Текст книги "Карибский круиз"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
День третий
Вторник, 12 февраля
9
«Принцесса Очарование» прибыла в порт Иль-де-Сван в шесть тридцать, на час раньше расписания. Вчерашнего ненастья как не бывало, начинающийся день обещал ясное солнце, голубое небо, легкий ветерок и теплое море.
Рассмотреть остров как следует мне не давали, во-первых, спасательная шлюпка, загораживающая иллюминатор, а во-вторых, неспособность разлепить глаза из-за второй подряд бессонной ночи. Тем не менее я ткнулась носом в стекло и чуть не ослепла от ярчайших красок раскинувшегося передо мной пейзажа. Прямо как на рекламных открытках! Яркая синева Атлантики уступила место переливающейся бирюзе Карибского моря. Вместо плоского, невыразительного пейзажа южного побережья Флориды передо мной простирались цветущие холмы, сочная яркая зелень таких необыкновенных оттенков, что казалась нарисованной. По склонам холмов виднелись разбросанные там и сям домишки, раскрашенные в пастельные тона. Песчаные пляжи (на том расстоянии, с которого я смотрела, разумеется), напоминали выглаженные чистенькие простыни. А дальше – на расстоянии нескольких, а может, и многих миль (определить это было невозможно) на горизонте поднимались над морем неясными очертаниями другие острова: на востоке – огромный остров Гаити, где хватило места разместиться еще и Доминиканской республике, на западе – Ямайка и Куба. С некоторым запозданием до меня дошло, что «Принцесса Очарование» – не только место для веселого времяпрепровождения, набитое под завязку едой и выпивкой, которыми в свое удовольствие злоупотребляет находящаяся на ее борту публика. «Принцесса» – это средство передвижения, способ транспортировки, инструмент, с помощью которого вы можете вырваться из серых будней и оказаться среди захватывающих дух красот природы – причем процесс этот происходит так неторопливо, чуть ли не лениво, что все самолеты с их безличными «просьба пассажирам занять свои места», дежурными пакетиками с орешками и взлетом-посадкой просто не идут ни в какое сравнение.
Добро пожаловать на Карибы, сказала я себе и улыбнулась. Добро пожаловать в рай!
К сожалению, долго улыбаться мне не пришлось. Все еще пялясь в окно, я вспомнила о вчерашнем телефонном разговоре, который невольно достиг моих ушей всего восемь часов назад, в понедельник. Сегодня – утро вторника. Всю ночь я не могла уснуть, думая об этом разговоре. Я не могла выбросить его из головы, мучительно решая, что предпринять, но не придумала ничего лучшего, кроме как проглотить пару таблеток, чтобы унять жуткую головную боль, которую причинили мне мои бесплодные размышления.
Больше всего тревожила мысль о том, что я слышала голос мужчины, пассажира «Принцессы Очарование», который дал согласие убить чью-то бывшую жену, тоже пассажирку этого корабля. Иными словами, среди двух с половиной тысяч разряженных мужчин и женщин, гуляющих и отдыхающих на борту гордости круизной линии «Морской лебедь», два человека связаны невидимой нитью – охотник и жертва. Убийца и та, которую должны убить.
А теперь я вас спрашиваю: даже если у вас не столь параноидальный склад мышления, как у меня, даже если вы не склонны усматривать опасность и заговоры на пустом месте, даже если вы не являетесь бывшей женой человека, который ненавидит вас так, что готов убить, вы смогли бы спокойно проспать ночь в такой ситуации?
Я старалась взять себя в руки. Шли часы, но я все сидела в своей темной тесной каморке. Полночь. Час ночи. Два часа. И так до четырех. Я уговаривала себя, что, наверное, ослышалась, не так поняла подслушанный разговор. На линии было множество помех. Может, они совершенно невинно болтали, допустим, о рыбалке, и там, где мне послышалось «убить», говорилось «удить», а вместо «смерть» на самом деле прозвучало «сеть».
Или они вообще шутили, и я не поняла, что один советует другому получше «убить время» до того, как судно вернется в Майами, и упомянул при этом не «жену», а «цену».
