Текст книги "Черный воздух. Лучшие рассказы"
Автор книги: Джонатан Стрэн
Соавторы: Ким Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)
– Или поймали бы его живьем…
– Мы стали бы знамениты! – закончила Валери.
Теоретики, что с них возьмешь. Может быть, их имена когда-нибудь латинизируют и включат в название вида: Gorilla montani adrakianias-budgeon.
Я просто не мог смолчать.
– Если мы когда-нибудь найдем доказательства существования йети, нашим долгом будет уничтожить их как можно скорее и забыть об этом, – сказал я. Может быть, немного возбужденно.
Все уставились на меня.
– Ради чего это? – спросила Валери.
– Ради йети, разумеется, – холодно ответил я. – Как биологи-бихевиористы, вы, я так полагаю, прежде всего должны заботиться о благополучии изучаемых животных, верно? И о благополучии экосферы, где они обитают. Однако если существование йети подтвердится, и для йети, и для экосферы это обернется катастрофой. Начнется настоящее паломничество в эти места: экспедиции, туристы, браконьеры. Йети в зоопарках, в клетках для приматов. Йети в лабораториях под скальпелями исследователей. Йети – вернее, их чучела – в музеях. – Разговор здорово меня задел. – Я хочу задать вопрос: в чем для нас заключается ценность снежного человека? – Они уставились, не понимая. – Ценность заключается в самом факте, что йети – это загадка, что они за гранью науки. Они – часть дикой природы, к которой мы не можем прикоснуться.
– Я могу понять, что имеет в виду Натан, – заметила Сара в наступившем молчании и так посмотрела на меня, что я тут же потерял мысль. Ее поддержка, оказалось, значила для меня гораздо больше, чем я думал…
Остальные только качали головами.
– Красивый сентимент, – сказала Валери, – но на самом деле изучение вряд ли повлияет на кого-нибудь из них. Зато представь себе, как продвинутся наши познания эволюции приматов!
– Если бы мы нашли йети, это стало бы огромным вкладом в науку, – добавил Фил, бросив на Сару обиженный взгляд. Он действительно верил в то, что говорил, искренне верил.
– Надо думать, находка не повредила бы и нашим перспективам на финансовую поддержку исследований, – вставил Армаат.
– И это тоже, – признал Фил. – Но самое главное, мы должны служить истине! Если мы найдем йети, мы просто обязаны будем объявить о своем успехе, потому что это правда – независимо от наших мыслей и чувств. В любом другом случае начинается сокрытие фактов, фальсификация данных и тому подобное.
Я покачал головой.
– Есть вещи более важные, чем научная добросовестность.
Разгорелся спор, но по большей части все только повторяли уже сказанное.
– Ты – идеалист, – заявил мне Фил спустя какое-то время. – Нельзя заниматься зоологией по-настоящему, не потревожив в какой-то степени объект изучения.
– Может быть, именно поэтому я и оставил науку, – сказал я, но дальше решил не продолжать. Как я мог ему объяснить, что он просто коррумпирован жесткими условиями занятости в этой области до такой степени, что готов на все, только бы создать себе репутацию? Разговор наверняка закончился бы некрасиво. Ему это невозможно было объяснить. Сара, похоже, тоже на меня обиделась. Так что я лишь вздохнул и спросил: – А каково при этом «объекту изучения»?
– Его просто усыпят, исследуют, а потом вернут в привычную среду обитания, – негодующе ответила Валери. – Может быть, оставят одного в неволе, где ему будет гораздо лучше, чем на свободе.
Полный маразм. Даже ботаникам это заявление пришлось не по душе.
– Будем надеяться, что мы никогда его не найдем, – сказала, нахмурясь, Сара. – Тогда и проблем никаких не будет.
– Думаю, нам не о чем беспокоиться, – ехидно заметил Армаат. – Зверь, предположительно, ведет ночной образ жизни.
Намекалось, естественно, на нежелание Фила дежурить по ночам на наблюдательных пунктах.
– Именно поэтому я хочу установить наблюдательный пункт в верхней долине, – отрезал Фил, которому надоели насмешки Армаата. – Натан, ты мне будешь нужен, чтобы устроить пункт.
