Текст книги "Драконы"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Энн Маккефри,Урсула Кребер Ле Гуин,Орсон Скотт Кард,Холли Блэк,Роберт Сильверберг,Харлан Эллисон,Гордон Руперт Диксон,Питер Сойер Бигл,Майкл Суэнвик,Кэролайн Черри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)

II

Дух у старого дракона был гораздо моложе тела. До болотистого берега моря оказалось четыре часа лету. В течение первого часа Смргол бодро махал крыльями, попутно прослеживая родословную водяных драконов и степень их родства с ним самим и с Горбашем, однако постепенно ровный поток его разглагольствований превратился в прерывистый, а потом и вовсе почти сошел на нет. Он еще пытался шутить по поводу своей давней битвы с великаном-огром из Гормли-Кипа, но и это оказалось ему не по силам, и он замолчал. Теперь слышались только его затрудненное дыхание и шелест натруженных крыльев. После короткого, но упрямого препирательства Джиму удалось убедить старого дракона сделать небольшую передышку и прилететь попозже. Смргол с присвистом вздохнул и, оставив Джима, пошел вниз по спирали. Джим наблюдал, как он грузно приземлился на торфяниках посреди пурпурных зарослей дрока и растянулся на траве.

Джим полетел дальше в одиночестве. Двумя часами позже торфяники сменились болотистой низиной. Джим парил в воздухе над ноздреватой землей, покрытой густым ковром травы, кое-где пересеченной тропинками и островками посреди голубой воды. Мелкие заводи и протоки поросли тростником и высокой травой. Повсюду вспархивали стайки птиц, словно языки дыма от гладкой поверхности вод, парили в воздухе и снова опускались на воду в нескольких сотнях метров от места взлета. До чуткого драконьего слуха Джима долетали слабые отголоски птичьего щебета. На западе сгущались предзакатные тучи.

Он искал взглядом очертания Гиблой Башни, но внизу простиралось только творение природы – бесконечная низина до самого горизонта, где виднелась синяя полоса, очевидно море. Джим забеспокоился было, уж не заблудился ли он, когда заметил очертания дракона, направлявшегося к одному из многочисленных островков посреди болот.

«Анарк, – подумал он. – И с ним Энджи?!»

Он не стал вглядываться. Он направился вниз и вошел в пике, как реактивный истребитель, нацелившись на дракона.

Маневр выглядел красиво. К несчастью, снижаясь так резко, Горбаш-Джим, вес и размах крыльев которого были сопоставимы с габаритами небольшого самолета, производил достаточно много шума. Более того, дракон, находившийся внизу, явно имел большой опыт в распознавании природы такого шума, поскольку он, даже не глядя, совершил акробатический кувырок, и Джим врезался в то место, где противника уже не было.

Другой дракон снова вскочил на лапы, уселся, взглянул на Джима и заныл.

– Нечестно! Это нечестно! – скулил он поразительно высоким (для дракона) голосом. – Ты крупнее меня. А меня все обижают. Это первая приличная добыча за многие месяцы, а тебе она вообще не нужна. Ты вон какой большой и толстый, а я слабый, тощий и голодный.

Джим поморгал и вгляделся повнимательнее. То, что он принял за Энджи, лежавшей на траве, оказалось старой жилистой коровой со сломанной шеей, уже слегка обглоданной.

– Вечно мне не везет! – причитал несчастный дракон. Он едва ли составлял две трети от размеров Джима и был до того истощен, что, казалось, вот-вот свалится. – Стоит мне поймать что-то поприличнее, как у меня тут же это отнимут. Вот и приходится питаться одной рыбой…

– Прекрати, – попросил Джим.

– Одна рыба, рыба и рыба. Холодная, противная ры…

– Прекрати, я сказал. ЗАТКНИСЬ! – взревел Джим могучим голосом Горбаша.

Злосчастный дракон тут же замолк, как будто повернул выключатель.

– Слушаюсь, сэр, – покорно сказал он.

