Текст книги "Прикосновение чужого (ЛП)"

Автор книги: Джини Кох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11

– В этой машине есть что выпить? – спросила мама у Гауэра и откинулась на спинку кресла.

Тот кивнул и Мартини достал бутылку кока-колы.

– Соломку?

– Конечно. Спасибо, – сказала мама и добавила: – Но я надеялась на что-нибудь покрепче.

– Мы еще не добрались до убежища, – ответил Гауэр.

– Я все еще хочу получить ответ, – повторила я. – Немедленно. Мама, это типа предложения прикоснуться к твоей жизни?

– Я не хотела, чтоб ты знала об этом, пока достаточно не повзрослеешь, – вздохнула мама.

– Мне двадцать семь! Сколько нужно, чтобы ты посчитала меня достаточно взрослой? Сорок?

– Может быть, – улыбнулась мама. – Твой отец до сих пор даже не догадывается о моем прошлом.

– Ты не сказала папе? – я была шокирована до глубины души. Насколько знаю, мама с папой друг от друга не имели секретов. И теперь моя мать оказывается Рэмбо в юбке, а папа не имеет об этом ни малейшего представления.

– Джефф Мартини, – Мартини наклонился вперед и протянул руку. – Я хочу жениться на вашей дочери.

– Анджела Кэт, – засмеялась мама и пожала ладонь Джеффа. – Я хочу знать о твоей финансовой состоятельности и все о семейном древе.

– Не беспокойтесь, – усмехнулся Мартини. – Все это у меня уже готово, – а потом он посмотрел в мою сторону: – Видишь? Твоя мама уже меня любит.

– Мама, видимо, тренировалась на Терминатора и сейчас ее устраивает твое поведение. Но что будет, когда мы доберемся до места?

– Китти, – мама закатила глаза, – не стоит так драматизировать. У всех родителей есть от детей секреты.

– Ты федеральный офицер! И я не считаю это секретом! Я считаю это ложью!

– Могу прочитать специально для вашей дочери небольшую выдержку из вашего досье, если не возражаете, – обернулся Райдер. – Я прочитал его от корки до корки.

– Давай, – махнула рукой мама. – Не думаю, то в моем прошлом найдется то-то интересное.

– Прекрасно, – засмеялся Райдер. – Хорошо. Кэтрин, в шестнадцать твоей маме повезло. Она отправилась на экскурсию в Вашингтон, округ Колумбия. Во время экскурсии она услышала крик о помощи другой девушки, на которую напали. Ваша мама спасла ту девицу от изнасилования.

– Все мужики вокруг ничего не предпринимали, – мама покачала головой. – Дело было в полдень, а она звала на помощь. Выбор был очевиден.

– Та девица оказалась дочерью сенатора, – продолжил Райдер. – Думаю, не стоит говорить, что семья сенатора была благодарна, а сенатор взял твою под негласную опеку маму и позаботился о ее карьере. Он помог ей поступить в колледж, но при условии, что платить за ее учебу будет он сам.

– Он великий человек, – во взгляде мамы проступила любовь. – Я до сих пор по нему скучаю.

– Ты говоришь о дедушке Роджере? – догадалась я.

– О нем, – улыбнулась мама. – Он был мне как второй отец, и это для него так много значило, что ты считала его членом нашей семьи.

– Так ты в тот раз спасла тетю Эмили?

Мама кивнула:

– А почему, ты думаешь, она всегда хотела, чтобы ты серьезно занималась самообороной?

Я должна была догадаться. Я не очень хорошо знала дедушку Роджера, тетю Эмили и остальную их семью. Да и не особо заботилась родственными связями. Эмили была лучшей подругой мамы, хоть они и жили далеко друг от друга. И ни разу никто мне не рассказал, что дедушка Роджер на самом деле видный политик. Когда мы встречались, разговор никогда не заходил на эту тему. Встречались мы, правда, редко, но подарки он присылал на каждый мой день рождения. Поэтому для меня это оказалось целым откровением.

– Кроме всего прочего, – продолжил Райдер, – несмотря на то, что твоя мама не еврейка и не жила в Израиле, некоторое время она была агентом Моссада.

