Текст книги "Черный воздух. Лучшие рассказы"
Автор книги: Джонатан Стрэн
Соавторы: Ким Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)
VIII
По дороге я позвонил Натану и Саре, и они встретили нас у дверей номера 355. Сара отперла дверь своим ключом и впустила нас в номер – типичный номер дешевого «Холидэй-Инн», какой можно снять в любой другой точке планеты. Только здесь немного пахло мокрым мехом.
Сара подошла к двери ванной, открыла задвижку, и изнутри сразу послышался шорох. Натан, Фредс и я толклись за ее спиной, переминаясь с ноги на ногу. Наконец дверь распахнулась, какой-то темный силуэт сделал шаг в нашу сторону, и перед нами предстал он, йети. Я невольно замер и уставился ему в глаза.
В Катманду продают для туристов множество сувениров с изображением йети – календари, открытки, вышитые майки, – но рисунок на них всегда один и тот же, чего я никогда не мог понять: свет, что ли, сошелся на одной этой картинке? Меня она даже раздражала: маленькое, заросшее мехом существо спиной к зрителю оглядывается на ходу через плечо; типичное обезьянье лицо, а внизу – след большой голой ноги.
Рад сообщить, что настоящий йети выглядит совсем не так. Меха на нем, правда, хватало, но ростом он был не ниже Фредса, и лицо – определенно гуманоидное, обрамленное похожей на бороду рыжеватой порослью. Он слегка напоминал Линкольна – приземистого, очень уродливого, с приплюснутым носом и выступающими надбровными дугами, но сходство было несомненное. У меня даже от сердца отлегло, когда я увидел, насколько он походит на человека: от этого в значительной степени зависел успех моего плана, и я был рад, что Натан ничего не преувеличил. Единственное, что смотрелось необычно, так это затылочный гребень – нарост из кости и кожи на голове, напоминающий прическу индейца-могавка.
Короче, мы довольно долго стояли, словно скульптурная группа «Встреча двух цивилизаций», но затем Фредс наконец решился нарушить молчание. Он шагнул вперед, протянул снежному человеку руку и сказал:
– Намасте!
– Нет, не так… – Натан проскользнул перед Фредсом и вытянул перед собой ожерелье из ископаемых ракушек, которое ему подарили весной.
– Неужели тот самый? – спросил я хриплым голосом, на мгновение растерявшись: видимо, до того момента, когда распахнулась дверь ванной комнаты, мне все-таки не верилось, что рассказ Натана – правда.
– Кажется, он.
Йети коснулся ожерелья, затем потрогал руку Натана. Мы снова замерли, как статуи. Наконец йети сделал шаг вперед, погладил своей длинной волосатой рукой Натана по щеке и что-то прошелестел губами. Натан вздрагивал, у Сары из глаз текли слезы, да и меня самого проняло.
– Тебе не кажется, что он похож на Будду, а? Живота, конечно, нет, но глаза! Ты посмотри, какие у него глаза! Самый настоящий Будда!
Однако пора было браться за работу. Раскрыв рюкзак, я достал мешковатый комбинезон, желтую майку с надписью «Свободный Тибет» и большую куртку с капюшоном. Натан то и дело снимал рубашку и натягивал ее снова, показывая йети, чего мы от него хотим.
Медленно, осторожно, мягко, лопоча какие-то ласковые слова и не делая ни одного резкого жеста, мы все-таки напялили на снежного человека одежду. Хуже всего далась майка: йети даже взвизгнул, когда мы натягивали ее через голову. Куртка, к счастью, была на молнии. И каждое свое движение я сопровождал словами: «Намасте, дорогой господин, намасте».
С ладонями и ступнями тоже пришлось повозиться. Руки у йети длинные, с тонкими, почти вдвое длиннее моих пальцами, да еще и волосатые. Однако рукавицы днем в Катманду выглядели бы еще подозрительнее. Я решил пока оставить эту проблему и переключился на ноги. Пожалуй, это единственная деталь анатомии снежного человека, правильно изображаемая на картинках для туристов: ноги у него действительно были огромные, волосатые, с чуть ли не прямоугольными ступнями. Большой палец – как очень толстый большой палец на руке. Я прихватил с собой самые какие только нашел полные ботинки, но и они не подошли. В конце концов я напялил на йети шерстяные носки и сандалии с вырезанной перочинным ножом дыркой для большого пальца.
Затем надел на него свою кепку с козырьком. Затылочный гребень она скрывала полностью, а под длинным козырьком почти не было видно низкого лба и массивных надбровных дуг. И наконец – зеркальные солнцезащитные очки в пол-лица.
