Текст книги "Королевский путь"
Автор книги: Джин Плейди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Зачем вы мне это все говорите?
– Потому что ты на пороге женственности. Пресвятая Дева Мария! Да твой дядя Франсуа убил бы Монморанси, узнай он, что Генрих оскорбил тебя.
– Да что вы, дядя! Он ничем не оскорбил меня. Он держался как истинный рыцарь!
– Это – начало совращения, его первые шаги, моя дорогая… Признак того, что душистое ложе приготовлено. А нам ведь неизвестно, будет ли он хвастать перед друзьями или нет…
– Да ему нечем хвастать, дядя!
– Хвастун прекрасно может из пустяка сделать нечто. Я предупрежу его… А вот тебя больше наедине с ним видеть не должны. Будь с ним по-прежнему доброжелательна, но помни: он как твои южане, точно такой же. Он не пропустит даже едва заметный интерес с твоей стороны к его словам. А потом будет бахвалиться перед дружками легкой победой, и они еще захотят обойти его.
Мария спрятала пылающие щеки в ладошках:
– Дядя… ну я прошу вас… не надо… не надо такое говорить! Я не могу это слышать! Ведь ничего же не было!
Кардинал поцеловал ее в лоб и сказал:
– Мария, милая моя, ну конечно, ничего не было… Сбереги свою непорочность для наследника Франции… Уж если кто и будет, то явно не сын коннетабля.
Он припал поцелуем к ее губам, и у Марии перехватило дыхание. В такие мгновения ей казалось, что между ними почти нет никакого пространства…
Буквально в следующую же секунду он встал и, улыбаясь, произнес:
– Отдохни, родная моя… и… подумай над тем, что я тебе сказал.
Он ушел, а она еще долго вспоминала встречу в саду. Монморанси оказался другим… Она представила, как он зазывал бы дружков посмотреть, как он будет совращать королеву…
Она уткнулась лицом в подушки, в который раз тщетно пытаясь выбросить из головы все эти мысли.
* * *
Пребывая в мрачном расположении духа, кардинал отыскал брата.
– Надо торопиться со свадьбой, – сказал Шарль Франсуа. – Мы просто обязаны устроить все как можно скорее.
– Но Мария так молода, а дофин еще моложе, – с сомнением произнес граф.
– Но есть причина для такой спешки, есть даже две причины. Первая: здоровье дофина становится все хуже и хуже. Ты думал, что произойдет, если он умрет до свадьбы?
– Да это же будет просто катастрофа! – вскричал граф. – А если мы еще и маленького Шарля не сбережем для нее…
– Он на восемь лет младше… Придется долго ждать, прежде чем его можно будет женить… Свадьбу надо сыграть до конца года обязательно. И вторая причина, брат: я видел Марию вместе с сыном твоего врага. Они гуляли по саду.
– Почти любой молодой человек при Дворе может оказаться сыном моего врага, – ядовито заметил Франсуа. – Чем больше власти, тем больше врагов… О ком ты говоришь?
– О Монморанси. Вместе со мной в саду оказалась королева. Сдается мне, она была очень даже рада увидеть такую картину. Ей, похоже, страшно хотелось «раздуть» больше, чем есть на самом деле. Мария пожаловалась на головную боль, и Екатерина не удержалась от намеков на постель как самое хорошее лекарство в таких случаях.
– Тревожно это все, – задумчиво произнес Франсуа.
– На самом деле тревожиться не о чем. Ты – герой Парижа… да что там Парижа – всей Франции! Люди смотрят на твой шрам и кричат: «Vive le Balafre![27]»
Сейчас хорошее время… Ты мог бы настоять на браке, а король вряд ли отказал тебе… Это – наш час, Франсуа! Нельзя упустить такое.
– Пожалуй, ты прав, Шарль, – ответил граф.
* * *
При встрече с королем и королевой Франсуа де Гиз даром времени не терял и сразу заговорил о деле.
– У меня есть просьба, и я надеюсь, что вы, Ваше Величество, и вы, Ваше Величество, отнесетесь снисходительно ко мне, хотя я отнимаю у вас время.
– Это время – в твоем распоряжении, кузен, – успокоил его король.
