер Ле Гуин,Орсон Скотт Кард,Холли Блэк,Роберт Сильверберг,Харлан Эллисон,Гордон Руперт Диксон,Питер Сойер Бигл,Майкл Суэнвик,Кэролайн Черри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

– Может, через месяц или через год. А может, через двадцать лет. Ну что, договорились?

Айадар Атани задумался. Колдун ему не нравился. Но он не видел иного способа вернуть жену.

– Да, – сказал он. – Научи меня заклинанию.

И чародей Викса научил Айадара Атани заклинанию, позволявшему скрыться в тени. Оно было несложным. Айадар Атани вернулся на нанятой лошади в «Красный олень» и заплатил трактирщику, что причиталось. Потом вышел на пустырь возле трактира и обернулся Серебряным Драконом. Пока трактирщик с женой смотрели, разинув рты, он облетел вокруг постоялого двора и помчался на север.

– Дракон! – сказала жена трактирщика, очень довольная. – Интересно, нашел ли он колдуна. А я ведь говорила, что глаза у него странные.

Трактирщик согласился. Потом он отправился в комнату, которую занимал Айадар Атани, и тщательно осмотрел каждую щелочку, надеясь, что дракон-повелитель мог позабыть там свое золото.

Айадар Атани хотел тут же полететь в замок Серренхолд. Но, помня, чем грозил ему Мартан Хол, он не стал делать этого. Он направился в места, расположенные возле южной границы Серренхолда. И там, в одной неприметной деревушке, купил себе лохматого бурого мерина. Оттуда он продолжил путь в замок Серренхолд. Дорога была не столь однообразной, как ему представлялось. На ветках невысоких пушистых сосенок, росших на склонах холмов, виднелась новая зелень. Пели птицы. Прыгали на холмах лисы, охотясь на мышей, перепелок, а порой и на заблудившихся курочек. Путь занял шесть дней. На рассвете седьмого дня Айадар Атани оставил бурого мерина, накормив его перед этим, на дворе у одного фермера. Стояло чудесное весеннее утро. Небо было безоблачно; солнце сияло; тени деревьев были остры, как стальные лезвия. Дорогу в замок Серренхолд обрамляли ощетинившиеся шипами кусты боярышника. Их тени на земле напоминали паутину. Грохоча, к замку подъехала телега с дровами. Вместе с ней двигалась и ее тень.

– Колдун, – сказал дракон-повелитель в пустое небо, – если ты обманул меня, я отыщу тебя, где бы ты ни прятался, и выгрызу твое сердце.

Заточенная в башне Иоанна Торнео Атани шагала по комнате из угла в угол. Волосы у нее успели вырасти до плеч. Живот был круглый и высоко выступал под мягкими складками широкого платья. С наступлением весны ей стало беспокойно. Она просила позволить ей гулять по крепостным валам, но этого Мартан Хол не разрешил.

Под ее окном кипел, как котел, замок. Здесь не было ни минуты покоя, и днем и ночью звуки и запахи говорили о том, что идет подготовка к войне. В воздухе висела сажа. Во дворе муштровали солдат. Мартан Хол собирался напасть на Эджи ди Корсини. Он сообщил Иоанне об этом, добавив, что намерен сжечь всю Галву.

– Я сожгу ее дотла. Твоего дядю я убью, а твою мать возьму в плен, – сказал он. – А может, и нет. Может, и ее я просто убью.

Она посмотрела на кусочек неба, который был виден из ее окна. Если бы только прилетела Маделин, она передала бы вести в Галву или дядюшке в Дерренхолд… Но Маделин не появится здесь в свете дня, это было бы слишком опасно.

Она услышала, как скрипнули дверные петли. Это открылась дверь в смежное помещение.

– Госпожа, – обратилась к ней Большая Кейт и торопливо вошла; в руках у нее был поднос с тарелкой супа, хлебом и блюдечком с маленькими пикулями. – Я принесла вам обед.

– Я не голодна.

Кейт огорченно произнесла:

– Госпожа, вы должны кушать. Ради ребенка.