– Блеск! – прокомментировал Фредс.
Напоследок мы добавили ожерелье из нанизанных на черный шнурок пяти кусочков коралла и трех огромных обломков необработанной бирюзы, какие носят шерпы. Чтобы все остальное не очень бросалось в глаза.
Сара и Натан тем временем перетряхивали багаж и рылись в ящиках, собирая фотопленку, блокноты и вообще все, что могло подтвердить существование йети. Сам же он, пока длилась эта процедура, стоял почти неподвижно: спокойно и внимательно наблюдая за Натаном – словно миллионер, вокруг которого крутится прислуга, – осторожно просовывал руки в рукава, запихивал ступни в сандалии, поправлял козырек кепки и так далее. Мы с Фредсом только диву давались.
– Нет, правда, он и в самом деле, как Будда.
На мой взгляд, физическое сходство в те минуты было несколько смазанным, но даже будь наш подопечный сам Гаутама, он вряд ли вел бы себя более умиротворенно и сдержанно.
Натан с Сарой наконец закончили обыск и взглянули на наше творение.
– Боже, какой кошмар, – выдохнула Сара.
Натан просто сел на кровать, уронил голову на руки и пробормотал:
– У нас ничего не выйдет. Ни за что…
– Все отлично! – воскликнул Фредс, застегивая молнию на куртке йети до подбородка. – На свете еще и не таких чудиков можно увидеть! Когда я был маленьким, мы играли в футбол с целой командой таких же вот парней. И вообще, в моем родном штате он запросто может выдвигать свою кандидатуру в сенат…
– Ладно, хватит болтать, – сказал я. – У нас мало времени. Дайте мне ножницы и щетку. Его еще нужно причесать.
Я попытался зачесать шерсть за уши, но толку от этого было мало, затем подстриг немного на затылке. И все это, думал я, ради того, чтобы пройти совсем небольшое расстояние до такси, причем по большей части полутемными коридорами.
– Ради бога, Джордж, пошли скорей! – Натан уже нервничал, потому что времени прошло немало.
Мы распихали наше барахло по рюкзакам и вытащили Будду в коридор.
IX
Я всегда гордился своим ощущением времени. Порой я даже сам себя удивляю тем, что так часто оказываюсь в нужном месте и в нужное время. Сознательное планирование тут совершенно ни при чем, скорее это глубокое мистическое единение с жизненными циклами вселенной или еще какая-нибудь чепуха в таком же духе. Но на сей раз, очевидно, я связался с людьми, чье ощущение времени было в таком бешеном разладе со вселенной, что мое собственное просто оказалось бесполезным. По-другому я вряд ли сумею объяснить то, что произошло дальше.
Короче, идем мы по коридору «Эверест Шератон Интернэшнл» к лифту. Идем спокойно. У йети, правда, ноги оказались кривоваты – нет, чего уж там, просто кривые – и руки слишком длинные – я даже испугался, что он вдруг встанет на четвереньки, – но в целом выглядел Будда вполне нормально: самая обычная группа туристов, прибыли, мол, посмотреть Непал. Решили идти лестницей, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в лифте. Вышли на лестничную площадку и нос к носу столкнулись с Джимми и Розалин Картерами в сопровождении пятерых агентов секретной службы.
– Ого! – тут же воскликнул Фредс. – Чтоб я сдох, если это не Джимми Картер! И Розалин!
Наверно, ничего лучше тут даже специально не придумаешь, да Фредс и не придумывал – он был полностью в своем репертуаре. Я, право, не знаю, собирались ли Картеры на организованный мной прием или направлялись еще куда, но если они действительно решили принять приглашение, то, должен признать, моя идея позвонить бывшему президенту оказалась не очень удачной. Но так или иначе мы с ними столкнулись, и они остановились на лестничной площадке. Мы тоже остановились. И, не сводя с нас пристальных взглядов, остановились агенты секретной службы.
Что делать?.. Джимми улыбнулся своей знаменитой улыбкой – ну прямо-таки обложка журнала «Тайм», один к одному. Хотя не совсем. Конечно, он немного постарел, но было что-то еще: какое-то особое выражение лица – словно у человека, перенесшего серьезную болезнь или пережившего стихийное бедствие. Как будто он прошел сквозь огонь и воду и вернулся в привычный мир, зная об этих вещах гораздо больше остальных людей. Приятное лицо, в нем читалось, что человек способен перенести многое. И чувствовалось, что он совершенно спокоен: подобные встречи явно были для него делом привычным – просто часть работы, которую он выбрал для себя девятью годами раньше.