– И чтобы найти дорогу, – съязвил я.
Остальные продолжали спорить. Сара встала на мою сторону – во всяком случае она поддерживала мою точку зрения, – а я сам отправился спать, весь в тревожных размышлениях о той фигуре в тени, что видел днем. Фил проводил меня подозрительным взглядом.
Утром он настоял на своем решении, и мы устроили маленький наблюдательный пункт в верхней долине к западу от того места, где я видел йети. Прячась на платформе в ветвях дуба, мы провели там несколько ночей подряд и видели много гималайских пятнистых оленей, а как-то раз на заре и несколько обезьян. Казалось бы, Фил должен быть доволен, но он день ото дня становился все мрачнее. Из его недовольного бормотания я уяснил, что он с самого начала мечтал найти снежного человека, что он прибыл сюда в надежде на такое вот большое открытие.
И однажды ночью это случилось. На небе висела луна в три четверти, и тонкие облака пропускали почти весь ее свет. Часа за два до рассвета я задремал, и Адракян толкнул меня локтем, затем молча указал на дальнюю сторону небольшой заводи.
Там, в тени, двигалась еще какая-то тень. Полоска лунного света на воде, и вдруг на ее фоне появился вертикальный силуэт. Какое-то мгновение я очень четко видел голову – высокий, странной формы мохнатый череп. Существо очень походило на человека.
Мне хотелось крикнуть, предупредить. Вместо этого я лишь повернулся на платформе: она чуть скрипнула, и фигура исчезла в ту же секунду.
– Идиот! – прошептал Фил. Судя по выражению его лица в лунном свете, он готов был меня убить. – Я иду за ним!
Фил спрыгнул с дерева и вытащил из кармана, как мне показалось, пистолет с усыпляющими ампулами.
– Ты ничего не найдешь в такой темноте! – прошептал я, но он уже скрылся.
Я слез с ветки и двинулся за ним, хотя до сих пор не понимаю, зачем.
Что такое здешние леса ночью, ты сам знаешь. Животных никаких все равно не увидишь, а уж дорогу-то и вовсе не разобрать. Но надо отдать Адракяну должное, двигался он быстро и не очень шумно. Я сразу потерял его из вида и лишь изредка слышал вдали треск сучьев. Прошло больше часа, я продолжал бесцельно бродить по лесу. Когда я вернулся к речушке, луна уже скрылась и небо на востоке слегка порозовело.
Я обогнул огромный валун на берегу и едва не налетел на снежного человека – словно мы шли навстречу друг другу по заполненной народом улице и, чтобы не столкнуться, одновременно сделали шаг в одну и ту же сторону. Ростом он был чуть пониже меня, все его тело и голову покрывал темный мех, и только лицо оставалось чистым – участок розоватой кожи, в сумерках даже похожий на человеческое лицо. Нос – наполовину человеческий, наполовину обезьяний, широкий, но длинный – словно продолжение затылочного гребня, идущего по черепу. Широкий рот и очень широкая нижняя челюсть, скрытая мехом, хотя, в общем-то, все в пределах человеческих пропорций. Высокие, изогнутые надбровные дуги, как будто на его лице навсегда застыло удивленное выражение. В свое время у меня был кот, так вот у него морда выглядела точно так же.
Впрочем, в тот миг, я думаю, он и в самом деле был удивлен. Мы оба замерли, словно деревья, чуть покачивающиеся на ветру. Я даже не дышал. Что делать? В руке у него я заметил короткую гладкую палку, а на шее в меху – какие-то побрякушки, нанизанные на веревочку. Лицо, орудия труда, украшения – видимо, в душе я все-таки по-прежнему ученый и не до конца потерял способность рассуждать, потому что сразу подумал: «Какие же они приматы? Они – гоминиды!»
Словно в подтверждение моих мыслей, йети заговорил – что-то коротко промычал и пискнул, затем несколько раз втянул воздух, отогнул верхнюю губу (клыки у него будь здоров!) и, тихо присвистнув, посмотрел на меня вопросительным взглядом, таким спокойным, мягким и умным, что, казалось, тут трудно не понять и не ответить.
