Текст книги "Драконы"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Энн Маккефри,Урсула Кребер Ле Гуин,Орсон Скотт Кард,Холли Блэк,Роберт Сильверберг,Харлан Эллисон,Гордон Руперт Диксон,Питер Сойер Бигл,Майкл Суэнвик,Кэролайн Черри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

– Сир, по-моему, мы только теряем время, обсуждая всякие глупости с этой китайской скотиной.

Линь всегда гордилась умением владеть собой; она с трехмесячного возраста не позволяла себе рычать, не подумав. Она и сейчас сдержалась, только прижала к телу ожерелок, преодолевая искушение, доселе неведомое ей. Между тем Вийер, ничего не заметив, продолжал:

– Извините, но у нас еще тысяча проблем, которые надо решить перед выступлением.

О, с каким наслаждением она собственными когтями растерзала бы эту мерзкую ползучую тварь на части. «Как они унизили меня, – с горечью подумала Линь, – и за такой короткий срок!»

И тут император обратился к Вийеру:

– Вы плохо считаете, месье. У нас не тысяча, а тысяча две проблемы: мне придется искать двух новых генералов.

У Линь дернулся только самый кончик хвоста: это все, что она себе позволила; во всяком случае, она не разинула рот и не принялась заикаться, как эти два бывших командира. Да и в любом случае ее слабость осталась незамеченной. Император уже повернулся к секретарю с распоряжением:

– Пошлите за Мюратом. Хватит с меня дураков. – Развернувшись к Линь, он отрывисто продолжал: – Он придет к вам завтра утром, и вы объясните ему, чем нужно кормить драконов и как обеспечить их взаимодействие с кавалерией. Арман, отошлите письмо Бертье.

С этими словами император удалился тем же стремительным шагом.

Как у всех французов, вид у Мюрата был неряшливый на грани непристойности, но, к удовлетворению Линь, он был явно не дурак. Она слегка воспрянула духом. Разумеется, на исправление недостатков в организации их армии потребовались бы годы, а на устранение дефицита в сельском хозяйстве – не меньше целого поколения. Но ей не придется ждать так долго. Если император добьется на востоке победы, в которой он так уверен, а она тем временем убедит его в необходимости реорганизовать военно-воздушные силы, через десяток лет удастся собрать пригодное для вторжения войско. Ну, может, через два десятка лет.

Три дня спустя ее после обеда разбудил рев Фратерните. Линь выскочила из шатра мгновенно, движимая инстинктом, чтобы выяснить, в чем дело. Но трое ее придворных просто резвились во дворе, как пьяные.

– Мы идем на войну! – сообщил ей Люмьер, вне себя от счастья. – Наконец-то и нас берут на дело. Правда, придется хлебать овсянку и таскать на себе тяжести, но это не беда.

Она слегка оторопела, но еще более озадачил ее император, зайдя навестить ее в тот же день.

– Вы тоже отправляетесь с нами, – сказал он.

И Линь, стыдясь самой себя, почувствовала, как грудь ее распирает от воодушевления, и с трудом удержалась в рамках приличий. Он объяснил, что ее присутствие необходимо для консультаций по преобразованиям в армии; она должна была указывать офицерам на возможные ошибки.

Подумать только, он вознамерился реорганизовать армию за неделю! Нет, первое впечатление оказалось верным: он явно полоумный. Но свои мысли она предпочла оставить при себе. Утром, в сопровождении юных пажей, она полетела к месту сбора войск, к Майнцу, куда ее спутники должны были доставить первый опытный груз. Там, как она и предвидела, царил сплошной беспорядок. Подсобные рабочие, медлительные и неуклюжие, не соображали, что от них требуется при разгрузке драконов. Те, в свою очередь, были нагружены неумело, так как солдаты не имели опыта обращения с грузовыми стропами. Коров опоили снотворным, но либо чересчур, либо недостаточно. Одних приказов явно не хватало, чтобы перевернуть сложившиеся за века традиции, пусть и ошибочные.