– В чем дело? Не нужна мне твоя корова.

Дракон неуверенно захихикал.

– Не нужна она мне, – повторил Джим. – Корова твоя. Целиком и полностью.

– Хи-хи-хи! – осторожно хихикнул дракон. – Да вы шутник, ваша честь.

– Черт бы тебя побрал, я серьезно говорю! – воскликнул Джим. – Как тебя зовут?

– Ой, да что там, – заюлил дракон. – Да я, видите ли…

– Как зовут?

– Секох, ваша милость! – взвизгнул перепуганный дракон. – Всего лишь Секох. Я вообще никто. Так, мелкий водяной дракон, ваше высочество, только и всего. Честное слово!

– Ладно, Секох. Питайся. Мне нужно только узнать дорогу.

– Ну, если ваша милость на самом деле не… – Секох робко, бочком, продвинулся вперед. – Если я не оскорблю вас своим аппетитом и дурными манерами, сэр. Я всего лишь водяной дракон…

И он с жадностью впился зубами в корову, словно действительно подыхал от голода.

Джим наблюдал за ним. Неожиданно он почувствовал, как его длинный язык облизывает челюсти. В брюхе заурчало. Он был потрясен такой реакцией. Сырое мясо? Дохлая корова – мясо, кости, шкура и все прочее? Он обуздал свой непрошеный аппетит.

– Э-э-э, Секох, – сказал он, – я здесь мимолетом. Надеюсь, ты знаешь эти места… Вообще, как корова на вкус, ничего?

– О, уж-жас-сно – мням-м, – отвечал Секох с набитой пастью. – Жилистая, старая. Для такого водяного дракона, как я, сойдет, но не для…

– Да, так насчет дороги…

– Да, ваше высочество?

– Видишь ли… Разумеется, это твоя корова…

– Так вы сказали, ваша честь, – осторожно напомнил Секох.

– Я просто подумал… Видишь ли, я никогда не пробовал есть корову вот так.

Секох пробормотал что-то себе под нос в полном отчаянии.

– Что ты сказал? – переспросил Джим.

– Я сказал, – покорно ответил Секох, – может, вы, ваша честь, хотели бы попробовать…

– Ну, если это тебя не слишком расстроит.

– Ничего, переживу.

– Ну, в таком случае…

Джим подошел к корове и вонзил зубы в лопатку. Сочное мясо соблазнительно защекотало язык…

Вскоре они с Секохом уже сидели рядышком, облизывая кости языками, шершавыми, словно терки.

– Наелся ли ты, Секох? – спросил Джим.

– Вполне, сэр, – ответил водяной дракон, с сожалением глядя голодными глазами на дочиста обглоданный скелет. – Хотя, если ваше превосходительство не возражает, у меня слабость к мозговой косточке…

И он с хрустом вгрызся в бедренную кость.

– Ладно, теперь, – сказал Джим, – насчет этой Гиблой Башни. Где она находится?

– Насчет ч-чего? – заикаясь, переспросил Секох, выронив мозговую кость.

– Гиблая Башня. Она где-то на болотах. Ты ведь знаешь, где это?

– О да, сэр! Конечно, сэр. Но вы ведь не собираетесь лететь туда?! Не то чтобы я осмелился что-то советовать вашей светлости… – причитал несчастный Секох, и голос его срывался от ужаса.

– Да нет же, – успокаивал его Джим. – Чего ты так заволновался?

– Ну, я, конечно, всего лишь ничтожный водяной дракон. Но эта Гиблая Башня – страшное место, ваша милость, сэр.

– Как ты сказал? Страшное?

– Ну да, вот именно. – Секох огляделся с несчастным видом. – Оно когда-то загубило нас всех, сотни лет тому назад. Мы были драконы как драконы, как все, – о, конечно, не такие большие и красивые, как вы, сэр. Потом, после того, говорили, что Добро победило, а Зло потерпело поражение и Башня была разрушена. Но нам-то, водяным драконам, легче от этого не стало, и я бы на вашем месте не полетел бы туда ни за что на свете, ваша милость, правду говорю.