– С того дня, когда моя племянница приехала во Францию, прошло уже много лет. Как же трогательно видеть ее и дофина вместе… Эти дети мечтают о браке, и мне кажется, что нужно пойти им навстречу и устроить свадьбу как можно быстрее.
– А для меня они все время дети, – произнес король. – По-моему, как раз вчера я зашел в детскую, а там оказались малышка Стюарт и Франциск. Боже мой, до чего же восхитительное дитя!
– Роду де Гизов лестно слышать, – ответил граф, – что наша дочка пришлась так по нраву Вашему Величеству. Я даже осмелюсь сказать, что мне кажется, Мария сделала из дофина совершенного нового человека!
Екатерина метнула на мужа взгляд и пробурчала:
– Месье де Гиз, все ваши слова – истинная правда. Мария неописуемо очаровательна… На ее лице все время играет улыбка, словно она хочет вскружить голову всем мужчинам Франции. Из нее получится прелестная жена дофина… но… всему свое время.
– Да это время настало! – высокомерно произнес граф.
Такие нотки в голосе графа задели короля, что страшно обрадовало Екатерину, но она быстро опустила глаза, чтобы не выдать радости, и заговорила:
– Если я не права, прошу вас, Ваше Величество и месье де Гиз, поправьте меня, но… мне кажется, эти двое еще совсем дети. Они дети, которых все любят, и все желают им только добра. Я думаю, обвенчай их сейчас – и супружеская жизнь окажется слишком суровым испытанием.
Она проникновенно взглянула на короля… Екатерина поняла, что напомнила королю об их собственной ранней свадьбе. Король был тогда так же молод, как сейчас Франциск, а рядом с ним была Екатерина – тихая невзрачная итальянская девочка, которую он никогда не любил…
Король немного помедлил, а потом произнес:
– Я согласен с королевой. Наши дети еще слишком малы. Пусть потерпят годик.
Чувствуя неудачу, граф с раздражением начал, было, говорить:
– Ваше Величество, а мне кажется, что сейчас самое, что ни на есть, подходящее время…
Король холодно прервал его:
– Месье де Гиз, ваше мнение, к сожалению, не совпадает с мнением королевы и моим собственным.
Обескураженному и взбешенному графу ничего не оставалось, как раскланяться и уйти. Вопрос о браке ему разрешить не удалось.
* * *
Однако ни кардинал, ни граф не были людьми, пускающими дела на самотек. Кардинал вообще считал, что промедление здесь смерти подобно.
Шарль был осторожнее Франсуа и на прогулке с королем завел разговор издалека… Он вспомнил о протестантах Шотландии, заметив, что им очень хочется отвернуть страну от Рима. А король, этот ревностный католик, просто не мог не видеть, как это опасно.
– Вашему Величеству ведь известно, что Джеймс Стюарт, брат моей племянницы, тоже протестант. С ним вместе такие влиятельные люди Шотландии, как Мортон, Аргайл, Эрскин… Они борются с католической Шотландией в открытую!
Король кивнул в знак согласия, а Шарль продолжил:
– Может получится, что они-таки возведут на трон этого бастарда. Они только об этом и мечтают!
– Кто знает, до чего их доведет Нокс[28]…
– Они вполне могут заявить, что безродный протестант в любом случае лучше королевы-католички.
– Ну уж этому не бывать! Мы отправим туда солдат, и они утихомирят их.
– Ваше Величество, сейчас не времена Святого Квентина, и мы уже не так сильны. Я рискну предположить, что этих варваров можно заставить уважительно относиться к королеве, если ее положение в обществе станет более серьезным. Будь она не только королевой Шотландии, но и женой дофина, они бы подумали дважды, прежде чем защищать бастарда.
– Но я уже сказал твоему брату, что и я, и королева считаем, что Мария и Франциск еще слишком молоды.
– И вы, Ваше Величество, как всегда, были правы. Ах… эти маленькие королевы и короли… Порой им приходится выходить замуж и жениться даже слишком рано… Как же славно, что дофин обручен с той, в кого влюблен, по-моему, еще с колыбели. Это просто судьба, Ваше Величество. Так может повезти лишь некоторым.