– Оставь это здесь, – сказала Иоанна. – Я потом поем.

Кейт поставила поднос на стол и ушла.

Иоанна немного погрызла пикуль. Потерла спину: спина болела. Иоанна почувствовала, как внутри малыш толкнул ее пяточкой.

– Мой драгоценный, мой маленький, успокойся, – сказала она. Больше всего она боялась, что ее малыш, дитя Айадара Атани, может поспешить и родиться слишком рано, до того, как ее муж окажется здесь и спасет их. В том, что он придет, несмотря на угрозы Мартана Хола, она не сомневалась. – Успокойся.

Айадар Атани беззвучно возник из тени.

– Иоанна, – произнес он и обнял ее.

Она подняла руки. Погладила кончиками пальцев его лицо. Дрожа, прижалась к нему. Она зашептала, касаясь лицом его рубашки:

– Как же ты?..

– С помощью магии. – Он погладил ее высокий, бугорком выступающий живот. – Ты здорова? Они тебя обижали?

– Я совершенно здорова. С ребенком тоже все хорошо. – Иоанна сжала руку мужа и прижала его ладонь к своему животу. Изнутри ребенок сильно толкнул. – Чувствуешь?

– Да. – Айадар Атани погладил ее по волосам.

На крючке висел малиновый плащ с узорчатой золотой каймой. Айадар протянул руку, взял плащ и закутал в него жену.

– А теперь, любимая, мы уйдем отсюда. Закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу. – Он наклонился и поднял ее на руки. Почувствовал, как возле его груди сильно стучит ее сердце.

Она задышала ему в ухо:

– Прости. Я стала тяжелой.

– Ты у меня невесомая, – ответил он.

Его человеческая фигура растаяла. Стены крепости задрожали и взорвались. На двор полетели каменные глыбы, расколотые деревянные балки. Закричали женщины. Выгнув свою длинную шею, Серебряный Дракон расправил крылья и поднялся в небо. Солдаты на крепостных валах метнули в него копья и тут же бросились наутек. Иоанна слышала их вопли и ощущала дыхание раскаленного ветра. Ноздри ей наполнил запах гари. Она догадывалась, что произошло. Но обнимавшие ее руки были руками ее мужа, человеческими руками. Она не знала, как такое было возможно, но это было именно так. Крепко зажмурившись, она уткнулась лицом мужу в плечо.

Мартан Хол разговаривал с гонцом в большом зале своего замка. Разговор был прерван грохотом падающих камней и громкими воплями. По комнате с силой пронесся поток горячего воздуха. Из окон в зале повылетали стекла. Выскочив из зала, он поднял глаза и увидел дракона, описывающего круг над замком. Воины Мартана Хола, припав к земле, окаменели от ужаса. Охваченный яростью, Мартан Хол посмотрел вокруг, надеясь найти лук, копье или камень… Наконец он вытащил из ножен меч.

– Будь проклят! – беспомощно прокричал он вслед своему противнику.

А потом стены замка расплавились под струями огненного дождя.

В Дерренхолде Эджи ди Корсини с усталостью и неохотой готовился к войне. Эджи не хотел драться с Мартаном Холом, но знал, что ему придется это сделать, как только армия Серренхолда переступит границы его государства. В том, что они нападут, Эджи ди Корсини не сомневался. Его разведчики передавали, что этого следует ожидать. Предостерегая о том же, к нему присылала дочерей и Джемис из Ястребов.

Отчасти его усталость проистекала от духовного изнеможения. «Это я во всем виноват. Я должен был убить его, когда была такая возможность. Феррис был прав». С другой стороны, она объяснялась и его физическим состоянием. Эджи почти все время был утомлен, и ни бодрящие напитки, ни отвары из трав, которые составляли для него лекари, не помогали. Сердце его колотилось как-то странно и быстро. Ему не спалось. Иногда по ночам он задумывался над тем, не увидел ли его во сне Старый, тот, что спит под землей. Когда приснишься Старому, то умрешь. Но Эджи ди Корсини не хотел умирать, не хотел оставлять свое государство и народ в опасности. Он строил планы войны, все время помня, что может умереть в самом ее разгаре.