В общем, часам к трем ночи я начала себя уговаривать. В половине четвертого я уже была способна только тяжело вздыхать. На свете существует великое множество слов, которые могут звучать похоже на те, которые мне послышались в этом разговоре. Но дело в том, что среди моих немногих физических достоинств, не говоря о высоком интеллектуальном уровне, наличествует исключительно острый слух. Эрик неоднократно обнаруживал это на собственном опыте, когда поздно ночью возвращался от Лолы и очень не хотел, чтобы я об этом знала. Приходя, он снимал обувь, чтобы не стучать каблуками по деревянному полу, и на цыпочках пробирался в свою спальню. И в тот момент, когда, по его мнению, все заканчивалось благополучно, я обращалась к нему из спальни с вопросом типа: «Эрик! Где тебя черти носили?» «О Господи, Элен, – бормотал он, – у тебя не уши, а биолокаторы!» Словно это я виновата в том, что он торчал в своем похоронном бюро, где Лола устраивала ему массаж с мазями для бальзамирования. «Ты, наверное, можешь слышать, как бегают муравьи», – добавлял он, чтобы я чувствовала себя еще более виноватой.
Таким образом, с моим прекрасным слухом следовало признать, что вечерний разговор двух мужчин о планируемом убийстве бывшей жены одного из них все-таки имел место.
Остаток ночи я пыталась успокоить себя тем, что, несмотря на реальность подслушанного мной разговора, на самом деле они могли шутить. Мужчины очень часто шутят таким образом по отношению к женщинам, на которых их угораздило жениться. Мужчины часто шутят на тему женщин. Точка. Они шутят о том, как мы к ним придираемся, или о том, как мы их презираем. О том, что мы либо сексуально ненасытны, либо безнадежно фригидны. О том, что мы либо тратим слишком много на тряпки, гимнастику и салоны красоты, либо настолько мало занимаемся собой, что просто опускаемся. О том, что вообще иметь с нами дело, учитывая наш постоянно колеблющийся гормональный баланс, – жестокое испытание. Мы для мужчин – просто одна большая шутка. Ха-ха-ха!
Но если эти двое шутили на тему убийства бывшей жены одного из них, то почему же они не смеялись? Помехи помехами, но я не слышала ни единого малюсенького смешка!
К четырем утра мне пришлось взглянуть правде в глаза: над какой-то несчастной, ни о чем не подозревающей женщиной сгущаются тучи. Мне не составило большого труда сообразить, что этой женщиной вполне может оказаться кто-нибудь из нас троих – я сама, Пэт или Джеки. Но мог ли Эрик действительно нанять кого-нибудь, чтобы убить меня? Мог ли Питер подослать наемного убийцу, чтобы прикончить Джеки? Способен ли Билл, человек, давший клятву Гиппократа, заплатить кому-нибудь за убийство Пэт?
Голоса в телефоне не были похожи на голоса ни одного из наших бывших мужей. Но нельзя забывать об отвратительной слышимости, стало быть, как я могу судить об этом наверняка и утверждать, кто есть кто и что есть что?
Я спрашивала себя: кто мог хотеть моей смерти, смерти Пэт или Джеки? Мы, разумеется, все не ангелы, но все-таки не заслуживаем быть столь хладнокровно, расчетливо убитыми. Тем более в тот момент, когда мы на отдыхе. Это, на мой взгляд, совершенная подлость.
Около пяти утра я была готова выскочить в коридор, забарабанить в двери моих подруг и разбудить их, чтобы предупредить о смертельной опасности. Но две вещи меня остановили. Во-первых, я вспомнила, что Пэт и Джеки и так считают меня истеричкой. Стоит мне только открыть рот, чтобы поведать им басню о подслушанном разговоре двух мужчин по телефону, Джеки закатит глаза и произнесет своим хрипловатым голосом крутой девки: «Элен, не дури!», после чего просто пропустит мимо ушей все мои слова как бред параноика. Пэт, прикрыв рот ладошкой, захихикает, думая, что я неисправимая капризная девчонка. Вся эта история будет расценена как очередной вариант игры «Не кричи – волки»; за годы нашего знакомства я наговорила им столько ужасов о заговорах, интригах и прочих вражьих происках, что они просто перестали меня воспринимать всерьез.