Я медленно поднял руку и попытался сказать:
– Привет.
Понимаю, глупо. Но что бы ты сказал, столкнувшись со снежным человеком нос к носу? В любом случае у меня получилось лишь сдавленное, хриплое «Пррт».
Он наклонил голову в сторону и повторил:
– Пррт. Пррт. Пррт.
Затем вдруг подался вперед, уставился вдоль ручья и замер с открытым ртом, прислушиваясь к чему-то за моей спиной, после чего посмотрел на меня серьезным оценивающим взглядом – клянусь тебе, никаких сомнений на этот счет у меня нет.
Сверху по течению донесся треск сучьев. Йети схватил меня за руку, и, взобравшись по крутому берегу, мы буквально через несколько секунд скрылись в лесу, пронеслись между деревьями и залегли бок о бок за большим повалившимся стволом в чавкающий влажный мох. Рука болела.
Из-за поворота появился Фил Адракян в совершенно растерзанном виде. Похоже было, он продирался сквозь кусты и разорвал в нескольких местах свою дутую нейлоновую куртку: при каждом шаге из прорех клочьями лез искусственный пух и стелился за ним по ветру, словно белый шлейф. Кроме того, где-то по дороге он упал в грязь. Йети прищурился и смотрел на Фила, не отрывая взгляда: белый пуховый шлейф его явно заинтриговал.
– Натан! – кричал Фил: видимо, его все еще переполняла энергия. – Ната-а-а-а-ан! Я его видел! Натан, где ты, черт подери!
Наверное, никогда в жизни я не чувствовал себя так славно.
Когда Фил скрылся за следующим поворотом, йети сел и привалился спиной к бревну, как усталый турист с рюкзаком. Встало солнце. Он что-то присвистывал и попискивал, глубоко дышал и наблюдал за мной внимательным взглядом. Что он, интересно, думал? В те минуты я и представить себе не мог. Меня это даже немного пугало: ведь неизвестно, что могло случиться в следующую секунду.
Руки йети – тоньше и длиннее человеческих – осторожно ощупывали мою одежду. Затем он дотронулся до своего ожерелья и стянул его через голову. Толстые морские ракушки были нанизаны на плетеную веревку. Ракушки явно ископаемые, очень похожие на ракушки гребешка – свидетельство тех давних эпох, когда Гималаи были под водой. Трудно сказать, что думал о них сам снежный человек, но, без сомнения, они представляли для него какую-то ценность. Как-никак, предмет материальной культуры.
Долгое время йети просто смотрел на свое ожерелье, затем осторожно надел его мне на шею. Меня будто жаром обдало, глаза заволокло слезами, горло сдавило. Я чувствовал себя так, словно из-за дерева только что выступил Господь и благословил меня неизвестно на что. Я такого просто не заслуживал.
Потом йети вскочил и, покачиваясь на кривых ногах, ушел в лес. Он даже не обернулся ни разу. Я остался один в лучах утреннего солнца, с тяжелым ожерельем на груди. Рука по-прежнему болела. Значит, это действительно было. Мне не приснилось. Меня действительно благословили.
Собравшись наконец с мыслями, я двинулся вниз по течению и обратно в лагерь. Ожерелье спрятал поглубже в кармане стеганой куртки и по дороге до лагеря продумал ответы на все возможные вопросы.
Фил был уже там и без умолку трещал, собрав вокруг себя всю группу.
– А вот и Натан! – закричал он. – Где ты пропадал? Я уже начал думать, что они тебя сцапали!
– Тебя искал, – ответил я, без труда разыгрывая раздражение. – И кто такие «они»?
– Йети, идиот! Ты его тоже видел, не прикидывайся! Я бросился за ним вдогонку и видел его еще раз выше по течению.
Я пожал плечами и взглянул на него с сомнением.
– Ничего я не видел.
– Значит, не там смотрел. Нужно было идти за мной. – Он повернулся ко всем остальным. – Надо на несколько дней перенести лагерь в ту долину, но очень тихо. Это же уникальная возможность!..