– Ты прав. Я не против этого брака, просто боюсь поломать ту нежную дружбу, что сейчас между ними. Она так греет меня…
– А иначе и быть не может, ведь Ваше Величество не только король, но и любящий отец.
– Я бы хотел быть именно таким…
– И они тоже этого хотят…
Кардинал помолчал, а потом продолжил:
– Ваше Величество, если я правильно понимаю, то вам бы хотелось устроить этот брак до того, как вам понадобится помощь Шотландии в войне против Англии… Вам ведь нужна будет поддержка, так ведь?
Король молчал. Он все прекрасно понимал. Все, сказанное кардиналом, было верно. Король был солдатом, и ему очень нужна была уверенность, что Шотландия поможет… А этот брак такую уверенность ему дал бы…
Он продолжал молчать, а кардинал вновь заговорил:
– Ваше Величество, я тут составил документ… Если он будет подписан, то принесет большую пользу Франции. Может, это все не очень-то и вовремя, но я пекусь только о благе страны… Возможно, Мария и не подпишет этого, пока не сыграют свадьбу…
– Что за бумага? – спросил король.
– Если Марию уговорить, то, в случае ее смерти и если она не оставит наследников, шотландская корона переходит Франции. Кроме того, она отпишет Вашему Величеству или вашим наследникам свои права на английскую корону…
– Да как же она может подписать такое?! У нее нет на то власти. Это невозможно сделать без согласия парламента и регентши.
– Она – королева Шотландии!
– Ты думаешь, она подпишет? Бедное дитя, она не ведает, что творит.
– А я ей все объясню.
Соблазн был просто огромный. Король убеждал себя, что сначала он – король, а потом – отец. Окажись Шотландия во власти Франции, как бы изменилась эта несчастная безумная страна…
– Она подпишет, – мягко произнес кардинал. – Она будет только рада сделать это, ведь она так любит вас. Ей очень хочется как-то отблагодарить вас за все, что вы для нее сделали.
Король закивал. Как же это соблазнительно – корона Шотландии для него и его наследников…
– Я думаю, – вновь заговорил кардинал, – что как только она поймет, что для вас она настоящая дочка, то с радостью поставит свою подпись под этой бумагой…
– Они любят друга и давно вместе, – произнес король. – Я думаю, они обрадуются, узнав, что могут пожениться.
– Хочу поскорее сообщить эту новость племяннице!
– А я скажу сыну. Я знаю, в день свадьбы он будет самым счастливым во всей Франции!
Вот так король постарался заглушить свою совесть, а у кардинала и вовсе не было никаких мучений, потому как и совести тоже не было.
* * *
Король вместе с хранителем печатей Франции дожидались Марию и кардинала. А Шарль, прежде чем отправиться на встречу, зашел к Марии, чтобы объяснить что к чему.
– Это просто формальность. Все, что тебе нужно, так это подписать документ.
– Что за документ, дядя? Мне что, не нужно даже читать? Вы ведь всегда говорили: перед тем как подписывать что-то, надо очень внимательно прочесть…
– Не обременяй себя. Язык законодателей – скучнейшая вещь. Все, что тебе нужно знать, я расскажу. Это маленькое дело касается долга Шотландии Франции. Согласно этому документу, твоя страна обещает выплатить его, когда появятся деньги.
– Да, да, я очень хочу, чтобы это было сделано.
– Ну значит, так и будет.
– Но все выглядит так серьезно…
– Ты – королева и не забывай об этом. В будущем очень часто будет так, что придется следовать разным формальностям, кажущимся совершенно ненужными.
Мария заулыбалась, и они отправились на встречу.
И вот в залитой солнечным светом зале дивным апрельским днем Мария подписала документ, согласно которому она отдала то, что ей не принадлежало, опозорив себя этой подписью. Ей не было еще и шестнадцати… юная девушка, не виновная в том, что натворила.
* * *
Мария наряжалась к свадьбе. Вокруг нее суетились, помогая, несколько слуг и ее четыре тезки.
Вот она стоит в подвенечном платье… Белоснежная камка усыпана драгоценностями… Мантия и шлейф из серого с голубизной бархата искрятся жемчугом… Золотая корона в жемчугах, алмазах, рубинах и сапфирах… Свадебное одеяние было таким тяжелым, что Мария еле стояла на ногах.
