Текст книги "Карибский круиз"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– А потом, когда Пэт с Джеки разойдутся по своим каютам и запрутся на все замки, мы с тобой сядем у меня и попробуем еще раз разрешить эту головоломку.
– У меня была та же идея.
– Симон, я искренне хочу поблагодарить тебя за помощь. Большое облегчение чувствовать, что ты не одинок и можешь с кем-то поделиться.
– Пока что я тебе ничем реально не помог, – возразил он.
– Да что ты! – воскликнула я. – Уже хотя бы тем, что поверил мне. Это очень много значит.
– Рад слышать. Теперь у меня есть предложение, Струнка.
– Давай, выкладывай.
– Мне кажется, я должен провести эту ночь с тобой. У тебя в каюте. Для твоей безопасности!
Я промолчала.
– Ты меня слышишь? – забеспокоился он.
– Да. Размышляю над твоим предложением.
– Я хочу тебя защитить, Струнка. Я не смогу уснуть, думая, что ты ночуешь одна, а по кораблю бродит убийца!
– Очень мило с твоей стороны, Симон. Просто когда мы последний раз собирались провести ночь вместе – в твоей каюте, – это плохо кончилось. У меня остались дурные воспоминания.
– Ну послушай, – рассмеялся он. – Я ведь могу спать в кресле или еще где-нибудь. Мы можем даже не прикасаться друг к другу, если ты не захочешь. Но мне правда будет спокойнее, если я буду с тобой рядом, вот и все.
Меня искренне тронуло его желание оберегать меня. До сих пор единственным человеком, который меня хотел оберегать, была я сама.
Я представила Симона, стоящего или сидящего сейчас у телефона, с трубкой в руке, такого честного, такого надежного. Опасность, в которой я оказалась, возможно, повлияет на то, что он сумеет избавиться от преследующего его кошмара, связанного с гибелью Джиллиан.
– Ну разумеется, ты можешь переночевать в моей каюте, – сказала я, не делая вид, что приношу тем самым жертву века. – А ты не храпишь?
– Только когда сплю очень глубоко, – признался он. – Но не беспокойся. Этого я делать не собираюсь.
Пэт продолжала нервничать из-за того, что Билл оставил детей на попечение домоправительницы, но все же решила провести день с нами, как и было задумано. Первым делом мы посетили «Новый век Ее величества» – дамский оздоровительный бассейн с кучей всяческих лечебных процедур. Джеки решила сделать себе очищающую маску для лица; Пэт отправилась в бассейн со свежей морской водой, в котором плавали водоросли; я позволила себе сорокаминутный сеанс у рефлексотерапевта. Рефлексология, поясняю для непосвященных, это метод ножного массажа, при котором к разным участкам поверхности ног прилагаются большие или меньшие усилия, чтобы восстановить внутренний баланс, снять слабость и зажатость каких-либо участков тела. На самом деле я верила в пользу рефлексотерапии не больше, чем в купание среди морских водорослей, но решила, что, во всяком случае, хуже мне от этого не станет.
Но я ошиблась. Моим рефлексотерапевтом оказалась серьезная женщина славянской внешности по имени Надя. Сначала она занялась моей левой ногой.
– О-о-о-х! – выдохнула я, когда она сжала ноготь на большом пальце.
– Действует на мозжечок, – пояснила она. – Проясняется голова и лобные пазухи.
– И голова, и лобные пазухи у меня абсолютно ясные, – заметила я. – А нельзя ли немного полегче?
Вместо ответа она сжала мою левую пятку. Я снова завопила от боли.
– Для седалищного нерва, – сообщила Надя. – И предотвращает геморрой.
– Это все очень интересно, Надя, но я, слава Богу, не страдаю геморроем.
Она проигнорировала эту информацию и начала разминать стопу моей левой ноги. Вместо ожидаемой новой муки мне стало щекотно.
– Эй, – хихикнула я, отдергивая ногу, – а сейчас какую часть моего тела вы разблокируете?
– Сердце, – сказала она, покрепче ухватывая ногу, с намерением продолжить свое дело. – Я чувствую, у вас небольшие проблемы, но я могу помочь – если вы будете лежать спокойно и не мешать.
Я не стала ей мешать.
Мой сеанс закончился почти одновременно с процедурами Джеки и Пэт.
– Теперь куда? Может, постреляем по летающим тарелочкам? – предложила я.
– Лодыжка еще побаливает, – призналась Пэт, которая довольно ловко передвигалась, слегка опираясь на тросточку. – Я бы предпочла какое-нибудь более сидячее занятие.
– Я тоже, – подхватила Джеки.
