Текст книги "Особые отношения"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Макс

На следующее утро губы Анжелы Моретти плотно сжаты, как клешни у краба.

– Моя клиентка снимает свои возражения, Ваша честь, – произносит она. – Мы просим суд не уничтожать эмбрионы, как прописано в договоре, а отдать их Максу Бакстеру.

Зал взрывается аплодисментами. Бен улыбается мне. У меня такое чувство, что сейчас меня стошнит.

Это ощущение не покидает меня со вчерашнего вечера. Началось с того, как Зои умчалась от дома. А потом я вернулся в дом, щурясь от слишком яркого света, и рассказал Рейду с Лидди, что Зои собирается отступить.

Рейд подхватил Лидди на руки и принялся кружиться с ней в прихожей.

– Ты понимаешь, что это означает? – смеялся он. – Понимаешь?

И внезапно я понял. Это означает, что я буду тихонько сидеть в сторонке и наблюдать, как Лидди становится все больше и больше, по мере того как внутри нее будет расти мой ребенок. Мне придется торчать в зале ожидания, пока Рейд будет присутствовать на родах. Мне придется смотреть, как Рейд с Лидди любят своего ребенка, а я окажусь третьим лишним.

Но она выглядела такой счастливой. Она еще не забеременела, а у нее уже горели щеки и блестели волосы.

– Это нужно отметить, – радовался Рейд, оставляя нас наедине.

Я сделал шаг вперед, потом еще один.

– Ты на самом деле хочешь именно этого? – прошептал я. Когда Рейд возвратился, мы отпрянули друг от друга.

– Поздравляю, сестричка, – говорю я, целуя ее в щеку.

Рейд принес открытую бутылку шампанского, из которой продолжает идти пена, и два бокала. В карман он засунул бутылку безалкогольного пива. Очевидно, для меня.

– Пей до дна, – сказал он Лидди и протянул мне безалкогольное пиво. – У меня родился тост. За самую красивую будущую маму!

Я выпил за нее. Как я мог не выпить?

– За Уэйда! – провозгласил Рейд следующий тост. – За Люси!

Я недоуменно посмотрел на него.

– А кто такая Люси?

– Падчерица Клайва Линкольна, – отвечает Рейд. – Зои явно выбрала себе не ту ученицу.

Брат допивает свое шампанское, но я не пью. Ставлю бутылку на нижнюю ступеньку лестницы и выхожу из дома.

– Пойду воздухом подышу, – говорю я.

– Я с тобой.

Лидди шагает ко мне, но я поднимаю руку…

Ничего не видя перед собой, я дошел до бельведера, где несколько минут назад мы сидели с Зои.

Я сто раз видел жену пастора Клайва. И трех его дочерей, которые стояли с ней на сцене и пели. Все они были еще слишком малы, чтобы учиться в старших классах. И ни одну из них, насколько я знал, не звали Люси.

Но была еще одна дочь. Паршивая овца, которая с трудом высиживала службу и никогда не оставалась на посиделки. Если она его падчерица, вполне вероятно, что у нее другая фамилия, не Клайв. И Зои абсолютно никак их не связывала.

Неужели эта девочка действительно обратилась к Зои за помощью, потому что боялась, что сама является лесбиянкой? Пыталась ли она поговорить со своей матерью и отчимом? Неужели Клайв узнал об этом и тут же решил, что Зои пыталась склонить его падчерицу к своему образу жизни, потому что иные объяснения выставили бы его в невыгодном свете?

Или пастор Клайв, зная, как нам нужны в суде дополнительные козыри, понимая, насколько важна для него эта победа, силой добился от падчерицы этого обвинения? Неужели он сделал ее козлом отпущения ради моей победы? Ради своей победы?

Я сидел, обхватив голову руками, и задавался вопросами, пока не понял: совершенно неважно, как появилось это обвинение.

Важно лишь то, что оно вообще появилось.

