Текст книги "Черный воздух. Лучшие рассказы"
Автор книги: Джонатан Стрэн
Соавторы: Ким Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
X
Ну вот. Мы освободили плененного снежного человека. Хотя, запирая дверь в комнату, я признавался себе, что он лишь на полпути к свободе. Вернуть ему настоящую свободу, доставить в его родные места – задача куда сложнее. Я не знал точно, где он жил, и кроме того, в Катманду невозможно взять машину напрокат, а рейсовые автобусы в любом направлении идут долго и всегда переполнены. Хватит ли у Будды терпения, чтобы выдержать десять часов в переполненном автобусе? Узнав его немного ближе, я уже мог сказать, что он-то, пожалуй, выдержит. Но что будет с его маскировкой? Ведь скорее всего кто-нибудь догадается.
Опять же, прямо по пятам идут Адракян и секретная служба. Я понятия не имел, что произошло с Натаном, Сарой и Фредсом, и меня это беспокоило, особенно Натан и Сара. Больше всего мне хотелось, чтобы они скорее вернулись. Мы добрались до цели, спрятались, но теперь мне стало как-то неуютно наедине с моим гостем, и комната вдруг показалась ужасно маленькой.
Я отправился в туалет и помочился. Будда, внимательно наблюдая, последовал за мной, а когда я закончил, он нащупал нужные кнопки на комбинезоне и сделал то же самое! Поразительный ум! И еще одно – право, даже не знаю, стоит ли об этом говорить, но в свое время мне не раз доводилось слышать споры об эволюции гоминидов и приматов. Так вот специалисты утверждают, что у приматов мужские гениталии имеют маленькие размеры, и люди – мужчины – здесь в некотором смысле чемпионы. Наша взяла! И Будда – я не мог не заметить – в этом плане гораздо больше походил на людей. Доказательств становилось все больше. Йети действительно относятся к гоминидам, причем к очень умным гоминидам: его способность быстро понимать, быстро приспосабливаться к меняющимся ситуациям, умение распознавать друзей и врагов, его… – короче, все говорило о том, что он очень умен.
Впрочем, это и понятно. Иначе как бы йети могли скрываться от людей так долго? Должно быть, они из поколения в поколение передавали своим детям все хитрости и уловки: как прятать и не терять орудия труда или самодельные предметы быта, как скрывать свои жилища в труднодоступных пещерах, избегать человеческих поселений, хоронить мертвых…
Однако тут меня поразила новая мысль: если он так умен и так хорошо умеет скрываться, то почему Будда сейчас здесь, в этой комнате? Что произошло? Почему он открылся Натану и как Адракяну удалось его поймать?
Может быть, среди йети тоже распространены душевные заболевания?.. От этого предположения мне еще больше захотелось, чтобы скорее появился Натан. Не во всякой ситуации от него был толк, но между ним и йети возникло какое-то особое взаимопонимание, чего обо мне, к сожалению, сказать было нельзя.
Будда сидел на кровати, пригнувшись к коленям, словно изготовился к прыжку, и смотрел на меня своими яркими глазами. Темные очки я с него снял, едва мы зашли в комнату, но кепку с козырьком оставил. Во всем его облике читалось удивление, заинтересованность, внимание. Казалось, он хочет спросить: «И что дальше?» Что-то в выражении его лица, в том, как он переносил сложившуюся ситуацию, было одновременно героическое и жалостное – я это просто чувствовал.
– Эй, парень. Не волнуйся, мы доставим тебя обратно. Намасте, – произнес я.
Будда беззвучно шевельнул губами в ответ. Намасте. Я восхищаюсь твоим духом! Одно из моих любимых приветствий. Намасте, мистер йети!
Потом я решил, что он, возможно, голоден. Но чем кормить голодного снежного человека? И вообще, вегетарианцы они или хищники? Запасов больших у меня, понятно, не было: несколько пакетов куриного супа, приправленного карри, немного конфет (вдруг сахар ему вреден?), пакет вяленого мяса (может, это и подойдет), галеты непальского производства… Я открыл пачку печенья, пакет с мясом и предложил их йети.