– Но что в ней такого ужасного? Что там такое на самом деле?

– Ну, я не могу сказать, что в ней на самом деле что-то есть. Ничего такого, ваша светлость, во что бы можно было вонзить когти. Просто туда приходят и оттуда выходят странные твари… вот и в последнее время…

– Что в последнее время?

– Ничего… Честное слово, ничего, ваше превосходительство! – чуть не плакал бедный Секох. – Ваша светлость не должны слушать слова недостойного мелкого водяного дракона вроде меня. Я просто говорю, что в последнее время Башня вселяет еще больший страх, чем обычно. Вот и все.

– Может, все это одно воображение, – резко отозвался Джим. – Ладно, где это находится?

– Надо лететь на север миль пять.

Пока они ели и беседовали, солнце совсем закатилось. Сгустились сумерки, и Джиму пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть в темноте, куда указывает лапой водяной дракон.

– Долетите до Большой Гати. Это широкая грунтовая дорога, тянется с востока на запад, пересекая топи. Над ней повернуть на запад и лететь прямо к Башне. Башня стоит на скале, развернута в сторону моря.

– Пять миль… – задумчиво протянул Джим. Он с нежностью подумал о мягкой траве, на которой растянулся после неожиданного обеда. Его покрытое жесткой чешуей тело, похоже, не ощущало разницы температур. – Что-то меня в сон клонит. Утром увидимся, Секох.

Под воздействием неведомого птичьего инстинкта он свернулся и прикрыл свирепую морду и шею крылом.

– Как вам будет угодно, ваше превосходительство… – Приглушенный голос водяного дракона словно доносился издалека. – Стоит вашему превосходительству приказать, и я тут как тут, в вашем распоряжении…

Погружаясь в сон, словно в темные-претемные воды, Джим уже не слышал последних слов.

Открыв глаза, он увидел, что солнце поднялось уже высоко. Он сел, потянулся, зевнул и удивленно поморгал.

Секох исчез. Вместе с ним исчезли и останки коровы.

– Чтоб тебя! – ругнулся Джим.

Но ясное утро не располагало к раздражительности. Он ухмыльнулся, представив себе, как Секох украдкой собрал кости и потащил их прочь, подальше.

Ухмылка, однако, вскоре исчезла. Попытавшись подняться в воздух в северном направлении, по солнцу, он почувствовал, как несущие мышцы обоих крыльев сводит судорогой. Неизбежное, увы, следствие вчерашних усилий. Ворча и бурча, он двинулся пешком и четыре часа спустя, грязный и потный от жары и усталости, выбрался на широкую полосу земли, тянувшуюся с запада на восток, – видимо, это и была Большая Гать. Прямая, как древнеримские дороги, она вела напрямик через болота, возвышаясь на несколько футов над болотистой равниной, и была настолько прочной, что на ней даже росли большие деревья. Джим со вздохом облегчения рухнул в тень одного из них.

Он проснулся под чье-то пение и с удивлением повертел головой. Начала песни Джим не слышал, но красивый баритон, приближаясь к нему, выводил слова песни, бодрой, как рождественский хорал:

 
Мой верный меч всегда со мной,
Копье, что в цель летит!
Дракон узнает водяной,
Сколь грозен Невилл-Смит!
 

Мелодия и слова звучали до странности знакомо. Джим выпрямился, прислушиваясь, и тут из-за деревьев показался рыцарь в доспехах на огромном белом коне. Дальше все произошло мгновенно. Увидев Джима, рыцарь с громким стуком опустил забрало, копье едва ли не само прыгнуло ему в руку, а конь галопом понесся вперед. Драконий инстинкт Горбаша сработал не менее быстро. Он заставил Джима подняться в воздух, хотя его натруженные мышцы сопротивлялись изо всех сил. Джим едва сумел плюхнуться на верхушку ближайшего дерева.