В тот же вечер она изложила все это в приличных выражениях императору, прибывшему на курьерском драконе. Император выслушал ее и затем высказался сам:

– Мюрат утверждает, что предложенные вами способы позволят в шесть раз ускорить доставку военного снаряжения и в десять раз – доставку корма для драконов.

– По меньшей мере, – согласилась она, поскольку им было проявлено понимание неадекватности существующих методов, – если применять их правильно.

– Поскольку я вынужден вдвое увеличить контингент войск, – сухо заметил император, – придется учесть некоторые недостатки.

Затем он продиктовал секретарю приказ, который был распространен во время ужина по всему лагерю и зачитан вслух; в приказе перечислялись основные недочеты, требующие немедленного исправления, а также, к ее замешательству, приводилось пространное обоснование необходимости перемен. Зачем объяснять такие сложные вещи рядовым бойцам, недоумевала она.

Но уже на следующий день наметился некоторый прогресс, и Линь вынуждена была признать, что неловко и бестолково, но они справлялись с новыми порядками. И все же она сомневалась, что ради этого стоило нарушать освященный веками порядок и дисциплину: ведь новый образ действий требовал многолетней и упорной тренировки. Император явно был склонен разрушить привычную дисциплину и в менее важных случаях. Коммуникации носили в лучшем случае беспорядочный характер: хотя командующий получал донесения ежедневно, поступали они нерегулярно. Юные пажи с энтузиазмом известили Линь, что войска рассредоточены на сотни миль, а войсковые части действуют практически независимо друг от друга.

Она отметила также, что курьерские драконы не отличались быстротой и расторопностью, поскольку при отборе в расчет бралась не пропорциональность сложения, а меньшая масса тела; гораздо целесообразнее было бы использовать их на фронте в качестве истребителей. Тем же вечером Линь изложила свои соображения императору уже без особых церемоний. К чему ей было соблюдать этикет, если все остальные обращались к нему без надлежащего благоговения, чего он явно не замечал? Он приказал принести стул, уселся перед ней и до самой ночи донимал ее бесконечными вопросами, а вокруг толпились его секретари и телохранители. По крайней мере, у него был приятный голос: не такой низкий, как у принца, и далеко не так хорошо поставленный, к тому же с забавным акцентом, но достаточно сильный, отчетливый и выразительный.

Утром они отправились на передовые позиции; впереди летел императорский курьер. На склоне дня Линь пересекла гряду холмов и молча зависла над гигантским военным муравейником, который смотрелся на земле как своеобразный ковер, изменчивый узор которого составляли солдаты, передвигаясь разными по конфигурации и численности группами и в разных направлениях.

Она по-прежнему не видела смысла в том, что центральное место в этой армии занимали люди, а не драконы; и все же, против ее воли, армия на марше произвела на нее впечатление неумолимой силы, которая способна пройти вот так по всему миру. А по пыльным дорогам позади армии двигались вереницы повозок с пушками таких размеров, каких ей прежде видеть не доводилось.

– Они стреляют шестнадцатифунтовыми ядрами, – сообщил император, наблюдая за тем, как на Фратерните погрузили несколько орудий. – Он может нести более тяжелый груз?

– Разумеется, могу, – Фратерните гордо выпятил грудь.

– Нет, не может, – возразила Линь. – Нечего на меня рычать! – сурово огрызнулась она на юного героя. – Ты не сможешь продержаться целый день при такой нагрузке: крылья не выдержат.

Фратерните сник. Однако император продолжил расспросы:

– Сколько часов он сможет лететь, если добавить еще один вес?

– Не более двух часов без остановки, – сказала Линь.

Император кивнул. На следующий день он пригласил ее отправиться на переброску военной части из города Кобленца, примерно в шестидесяти милях от Майнца. На самых мощных драконов, за исключением самой Линь, были погружены артиллерийские орудия; после двухчасового перелета их разгружали и давали часовую передышку; затем они перевозили другую амуницию и подразделения пехоты. Это была рутинная, однообразная работа, сопровождаемая бесконечными осложнениями и суетой, но к ночи вся часть была передислоцирована на тридцать миль ближе к Майнцу в более или менее терпимом порядке.

