Текст книги "Освобождение Эрака (ЛП)"

Автор книги: Джон Фланаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Холт резко встал, взял Гилана за руку и поднял на ноги. Он отвел молодого Рейнджера на несколько метров.

–о чем ты говоришь?– тихо спросил он. – Таг ушел. Он мертв.

Гилан покачал головой. – Этого мы не знаем. Может, он и потерялся, но как ты можешь говорить, что он мертв?

Холт поднял руки в недоумевающем жесте, указывая на груды развеваемого ветром песка вокруг них. – Ты только что прошла с нами через бурю? – спросил он.

Гилан спокойно кивнул. И я выжил. И Блейз тоже. Мне кажется, вы немного поспешили, предположив, что Таг мертв. Лошади рейнджеров-крепкая порода.

Холт признал свою правоту. – Ладно. Предположим, вы правы. Он жив. Но все равно он где-то затерялся. Одному Богу известно, где.

–Заблудился,– повторил Гилан. – А потерянное можно найти. Мы должны рискнуть. Ты сделаешь это, если Абеляр погибнет, – добавил он и остановился, собираясь ответить, что задача безнадежна. – Я пойду с ним. Дайте нам два дня. За это время мы либо найдем Тага, либо догоним вас в Марароке.

– Нет, Гил. Ты не пойдешь. Я пойду один.

Оба мужчины обернулись, вздрогнув при звуке голоса Уилла. Их удивила не столько убежденность в его словах, сколько сами слова. Уилл, опустошенный горем несколько минут назад, теперь получил луч надежды. И он жадно схватил его.

– Мы не можем и дальше ослаблять эскорт Эванлин. Мы все поклялись королю защищать ее, – сказал он. – Из всех нас больше всего мы можем обойтись без меня, так что я пойду один. Кроме того, – добавил он, – я потерял его, и теперь мне предстоит его найти.

– Ты же мальчик!

Лицо Уилла, запыленное и заплаканное, застыло в упрямых морщинах, когда он смотрел на своего учителя, человека, которого он уважал и почитал больше всех. Он набрал воздуха, чтобы заговорить, но Гилан поднял руку, останавливая его.

– Уилл, прежде чем ты что-нибудь скажешь, дай нам минутку, пожалуйста, – попросил он. Уилл заколебался, видя на лице Холта такое же упрямство, как и у него. Но Гилан кивнул один раз, и он согласился, возвращаясь на свою позицию у берега вади.

–Стой, – сказал Гилан рассудительным тоном, – позволь мне изложить тебе гипотетический случай. Если бы Блейз заблудился и я решил бы пойти и найти его, ты бы попытался остановить меня?

–Из кура… – автоматически начал Холт. Затем его чувство разума утвердилось. -Конечно, нет, – поправился он. – Но ты же Рейнджер. Уилл-мальчик.

Гилан улыбнулся ему. – Разве ты не заметил, Стой? Он уже повзрослел. Он уже не тот тощий пятнадцатилетний мальчишка, которого ты взяла под свое крыло. Он уже Рейнджер во всем, кроме имени.

–Он ученик,– настаивал Холт. Гилан снова покачал головой, улыбаясь Холту.

– Ты всерьез думаешь, что он не сдаст экзамен? – спросил он. – Это формальность, и ты это знаешь. Он уже более способный и опытный – и умнее – чем полдюжины рейнджеров, которых я мог бы назвать.

– Но он слишком молод, чтобы… – Хальт не смог закончить фразу. Он знал, что Гилан говорит правду. Логическая часть его мозга знала это. Но эмоциональная часть хотела защитить своего молодого ученика и сохранить его в безопасности. Если Уилл уйдет один в пустыню, кто знает, с какими опасностями ему придется столкнуться? Гилан положил руку на плечо Холта. Странное ощущение, подумал он, давать советы человеку, которого уважал больше всех.

– Ты знал, что придет время, когда тебе придется отпустить его, Стой. Ты не можешь быть рядом, чтобы защищать его всю оставшуюся жизнь. Ты ведь не для этого учил его быть Рейнджером. Ты пытался сделать это со мной, помнишь?