Валери кивала, и Армаат, и даже у Сары появился в глазах какой-то блеск. Ботаники тоже, видимо, обрадовались приключению.
Я возражал, говорил, что будет трудно перенести весь лагерь в верхнюю долину, что мы распугаем так всех зверей, которые там еще есть, убеждал Фила, что он видел медведя. Но мои доводы на него не действовали.
– У того существа, что я заметил, был затылочный гребень, и оно передвигалось на двух ногах. Это снежный человек.
Несмотря на мои протесты, они все-таки собрались перенести лагерь в верхнюю долину и заняться интенсивными поисками йети. Я просто не знал, что делать. Если бы я стал протестовать активно, они наверняка заподозрили бы, что я тоже видел снежного человека. А каких-то особых способностей незаметно разрушать чужие планы у меня, увы, не было – поэтому, в частности, я и оставил университет.
Я уже совсем отчаялся придумать что-нибудь, но тут мне на выручку пришла погода: задолго до начала сезона дождей вдруг разразилась гроза, и у меня появилась идея. Ложе реки в нашей долине было хоть и глубокое, но с крутыми берегами, и один хороший дождь в течение дня быстро поднял бы уровень воды до предела. Чтобы попасть в три верхние долины, нам нужно было пересечь мост, и еще два ждали нас на обратном пути к аэродрому.
Короче, у меня появился шанс. Посреди ночи я выбрался из палатки и направился к мосту. Обычная деревенская работа: две груды больших камней на каждом берегу удерживали три распиленные вдоль бревна, перекинутые через реку. Вода уже подмывала основания опор. Я немного поработал длинным шестом, вклинив его между бревнами, и опора на нашем берегу рухнула. Странное возникает ощущение, когда разрушаешь мост – одно из наиболее ценных творений человека в Гималаях, – но я старался от души. Быстро освободил концы бревен и пустил первое по течению. Два других тоже не заставили долго себя ждать. Я же пробрался в свою палатку и лег.
Вот и все. Наутро, когда обнаружилось, что моста нет, я с сожалением покачал головой и добавил, что ниже по течению потоп будет еще хуже. Потом спросил, хватит ли у нас продовольствия, чтобы пересидеть тут сезон дождей. Разумеется, таких больших запасов не было, и спустя час – все это время с неба лило как из ведра – Армаат, Валери и ботаники решили, что сезон дождей и впрямь уже начался. Визгливые протесты Фила никого не убедили, так что мы свернули лагерь и на следующее утро двинулись в обратный путь. Стоял легкий туман, а к полудню он и вовсе уступил место ослепительному солнечному свету, лучи которого отражались в миллионах капель влаги. Но к тому времени мы прошли уже значительную часть пути, и назад ходу не было.
Такие дела, Фредс. Ты еще не выбросил это письмо? Да, я солгал им, скрыл информацию и в конце концов отпугнул экспедицию своих коллег, которые меня же и наняли, от исследований. Но ты ведь понимаешь, что я просто обязан был это сделать. Там, в горах, живут разумные мирные существа. Цивилизация их наверняка уничтожит. А этот йети, что прятался вместе со мной… Каким-то образом он почувствовал, что я на их стороне. Вот за это доверие я бы, наверно, и жизнь отдал, честное слово. Предать их – просто немыслимо.
На обратном пути Фил продолжал настаивать, что видел снежного человека, а я всячески его осмеивал до тех пор, пока Сара не начала бросать в мою сторону странные взгляды. К концу перехода, когда мы почти вышли к Дж., они, к моему сожалению, снова сблизились. Может быть, ей стало жалко Фила, а может, она догадывалась, что я их обманул. Не исключено, что так оно и было: Сара знала меня достаточно хорошо. Но так или иначе, это действовало на меня угнетающе, и я ничего не мог поделать. Я должен был скрывать то, что мне известно, и лгать, хотя это рушило нашу давнюю дружбу и мучило меня самого. Как только мы вернулись в Дж., я сказал всем «До свидания», нисколько не сомневаясь, что присущие зоологической науке трудности с финансированием удержат их вдали от Гималаев очень надолго – и слава богу. Что же касается Сары – черт!.. – с ней я распрощался насовсем, и возможно, в моих словах чувствовался какой-то упрек. Короче, они полетели, а я отправился в Катманду своим ходом – чтобы не быть рядом с ней и чтобы привести свои мысли в порядок.