– Самая прекрасная невеста на свете! – воскликнула Флем.
Мария рассмеялась в ответ.
Она представила, как люди на улицах будут приветствовать ее по дороге от королевского дворца до кафедрального собора Нотр-Дам. Парижане любили маленькую королеву, а ее свадьба с дофином принесла празднества, доселе невиданные.
Франциск был на вершине счастья и даже не слишком нервничал. Он лишь сказал, что был бы в ужасе, если бы пришлось жениться на ком-то другом, а не на ней.
Вид приехавших на свадьбу послов Шотландии опечалил Марию. Как все-таки непохожи эти две страны! Одежды послов смотрелись грубо, а сами шотландцы с подозрением поглядывали на французов. Теперь-то Марии стало ясно, почему французы насмешничали над ее соотечественниками. Она почувствовала себя как-то неловко.
Кузен Джеймс тоже не порадовал ее. Вроде он был по-прежнему дружелюбен, но у Марии все время было ощущение, что он как-то воровато подглядывает за ней.
Кардинал предупредил ее, чтобы она была настороже с братом и ничего не говорила ему о недавно подписанном документе. Мария привыкла за долгие годы слушаться Шарля и не задавать вопросов. Вот потому никто ничего и не узнал.
Все ее тревоги улетучились, как только процессия направилась к кафедральному собору.
По правую руку от Марии шел король, а по левую – Франсуа де Гиз. Две маленькие девочки несли шлейф свадебного платья, с трудом приподнимая его – так тяжел он был. Следом за ними следовали королева Екатерина, королева Наваррская и придворные дамы.
Король Наваррский[29] шел вместе с дофином, а за ними – два принца: угрюмый маленький Шарль и полный веселья Эдуард Александр, страшно довольный своими новыми драгоценностями.
В дверях кафедрального собора процессия остановилась, Марию и дофина поставили рядом друг с другом.
Генрих II снял кольцо с пальца и передал его кардиналу Бурбонскому… И вот под синим парижским небом, в солнечный день Мария, королева Шотландии, обвенчалась с французским дофином…
Стараясь подбодрить дофина, она улыбнулась ему, даже в эти мгновения не забывая, что ему, должно быть, все это веселье в тягость и вообще от криков толпы у него может разболеться голова, а тяжесть свадебных одежд просто мучительна…
Он, казалось, намертво вцепился ей в руку, не сводя глаз с лица Марии. Видимо, он пытался убедить себя, что все это не сон, не видение и чудесное создание в великолепных одеждах рядом с ним – его Мария.
Церемония закончилась, и они возвратились в королевский дворец, где уже был накрыт роскошный стол.
И пусть два человека стоят за их спинами, говорил он Марии, пусть держат над ними эти золотые короны, пусть вокруг толпы людей, а свет украшений почти слепит его… Самое главное то, что они вместе и любят друг друга! Все остается по-прежнему, только теперь они муж и жена.
…Потом гости танцевали. Приглашение короля на танец с ним совершенно очаровало ее, и Мария с радостью присоединилась к танцующим. Они медленно кружились в величественной паванне[30].
– Ты счастлива? – спросил ее король.
– Милый папа, конечно!
– Тогда я тоже счастлив. Все, кто видел тебя сегодня, никогда не забудут тебя.
– Этот день навсегда останется и со мной тоже.
– Ты и Франциск будете счастливы.
Она встретилась взглядом с Франциском, танцующим со своей матерью, и все поняла: ему надо бы уйти, он нехорошо выглядит. Король проследил за ее взглядом и спросил:
– Ты всегда будешь заботиться о нем, ведь так?
– Всегда.
– Ему очень это нужно.
– Я так рада стать женой дофина, но ни за что не хочу быть королевой Франции, папа. Я очень надеюсь, что мне не придется ею стать. Ведь если ты жив, папа, значит, я не королева Франции!
– Дитя мое, я так люблю тебя!
К четырем часам дня бал закончился, но празднества продолжались. Все перебрались через Сену во дворец Юстиции.
Марию провезли в золоченой с серебром карете. Проезжая через толпы людей, она слышала, как народ кричит:
– Долгие лета, королева – жена дофина!
