Текст книги "Королевский путь"
Автор книги: Джин Плейди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
Назревал большой скандал. История между Босуэлом и Бесси обрастала подробностями. Один из хеддингтонских торговцев рассказал, как однажды Босуэл велел ему доставить Бесси в монастырь, что при хеддингтонском аббатстве. Привезя ее туда, торговец запер девушку в одной из келий, а ключи отдал Босуэлу, и Бесси с графом пробыли в уединении достаточно долгое время…
– И это наш будущий король? – спрашивали с изумлением друг у друга люди.
Нашлись и те, кому доставило удовольствие покопаться дальше в любовной истории Босуэла и Бесси. Более того, эти любопытствующие считали, что подробности должны узнать все вокруг.
Враги Босуэла были готовы к бою, но он не придавал этому ровным счетом никакого значения. Ну и что из того, если развод будет столь же долгим, как семейная жизнь с Джин? У него есть бумага, подписанная шотландской знатью; он свободен; Мария свободна; и они больше не намерены ждать…
После убийства Риччо Нокс уехал в Англию, а его место занял Джон Крейг. Босуэл потребовал от него обнародовать «тавернский» документ, но тот особого желания не проявил.
Босуэл попытался припугнуть Крейга, но тщетно: у этого проповедника было достаточно мужества, чтобы стоять на своем.
Он сделал попытку объяснить Босуэлу, что Церковь не поддерживает неверных супругов и разврат; он предупредил Босуэла, что история с его разводом окружена подозрениями, а его и Марию подозревают в убийстве Дарнлея.
– Или ты огласишь эту бумагу, – проревел Босуэл ему в ответ, – или я вздерну тебя на виселицу!
Крейг отказался зачитать документ, но сказал:
– Меня заставит это сделать только единственная вещь – письменный указ королевы!
Босуэл расхохотался. Письменный указ королевы?! Да что может быть проще!
Босуэл и Мария все еще как-то пытались выкрутиться из той истории, в которую попали, и Мария теперь заявляла, что такой поступок заслуживает прощения, если женщина впоследствии согласилась сама, что и произошло в их с Босуэлом истории. Она старалась оказать ему как можно больше почестей. Босуэл получил титулы графа Оркнейского и лорда Шетланда. Но слухи лишь разрастались, и вот уже вся Шотландия обсуждает распутство королевы и ее любовника.
– Королева-то оказалась, – говорили они, – не намного лучше Бесси Краффорд.
Мария ничего не могла ни сделать, ни сказать, чтобы переубедить людей по отношению к Босуэлу. Они видели в нем только совратителя, развратника да убийцу, но никак не будущего короля…
В ночь накануне свадьбы на ворота дворца повесили плакат. Он гласил:
«Mense malas Maio nubre vugus ai». [42]
Однако майским утром в присутствии Хантлея, Глеймиса, Флеминг, Ливингстонов и многих других в церкви Холируда Мария обвенчалась с Босуэлом.
* * *
Но где же то блаженство, которого она искала? Босуэл никогда ни в чем не притворялся… И вот сейчас времени на нежности у него не было; ему нужно было удержаться на той высоте, куда вознесся. По всей стране знать открыто выражала свое недовольство им. И он приготовился к бою… Он ведь любитель подраться, а уж за корону Шотландии – тем более…
А Мария тем временем начала наконец понимать, какое зло она сотворила своими же руками. Она вышла замуж за возлюбленного с репутацией совратителя… Она унизила весь королевский род, а ведь это – грех вообще непростительный…
Вся французская родня, казалось, была просто в шоке. Екатерина Медичи на людях заявила, что так потрясена и расстроена, что у нее даже и слов-то никаких не находится… А в частных разговорах было видно, до чего же она довольна происходящим в Шотландии. Филипп Испанский ответил на все презрительным молчанием. А вот Елизавета Английская, с одной стороны, радовалась, а с другой, была действительно страшно потрясена тем, что Мария продала честь короны и саму себя… Елизавета все время вспоминала, как сама была в точно такой же ситуации, но, хвала Господу, у нее хватило мудрости вовремя остановиться.
