Текст книги "Освобождение Эрака (ЛП)"

Автор книги: Джон Фланаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Уилл услышал тихий топот приближающихся в переулке шагов и потянулся к рукояти саксонского ножа. Он извлек его из тела мертвого Туалаги, когда впервые спустился со стены. Из тени переулка появились две фигуры, и он узнал толстого торговца. Рядом с ним стоял пожилой мужчина с кожаной сумкой через руку.

– Этот человек-целитель, – сказал торговец, и его спутник вышел вперед, опустившись на колени рядом с бормочущим лейтенантом. Он огляделся, увидел рядом брошенный плащ Уилла и свернул его в самодельную подушку. Затем он положил его под голову Алума, позволяя Уиллу двигаться свободно. Он быстро осмотрел раненого, потом посмотрел на Уилла.

–Твой друг? – спросил он.

Уилл кивнул. Он знал Алума всего несколько дней, но тот удержал троих воинов, чтобы дать Уиллу шанс спасти остальных. Большего от друга и не требовалось.

Хирург покачал головой.

– Я могу дать ему что-нибудь, чтобы облегчить боль, и ничего больше, – сказал он. – Он потерял слишком много крови.

Уилл печально кивнул.

– Сделай это, – сказал он и посмотрел, как целитель достал из сумки маленький пузырек и позволил нескольким каплям прозрачной жидкости упасть в рот Алума, на его язык. Через несколько секунд Алум начал дышать свободнее. Его грудь поднималась и опускалась более равномерно. Затем дыхание стало более медленным, пока, наконец, не прекратилось.

Хирург посмотрел на Уилла.

–Он ушел, – сказал он, и Уилл печально кивнул. Он поднял глаза и увидел, что торговец со страхом наблюдает за ним. Мужчина, очевидно, вспомнил, как он предал двух незнакомцев Туалаги. Теперь один из них был мертв, а другой показал, что, несмотря на свою молодость, он не тот человек, которому можно перечить. Торговец заломил руки и двинулся вперед, моля о пощаде. Он упал на колени.

– Господи, пожалуйста… Я не знал, что ты... – начал он.

Уилл оборвал его презрительным жестом. Он знал, что этот человек предал их. Но он также вернулся с хирургом. Внезапно Уилл почувствовал, что в этот день было достаточно убийств.

–О, уходи, – тихо сказал он. -Просто... уходи.

Глаза мужчины расширились. Он не мог поверить своей удаче. Он медленно поднялся и отвернулся. Затем он заколебался, убеждаясь, что Уилл не передумал. Наконец, успокоившись, он поспешил в переулок. Несколько минут Уилл слышал, как его мягкие башмаки стучат по разбитым камням, потом наступила тишина. Хирург посмотрел на него с сочувствием. Он уложил Алума, сложив руки на груди. Уилл подобрал свой плащ – Алум больше не нуждался в нем. Он накрыл неподвижную фигуру собственным плащом лейтенанта, закрыв лицо. Потом порылся в кошельке и протянул хирургу серебряную монету.

–Остаться с ним? – спросил он. – Присмотри за ним, пока я не вернусь.

Он нагнулся, подобрал лук и колчан и направился по переулку к рыночной площади.

Глава 48

Тошак выглянул из – за угла узкой улочки, ведущей на площадь. Начало широкой улицы, ведущей к главным воротам, находилось в сорока метрах. Он оглянулся и увидел, что Эрак и его друзья направляются к колоннадам, выстроившимся вдоль дальней стороны площади. Должно быть, кто-то видел, как он бежал в том направлении, подумал он.

– Он мрачно улыбнулся. Он пошел этим путем изначально. Но затем он повернул назад, срезая лабиринт улиц и переулков, чтобы вернуться сюда. Он держал оседланную и готовую лошадь в конюшне в нескольких дверях от площади. Теперь его враги уходили, оставляя ему путь к бегству. А рейнджеры, с удовлетворением отметил он, были без своих проклятых длинных луков. Все, что ему нужно было сделать, – это привести лошадь в этот угол, сесть верхом и скакать, спасая свою жизнь.