– Ты работаешь на Моссад? – не знаю, как мне удалось не закричать. Моя мама агент израильской разведки? Как это могло случиться?

– Была некоторое время. А как, ты думаешь, я повстречалась с твоим отцом?

– Папа работал на Моссад?!! – это было невероятно.

– О, нет, – рассмеялась мама. – Он всего лишь приехал в Израиль по своим делам. Там-то мы и встретились.

Эту историю я знала. Они встретились в одном из кафе Тель-Авива. Папа впечатлился тем, что встретил человека, живущего в Израиле, но не был евреем, а мама решила, что папа красавчик. Остальное уже история. Но сейчас мне захотелось подробностей.

– Так как все было на самом деле?

– Мы повстречались в кафе, как я тебе и рассказывала. Только я была там по заданию – защищать его. Поступил сигнал, что за группой из американского колледжа, в которой он был, охотятся террористические группировки с Ближнего Востока. Американские студенты в Израиле все равно что красный флаг перед носом быка.

– И он не знал?

– Ну, когда пули стали свистеть над головой, он кое-что понял, – мама говорила так, словно рассказывала очередную сказку об ухаживаниях и все такое прочее. – Он решил, что это было сексуально, – с улыбкой добавила она. Мама всегда с нежностью отзывалась об отце, когда того не было рядом.

– Ну да. Это на него похоже. И что было потом?

– Они поженились и твоя мама, вроде как, ушла в отставку. Перевелась на должность консультанта, – продолжил Райдер. – Только к активному агенту Моссада слово «отставка» не применимо. Твоя мама стала работать на американское правительство в антитеррористическом отделе.

– Ты работаешь на ЦРУ? – есть хоть частичка в том, что я знаю о маме?

– Нет, – снова рассмеялась мама. – Я работаю на небольшую организацию, штаб-квартира которой находится непосредственно в Белом Доме. Мы работаем независимо от других федеральных агентств. Кроме того, – мама утешительно похлопала меня по колену, – я на самом деле консультант.

– Да, – встрял Райдер. – Последние двадцать восемь лет твоя мама, в основном, консультирует международные и транснациональные корпорации, обучая их представителей защите от террористических нападений, освобождению заложников и все такое в этом духе.

– Получается, что ты затормозила с полевой работой, потому что забеременела? – вопрос у меня получился более саркастическим, чем я хотела.

– На какие только жертвы не пойдешь ради своего ребенка, – покачала головой мама, – и все, что получаешь взамен – обиду.

– Ну а с пришельцами ты как давно знакома?

Мама впилась в меня взглядом, полным недоумения.

– Какими пришельцами?

– Э-э… – громко кашлянул Мартини, – может, нам стоит отложить разговор до тех пор, пока не прибудем на Базу?

– Она не знает? – воскликнула я, но это было все, что я могла сделать.

– Что случилось, принцесса? – посмотрел на меня Кристофер. – Решила подбросить маме работенки?

Зарычав, я бросилась на него и достала бы его, несмотря на то, что Кристофер отпрянул так, что треснулся головой о стекло, но меня за талию схватил Мартини.

– Слушай, ты, мелкий хорек, давай разберемся с этим прямо здесь и сейчас, – я, все же, смогла схватить его за лацканы пиджака.

– Кэтрин Кэт! – произнесла мама тоном, который означал, что я вот-вот попаду в беду.

– Он первым начал!

– А я заканчиваю! – мама легонько толкнула меня за плечи обратно, и я позволила Мартини прижать меня к себе.

– Кристофер, – обратилась к тому мама, – ты мне нравишься, но если еще раз при мне оскорбишь мою дочь, я сверну тебе шею. И, поверь, я смогу сделать это, – мама обвела взглядом всех присутствующих. – Это и остальных касается.

В лимузине повисла мертвая тишина. Гауэр с Мартини обменялись многозначительными взглядами. Мне показалось, что они как-то молча разрабатывают план побега на случай, если мама начнет бушевать. Кристофер сердито и смущенно засопел. Райдер внимательно изучал окрестности, делая вид, что он тут вообще ни при чем. Я же дулась на Кристофера и пыталась переосмыслить прошлое в свете ошеломляющих фактов, что узнала за последние несколько минут.