Он откинулся на спинку кровати, скрестил под собой ноги и похлопал по одеялу, словно приглашая меня садиться рядом. Я сел напротив. Будда вытащил своими длинными пальцами полоску мяса из пакета, понюхал и засунул между пальцами ног. Я тоже взял одну и, показывая пример, съел. Он смерил меня таким взглядом, как будто я приступил к салату, взяв не ту вилку, затем откусил от галеты и начал медленно жевать. Я понял, что проголодался, и если судить по круглым глазам йети, то похоже было, что здесь положено соблюдать определенные правила. Он осторожно брал в руки галеты, обнюхивал и ел очень медленно; затем взял полоску мяса, что засунул между пальцами ног, откусил половину и, разглядывая то комнату, то меня, неторопливо прожевал. Все это так спокойно, даже умиротворенно! Я решил, что можно все-таки предложить ему сладости, и протянул пакетик с драже. Будда попробовал, и брови его взлетели вверх, после чего он выбрал драже такого же цвета – зеленого – и протянул мне.
Вскоре все мои продовольственные запасы оказались на кровати между нами, и мы стали пробовать все подряд – молча, неторопливо, торжественно, словно участвовали в каком-то ритуале. И знаете, спустя некоторое время мне начало казаться, что так оно и есть.
XI
Примерно через час после того, как мы поели, одновременно прибыли Натан, Сара и Фредс.
– Вы здесь! – закричали они. – Молодец, Джордж! Просто отлично!
– Это Будду надо благодарить, – ответил я. – Без него я бы не справился.
Натан и Будда обменялись рукопожатием, держась за ожерелье из ракушек, а Фредс и Сара принялись рассказывать о своих приключениях. Сначала Сара сражалась с Адракяном, но он вырвался и бросился за нами, потом она сцепилась с Валери Бадж, которая осталась в фойе вместе с Фицджералдом.
– Я ей врезала с огромным удовольствием – она к Филу уже целый месяц подкатывает, – Сара заметила взгляд Натана и быстро добавила: – Хотя теперь, разумеется, меня это совсем не волнует.
Короче, она налетела на Валери, Фицджералда и Адракяна, раздавая оплеухи и обвинения всем подряд, и спустя несколько минут никто в «Шератоне» уже не понимал, что происходит. Двое агентов секретной службы бросились за Адракяном. Остальные остались, заслоняя собой Картеров, к которым апеллировали сразу обе стороны в надежде, что их рассудят прямо сейчас. Разумеется, Картерам совсем не хотелось влезать в это дело. Фицджералд и Валери, видимо, решили не признавать в открытую, что у них похитили снежного человека, и поэтому их аргументы выглядели не очень убедительно. А к тому времени, когда Фредс вернулся в отель, чтобы узнать, как там дела, Натан и Сара уже заказали такси.
– Думаю, Картеры остались на нашей стороне, – удовлетворенно закончила Сара.
– Да, – добавил Фредс, – хотя жаль было упускать такую возможность: старик Картер рядом, а йети, из-за которого я все-таки держал себя в руках, уже далеко. Уж я бы ему сказал пару ласковых! В 1980 году я был в Сан-Диего, и в день выборов, часов в шесть, мы с компанией друзей как раз собрались голосовать. Я их еще убеждал, что надо было голосовать не за Андерсона, а за Картера, потому что Андерсон – это просто «пшик», а у Картера по крайней мере был шанс победить. Ни в какие опросы общественного мнения я не верю. Самое интересное, что я их всех убедил – пик моей политической карьеры! – а потом мы пришли домой, включили телевизор и узнали, что Картер уже два часа назад проиграл выборы. Мои приятели просто озверели! Джон Драммонд швырнул в меня своей банкой с пивом – вот сюда попал. В общем, они меня чуть не побили, и мне просто не терпелось разобраться с Джимми. Подойти к нему и спросить, мол, какого же черта? Но от всей этой суеты в отеле ему явно стало не по себе, и я решил оставить старика в покое.
– На самом деле я его просто утащила оттуда, пока он не сцепился с Картером, – сказала Сара.
Однако Натан вернул нас к насущным проблемам.