При этих словах Холт резко поднял голову. Гилан все еще улыбался, отвечая на незаданный вопрос Холта.

–В последние несколько месяцев моего ученичества ты начала делать со мной что-то ужасное, – сказал он. -Помнишь того медведя-убийцу, которого нам пришлось выслеживать? Ты под каким-то предлогом пытался оставить меня в Редмонте.

Холт нахмурился, напряженно размышляя. Неужели он действительно это сделал? И он должен был признать, что мог. Теперь он подумал об Уилле и согласился с Гиланом. Мальчик – юноша, поправил он себя, – наверняка будет принят в качестве полноценного Рейнджера в течение нескольких месяцев. Ему больше нечему было учиться. Оценка была формальностью.

– Ты бы доверил ему свою жизнь, Холт?– прервал его Гилан, и Холт посмотрел на него.

–Да, – тихо сказал он. Гилан еще раз похлопал его по плечу.

–Тогда доверьте ему его собственное, – просто сказал он.

Глава 22

Уилл выбрал лошадь из десяти лошадей, путешествовавших с их эскортом. Он был чалый и самый маленький из лошадей арриди. Это был бессознательный выбор, и впоследствии он понял, что, вероятно, выбрал лошадь поменьше, чтобы чувствовать себя как дома.

–Его зовут Эрроу,– сказал ему всадник Арриди. Он улыбнулся, глядя на огромный лук, висевший на плече Уилла. – Подходящий выбор. И очень хороший. У тебя глаз на лошадей наметан.

– Спасибо, – сказал Уилл, беря лошадь под уздцы и на пробу дергая ремни подпруги. Его учили никогда не полагаться на суждения других людей, когда дело касалось конской упряжи. Арриди одобрительно наблюдали. Он не был оскорблен этим поступком.

На луке седла висели два полных бурдюка с водой, а за седлом были скатаны и закреплены небольшая палатка и одеяло. Собственное походное снаряжение Уилла исчезло в буре вместе с буксиром. Он повел Эрроу обратно к небольшой группе своих друзей, ожидавших его, чтобы попрощаться. Лошадь сначала сопротивлялась, поворачиваясь к своим знакомым товарищам и ржала. Затем, когда Уилл крепко натянул уздечку и ободряюще заговорил с ним, он послушно пошел вперед.

Гораций молча пожал Уиллу руку, затем взял лошадь под уздцы, а Уилл обошел группу, прощаясь. Эванлин обняла его со слезами на глазах.

–Удачи тебе, Уилл,– прошептала она ему на ухо. – Оставайся в безопасности. Я знаю, что ты найдешь его. -

Гилан крепко пожал ему руку, глядя в глаза друга с озабоченным выражением на лице.

– Найди его, Уилл. Жаль, что я не иду с тобой.

Уилл покачал головой. -Мы уже говорили об этом, Гилан, – Он не стал вдаваться в подробности, потому что знал: если Эванлин узнает, что он едет один, чтобы ей было безопаснее, она будет яростно возражать. А возражать Эванлин ему сейчас не хотелось.

Следующим был Свенгал. Он схватил слегка сложенного Рейнджера в типичные скандийские медвежьи объятия. – Счастливого пути, мальчик, – сказал он. – Найди эту лошадь и возвращайся к нам.

– Спасибо, Свенгал. Просто убедитесь, что вы не тратите время на то, чтобы освободить Эрака. Я уверен, что он нетерпеливый пленник.

Улыбка тронула избитое лицо огромного скандианца. – Мы могли бы оказать услугу его тюремщикам, когда все будет сказано и сделано, – ответил он. Уилл ухмыльнулся и, наконец, повернулся, чтобы остановиться.

Когда настал момент, они оба ничего не могли сказать друг другу, и он яростно обнял седобородого Рейнджера. Наконец он обрел дар речи.

– Я сейчас вернусь, Стой. С Буксиром.

– Убедись, что это так.

Уиллу показалось, что голос Холта дрогнул, но потом он решил, что ошибся. Остановиться? Мрачная, неулыбчивая, бесстрастная остановка? Никогда.