Как только он покинет Маашаву, кто знает? У него будет фора, свежая лошадь и много воды. Он доберется до побережья в шестидесяти километрах. Его корабль, "Волчий Коготь", был пришвартован в маленькой бухте, и он был опытным звездным навигатором. Он будет путешествовать ночью, так что эти проклятые рейнджеры не смогут его выследить. Через два дня он будет на борту.

Но сначала он должен был выбраться из Маашавы. И это выглядело как его лучший шанс. Он медленно отошел от угла на несколько шагов, затем повернулся и легко побежал к конюшне.

***

-Беда в том, что он мог отправиться куда угодно, раз уж забрался так далеко, – сказал Гораций. Холт кивнул, задумчиво покусывая губу. За колоннадами, окаймлявшими рыночную площадь, они обнаружили лабиринт узких извилистых улочек и переполненных зданий.

–Нам придется продолжать поиски, пока мы не найдем его, – сказал он. – По крайней мере, его будет легко заметить.

– Что это за крики? – перебила его Эванлин. С площади доносились голоса, поднимавшие тревогу. Сбившись в кучку, они выбежали через заднюю дверь кофейни, из которой только что вышли, и снова вышли на площадь.

–Это Тошак!– крикнул Свенгал.

наискосок от них скандийский предатель сидел верхом на вздыбившейся лошади, нанося удары направо и налево боевым топором по группе воинов-бедуллинов, пытавшихся его остановить.

Он пробил себе дорогу, оставив двоих из них лежать зловеще неподвижно, и направил коня к широкому въезду на дорогу, ведущую к главным воротам. Свенгал пробежал несколько шагов вперед и метнул копье вслед удаляющемуся всаднику, но это был бесполезный жест, и снаряд с грохотом приземлился в двадцати метрах от него.

Затем Холт снова услышал этот странный жужжащий звук, постепенно поднимающийся в высоту. Он оглянулся и увидел, что Эванлин, расставив ноги, крутит вокруг головы длинную кожаную перевязь, позволяя скорости нарастать.

– На нем шлем, – предупредил он. Тошак был готов с боем расчистить себе путь. Он был полностью вооружен, и Холт знал, что праща бесполезна против его тяжелого железного шлема.

– Я знаю, – коротко ответила Эванлин, сосредоточенно нахмурив брови.

Затем раздался свистящий шлепок, когда она бросила тяжелый мраморный шар вслед убегающему Тошаку. Он пролетел через площадь, слишком быстро, чтобы глаз мог уследить за ним, и больно ударил в цель, которую она себе поставила – в лошадиный зад.

Ужаленная внезапным обжигающим ударом, лошадь встала на дыбы и потеряла равновесие на булыжниках площади. Он пошатнулся на задних лапах, пытаясь восстановить равновесие. Неожиданное, резкое движение и изменение направления было слишком сильным для Тошака, и он скользнул назад по холке лошади, чтобы с грохотом упасть на булыжники.

–Хороший выстрел, – сказал Холт Эванлин. – Она усмехнулась.

– Я полагала, что он сядет на лошадь не хуже большинства скандианцев, – сказала она.

На мгновение запыхавшись, Тошак поднялся на ноги и обнаружил, что окружен кольцом мстительных бедуллинов. Воины пустыни осторожно окружили его, удерживаемые на расстоянии угрозой массивного боевого топора. Истинный скандианец, Тошак не ослабил хватку на оружии, когда упал.

Теперь он смотрел на круг врагов, решив дорого продать свою жизнь. Тошак мог быть предателем, но он не был трусом.

– Ладно, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кто будет первым?

– Думаю, это я.

Эрак протиснулся сквозь толпу воинов-бедуллинов и встал лицом к лицу со своим врагом. Тошак несколько раз кивнул и улыбнулся. Он знал, что умрет, но, по крайней мере, получит удовольствие, забрав с собой ненавистного Оберьярла. Он презрительно взглянул на саблю туалаги, которую нес Эрак. Он выглядел не больше кинжала в массивном кулаке Оберьярла.

– Ты сражаешься с топором этой зубочисткой, Эрак? Эрак изучил оружие и поджал губы. Он оглядел наблюдательный круг и увидел лучшую альтернативу. Он снял свою хеффию и обернул ее вокруг ладони и пальцев левой руки. Затем он положил саблю и протянул правую руку Горацию.