– Господин, – доложил слуга, – к вам прибыли посетители.

– Зови их ко мне, – ответил Эджи ди Корсини. – Нет, подожди. – Врачи говорили, что ему следует больше двигаться. Устало поднявшись, он пошел в зал.

Там он обнаружил свою племянницу Иоанну, с большим прекрасным животом, и рядом с ней – ее пламенновласого огнеглазого супруга. От их одежды исходил сильный запах гари.

Эджи ди Корсини сделал глубокий вдох. Он поцеловал Иоанну в обе щеки.

– Я передам твоей матери, что ты в безопасности.

– Ей нужно отдохнуть, – сказал Айадар Атани.

– Мне не нужен отдых. Последние шесть месяцев я совершенно ничего не делала. Мне надо ехать домой, – сурово проговорила Иоанна. – Только мне не хотелось бы ехать верхом. Дядя, ты не мог бы дать нам на время повозку и какую-нибудь скотину, которая сможет ее везти?

– Можешь взять у меня все, что тебе захочется, – сказал Эджи ди Корсини. И на мгновение усталость отступила от него.

Гонцы поскакали по всей Иппе, чтобы разнести вести: Мартан Хол мертв; замок Серренхолд почти целиком испепелен. Война, которой так боялись, больше не грозила стране. Большинство командиров армии Мартана Хола погибли вместе с ним. Те, кто выжил, спрятались, надеясь лишь спасти собственные шкуры.

Через две недели после того, как была спасена Иоанна и сожжен Серренхолд, Эджи ди Корсини умер.

В мае Иоанна, возле которой находились мать и сестры, родила сына. У малыша были волосы огненного цвета и такие же глаза, как у его отца. Назвали сына Авагир. Полтора года спустя у Иоанны Торнео Атани родился второй сын. Волосы у него были темные, глаза – как у матери. Ему дали имя Йон. Как и тот, в честь кого он был назван, Йон Атани обладал мягким характером и добрым сердцем. Он обожал брата, и Авагир тоже пылко любил младшего братишку. Родители радовались тому, как дружны их сыновья.

Спустя почти тринадцать лет со дня, когда был сожжен Серренхолд, ясным весенним утром у ворот замка Атани появился человек, одетый богато, словно принц. В руках у него был белый березовый посох; он потребовал аудиенции у дракона-повелителя. Он отказался войти и даже не сообщил, как его зовут, попросил только передать: «Рыбак пришел за своим уловом».

Айадара Атани слуги нашли в большом зале замка.

– Господин, – сказали они, – у ворот стоит незнакомец, который отказывается назвать свое имя. Он говорит, что рыбак пришел за своим уловом.

– Я знаю, кто это, – ответил повелитель и зашагал к воротам замка. Там в непринужденной позе, опираясь на посох с навершием в форме змеиной головы, стоял чародей.

– Добрый день, – бодро произнес он. – Готов отправиться в путь?

И Айадар Атани покинул детей и свое царство и отправился служить колдуну Виксе. Мне неизвестно – ведь ее об этом никто никогда не спрашивал, даже сыновья, – что сказали в тот день друг другу Айадар Атани и его жена. Авагир Атани, который в свои двенадцать лет уже совсем вырос, как это бывает с детьми-оборотнями, принял по наследству власть в замке Атани. Как и отец, он прослыл правителем суровым, но справедливым.

Йон Атани женился на внучке Рудольфа ди Мако и уехал жить в ее родной город.

Иоанна Атани осталась в Драконьей Крепости. Шло время, и, поскольку Айадар Атани не вернулся, сестры, брат и даже сыновья уговаривали ее снова выйти замуж. Всем им Иоанна отвечала, что не надо говорить такие глупости; она жена Серебряного Дракона. Муж ее жив и может вернуться в любой момент; что он подумает, обнаружив, что его постель согревает другой мужчина? Она стала главной советницей сына и в этом качестве разъезжала верхом по всей Стране Драконов. Иоанна посещала и другие области Иппы: Дерренхолд и Мирринхолд, Рагнар и даже далекую Воиану, где ее всегда тепло принимали Алые Ястребы, особенно одна из сестер. В Серренхолд Иоанна ездить не желала.