Нет, они ни за что мне не поверят.
Да и зачем портить им отдых? Тем более что пока нет и тени намека на то, что кто-нибудь из нас представляет собой потенциальную цель для убийцы. На корабле наверняка не одна дюжина разведенных женщин. Об этом можно судить хотя бы по тоскливо-ищущим взглядам тех одиночек, которых я видела вечером на дискотеке. Может быть, те мужчины планируют убить кого-нибудь из них?
Я решила, что по крайней мере мне следует сообщить о неполадках на линии пассажирскому помощнику капитана.
В шесть сорок я сняла трубку. Гудок был абсолютно чистым. Я набрала номер и попала на ту же женщину с британским акцентом, с которой разговаривала в самом начале круиза. Когда я сообщила ей, что произошло вечером (опустив весь криминальный сюжет), она подтвердила, что связь с берегом была нарушена из-за плохой погоды, равно как и прием телесигнала со спутника, но в настоящее время все в порядке.
Не совсем, хотела сказать я, но передумала.
Мы договорились с Сэмом встретиться в половине восьмого на прогулочной палубе. Несмотря на крайнее утомление, я не собиралась пропускать утреннюю пробежку и запланированный с ним после этого завтрак. Но часы еще показывали без четверти семь. Можно успеть что-нибудь предпринять в связи с этим криминальным сюжетом. И я уже решила, что именно. Следует поговорить с капитаном Солбергом лично. Соблюдая меры предосторожности, разумеется.
Я умылась, провела щеткой по волосам, натянула спортивную форму и пренебрегая лифтом, поперлась по трапам наверх, на ходовой мостик.
Ходовой мостик располагался всего на один уровень ниже Солнечной палубы, где находились бассейны и кафе под названием «Стеклянный башмак». По всему периметру рубки тянулись огромные застекленные окна (надо полагать, капитану важнее иметь хороший обзор, чем мне в своей каюте). Я обнаружила там раскладные диваны, на стенах – литографии в рамках, на полу – ковер океанской голубизны. Но главное – мужчин в ослепительно белой форме; золотые нашивки на кителях обозначали их ранг. Один из них поинтересовался, что мне здесь понадобилось в столь ранний час. Кстати сказать, доступ пассажирам в рубку, за исключением специально оговоренных часов, не ограничен.
– Прошу прощения, что вторглась сюда в таком виде, – сказала я, – но мне надо срочно поговорить с капитаном.
– Срочно? – переспросил мужчина, который представился первым помощником, хотя выглядел ни на день не старше восемнадцати. Он был скандинавом, как и капитан Солберг, и даже чем-то на него похож.
– Да, очень срочно! – повторила я, очень надеясь, что меня не выставят вон.
Первый помощник Нильсен пожал плечами и отправился на поиски капитана.
Пока он этим занимался, я бродила по рубке, разглядывая экран радара, навигационные карты, заправленные под стекло в рамочку дипломы и награды, которых удостоилась «Принцесса Очарование» за деятельность в туристическом бизнесе. Наконец прибыл капитан Солберг.
– Слушаю вас. Чем могу помочь? – спросил он.
Капитан оказался крупным, светловолосым, с жесткими чертами лица – настоящий нордический супермен. Впрочем, может, он только казался более крупным, чем на самом деле, поскольку я только видела его по телевизору и слышала по корабельной трансляции.
– Можем ли мы где-нибудь поговорить наедине? – задала, в свою очередь, вопрос я.
Он приподнял свои пушистые золотистые брови, что должно было, видимо, означать удивление.
– Я не отниму у вас много времени, – заверила я. – Но это очень важно. Срочно, как я уже сказала первому помощнику Нильсену.
Капитан Солберг окинул меня скептическим взглядом, но тем не менее решил проводить меня в свой личный кабинет, оказавшийся весьма захламленным помещением, где в беспорядке валялись факсы, карты и одноразовые чашечки из-под кофе. Он указал мне на кресло для посетителей. Я села.
– Какие же у вас проблемы? – проговорил он, перебирая бумаги на столе.