– Нам по-прежнему необходимо вывезти йети из Катманду. Адракян знает, что он у нас, и начнет искать. Что будем делать?
– У меня есть план, – сказал я, поскольку после обеда с Буддой успел хорошенько подумать. – Где Будда жил? Мне нужно знать точно.
Натан объяснил, и я сверился с картой. Долина Будды была совсем недалеко от аэродрома в Дж. Я кивнул.
– Ладно, а теперь мы сделаем вот что…
XII
Почти весь следующий день я провел в центральной конторе Королевской непальской авиационной компании, добывал четыре билета на самолет до Дж., который должен был вылететь спустя сутки. Адская работа, надо сказать, хотя, насколько я понимаю, мест в самолете оставалось еще предостаточно. Дж. располагался вдали от популярных туристских маршрутов, так что никто туда особенно не стремился. Однако для КНАК это ничего не значит. В моем представлении, их главная задача как авиакомпании – не столько перевозить пассажиров, сколько составлять списки. Списки ожидающих. Я бы даже сказал, что это их тайный план, только порядки в КНАК ни для кого не тайна.
Терпение, тихое ненахальное упрямство и бакшиш всем подряд – в сочетании это единственный путь от списка ожидающих к статусу владельца билета. Я сумел провернуть операцию за один день и был очень собой доволен, однако на всякий случай позвонил своему другу Биллу, который работает в одном из городских туристических агентств, и привел в действие вспомогательный план. Ему часто приходится иметь дело с КНАК, и у него огромный опыт. Наконец я отправился в свой любимый магазин горного снаряжения в Тамеле, чтобы сделать последние покупки. Хозяйка магазина, сама родом с Тибета, отложила в сторону «Далекие купола» в мягкой обложке и, изобразив правой рукой характерный жест, принесла одежду, что я просил, причем все нужных мне цветов. Правда, она не смогла найти кепку с козырьком, как у Будды, и вместо нее мне пришлось купить темно-синюю бейсбольную кепочку с надписью «АТОМ».
– Что означает «АТОМ»? – спросил я, потому что по всему Непалу люди носят куртки и шапочки с такой надписью. Может, это какая-то компания или еще что…
– Никто не знает, – пожала плечами хозяйка магазина.
Такая мощная реклама для чего-то совершенно неизвестного – еще одна великая загадка Непала. Я запихал одежду в рюкзак и двинулся домой, но по дороге заметил, что за мной, то и дело скрываясь в толпе, кто-то идет. Один внимательный взгляд – и я засек его у газетного киоска: так и есть, Фил Адракян.
Идти домой было нельзя, по крайней мере сразу, и я отправился в соседний отель, «Катманду Гест-Хаус», где сообщил одному из восседающих с важным видом клерков, что через десять минут к ним прибудет Джимми Картер, а его секретарь появится буквально вот-вот. Затем прошел насквозь симпатичный сад, из-за которого владельцы считают «Гест-Хаус» первоклассным отелем, и перемахнул через стену, выбрав место пониже. Оттуда через безлюдную мусорную свалку, за угол, еще через одну стену, мимо «Лодж-Плезант» и во двор отеля «Стар». Я считал, что поработал на славу, и был очень собой доволен, но тут заметил одного из охранников Картера у входа в букинистическую лавку на другой стороне дороги. Впрочем, я был уже в отеле, поэтому просто направился к себе и торопливо поднялся по лестнице.
XIII
– Должно быть, они проследили за вашей машиной, – сказал я остальным. – Возможно, они думают, что мы действительно собирались похитить Картера.
Натан простонал.
– Адракян, наверно, убедил их, что мы из той самой группировки, которая летом взорвала бомбу в отеле «Аннапурна».
– Это должно было бы их успокоить, – сказал я. – После взрыва оппозиционеры сразу написали королю и сообщили, что прекращают все антиправительственные акции, пока преступники не будут схвачены.
– Надо понимать, это какой-нибудь из партизанских отрядов буддистов? – спросил Фредс.
– Как бы там ни было, все это означает, что нам нужно привести свои планы в действие и поскорей. Фредс, ты не передумал?
– Бог с тобой! Похоже, выйдет даже забавно.