Затянувшееся молчание прервал звонок сотового телефона. Все вздрогнули, а я сразу полезла в сумочку. Искать телефон пришлось немного дольше, чем обычно – в результате схватки с Мефистофелем вещи в ней перемешались сильнее, чем обычно. В конце концов, мне удалось его отыскать и после шестого звонка я, наконец, приняла вызов:

– Привет, папа!

– Китти, извини, что немного опоздал, не мог отделаться от звонка тети Карен. Как у тебя дела?

Ух ты! Теперь нужно быстро придумать, как ответить на этот вопрос.

– Гм… очень хорошо, – мы ведь все живы, правда? Значит, не соврала.

– Ты как-то забавно говоришь. С тобой все в порядке?

Нет. Но сказать такое папе не лучшая идея.

– Со мной все в порядке. Просто я немного устала, пришлось побегать.

– Ты в Гуантанамо? – сразу взял быка за рога папа.

– Нет, папа, я в лимузине, – мне удалось подавить невольно вырывающийся смех.

– О, это и впрямь хорошо. Почести герою. Ну а все остальное в порядке? Или, может, пора звать на подмогу дядю Морта?

– Нет-нет, дядя Морт пусть немного подождет, – я посмотрела на маму, на всякий случай, вдруг она решит, что пора звать кавалерию. Мама со мной согласилась.

– Знаешь, я никак не могу дозвониться до твоей мамы, – сказал он. – Скорее всего, ее пустили обратно в самолет.

– Гм… я не знаю, почему ты не можешь до нее дозвониться, – сказала я и посмотрела на маму с легко читаемым взглядом: «Что теперь?»

Мама вздохнула и протянула руку. Я передала ей трубку.

– Привет, дорогой, – сказала она.

Некоторое время они молчали. Похоже, папа пытался адаптироваться к новым условиям ситуации.

– Да, я с Китти, – пауза. – Не-е-ет, мы не в Лас-Вегасе, – она посмотрела на меня с беззвучным вопросом: «Что происходит?», а я скорчила рожу, мол, да пошел он.

– Нет. Мы в Нью-Йорке, – пауза. – Да, с новыми друзьями Китти из… – я, Мартини и Гауэр одновременно произнесли шепотом «Национальная безопасность», – из Национальной безопасности. Я сейчас с ними, – пауза. – Да, у них быстрые самолеты, – пауза, мама закатила глаза. – У нас все хорошо. В самом деле, – вздох, теперь уже с открытыми глазами. – Да, это связано с моей работой, – на лице мамы появилось раздражение. – Нет, я не просила их брать с собой Китти. Их не нужно просить, – раздражение сменилось действительно недовольной гримасой. – Нет, не зови Морта. Если мне понадобится подкрепление, я вызову подкрепление. Нам не нужно подкрепление. Китти взрослая девчонка и делает все отлично. Все, пока.

Очередная пауза выдалась длинной. Я догадалась, что папа начал разглагольствовать. Мама выключилась, это было заметно по лицу. Через пару минут ей удалось вклиниться в папин монолог:

– Дорогой, я тебя люблю. И Китти тебя тоже любит. Мы среди агентов Национальной Безопасности, помогаем им разобраться в одном важном деле, поэтому, пожалуйста, перестань беспокоиться.

Перестать беспокоиться? Она рассказывает ему такие страшилки и предлагает не беспокоиться? Я засомневалась, что маме удается справляться с экстренными ситуациями, не прибегая к помощи пистолета.

– Дорогой, послушай меня: у нас все в порядке, – мама снова вдохнула. – Нет, о серых машинах вокруг дома я не знаю… – тут она уловила мои знаки, когда я показывала на Мартини, Гауэра и лимузин, а так же на шедшую за нами машину. Мама кивнула и продолжила тоном, словно это должно быть очевидно любому: – Это, наверняка, машины сотрудников Национальной безопасности. Да, они тебя охраняют, – «Капитан Очевидность» обзавидовался бы. – Да, чтобы ты чувствовал себя в безопасности, – она закатила глаза. – Нет, честно говоря, не думаю, что они впустую тратят налоги на хорошее оборудование. Неужели ты думаешь, что ты мне дорог меньше, чем глупые аризонские совы?