Император пришел к ней, сияя, как именинник, что его несколько красило, хотя Линь отнюдь не считала, что маленькое достижение может служить поводом для такой радости, о чем тут же сообщила. Он рассмеялся и заявил:

– Мадам, через три дня вы все увидите. Я снимаю шляпу перед вашими знаниями по части драконов, но не по части людей.

На следующий день они переправили всю военную силу в Майнц еще до полудня, а к вечеру отправились в Кёльн за другим корпусом, почти без перерыва. Еще до истечения обещанных «трех дней» они сгруппировали в одном месте десять тысяч человек со всем снаряжением и амуницией, и ей начало казаться, что император, в конце концов, не так уж и глуп. В собранной вместе армии она ощущала ту же неумолимую силу, которую увидела, рассматривая марширующие далеко внизу крошечные квадратики-узоры человеческого ковра; она оценила тот мощный импульс, который излучает множество скопившихся в одном месте людей. Бесчисленные орды его едва ли не игрушечных солдатиков связывала общая цель, единый порыв.

– Я удовлетворен, – объявил император своим военачальникам, собрав их перед шатром Линь. – В следующий раз мы будем действовать эффективнее, но даже при таких скоростях мы сумеем подойти к Варшаве еще до наступления зимы. Теперь к делу, господа: мне нужны более мощные пушки, и я не вижу смысла доставлять их из Франции.

– Поблизости от Байройта расположена крепость, – внес предложение один из военачальников, молодой человек по имени Ланн, – там имеется тридцать два орудия.

– Полетите туда? – спросил ее император, и это выглядело почти как приказ.

Линь понимала, что он имел в виду другое, но прозвучали его слова так, будто он просто посылал ее на боевое задание, словно рядового бойца.

Это подвигло ее на грубость.

– Небесным драконам не пристало воевать в качестве рядовых.

– Мне нужно ваше мнение о тактике ведения воздушного боя, а вовсе не ваши подвиги в качестве солдата, – буркнул он.

По соседству с ним, она с высоты птичьего полета оглядывала территорию, а тем временем дюжина драконов помельче взмыла в воздух беспорядочной тучей и ринулась на трех громадных зверюг, охраняющих крепость. Порядка в этом штурме не было ни малейшего, но, в сущности, порядка можно добиться и краткосрочным обучением; в целом, ее советы относительно принципов маневренности применялись на практике. Пушки стреляли, но не слишком эффективно, потому что небольшие, юркие драконы оказались неудобной целью благодаря своим размерам и близости к объекту и, добравшись до огромных, но неуклюжих драконов-охранников, принялись терзать им крылья и головы когтями.

Ее переполняло странное чувство при виде того, как ее советы осуществляются на практике боевых действий. Оно стало еще острее, когда на ее глазах защитники были успешно рассеяны, а Люмьер, прикрытый с флангов Фратерните и Сюрте, спикировал на стены, поливая их огнем, в то время как его соратники срывали с креплений пушки. Они с триумфом вернулись и сложили орудия к ногам императора и ее собственным. Эти короткие тупорылые предметы из выщербленного металла и поцарапанного дерева выглядели уродливыми и пахли дымом, орудийным маслом и кровью, но в то же время от них веяло мощью, а поверх валялся, словно тряпка, вражеский флаг на сломанном древке.

Непривычное чувство привело ее в смятение, и она укрылась в лесу, сославшись на слишком яркое солнце. Между тем после ее ухода комендант вражеской крепости вышел из ворот и опустился на колени перед императором. Уже спрятавшись в чаще, она услышала тысячеголосый крик: «Да здравствует Франция! Да здравствует император! Да здравствует Наполеон!» Под эти возгласы она забылась беспокойным сном и во сне, широко разинув пасть, сокрушала своим ревом стены неведомой крепости и среди ее развалин искала поверженного Темерера. Но, обернувшись к принцу, чтобы показать ему плоды своих усилий, она увидела на его месте Наполеона.