Ночи в этом переходе казались такими длинными, что я в конце концов решил описать происшедшее со мной, чтобы как-то себя занять. Надеялся, это поможет справиться с переживаниями, но, сказать по правде, я никогда не чувствовал себя более одиноким. Хотя признаюсь, я испытывал немалое удовольствие, представляя, как ты сходишь с ума, читая мое письмо. Я просто вижу, как ты скачешь по комнате и по своей привычке орешь во весь голос: «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ» Надеюсь, у меня будет возможность рассказать тебе об этом происшествии более подробно, когда мы встретимся осенью в Катманду. До встречи.
Твой друг Натан.
III
Чтоб я сдох! Я дочитал письмо, но кроме долгого «Да-а-а-а» на ум ничего не приходило. Вернувшись к началу, я стал читать во второй раз, но потом пропустил несколько страниц и принялся перечитывать самое интересное. Встреча со знаменитым Снежным Человеком! Ну и дела! Конечно, этому парню, Натану, не удалось добиться от него ничего, кроме «Пррт», но обстоятельства действительно были необычные, и он сделал все, что мог.
Мне самому всегда хотелось встретить снежного человека. Сколько раз, просыпаясь перед самой зарей в Гималаях, я уходил в сторону от лагеря отлить или просто прикинуть, какой нас ждет день, и почти всегда, особенно в высокогорных лесах, тревожно оглядываясь вокруг заспанными глазами, задавался вопросом: «А не движется ли вот там что-то?.. Не прячется ли там некое таинственное существо?..»
Разумеется, никогда ничего там на самом деле не было. И я обнаружил, что немного завидую этому Натану. Надо же, какая невероятная удача! Почему этот йети, представитель самой скрытной расы в Центральной Азии, так ему доверился? Вопрос не оставлял меня в покое несколько дней подряд, хотя я и занимался своими неотложными делами. Мне очень хотелось узнать что-нибудь еще. Я проверил регистрационный журнал отеля, пытаясь отыскать Натана или Джорджа Фредерикса, и нашел маленькую аккуратную роспись Натана в середине июня, но ни разу не встретил Джорджа или «Фредса», как его называл Натан. Из письма следовало, что они оба должны быть здесь осенью, но где именно?
Потом, однако, мне пришлось заниматься отправкой тибетских ковров в Штаты, потом моя компания пожелала, чтобы я получил в Министерстве туризма разрешение на три новых «видеомаршрута», и одновременно в Центральном иммиграционном бюро решили, что я пробыл в стране уже достаточно долго. Чтобы утрясти все эти дела в городе, где на простую отправку письма может порой уйти целый день, мне пришлось потратить немало времени и сил, и я почти забыл о письме.
Но однажды, скрываясь от яркого солнца на прозрачном голубом небе, я вернулся в «Стар» после полудня и застал сцену погрома у полки с невостребованной почтой: какой-то тип сорвал ее со стены и раскидал несчастные бумажные трупы по всей лестничной площадке первого этажа. У меня тут же возникло ощущение, что я скорее всего знаю, в чем тут дело. Было удивление, было некоторое чувство вины, но в целом ситуация даже доставляла мне удовольствие. Подавив в себе всплеск вины, я обошел обоих клерков, которые возмущенно тараторили на непальском, и обратился к расстроенному человеку, учинившему весь этот разгром.
– Может быть, я смогу вам помочь?
Он выпрямился и взглянул мне в глаза. Сразу видно, прямая натура.
– Я разыскивал своего друга, который обычно останавливается в этом отеле. – Он пока держал себя в руках, но был уже близок к панике. – Дежурные уверяют, что его не было здесь целый год, однако летом я отправил сюда письмо, и оно исчезло.