Я совсем забыла, что она первый день как встала с постели. Я хотела уберечь ее от наемного убийцы, но совсем не хотела утомлять.
– Что-нибудь более сидячее… – бормотала я, просматривая список дневных развлечений. – Как вы относитесь к выставке парфюмерии?
Эта идея им понравилась. Мы двинулись в бутик «Веселая принцесса». Вешалки с одеждой там на время сдвинули в сторону, а на их место поставили несколько рядов кресел, образовавших нечто вроде круга. Мы сели. Спустя несколько минут перед нами появилась сильно накрашенная женщина по имени Вероника, представилась главным специалистом по парфюмерии этого корабля и пустила по кругу пробные флакончики с жидкостями, источающими различный аромат. Она говорила, мы нюхали. Занятие, хотя и не очень увлекательное, оказалось вполне сносным, особенно когда Вероника открыла флакон с ванилью. При этом она объяснила, что, хотя ваниль и не является сама по себе парфюмерным веществом, французские женщины считают ее лучшим ароматом. Она пахнет безусловно лучше, чем все эти невыносимые освежители воздуха, которые сейчас поставляют производители парфюмерии в самые дорогие магазины.
От запаха ванили мы все трое почувствовали, что проголодались, посему следующим пунктом нашего передвижения стал Час дегустации вин и сыров. Нам удалось отведать и вина, и сыра со всех концов света – по крайней мере тех, до которых нам удалось дотянуться. Это мероприятие привлекло так много желающих полакомиться бесплатной едой и выпивкой, что нам с превеликим трудом удалось пробиться к столам, где все это находилось.
В течение дня мы посетили также аукцион живописи (где продавались, в частности, работы маслом Джинджер Смит Болдуин, и Кеннет с Гейл, которые уже приобрели на корабле репутацию людей, не считающих денег, проявили умение яростно торговаться), выставку ледяных скульптур (нам продемонстрировали фигуры различных животных, вытесанных из огромных глыб льда), а также судовой вариант очень популярной нынче телевизионной игры «Счастливый случай» (участников, среди которых большинство составляли женщины бальзаковского возраста, спрашивали, в частности, что их больше всего привлекает в мужчине. Они отвечали – «настоящее либидо»).
Пока мы перебирались от одного развлечения к другому, а Пэт не забывала собирать сувенир за сувениром, меня радовало то, что мы ни разу не натолкнулись ни на Генри, ни на Скипа, ни на Алберта, ни на Ленни – и это при том, что корабль шел в открытом море и деваться было некуда, кроме как бродить по увеселениям, чем мы и занимались. Ну разумеется, Алберт мог пойти в кинотеатр, где, как было объявлено, демонстрировали триллер Хичкока «Птицы». Ленни, вполне возможно, торчит в одном из девяти корабельных баров. Генри мог наслаждаться с Ингрид в своей каюте. Или в ее, не важно. А Скип, вероятно, нашел себе уединение в библиотеке с очередным томиком Дипака Чопры.
В половине пятого у Джеки было назначено свидание с доктором Йоханссоном. Мы с Пэт отправились в лазарет вместе с ней. И что примечательно, когда она записалась у сестры Уимпл, ей не пришлось ждать ни минуты, хотя в холле сидело не меньше пятидесяти пациентов.
– Мне кажется, доктору Йоханссону Джеки действительно понравилась, – сказала я Пэт, когда мы сели в свободные кресла в холле. – Он явно отдает ей предпочтение в оказании медицинских услуг.
Пэт погрузилась в изучение рецепта грибного супа с сухариками и консервированными сливками из «Поваренной книги», поэтому ничего не ответила. Я вдруг подумала: если доктор Йоханссон оказывает знаки внимания понравившимся ему пациенткам, то почему бы доктору Ковецки не поступать так же? Может, у малыша Билла есть дама сердца? Может, поэтому он нанял убийцу, чтобы избавиться от Пэт?
Джеки вышла из смотрового кабинета раскрасневшаяся и возбужденная.
– Пер сказал, что я прекрасно выгляжу, – объявила она. – Он советовал мне сегодня не засиживаться допоздна, но по-прежнему хочет пригласить меня на ленч завтра в Нассау, а потом показать окрестности.
– По крайней мере хоть ты будешь в безопасности, – сорвалось у меня с языка.
– В безопасности?
– Ну, я хочу сказать, если, не дай Бог, наступит рецидив.
Сегодня в ресторане был объявлен британский стол, поэтому Измет рекомендовал нам отведать стейк и пудинг с почками.
– Слушай, Измаил, потроха можешь оставить себе, а мне принеси нормальный кусок мяса, – тут же подал голос Рик. – И не сильно зажаренный, лады?