А в Марии продолжали кипеть страсти. Теперь ей не давала покоя холодность Босуэла. Для него она оказалась просто женщиной с короной. А сейчас эта корона в его руках, а он достиг того, о чем мечтал. Ах, если бы только Мария смогла разлюбить его… Тогда ведь и страданий было бы меньше… Но сделать такое было не в ее власти, его равнодушие лишь раздувало тот огонь, что горел в ее сердце…
В последнее время он частенько надолго оставлял ее, и она была абсолютно уверена, что он ездит к Джин. Бывало, бессонными ночами она лежала в постели, представляя их вместе…
Однажды по возвращении она учинила ему допрос, а он лишь рассмеялся в ответ, ни подтвердив, но и не опровергнув ее подозрения.
– Да как ты можешь заводить разговоры о Джин, когда вокруг нас страшная опасность?! – вскричал он. – Тебе известно, что наши враги объединяются против нас?
– Но ты ведь виделся с ней! Я просто уверена, что ты до сих пор воспринимаешь ее как жену!
– Точно, в ней есть кое-что, заставляющее меня воспринимать ее именно так… А ты всегда для меня была только любовницей.
Он действительно думал, как говорил, или это его извечная грубость? – Ответа Мария не знала.
Бессонница совершенно измучила ее. Ей все грезился призрак Дарнлея, насмехающегося над нею:
– Ну вот ты и поменяла мужей… Но неужели замена лучше того, что было?
Однажды, не в силах более терпеть его отчуждение, она оттолкнула его руки от себя, бросилась к дверям и, выбежав в коридор, стала звать Джейн Кеннеди, прося, чтобы та принесла нож.
– Нож, Мадам?! – с недоумением переспросила Джейн.
– Да… Я вырежу себе сердце… Я не могу так больше жить… Лучше умереть…
…Потом она бросилась на кровать и горько расплакалась.
* * *
По всей стране знать объединялась против королевы и Босуэла. Граф Меррейский томился ожиданием, чтобы вернуться в Шотландию и принять регентство. Мортон собрал Аргайла, Атолла и графа Марского и сообщил, что Керколди готов возглавить армию. В этой же компании были Гленкэйрн, Кассиллис, Монтроуз, и много других.
Мэйтленд сидел пока в Холируде, дожидаясь удобного случая улизнуть и присоединиться к мятежникам. Он сделал свой выбор. Королева, по его мнению, была совершенно не в состоянии править страной. Год назад она собрала армию в защиту будущего мужа и подняла страну против графа Меррейского. А сейчас это уже совершенно другая женщина, больная любовью и не замечающая ничего вокруг. Год назад она была так близка к величию, потрясающее будущее было просто заказано ей, но, увы, она пошла по иному пути.
Все эти приготовления в стране встревожили Босуэла, и он, оставив Эдинбургский замок под присмотром Джеймса Бэлфора, уехал вместе с Марией в Бортвик.
Он сделал это не из-за любви к ней, а потому что побаивался, что мятежники возьмут ее в плен.
Крепость, где они спрятались, стояла на краю обрыва, окруженная крепостным рвом. Она выглядела совершенно неприступной, но они не провели там и нескольких дней, как заявился лорд Хьюм и потребовал, чтобы Босуэл сдался. А Босуэл ожидал, что вот-вот прибудут его южане на подмогу, и потому прорычал, что никакой капитуляции не будет. Однако время шло, а помощь не появлялась, и он начал считать, как долго он сможет выдержать осаду. Эта крепость смотрелась суровой, снаружи к ним никто не пробьется, но Босуэлу совершенно не хотелось умереть здесь от голода, так как запасы еды были очень скудные. Он решил бежать из замка.
– Возьми меня с собой, – взмолилась Мария.
Он затряс головой и сказал:
– Это невозможно. Выбраться может только один человек. Двоих наверняка схватят. Если мне удастся пробиться через охрану, я поскачу в Данбар, соберу людей и, клянусь, Хьюм лишится своей головы! Я заполучу головы всех мятежников!
– Милый мой, будь осторожен, чтобы они не обошлись с тобой так, как ты хочешь поступить с ними.
– Мои голова и плечи в таком же союзе, как мы с тобой!
Она бросилась к нему, утопая в собственной нежности и моля его об осторожности.
…Ему удалось вырваться из осадного кольца и ускакать в Данбар за подмогой.
Охрана замка, обнаружив, что Босуэл обвел их вокруг пальца, не решилась тронуть королеву и отправилась в погоню за Босуэлом, но… в Эдинбург, думая, что он отправился туда.