Но она всегда возвращалась в Драконью Крепость.

Что же до Айадара Атани, то он прошел с колдуном всю Риоку; нес тому сумки, пек овсяные лепешки, готовил воду, в которой чародей купался, отскребал грязь с его сапог. Сапоги Виксы были часто заляпаны грязью, потому что путешествовали они много, в разные края, а колдун предпочитал передвигаться пешком, а не верхом. С утра, когда Айадар Атани приносил чародею завтрак, Викса говорил: «Сегодня мы идем в Ротсу», – или в Руджио, или в Ровену. «Там требуется применить магию». Колдун никогда не сообщал, откуда ему это известно. И они отправлялись в Випурри, в Ротсу или в Талвелу, в Сорвино, Руджио или в Ровену.

Иногда задачи, которые ему приходилось решать, были напрямую связаны с магией; например, когда требовалось снять проклятие. Часто нужно было помогать там, где произошли природные бедствия. Скажем, река вот-вот выйдет из берегов, и ее надо укротить. На дом или амбар сошел оползень. Некоторые из прибегавших за помощью были знатны и богаты. Другие – нет. Для Виксы это не имело значения. Он мог поколдовать над краеугольным камнем, и стена, которую на нем возводили, выходила прямой и ровной; он мог произнести заклинание над полем, и посевы отлично всходили, независимо от того, сколько выпадало дождя.

Наиболее искусен он был в том, что касалось воды. Некоторые маги брали часть своей силы от какой-либо стихии: ветра, воды, огня или камня. Викса мог уговорить родник появиться из-под земли там, где сто лет царила засуха. Он мог сделать стоячую воду приятной на вкус. Знал названия каждой реки, протока, ручейка и водопада в Исшоу.

В первые годы своего рабства Айадар Атани часто думал о сыновьях, особенно об Авагире, и об Иоанне, но прошло время, и он перестал тревожиться о них. А потом, много лет спустя, он уже и не думал о них так часто – лишь изредка вспоминал. Он даже имена их забыл. Да и от собственного имени он успел отказаться. «Айадар – слишком величественное имя для слуги, – заметил колдун. – Тебе нужно сменить имя».

И вот высокий светловолосый мужчина стал называться Тенью. Он нес за колдуном котомку и готовил ему еду. И почти никогда не разговаривал.

– Почему он так молчалив? – спрашивали чародея женщины, ведь они более дерзки и любопытны, чем мужчины.

Иногда колдун отвечал: «Нет на то особых причин. Такой у него характер». А иногда он рассказывал длинную причудливую историю, полную заклинаний, драконов и чародеев; в этой повести Тень был героем, но происшедшее изменило и сломило его. Тень слушал и думал, правда ли то, что рассказывает чародей. Может, и правда. Это объяснило бы, отчего у него такие беспорядочные и смутные воспоминания о прошлом.

Сны его, напротив, были яркими и богатыми на события. Часто ему снился замок из темного камня, окруженный заснеженными вершинами. Иногда – что сам он птица, парящая над этим замком. Самые бойкие женщины, которых привлекала внешность Тени, а некоторых из них еще и его молчание, старались с ним заговорить. Но от их улыбок и намеков, читавшихся в их взглядах, Тень только смущался. Ему думалось, что когда-то у него была жена. Может, она бросила его. Он думал, что, пожалуй, так и было. А может, и нет. Может, она умерла.

Женщины, встречавшиеся Тени, его не интересовали, хотя, насколько он знал, тело его было в полном порядке. Он был хорошо сложенным и сильным мужчиной. Иногда Тень задумывался о том, какую жизнь он вел до того, как стал служить колдуну. Он многое умел: охотиться и стрелять из лука, владеть мечом. Возможно, он служил в чьей-нибудь армии. Теперь он носил с собой нож, отличный нож с костяной рукояткой, но не меч. Меч ему был не нужен. Их обоих защищали слава Виксы и его колдовство.