– Как ты думаешь, Гораций, могу я одолжить у тебя эту твою шубу? – спросил он.

Гораций шагнул вперед, перевернул огромный меч палача и вложил рукоять в протянутую руку Эрака. -Будьте моим гостем, – сказал он.

Эрак несколько раз взмахнул длинным мечом взад и вперед, затем удовлетворенно кивнул.

–Хватит, – сказал он. – А теперь отойдите все. У меня много работы.

Круг зрителей быстро отступил на несколько шагов, когда он бросился на Тошака, меч опустился вниз в ударе, который расколол бы предателя до пояса.

Раздался громкий звенящий лязг, когда Тошак поймал удар на макушке своего двузубого топора. Он вывернул запястья, дергая меч в сторону, затем настала его очередь, и он замахнулся, размахивая топором.

Эрак отскочил назад как раз вовремя, тяжелая двухлопастная голова просвистела в воздухе всего в миллиметре от его ребер. Он уже контратаковал мечом, и на этот раз Тошак качнулся в сторону, позволив огромному клинку рассечь его прямо перед собой, высекая искры из камней на земле.

Он попробовал сделать надрез над головой, и теперь Эванлин поняла, почему Эрак связал ему руку хеффией. Он сжал лезвие левой рукой, а рукоять правой, чтобы блокировать силу удара топора. Одной хватки на рукояти было бы недостаточно, чтобы остановить массивный топор, поняла она.

Двое мужчин несколько секунд стояли, прижавшись друг к другу, сцепив оружие. Оба они были массивного телосложения, каждый могуч, как бык. Но Эрак был пленником уже несколько недель, и его силы были ослаблены скудной пищей и наказанием, которое он получил от своих тюремщиков. В прямом состязании грубой силы, подобном этому, у Тошака было преимущество, и он начал оттеснять Оберьярла назад, шаг за шагом.

Поняв, что он одержал верх, Эрак быстро нанес удар ногой в бедро Тошака. Удар ошеломил предателя, и Эрак смог увернуться, внезапно прыгнув, чтобы избежать молниеносного удара топора, когда Тошак восстановил равновесие.

Затем они снова бросились друг на друга и встали нос к носу, нанося друг другу удары. Парируя и блокируя, скользя в одну сторону, чтобы уклониться от оружия друг друга и избивая друг друга в последнем испытании силы и скорости. В этом не было ни науки, ни тонкости. Каждый использовал преимущество, которое давало ему его оружие – Эрак-дополнительную досягаемость меча, Тошак-массивный вес боевого топора.

И именно этот вес начал сказываться, когда он обрушивал удар за ударом на Эрака, заставляя ослабевшего Оберьярла защищаться.

Свенгал с беспокойством наблюдал, как его предводитель начал отступать, сначала на несколько сантиметров, а затем постепенно все больше. Свет торжества загорелся в глазах Тошака, когда он увидел, что Оберджарл дрогнул, почувствовал, как тот уступает. Он удвоил усилия, которые вкладывал в свои удары, чувствуя слабеющее сопротивление Эрака, видя, как его колени слегка подгибаются с каждым ударом. Теперь Тошак наносил два удара против одного Эрака, и инерция битвы была с ним, и это могло быть только вопросом времени.

Глаза Эрака были затравленными, а дыхание прерывистым. Он поймал последний, всепоглощающий удар топора по лезвию меча, и огромная сила, стоящая за ним, подогнула его колени и отбросила назад и вниз на булыжники.

Зрители застонали, увидев, как падает Оберьярл. Тошак прыгнул вперед с торжествующим рыком, могучий топор поднялся в двуручной хватке для смертельного удара. И тут он увидел нечто странное.

Эрак улыбался.

Слишком поздно Тошак понял, что его обманули. Эрак был далеко не таким усталым и неуклюжим, каким казался. И он держал оружие с гораздо большей дальностью, чем любой боевой топор. С могучим ревом Эрак использовал левую руку, чтобы оторваться от булыжников и вонзить меч глубоко в незащищенное тело Тошака. Затем, выпустив меч, он уклонился от удара топора, который пришел на полсекунды позже, и увидел, как его враг, пронзенный ужасным мечом, пошатнулся, выронил топор и упал на землю.