Я коротко пересказала свою грустную историю. Капитан Солберг не поднимал глаз от стола до тех пор, пока я не произнесла «убийство».
– Вы путешествуете одна? – услышала я первую реакцию капитана на мою интригующую историю.
– С двумя ближайшими подругами, – ответила я. – Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. Нет, я совсем не уверена, что убийца охотится за одной из нас. Но мы можем оказаться его целью, разумеется. Мы все трое разведены. Но дело не в том, кто именно окажется жертвой! Она – пассажирка вашего корабля, так же как и тот, кто намеревается ее убить. Его необходимо остановить! Немедленно!
Однако в ответ на мое заявление капитан Солберг не вскочил, не засвистел в дудку и не отдал команду всем пассажирам собраться в специально отведенных для них местах. Не поднимаясь с кресла и оставаясь удивительно спокойным, он просто полюбопытствовал:
– Это ваш первый круиз, миссис…
– Циммерман, – подсказала я. – Да, первый.
– Вы чувствуете небольшое недомогание?
– Недомогание? Нет? Я прекрасно себя чувствую.
– Что вы скажете о вашем бывшем муже? Вы не скучаете по нему здесь, в море?
– Скучать об Эрике? – рассмеялась я. – Не больше, чем о мигрени!
– Значит, у вас болит голова, миссис Циммерман? Может, вам обратиться в лазарет, чтобы снять головную боль?
– Нет-нет. Я просто… Не обращайте внимания.
– Знаете, миссис Циммерман, я уже больше двадцати семи лет капитан дальнего плавания. Мне приходилось видеть немало женщин, которым внезапно становилось нехорошо на борту корабля. Они пугались. Не надо этого стыдиться. Поэтому у нас тут так много развлечений на все вкусы. Вы предаетесь им и довольны. И не чувствуете одиночества.
– Э-э, минуточку! Простите, я хочу сказать, вы меня не так поняли! – Я не верила своим ушам. Капитан Солберг не поверил ни единому моему слову! Он решил, что я – очередная одинокая разведенка, истерическая дамочка. Ну что ж, хорошо. Может, я такая и есть. Отчасти. Но это не имеет никакого отношения к двоим мужчинам, которые договаривались об убийстве женщины на корабле! – Говорю вам чистую правду, – заявила я, выпрямляясь в своем кресле. – Я уверена в том, что слышала, и никакая игра в бинго не может этого отменить!
– Значит, вам неинтересно бинго? – пробормотал капитан. – Ну хорошо, у нас есть прекрасное казино. Вы с подругами могли бы замечательно поиграть там по маленькой. И забыть все домашние проблемы.
– Я уже играю, капитан Солберг! – с жаром воскликнула я. – И по-крупному! Я рискую собственной жизнью как пассажир вашего корабля! На борту убийца, а вам до этого нет никакого дела!
– О, мне есть до этого дело, – с озабоченностью человека, лениво покачивающегося в гамаке, проговорил капитан. – Не желаете что-нибудь выпить? Кофе? Фруктовый сок?
О Господи! Этот парень действительно думает, что у меня не все дома. Или что я сексуально озабочена.
– Капитан, вы несете ответственность за корабль. Я правильно понимаю? – решила зайти я по новому кругу.
– Разумеется! И это лучший корабль на всех морях. Его четыре главных двигателя и шесть…
– Да-да, мне это уже известно! – поспешила перебить его я, опасаясь, как бы не пришлось выслушать полностью его давешнее выступление по телевизору. – Я только хочу выяснить, входит ли в круг ваших обязанностей обеспечение безопасности пассажиров?
– Разумеется!
– И вы глубоко о них заботитесь. Правильно?
– Правильно.
– И если один из пассажиров вознамерится убить одну из пассажирок, именно вы обладаете правом арестовать его и засадить под охрану. Правильно?
– Нет.
– Нет?
– Нет! Я не могу арестовать одного из пассажиров моего корабля за несовершенное преступление, миссис Циммерман. Когда преступление действительно произойдет, тогда я могу что-нибудь сделать. Но не раньше.
– Но если вы ничего не будете делать до того, как произойдет преступление, может оказаться слишком поздно! – настаивала я. – Женщину убьют!