Каждую ночь, перед тем как ложиться спать, где бы они ни находились, чародей всегда накладывал на них и на жилище, где они ночевали, заклинания-обереги, которые он полупроговаривал-полупел на неизвестном Тени языке. Заклинания обладали огромной силой. От одного их звука у Тени начинали болеть уши.

Однажды, когда они только начинали странствовать вместе, он спросил чародея, для чего служит это заклинание.

– Для защиты, – ответил Викса.

Человек по имени Тень удивился. Он не думал, что у Виксы могут быть враги.

Но теперь, столько времени проведя в странствиях с колдуном, он понимал, что даже самое незначительное колдовство может иметь последствия, а Викса колдовал отнюдь не только по мелочи. Он мог вызвать дождь, но мог накликать и засуху. Он снимал проклятия, но порой и сам их накладывал. Он был властным человеком, и тщеславие ему было не чуждо. Он любил, когда ему подчинялись. Иногда он получал удовольствие от того, что его боялись.

Весной, летом или осенью колдун всегда отправлялся туда, куда его звали. Но зимой он и Тень возвращались к озеру Ураи. У чародея был домик возле озера, простенький, обставленный без изысков: там были койка, стол, стул, полка книг. Но Викса редко открывал книгу; похоже, к науке у него призвания не было. Собственно, его, казалось, вообще ничто не увлекало, кроме колдовства и рыбалки. Все время, что в Исшоу стояла зима, он, не обращая внимания на злые ветры, брал свою плетенную из ивняка лодочку, обтянутую кожей, выплывал на середину озера и сидел с удочкой. Иногда ему попадалась рыбка, иногда две или полдюжины. Иногда не удавалось поймать ни одной.

– Заколдуй их, – сказал ему Тень однажды в пасмурный день, когда его хозяин вернулся домой с пустыми руками. – Замани на крючок своими заклинаниями.

Колдун покачал головой:

– Не могу.

– Почему?

– Когда-то я был одним из них. – Тень озадаченно посмотрел на него. – До того, как стать чародеем, я был рыбой.

Было невозможно понять, говорит он серьезно или шутит. Возможно, это и была правда. Этим можно было объяснить по меньшей мере его особую способность работать с водой.

Пока Викса ловил рыбу, Тень охотился. В окрестностях озера водилось много дичи; несмотря на то что стояла зима, мяса всегда хватало. Тень охотился на оленей, барсуков и бобров. Ему попадались волки, но их он не убивал. Не стрелял он также и в птиц, хотя там их водилось много; даже зимой на озеро часто прилетали гуси. Когда он видел их, в нем просыпалась дикая тоска, какое-то неотчетливое желание.

Однажды он увидел белую птицу, размах крыльев которой был не меньше, чем его собственный рост; она кругами облетала озеро. Клюв у нее был как у хищных птиц. Она звала его, и в ее голосе было что-то сверхъестественное. От этого звука сердце Тени учащенно забилось. Когда Викса вернулся с озера, Тень описал ему птицу и спросил, как она называется.

– Это кондор, – ответил колдун.

– Откуда он прилетел?

– С севера, – сказал колдун, нахмурившись.

– Он звал меня. Он выглядел таким… благородным.

– Он не таков. Эти птицы падальщики, а не хищники.

Колдун по-прежнему хмурился. В тот вечер он произносил заклинания на ночь особенно долго.

Весной на озеро вернулись зимородки и кайры. И в одно апрельское утро, когда Тень поставил перед ним на стол завтрак, Викса сказал:

– Сегодня мы отправимся в Дейл.

– Где это?

– В Белых Горах, в Каменай, далеко на севере.

И они отправились в Дейл, где одному князьку потребовалась помощь Виксы в толковании древнего пророчества; от скрытых там условий зависело будущее подвластных князьку земель.

Из Дейла они отправились в Секку, где юная знахарка, пытаясь расколоть большой валун, воспользовалась слишком мощным заклинанием, которое оказалось ей не по силам; нечаянно она вызвала демона камня, который ее тут же и сожрал. Демон был старый и сильный. Виксе потребовались день, ночь и еще целый день, и лишь тогда, с помощью сильнейших из чар, что были ему известны, он смог отправить демона обратно в Пустоту.