А между собой они шептались:
– До чего же хороша и как непохожа на итальянку…
Екатерина делала вид, что вся эта болтовня ее не касается, и она принимает такое от парижан так же, как от собственного мужа – со смиренной улыбкой.
А как же ликовал народ при виде короля на боевой лошади. Но самые восторженные крики раздались, когда появился рослый мужчина в одеждах с позолотой. Этот человек не мог скрыться ни под какими нарядами! Его рост, впрочем как и шрам на лице, сразу привлекал внимание.
– Vive le Balafre! Долгие лета великому де Гизу! – кричала толпа.
Он знал, как завладеть сердцами этих людей. Они прекрасно помнили, как он разогнал каких-то шутов на помосте, чтобы те не мешали толпе видеть новобрачных.
– Да благословит тебя Господь, Франсуа!
Вот так, сквозь толпу свадебная кавалькада пробиралась ко дворцу Юстиции. Там был бал, а потом – великолепный ужин. На балу было веселье, какое редко можно увидеть даже при французском Дворе. Она сказала Франциску, что этот день – самый счастливый в ее жизни. Он улыбнулся в ответ и произнес, что тоже страшно счастлив, но будет еще более рад, когда они наконец останутся наедине.
Взрыв смеха вызвал маленький Генрих де Гиз с детьми, проехавшись на игрушечных лошадях. Каждую лошадку тянул лакей. Пони были так изумительно украшены золотом и серебром, что смотрелись лучше живых. Вся эта компания остановилась перед новобрачными и пропела хвалебную.
И лишь шотландские гости держались до странного невозмутимо. Было видно, что все это веселье, танцы, драгоценности, сладкие комплименты и томные взгляды между мужчинами и женщинами им не по нраву. Они стояли в стороне, окружив Джеймса Стюарта, как бы готовые защищаться, только неизвестно от чего.
Но больше всего восторгов было, когда в бальном зале появились галеоны. Да, да, настоящие галеоны проскользили по полу, разукрашенному под море! Серебряный газ парусов надувал искусственный бриз… Все выглядело как наяву! Лакеи подвели галеоны к столу, за которым сидела королевская семья. На первом корабле был король, на втором – дофин, на третьем – принц Конде; за ним следовал Франсуа де Гиз, а последним – король Наваррский. Напротив сидящих в галеоне было пустое кресло, и каждому предстояло взять одну из дам королевской семьи на борт.
Это развлечение устроил граф де Гиз и был ужасно горд, что все получилось так славно.
Позже Мария и Франциск сидели рядышком, слушая стихи Ронсара и Дю Белле… Конечно же, стихи были во славу короля Франции и новобрачных. Сколько же в этих строчках было радости за союз, объединивший две страны!
– Мария, – прошептал измученный Франциск, – ну неужели это никогда не кончится, а?
Она нащупала его ладошку и легко сжала ее, стараясь приободрить дофина. Несчастный маленький человек! Он же просто смертельно устал… Франциск хотел, чтобы все наконец закончилось, а Марии – чтобы это веселье не имело конца…
* * *
…Они лежали рядом в супружеской постели, сбросив с себя сверкающие свадебные одежды…
– Я бы умер со страху, если бы здесь была не ты, а кто-то другой, – тихо сказал Франциск.
– Я бы тоже, – ответила Мария, – окажись здесь вместо тебя другой человек.
Дофин радостно рассмеялся, а Мария прекрасно знала, как успокоить его. Все было просто – она чувствовала Франциска. Ему повезло, что у него оказалась такая жена.
– Я буду сильным, Мария, – произнес он. – Я стану как дядя Франсуа. Париж будет приветствовать меня криками… у меня тоже будет шрам… Я стану как отец – спокойный и сильный!.. Как замечательно, что ты такая, какая ты есть!
– И это прекрасно, что ты, Франциск, такой же…
– Я люблю тебя, Мария…
– И я люблю тебя, Франциск.
– Чтобы ни стряслось… ведь все будет хорошо, да?
– Конечно, Франциск. Не беспокойся ни о чем. Спи.
Она видела: он уже почти спит. Он прижался к ней, и Мария обняла его, как бы защищая.