Ну, конечно, их старый спор. Папа, порой, беспокоится об экологии. Я знала этот спор – он мог продолжаться бесконечно, поэтому прочистила горло и протянула руку:

– Дай, я с ним поговорю.

– Все. Я тебя люблю, дорогой. С тобой Китти хочет еще пообщаться, – завершила мама и передала телефон обратно мне.

– Папа, давай договоримся разговаривать так, как мы это делаем дома, – сказала я, с ходу нарвавшись на обычную, напыщенную защитой экологии речь папы.

– Хорошо, – сказал он, и в его голосе явно слышалось расстройство. – Так что на самом деле происходит?

– Много разного, о чем я тебе уже говорила. Потом обнаружилось, что это дело связано с мамой, так что мы подобрали ее. Приятно, что вы сразу начали выяснять отношения.

Отец сразу почувствовал вину и раскаялся:

– Извини, котенок. Я не хотел, чтобы ты волновалась. Твоя мама знает, что делает, хоть никогда и не была полевым агентом спецслужб, – папа говорил так убедительно и искренне, что если бы я уже не знала правды, я бы ему поверила.

– Как скажешь. Слушай, папа, я разберусь с этим. Мы в порядке, но должны вернуться к работе. Не доверяй никому, кто не потрясающе красив, договорились?

Воцарилась долгая пауза.

– Я не могу определиться, что ты с мамой имеешь в виду под «красивый», – наконец, смущенно поинтересовался папа.

– Папа, если к двери подойдет мужчина или женщина менее красивый чем Брэд Питт или Анджелина Джоли, не вздумай открыть дверь.

– А что, ко мне может заглянуть Анджелина Джоли? – внезапно в голосе папы прозвучало хитрое веселье. Отлично, значит, папа в порядке.

– Вряд ли, но кто знает? В любом случае, если в дом будут проситься войти люди, менее красивы, чем эти двое, ни за что не пускай их за порог.

– Разумеется. Ты уверена, что находишься среди людей Национальной Безопасности, а не в компании с голливудским продюсером?

Как бы я хотела сказать ему, что так оно и есть, но уже слишком поздно менять версию.

– Нет, к сожалению, нас никто не пригласил на главные роли. Папа, расслабься. Думаю, ты можешь даже перестать звонить через каждые два часа, – я увидела кивок мамы. – Мама с этим тоже согласна.

– Уверен, так и есть, – рассердился папа. – Но я требую регулярных отчетов. От вас обоих.

– Папа!

– Ну, по крайней мере, когда сможете, хотя бы. Я не найду себе места, пока не буду уверен, что мои девочки в безопасности.

Он на это имел все основания.

– Хорошо, папа, обещаю, кто-нибудь из нас позвонит тебе сразу, как только выдастся свободная минутка. Но, повторяю: у нас все в порядке и мы в безопасности.

Немного соврала.

– Хорошо, котенок. Я тебя люблю. И маму тоже люблю. Передай ей, что я теперь меньше обеспокоен.

– Передам, папа. Я тоже тебя люблю, – и нажала на кнопку отбоя, после чего сказала маме: – Он больше на нас не злится.

– Это он так говорит, – фыркнула мама.

– Я мог бы с ним поговорить, – предложил Мартини.

– Не стоит, – сказала я. – Что я хочу сейчас больше всего, это вздремнуть.

– Никаких вздремнуть. С минуты на минуту мы попадет на Базу, – сказал Гауэр.

– Я бы согласилась, если б мы направлялись в Бруклин, – все присутствующие воззрились на меня непонимающими взглядами.