Когда все уехали, Мария, переодевшись в мужское платье, выбралась из замка через окошко банкетного зала, спустилась с обрыва и там, в низине, нашла приготовленную для себя оседланную лошадь. Прошло много часов, прежде чем она добралась до Данбара. Услыхав о ее прибытии, Босуэл вышел встретить ее. Она так устала, что ему пришлось снять ее с лошади и отнести в замок на руках.
– Какой же славный из тебя мальчишка! – произнес он с улыбкой, неся в замок.
Проведенная в замке ночь вновь сделала ее счастливой…
Они любили друг друга… строили планы на будущее… а потом вновь любили…
Позднее Босуэл сказал:
– Здесь оставаться нельзя. Мы должны выехать им навстречу.
– Милый, мы победим! – воскликнула она. – Ты просто не можешь не победить! Ты получишь все, о чем мечтаешь!
– К сожалению, трон не такая легкая добыча, как королева.
– А королева совсем нелегкая добыча, – ответила она. – Вот если королева любит кого-то, то для этого человека она – легкая добыча… А вот для тех, кого любит Фортуна, трона иногда добиться проще, чем любви королевы…
Он начал целовать ее, и они вновь любили друг друга…
Не потому ли он так страстен этой ночью, – подумала Мария, – что потом у нас просто не будет на это времени?..
* * *
Мария была полна решимости поехать рядом с Босуэлом во главе армии.
Она приехала в Данбар в мужской одежде. Ничего из ее гардероба в этом замке не было. Все, что смогли найти для королевы, так это наряды простой горожанки. Облачившись в алую юбку, в корсаж с рукавами, вывязанными крючком, черную бархатную шляпу, накинув красный шарф, она с гордым видом правила лошадью бок о бок с Босуэлом…
Армии сошлись в Массельбурге. Королевские солдаты разбили лагерь на Карберрийском холме, совсем рядом с тем местом, где около двадцати лет назад была знаменитая битва при Пинки.
Казалось, две армии стоят друг против друга, и вот-вот начнется бой. Но они постояли так весь день: сначала ждали одни, чтобы солнце не слепило глаза… потом другие… Ни мятежникам не хотелось воевать с собственной королевой, ни королеве не хотелось бороться со своим народом. Так они и стояли, в тревоге и ожидании, на двух холмах, разделенных небольшой речушкой…
Вечером французский посол де Крок отправился к мятежникам и сказал, что готов выступить посредником на переговорах о перемирии.
– Мы не собираемся просить прощения, – заявил Гленкэйрн, – мы ждем, что попросят прощения у нас! Пусть Мария отречется от негодяя, совратившего ее, и мы признаем ее нашей королевой. А Босуэл пусть выйдет сюда… Среди нас есть достойные ему противники. Если он захочет сразиться не с одним, а с несколькими, то мы найдем пять, десять человек.
– То, что вы говорите, несерьезно. Я не могу делать такие предложения королеве, – запротестовал де Крок.
– А больше вы ничего и не дождетесь, – сказал Гленкэйрн. – Пусть мы погибнем, но разберемся с делом об убийстве короля до конца.
Когда де Крок возвратился к королеве, рядом с ней был Босуэл.
– Что им надо? – заорал он.
– Они заявляют, что будут преданы королеве, но для вас они смертельные враги, – ответил де Крок.
– У них от зависти помутился разум, – сказал Босуэл. – Они просто спят и видят оказаться на моем месте. А разве не они подписали бумагу, что будут служить мне верой и правдой и не пожалеют ради меня своих жизней?
– Любое оскорбление, нанесенное моему мужу, я буду считать своим собственным, – быстро произнесла Мария. – Я хочу, чтобы они знали об этом.
Де Крок передал, что они вызывают Босуэла на поединок. Мария изменилась в лице.
– Никаких поединков не будет, – заявила она.
– Если не будет поединка, – сказал де Крок, – то здесь будет бой.
– Оставайся здесь, да смотри, что будет, – сказал ей Босуэл. – Я могу тебе пообещать, что ты приятно проведешь время.
– Мне жаль, что все так закончилось, – сказал де Крок, – но это необходимо для королевы и обеих армий.