Все остальные заказали бифштекс «Веллингтон».
– Элен! Ты не боишься заразиться коровьим бешенством? – поддела меня Джеки.
– Коровье бешенство сейчас меня волнует меньше всего на свете, – честно призналась я.
Она посмотрела на меня озадаченно, но ничего не сказала, вернувшись к прерванному разговору с Кеннетом Коэном, который сел с ней рядом, придя на несколько минут позже жены.
Мы с Симоном тоже сидели рядом. Каждый раз, когда я смотрела не него, меня бросало в дрожь. Несмотря на кошмарную проблему, занимающую наши головы, я была предельно счастлива, что он появился в моей жизни – не важно, сколько эта моя жизнь продлится.
– Ну, как вам понравился круиз? – обратилась я к Дороти, которая сидела по другую руку от Симона.
– Это было замечательно! – воскликнула старушка. – Прямо второй медовый месяц!
– Что она говорит, Дороти? – прокричал Ллойд.
– Она хотела узнать, как мы провели время в круизе, – сказала Дороти.
– А что ты ей ответила?
– Я сказала, что мы трахались, как молодожены!
Все разговоры за столом на мгновение стихли.
– Я сказала что-нибудь неприличное? – изображая невинность, поинтересовалась Дороти. Сущая дьяволица эта Дороти!
– Ваша манера выражаться немного острее, чем та, к которой привыкли мы с Кеннетом, – фыркнула Гейл.
– Что она говорит, Дороти? – прокричал Ллойд.
– Она говорит, что они с мужем не занимаются сексом, – перевела Дороти.
– Боже милостивый! – пробормотала Гейл. – У старой ведьмы один секс на уме. Если у нее, конечно, в таком возрасте осталась хоть капля ума. – Очевидно, Дороти задела за больной нерв.
– Не хотелось бы напоминать вам об этом, дорогая, – не осталась в долгу Дороти, – но вам тоже когда-нибудь стукнет восемьдесят шесть, если Бог даст. И никакие ваши шальные деньги этому не помешают.
– Так, кажется, перчатки сброшены, – прошептала я, наклоняясь к Симону, который с изумлением взирал на эту перепалку. Джеки пыталась сохранить серьезное выражение лица. Рик с Брайанной тут же начали о чем-то спорить между собой и явно отключились от происходящего.
– Так вы завидуете моим деньгам, миссис Тэйер? – ледяным тоном проговорила Гейл, тонкие ноздри ее при этом вздрагивали. – Думаю, вам очень бы хотелось оказаться на моем месте!
– Уверен, миссис Тэйер не хотела тебе сказать ничего плохого, – успокаивающе заговорил Кеннет, обращаясь к жене. Очевидно, это была его роль в семье. Надеясь, что все само собой образуется, он вновь обернулся к Джеки, с которой перед этим обсуждал завтрашний день в Нассау. Он спросил ее, как мы трое собираемся провести несколько часов стоянки в порту. Она ответила, что про Пэт и меня не знает, а сама намерена провести это время с Пером Йоханссоном.
– С кем? – переспросил Кеннет.
– Это доктор, который лечил меня в лазарете, – объяснила она. – Он из Финляндии, но уже давно работает на круизной линии «Морской лебедь» и прекрасно знает все порты захода. О лучшем гиде я не могла бы и мечтать.
Кеннет приподнял бровь, словно хотел показать свое удивление или недоумение тем, что Джеки свела знакомство с доктором Йоханссоном.
– А вы с Гейл что хотите делать в Нассау? – спросила Джеки.
– То же, что и в Нью-Джерси, – с покорностью вздохнул он. – Ходить по магазинам.
После ужина мы все, включая Симона, примерно часик посидели, болтая, в холле перед рестораном. Потом Джеки объявила, что вполне созрела до того, чтобы пойти спать. Пэт вслед за ней сказала, что тоже устала. Мы поднялись и доехали на лифте до нашей восьмой палубы. При этом подразумевалось, что мы с Симоном пожелаем друг другу спокойной ночи в более приватной обстановке. В моей каюте.
– Сделайте одолжение, – обратилась я к подругам, когда мы подошли к их каютам. – Заприте двери на два оборота, пожалуйста!
– Элен! – вздохнула Джеки.
– На нашей палубе произошло ограбление, – солгала я. – Я не хотела вам говорить, потому что вы все равно не поверите.
– Конечно, не поверю, но дверь я и так запираю на два оборота, – сказала Джеки.
– И мне очень не хочется, чтобы вор стащил все мои сувениры, – согласно кивнула Пэт.