– Не уверен, что у нас есть время затесаться на концерт «Бисти Бойз», подруга, – засмеялся Райдер. В лимузине нашелся, по крайней мере, один человек, который меня понимал. И сейчас уже не важно, что он, бывшая модель международного уровня. Я слишком устала, чтоб им восхищаться.

– Жаль, могли бы немного расслабиться. Да ладно, – воскликнула я на сердитый взгляд Гауэра. – Пока не вернемся на Базу, спать запрещается. А где мы сейчас?

– Подъезжаем к безопасной точке переноса, – ответил Мартини.

– Никак она рядом с ЛаГуардия, я права?

– Я хочу завести много детей, – Мартини обратился к маме. – Но этот вопрос мы еще обсуждаем.

– Поинтересуйся на досуге, сколько и чего она из тебя может выжать, прежде, чем примет окончательное решение, – вздохнула мама.

Глава 12

До ЛаГуардии добирались мы спокойно. И медленно. Потому что попали как раз в час-пик и застряли в пробке. Пробки в Нью-Йорке впечатляют.

Все устали, так что мы почти не разговаривали. Это даже к лучшему – у меня появилось время обдумать все, что случилось за сегодняшний день.

Мартини немного поскулил, но, не получив поддержки от Гауэра, задремал. Пару минут спустя к нему присоединились остальные, только мы с Райдером остались бодрствовать.

Засыпая, Мартини прижался ко мне, попытался обнять. Я, решив выяснить, спит ли он на самом деле, пошла на хитрость: чуть отстранила его от себя и пристроила свою сумочку между ним и дверью. Джефф тут же прижался к сумочке и засопел спокойнее.

Кристофер, не выпуская из рук оружия, расслабился в своем уголке, Гауэр сопел напротив Мартини, а мама свернулась в клубочек, используя в качестве подушки свою сумочку. Не знаю почему, но их сонный вид сделал меня наоборот, более бдительной.

Я увидела, как Райдер смотрит на меня через зеркало заднего обзора. Заметив, что я обратила на него внимание, он предложил:

– Ты тоже можешь отдохнуть.

– Я в порядке, – покачала я головой. – Хочу, чтобы среди нас хоть кто-то был в сознании.

– Да, – усмехнулся Райдер, – мы должны следить за нашими братьями с другой планеты.

– Верно, – я вспомнила все, что произошло сегодня, и была весьма горда тем, что выставила себя больше заинтересованной в получении ответов на вопросы, чем взволнованной происходящим. – Что же получается? У них есть разные штучки типа ворот, а мы тут сидим в пробке?

– Это так не работает, подруга, усмехнулся Джеймс.

– Почему?

Райдер на мгновение затих, а потом ответил:

– Частично из-за того, что так мы менее заметны. Частично из-за того, что враг не ожидает от нас такого хода. Частично из-за того, что многие центаврицы стремятся вписаться в нашу земную жизнь.

Это могло бы сработать, если б они сплошь и рядом не выглядели такими красавчиками. Хотя все возможно, если затеряться среди обычных людей.

– Ну а как все это работает на самом деле? Я про установки, если что.

– Об этом лучше всего может рассказать Джефф.

– Ты пытаешься свести нас?

– Нет, – усмехнулся Райдер. – Они все адаптированы к земной жизни, но Мартини особенно, потому что попал сюда еще подростком.

На ум пришел Чаки. Не знаю почему. Он тоже мог адаптироваться к любой среде. Он был самым умным парнем в нашем районе, а это, как правило, привлекает внимание со стороны сильных и наглых людей. Чаки удалось не сломаться, и вот сейчас стало интересно: был ли в детстве Мартини похож на него. Опять же, если назвать настойчивость Джеффа упрямством, то с ним придется труднее, чем, в свое время мне пришлось с Чаки.

Его стремление узнать больше о Чаки говорит о том, что его навязчивая идея становится все больше и больше навязчивее. Это как если бы Профессор Икс или Брейниак услышали бы, что они снова оказались правы. Я посмотрела на Мартини. Он крепко спал сном младенца, и мне представилась возможность поговорить о нем с кем-то другим.

– Как можно его застать врасплох?

– Э-э… он устал?