Я же, наоборот, весь сжался, ожидая самого худшего. Когда орлиные взгляды агентов остановились на Будде, у меня, ей-богу, сердце замерло и, лишь когда я чуть шевельнулся, забилось вновь. Натан перестал дышать, едва завидев Картера, и лицо его совсем побелело. Еще немного, наверно, и ему стало бы плохо, но тут Фредс шагнул вперед и протянул Картеру руку.
– Намасте, мистер Картер! Очень рады вас видеть.
– Добрый день, очень приятно. – Снова знаменитая улыбка. – Откуда вы все?
Пришлось отвечать:
– Арканзас.
– Калифорния.
– М-м-массачусетс.
– Орегон.
Джимми улыбался и радостно кивал. Розалин тоже улыбалась и повторяла: «Здравствуйте, здравствуйте…» с каким-то знакомым выражением лица, которое мне уже доводилось видеть в годы президентства ее мужа: казалось, она была бы столь же счастлива очутиться где-нибудь еще. Мы все толклись, уступая друг другу место, чтобы пожать Джимми руку, но тут подошла очередь Будды.
– Это наш проводник… Б-бадим Бадур, – нашелся я. – Он совсем не говорит по-английски.
– Понятно, – ответил Джимми, схватил йети за руку и несколько раз тряхнул.
Именно я решил, что можно не надевать Будде рукавицы, и теперь серьезно об этом пожалел. Перед нами стоял человек, который за свою жизнь пожал, как минимум, миллион рук, может быть, десять миллионов – непревзойденный эксперт по рукопожатиям. И едва он вцепился в длинную тонкую ладонь йети, ему сразу стало понятно, что здесь что-то не так. Эта рука не походила ни на какую другую из тех миллионов, что ему доводилось пожимать раньше. К рисунку морщин вокруг его глаз прибавилось еще несколько глубоких складок, и Джимми пристально посмотрел на Будду. Я буквально почувствовал, как у меня на лбу выступил крупными каплями пот.
– Б-бадим несколько застенчив, – пояснил я, но в этот момент йети пискнул и произнес хриплым шепчущим голосом:
– Наа-маас-тее.
– Намасте! – ответил Джимми, и на лице его снова расцвела знаменитая улыбка.
Как ни странно, это первый разговор при свидетелях между йети и человеком.
Разумеется, Будда хотел только помочь – тут я даже не сомневаюсь, особенно после того, что произошло дальше, – но как мы ни старались скрыть это, его речь всех нас просто ошарашила, после чего агенты секретной службы просто впились в нас глазами, пытаясь уследить за всеми сразу, и больше всего внимания досталось, конечно, Будде.
– Ладно, давайте мы пропустим вас вперед, – неуверенно предложил я и потянул Будду за руку. – Приятно было познакомиться.
На какое-то время все словно застыли. Было бы просто невежливо идти по лестнице впереди бывшего президента Соединенных Штатов, но о том, чтобы следовать за ним, тоже не могло быть речи – парням из секретной службы это очень не нравилось. В конце концов я взял Будду за руку и двинулся вниз.
До фойе мы добрались без приключений. Сара болтала с телохранителями, шедшими сразу за нами, и, как мне казалось, весьма успешно отвлекала их внимание. Я уже начал думать, что мы выберемся из создавшейся ситуации без дальнейших осложнений, когда двери казино распахнулись и в фойе появились Фил Адракян, Дж. Ривс Фицджералд и Валери Бадж. (Вот это называется «ощущение времени»!)
Адракян понял все мгновенно.
– Его похищают! – завопил он. – Похищение!
На агентов секретной службы это произвело такое же действие, как удар электрическим током. Вряд ли кому пришло бы в голову убивать экс-президента, а вот в качестве заложника (ради выкупа или еще для чего) он прямо-таки идеальный объект. В ту же секунду в руках у агентов появились пистолеты; они стремительно, словно мангусты, окружили Картеров плотной стеной и потянули назад. Мы с Фредсом беспомощно толклись на месте, пытаясь выпихнуть Будду через входную дверь отеля, и полагаю, за эти потуги нас запросто могли пристрелить, но положение спасла Сара. Она выскочила прямо перед несущимся на полном ходу Адракяном и закричала:
– Это ложь! Ты сам похититель!
А затем влепила ему пощечину, от которой тот едва удержался на ногах.
– На помощь! – крикнула она агентам из секретной службы и толкнула Валери Бадж навстречу Фицджералду.
Щеки у нее раскраснелись, волосы растрепались – Сара вышла на тропу войны, и красива она была в этот момент необычайно. Телохранители даже растерялись, поскольку никто не понимал, что происходит. А Фредс, Будда и я тем временем выскочили за дверь и бросились бежать.