– Я так рад, – пробормотал он, – так рад… что ты – моя жена…
И дофин провалился в сон.
ГЛАВА IV
Медовый месяц молодые должны были провести в милом старом замке, построенном еще отцом Франсуа де Гиза в Вилле-Котре. Вместе с ними туда приехали всего лишь несколько слуг. Народу в замке оказалось совсем немного, и Франциску и Марии никто не мешал общаться.
Это были самые счастливые недели в жизни Франциска. Дни казались бесконечными. Это были даже не дни, а сплошная радость. Бывало, Франциск валялся на лужайке перед фонтаном, а рядом сидела Мария, читавшая ему какую-нибудь книжку. Иногда они вместе отправлялись на конную прогулку в лес. С ними больше никто не ездил, они были только вдвоем. Они пускали лошадей шагом, а потом неожиданно галопом, и тогда почти летели бок о бок друг с другом по зеленому ковру травы.
В Вилле-Котре с легкой руки Марии дофин научился не бояться лошадей и неплохо держаться в седле.
Мария умудрилась сделать так, что Франциск начисто забыл о своих болезнях. Она позволила ему ощутить себя Мужчиной.
К его превеликой радости, их свадьба не подвела чему-то итог, не оказалась концом всего. Мария тоже очень радовалась, что все остается по-прежнему, только теперь она жена дофина и они могут быть вместе ночью и днем.
Как же славно, что в Вилле-Котре было так мало народу. Мать со всем Двором была в Ле Турне. Можно сказать, почти никто не беспокоил Франциска, кроме единственного человека – кардинала Лотарингского. Дофину казалось, Шарль все время подглядывает за ним. От него веяло чем-то зловещим.
Все было бы ничего, если бы не болезнь Марии, которая временами одолевала ее. В детстве она была крепким ребенком, но, став старше, нередко падала в обмороки.
На беспокойство о ее здоровье и сослался кардинал, появившись неожиданно в замке. Когда дофин увидел, кто приехал, его охватил беспричинный ужас. А Мария же с радостью бросилась приветствовать дядю.
Кардинал обнял детей и сказал:
– Это тайный визит. Я просто не мог удержаться и не повидать вас. Да еще к тому же прослышал о твоей болезни, Мария.
Кардинал с тревогой взглянул на лицо девушки. Ее кожа была восковой бледности. Это выглядело притягательным, но, увы, не свидетельствовало о крепком здоровье. Шарль вспомнил о разговоре с Франсуа. Тогда он сказал брату, что его пугает, когда власть над страной в руках двух тщедушных ребятишек. Он рассказал Франсуа о встрече с врачами дофина. Кардиналу удалось вытянуть из них, что, оказывается, шанс, что мальчик протянет хотя бы лет до двадцати, очень мал.
Все эти тревоги и вынудили Шарля посетить детей.
Он внимательно посмотрел на дофина и Марию… Он прекрасно понимал их. Дофин – больной мальчик, так ослаб от своего недуга, что у него не было сил на порывы страсти. А Мария… Однажды она выпустит на свободу свою страстность. В этой надежде, затаившейся в ней, и был секрет ее страшной притягательности. Почти каждый мужчина должен был чувствовать это и втайне желать стать как раз тем, кто разожжет этот чувственный огонь. Мария была сдержана, но все из-за гигантского чувства самоуважения. Оно как дымка прикрывало ее чувственность. Убрать этот флер – и предстанет настоящая Мария – страстно желающая, даже распутная. Разбуженная в ней женщина заставит забыть Марию, что она – королева.
Шарль очень хотел сохранить в неприкосновенности этот покров. Он лишь однажды слегка приподнял его, но тут же опустил. Он был слишком стар и мудр, чтобы позволить чувствам править собой. С Марией нужно быть осторожным… Он представил, что вдруг Генри де Монморанси сорвал бы этот чудесный покров… Как все-таки хорошо, что ему удалось представить Генриха таким мерзким.
Кардинал охранял Марию. Она была его творением. Та дружба, что была между ними, была для него слаще откровенных чувственных переживаний. Пусть она останется его простодушной племянницей. Однако ей все же придется вкусить плод с древа познания – Гизам был нужен наследник.