Глаза Тошака были широко открыты от боли и страха. Его пальцы неловко скребли по булыжникам, и он что-то шептал Эраку. Оберджарл понял и кивнул. Носком сапога он подтолкнул топор к скребущейся руке врага. Пальцы Тошака сомкнулись на рукояти, и он кивнул.

Хорас знал, что скандианцы верят, что если они умрут в бою без оружия в руках, их душа будет блуждать вечно. Даже Тошак этого не заслужил.

– Спасибо… ты… – Тошак вздохнул, слова были почти неслышны. Потом его глаза закрылись, и он умер.

–Ты должен был оставить его бродить, – холодно сказал Свенгал. Эрак посмотрел на него, подняв брови.

– спросил он, и Свенгал заколебался. В конце концов, Тошак хорошо сражался, и это многое значило для скандианцев.

–Нет, – признался он.

Глава 49

Длинная колонна медленно петляла по пустыне, направляясь к оазису, где стояло лагерем племя Хореш Бедуллин.

Всадники-бедуллины гнали перед собой вереницу закованных в кандалы пленников-туалагов, бандиты были вынуждены идти пешком, а их похитители-ехать верхом. Туалаги, которые больше не были бичом пустыни, представляли собой жалкую, израненную группу, больше похожую на нищих, чем на тех страшных налетчиков, которыми они были. В качестве последнего символа их падения Селетен и трое его офицеров прошли среди разбойников, срывая с их лиц голубые вуали и бросая их на землю. Помня о том, как они обошлись с его телохранителем, вакир также снял с них сапоги, позволив им ковылять на порезанных и ушибленных ногах.

Однако, в отличие от Юсала, он обеспечивал их достаточным количеством воды.

Перед тем как партия покинула Маашаву, Селетен собрала народ на рыночной площади. Стоя над ними, на помосте, предназначенном для его казни, он обращался к толпе с речью, напоминая им о том, как они плакали о его крови всего несколько дней назад. Горожане опустили головы и виновато переминались с ноги на ногу. Он заверил их, что будет поддерживать связь с вакиром их провинции и что будет взиматься большой налог. Первой частью этого будет требование, чтобы Маашава восстановил свои стены и сторожевые башни и организовал эффективные силы обороны, сказал он им. Маашавиты мрачно кивнули. Стены были в ужасном состоянии, и ремонт их означал бы месяцы горячей, тяжелой работы. Но с философской точки зрения они приняли его слова. В конце концов, он был прав. Они должны быть лучше подготовлены к защите от будущих мародеров.

Было, по крайней мере, немного хороших новостей, чтобы поднять настроение горожан. Селетен решила оставить тридцать пленников-туалагов для выполнения тяжелой работы.

– Им придется нелегко, – сказал Эрак Вакиру, услышав об этом соглашении. Селетен устремила на него безжалостный взгляд.

– Они убили людей, сопровождавших тебя, помнишь? – холодно сказал он, и Эрак кивнул. У него не было настоящей симпатии к туалаги.

Оставшиеся пленники будут доставлены из оазиса Джас-Пар в Марарок, где они проведут свою жизнь в каторжных работах. Селетен договорилась с Умаром об эскорте из воинов-бедуллинов, чтобы доставить их туда. Умар с готовностью согласился. Он был бы рад, если бы столько потенциальных врагов забрали и держали в цепях. Как и Эрак, он не испытывал к ним симпатии.

***

Вернувшийся военный отряд и его дополнительные члены встретили шумное и восторженное приветствие, когда они прибыли в оазис. Женщины-бедуллины стояли в две приветственные шеренги, выкрикивая приветствие в жутком, завывающем пении, в то время как их мужчины медленно возвращались в массивную рощу.

Пленников Туалаги, следовавших за ними, встретили зловещим молчанием. Они прошаркали мимо двойной шеренги молчаливых женщин, склонив головы и опустив глаза. Они все еще не привыкли показывать миру свои лица и слишком хорошо понимали, что их жизнь находится на острие ножа.