– Да брось ты, – прорычал Босуэл. – Я выйду сегодня победителем. У меня четыре тысячи солдат и триста орудий. У них же орудий вовсе нет, а народу только три тысячи.
– У вас есть только ваш талант полководца, – сказал де Крок. – Не забывайте: на их стороне лучшие солдаты Шотландии. Более того, в вашем лагере не все так гладко между людьми, как хотелось бы.
Он ушел, а Босуэл и королева оглядели свое войско. Увы, французский посол говорил правду. Ряды их сторонников редели. Люди не хотели идти под знаменем развратника и женщины, которая, как они считали, приложила руку к убийству собственного мужа.
Босуэл выехал перед армией мятежников и крикнул:
– Эй, кто там? Выходите-ка! Есть хоть кто-нибудь, кто сразится со мной?
Навстречу ему вышел Керколди.
В ужасе за своего возлюбленного, Мария пустила лошадь во весь опор к тому месту, где стояли Босуэл с противником.
– Я запрещаю это! – закричала она. – Пусть выходит достойный соперник. Такой противник – оскорбление для моего мужа!
Босуэл крикнул:
– Пусть лучше выйдет Мортон! Я буду драться с ним!
Но у Мортона не было ни малейшего желания сражаться. Вокруг него столпились друзья, заявляя, что такому человеку, как он, нельзя сталкиваться лицом к лицу с опасностью. Да и вообще, он один стоит сотни таких, как Босуэл.
А Босуэл не хотел сражаться ни с кем, кроме Мортона, и отказался от всех прочих противников. Пока шел спор, Мария с грустью смотрела, как скудеют ряды их сторонников. Вот уже осталось не больше, чем шестьсот человек…
Она попросила, чтобы к ней подошел Керколди. Он подошел, и она спросила, какие требования они выдвигают.
– Оставьте своего мужа, Мадам, и мы перейдем на Вашу сторону.
– Если я вернусь вместе с вами в Эдинбург, он сможет свободно уехать?
– Да, Мадам. Таковы наши условия.
Она с отчаянием огляделась вокруг… С Босуэлом было лишь несколько его друзей. Она понимала, есть два пути: или она расстается с возлюбленным или он будет убит у нее на глазах. Она попросила разрешения поговорить с ним.
Она отвела его в сторону и сказала:
– Мы должны расстаться. Другого пути у нас нет. Тебе с твоими людьми разрешат беспрепятственно уехать.
– А тебя вернут в Эдинбург. Ты хоть понимаешь зачем?
– Я – их королева. Они вспомнят об этом… Я заставлю их вспомнить.
– Ты слишком доверяешь им.
– Мне больше ничего не остается.
– Садись в седло… Сделай вид, что прощаешься со мной… а потом… галопом в Данбар. Мы спасемся… Мы укроемся в замке, пока не наберем солдат.
– Они хотят разлучить нас и сделают это… неважно как… отправят нас в разные стороны или убьют… Вот в чем дело…
– Делай то, что я говорю, – приказал Босуэл.
Грустно улыбнувшись, она покачала головой. Она – королева, и он больше не мог заставить ее делать то, что хочется ему. Да, она рвалась уехать с ним, но страх за его жизнь был сильнее желания быть рядом.
– Я уезжаю с ними, – сказала она.
Подъехал Керколди.
– Мадам, времени у вас больше нет, – сказал он. – Если Вы немедленно не примите решение, я не удержу своих людей…
Босуэл прижал ее к груди. Последние мгновения нежности… Она сделала свой выбор. Он был уверен, что чувства обманывают ее и, ведомая ими, она сдается врагам. Его поцелуй переполнила мольба: не верь им; садись на лошадь… Черт с ней, с этой армией… Мы уедем в Данбар…
Но в этой хрупкой слабой женщине была заключена великая сила!
Пусть они делают со мной, что хотят, – думала она. – Пусть обманывают меня, но он спасется…
Ее охватило тоскливое предчувствие, что они никогда больше не увидятся. Она прильнула к Босуэлу, а рядом бесстрастно наблюдал за происходящим Керколди.
Босуэл помог ей сесть в седло; Керколди взял повод королевской лошади и повел ее прочь. Босуэл вскочил в седло, потом пожал плечами, как бы недоумевая, развернул лошадь и, пришпорив ее, понесся в сторону Данбара…
Когда Мария оглянулась, он был уже далеко, почти неразличим.