Они остановились на ночлег в придорожной гостинице к югу от Секки. Викса, вымотавшийся после сражения с демоном, сразу после ужина отправился спать; он так устал, что уснул, не успев пропеть свои привычные заклинания.

Тень сначала думал разбудить колдуна и напомнить об этом, но решил, что не стоит. Вместо этого он тоже лег спать.

И вот в гостинице к югу от Секки очнулся Айадар Атани.

Он понял, что лежит не в своей кровати и не в своей спальне. Он был на полу. Попона, которой он был укутан до плеч, была соткана из грубой шерсти и совсем не похожа на мягкие стеганые одеяла, к которым он привык. А еще он лежал прямо в башмаках.

– Иоанна? – позвал он.

Никто не ответил. На блюде возле его локтя стояла свеча; он зажег ее, не касаясь.

Бесшумно сев, он обвел глазами комнату и увидел кровать, храпевшего в ней человека, мешки, которые он сам укладывал, березовый посох, перегородивший дверной проем… Его захлестнули волны пробудившихся воспоминаний. Посох принадлежал Виксе, и спавший в кровати был Викса. А вот он… он был Айадаром Атани, повелителем Драконьей Крепости.

Сердце его заколотилось, по коже разлился жар. Кольцо на пальце раскалилось и сияло, но не обжигало. Под кожей у него запылал огонь. Он поднялся.

Сколько же времени Викса силой волшебства продержал его в рабстве – пять лет? Десять лет? Еще дольше?

Айадар Атани шагнул к кровати. Змея на навершии посоха открыла глаза. Подняв свою точеную голову, она зашипела на него.

От этого звука проснулся Викса. Он поднял взгляд и, увидев нависшее над его кроватью сверкающее нечто, тут же понял, что случилось. Он допустил оплошность. «Ну я и дурень, – подумал он, – ну и дурень».

Но было уже слишком поздно.

Стражи на стенах Секки увидели, как взвился в ночное небо огненный столб. Из него – по крайней мере так они клялись, с пылкостью, не позволявшей усомниться в их словах даже отъявленным скептикам, – вылетел серебряный дракон. Он облетел пламя, взревев так громко и яростно, что звук этот поверг в трепет всех, услышавших его.

Потом дракон взмахнул крыльями и умчался на север.

Сад в Драконьей Крепости был припорошен легким снежком. Это не помешало пробиться из-под земли побегам ревеня, и рос уже иван-чай, а на березах набухли почки. На их ветвях раскачивался и чирикал воробей. Облака, посыпавшие землю снегом, развеялись; день стоял славный и ясный, тени были четко очерчены, как крылышко воробья, поднятое против света.

Иоанна Атани шла по дорожке сада. На ее лице видны были морщины, а в волосах, по-прежнему густых и сияющих, серебрились седые пряди. Но походка ее оставалась такой же бодрой, а глаза – ясными, как в тот день, когда она впервые появилась в замке Атани более тридцати лет назад.

Она наклонилась и отряхнула от снега подснежник. «К полудню, – подумала она, – снег растает». На кухне загремели кастрюли. Изнутри донесся звонкий детский голос, в котором слышались повелительные нотки. Она улыбнулась. Это был Хикару, первенец и наследник Авагира. Ему было всего два года, но ростом и ловкостью он уже догнал ребят вдвое его старше.

Ему ответила женщина; говорила она тихо, но уверенно. Это была Дженива Туолиннен, мать Хикару. Прекрасная мать, всегда спокойная и невозмутимая. Она великолепно шила, управляла хозяйством и вела дела замка куда лучше, чем это когда-либо удавалось Иоанне. Правда, пустить стрелу из лука она не смогла бы, да и фехтование считала делом сугубо мужским.

Дженива и Иоанна были дружны, насколько могут дружить две женщины, обладающие сильной волей.