Линь проснулась, дрожа от горя и холода, и ощутила на коже первые капли дождя. Ее охватила внезапная тоска по дому, по чаше ароматного чая, по мягким очертаниям холмов вместо тех неприветливых, остроконечных, покрытых снегом вершин, что виднелись на горизонте сквозь деревья. Но, едва подняв голову, она уловила запах войны, более острый и горький, чем аромат горящего дерева, – этот запах возвещал победу и торжество мести. На поляне появились люди, чтобы поставить для нее шатер, а позади них шел Наполеон.

– Ну и ну, что это такое, разве не вы сами предупреждали меня о вреде сырости для драконов? Поднимайтесь, поужинаем вместе, вам обязательно нужно съесть что-нибудь горячее.

Гордон Диксон
СВЯТОЙ ДРАКОН И ГЕОРГИЙ [33]33
  Пер. Т. Казаковой


[Закрыть]

Гордон Диксон родился в 1923 году в Эдмонтоне, Канада, но еще подростком переехал с семьей в Миннеаполис, штат Миннесота. С 1943 по 1946 год Диксон служил в вооруженных силах США, а затем поступил в Университет Миннесоты, где получил степень бакалавра искусств и, что гораздо важнее, встретил своего будущего друга и соавтора Пола Андерсона. Первый рассказ Диксона «Посягательство!» («Trespass!»), написанный совместно с Андерсоном, был опубликован в 1950 году, а в 1956 году увидел свет первый роман писателя «Пришельцы с Арктура» («Alien from Arcturus»).

Диксон выпустил более шестидесяти романов, сто пятьдесят рассказов и двадцать один сборник. Его произведения «Солдат, не спрашивай» («Soldier Ask Not»), «Потерянный» («Lost Dorsai») и «Плащ и посох» («The Cloak and the Staff») были удостоены премии «Хьюго», а рассказ «Зовите его „господин“» («Call Him Lord») в 1966 году получил премию «Небьюла». Наибольшую известность Диксону принесли двенадцать романов «Дорсайского цикла» («Dorsai»), написанного в жанре космической оперы, а также девять научно-фантастических романов цикла «Рыцарь-дракон» («Dragon Knight») и четыре книги юмористического фэнтези из серии «Хока!» («Нока!»), написанных в соавторстве с Полом Андерсоном. Гордон Диксон скончался в 2001 году.

I

Джим Эккерт неуверенно постучал когтем по двери, выкрашенной в голубой цвет.

Тишина.

Он постучал еще раз. В глубине этого странного дома с островерхой крышей послышались чьи-то торопливые шаги, и дверь приоткрылась. В щель выглянул старик в шляпе с конической тульей и раздраженным выражением на худом лице, с растрепанной седой бородой.

– Извините, сегодня я драконов не принимаю! – отрезал он. – Приходите в следующий вторник. – И он захлопнул дверь.

Все, конец. Последняя капля. Джим Эккерт с глухим стуком плюхнулся задом на землю. Все закружилось у него перед глазами: на заднем плане небольшая лесная поляна с неправдоподобно крошечным прудом, звенящим, как китайские стеклянные подвески-колокольчики, ухоженная лужайка с ведущей к дому дорожкой, посыпанной белым гравием, и пышные клумбы, где исхитрились одновременно расцвести астры, тюльпаны, циннии, розы и ландыши, под указателем с надписью: «С. Каролинус». Ему больше не вынести этого. Того и гляди, он совсем спятит и вообразит себя арахисом или кокер-спаниелем. И все это дело рук Гроттвольда Хансона. Теперь доктору Хоуэлсу придется искать другого ассистента для кафедры английской филологии. Энджи…

Энджи!

Джим снова забарабанил в дверь. Она приоткрылась.

– Дракон! – с яростью завопил С. Каролинус. – А не хочешь ли ты превратиться в жука?

– Но я не дракон! – горестно возразил Джим.

Чародей уставился на него, потом жестом отчаяния дернул себя за бороду и принялся яростно жевать ее.

– Где это видано, – гневно начал он, – чтобы у дракона хватило мозгов на то, чтобы вообразить себя не драконом? Ответьте мне, о силы всемогущие!