* * *
Он был абсолютно прав, говоря, что им нельзя доверять.
Позади двадцать с лишним лет жизни, но она никогда и не думала, что придется пройти через тот ужас и унижение, что теперь ожидали ее.
… На нее с любопытством пялились солдаты – мятежники, по новой повторяя сплетни и слухи о ней. Они припомнили, какой отборной бранью осыпал ее Джон Нокс. Они веселились, оскорбляя и унижая ее.
Один из солдат ядовито прошептал:
– А кто убил короля?
Все затихли, а через мгновение раздался крик:
– Прелюбодейку и убийцу в огонь!
Толпа хлынула к ней, и Керколди был вынужден шпагой отгонять людей.
– В город ее – место ее позора! – кричал народ. – Пусть послушает, что говорят о ней люди!
Ее повезли в город, а перед нею шествовали двое солдат, неся растянутое на пиках полотнище ткани. На этом импровизированном флаге нарисовали фигуру убитого Дарнлея, а рядом с ним – Марию и стоящего на коленях маленького принца Джеймса. Его изобразили молящимся:
– Господи, к тебе взываю о суде и мести!
– Дорогу! Дорогу! – кричали солдаты. – Шотландцы, мы привели сюда убийцу. Эта женщина вместе с любовником убила своего мужа! Прелюбодейка!
Она была в полном одиночестве, отдав себя на растерзание сплетникам.
Но, как всегда с нею бывало в трудные минуты, она вдруг ощутила в себе великое мужество и, повернувшись к графу Линдсею, воскликнула:
– Клянусь, вы поплатитесь головой за это надругательство!
– Мадам, – ответил ей Линдсей, – смотрите, как бы вам собственной головы не лишиться.
Час за часом продолжался этот кошмар. Она смертельно устала, и лишь гордость не позволяла ей расплакаться на людях. Никогда еще с королевой так не обращались. Будь здесь ее возлюбленный, никто не решился бы рта раскрыть. Надо было послушаться его. Сейчас бы они ехали в Данбар…
Она потеряла все: своего возлюбленного, своего ребенка, свой трон.
Когда они въехали в Эдинбург, уже смеркалось. Канонгейт был забит людской толпой, что пришла посмотреть на королеву, и среди этой толпы не было ни единого человека, кто мог бы сказать ей хоть слово утешения.
– Убийца! – кричали люди. – Сжечь ее!
Мортон сделал так, что вся процессия отправилась через город. Мария сначала не поняла, что он задумал, а позже все прояснилось: он хотел привезти ее к развалинам церкви Святой Марии…
…Они остановились у развалин дома, где был убит Дарнлей.
– Сжечь ее! Сжечь ее! Прямо сейчас!.. Чего мы ждем?! Она сама себя выдала!
– Люди! – вскричала Мария. – Я прошу вас: дайте мне сказать!
Ее слова утонули в презрительном гоготе толпы, вновь хлынувшей к Марии. Народ подошел так близко, что Керколди с Линдсеем, Мортоном и Атоллом были вынуждены вновь пригрозить людям шпагами.
В полуобморочном от усталости и напряжения состоянии Марию затащили в дом, в ту самую комнату, и подвели к окну. За окном колыхалось людское море. Взгляд Марии постоянно натыкался на импровизированное знамя, растянутое на пиках.
Керколди засомневался, переживет ли Мария эту ночь. Он вообще не ожидал того, что произошло. Он обещал ей, что все будет в порядке и должен был сдержать слово. А вот Мортона совесть не мучила. Он знал: граф Меррейский на пути в Шотландию. Знал он и о Хантлее, который задумал с некоторыми католиками поддержать королеву, но большинство людей было против.
В толпе вновь раздались крики:
– На кол ее! Лучше места для таких грешников, как она, не найти!
Ей предстояло провести в этом доме ночь. Здесь не было ни еды, ни питья; не было никакой кровати, и она даже и подумать не могла о том, чтобы умыться или сменить одежду…
Она со стоном опустилась на пол комнаты… Всю ночь под окнами дома толпился люд. Они зажгли факелы, и в комнате было светло, как днем.
Она еще не раз пыталась заговорить с народом, но тщетно. Доведенная до отчаяния она порвала в клочья платье, обнажив грудь. Потом Мария забилась в истерике о стены, и в конце концов рухнула на пол в стонах и рыданиях. А в окно неслись крики:
– Прелюбодейку в огонь! В огонь убийцу!