Шарль вслушивался в болтовню Марии. Она рассказывала об успехах Франциска в верховой езде. Кардинал потрепал Марию по щеке и сказал, что ему грустно видеть, что она нездорова, предложив ей пойти прилечь.
– Нет! Нет! Как же можно? Вы ведь приехали! – запротестовала она.
– Вот как раз поэтому пойти и прилечь, – ответил он. – Я просто не могу позволить, чтобы твой энергичный муж так утомлял тебя…
Услыхав такую похвалу в свой адрес, Франциск был не в силах скрыть самодовольную улыбку.
Мария сказала:
– Мы, пожалуй, слишком далеко уехали вчера на лошадях… Немного далековато… для меня.
– Вот потому-то пойди приляг, а Франциск покажет мне своих лошадей.
На том и договорились. Марии было приятно видеть, что дофин уже меньше боится Шарля. А как он умолял ее раньше не оставлять его один на один с кардиналом…
Мария оставила их, а Шарль тепло улыбнулся мальчику. Кардинал был великий актер – этой дружелюбной улыбкой он прекрасно скрыл презрение к дофину.
– Вы… вы… ведь хотели взглянуть на конюшни, да? – с опаской спросил Франциск.
– Да…
Кардинал был так мил, что Франциск начал, было, думать, что валял дурака и зря боялся Шарля. Они побывали на конюшне, а потом отправились побродить по округе.
– Я ни капли не сомневаюсь, что ты очень хороший муж, – заговорил кардинал.
– Я очень люблю Марию, – сказал дофин. – Я готов умереть ради нее.
– Ей от тебя нужно нечто большее, чем смерть.
– Пусть только пожелает – я все сделаю!
– Она выглядит печальной.
– Ну что вы?! Она так счастлива. Она сама так говорит.
– Когда она думала о браке с тобой, она радовалась. Я думаю, что сейчас уже все иначе.
– Я… я… не понимаю, о чем вы?
– Ты дал Марии чудесный титул. Ты сделал ее женой дофина. Но в браке есть еще кое-что, кроме титулов. Марии нужен любовник. У нее должен быть ребенок.
Дофин вспыхнул и не знал, куда глаза девать от смущения. Он почти расплакался от беспомощности. Как же он был прав, что остерегался Шарля.
Губы кардинала растянулись в усмешке.
– Скажи мне, – потребовал он, – я прав или нет, что Мария разочаровалась в своем любовнике?
– Марии не нужен…
– Марии не нужен?! Да нужен он ей, нужен!
– Но она говорила…
– Пресвятая Дева! Да как можно так отстать в любви, что спрашивать, чего она хочет на самом деле?! – Кардинал презрительно расхохотался, а потом заговорил дальше. – Твой дед встал бы из могилы, да пришел сюда с кнутом, услышь он такое. Ты опозорил и Францию, и род Валуа!
– Но если нам не хочется…
– Бедная Мария! Теперь-то мне понятно, чем она больна. Она в томлении… Мальчик, послушай меня. Ты – жалкая тряпка, ты упрашиваешь жену не требовать от тебя того, что требуют от мужчин. Да вся Франция отвергнет тебя! Будешь ли ты после этого французом? Теперь я знаю, почему грустит Мария. Моя бедная племянница! Моя несчастная племянница!
– Да как… как… вы смеете?! – заикаясь, произнес Франциск. – Не забывайтесь! Вы говорите с дофином!
– Не забывайтесь! Если бы Господь сделал так, чтобы я забыл об этом… Я не хочу принадлежать земле, наследник которой – трусливая девчонка, выдающая себя за мужчину.
– Я… я… пожалуюсь королю…
– Я тебя очень прошу: не надо этого делать. Не добавляй ему седых волос. Ему лучше не знать, что он породил чудовище, рядом с которым самой прекрасной девушке Франции вполне достаточно быть просто его женой и все.
– Вы явились сюда специально, чтобы мучить меня!
Кардинал схватил мальчика за руку и с набожным выражением лица возвел к небу глаза:
– Нет, сын мой. Я явился, чтобы посмотреть, как ты выполняешь свой долг. Долг не только по отношению к моей племяннице, но и к своим предкам.