– Информация верна физически, но не физиологически, – отозвался могучий бас прямо из воздуха примерно в полутора метрах над землей.

Джим решил было, что вопрос носит чисто риторический характер, и теперь вздрогнул от неожиданности.

– Вот как? – С. Каролинус поглядел на Джима с любопытством. – Гм… – Он выплюнул пару волосков. – Ну ладно, входи, Аномалия – или как ты себя там называешь.

Джим протиснулся в дверь и оказался в просторной комнате. Она была уставлена разномастной мебелью и алхимическим оборудованием.

– Гм… – изрек С. Каролинус, закрыв дверь и в задумчивости обойдя Джима. – Если ты не дракон, то кто?

– Ну, на самом деле меня зовут Джим Эккерт, – пояснил Джим. – Но я почему-то оказался в теле дракона по имени Горбаш.

– И тебя это беспокоит. Потому ты явился ко мне. Очень мило, – с сарказмом отозвался чародей. Он поморщился, помял живот и зажмурился. – Может, ты знаешь, что помогает от постоянной боли в животе? Разумеется, не знаешь. Ладно, продолжай.

– В общем, я хотел бы вернуться назад в свое тело. И забрать с собой Энджи. Это моя невеста, и я могу послать ее обратно, но я не могу одновременно послать обратно себя. Видите ли, этот Гроттвольд Хансон… ладно, наверное, надо рассказать все с самого начала.

– Блестящая идея, Горбаш, – одобрил Каролинус, – или как там тебя зовут.

– Ну так вот, – произнес Джим. Каролинус дернулся от нетерпения, и Джим поспешил продолжить: – Я преподавал в учебном заведении под названием Ривероук-колледж, это в Соединенных Штатах, – вряд ли вы слышали о нем…

– Дальше, дальше, – поторопил его Каролинус.

– Я был младшим преподавателем, то есть ассистентом. Профессор Хоуэлс, заведующий кафедрой английского языка и литературы, еще год назад пообещал перевести меня на ставку преподавателя. Но так и не перевел. А Энджи – Энджи Гилман, моя невеста…

– Ты уже говорил о ней.

– Ну да, в общем, мы слегка повздорили. Ну, насчет того, идти мне к Хоуэлсу или нет, чтобы узнать, собирается ли он повысить меня в должности на следующий год. Я-то думал, не стоит идти, а она считала, что иначе мы не сможем пожениться. Вот тут туда и вошел Гроттвольд Хансон.

– Куда и кто вошел?

– В гриль-бар кампуса. Мы там выпивали. А Хансон раньше встречался с Энджи. Он специализируется по психологии. Длинный такой, тощий, выглядит чокнутым, да он такой и есть. Вечно затевает что-нибудь эксцентричное…

– Словарь! – внезапно провозгласил Каролинус. Огромный том возник ниоткуда и повис у него перед глазами. – Ох! – выдохнул Каролинус, потирая живот. Страницы перелистывались сами по себе. – Не обращай на меня внимания, – сказал он Джиму, – продолжай.

– На этот раз он свихнулся на идее Брайди Мерфи. [34]34
  Брайди Мёрфи – имя, которое американская домохозяйка Вирджиния Тай якобы носила в прошлой жизни и вспомнила, наряду со многими событиями, во время сеанса гипноза, проводимого доктором Мори Бернштейном.


[Закрыть]Гипноз. Ну то есть…

– Не так быстро, – велел Каролинус. – Брайди Мерфи… Гипноз… ага…

– Он толковал о блуждании эго, о гранях реальности и обо всем таком. Он предложил загипнотизировать кого-нибудь из нас, чтобы продемонстрировать, как это действует. Энджи разозлилась на меня и поэтому тут же согласилась. Я отошел к барной стойке. Я был зол как черт. Когда вернулся, Энджи не было. Она исчезла. Испарилась.

– Испарилась? – спросил Каролинус.