Прямо перед Иоанной выскочил черный вислоухий щенок, чуть не сбив ее с ног. Рап, мальчишка, служивший на псарне, побежал за ним. Они пронеслись через весь сад, мимо двери на кухню и дальше, во двор.

В сад вошел мужчина. Иоанна посмотрела на него, прикрывая ладонью глаза от солнца. Он был высок и строен. Она не узнала его. Волосы у него были почти белые, но двигался он совсем не как старик. Ростом и широкими плечами он напоминал Авагира, но Иоанна понимала, что это не Авагир. Сын был далеко, в сотнях миль от замка, в Каменай.

– Кто вы, сэр? – спросила она.

Мужчина подошел ближе.

– Иоанна?

Этот голос был ей знаком. На мгновение у нее перехватило дыхание. А потом она пошла навстречу этому человеку.

Это был ее муж.

Он выглядел точно так же, как в тот день, когда ушел вслед за чародеем шестнадцать лет тому назад. Те же самые глаза, тот же аромат, и таким же жарким было тело, к которому она прижималась. Она запустила ладони ему под рубашку. Кожа его была теплой. Губы их встретились.

Мне неизвестно – их никто никогда об этом не спрашивал, – что сказали друг другу в тот день Айадар Атани и его жена. Несомненно, было много вопросов и ответов. Были, конечно, и слезы, слезы и печали, и радости.

Он поведал о своих странствиях, о неволе и об освобождении. Она рассказала о сыновьях, особенно о его наследнике, Авагире, правившем Страной Драконов.

– Он хороший правитель, его уважают по всей Риоке. Народ боится его, но и любит. Его зовут Лазурным Драконом. Он женился на девушке из Исшоу. Она приходится двоюродной сестрой Талвела; у нас мирные отношения с их страной, и с Нио тоже. У нее и Авагира есть сын, Хикару. Йон тоже женился. Он живет с женой в Мако. У них трое детей: два сына и дочь. Ты уже дедушка.

Эти слова заставили Айадара Атани улыбнуться. Потом он спросил:

– Где мой сын?

– В Каменай, на совете, созванном королевским военачальником Рованом Иморином, который хочет повести войско сразиться с пиратами Чайоу.

Она погладила его по лицу. Нет, она ошиблась, когда решила, что он не изменился. Годы не прошли для него бесследно. Но все-таки он казался удивительно молодым. Иоанна задумалась: а не кажется ли она ему старой?

– Никогда больше не покидай меня, – сказала она.

Лицо его на мгновение омрачилось. Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал ее ладони и запястья. Потом он сказал:

– Любовь моя, я не хочу этого делать. Но должен. Мне нельзя здесь оставаться.

– Что такое ты говоришь?

– Авагир теперь повелитель этой земли. А ты знаешь, какой у драконов характер. Мы, драконы, жадны до власти. Останься я, и будет беда.

У Иоанны кровь в жилах похолодела. Она знала. В истории драконьего народа много злобы и соперничества: сыновья шли против отцов, братья против братьев, матери против детей. Кровавы эти сказания. И этим, хотя и не только этим, объясняется то, что век драконий недолог.

– Ты не причинишь зла своему сыну, – спокойно проговорила она.

– Я не хочу этого делать, – ответил Айадар Атани. – Поэтому я должен уйти.

– Куда ты отправишься?

– Не знаю. Ты пойдешь со мной?

Иоанна переплела пальцы с его пальцами – такими огромными! – и улыбнулась сквозь слезы.

– Я пойду с тобой, куда ты захочешь. Дай мне только время поцеловать внука и написать письмо сыну. Ведь он должен знать, что я ушла добровольно.

И так Айадар Атани и Иоанна Торнео Атани покинули замок. Ушли они незаметно, не поднимая шума, и не взяли с собой ни слуг, ни служанок. Сначала они отправились в Мако, где Айадар Атани обнял младшего сына, познакомился с его женой и с их детьми.

Оттуда они поехали в Дерренхолд, а из Дерренхолда – на запад, в Воиану, в вотчину Алых Ястребов. Из Воианы пришли письма Авагиру Атани и Йону Атани; мать уверяла их, особенно Авагира, что она со своим мужем и у нее все в порядке.