Капитан Солберг в своем белом форменном костюме встал с кресла и навис надо мной, как огромный стакан молока. Протянув руку, он помог встать и мне. Потом выдвинул один из ящиков своего письменного стола, покопался там и выдал мне небольшой пакетик, завернутый в целлофан с надпечатанным фирменным знаком «Принцессы Очарование».
– Держите, держите, – успокаивающе проговорил он. Я подумала, что он хочет сказать «держитесь, держитесь». – Мы уверены, что вам понравится наш круиз.
Я принялась разглядывать прозрачную упаковку. В ней находилось несколько купонов, дающих скидку на пользование услугами любой из девяти корабельных комнат отдыха, купон на недельное бесплатное питье лечебной минеральной воды «Стайрмастер», бесплатный пропуск на любой кинофильм по моему выбору и пакетик драмамина.
– Главное, постарайтесь не волноваться, – посоветовал капитан Солберг, выпроваживая меня из рубки. Не он первый советовал мне не волноваться. Однако от капитана, которому сообщили, что по его кораблю совершенно свободно бродит потенциальный убийца, я такое услышала впервые.
– Я постараюсь, – пообещала я, прижимая подарок к груди.
Эмоционально и физически истощенная, я надеялась теперь только на встречу с Сэмом. Я добралась до лифта и нажала кнопку «вниз». Когда кабина прибыла и двери открылись, я обнаружила внутри Скипа Джеймисона. Опять.
На нем была очередная пестрая гавайская рубашка, белые шорты и кроссовки «Рибок». Он был полностью поглощен музыкой, которую слушал через наушники своего аудиоплеера «Сони». То есть он что-то мычал, кивал головой, прищелкивал пальцами в такт даже мне слышным ритмам бита и не сразу обратил на меня внимание.
Лифт пришел в движение.
Наконец Скип словно очнулся, увидев меня, И сдвинул наушники.
– Хай, Элен! Опять вы. Класс!
– Привет, Скип! – ответила я, снедаемая мыслями об охотнике за несчастной женщиной, чьей-то бывшей женой. – Что вы здесь делаете?
– Спускаюсь завтракать, а по дороге наслаждаюсь музыкой, – приветливо сообщил он, отбивая такт ногой.
– В таком случае не буду вам мешать. На самом деле я еще толком не проснулась, так что из меня плохая компания.
– Усек. Охраняете свое пространство! Классно! Тогда я ухожу в свою музыку. – Он вернул наушники на место и увеличил громкость.
Я улыбнулась, завидуя его беззаботности.
– Классная песня! – через пару секунд прокричал Скип, как обычно делают люди, оглушенные громкой музыкой, забывая, что другие ее не слышат. – «Лайла»! Настоящий Эрик Клэптон!
Я машинально кивнула.
– Классический рок-н-рол! – продолжал он перекрикивать рев гитар, доносящийся из наушников. – Я тащусь от него! Класс! Действительно забойные вещи, особенно быстрые!
Ну и отлично, подумала я, надеясь, что он заткнется.
– Мои друзья считают, что я слишком привержен «Лучшей сороковке», – не умолкал Скип. – Мой вкус связан с рейтингом хит-парадов.
– Но вы говорили, что любите более сдержанную музыку, группы в стиле «Нью-Эйдж», – невольно втянулась я в разговор.
– Что? – выкрикнул он.
– Я говорю, кажется, вы больше любите мелодии в стиле «Нью-Эйдж»! – повторила я так, что меня, наверное, могли услышать на Сан-Хуане.
– Да, их я тоже люблю! – закричал Скип. – Что касается музыки, я готов на все. Классика! Нью-Эйдж! «Лучшие сорок»! Все хиты!
– Класс! – одобрила я.
– Наверное, вы считаете меня фанатиком, – продолжил он, – безумным фанатиком, да?
У меня перехватило дыхание. От его отдельных слов у меня вдруг мелькнула дурная мысль. «Я готов на все». «Безумный фанатик». Способен ли безумный фанатик убить женщину? Боже милостивый, этот расслабляющийся Скип? Если он действительно арт-директор такого крупного рекламного агентства, очень богатого агентства, вряд ли он нуждается в деньгах, чтобы согласиться стать наемным убийцей. Если…
– Скип!