Он и его наставник несколько раз хлопнули друг друга по спине – так делают мужчины, когда не могут найти слов, чтобы выразить свои эмоции. Затем он отступил назад, когда Селетен приблизилась. Вакир осмотрел лошадь и снаряжение, висевшее на ней, и одобрительно кивнул. Затем он протянул свернутый пергамент.

– Это карта местности, отмечающая колодцы, ориентиры, а также маршрут к Марароку. Последние пятнадцать минут он копировал собственную карту и знал, каким ценным стратегическим документом она может оказаться в руках иностранца. – Вы даете мне слово, что никогда не попытаетесь воспроизвести это или каким-либо образом скопировать?

Уилл кивнул. -Мое торжественное слово,– сказал он. Это было условие, при котором Селетен согласилась предоставить ему карту.

– Вы уверены, что сможете найти нужное направление? – спросила Селетен. Уилл потрогал куртку, чтобы убедиться, что его "Нортсикер" надежно спрятан во внутреннем кармане. Магнитная стрелка была чем-то, о чем арриди ничего не знали. Они ориентировались по звездам ночью и по сложному набору таблиц, связанных с движением Солнца, высотой и положением в дневные часы в разное время года.

– Со мной все будет в порядке. Спасибо, Селетен.

Арриди кивнул. Он все еще чувствовал, что это ненужная суета из-за лошади. Но он понимал, что аралуанцы совсем по – другому относятся к своим лошадям.

– Скорее всего, ваша лошадь бежала бы с ветром позади. Это значит, что он направлялся немного на север или северо-восток. – Он развернул карту и указал направление. – Это должно привести вас через Красные холмы сюда, – Он указал на участок холмистой местности на карте. – По ту сторону холмов есть два колодца. Лошади чуют воду на большом расстоянии. Если твой конь учуял запах, он может быть в одном из них. Вы должны добраться до этого места завтра днем.

Из-за разницы в письменном языке ориентиры, такие как колодцы, были нарисованы в виде значков на карте. Уилл понимающе кивнул.

– Думаю, если бы он нашел воду, то остался бы рядом. Если его там нет, я не могу посоветовать тебе, что делать дальше, – сказала Селетен. Уилл ничего не сказал, изучая карту, потом перевел взгляд на пустое пространство на севере.

– Ночью разведите костер. В пустыне водятся львы, и огонь будет держать их на расстоянии. Ты узнаешь, есть ли он поблизости.– Он взглянул на чалую лошадь. – Эрроу расскажет тебе достаточно быстро. На него-то и будет охотиться лев.

–Есть еще что-нибудь, на что стоит обратить внимание? – спросил Уилл.

–Песчаные кобры. Они смертельно опасны. Они ищут тень и влагу – как и большинство живых существ в пустыне. Они сливаются с песком, и ты не знаешь, что он есть, пока он не встанет на дыбы. Когда это произойдет, у вас будет меньше двух секунд до того, как он ударит.

– А что мне делать, если меня укусят? – спросил Уилл. Селетен медленно покачал головой.

–Ты умрешь, – сказал он.

Уилл поднял бровь. Это был не совсем тот ответ, который он искал. Он пожал Селетен руку, свернул карту и засунул ее за пазуху.

– Спасибо, Селетен. Увидимся через несколько дней. – Селетен поднес руку ко рту, лбу и губам.

–Надеюсь, бог путешествий пожелает этого, – сказал он.

Уилл повернулся к остальным, выдавил из себя улыбку и взял у Хораса поводья Эрроу.

–Лучше уходи, – сказал он с притворной веселостью. – Нельзя заставлять песчаных кобр ждать.

Он легко вскочил в седло и повернул голову Эрроу на север, удаляясь от маленького лагеря у вади. Пройдя метров сто, он обернулся и тут же пожалел об этом. При виде своих друзей он почувствовал огромный комок печали в горле и груди. Эванлин, Гораций, Гилан и Свенгал грустно махали руками. Холт не помахал. Он стоял немного в стороне от остальных, наблюдая, как его ученик уезжает.

Он продолжал наблюдать до тех пор, пока лошадь и всадник не растворились в мерцающей дымке пустыни.