– Испарилась. Я насел на Хансона. «Блуждает где-нибудь – сказал он, – не только ее эго, но и вся она целиком». – «Верни ее сейчас же», – потребовал я. «Не могу – сказал он. – Похоже, она отправилась в эпоху Святого Георгия с его драконом. Когда мужчины были мужчинами и не боялись требовать повышения по службе». Хансону надо было послать кого-нибудь вдогонку за ней, чтобы разгипнотизировать ее и вернуть обратно. Я согласился как последний идиот. Ха! Я ведь знал, что он придурок. Он не способен сделать ничего путного, даже если ему заплатят. И вот я тут, да еще в шкуре дракона.

– А девица?

– Да, она тоже здесь. Промашка в несколько веков. Когда действительно существовали драконы. Фантастика!

– Почему фантастика? – спросил Каролинус.

– Ну, в общем, что-то в этом роде, – туманно пояснил Джим. – Дело в том, что они ее захватили, то есть драконы. Огромный дракон по имени Анарк наткнулся на нее во время ее блужданий и посадил в клетку. Они собрались в пещере и стали решать, что с ней делать. Анарк хотел использовать ее в качестве приманки, чтобы поймать побольше людей, – драконы называли их георгиями…

– Они, мягко говоря, туповаты, – сурово заявил Каролинус, глядя поверх словаря. – У них в мозгах хватает места только для одного названия. Святой произвел на них такое неизгладимое впечатление, что они запомнили его имя – на все про все.

– Они там все вопили одновременно. Голосищи у них жуткие.

– Вот именно, точь-в-точь как у тебя, – иронически отметил Каролинус.

– Ой, простите. – Джим заговорил потише: – Я пытался предложить, чтобы мы потребовали выкуп за Энджи… – Внезапно он замолчал. – Ничего себе, – сказал он. – Я и не подумал об этом. Я на каком языке говорил, на драконьем? А сейчас на каком? Драконы ведь не говорят по-английски?

– Почему бы и нет? – сварливо возразил Каролинус. – Раз это британские драконы?

– Но я же не дракон, то есть…

– Но ты здесь! – отрезал Каролинус. – Ты и твоя девица. Других же как-то переводили, почему бы и тебя не перевести? Продолжай.

– Я почти все рассказал, – мрачно признался Джим. – Я уже практически отчаялся, когда драконий старейшина встал на мою сторону. «Придержим Энджи для выкупа», – сказал он. Его послушались. Похоже, он у них пользуется влиянием. Я прихожусь ему внучатым племянником и единственным родственником, то есть этот Горбаш, в чьем теле я оказался, приходится. Они заперли Энджи в пещере и послали меня сюда, к Звенящему Роднику, чтобы я нашел тебя и попросил начать переговоры о выкупе. А приватно он велел мне передать, чтобы ты не ставил слишком жестких условий георгиям, то есть людям; он хочет, чтобы драконы наладили с людьми хорошие отношения. Он опасается, что драконам грозит полное исчезновение. Я сумел украдкой поговорить с Энджи наедине. Мы решили, что ты сумеешь вернуть нас обратно.

Тут Джим замолчал и с надеждой уставился на Каролинуса. Чародей в задумчивости жевал собственную бороду.

– Смргол, – бормотал он. – Исключение из правил. Крайне умен для дракона. И к тому же опытен. Гм…

– Вы поможете нам?! – взмолился Джим. – Послушайте, я покажу вам…

Каролинус вздохнул, зажмурился, помотал головой и снова открыл глаза.

– Давай проверим, правильно ли я все понял, – заговорил он. – Ты поссорился с девицей, с которой помолвлен. Назло тебе она обратилась к никудышному шаману, и тот по ошибке отправил ее из Соединенных Штатов (в каком бы пределе космоса это ни находилось) сюда, а потом усугубил свою ошибку, послав вслед за ней тебя, и твоя душа сумела воплотиться только в тело дракона Горбаша. Девица находится в лапах драконов, а тебя прислал ко мне твой двоюродный дед Смргол.

– В общих чертах, – с сомнением пробормотал Джим, – только…

– А ты не хочешь изложить все это попроще и потолковее? – предложил Каролинус. – Например, вроде ты какой-нибудь принц, превращенный в дракона злобной мачехой-колдуньей? О-о-о, бедный мой живот! Нет? – Он вздохнул. – Ну ладно. Аванс – пять фунтов золотом или рубинами.