Их бывший предводитель Юсаль ехал на носилках за верблюдом. Он все еще был в сотрясении от мощного удара в лоб, когда в него попала тяжелая мраморная ракета Эванлин. В тех редких случаях, когда он приходил в себя, он бредил и бормотал. Иногда его даже видели со слезами, бегущими по щекам. Эванлин смотрела на результат своей работы с некоторым опасением.

– Как ты думаешь, он придет в себя? – спросила она целителя, сопровождавшего отряд бедуллинов. Старик коснулся огромного синевато – желтого синяка на лбу Туалаги и пожал плечами.

–Раны на голове неизвестны,– сказал он ей. – Может быть, завтра ему станет лучше. Может быть, через год. Может быть, никогда. – Он улыбнулся ей. – Не беспокойтесь, юная леди. Он не заслуживает жалости.

Она кивнула. Но она не была полностью успокоена. Ей не нравилось, что она превратила человека – каким бы злым он ни был – в слюнявого идиота.

Ее настроение восстановилось на вторую ночь в оазисе, когда Хореш Бедуллин устроил праздничный пир.

Они ели жареную баранину с пряностями и перцы, почерневшие на огне до тех пор, пока с них не сняли жесткую внешнюю кожицу, а затем фаршировали ароматным рисом и хлопьями, которые бедуллин называл кускусом – легкими и пушистыми, приправленными шафраном, тмином и кардамоном и украшенными пухлыми султанами и тонкими хлопьями поджаренного миндаля.

Были и другие вкусные блюда из баранины или курицы, приготовленные в странных конических глиняных горшочках, называемых тажинами, и смешанные с большим количеством специй, фиников, абрикосов и корнеплодов. Конусообразные крышки тажинов удерживали ароматный пар от кулинарных жидкостей, делая мясо таким сочным и нежным, что оно падало с костей.

Еда была съедена руками, и куски свежего плоского хлеба были приготовлены, чтобы сделать инструменты. Это был восхитительный, с жирными пальцами вечер еды в избытке-часть снисхождения, которое группа чувствовала себя обязанной себе после трудностей их кампании в пустыне.

Стой, Гилан, Эванлин, Гораций и два скандианца заняли видное место в круге, сидя вокруг огромного костра. Селетен и Уилл, однако, были на главных почетных местах, сидя справа от Умара и его жены, Сиелемы, соответственно. Эванлин улыбнулась Хорасу и ткнула большим пальцем в сторону молодого Рейнджера, в данный момент увлеченного оживленной беседой с предводителем бедуллинов и его женой. Двое пожилых людей расхохотались над чем-то, что он сказал, и он наклонил голову, ухмыляясь, довольный, что позабавил их.

–Он падает на ноги, куда бы ни пошел, не так ли? – спросила она немного задумчиво. Гораций посмотрел через костер на своего старого друга и кивнул.

–Такие, как он, – ответил он. – И добавил: – В конце концов, здесь есть что любить.

– Да, – сказала Эванлин, не сводя глаз с Уилла. Какое-то мгновение, изучая ее, Гораций видел, как на ее лице промелькнула тень грусти. Он толкнул ее локтем, чуть более энергично, чем того требовали хорошие манеры.

–Бросьте нам персик, пожалуйста, – сказал он. Она подняла бровь и усмехнулась.

–Ты ведь не имеешь в виду это буквально? – спросила она. Он улыбнулся, радуясь, что она стряхнула с себя меланхолию, зная, что не сможет удержаться от каламбура, когда он употребит слово "праща". Он поднял руки к лицу в притворном ужасе.

– Пожалуйста! Избавь меня от этого! – сказал он, и они оба рассмеялись.

Бедуллин, как правило, не употреблял спиртного, но из уважения к двум скандианам ему предоставили несколько фляжек арарики-коньяка из перебродивших фиников и персиков. Теперь Эрак и Свенгал по собственному настоянию решили исполнить морскую песнь для развлечения и воспитания собравшейся группы. Они встали на довольно нетвердые ноги и принялись выкрикивать непристойную историю о пингвине, который безнадежно влюбился в горбатого кита.

Поскольку обитающая в пустыне публика никогда не видела ни того, ни другого животного и поэтому понятия не имела о несоответствии их размеров, большая часть юмора упала. Как и большая часть мелодии. Но они аплодировали энтузиазму певцов и громкости, с которой они выступали, и оба морских волка вернулись на свои места, уверенные, что они защитили честь Скандии.