Судья О’Нил смотрит на Зои, которая стоит, опустив глаза на деревянный стол.

– Мисс Бакстер, – говорит он, – вы поступаете так по доброй воле, без принуждения?

Она молчит.

Сидящая за спиной Зои Ванесса поднимает руку и гладит ее по плечу. Это едва уловимый жест, но он напоминает мне о том дне, когда я впервые увидел их вместе на стоянке у бакалейного магазина. Такой привычный, успокаивающий жест для человека, которого любишь.

– Мисс Бакстер? – повторяет судья. – Такова ваша воля?

Зои медленно поднимает голову.

– Это не моя воля, – отвечает она, – но это то, что я намерена сделать.

Через час, проведенный в бельведере, я увидел привидение.

Оно двигалось по траве, словно воспоминание, скользило между деревьями. Мне показалось, оно звало меня по имени.

– Макс! – повторила Лидди, и я очнулся. – Нельзя спать на улице, – сказала она, – замерзнешь до смерти.

Она села рядом – облако кружевной хлопчатой ночной сорочки.

– Чем вы там вдвоем занимались? Листали книжки с именами?

– Нет, – ответила Лидди. Она подняла глаза к небу. – Я размышляла.

– О чем тут размышлять? – спрашиваю я. – Такие хорошие новости.

Лидди едва заметно улыбнулась.

– Именно это и означает слово «евангелие». Распространение добрых новостей об Иисусе.

– Ты прости, – извинился я и попытался встать, – но я сейчас не в настроении обсуждать Библию.

Она продолжала, как будто не слышала моих слов:

– Знаешь величайшую заповедь Библии, знаешь? «Возлюби ближнего своего».

– Отлично, – кисло ответил я. – Рад слышать.

– Господь не делал исключений, Макс, – добавляет Лидди. – Он же не говорил, что мы должны возлюбить только девяносто восемь процентов своих ближних… а ненавидеть тех, кто слишком громко слушает музыку, или тех, кто всегда заезжает на твою лужайку. Или тех, кто голосует за Ральфа Нейдера, или с головы до ног покрыт татуировками. Возможно, иногда мне не очень хочется любить ближнего, чья собака сожрала мои цветы, но Господь говорит, что у меня нет выбора.

Она протянула руку, и я помог ей подняться.

– Если есть условия – это уже не любовь, – добавляет она. – Вот о чем я размышляла.

Я опускаю глаза на наши сцепленные руки.

– Лидди, я не знаю, что делать, – признался я.

– Знаешь, – ободрила она. – Поступай как должно.

По иронии судьбы нам приходится подписывать договор. О том, что полученная Клайвом информация не будет обнародована ни истцом, ни церковью, равно как и не станет в будущем предметом обсуждения. Пастор Клайв подписывает соглашение, которое пишет Уэйд Престон на листке линованной бумаги. Судья просматривает его и объявляет меня единоличным опекуном трех замороженных эмбрионов.

К этому моменту в зале уже пусто. Все стоят снаружи, ждут, пока я появлюсь на крыльце здания суда с широкой улыбкой и стану благодарить Господа за исход этого дела.

– Ну-с, – улыбается Уэйд, – по всей видимости, здесь я свою работу закончил.

– Значит, они мои? На сто процентов мои по закону? – спрашиваю я.

– Верно, – подтверждает Уэйд. – Можешь делать с ними все, что захочешь.

Зои сидит за столом ответчика. Она в центре цветника, в окружении своей матери, адвоката и Ванессы. Анжела протягивает ей очередную салфетку.

– Знаешь, сколько понадобится адвокатов Макса, чтобы оштукатурить стену? – пытается она подбодрить Зои. – Все зависит от того, насколько сильно их размазывать.