Рыцарь резко затормозил коня под деревом и смотрел снизу сквозь покрытые набухшими весенними почками ветви. В отверстии поднятого забрала виднелись пара беспокойных голубых глаз, нос, похожий на ястребиный, и упрямый выдающийся подбородок на молодом, гладко выбритом лице. Рыцарь смотрел на Джима с нетерпением.

– Спускайся, – велел он.

– Нет уж, благодарю вас, – отказался Джим, крепко вцепившись когтями в дерево.

Оба замолчали, оценивая положение.

– Мерзкий водяной драконишка! – с негодованием обозвал его рыцарь.

– Я вовсе не водяной дракон, – с неменьшим негодованием возразил Джим.

– Чушь собачья! – заявил рыцарь.

– Я не водяной, – повторил Джим. Он поразмышлял немного. – Пари держу, тебе в жизни не догадаться, кто я такой на самом деле.

Похоже, рыцаря вовсе не интересовало, кто такой Джим на самом деле. Он встал во весь рост на стременах и ткнул копьем сквозь ветки. Острие едва не достало Джима.

– Проклятие! – Разочарованный рыцарь опустил копье и задумался. – Я, конечно, могу вскарабкаться на дерево, – пробормотал он. – Но что, если он спрыгнет вниз, и тогда мне пешему придется сражаться с ним?

– Послушай, – обратился к нему Джим, выглянув из-за веток; рыцарь хмуро смотрел на него снизу, – почему бы тебе сначала не выслушать, что я скажу.

Рыцарь обдумал это предложение.

– Пожалуй, это справедливо, – сказал он наконец. – Однако никаких просьб о пощаде!

– Нет-нет, ничего такого, – заверил его Джим.

– Потому что я, черт возьми, не намерен их выполнять! Это противоречит моим обетам. Я могу пощадить вдов, сирот и благородных врагов в бою. Но не драконов.

– Я просто хочу объяснить тебе, кто я такой на самом деле.

– На черта мне знать, кто ты такой!

– Придется, – заявил Джим. – Потому что на самом деле я вовсе не дракон. Меня… э-э-э… превратили в дракона с помощью колдовства.

Рыцарь смотрел на него с недоверием.

– Честное слово, – сказал Джим, спустившись пониже. – Знаешь С. Каролинуса, чародея? Я такой же человек, как и ты.

– Слышал о нем, – признался рыцарь. – Так это он тебя превратил?

– Нет, он вернет мне прежний облик, как только я найду даму, с которой я… э-э-э… обручен. Ее похитил настоящий дракон. Вот я за ним и гонюсь. Разве я похож на этих костлявых водяных драконов?

– Гм… – произнес рыцарь и в задумчивости поскреб ястребиный нос.

– Каролинус выяснил, что она находится в Гиблой Башне. Я как раз туда направляюсь.

Рыцарь уставился на него.

– В Гиблой Башне? – переспросил он.

– В ней, – решительно подтвердил Джим. – Теперь, когда ты все знаешь, ты, как рыцарь и джентльмен, не станешь мешать мне освободить невесту.

Рыцарь еще немного поразмышлял над услышанным. Он явно был не из тех, кто действует очертя голову.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – спросил он наконец.

– Подними меч рукоятью вверх. Я поклянусь на кресте.

– Что в этом толку, если ты дракон? У драконов, черт побери, нет души!

– У драконов нет, – согласился Джим. – Но у джентльмена-христианина есть. Если я христианин и джентльмен, я ведь не стану рисковать своей душой ради ложной клятвы?

Несколько мгновений рыцарь противился этой логике. Потом все же сдался:

– Ну, так и быть…

Он протянул меч рукоятью вверх, и Джим поклялся на кресте. Потом рыцарь вложил меч в ножны, и Джим спустился с дерева.

– Ну, – сказал рыцарь, все еще с сомнением, – наверное, в сложившихся обстоятельствах мы должны представиться друг другу. Знаком тебе мой герб?