"Стой тихо", – подумал Гилан. Но, с другой стороны, на подобных мероприятиях Холт обычно вел себя тихо. Глаза Хальта были сосредоточены на оживленном молодом лице его ученика, когда он разговаривал и смеялся с бедуллином Асейхом и его женой.

– Он хорошо справился, – сказал Гилан, и Холт повернулся к нему, редкая улыбка коснулась бородатого лица.

–Да, – согласился он.

–Я же говорил, что так и будет, – ухмыльнулся Гилан.

Холт кивнул в знак согласия. – Да. Ты сделал. Ты был прав.

Гилан повернулся лицом к Холту, вспомнив, что Тот говорил несколько дней назад.

– Но вы ведь знали, не так ли? Ты сказал нам, когда мы были в Маашаве, что Юсал забыл, что Уилл был там. Значит, вы знали, что он выжил. Как это было?

Лицо Холта стало серьезным, когда он обдумал вопрос. – Я думаю, что "знал" – слишком определенный термин. Я почувствовал это. У меня всегда было чутье на Уилла. В этом мальчике есть что-то от судьбы. Я чувствую это с того самого дня, как он присоединился ко мне.

–А теперь самое время отпустить его,– мягко сказал Гилан. Он увидел смесь печали и гордости в глазах Холта. Потом седой Рейнджер вздохнул.

–Да, это так, – сказал он.

***

После того, как пир закончился, группа Эванлин сидела с Умаром и Селетен вокруг небольшого костра. Сиелема раздала всем кофе.

– Возможно, нам пора поговорить о делах, – начал Селетен, не сводя глаз с Эванлин. – Есть еще маленький вопрос о выкупе Эрака.

Он сделал выжидательную паузу, ожидая, когда Эванлин предъявит денежный чек и кольцо с печатью. Оба предмета были изъяты у Юсала. Эванлин, однако, не выказала никаких признаков этого.

– Его выкуп? – спросила она, и он нетерпеливо кивнул. – Да. Вы согласились выкупить его. Я уверен, что вы это помните, – сардонически добавил он.

Эванлин несколько раз кивнула, хотела что-то сказать, но остановилась, подняв руку. Затем, словно в нерешительности, она обратилась к Вакиру: – Объясни мне, пожалуйста, понятие выкупа.

Селетен нахмурилась. Он надеялся поскорее покончить с этим делом, прежде чем кто-нибудь слишком глубоко задумается. Похоже, ему это не сойдет с рук.

–Думаю, мы все знаем, что такое выкуп, – уклончиво ответил он. Эванлин улыбнулась ему.

– Потакай мне. Я-тупоголовая девчонка.

Сидевшая по другую сторону костра Сиелема спрятала улыбку за ладонью. Умар, которому Уилл рассказал предысторию этого разговора, услужливо подался вперед.

– Если я могу помочь здесь. Выкуп выплачивается одной стороной, когда вторая сторона держит в заложниках третью.

– Много вечеринок, – прошептал Гораций Уиллу, и молодой Рейнджер ухмыльнулся.

–С-с-с,-сказала Эванлин, – если бы я была первой стороной, я бы заплатила оговоренную сумму второй стороне, которая держит третью сторону? Это верно?

–Верно, – сказала Селетен тонкими губами. Эванлин нахмурилась с озадаченным выражением на лице.

–Неужели ты думаешь, что я заплачу Юсалу шестьдесят шесть тысяч серебряных катушек?

– За Юсала! – воскликнул Вакир, едва не поперхнувшись кофе. – Почему, во имя всего святого, ты платишь Юсалу?

Эванлин простодушно развела руками. – Ну, он же был вторым участником, не так ли? Это он держал Эрака в заложниках, когда мы его нашли. Только не ты, – добавила она после многозначительной паузы.

–Это формальность,– начала Селетен громким голосом. Но у него было дурное предчувствие. Его перехитрили. Он подумал, что было бы неплохо сменить тему разговора, а потом вернуться к вопросу о выкупе. – Кроме того, будущее Юсала еще не решено, – сказал он.