* * *
Настало утро. Она подошла к окну. Разорванная одежда висела на ней лохмотьями, а грудь и плечи прикрывали лишь распущенные волосы.
– Люди, – проговорила она. – Люди…
– Сжечь ее! В огонь убийцу собственного мужа! – донеслось в ответ.
…Перед глазами Марии вновь заколыхалось все то же знамя. Она разрыдалась и тут увидала Мэйтленда, переходящего улицу. Она окликнула его. Ему страшно захотелось уйти подальше от этого места, но он вдруг понял, что если не откликнется на ее зов, то ее молящие глаза будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Она внимательно смотрела на него – мужа милой Флем, – тоже предавшего ее.
– Так вы теперь с ними? – спросила она. – Вы… с моими врагами… Мэйтленд?
– Мадам, – ответил он, – я был предан вам, пока вы не заменили меня на того, кто показался вам преданнее меня.
Он не простил ей выбор Риччо и никогда не простит брака с Босуэлом…
Она закричала:
– А вы разве не знали о заговоре против Дарнлея?! И разве не были участником?!
– Мадам, – донеслось в ответ, – вы уничтожили сами себя, выйдя замуж за Босуэла. Не станьте вы его рабыней и рабыней собственной страсти, вас бы ни в чем не обвиняли сейчас здесь.
Толпа взревела:
– Убийцу в огонь!
Мэйтленд отвел глаза в сторону и пошел прочь, а Мария наконец поняла, что все заговорщики против нее. Они хотят отдать ее на поругание, чтобы отвести от себя беду; они хотят свалить всю вину на ее плечи.
Ее бросили все, теперь она это знала. Да, в прошлом Мэйтленд был вежлив и обходителен, он был одним из тех немногих, кому Мария могла довериться. А сейчас его жизнь и репутация стали для него всего дороже.
* * *
…Еще один день мучений был позади. К вечеру ее перевезли в Холирудский дворец. Ее провезли как пленницу под конвоем: с одной стороны Мортон, с другой – Атолл. Их окружали солдаты, чтобы защитить, на случай чего, от толпы. Перед ее лицом вновь появилось знамя с изображением Дарнлея, ее самой и их сына, и Мария взмолилась о смерти.
Однако когда они приехали в Холируд, от души немного отлегло – она встретила там своих слуг, а среди них – Мэри Сетон и Ливи. Она бросилась с рыданиями к ним в объятия, и обе служанки поклялись, что никогда не покинут ее.
Но ее захватчики не собирались держать ее в Холируде. Поздно ночью ее спешно вывезли из дворца и перевезли в Лохливен. Там ее оставили под надзором Дугласов – Уильяма и его жены, матери графа Меррейского. Эти люди и стали ее тюремщиками.
Вот там, в древнем замке, расположившемся на острове посередине озера, и закончилось правление Марии Стюарт. Ей было всего двадцать четыре, и судьба отпустила ей еще немало лет жизни, но все оставшиеся дни она проведет в заключении.
КОРОЛЕВСКИЙ ПУТЬ
Коварная легкость, с какой судьба вознесла на вершину земной власти Марию Стюарт, едва ли еще когда-нибудь приводила к такому трагическому завершению.
Шести дней от роду – королева Шотландии, в семнадцать лет – королева Франции, она познала все радости триумфа.
А в двадцать три года все принесено в жертву пробудившейся всепоглощающей страсти, которая лишила ее короны и свободы (с двадцати четырех лет все оставшиеся годы она проведет в заключении).
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям.
notes
Примечания
1
Имеется в виду Генрих VIII (1491–1547), английский король с 1509 г.
2
Принц Эдуард (1537–1553) – сын Генриха VIII, английский король Эдуард VI с 1547 г.
3
Мария де Гиз Лотарингская (1515–1560) – жена шотландского короля Иакова V, мать Марии Стюарт.
4
Иаков V (1512–1542) – король Шотландии с 1514 г., отец Марии Стюарт.
5
Джеймс Стюарт, граф Меррейский (1533–1570) – внебрачный сын Иакова V и Маргариты Дуглас, дочери лорда Эрскина, сводный брат Марии Стюарт, регент Шотландии до и после ее правления.