***

– Давай, Холт. Селетен говорит, что нам пора двигаться.

Гилан мягко положил руку на плечо старика. Холт остался там, где стоял, когда Уилл ушел, глядя на мерцающую от жара землю, желая, чтобы его ученик путешествовал безопасно.

Он вздрогнул от слов Гилана и, наконец, оторвался от своего бдения. Он был немного удивлен и очень тронут, увидев, что Гилан оседлал для него Абеляра. Но у него все еще было тяжело на сердце, когда он шел туда, где ждала его лошадь.

Абеляр и Блейз, казалось, тоже почувствовали отсутствие Тага. У других лошадей это могло бы показаться фантастикой. Но лошади рейнджеров, как и их всадники, были сплоченной породой. И, конечно же, Абеляр и Таг были в тесном обществе друг друга почти пять лет. Холт почувствовал беспокойство в своей лошади, желание повернуть на север, куда, как он чувствовал, ушел его юный друг. Он погладил ее по мягкому носу и мягко сказал:

– Он найдет его, мальчик. Никогда не волнуйся.

Но, произнося эти слова, Холт пожалел, что сам не может в них поверить. Он беспокоился и опасался за Уилла – в немалой степени потому, что его ученик уехал в сельскую местность, о которой он сам мало что знал. В обычной ситуации он мог бы дать ему совет и предостеречь от опасностей, с которыми он может столкнуться. На этот раз он позволил ему отправиться в великое неизвестное.

Он вскочил в седло и оглядел лица своих спутников. Он увидел в них отражение своих собственных сомнений и беспокойства и понял, что ради них, если не ради чего-то другого, он должен занять более позитивную позицию.

–Мне это нравится не больше, чем вам, – сказал он. – Но давайте посмотрим на вещи с положительной стороны. Он хорошо вооружен. Он хорошо обучен. У него хорошая лошадь. Он отличный навигатор, и у него есть карта Нортсикера и Селетена. Что может пойти не так?

Их настроение немного улучшилось, когда он перечислил положительные стороны. Уилл был способным, умным и находчивым. Любой из них доверился бы ему в критической ситуации. Все они на той или иной стадии это делали. Настроение у них заметно улучшилось, когда всадники арриди с грохотом выехали из лагеря.

Но когда он повернул голову Абеляра и направился прочь от направления, которое выбрал Уилл, у Холта возникло грызущее чувство, что в его расчетах есть элемент, который он упустил.

Глава 23

В ближайшие дни Холт будет яростно ругать себя за проблему, с которой столкнется Уилл, и за опасность, в которую она поставила его юного друга. Он должен был догадаться, сказал он себе. Он должен был догадаться.

Когда Холт подумал об этом с кристальной ясностью, которая приходит задним числом, он понял, что провел годы, живя в замке под названием Редмонт – или Красная Гора. Он был назван так потому, что скала, из которой состояли его массивные стены, придавала замку красноватый оттенок в полуденном свете. Скала была железная, и в ней содержался высокий процент железной руды.

Холт знал, что Уилл будет путешествовать по местности под названием Красные холмы. Мысленно он сказал себе, что должен был установить связь: железняк, Редмонт, железная руда и Красные Холмы.

Холмы были, по сути, местом огромных залежей железа – настолько богатых, что временами сама руда виднелась в крупных прожилках на поверхности. Красная окраска была результатом образования ржавчины. Проблема для Уилла заключалась в том, что, когда он ехал среди этих огромных залежей железа – а некоторые холмы были почти полностью сложены из железной руды – его магнитная стрелка Нортсикера отклонялась от магнитного поля земли, поскольку она притягивалась к металлу вокруг него.

Селетен, конечно, знала о железе. Большая часть железа и стали, которыми пользовались арриди, добывалась в этом районе – главным образом потому, что туда было легко добраться, не требовалось ни глубоких шахт, ни сложного оборудования. Но арриди ничего не знали о тайне Северных Искателей, и трое Рейнджеров тщательно скрывали их. Так что Селетен не мог знать, что железо сильно повлияет на навигацию Уилла, когда его стрелка отклонится сначала в одну сторону, потом в другую.