–Это хорошая мысль,– вставил Холт. – А что будет с Юсалом?

Селетен жестом указала на Умара. – Я бы сказал, что это решать бедуллину. Что ты хочешь с ним сделать, Асейх Умар?

Умар пожал плечами. – Он мне не нужен. Можешь взять его, если хочешь.

Селетен улыбнулась впервые с тех пор, как начался этот разговор.

– О да, я хочу его. Этот человек-убийца и мятежник, и у нас есть готовая камера, которая ждет его в Марароке. Он был бельмом на глазу у нас дольше, чем я себя помню. С ним будет гораздо легче справиться с Туалаги. На самом деле, Эмтикир предлагает существенную ре ...

Он остановился на долю секунды позже, осознав, что сказал слишком много. Он изобразил приступ кашля, чтобы скрыть свою оплошность.

Эванлин подождала, пока он закончит, затем потянула его за рукав, заставляя посмотреть в глаза.

–Солидный "ре", – сказала она, передразнивая его колебания. – Вы хотели сказать "награда"?

–Да, – слово с трудом вырвалось из неожиданно тонких губ Селетен.

–А теперь позвольте мне уточнить, – задумчиво произнесла Эванлин. – Кто на самом деле захватил Юсала? Я имею в виду, кто на самом деле победил его? – Она посмотрела на звезды, задумчиво нахмурив брови. Потом все прояснилось, и она радостно воскликнула: Я так и сделал! С моей маленькой пращой!

–Она права, – сказал Умар, свирепо ухмыляясь. – Если кто и имеет право решать его судьбу, так это она.

– Значит, я имею право на "значительное вознаграждение", о котором вы упомянули?

Селетен оказалась в неловком положении. Если бы они вели эту дискуссию в Аш-Шабахе или в Марароке, у него было бы преимущество в переговорах, которое пришло бы с большим количеством вооруженных людей, чтобы поддержать его аргумент. Но единственной крупной силой здесь был Бедуллин – и их лидер, казалось, был согласен с Эванлин. Вдобавок ко всему, признал Вакир, во всех ее притязаниях была определенная обоснованность. Он не держал Эрака, когда скандианец был спасен – и Аралуанская принцесса была той, кто привел Юсала вниз. Формально военачальник туалаги был ее пленником. Формально она ничего не должна Селетену, а он должен ей награду. Он думал, что все было не так, как он планировал.

– Ладно, давайте приступим к делу, – сказала Эванлин, перестав изображать маленькую девочку и внезапно став деловой. – Селетен, я считаю, что мы действительно кое – что тебе должны. Но не шестьдесят шесть тысяч барабанов. И мы определенно чем-то обязаны Умару и Бедуллину, потому что без них Эрак все еще был бы пленником Юсала.

– Мы сделали это не ради денег. Мы сделали это ради дружбы, – сказал Умар, указывая на Уилла, когда тот упомянул о дружбе. Эванлин кивнула в знак согласия.

– Ты всегда можешь вернуть его, если хочешь, – сказала она и, когда Умар поспешил сделать отрицательный жест, улыбнулась. – Итак, вот мое предложение: я готов заплатить Умару и его людям двадцать тысяч долларов за их помощь.

– Она помолчала, глядя на взгляды, выражающие согласие и одобрение вокруг костра. Это была приличная сумма. Она продолжала::

– Я заплачу тебе столько же, Селетен. Двадцать тысяч. Я думаю, что ты кое-что должен. Прежде чем Вакир успел что-то сказать, она добавила: – И я отказываюсь от "значительной награды" за Юсала. Ты можешь забрать его. Оставь его. Отрежьте ему уши. Брось его в колодец, если хочешь. Он мне не нужен. Разве это справедливо?

Селетен заколебался, но тут вмешалось его собственное чувство справедливости. Предложение было фактически больше сорока тысяч. Она ничего не могла предложить, и это сошло бы ей с рук.

– Это справедливо. С благодарностью принимаю, – сказал он.

Эрак тоже одобрительно кивнул. Он думал, что Эванлин справилась со всем этим делом с большой государственной мудростью. Государственная женщина, поправил он себя.

– Вы очень великодушны, принцесса, – сказал он, снисходительно улыбаясь ей. Эванлин посмотрела на него, приподняв одну бровь.