– Это меня радует, – сказала я.
Мы расцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи. Я мысленно пожелала, чтобы наемный убийца струсил и дал нам всем троим дожить хотя бы до возраста Дороти Тэйер.
22
– Расскажи мне про Эрика, – попросил Симон, когда мы удалились в мою каюту и уселись – он в кресло, я на кровать. Мы решили, что моим вкладом в расследование будет краткая биографическая информация обо всех наших бывших мужьях.
– Начну с его родителей. У его матери имелось определенное состояние, и она постоянно тыкала этим отцу в нос. Но тот был парень не промах, с деловой жилкой. Его идеи и ее деньги легли в основу того, чем стало сейчас похоронное бюро Цукера. Эрику это просто упало в руки с неба.
– Ты как-то говорила, что он звонил и угрожал тебе, после того как ты провела рекламную кампанию в пользу его конкурента.
– Да. Эрик не из тех, кто скрывает свой гнев. Он орал и визжал. Он организован и аккуратен до беспредельности, но в гневе полностью забывает себя. Он пыжится, бушует, потом быстро стихает, снова пыжится, рвет и мечет, стихает и так далее. Его отец такой же. Они когда-нибудь оба загнутся от сердечного приступа.
Симон пожевал губами.
– Эрик не похож на того, кого мы ищем, – наконец сказал он. – Зачем ему убивать тебя сейчас, спустя шесть лет после той рекламной кампании? Если это могло ударить ему в голову, так он бы покончил с тобой сразу же. Или ты ему недавно еще соли на хвост насыпала?
Я подумала примерно с минуту, потом отрицательно покачала головой.
– Хорошо. Расскажи мне о его друзьях, о тех, с кем он общается в гольф-клубе или еще где-нибудь.
– У него нет друзей. И он не играет в гольф.
– Но должен же он чем-нибудь заниматься, когда не работает.
– Разумеется. Он делает приборку в стенном шкафу. Каждые выходные. Это очень серьезное занятие.
– Не понимаю, почему ты вышла за него замуж, – сказал Симон. – Ну ладно. Пошли дальше. Теперь о бывшем муже Джеки.
– Кажется, я уже говорила, Джеки с Питером познакомились в колледже. В Пенсильвании.
– Помню. Ты сказала, что Джеки из Питтсбурга. Питер тоже уроженец Пенсильвании?
– Да, но его родители переехали в штат Нью-Йорк, когда он был ребенком. А что?
– Генри Причард из Алтуны, – пожал плечами Симон. – Пытаюсь связать нити.
– Понятно. Я тоже. Окончив колледж, Джеки с Питером поженились, переехали в Вермонт и купили там ферму. Это было в шестидесятые, все тогда словно с ума сошли, скупая фермы в Вермонте, помнишь?
Он кивнул.
– Вся сложность была в том, что их ферма не приносила ни цента дохода. На жизнь и еду им хватало, но расплатиться с кредитором они не могли. Потом родители Питера погибли в авиакатастрофе, и он, как единственный ребенок, унаследовал их недвижимость на Манхэттене. Это помогло им вырваться из лап своего кредитора. Они продали ферму в Вермонте и переехали в собственную квартиру. Питер пошел на курсы в школу бизнеса. Джеки работала в цветочном магазине.
– А как возникла оранжерея в Бедфорде?
– В отличие от Эрика Питер очень общительный человек. И обожает заводить самые невероятные связи. У какого-то его знакомого был приятель, знакомый которого хотел приобрести на двоих оранжерею в Веетчестере. У Питера оставалось немного денег от наследства, и он все их вбухал в совместный бизнес.
– А нам не известно имя компаньона Питера?
– Нет, но это не важно. В один прекрасный момент он подстригал розовые кусты, и его ужалила пчела. Бедняга скончался на месте. Я лично просто не выхожу из дома без моего антишокового автоинъектора.
– И что, этот бедолага оставил свою долю Питеру и Джеки?
– Да, они переименовали фирму в «Оранжерею Пи-энд-Джи» и весьма преуспели в своем деле. Джеки была рабочей лошадью. А он организатором. Для бизнеса – отличное сочетание, но не для супружеской жизни. Он постоянно где-то бегал, что-то организовывал, а Джеки денно и нощно мотыжила свою оранжерею или что там еще, не знаю. Ну и постепенно он организовал себе Триш, его нынешнюю жену.
– Как они познакомились?
– Тем же способом, что и с покойным компаньоном. Через приятеля приятеля приятеля – богатого приятеля. Скажу одно: для парня, который собирался стать фермером-хиппи, он весьма быстро превратился в капиталиста. Джеки говорит, он теперь носит костюмы. И подтяжки!