Эти двое обладали знанием, которое могло бы уберечь Уилла. Но никто из них ничего не понял, поэтому никто ничего не сказал.

Это могло бы стать очевидным для Уилла, если бы он просто ехал, не сводя глаз с Северянина. Если бы это было так, он мог бы заметить, что время от времени игла раскачивалась и дико отклонялась. Но его не так учили ориентироваться по пересеченной местности. В конце концов, нельзя ехать по потенциально опасной территории, глядя на магнитную стрелку.

Вместо этого Уилл натягивал поводья и держал "Нортсикер" на уровне глаз, пока стрелка не устанавливалась в свое окончательное положение. Затем он поворачивал градуированное кольцо вокруг обода Нортсикера до тех пор, пока стрелка не совпадала с отметкой "Н". Затем, глядя через прицел с отверстием сбоку, он выравнивал свой глаз с отметкой NE, все время держа Northseeker лицом к отметке N. Глядя через отверстие, он искал видный ориентир на расстоянии пяти-десяти километров, а затем ехал на северо-восток к нему. Когда он достигнет этого ориентира, он повторит процесс, найдя другой ориентир, который лежал к северо-востоку от его позиции, и поедет к нему.

Тот факт, что каждый раз, когда он проходил через этот процесс, он на самом деле отклонялся все дальше и дальше на восток от желаемого курса, никогда не был очевиден для него.

Если бы он был в Аралуэне, то, возможно, почувствовал бы, что положение солнца не совсем правильное, и понял бы, что возникла проблема. Но его убаюкивало сознание того, что здесь, далеко на юге, солнце, по-видимому, находится в другом положении. Он доверял Северному Искателю, как его учили.

И чем дальше он ехал, тем больше сбивался с курса.

Как только он миновал Красные холмы, проблема была решена, и стрелка вернулась на Север. Но к тому времени ущерб уже был нанесен, и он оказался за много миль от того места, где думал.

Он отдыхал в середине дня, как учила их Селетен. Тени нигде не было видно, солнце стояло почти прямо над головой, и в поле зрения попадалось очень мало деревьев размером больше кустарника. Он разбил свою маленькую одноместную палатку, чтобы создать укрытие в тени, и заполз в нее, оставив концы открытыми, чтобы пропускать воздух. Не то чтобы в полдень в воздухе пустыни было много движения.

Эрроу, к сожалению, пришлось смириться с прямым жаром солнца. Но лошадь была к этому приучена.

Сидя, скрестив ноги, под тесным навесом, Уилл развернул карту Селетен и изучал ее, наверное, в десятый раз за день.

Он отметил свое исходное положение, затем указательным пальцем провел линию на северо-восток, через Красные Холмы и на бесплодную, загорелую равнину, где теперь оказался. Прикинув пройденное расстояние, он выбрал точку на карте.

– Мне следовало бы… вот, – сказал он. Он нахмурился, оглядываясь на северо-восточную дорогу. Если бы это было так, он должен был бы увидеть заметную достопримечательность поздним утром – большой холм с плоской вершиной к востоку от его тропы.

Но никаких признаков этого не было. Ему показалось, что он видел такой холм час назад, но это было тусклое, мерцающее зрелище в раскаленной дали. И она лежала далеко к западу от его следа.

Неужели он так далеко отклонился от курса? – Он покачал головой. Он тщательно ориентировался и выбирал ориентиры, к которым ехал. Он вполне мог допустить, что сбился с курса на несколько сотен метров. Даже полкилометра. Но во всех своих навигационных тренировках он никогда не допускал такой большой ошибки.

Холм с плоской вершиной, который, как ему показалось, он видел, находился в пяти или шести километрах к западу от того места, где он сейчас находился. Он задумчиво постучал пальцем по карте. Конечно, сказал он себе, в пустыне может быть не один холм с плоской вершиной. На самом деле так оно и будет. Возможно, тот, который пометила Селетен, был изношен ветром и погодой, пока его форма не стала не такой четкой. Он сложил карту и убрал ее. Должно быть, так оно и есть, сказал он себе. Должно быть, он просто пропустил его. Были и другие ориентиры, которые он увидит на следующий день – балансирующая скала и линия крутых утесов, испещренных карнизами. Он просто должен был острее следить за ними.