– Отлично. Но на всякий случай мы все останемся сегодня здесь. Я приготовлю куриный суп.
В результате ужинали мы по-спартански: куриный суп с карри, галеты, белый шоколад, драже и чанг с легким запахом йода. Натан заметил, с какой охотой Будда уминает драже, и покачал головой.
– Мы просто обязаны увезти его отсюда как можно скорей.
Когда пришло время спать, Сара легла на кровати, и Будда тут же пристроился рядом – с совершенно невинным видом, словно хотел сказать: «Кто? Я? Мне ведь здесь ложиться, да?» Натан, я заметил, отнесся к этому несколько настороженно – видимо, его все же беспокоили смутные подозрения – и в конце концов устроился там же, у них в ногах. Но все, однако, обошлось. Мы с Фредсом просто побросали на пол поролоновые подстилки из моего снаряжения (они, правда, были слегка влажные) и тоже залегли.
– А ты не боишься, что Будда в самолете вообще «сдвинется»? – спросила Сара, едва погас свет.
– До сих пор на него ничего не действовало, – ответил я, но сомнения не рассеялись: я и сам не люблю летать.
– Да, но ничего подобного ему до сих пор испытывать и не приходилось.
– Когда стоишь на вершине скалы, ощущения в чем-то схожие. По сравнению с поездкой на велосипеде через Катманду это должно быть совсем просто.
– Не знаю, – обеспокоенно произнес Натан. – Может быть, Сара права: воздушные перелеты, случается, действуют даже на людей, которые прекрасно понимают, что это такое.
– В том-то обычно все и дело, – сказал я с чувством.
Тут в разговор вмешался Фредс:
– Я думаю, нам нужно просто накачать его перед вылетом. Раскочегарить трубку с гашишем и накачать его до одурения.
– Ты с ума сошел! – воскликнул Натан. – Он тогда совсем рехнется!
– Не-е.
– Он не поймет, что с этой трубкой делать, – сказала Сара.
– Ой ли? – Фредс приподнялся на локте. – Вы что, серьезно думаете, что йети прожили бог знает сколько лет в горах, где эта дурь растет на каждом шагу, и до сих пор не поняли, как ее можно использовать? Черта с два! Может быть, именно поэтому их никто и не видит! Накачаются и сидят себе тихо-тихо. Там эти цветочки растут, что твои сосны! Йети, наверно, их просто едят.
Натан с Сарой все-таки не согласились и сказали, что не стоит экспериментировать в такой ответственный момент.
– А у тебя есть гашиш? – поинтересовался я у Фредса.
– Не-е. Пока не подвернулось восхождение на Ама-Даблам, я собирался лететь в Малайзию, чтобы участвовать в горной экспедиции, которую готовил Дуг Скотт. Ну и естественно, избавился от этого дела. Сам понимаешь, на вопрос «Стоит ли провозить в Малайзию наркотики?» только полный идиот ответит утвердительно. У меня оставалось еще слишком много, чтобы успеть скурить все до отъезда. И по дороге от Намче до Луклы я, когда набивал трубку, просто бросил кусок на землю. Огромный кусок, граммов десять! И представляешь – оставил его! Просто оставил на земле! Мне, честно говоря, давно хотелось это сделать. Короче, сейчас у меня пусто. Но если нужно, это можно поправить минут за пятнадцать – стоит только выйти на улицу…
– Нет-нет, не надо. – Я уже слышал ровное дыхание сонного Будды. – Думаю, завтра он будет спокойнее нас всех.
Так оно и вышло.
XIV
Поднялись мы еще до рассвета, и Фредс переоделся в комбинезон Будды. Затем мы состригли со спины йети несколько клоков меха и прилепили Фредсу на лицо – получилось что-то вроде бороды. Даже к его кепке мы приклеили немного рыжеватых волос, чтобы они торчали сзади. Рукавицы, полностью закрыли руки, на ноги мы надели ему огромные снегоступы, нацепили на нос солнцезащитные очки – короче, выглядел Фредс по крайней мере так же дико, как Будда в «Шератоне». Фредс принялся ходить по комнате, привыкая к своему новому обличью, а Будда все это время следил за ним с удивленным выражением лица, и Фредс наконец не удержался:
– Эй, Будда, похож я на твоего брата?