– А?
– Вчера вечером вы случайно не были в своей каюте? Примерно в десять часов?
– Да, был. Книжку читал. А что?
– Ничего. Просто любопытно, – ответила я.
Как только лифт прибыл на прогулочную палубу, я отрывисто бросила Скипу «пока!» и вылетела наружу.
10
– Эй, притормози! – воскликнул Сэм, когда я сломя голову выбежала на прогулочную палубу и уже была готова перемахнуть через борт. – После вчерашнего дождя палуба скользкая. Поскользнешься и сломаешь свои ходули!
Ходули! В детстве мальчишка, наш сосед, всегда называл мои длинные конечности ходулями, отчего я не раз плакала по ночам. Сэм напомнил мне об этом, и меня передернуло.
Он полулежал в одном из шезлонгов, закинув свои собственные ходули на соседнее кресло. Для разнообразия опоздала на этот раз я.
– Ты прав, – притормозив, согласилась я, переводя дыхание и расслабляясь. – Я правда спешила. Просто не хотелось опаздывать на свидание.
Вообще-то я очень редко употребляю слово «свидание». Во-первых, потому что свидания у меня бывают крайне редко, а во-вторых, по уровню риска я всегда сравнивала хождения на свидания с затяжным прыжком с парашютом. Однако сейчас эта глупейшая мысль акселератки показалась мне неуместной, тем более после того, как вчера мы с Сэмом почти уже поцеловались в губы – не помешай подошедший лифт. Следовало признать, что тот едва не состоявшийся поцелуй перевел наши отношения на иной уровень, на уровень «свиданий», а поскольку круиз длится всего семь дней, имеет смысл пошевеливаться, если мы хотим какого-то продолжения нашего «романа». Да, это одна из странных особенностей поведения людей на отдыхе: он всегда длится вполне определенное и весьма ограниченное время. Если вам кто-то понравился, вы неизбежно должны пренебречь некоторыми «правилами дорожного движения» и ускорить процесс взаимного узнавания.
Мой страх по поводу Телефонного Звонка испарился. По крайней мере на время. Этому способствовал Сэм – такой вальяжный в своем кресле, такой благостный в спортивной майке и кроссовках, такой безопасный.
Тем не менее, прежде чем мы начнем свою пробежку, прежде чем мы начнем дальше узнавать друг друга, я должна задать ему тот же вопрос, что и Скипу. Я должна узнать, не мог ли он случайно оказаться тем человеком, который сделал этот звонок.
– Сэм, что ты делал, – произнесла я как можно небрежнее, – после того, как мы расстались? Ушел к себе в каюту?
Он взглянул на меня с кривоватой усмешкой и поправил очки.
– Нет! Я пригласил на рюмку тех монашенок, которых мы встретили в лифте. Они оказались такими оторвами, должен тебе сказать!
– Да перестань! Я серьезно.
– Пара танцев на дискотеке, и ты уже следишь за моими перемещениями? – иронично ухмыльнулся он.
– Нет, конечно. Я просто хотела узнать, смотрел ли ты телевизор и были ли у тебя жуткие помехи, как у меня?
– А-а… Нет, я его даже не включал. На самом деле я вернулся в каюту только около половины двенадцатого.
– Вот как? – я вздохнула с облегчением. В общем-то я и не думала, что Сэм может оказаться потенциальным наемным убийцей.
– Да. Я вышел из лифта и понял, что ложиться совсем не хочется. Я переволновался как мальчишка.
– Я тебя понимаю. Я тоже.
– Поэтому я отправился не в каюту, а сюда.
– На прогулочную палубу?
– Да, – кивнул он. – Решил, что надо немного проветриться, разобраться со своими мыслями.
– Тебе не дают покоя мысли о необходимости перемены работы?
– Частично.
– А что еще?
Он улыбнулся.
– Подожди. Я попробую угадать, – самодовольно заявила я. – Ты думал, представляю ли я собой черта в юбке или находку века. Правильно?
– Правильно.