Следующие несколько часов он просидел в невыносимой жаре. Он понятия не имел, как лошадь выдержала это на открытом месте. На самом деле Эрроу, натренированная для таких условий, нашла клочок тени рядом с низким кустом. Он лег на бок с жалобным ворчанием. Он поместил свою голову с чувствительной кожей вокруг глаз, морды и рта в самую глубокую часть скудного экрана, образованного ветвями.

Солнце миновало зенит и начало спускаться к западному краю пустыни. Уилл устало выполз из палатки. Нельзя было сказать, что он отдохнул, и он чувствовал себя совершенно выжатым из-за жары. Он взял с собой в палатку два бурдюка с водой. Если бы он оставил их на солнце, вода нагрелась бы до такой степени, что к ней нельзя было бы прикоснуться. И еще больше его испарялось бы через кожу, которую никогда нельзя было сделать полностью водонепроницаемой.

К седельной сумке было привязано складное кожаное ведро, и он развязал его, открыв. Эрроу услышал шум и с трудом поднялся на ноги, отряхиваясь, чтобы стряхнуть с пальто приторный песок. Он терпеливо подошел к тому месту, где Уилл осторожно наливал воду из одной шкуры в ведро. Уилл был поражен, увидев, что лошадь даже не попыталась напиться, прежде чем он поднес воду к ее рту.

Когда Эрроу начал шумно прихлебывать воду, Уилл поймал себя на том, что в предвкушении облизывает собственные губы. Его рот и язык были толстыми и липкими, и ему очень хотелось напиться. Но его учили сначала ухаживать за лошадью, и он подождал, пока Эрроу закончит пить, прежде чем поднести бурдюк с водой к своим губам. Он сделал большой глоток, подержал его во рту, покрутил, потом медленно пустил в горло. Вода была горячей и имела горький, кожистый привкус от водной кожи. Но это было похоже на нектар, подумал он. Он позволил последнему глотку просочиться в горло, подумал о том, чтобы сделать еще глоток, сопротивлялся этой мысли и заставил пробку вернуться.

На него произвел впечатление тот факт, что Эрроу выпил то, что было в ведре, и отошел на несколько шагов. Любая другая лошадь, даже Таг, вынюхала бы еще. "Опять тренировка Арриди", – подумал он. Достав из седельных сумок мешок с зерном и высыпав немного в ведро, он задумался, что делает Таг, где он и в безопасности ли. Он поставил сосуд для Эрроу и прислушался к скрежету челюстей лошади, пока тот ел.

Уилл съел несколько фиников и кусок лепешки. Теперь она была черствой и довольно твердой, но он все равно съел ее. Он ни капельки не был голоден, и этот факт он списал на жару дня, похожую на духовку. Но он знал, что должен что-то съесть.

Он сделал еще один быстрый глоток воды. Голова Эрроу поднялась при звуке вынимаемой из горлышка пробки. Уиллу показалось, что он уловил упрек в этих больших влажных глазах.

– Ты к этому привык. А я нет, – сказал он лошади. Эрроу, казалось, не впечатлило его оправдание. Он снова опустил нос в ведро, его большой язык искал остатки зерна на дне.

Уилл посмотрел на солнце и прикинул, что у него есть еще час или около того, прежде чем он начнет разбивать лагерь. Его тень уже превратилась в нелепую, вытянутую фигуру, которая тянулась за ним, волнообразно волочась по неровной земле. Он знал, что Селетен начнет и закончит свой дневной поход в темноте. Арриди не полагался на то, чтобы видеть ориентиры на расстоянии через апертурный прицел Нортсикера, поэтому ему не нужен был свет, чтобы путешествовать.

Уиллу нужно было видеть – и ориентиры, по которым он двигался, и объекты, отмеченные на карте. Он снова подумал об этом холме с плоской вершиной и почувствовал, как внутри него шевельнулся червь сомнения. Он ведь не мог его пропустить, не так ли?