Джим осмотрел щит, повернутый к нему для обозрения. На красном поле выделялась большая серебряная буква «X», наподобие косого креста, а под ней, между нижними концами креста, – изображение лежащего черного животного в профиль.

– Серебряный салтир [35]35
  Салтир – в геральдике крест в форме буквы «X», Андреевский крест.


[Закрыть]на червленом поле – это, разумеется, герб Невиллов из Рейби, – продолжал рыцарь. – Мой отец, представитель младшей ветви рода, имел в гербе отличие в виде черного оленя – видишь? – изображенного под крестом. Естественно, я, будучи его наследником, ношу семейный герб.

– Невилл-Смит, – сказал Джим, припоминая слова песни.

– Сэр Реджинальд, рыцарь-вассал. А вы, сэр?

– Я, э-э-э… – Джим лихорадочно пытался припомнить то немногое, что ему было известно о геральдике. – Я ношу, то есть в моем истинном обличье, разумеется…

– Безусловно.

– На красном поле… серебряная пишущая машинка на черной доске. Эккерт, сэр Джеймс, э-э-э, рыцарь-вассал, барон Ривер-Оук.

Невилл-Смит насупил брови.

– Пишущая машинка, – бормотал он, – пишущая машинка…

– Местное животное, похоже на грифона, – торопливо пояснил Джим. – У нас в Ривер-Оуке их полно, то есть, я имею в виду, в Америке, это такая страна за океаном, на западе. Вы наверняка о ней и не слыхивали.

– Должен признаться, нет. Это там вас превратили в дракона?

– И да и нет. Меня волшебством закинули сюда, и мою невесту, э-э-э, леди Энджелу. Я очнулся здесь уже в обличье дракона.

– Да что вы? – Голубые глаза сэра Реджинальда едва не вылезли из орбит от изумления. – Энджела – благородное имя! Рад буду встрече с ней. Как только мы разберемся со всеми этими превращениями, может, нам удастся провести бой во имя наших прекрасных дам.

Джим слегка опешил:

– О, так у вас тоже есть дама?

– Вот именно. Она удивительная. Это леди Элинор… – Тут рыцарь неуклюже повернулся в седле и принялся копаться в своем снаряжении. Джим уже спустился на землю и сразу же двинулся в сторону Башни по грунтовой дороге, а рыцарь трусил рядом с ним верхом – тут-то и начались эти поиски. Впрочем, рыцаря вовсе не беспокоили эти обстоятельства. – Где-то здесь у меня знак ее благосклонности… Минуточку…

– Может, вы мне просто расскажете, как он выглядит? – сочувственно предложил Джим.

– Ладно, – согласился Невилл-Смит и отказался от поисков. – Это платок. С монограммой «Э. де Ш.». Она из де Шонси. Нехорошо, конечно. Раз уж мы вместе направляемся в Гиблую Башню, следовало бы показать тебе платок.

– Мы вместе? – поразился Джим. – Но… Я хочу сказать, это ведь моя обязанность. Неужели вы хотите…

– Боже мой, разумеется, – в свою очередь поразился Невилл-Смит. – Джентльмен с таким гербом, как у меня, не может пройти мимо такого грубого попрания закона. Я не странствующий рыцарь, но я следую понятиям чести, так что это и моя обязанность тоже.

– Ну, я, то есть… – замялся Джим. – Вдруг с вами что-нибудь случится? Что скажет леди Элинор?

– А что она может сказать? – отвечал Невилл-Смит в искреннем недоумении. – Только самый распоследний мерзавец уклонится от такого честного дела. К тому же у меня появится шанс заслужить почет и обрести мало-мальскую славу. Элинор относится к этому очень трепетно. Она хочет, чтобы я возвращался домой в целости и сохранности.

Джим заморгал от удивления.

– Не понял, – сказал он.

– Простите?

Джим уточнил свои сомнения.