– Нет, но он же эмпат. Если верить его словам, то очень сильный эмпат.

– Так и есть. Джефф – самый мощный эмпат на планете.

– Супер. Но он спит.

– Я не успеваю за твоей мыслью, подруга.

Я задумалась. Как объяснить попроще, что я имею ввиду? В результате решилась на прием, каким воспользовалась чуть раньше, когда выясняла вопрос про гипер-скорость.

– Чтобы не слышать посторонние звуки в своей голове, Сорвиголове приходилось спать в изолированной комнате.

– О-о! Ну конечно. Только у центаврийцев это работает немного по-другому. У них есть блоки.

– Конечно, – я вздохнула, – Мартини рассказывал мне о них. Но я не понимаю, где они находятся и как работают. Или эта способность, как у Икс-Мэнов, появляется со временем, во время полового созревания?

– Я не совсем в этом разбираюсь, потому что Пол не эмпат, но кое-что знаю. Талант у центаврийцев могут проявиться когда угодно, до того, как они войдут во взрослую жизнь. У них это где-то до двадцати одного года, как у нас совершеннолетие. Ну, если примерно, то да, как у Икс-Мэнов, где-то в период полового созревания.

– И что происходит, когда появление прыщей совпадает с проявлением возможностей? Матери, наверное, волнуются так же, как когда узнают, что их чадо попало в аварию, да?

– Не буду спрашивать, почему ты привела именно этот пример, подруга. Центаврийцы проверяют всех своих детей, когда те еще молоды, и определяют, когда у них разовьется талант. Вопрос только – какой это будет талант. В смысле, научно объяснимая способность.

На ум снова пришел Чаки – снова со времен колледжа.

– Кроме, возможно, мозгов.

– Да, – усмехнулся Райдер. – Такое обнаруживается раньше, и будущий эмпат получает подготовку, учится блокировать проникновение в себя чужих эмоций. Со временем они делают это на полном автомате, так же как и умение блокировать эмоциональные удары. Если, конечно, достаточно долго тренироваться боевым приемам эмпатии.

– Хорошо. Мартини еще упоминал наркотики.

– Да. Эмпаты употребляют разные препараты, но ни один из них для их метаболизма не вреден, так что наркоманами они не становятся. Эти препараты всего лишь усиливают блокировку и укрепляют собственные возможности.

– И как часто им приходится принимать эти препараты?

– Зависит от каждого эмпата, а так же от того, что он делает. Чем больше активности, физической или, в частности, эмоциональной, чем сильнее эмоциональный натиск, тем быстрее эмпат выгорает.

– Получается, у него был шанс сгореть, когда он защищал мою маму?

– Тут все зависит от боя. Ты же имеешь в виду бой, что мы провели с Мефистофелем, когда люди, которые тебе не безразличны, находятся в опасности, а тебе приходится еще и драться кулаками? Это может быстро опустошить тебя.

– Так вот почему он спит.

– Возможно. К тому же Джефф может автоматически ставить штуку, которую центаврийцы называют блокировкой сна. Если поблизости нет реальной опасности, Джефф может спать, как скала. Отрицательные эмоции должны быть сильными, чтобы разбудить его. А обычные страх или ненависть – ничто. Он натренировался их игнорировать.

– Так ты с Полом симпатизируете друг к другу буквально перед носом у Мартини, а он ни о чем не подозревает? – хитро поинтересовалась я.

– Возможно, Мартини об этом знает, но не хочет вникать в наши отношения, – усмехнулся Райдер. – Он игнорирует наши эмоции так же, как остальные обычные эмоции, потому что срабатывает автоматическая блокировка. Как камера Сорвиголовы, только без того, чтобы кого-то насильно запирать внутри.

Мы немного помолчали, я немного подумала, переваривая сказанное.

– Так когда же стало известно о таланте сильнейшего эмпата на планете?

– При рождении, – кашлянул Райдер.

– Ты пошутил, я права?

– Ничуть. Родители Джеффа не обладали никакими талантами. Для них было бы даже проблемой добраться до моего уровня.

– Наверное, с ним было трудно.