Он оседлал Эрроу, собрал палатку, одеяло и остальное снаряжение и привязал его за седлом.-Мы поедем еще час, – сказал он Эрроу. Лошадь не была ни довольна, ни недовольна этой новостью и терпеливо ждала, пока Уилл вскочит в седло. Оказавшись там, он достал "Нортсикер", выровнял его и посмотрел в прицел. Песчаный и соляной столб высотой около трех метров с кристаллами, поблескивающими в лучах низкоуглового солнца, служил ему удобной точкой отсчета. Он щелкнул языком и заставил Эрроу идти.

По мере того как солнце опускалось все ниже, очертания суши на западе становились все более светлыми и неясными. Ему показалось, что он видит линию утесов – хотя они казались немного низкими, чтобы описать их как таковые. "Это скорее приподнятый берег", – подумал он. И было невозможно увидеть, были ли они испещрены пещерами, как указывала карта. Противоположный берег был освещен заходящим солнцем. Сейчас она была уже в глубокой тени, и он не мог разглядеть таких деталей. И все же, подумал он, это могут быть скалы, отмеченные на карте. И они могут быть испещрены пещерами. Он сказал себе, что так оно и есть. Так и должно быть.

Но он снова почувствовал, как внутри него шевельнулся червь сомнения.

Гигантский красный шар солнца был уже близко к горизонту, когда он решил, что пора остановиться. Ему нужно было собрать хворост, а для этого нужен был свет. Прихрамывая, он подошел к невысокому сухому кустарнику и вытащил правой рукой саксонский нож. Его лук был в левой руке, и он использовал его, чтобы протянуть руку и сильно встряхнуть куст, как это делали люди Селетена. Песочные кобры прятались в тени под такими кустами, он знал, и намеревался отпугнуть любого, прежде чем сунуть руку в потенциальную смертельную ловушку.

Но их не было, и он собрал достаточный запас дров. Ветви куста были полны масла, и они горели ярким сухим жаром в течение значительного времени, прежде чем быть съеденными.

Он развел костер, но не стал его разжигать. Затем, покончив с этой неотложной задачей, он расседлал Эрроу и сложил свое снаряжение в сторону. Он взглянул на небо, потом на палатку рядом с седлом и спальным мешком.

–В этом нет необходимости, – сказал он наконец.

Он расстелил свой спальный мешок и одеяло и сел на них, поморщившись, когда один из множества камней пустыни впился ему в крестец. Его вкусовые рецепторы жаждали чашку кофе, но у него не было лишней воды. Он удовольствовался еще одним глотком из бурдюка с водой и пригоршней фиников. Увидев укоризненный взгляд Эрроу, он поднялся, кряхтя от напряжения, и пошел кормить и поить лошадь.

Солнце наконец скрылось, и дневная жара начала просачиваться из пустыни. Он знал, что к полуночи будет почти холодно. Он проверил, как стреножена Эрроу, и вернулся к своей постели. Он был измотан. Дневная жара была ощутимой силой и, казалось, била по его телу, заставляя чувствовать себя разбитым и измученным. Тьма сгустилась, и над ним начали вспыхивать звезды.

По мере того как все больше и больше из них мигало, он лег на спину, закинув руку за голову, чтобы изучить их. Обычно звезды казались ему приветливым, дружелюбным зрелищем. Но не сегодня. Сегодня его мысли были с Тагом, затерянным где-то в этой безжалостной пустыне. А с Холтом и остальными-далеко на юго-западе. Он с грустью подумал о веселой беседе у костра и чашках густого сладкого кофе. – Он облизнул губы.

Даже звезды не утешали его. Они были чужими. Холодная, безжалостная, равнодушная к нему и его беде. Знакомые созвездия северных широт здесь отсутствовали. Когда он медленно повернулся, то увидел одну или две из них, низко на северном горизонте.

Но эти чужие звезды пустыни не давали ему никакого утешения.

Эрроу пошевелился, и вдалеке Уилл услышал низкий хриплый кашель. Он знал, что этот звук издает лев. Он ожидал услышать величественный, сотрясающий землю рев. Но это астматическое кашляющее ворчание было реальностью. Он посмотрел на лошадь. Эрроу стоял прямо, навострив уши, в глазах было много белого.