Нашего такси, разумеется, на месте не оказалось.
– Дьявол! – прорычал я.
– Велосипеды? – предложил Фредс.
– Давай.
Выбора не было. Мы забежали за угол и сняли с них замки. Я тут же уселся на седло, а Фредс помог Будде пристроиться на маленький багажник над задним колесом. У входа в отель кричали люди, и мне показалось, что я расслышал в гомоне толпы голос Адракяна. Фредс подтолкнул нас, и мы покатились. Чтобы побыстрей разогнаться, я привстал на педалях, отчего нас сразу начало качать из стороны в сторону, но в конце концов я вырулил к дороге на север. Дорога эта чуть шире одной полосы, наполовину асфальт, наполовину грунт. Как всегда, было полно машин и велосипедов. Мне приходилось лавировать в транспортном потоке, объезжать ямы, следить за преследователями и держать равновесие, потому что Будду качало то влево, то вправо, причем все это одновременно.
Велосипед мне достался самый обыкновенный – «Хироу-Джет», какие в Катманду везде дают напрокат: тяжелая рама, толстые шины, низкий руль, одна скорость. Если крутануть педали назад, он тормозит, плюс один ручной тормоз, плюс огромный голосистый звонок, что на улицах Катманду очень важно. В общем, неплохой велосипед, в том смысле, что ручной тормоз работал, руль держался на месте, а пружины в седле не впивались в зад. Но дело в том, что «Хироу-Джет» рассчитан, строго говоря, на одного человека. А Будда весил прилично. Сложен он был как кошка – плотно, компактно, – но весил уж никак не меньше двухсот фунтов. Заднюю шину расплющило, раздавило – между ободом и землей оставалось от силы одна восьмая дюйма, и каждый раз, когда мне не удавалось объехать рытвину, велосипед издавал отвратительное «Бамп!».
Короче, никаких рекордов скорости мы не побили, и, когда свернули на Дилли-Базар налево, я услышал сзади голос Фредса:
– Они нас догоняют! Вон они, в такси! Адракян и компания!
Оглянувшись, я увидел в двухстах ярдах позади Фила Адракяна: он высунулся из окна маленькой желтой «Тойоты» и что-то кричал. Мы переехали мост Доби-Кола и промчались мимо здания Центрального иммиграционного бюро. Нужно было бы крикнуть что-нибудь, чтобы толпа перед зданием запрудила улицу, но ничего не приходило в голову.
– Фредс! – задыхаясь, проговорил я. – Сделай пробку! Останови движение!
– Сейчас.
Не медля ни секунды, он затормозил посреди дороги, соскочил с велосипеда и бросил его на мостовую. Трехколесная моторикша, что двигалась сразу за ним, даже не успела затормозить. Фредс громко выругался, вытащил велосипед из-под колес и тут же швырнул его под «Датсун», двигавшийся в противоположном направлении. Машина расплющила велосипед и со скрежетом остановилась. Снова ругань, и Фредс принялся выдергивать водителей из кабин, крича им в лицо единственные, видимо, три фразы на непальском, что он знал: «Чисо хоуа!» (Холодный ветер.), «Тато пани!» (Горячая вода.), «Рамрао дин!» (Прекрасный день.)
Нажимая на педали, я погнал дальше и видел все это лишь мельком, но какое-то время мы выиграли, и я несся вперед, лавируя в транспортном потоке с удвоенным вниманием. Дилли-Базар – одна из самых перегруженных улиц в Катманду, а это, скажу вам, удовольствие весьма сомнительное: две узкие полосы, зажатые между трехэтажными домами с продуктовыми и текстильными лавками, которые открываются прямо на дорогу, куда их владельцы выставляют кассовые аппараты и прочее, несмотря на то, что это крупная грузовая магистраль.
Добавьте сюда обычное число собак, коз, кур, такси, молоденьких школьниц, которые прогуливаются, взявшись под руки по трое в ряд, велорикши, чьи водители всего в пять футов ростом тянут за собой целые семьи со скоростью две мили в час, и периодически встречающихся священных коров – теперь вы можете представить себе, каково это. И кроме того, сплошные рытвины и ямы – некоторые так издалека можно принять за открытые люки.
А еще холмы!.. До этого момента я еще кое-как продвигался, лавируя в толпе и бешено дергая звонок, пока у меня не свело палец. Но тут Будда подергал меня за руку, и, оглянувшись, я увидел, что Адракян каким-то образом обошел Фредса, нанял другое такси и теперь снова нас догонял, следуя за весело раскрашенным автобусом. А мы только-только двинулись вверх по первому из трех довольно крутых холмов, через которые проходит Дилли-Базар, прежде чем попадает в центр города.