6
Maman – мама (фр.).
7
Давид Битон (1494–1546) – кардинал, сподвижник Марии де Гиз.
8
Гизы – французский аристократический род, боковая ветвь Лотарингского герцогского дома.
9
По приказу регента при малолетнем английском короле Эдуарде VI англичане хотели силой увезти Марию Стюарт. 10 сентября 1547 г. в битве при Пинки шотландская армия была наголову разбита, оставив на поле боя свыше четырнадцати тысяч человек.
10
Король Генрих – Генрих II (1519–1559), французский король с 1547 г.
11
Франциск (1544–1560) – дофин, старший сын Генриха II, с 1559 г. французский король Франциск II.
12
Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа (1499–1566) – после смерти мужа возлюбленная дофина, ставшего королем Генрихом II.
13
Франсуа де Гиз (1519–1563), герцог де Омаль – выдающийся французский военачальник.
14
Шарль де Гиз (1525–1577) – герцог, кардинал Лотарингский.
15
Елизавета (1545–1568) – дочь Генриха II и Екатерины Медичи; была помолвлена с наследником испанского престола дон Карлосом, но затем обручена с его отцом Филиппом II Испанским.
16
Екатерина Медичи (1519-89) – французская королева с 1547 г., жена Генриха II, мать французских королей – Франциска II, Карла IX, Генриха III.
17
Гаспар де Таванн (1509-73) – маршал Франции.
18
Делорм Филибер (между 1510 и 1515-70) – французский архитектор эпохи Возрождения; его творения отличаются богатым скульптурным декором.
19
Поссет – горячий напиток из молока с вином и пряностями; в данном случае предполагается отрава, так как Екатерина Медичи имела репутацию отравительницы.
20
Дю Белле (1522–1560), Пьер Ронсар (1524–1585) – представители французской поэтической школы ”Плеяда”; Пьер Брантам (1535–1614) – французский мемуарист, в книгах которого ярко обрисована жизнь королевских дворов его времени.
21
Монморанси Анн (1493–1567) – герцог, маршал Франции, коннетабль, фактический правитель при Генрихе II; Генрих Монморанси (1534–1614) – его второй сын, впоследствии полководец и губернатор провинции Лангедок.
22
Вероятно, речь идет о Генрихе д’Ангулеме (1551–1586).
23
Vales de chambres – камердинеры (фр.).
24
Шарль (1550–1574) – с 1560 французский король Карл IX.
25
Генри (1551–1589) – с 1574 французский король Генрих III.
26
Марго, Маргарита (1553–1615) – дочь Генриха II и Екатерины Медичи, впоследствии наварская и французская королева как жена Генриха Наварского, ставшего французским королем Генрихом IV.
27
Да здравствует Меченый! (фр.).
28
Джон Нокс (1501–1572) – главный проповедник реформатской Церкви в Шотландии, преемник Вишарта.
29
Король Наваррский – Антуан Бурбонский (1518–1562), отец французского короля с 1589 г. Генриха IV (1553–1610).
30
Паванна – торжественный бальный танец.
31
Елизавета (1533–1603), дочь Генриха VIII и Анны Болейн, при жизни отца объявлена незаконнорожденной; после смерти своей сводной сестры Марии I Тюдор с 1558 г. – английская королева.
32
В 1559 г. в Като-Камбрези между Францией, Испанией и Англией подписан договор, по которому Генрих II и Филипп II вернули друг другу прежние завоевания.
33
Renard, lasche le roi – Лиса, оставь короля (фр.).
34
Амбруаз Паре (1509-90) – выдающийся французский хирург, впервые применивший мазевые повязки вместо прижигания ран.
35
Aqua composita – лечебное питье, микстура (лат.).
36
Джеймс Хепберн, граф Босуэл (1536–1578) – впоследствии герцог Оркнейский.
37
Italian morsel – итальянский напиток; здесь подразумевается отрава.
38
Маска – так назывались в средневековье спектакли.
39
О жестокая дама… (фр.).
40
Генрих Стюарт, лорд Дарнлей (1546–1567) – правнук английского короля Генриха VII по своей матери, леди Ленокс, племяннице Генриха VIII.
41
Короче, я ищу союза только с вами…
42
Вступившим в брак в мае всю жизнь маяться (лат.).