Натан ухнул на кровать и удрученно произнес:
– У нас ничего не получится!
– То же самое ты говорил позавчера, – возразил я.
– Вот именно. Видишь, что мы наделали? Ты хочешь сказать, что позавчера у нас все получилось?
– Это зависит от того, что ты имеешь в виду. Я, например, имею в виду, что мы худо-бедно, но своего добились. – Я начал было упаковывать рюкзак, потом подошел к Натану и положил руку ему на плечо: – Успокойся, Натан.
Сара подошла с другой стороны и положила ему на плечо обе руки. Он немного ожил, и я улыбнулся Саре. Она вообще молодец: можно сказать, спасла нас там, в «Шератоне», да и здесь, пока ждали, держалась отлично. Ей-богу, я бы с удовольствием сам пригласил ее в долгий поход по Гималаям. Она, очевидно, это поняла и ответила благодарной улыбкой, в которой, однако, читалось, что у меня никаких шансов. Кроме того, обмануть старину Натана было бы совершенно немыслимо. Таких людей просто нельзя обманывать, если хочешь, чтобы потом можно было смотреть на себя в зеркало.
Фредс наконец освоил осанку и походку Будды, и мы с ним вышли из номера. Фредс остановился в дверях, бросив внутрь жалостный взгляд. Я нетерпеливо потянул его за собой: все равно, пока мы не спустимся вниз, нас никто не увидит и не оценит его вживание в образ.
Но должен заметить, у Фредса и в самом деле неплохо получалось. Он провел с Буддой не так уж много времени, но, когда мы прошли внутренний двор отеля и выбрались на улицу, он двинулся в точности, как йети – на полусогнутых, слегка враскачку. Казалось, он в любой момент может припустить на четвереньках. Я просто глазам своим не верил.
Улицы были почти пусты: хлебный грузовик, собаки, рыскающие по углам (они не обратили на Фредса никакого внимания – неужели выдали?), старик-нищий с маленькой девочкой, несколько чокнутых любителей кофе за столиками у немецкой кондитерской лавки, владельцы магазинов, которые вот-вот должны открыться. Неподалеку от отеля «Стар» мы прошли мимо такси. Трое мужчин в кабине старательно глядели в другую сторону. Явно американцы. Я прибавил шагу и пробормотал Фредсу: «Контакт». Он тихо присвистнул.
На Таймс-сквер стояло одно-единственное такси. Водитель спал. Мы забрались в машину, разбудили его и попросили отвезти к Центральной автобусной станции. Такси, что мы миновали, последовало за нами.
– На крючке, – сказал я Фредсу.
Тот нюхал пепельницы, пробовал на ощупь обивку сидений и то и дело высовывался из окна, глотал ветер.
– Не перестарайся, – предупредил я, опасаясь, что кепку с наклеенными волосами может сорвать ветром.
Мы остановились за большой башней с часами, выбрались из машины и расплатились. «Хвост», как я с удовлетворением отметил, тоже остановился за квартал от нас. Мы с Фредсом спустились по широкой утоптанной грунтовой дороге к автобусной станции.
Станция представляла собой большой двор, тоже неасфальтированный и на пять или восемь футов ниже уровня улицы. Всюду в полном беспорядке стояли автобусы, истерзавшие грунт своими шинами до такой степени, что станция больше напоминала поле боя под Верденом. Все автобусы принадлежали частным компаниям – обычно по одному на компанию, с одним-единственным маршрутом, – и, когда мы оказались у входа, их агенты в фанерных и брезентовых будках принялись зазывать нас, словно мы пришли сюда без какой-то определенной цели и согласимся выбрать агента, который рекламирует свой маршрут громче всех.
Впрочем, на этот раз почти так оно и было. Мне сразу попался на глаза агент, который продавал билеты на автобус до Джири, а именно туда я и собирался отправить Фредса. Когда я купил два билета, нас окружили все остальные агенты и принялись критиковать мой выбор. Фредс присел на корточки – вид у него был подобающе жалкий. Затем поднялся ужасный шум: одна из компаний добилась права отправить автобус в рейс, и теперь он штурмовал крутой подъем на единственном выезде со станции.