Есть контакт! Не моргнув глазом, я сказал:
– Может быть, он забежал и взял письмо, не останавливаясь в отеле.
Мужчина дернулся, словно я всадил в него нож. Выглядел он примерно так, как я и представлял из его письма-эпопеи: высокий, стройный, темноволосый. Густая и шелковистая, похожая на мех борода, аккуратно выбритая на шее и под глазами – почти что идеальная борода, я бы сказал. Имей такую бороду, да еще пиджак с кожаными заплатками на локтях, и место на кафедре любого американского университета тебе почти обеспечено.
Однако он был серьезно встревожен, хотя и старался этого не показывать.
– Просто не знаю тогда, как его искать…
– Вы уверены, что он в Катманду?
– Должен быть. У него через две недели восхождение. Но он всегда останавливается здесь!
– Иногда отель бывает переполнен. Возможно, ему пришлось остановиться где-нибудь еще.
– Да, наверно. – Он вдруг осознал, что, забывшись, разговорился с совершенно незнакомым человеком. Его ясные серо-зеленые глаза сузились, и он взглянул на меня в упор.
– Джордж Фергюссон, – произнес я, протягивая руку.
Он попытался сдавить мою ладонь, но я вовремя среагировал.
– Меня зовут Натан Хау. Забавно, однако, – сказал он без улыбки. – Я разыскиваю Джорджа Фредерикса.
– Действительно, странное совпадение. – Я принялся собирать с пола перегнутые пополам конверты. – Но может быть, я смогу вам помочь. Мне и раньше приходилось разыскивать друзей в Катманду. Это нелегко, но все-таки возможно.
– В самом деле? – Он словно ухватился за брошенный мной спасательный круг.
– Конечно. Если ваш друг собирается участвовать в восхождении, он должен купить разрешение в Центральном иммиграционном бюро. А при покупке положено указывать свой обратный адрес. Я провел в бюро бог знает сколько времени, и у меня там есть друзья. Надо просто сунуть пару сотен рупий, и они узнают нам адрес.
– Фантастика! – Теперь он выглядел как Воплощенная Надежда и буквально дрожал от возбуждения. – Может, мы двинемся прямо сейчас?
Я понял, что дама его сердца, подружка Беспринципного, вычислила Натана совершенно правильно – идеалист, причем все его идеи светились изнутри, словно пламя фонаря за стеклом. Только слепая женщина могла не заметить, как он к ней относится, и я невольно подумал: как же все-таки относилась к нему сама Сара?
Покачав головой, я ответил на его вопрос:
– Третий час. Сегодня они уже закрылись. – Мы повесили полку обратно на стену, и клерки вернулись к стойке. – Но есть еще несколько вариантов, если вы хотите попытаться. – Запихивая письма на место, Натан взглянул в мою сторону и кивнул. – Когда здесь все бывает занято, я обычно иду в соседний отель. Можно проверить там.
– О'кей, – ответил Натан, загораясь новой надеждой. – Пошли.
Мы вышли из «Стар» и свернули направо, в «Лодж-Плезант». Да, действительно, Джордж Фредерикс у них останавливался. Но отбыл только сегодня утром.
– О боже, не может быть! – воскликнул Натан так горестно, словно ему сообщили, что его друг умер. Состояние паники неотвратимо приближалось.
– Может. Он отправляться на большой гора, – подтвердил дежурный за стойкой, улыбаясь до ушей от того, что сумел отыскать нужную фамилию в своем гроссбухе.
– Но он должен был идти только через две недели! – возмутился Натан.
– Может быть, он решил сначала побродить в одиночку, – сказал я. – Или с друзьями.
Все. Для Натана это стало последней каплей. Паника, отчаяние. Ноги уже не держали его, пришлось сесть в кресло. Я поразмыслил еще немного.
– Если он собирался лететь, то я слышал, что все рейсы непальской авиакомпании в горы сегодня отменены. Возможно, ваш друг вернулся и отправился обедать. Он хорошо знает Катманду?
– Не хуже других, – мрачно кивнул Натан.
– Тогда попробуем «Старый Венский Двор».