Жаль, что это приходится делать именно так, но я не вижу альтернативы. Уэйд мог припрятать еще один козырь в рукаве. Правда в том, что не этого я добивался. В какой-то момент все стало крутиться вокруг политики, религии, закона. В какой-то момент речь перестала идти о людях. О Зои, обо мне, об этих детях, которых мы когда-то хотели завести.

Я подхожу к своей бывшей жене. Ее свита расступается, и мы оказываемся лицом к лицу.

– Зои, – начинаю я, – прости…

Она смотрит на меня.

– Спасибо за сочувствие.

– Ты не дала мне закончить. Прости, что тебе пришлось пройти через это.

Ванесса придвигается ближе к Зои.

– Их ждет счастливая жизнь, – констатирует Зои, но это звучит скорее как вопрос. – Ты об этом позаботишься?

Она плачет. Ее трясет от попытки держать себя в руках.

Я бы обнял ее, но теперь это привилегия другого человека.

– Самая счастливая, – обещаю я и протягиваю ей бумаги, которые мне только что передал Уэйд Престон. – Именно поэтому я отдаю их тебе.

Фонограмма 1 «Ты дома» Фонограмма 2 «Дом на улице Надежды» Фонограмма 3 «Бегущая от любви» Фонограмма 4 «Последняя» Фонограмма 5 «Выходи за меня замуж» Фонограмма 6 «Вера» Фонограмма 7 «Русалка» Фонограмма 8 «Обычная жизнь» Фонограмма 9 «Там, где ты» • Фонограмма 10 «Песня Самми»
Саманта

Существует множество вещей, которые Самми всвои шесть лет знает точно.

Кажется, что при виде арахисового масла ее собака Олли умеет разговаривать.

Ночью ее плюшевые игрушки оживают. Акак еще объяснить то, что они передвигаются по ее кровати, пока она спит?

Объятия мамы Зои– самое безопасное место на свете.

Когда она скакала на плечах умамы Нессы, то на самом деле коснулась солнца. Она точно это знает, потому что обожгла большой палец.

Она ненавидит, ненавидит, ненавидит делать прививки вкабинете врача, запах бензина исосиски.

И тот, кто выдумал блестки, просто хотел нарушить установленный порядок.

Она умеет полностью написать свое имя. Даже самый длинный вариант.

Анни Юее самая лучшая на свете подруга.

На самом деле аисты детей не приносят. Но, если честно, она не очень-то верит тому, как это описывает Анни Ю.

Бутерброды сколбасой вкуснее, если эту колбасу поджарить.

Лучший день вгоду– когда идет первый снег.

Папа скрестил два разных розовых куста, иэтим летом, когда они будут цвести, ни укого вмире не будет таких роз– папа назовет их в ее честь.

И когда он будет жениться на Лидди, она будет бросать перед невестой цветы. (Лидди обещала ей это, когда впрошлое воскресенье они строили крепость из кухонного стола иодеял. Хотя, как она сказала, папа Самми еще так ине сделал ей предложение. Чего он ждет?)

Не следует класть вмикроволновку маршмэллоу.

Когда Джек Лемар стал смеяться над ней из-за того, что на новогодний праздник сней пришли две мамы, Самми ответила ему, что он настолько тупой, что думает, что внадписи на орешках «M&M’ s» закралась ошибка. Следовало писать «М&W’ s»– «Мужчина и женщина». Ее мамы просто покатились со смеху.

Мама Несс– зубная фея. Самми подглядела.

Однажды она станет космонавтом. Или фигуристкой. Или итем идругим.

Она может задерживать дыхание под водой пока только на смешной срок, исегодня во время перерыва она спросит уАнни Ю, можно ли быть русалкой наполовину.

Когда она упала сдерева исломала руку, то, очнувшись вбольнице, увидела стоящих уее кровати мам ипапу, которые так обрадовались, что сней все впорядке, что забыли отругать ее за то, что она вообще лазила на деревья.

У большинства людей всего одна мама иодин папа, но она не такая, как другие.

На самом деле она самая счастливая девочка на земле.