– Ну и? Пришел к какому-нибудь решению?
– Я уже говорил тебе, Струнка. Мне нужно как следует присмотреться к тебе. Очень внимательно присмотреться!
– Понятно. А как насчет карьеры? Здесь ты что-нибудь решил?
– Не совсем, – пожал он плечами. – Проблема в том, что к этой работе у меня больше сердце не лежит. С тех пор как моя невеста… – Он запнулся, словно раздумывая, следует ли откровенничать дальше.
– Продолжай, Сэм. Пожалуйста, – попросила я. Мне очень хотелось узнать что-нибудь о ней, узнать, что с ней случилось, по-прежнему ли Сэм любит ее.
Он поправил очки указательным пальцем.
– После смерти Джиллиан карьера меня перестала волновать, – заявил он.
Джиллиан. Симпатичное имя.
– Я перегорел. Я больше не считаю концом света, если что-то не успеваю сделать, если не приезжаю вовремя в город, куда меня посылают. С тех пор как ее не стало, меня все это волнует гораздо меньше.
Я кивнула, представляя, каких трудов стоило Сэму пережить смерть своей невесты, особенно учитывая его постоянные разъезды по служебным делам.
– Тебе кажется, если сменить страховой бизнес на что-нибудь иное, станет легче? Если теряешь любимого человека, внутренняя опустошенность все равно остается, независимо от того, чем ты зарабатываешь на жизнь.
– Это верно, – он пристально взглянул из-под очков своими глубокими синими глазами. Потом, словно отвечая на вопрос, продолжил: – Но я это уже пережил. Пережил. Особенно трудно было, конечно, то… – Он снова умолк.
– Что Джиллиан умерла прямо накануне вашей свадьбы, ты это хочешь сказать?
Он серьезно кивнул.
– И это, и другое.
– Что?
На сей раз он не ответил. Я почувствовала, что не следует больше задавать вопросов. Сэм не был похож на человека, который способен вывернуть свои внутренности на отдыхе перед совершенно незнакомым человеком. Он сдержанно относился к фактам своей биографии. Ему было что рассказать, это ясно как Божий день, но он к этому еще не готов. Во всяком случае не мне. Не сейчас.
– Ну ладно, – с некоторым усилием стряхивая свое подпортившееся настроение, заговорил Сэм. – Может, мы все-таки побегаем, позавтракаем, а потом отправимся на Иль-де-Сван, а то ведь так и день пройдет?
– Да, конечно, – согласилась я. Сделав несколько физических упражнений для разминки, мы побежали.
Отмотав свои четыре мили, мы с Сэмом перекусили на скорую руку в «Стеклянном башмаке» и договорились встретиться уже на острове, вместо того чтобы толкаться всем вместе в очереди на плашкоут. Я хотела еще зайти к Пэт и Джеки, узнать, какие у них планы на посещение нашей первой на маршруте стоянки.
Итак, я спустилась к себе на восьмую палубу. Мои подруги сидели в каюте Пэт и смотрели по телевизору выступление руководителя круиза, который расписывал, что нас ожидает на Иль-де-Сване. Обе были в футболках и в шортах; в фирменных сумках с картинками «Принцессы Очарование» лежали купальники, полотенца, кремы, книжки и прочая мелочь.
– Джеки, – сказала я, оглядывая подружку с ног до головы. – Ты себя уже хорошо чувствуешь?
– Достаточно хорошо, чтобы вынести пятиминутную дорогу до какого-нибудь пляжа, – кивнула она на иллюминатор.
Нет, все-таки она показалась мне слишком бледной и слабой, не похожей на себя.
– Если ты думала, что я буду торчать в каюте и наблюдать, как вы сделаете мне ручкой, то можешь забыть об этом.
– Но провести несколько часов под палящим солнцем, когда ты только что… – Я оборвала фразу, поскольку поняла, что выгляжу старой ворчуньей. Поэтому выглянула в иллюминатор. Перед каютой Пэт не маячила спасательная шлюпка, так что мне открылся совершенно потрясающий вид – розовые и алые кусты цветущей бугенвиллеи, сливочного цвета песчаные пляжи, переливающаяся голубым и зеленым спокойная, чистая вода.