– Это, конечно, не может не беспокоить.
– Нет, меня беспокоят его амбиции. Он хочет полностью взять под свой контроль оранжерею, и Джеки ему в этом помеха – до тех пор, пока жива.
– Понятно. Предположим, Питер и есть тот бывший муж, которого мы ищем. Тогда кто наемный убийца? Сейчас нам надо решить этот вопрос.
– Это может быть один из рабочих оранжереи, – предположила я. – Может, он – нелегальный иммигрант, и Питер угрожает отправить его обратно туда, откуда он приехал, если тот откажется убить Джеки.
– Может быть. – Симон потер глаза. Он выглядел утомленным и подавленным. Наверное, он так же хорошо, как и я, понимал, что мы просто играем в детективов и впустую тратим время. Мы с ним не профессиональные сыщики и даже не сыщики-любители, и все, что у нас есть, – лишь искаженный помехами телефонный разговор между кораблем и берегом, да еще этот дурацкий стишок.
– Имеет ли смысл рассказывать про Билла Ковецки? – спросила я. – Я тебе довольно много уже о нем рассказала, особенно о его внезапном исчезновении из Нью-Йорка и о том, что он оставил пятерых детей, за которыми обещал следить. Я по-прежнему думаю, что он и есть тот негодяй, а Алберт – человек, которого он нанял совершить убийство. Единственное, что может работать против этой версии, – Пэт по-прежнему любит Билла. Значит, у него должны быть какие-то положительные качества.
– Знаешь, Струнка, я чувствую, что необходимо немного передохнуть, – признался Сэм, проваливаясь в кресло. – Может, включить телевизор или еще что-нибудь? Просто прочистить мозги.
– Конечно. – Быстро встав с кровати, я пошла включить телевизор. Ларри Кинг как раз брал интервью у Деми Мур. Она говорила о том, что иметь деньги, красивую фигуру и быть знаменитой – очень рискованное занятие.
Я вернулась на кровать. Симон оставался в кресле. Нескольких секунд мне вполне хватило понять всю глупость этой диспозиции. Зачем ему надо мучиться в неудобном кресле, когда я тут разлеглась как королева? Тем более что причина его появления в моей каюте – желание следить за мной, быть моим телохранителем!
– Симон! Почему бы тебе не прилечь тут рядом? – я похлопала ладонью по покрывалу. – Здесь хорошо. Правда!
– Ты уверена? Помнится, когда я первый раз предложил тебе это, ты сказала, что не горишь желанием спать со мной.
– Помню, но это только потому, что мы с тобой… – Я оборвала себя. Какую чушь я несу! – Мне кажется, вся эта возня вокруг убийцы нас настолько утомила, что о сексе не может быть и речи. Разве я не права?
– Абсолютно, – согласился он, поднялся и осторожно улегся на кровать. На расстоянии дюйма от меня. Мы лежали полностью одетые, но это не помешало мне возжелать его больше, чем когда бы то ни было. Несмотря на только что сказанное.
Я лежала, чувствуя, как стучит сердце, пересохшие губы горели, в паху заболело; все тело, казалось, требовало, чтобы я сказала Симону, что передумала и очень даже не против заняться с ним любовью. В конце концов, никто не знает, что принесет завтрашний день, не так ли? Из живой бывшей жены я, например, могу превратиться в мертвую, и на этом все кончится.
Да, решила я. Мы должны использовать предоставившийся шанс. Это, может быть, последняя возможность телесно познать друг друга.
Не говоря ни слова, даже не глядя в его сторону, я встала, сняла с себя всю одежду, убрала в шкаф (пренебречь этим я просто не могла) и повернулась к нему во всей своей обнаженной страсти.
– Симон! – хрипло прошептала я.
В ответ – ни слова, ни жеста.
– Симон! – повторила я чуть менее хрипло.
Ответа не было.
Я прошла на цыпочках к сумочке, вынула мои бифокальные очки, нацепила на нос и присмотрелась к нему более пристально.
Его глаза были плотно закрыты. Тело расслаблено. Рот приоткрыт, причем челюсть отвисла под странным углом, тоненькая ниточка слюны стекала из угла рта на подушку. Через некоторое время он всхрапнул.
Ах ты мой телохранитель, подумала я и пошла надевать ночную рубашку.
Я выключила телевизор, потушила свет, как можно тише улеглась в постель и осторожно прижалась к нему. Он очнулся всего лишь на какую-то долю мгновения. Но этого хватило, чтобы я прошептала: «Я тебя люблю». И хватило ему пробормотать: «Я тоже тебя люблю».