–Лучше развести огонь, – неохотно сказал Уилл. Он с трудом встал, подошел к огню и принялся за работу с кремнем и сталью. Через несколько минут у него уже горел маленький яркий костерок. Он подвел Эрроу поближе. Лошадь неуклюже двигалась в своих ковылях, но Уилл не мог рисковать снять их и потерять его.

–Успокойся, – сказал он ему. Через несколько минут Эрроу это сделал. Его голова снова поникла, уши расслабились.

Уилл потянулся и натянул одеяло до подбородка. Привыкший спать при первой же возможности, он заснул почти сразу.

Луна уже взошла, когда испуганное ржание Эрроу разбудило его. На секунду или две его охватило ужасное чувство дезориентации, пока он гадал, где находится. Потом он вспомнил и поднялся на ноги, держа лук в одной руке и стрелу в другой, вглядываясь в густую темноту вокруг.

Он снова услышал кашляющее ворчание, и ему показалось, что оно может быть чуть ближе. Он развел костер, добавил еще несколько веток и сел, прислонившись спиной к седлу и положив лук на колени.

Он натянул одеяло на плечи и устроился поудобнее, смирившись с тем, что ему придется сидеть на страже и урывками дремать, в то время как каждый мускул и каждая косточка в его теле жаждали, чтобы он вытянулся и расслабился.

–Нет покоя грешникам, – сказал он. Он чувствовал, что ночь будет долгой, холодной и неуютной.

Глава 24

Как отметил про себя Уилл, Селетен каждый день заставлял свой отряд двигаться в предрассветные часы.

Они просыпались за несколько часов до рассвета, когда эскорт Арриди готовил костры, варил кофе и поджаривал на углях лепешки. Селетен заметила, что с тех пор, как молодой Рейнджер покинул их два дня назад, в отряде аралуанцев произошла перемена. Они больше не шутили и не смеялись у костра, попивая утренний кофе. Они были подавлены, беспокоясь о своем пропавшем спутнике.

Легче всего это было заметить с тремя младшими членами: Горацием, Принцессой и молодым Рейнджером Гиланом. Холт, конечно, всегда сохранял бесстрастный вид. Большую часть времени он был мрачен и молчалив. Но Селетен показалось, что в последние дни мрачность немного усилилась. Было очевидно, что Рейнджер будет обеспечивать сердце и жизнь группы, и остальные чувствовали его отсутствие болезненно.

Не то чтобы двое старших рейнджеров были менее прилежны в наблюдении за окружающей обстановкой и тайных заметках, когда они проходили мимо ориентиров. Он был уверен, что они запоминали и отмечали характерные черты, чтобы воспроизвести карту маршрута от Аль-Шабаха до Марарока. Уилл мог бы поклясться никогда не воспроизводить карту, которую дала ему Селетен, но другие не были связаны таким обещанием. Он был обеспокоен этим, но решил, что мало что может сделать, чтобы остановить их.

Первые несколько часов, в предрассветном сумраке, они ехали в своем обычном сплоченном строю. Затем, когда солнце совершило свое впечатляющее прибытие, заслон кавалерии вокруг центрального отряда выдвинулся, чтобы занять свои дневные позиции.

На второй день, через несколько часов после восхода солнца, они наткнулись на следы отряда, шедшего впереди них,-отряда, который брал Эрака в заложники у Марарока. До этого момента, конечно, любой знак, оставленный всадниками впереди них, был уничтожен мощным штормом, который пронесся над пустыней. Теперь они поняли, что до них осталось всего два дня.

– Они будут двигаться медленнее, чем мы, – сказал Холт. Он знал, что Селетен послала Эрака с одним из обычных караванов, которые курсировали между Аль-Шабахом и Марароком, перевозя торговые товары с побережья во внутренний город. Такие караваны уже имели вооруженный эскорт, и имело смысл убить двух зайцев одним выстрелом. Но, конечно, тяжело нагруженные вьючные мулы и грузовые верблюды замедлят движение.