– Н-но… – Джим выпучил глаза. – У меня нет ни золота, ни рубинов.

– Что? Какой из тебя тогда дракон?! – завопил, сверкая глазами, Каролинус. – Где же твои сокровища?

– Наверное, у Горбаша должны быть, – пролепетал несчастный Джим. – Но мне об этом ничего не известно.

– Снова благотворительность! – в ярости бормотал Каролинус, потрясая кулаком. – Куда смотрит аудиторский отдел? А?

– Прощения просим, – произнес невидимый бас.

– Это уже третий за последние две недели. Проследите, чтобы подобное не повторялось на ближайшие десять дней. – Он обернулся к Джиму. – Совсем нечем платить?

– Нет. Хотя… погодите… – сказал Джим. – Вы ведь животом маетесь. Похоже, у вас язва. Боль возникает между приемами пищи?

– По правде сказать, да. Язва?

– Там, откуда я прибыл, крайне впечатлительные люди страдают ею в условиях стресса.

– Люди? – недоверчиво переспросил Каролинус. – Или драконы?

– Там, откуда я прибыл, нет драконов.

– Ладно, ладно, верю, – с раздражением пробурчал Каролинус. – Можно и без подробностей. И чем вы прогоняете ее?

– Молоком, – ответил Джим. – Каждый час по стакану молока в течение месяца или двух.

– Молоко, – произнес Каролинус.

Он протянул руку в пустоту и получил кружку молока. Состроив гримасу, он выпил молоко. Вскоре он заулыбался с облегчением.

– Клянусь высшими силами! – воскликнул он. – Силы всевышние! – Ухмыляясь во весь рот, чародей повернулся к Джиму. – Я восхищен, Горбаш. Начинаю верить, что все эти разговоры о колледже похожи на правду. Видимо, коровья природа молока побеждает демона язвы. Считайте, что мы в расчете.

– О! Замечательно. Тогда я приведу Энджи, и вы сможете загипнотизировать…

– Что?! – воскликнул Каролинус. – Яйца учат курицу. Загипнотизировать! Ха! А как насчет первого закона магии, а?

– Насчет чего? – не понял Джим.

– Первого закона. Первый закон – чему вас только учили в вашем колледже? Забыть первый закон! Вот оно, молодое поколение! Первый закон: всякое применение искусства или науки имеет свою цену. Почему я живу за счет гонораров, а не за счет собственных заклинаний? Почему у магического зелья всегда противный вкус? Почему этот ваш недоучка Хансон вовлек вас в такие неприятности?

– Этого я не знаю, – покачал головой Джим. – Почему?

– Нет лицензии! Нет лицензии! – прокаркал Каролинус, широко всплеснув руками. – Да я бы ни в жизнь не взялся за то, что проделал ваш приятель, не будь у меня лицензии от аудиторского отдела на десять лет – а ведь я имею степень магистра. И чего он добился: отправил твою духовную сущность вслед за пропавшей девицей. И вот теперь цепь случайностей и событий так исказилась, что это чревато всяческими осложнениями. Мало отдаешь – мало получаешь…

– ГОРБАШ! – Драконий рев сопровождался не менее оглушительным стуком.

– Вот, пожалуйста, – сурово произнес Каролинус, – начинается.

Он вывел гостя наружу. Там, на зеленой лужайке прямо за цветочными клумбами, сидел громадный старый дракон. Джим узнал в нем Смргола – двоюродного деда того существа, в теле которого он очутился.

– Здорово, колдун! – прогромыхал старый дракон, склонив голову почти до земли в знак приветствия. – Вряд ли ты меня помнишь. Меня зовут Смргол – помнишь того великана-огра, с которым я сразился в Гормли-Кипе?

– О Смргол, разумеется, я помню, – сказал Каролинус. – То был славный подвиг.

– Он грешил привычкой опускать дубину сразу после свинга, – пояснил Смргол. – Я заметил это на исходе четвертого часа битвы, и, как только он в очередной раз проделал это, я уже был наготове и ринулся в атаку. Порвал ему мышцу правой руки. Потом…

– Помню-помню, как же, – перебил его Каролинус. – Это, стало быть, твой племянник.