– Да. Джефф, когда был еще ребенком, очень долго пробыл в изоляции. Что это такое, можешь сама у него поинтересоваться, а я как-то опасаюсь.

– Почему?

– У меня от этого трясучка. Они образуют в своем сознании нечто вроде камеры изоляции, похожую на наши установки для искусственного загара. Правда, Джефф настаивает, что это не так уж и плохо. От Кристофера добиться ответа еще труднее.

– Он тоже изолируется от всего?

– Из того, что я слышал, нет, – Райдер бросил взгляд в сторону. – Когда Кристофер был ребенком, у него был более мощный талант.

– Тоже эмпатический? – в это и впрямь трудно поверить.

– Нет, немного другой, но он тоже проявился при рождении. На то они и в команде – за ними никто не может угнаться.

– И все же Кристофер изобразил меня в образе убийцы «террористов» в международных новостях. Знаешь, маленькая моя часть этим на самом деле впечатлилась.

– Он всего лишь человек, – засмеялся Райдер, – если ты, конечно, меня поняла. Любой может совершить ошибку, подруга, даже ты.

– Подскажи, какие ошибки я сегодня сделала, кроме, конечно, того, что согласилась сесть в ваш лимузин у здания суда.

– Я веду машину, так что немного занят, чтобы думать об этом, – Райдер оглянулся и изобразил улыбку с обложки. – Но дай мне немного времени, и я что-нибудь откопаю.

– Уверена, так и будет, – я закрыла глаза в надежде немного отдохнуть. Не получилось. Открыла глаза. – Что происходит, когда они лишаются сил? Я про эмпатию, если что.

– Все зависит от самого эмпата. Обычно, чтобы набраться сил, им нужно поспать. Если не получается, им нужно уединиться где-нибудь и поспать там. Часто они делают процедуру, которую я бы назвал «очисткой системы», то есть выводят из себя накопившиеся токсины от воздействия негативных эмоций, после чего напитываются позитивными эмоциями. Я об этом не так много знаю.

– Потому что не спрашивал?

– Потому что об этом никто не хочет рассказывать. Центаврийские таланты внедрены в их тела так же, как мышцы, органы. По крайней мере, я так понял. Прямой ответ трудно получить.

– Не хотят, чтобы мы знали их слабые стороны?

– Желаешь их в этом обвинить?

Я задумалась.

– Честно? Нет. Так что происходит с Мартини, когда он сбрасывает с себя негатив?

Райдер не ответил.

– Ну же, Джеймс, неужели я задала бестактный вопрос?

– Нет.

– Тогда почему ты притворился мистером Тихая Ночь?

– Чем сильнее эмпат, тем дольше он может продержаться, – вздохнул Райдер. – К тому же, он может заставить себя продержаться еще чуть-чуть.

Конечно, после такого не трудно оказалось подвести правильный итог.

– И, следовательно, они сложнее выводят из себя эмоциональные токсины.

– Верно.

Я посмотрела на Мартини и заметила:

– Он кажется вполне здоровым.

– Так и есть. Он крепкий, бодрый и все остальное, что ты можешь о нем сказать. До тех пор, пока не износятся его эмоциональные блоки. Тогда он, первым делом, становится обычным человеком. Не могу объяснить точнее, но это все равно, как внезапно оглохнуть, ослепнуть и лишиться голоса.

– Ты сказал: «первым делом». Что происходит потом? Или через некоторое время?

– Уходит приглушение и наваливается шквал эмоций. С этим трудно справиться.

– Как положить хамелеона на плед?

– Да, причем не одного. И тогда это все начинает на него влиять как физически, так и морально. Это похоже, как будто тебя со всех сторон толкают, пихают, причем и физически и психически. Только это все происходит быстрее и, насколько знаю, сложнее. Если это произойдет и он вовремя не получит помощи…

Райдер замолчал, и мне пришлось его подтолкнуть:

– Твоя драматическая пауза слишком затянулась, а ты не досказал самого главного.

Райдер снова оглянулся, но на этот раз улыбки на его лице не было.

– Если Джефф вовремя не получит помощи, он умрет.