«Хироу-Джеты» явно не предназначены для подобных испытаний. Местные жители в таких случаях обычно слезают с велосипедов и везут их рядом. Только западные люди, которые даже в Непале всегда торопятся, ползут вверх, упорно крутя педали. В тот день определение «западный человек, который торопится» относилось ко мне в полной мере, и я, встав в седле, продолжал работать ногами. Однако сил уже не хватало, особенно после того, как пришлось затормозить, чтобы не сбить старика, который вдруг решил остановиться посреди дороги и высморкаться на мостовую. С яростными всхлипами гудка машина Адракяна обогнала автобус и теперь быстро приближалась. Тяжело отдуваясь, я опустился на седло. Ноги буквально одеревенели, и я уже начал соображать, как бы подипломатичнее уладить сложившуюся ситуацию, когда обе мои ноги вдруг столкнули с педалей, и мы рванули вперед, едва увернувшись от велорикши.
За дело взялся Будда. Он держался руками за седло и крутил педали, сидя на багажнике. Мне доводилось видеть высоких западных туристов, которые ездили так, чтобы не задевать коленями руль, однако, сидя на багажнике, не очень-то удобно давить на педали, и уж точно никто не ездит так вверх по склону. Но Будде все это было нипочем. Силен, ничего не скажешь. Он так работал ногами, что бедный «Хироу-Джет» скрипел от напряжения, а мы взлетели на вершину холма и спустились вниз, словно пересели на мотоцикл.
Мотоцикл, надо добавить, без тормозов. С ножным тормозом Будда просто не освоился, а когда я попытался нажать ручной, колодка только завизжала, как свинья, и велосипед начал вилять. Мы неслись по Дилли-Базар, и мне оставалось лишь следить, чтобы в кого-нибудь не врезаться, – как в видеоиграх с гоночными автомобилями. Я изо всех сил дергал звонок, но все равно значительную часть пути приходилось ехать по правой полосе навстречу движению (в этой стране движение левостороннее).
Краем глаза я замечал, как пялятся на нас прохожие, но потом мы обогнали открытый автомобиль, и движение перед нами расчистилось: впереди лежал знаменитый «Перекресток дорожных инженеров». Здесь Дилли-Базар пересекается с еще одной большой улицей, и это событие ознаменовано четырьмя светофорами, на которых все двадцать четыре часа в сутки горит зеленый свет.
На этот раз место полицейского в центре перекрестка занимала корова.
– Бистарре! – закричал я. – Медленно!
Но, очевидно, словарный запас Будды ограничивался одним лишь «Намасте», и он продолжал крутить педали как ни в чем не бывало. Я рассчитал курс, сдавил ручной тормоз, согнулся над рулем и затрезвонил в звонок, но даже не успел зажмуриться, как мы уже проскочили между разгоняющимся такси и дежурной коровой, имея лишь по три дюйма с каждой стороны, и вылетели с перекрестка. Высший пилотаж!
После оставалось только лавировать. Мы пронеслись против движения на одностороннем участке Дурбар-Марг – чтобы сократить путь и напрочь запутать преследователей, – а уж пережив такое, добраться до Тамеля не составило никакого труда.
Приближаясь к своему району, мы миновали Королевский дворец. Как я уже упоминал, расположенные вокруг него деревья и днем и ночью буквально облеплены огромными летучими мышами бурого цвета, висящими на голых верхних ветвях. Так вот, когда мы проезжали мимо, они, должно быть, почувствовали запах йети или еще что, потому что они ни с того ни с сего взлетели вдруг все, повизгивая, как мой ручной тормоз, и хлопая кожистыми крыльями, словно множество миниатюрных дракул. Будда тут же сбавил скорость, чтобы поглазеть на это зрелище, и то же самое сделали все на протяжении целого квартала – даже корова задрала голову вверх, наблюдая за облаком летучих мышей, заполнивших небо.
Вот в такие минуты я особенно люблю Катманду.
В самом Тамеле мы оказались как нельзя на месте. Довольно значительное число людей на улице выглядело ничуть не лучше Будды – причем порой это сходство было настолько разительным, что у меня возникла дикая мысль, будто йети втайне, исподволь, захватывают город. Однако я отнес эту бредовую идею на счет волнения, вызванного «Перекрестком дорожных инженеров», и направил велосипед во внутренний двор отеля «Стар». Теперь нас со всех сторон окружали стены, и Будда наконец согласился оставить педали в покое. Мы слезли с велосипеда, и я, пошатываясь, повел йети в свою комнату.