Авагир Атани, который очень любил мать, помчался в Воиану. Но, когда он прибыл, их там уже не было.

– Где они? – спросил он у Джемис Дельамико, которая все так же стояла во главе клана Алых Ястребов. Ведь век Алых Ястребов долог.

– Они ушли.

– Куда они направились?

Джемис Дельамико пожала плечами:

– Они не сказали мне, куда направляются, а я не стала спрашивать.

Писем больше не было. Шло время, и до Драконьей Крепости доходили вести, что их видели в Ровене, в Сорвино или в Секке, в горах к северу от Дейла.

– Куда они направлялись? – спрашивал Авагир Атани, когда его слуги приходили рассказать ему об этом. Но этого ему никто сказать не мог.

Время шло. Иппа процветала. В Драконьей Крепости, у Авагира и Дженивы Атани родилась дочь. Они назвали ее Лючией. Она была изящной, темноволосой и дерзкой. В Дерренхолде, Мако и Мирринхолде позабыли о распрях. На западе, где дули суровые ветра, народ Серренхолда заново отстроил крепость для своего правителя.

На востоке собрались властители всех областей, которых Рован Иморин призвал объединиться против пиратов Чайоу. Повелители Иппы, забыв о междоусобицах, присоединились к властителям Накэси и Каменай. Они сражались во многих битвах и одержали много побед.

Но в одной из битв, не в самой важной из них, стрела, пущенная стрелком из Чайоу, вонзилась в горло Авагиру Атани, и он умер. Охваченные скорбью бойцы печально развели костер и сожгли тело господина, потому что драконов не хоронят в земле.

Хикару, Сверкающий Дракон, стал господином Драконьей Крепости. Его, как до этого отца и деда, боялись и уважали по всей Иппе.

Однажды туманной осенью к воротам Драконьей Крепости пришел незнакомец и сказал, что ему нужно видеть господина. Это был старик с серебряными волосами. Он был сутул, но было видно, что когда-то он обладал огромной силой. Меча у него не было, лишь нож с костяной рукояткой.

– Кто ты? – спросили его слуги.

– Имя мое значения не имеет, – ответил он. – Передайте ему, что у меня есть для него подарок.

Его отвели к Хикару. Хикару сказал:

– Старик, мне передали, что у тебя для меня есть подарок.

– Это так, – сказал старик и протянул раскрытую ладонь. На ней лежала золотая брошь в форме розы. – Эта вещь передается из поколения в поколение в твоем роду. Ее подарил твой дед, Айадар, своей жене Иоанне в брачную ночь. Теперь, когда она умерла, брошь переходит к тебе. Когда женишься, ты должен будешь подарить ее своей жене.

Нахмурившись, Хикару спросил:

– Как эта вещь попала к тебе? Кто ты? Колдун?

– Я никто, – ответил старик, – я тень.

– Это не ответ, – сказал Хикару и подал знак солдатам схватить незнакомца.

В руках у тех, кто бросился ловить старика, оказался лишь воздух. Старика стали разыскивать по замку, но не нашли. Решили, что это был чародей или, возможно, видение, присланное чародеем. Потом о нем забыли. Когда в замке Атани впервые появилась тень дракона, будто дымом поднявшаяся со стены, мало кто вспомнил о старике, растворившемся в тени однажды осенним утром. А те, кто вспомнил, оставили свои мысли при себе. Но Хикару Атани ничего не забыл. Он сохранил брошь и преподнес ее жене в первую брачную ночь. И велел солдатам с почтением встречать дракона-тень, когда тот появится, и не говорить о нем пренебрежительно.

– Ибо, несомненно, – сказал Хикару Атани, – он находится здесь по праву.

Тень дракона по-прежнему обитает в стенах замка Атани. Она является без приглашения, когда ей захочется. И до сих пор в Стране Драконов, и по всей Иппе, и Исшоу, и даже на востоке поют сказители историю об Айадаре Атани, о его жене Иоанне и о том, как был сожжен Серренхолд.