Каждое отправление здесь – настоящая проверка водителя, сцепления и шин автобуса, а кроме того, надежности рекомендаций агентов, стоящих вокруг. После многочисленных рывков яркораскрашенный автобус наконец одолел подъем, и на станции снова развернулись дебаты по поводу распорядка движения. Автобусы загораживали друг другу дорогу, и лишь три из них могли добраться до выезда без помех, поэтому накал страстей в спорах между агентами достигал невероятной силы.
Я взял Фредса за руку, и мы, то и дело спотыкаясь на развороченной земле, пошли разыскивать автобус до Джири. В конце концов нашли: как и все остальные, наш был ярко раскрашен в желтый, голубой, зеленый и красный цвета. На лобовом стекле теснились около сорока переводных картинок с изображениями Ганеши – надо понимать, чтобы водитель лучше видел дорогу. Как всегда, «второй автобус» компании отсутствовал, и билетов на наш продали в два раза больше, чем было мест. Мы проникли через толпу у двери, затем через плотную толпу в проходе и обнаружили в хвосте автобуса свободные места. Непальцы почему-то любят ездить только впереди. Правда, потом желающие уехать навалились, и толпа в конце концов отползла назад, поглотив нас целиком. Затем ремонтники затолкали в проход запасное колесо, и стало еще хуже. Но Фредс остался у окна, а мне именно это и было нужно.
Через заляпанное грязью стекло я видел наших преследователей – Фила Адракяна и еще двоих: возможно, они были из секретной службы, но ручаться я бы не стал. Вся троица пыталась проникнуть на территорию станции, отбиваясь от назойливых агентов – не самая, надо заметить, легкая работа. Чтобы обойти агентов, они то и дело выскакивали на дорогу, рискуя попасть под автобус, который ползал туда-сюда по склону в попытках выехать со станции. Адракян в очередной раз едва увернулся, поскользнулся и сел в грязь. Агентам по продаже билетов это доставило огромное удовольствие, и троице как-то удалось от них отцепиться, после чего они заметались от автобуса к автобусу, стараясь при этом делать вид, что они никого не ищут. Несколько наиболее настойчивых агентов все еще тащились за ними. Адракян и те двое регулярно увязали в грязи, и я уже начал беспокоиться, что они нас не найдут. Но все-таки минут через двадцать Адракян заметил Фредса у окна – все трое мигом спрятались за автобусом, засевшим в грязи по самые оси, и отчаянно замахали руками, призывая агента с билетами.
– Точно на крючке, – заметил я.
– Угу, – ответил Фредс, не разжимая губ.
Автобус тем временем заполнился до отказа. Между мной и Фредсом даже втиснулась какая-то старуха, что меня вполне устраивало. Но Фредсу предстояло суровое испытание.
– Ты страдаешь за правое дело, – утешил я Фредса, готовясь к выходу и представляя себе, какой его ожидает денек.
– Мичего ст’ашмого, – прогудел он. – Мме эти ‘ску’сии ‘сегда м’авились!
Почему-то я ему даже поверил. Просочившись вверх, а затем в проход, я попрощался с Фредсом. Адракян с компанией внимательно следили за единственной дверью автобуса, но это меня как раз не волновало. Я просто пролез между непальцами, для которых понятие «личное пространство» практически совпадает с тем объемом, который занимает человеческое тело – никаких там глупостей насчет «восемнадцати дюймов дистанции», – и оказался у окна с другой стороны автобуса. Увидеть сквозь толщу тел, что тут происходит, наши соглядатаи никак не могли, поэтому я действовал, совершенно не стесняясь. Извинился перед шерпом, на которого случайно сел, затем открыл окно и полез наружу. Шерп любезно помог мне, ни словом, ни жестом не показав, что в его представлении это поступок необычный, и я благополучно опустился в грязь. Шерп помахал мне рукой, но едва ли кто еще из пассажиров заметил, как я ушел. Затем я крадучись пробрался за автобусами и спустя несколько минут вновь оказался на Дурбар-Марг, где сел в такси и отправился в «Стар».