–Нет, – ответила она. – Так и есть. Ты ведь отдаешь сорок тысяч моему отцу, помнишь?

–О да... конечно, – сказал Эрак. Он почувствовал укол в сердце. Скандианцы часто испытывали такое чувство, когда теряли деньги. Внезапно ему больше не хотелось улыбаться.

***

Вскоре после этого собрание закончилось, и Эванлин вернулась в свою палатку, слегка положив руку на плечо Стоя. Когда они оказались вне пределов слышимости Бедуллина и Арриди, она повернулась к нему, немного встревоженная.

– Ну, Холт, как я справился?

Как и все они, она хотела получить одобрение Холта больше всего на свете. Он повернул к ней свое мрачное бородатое лицо и медленно покачал головой.

– Прости меня, Господи, я создал чудовище, – сказал он. Затем он улыбнулся и нежно погладил ее по руке. – И я очень горжусь тобой.

Уилл и Холт сидели лицом друг к другу по обе стороны простого деревянного стола в хижине Холта на опушке леса.

В пятый раз за последние несколько минут Уилл посмотрел вниз, чтобы убедиться, что его униформа чиста и опрятна, кожа ремня и двойных ножен натерта воском и блестит. Как можно незаметнее он протянул руку и пригладил волосы. Затем он проверил свои ногти, убедившись, что за сорок секунд, прошедших с момента последней проверки, они не покрылись грязью и жиром.

–Это не парад мод,– сказал Холт. Он казался совершенно спокойным. Но с другой стороны, Холт всегда казался спокойным. Уилл же нервничал, как кошка. Единственное, за что он был благодарен, так это за то, что ему не пришлось надевать новую парадную форму, которую Кроули придумал для свадьбы Холта. Традиция гласила, что ученики носили свою обычную повседневную форму в День выпуска. Уилл сомневался, что в такой день ему удалось бы сохранить в чистоте белую шелковую рубашку и тонкую кожаную тунику. Сейчас он наверняка пролил бы что-нибудь на себя.

– Интересно, что задерживает Кроули? – лениво сказал Холт. И, словно по сигналу, они услышали шаги на маленькой веранде перед домом. Дверь внезапно открылась, и в комнату ворвался Кроули, опустив голову и зажав под мышкой кожаную папку.

– Правильно! Правильно! Извините, что заставил вас ждать! Задержался по дороге, но вот наконец я здесь, а?

При внезапном появлении командира корпуса Уилл вскочил со своего места и вытянулся по стойке "смирно". Теперь он задавался вопросом, почему, поскольку никогда раньше не чувствовал необходимости делать это в присутствии Кроули. Кроули посмотрел на него немного озадаченно и жестом пригласил сесть обратно.

– Садись, Уилл, вот хороший парень. Мы, знаете ли, не слишком церемонимся.

–Да, сэр,– ответил Уилл.

Холт поднял бровь, глядя на Кроули. -Он никогда не называл меня "сэр", – сказал он.

Кроули пожал плечами. – Наверное, стараюсь быть на моей стороне. Убедись, что я не передумаю и не заставлю его учиться еще год до окончания школы.

Холт глубокомысленно кивнул. -Может, и так, -

Уилл переводил взгляд с одного на другого, нервно облизывая губы. Он не был уверен, чего ожидал от выпускного. Он предполагал, что будет больше церемоний. Скорее, чувство случая. Но тогда, как и сказал Кроули, они были рейнджерами. Может быть, выпускной день был похож на любой другой. Кроме того, что ты закончила школу.

Кроули придвинул к столу еще один стул и сел, высыпав бумаги из кожаной папки, достав гусиное перо и запечатанную чернильницу. Он откупорил чернильницу и начал листать страницы, бормоча что-то себе под нос, читая официальные бланки.

– Правильно! Давайте покончим с этим! В порядке… ты… Уилл... обучался в качестве ученика Рейнджера Холта из поместья Редмонт последние пять двенадцати месяцев и бла-бла-бла, и так далее, и так далее. Ты показал необходимый уровень мастерства в обращении с оружием рейнджера – длинным луком, саксонским ножом, метательным ножом.