– Внучатый племянник, – уточнил Смргол. – Слегка, признаться, туповат, – добавил он, вздыхая, – но что поделаешь, кровная родня, знаешь ли.

– По-моему, он не совсем безнадежен, – сухо заметил Каролинус.

– Надеюсь, надеюсь, – довольным тоном проурчал Смргол. – Всегда есть надежда, видишь ли. Но у меня плохие новости, колдун. Знаешь ту гусеницу по имени Анарк?

– Это тот, что поймал девицу?

– Он самый. Ну так вот, он ее снова похитил и удрал вместе с ней.

– Что?! – заорал Джим.

Он забыл о мощи драконьего голоса. Каролинус зашатался и еле устоял на ногах, цветы и травы полегли, и даже сам Смргол вздрогнул.

– Сынок, – с упреком сказал старый дракон, – сколько раз тебе повторять, чтобы не повышал голоса. Я сказал, Анарк похитил георгину.

– Он говорит про Энджи! – в отчаянии обратился Джим к Каролинусу.

– Понял, понял. – Каролинус прикрыл уши руками.

– Ты снова чихнул, – с гордостью отметил Смргол и повернулся к Каролинусу. – Ты не поверишь, ни один дракон ни разу не чихнул за последние сто девяносто лет. Этот юноша чихнул, едва впервые увидел георгин. Никто не верил своим глазам. «Признак ума», – сказал я. Ум работает, и от этого в носу щекочет. Наша ветвь рода…

– Энджи!

– Вот видишь? Ладно, сынок, ты показал нам, на что способен. Давайте перейдем к делу. Сколько ты возьмешь, колдун, за то, чтобы найти Анарка и георгину?

Несколько минут они торговались, словно лоточники, пока наконец не сошлись на четырех фунтах золота, одном фунте серебра и одном изумруде с изъяном. Каролинус набрал склянку воды в Звенящем Источнике и бродил по лужайке, пока не нашел небольшую песчаную прогалину. Он склонился над ней, а оба дракона молча наблюдали за ним.

– Сидите тихо, – предупредил он. – Попробую использовать точильщика. Не спугните его.

Джим затаил дыхание. Каролинус наклонил склянку, и три капли кристально чистой воды упали на песок: тинь! тинь! И еще раз отдельно: тинь! Песок потемнел, и под ним что-то зашевелилось, словно прокапывая путь наружу. Щель расширилась, показались черные лапки насекомого, и наконец на свет наполовину высунулся странного вида жук. Он сучил передними лапками в воздухе и издавал звуки, напоминавшие Джиму старую заезженную пластинку, еле слышную через трубу фонографа:

– Ищите в Гиблой Башне! Ищите в Гиблой Башне! Ищите в Гиблой Башне!

Жук снова ушел под землю. Каролинус выпрямился, и Джим перевел дух.

– Гиблая Башня! – произнес Смргол. – Не те ли это развалины на западе, посреди болот, колдун? Да ведь именно оттуда распространилась зараза, погубившая водяных драконов, водяников, пятьсот лет назад.

– Там сохранилась древняя магия, – угрюмо сказал Каролинус. – Такие места подобны застарелым язвам на земле, покрытым струпьями до поры до времени, но лопающимся с приходом нового зла, когда материя закручивается, – вроде того что натворили эти двое. Согласно законам природы, меньшее притягивается большим: так и на этот раз – большое зло этого места притянуло злое начало в Анарке. Встретимся там. А теперь мне надо привести в действие другие силы.

Он начал кружиться. Постепенно наращивая скорость вращения, он вскоре уже казался просто пятном. Потом он внезапно растаял, как дым в воздухе, и исчез, оставив Джима с изумлением разглядывать то место, где только что был чародей.

Тычок в бок вернул Джима к грубой действительности.

– Очнись, сынок. Нечего бездельничать! – проревел ему в ухо Смргол. – Мы летим туда. Пошевеливайся!