Лицо дофина затряслось:
– Я… я…
Шарль обнял юношу за плечи и сказал:
– Мой дорогой мальчик, мой любимый дофин, я был груб. Иногда нужно быть жестоким, чтобы быть добрым. Я хочу помочь тебе. Я прекрасно понимаю, ты молод и у тебя нет здоровья сверстников. Ты не шляешься с ними по деревенькам и не играешь в их игры. Поверь, пожалуйста, я хочу помочь тебе. Вы должны выполнить свои брачные обязанности.
Шарль нежно рассмеялся и продолжил:
– То, что ты отвергаешь, принесет тебе великую радость. Помнишь, как ты первый раз сел на лошадь и страшно испугался? Земля казалась такой далекой, и ты ужасно боялся упасть. Ты пообещал себе, что больше никогда не сядешь в седло. А как ты радуешься сейчас, научившись ездить верхом! И здесь получится то же самое! Тебе будет стыдно, если ты убежишь от этого. Тебе будет стыдно до конца твоих дней. Ты понимаешь меня?
– Да, – ответил дофин.
– Я знаю, ты вырастешь сильным. Ты станешь мужчиной – настоящим наследником короны своего отца!
Они возвратились во дворец.
– Не рассказывай Марии о нашем разговоре, – предупредил кардинал. – Это было бы неумно. Ей вряд ли будет приятно узнать, что ее мужа подталкивали к исполнению супружеского долга.
Лицо дофина превратилось в маску. Он не был больше счастливым молодым мужем – перед ним лежал его долг, исполнение которого вселяло в него ужас.
Перед отъездом кардинал заглянул к Марии. Ему незачем было задерживаться в замке. Он сделал то, что хотел, и этого пока достаточно.
А король считал, что молодые должны сами разбираться между собой. Когда дело касалось детей, король становился сентиментален. Он очень хорошо помнил свое испытание ранней женитьбой. А что до королевы, так у той вовсе не было желания выполнять этот долг, хотя у кардинала были сомнения в искренности этого.
А дому Гизов так нужен был ребенок Марии!
Все будет в порядке, – размышлял кардинал по дороге из замка. – Я влил немного мужественности в этот комок испорченного мяса, называющего себя дофином Франции. Жаль только, что у моей любимой будет такой недостойный попутчик в первом путешествии в наслаждение телом.
* * *
После кардинала в Вилле-Котре появился король. Его приезд был без всяких церемоний, просто король охотился в окрестностях замка.
И Франциск, и Мария очень обрадовались его приезду.
Король жадно вглядывался в их лица, ведь перед ним еще совсем дети, а ему ли не знать, что такое юный муж? Король содрогнулся, вспомнив себя много лет назад…
– Ну как вы тут, дети мои? – спросил он, обняв их.
– Мы так счастливы, папочка! – заверили они его почти в один голос.
Мария была какая-то бледненькая, хотя, впрочем, может это болезнь? А вот дофин был какой-то пристыженный. Он ничего не рассказал королю, правда, Генрих II и не спросил его. Он очень хорошо помнил собственные мучения и колкости остроумного отца по этому поводу.
Это обойдет их стороной, – утешал он себя. – Ведь они так довольны друг другом. Франциск все время спрашивает ее по любому пустяку, а Мария всегда готова успокоить и развеселить его.
Однако король явился неспроста. Он решил забрать Франциска на некоторое время да посмотреть, что из этого выйдет.
– Франциск, я хочу, чтобы ты побывал в лагере Амьена.
– Нет, папа, – сразу же ответил дофин.
Король заметил в глазах мальчика ужас. Остаться без Марии и поехать в Амьен, где одни грубые солдаты?!
– Это отличная возможность показать, как ты держишься в седле. Ты не забывай: народ хочет видеть тебя, ведь ты – дофин Франции! Придет время, и ты станешь королем этой страны. Не надо бояться.
И Франциск уехал, а Мария осталась в Вилле-Котре. Король решил, с ее здоровьем здесь ей будет лучше, чем в Париже. Он отправил к ней четырех тезок, чтобы Мария не очень скучала. Когда Франциск и Мария прощались, королю показалось, что она это сделала с каким-то облегчением. Он был уверен, что все понял.