– Ничего со мной не случится, – ответила Джеки. – Если почувствую, что нехорошо, вернусь на этой же барже обратно. Большое дело!
– Ну ладно. Так какие планы? – продолжила я. – Вы уже готовы?
Джеки сказала «да», Пэт сообщила, что сначала ей надо позвонить в каюту Алберту Муллинзу и скоординировать их действия. Я и забыла, что они с Албертом записались в группу под названием «арт-сафари», в которой всем желающим обещали давать уроки рисования на пленэре под руководством известной художницы из южной Флориды Джинджер Смит Болдуин. В каждом порту, куда будет заходить корабль, эта группа человек из десяти – пятнадцати будет выбираться на заранее подготовленное место, всех обеспечат необходимыми принадлежностями и познакомят с теоретическими основами пейзажной живописи. Созданные произведения участники группы могут забрать домой, повесить на стенку в рамочках или просто показывать друзьям и родным, как делают люди с фотографиями или видеозаписями. Поскольку я лично очень пристрастно отношусь к художественному творчеству, а Джеки предпочитает акварели занятия акваспортом, Пэт выбрала себе в компаньоны Алберта.
– Он мечтает зарисовать новых птиц, – сообщила Пэт, набирая номер.
Я пошла к себе, быстренько приняла душ, переоделась и вернулась в каюту Пэт.
– Я договорилась, что мы с Албертом и остальными членами группы Джинджер встречаемся у лифта на второй палубе, – сообщила Пэт.
Мы спустились на лифте и вышли в холл; там уже собралось не меньше двухсот человек. Среди них я увидела и Генри Причарда. Он был с Ингрид, той девицей, которую нашел себе вчера вечером. Даже если Джеки и была разочарована тем, что Генри подыскал ей замену, пока она валялась в постели, мучаясь желудком, то виду не подала. Повернувшись к нам с Пэт, она мужественно заметила:
– Похоже, торговец автомобилями накрылся.
– Мне очень жаль, Джеки, – посочувствовала я. – Я понимаю, ты надеялась найти себе пару.
– Я надеялась на активную жизнь, только и всего, – ответила она. – Полагаю, в этом смысл подобных круизов. Но как только ты на один день выходишь из игры, твое место тут же занимает другая милочка. Да ладно, на Генри свет клином не сошелся! На корабле нет других одиноких мужиков, что ли? Во всяком случае, я не собираюсь из-за этого прыгать за борт!
– Это мужественное решение, – похлопала я ее по спине, отчего Джеки, к сожалению, закашлялась.
– Твой микроб случайно не переселился в грудь? – озабоченно нахмурилась Пэт. – Я слышу хрипы у тебя в легких.
– Да все нормально, – отмахнулась Джеки. – Скажи лучше, где твои художники?
Пэт огляделась по сторонам, увидела Алберта и помахала ему рукой. Он приветствовал ее кивком. Мы пробрались к нему сквозь толпу. Алберт стоял в очереди на посадку.
– Всем вам самое доброе утро! – проговорил Алберт, снимая свою бежевую шляпу-сафари. Он был в футболке и в шортах; на тощей шее висели фотокамера и два тяжелых бинокля. Одно неосторожное движение – и он задохнется, подумала я.
– Доброе утро, Алберт, – сказала Пэт. – Готов заняться рисованием?
– С огромным удовольствием! – откликнулся он в своей архаичной, чуть напыщенной псевдо-британской манере. – Никогда еще не пробовал передать свое восприятие птиц средствами визуального искусства, но полон решимости сегодня же ликвидировать этот пробел!
Ну просто душка!
Через несколько человек от Алберта я увидела нашу соседку по столу, Гейл Коэн. На ней был шикарный пляжный костюм, накинутый прямо поверх купальника, а в руках, вместо обычной сумки с «Принцессой», как у всех нас, пляжная сумка от «Прады»; бриллианты и изумруды на сей раз уступили место слоновой кости. Я подумала, что таким образом она выражает свое представление об идеальных украшениях для островов. Борцы за права животных прокляли бы ее вместе с ее слоновой костью.