– Как вы там живете, за морем? – спросил Невилл-Смит. – Когда мы поженимся и у меня будут свои владения, я должен буду снаряжать отряд и отправляться в путь по первому зову моего лорда. Если у меня, как у рыцаря, не будет прославленного имени, в мой отряд пойдут разве что неотесанные мужланы, дубины стоеросовые, а они бегут, едва завидят добрый меч. Если же я завоюю себе имя, под мои знамена придут бравые парни, потому что знают, что я о них позабочусь, – а они в свою очередь позаботятся обо мне. Смотрите-ка, не слишком ли быстро стемнело, а?

Джим глянул на небо. Действительно, казалось, что наступили ранние сумерки, хотя едва перевалило за полдень. Он посмотрел вдоль дороги и увидел нечто странное. Темная полоса протянулась над деревьями и травой и даже над болотными озерцами по обе стороны дороги. Вдобавок она еще и двигалась по направлению к ним, напоминая тяжелый, темный поток, медленно затапливающий всю округу.

– Что еще за… – начал было он.

И тут пискливый голос слева прервал его:

– Нет, нет! Уходите отсюда, ваша милость. Уходите! Там смерть!

Они резко повернулись. Футах в сорока от них, на полузатопленной кочке посреди болота, сидел Секох.

– Лети к нам, Секох! – позвал его Джим.

– Нет, нет! – Непонятная полоса придвинулась почти вплотную к кочке. Секох с трудом поднялся в воздух и с криком полетел прочь. – Оно вырвалось на волю! Оно снова на воле! Мы пропали! Пропали… пропали…

Его голос медленно удалялся и вскоре стих. Невилл-Смит с Джимом посмотрели друг на друга.

– Вот вам, пожалуйста, один из наших местных драконов! – с отвращением сказал рыцарь. – Разве может благородный рыцарь с гербом стяжать славу, сразив такую тварь? Хуже всего, что кто-нибудь из Срединных земель провозгласит тебя победителем дракона и придется оправдываться…

И тут либо они переступили за грань полосы, либо полоса продвинулась за них – Джим так и не понял, – но оба остановились, словно ведомые общим инстинктом. Взглянув на сэра Реджинальда, Джим заметил сквозь отверстие забрала, что тот побледнел.

–  In manus tuas, Domine, [36]36
  В руки Твои, Господи… ( лат.)


[Закрыть]– произнес Невилл-Смит и осенил себя крестом.

Повсюду, насколько хватало глаз, на болота внезапно упала серая тень зимы. Неподвижная вода маслянисто блестела вокруг островков тусклой зелени. Ледяной ветерок шевельнул верхушки камыша, и они застучали друг о друга, подобно старым, высохшим костям в заброшенном дворе. Деревья беспомощно застыли в неподвижности, а весенние листочки, еще недавно такие яркие и свежие, сморщились и увяли, словно безвременно постаревшие дети, и на все вокруг легла печать отчаяния и безнадежности.

– Сэр Джеймс, – заговорил рыцарь таким странным голосом и такими необычными словами, каких Джим от него не ожидал, – по велицей милости именно в сей день устремились мы к высокой цели. А посему умоляю тебя, двинемся же вперед, и будь что будет, ибо смятен дух мой, восчуяв, что могу не вернуться, никто же не знает часа своего.

Выговорив все это, рыцарь незамедлительно пришел в себя и бодро соскочил с коня.

– Клариво и шагу не ступит вперед, черт его побери! – воскликнул он. – Придется вести его в поводу. Кстати, вы что, знакомы с этим водяным драконом?

Джим пристроился рядом с ним, и они продолжили путь, однако продвигались несколько медленнее и с усилием, поскольку быстро темнеющий воздух как-то странно подавлял их.

– Поговорил с ним вчера, – пояснил Джим. – Не самый плохой из драконов.

– Да я и сам ничего против них не имею. Но нам положено убивать их, как только повстречаем.

– Старый дракон, двоюродный дед вот этого дракона, в чьем обличье я ныне пребываю, – сказал Джим, – считает, что драконам и людям лучше жить в мире. Дружить то есть.

– Ну и ну! – заявил Невилл-Смит, ошарашенно глядя на Джима.

– В общем-то, почему бы и не жить в мире?

– Ну, не знаю. Тут что-то не так.

– Он говорит, что люди и драконы могут объединиться против общего врага.

– О, вот где он ошибается. Нельзя полагаться на драконов, когда вступаешь в бой. А вдруг у твоего врага свои драконы в друзьях? Дракон против дракона воевать не станет. Нет и нет.

Они замолчали и пошли дальше, сойдя с травянистого покрова на твердый грунт. Почва была голая и кремнистая. Дорога крошилась под копытами Клариво, неподатливая и предательская одновременно.

– Вроде все темнеет и темнеет, да? – заметил Джим.

Сумерки действительно сгустились так, что в десятке шагов уже ничего не было видно. Темнело на глазах. Они остановились, глядя друг на друга. Свет тускнел все быстрее и быстрее. Серый цвет постепенно превращался в черный – и наконец полная чернота окутала их. Джим почувствовал прикосновение руки, затянутой в боевую перчатку, к одной из своих передних конечностей.

– Давайте держаться вместе, – послышался голос рыцаря. – Тогда, что бы ни случилось, случится с нами обоими сразу.

– Точно, – ответил Джим, и голос его звучал холодно и безжизненно.

Они стояли в тишине и мраке, ожидая неизвестно чего. Чернота продолжала давить на них, обособив от всего мира и проникая в мозг. Вокруг не было ничего и никого, но из их сознания выползали друг за другом, как слепые твари из неведомых глубин, все их сомнения и страхи, слабости и пороки, которых они в себе и не подозревали, все, чего они когда-либо стыдились и так глубоко упрятывали, что даже сами забыли, все, что было мерзкого и темного в их душах.

Джим осознал, что начинает потихоньку, украдкой отодвигать свою лапу от руки рыцаря. Он уже не доверял Невиллу-Смиту: если зло гнездилось в нем самом, то и в его спутнике оно должно гнездиться тоже. Он отодвинется подальше… Подальше, во тьму, один…

– Посмотрите! – долетел до него голос Невилла-Смита, отдаленный и призрачный, как будто из неведомой дали. – Посмотрите туда, откуда мы пришли.

Джим обернулся. Где-то там позади сквозь тьму мерцал слабый блик света. Он приближался к ним и разрастался все больше. Они ощутили его как силу, противостоящую силе тьмы, которая угрожала поглотить их. Клариво, невидимый во тьме, забеспокоился позади них, забил копытами по каменистой насыпи и негромко заржал.

– Туда! – воскликнул Джим.

– Туда! – отозвался Невилл-Смит.

Свет внезапно сверкнул в вышине. Он протянулся к ним, словно огромный жезл, и тьма отступала вокруг него, бледнела и пропадала. Они услышали шаги совсем близко, потом дыхание, а потом…

Вокруг снова был дневной свет.

А перед ними стоял С. Каролинус, в шляпе с конической тульей и в плаще, покрытом таинственными фигурами и знаками. В протянутой вперед руке он держал длинный деревянный резной посох, как будто это был клинок, копье, щит и доспехи одновременно.

– Клянусь высшей Силой! – воскликнул он. – Я успел в самый раз. Вы только посмотрите!

Он поднял посох и воткнул его в землю. Посох стоял прочно, словно оголенное дерево. Длинная тень от него падала назад, и они обернулись туда.

Тьма исчезла. Повсюду во все стороны простирались болота, вплоть до самой кромки моря на горизонте. Гать поднялась, и теперь они стояли футах в двадцати над поверхностью болотных вод. Впереди на западе полыхал закат. Он освещал болото и конец Гати – упиравшийся в протяженный, освещенный кровавыми лучами заката холм, на котором в том же закатном пламени, среди огромных валунов возвышалась над местностью черная как смоль полуразрушенная Башня.