Текст книги "Карибский круиз"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
День шестой
Пятница, 15 февраля
19
– Мне надо с тобой поговорить, – заявила я Симону, когда он ровно в половине восьмого появился на прогулочной палубе для утренней пробежки.
– Значит, мы больше не злимся? Мы теперь издеваемся? – с обидой в голосе откликнулся он.
– Издеваюсь? Почему?
– Потому что во всех записках, которые я тебе посылал, я писал – «мне надо с тобой поговорить».
– К твоим запискам это не имеет никакого отношения, – тяжко вздохнула я. – Это имеет отношение вот к этой записке.
Я вынула из кармана шортов угрожающий детский стишок и протянула Симону.
Прочитав первые строчки, он отвлекся и посмотрел на меня.
– Три Белые Мышки? Это ведь ваше с Джеки и Пэт коллективное прозвище? Вы сами себя так называете?
– Угу. Читай дальше.
Добравшись до строчки «только одной не вернуться обратно», он опять посмотрел на меня.
– Похоже, у кого-то на корабле весьма специфическое чувство юмора. Кто это написал?
– Не знаю, Симон, но кто бы это ни был, он нанят моим бывшим мужем чтобы убить меня – до того, как корабль вернется в Майами.
– Струнка! – Он закатил глаза, точь-в-точь как Джеки, когда той хотелось показать, что я снова все драматизирую. – Тебе следует перестать принимать антиаллергены!
– Я не принимала никаких антиаллергенов! Я это все придумала, чтобы не говорить тебе правду.
– Правду о чем?
– Мне показалось, что именно ты – тот самый убийца, которого нанял Эрик!
Он молча уставился на меня. И смотрел довольно долго. Похоже, он начал сомневаться в моих умственных способностях. Поэтому я решила поторопить события.
– Мне действительно надо с тобой серьезно поговорить, – насколько можно спокойней произнесла я. – Мы не могли бы сегодня пропустить утреннюю пробежку? Пожалуйста!
Он только пожал плечами.
– В твоей каюте или в моей?
– В твоей. В моей, возможно, уже прячется убийца!
– Ну вот. Сейчас я тебе расскажу все с самого начала, – заговорила я, как только мы оказались у Симона. Он сел на кровать. Я принялась ходить по каюте, машинально подбирая разбросанную по полу одежду.
– Я не ждал гостей, – извинился он, явно смущенный моим аккуратизмом, наблюдая за тем, как я складывала и убирала туда-сюда его майки и брюки. – Но знаешь, Струнка, на кораблях такого класса для этого есть стюарды. Может, тебе наняться к ним на работу?
– Может быть. Но ты будешь меня слушать или нет?
– Уже слушаю.
– Хорошо. Во второй вечер нашего круиза, примерно около десяти часов, я заказала из каюты разговор с берегом. С Гарольдом Тейтльбаумом, моим шефом на фирме.
– Потому что ты психанула из-за того, что твою помощницу двинули на повышение без твоего ведома?
– У тебя хорошая память!
– То, что ты говоришь, трудно забыть. Впрочем, может, у тебя просто такая манера.
– Спасибо! – Я восприняла это как комплимент. – Ну и если ты помнишь, в тот вечер был шторм.
– Помню. Нас буквально переваливало с боку на бок.
– Верно. Мой телевизор ничего не показывал, и я сомневалась, будет ли работать телефон. Но все равно решила попробовать дозвониться до Гарольда. Случайно получилось так, что я врубилась в разговор между двумя совершенно незнакомыми мне людьми, причем один говорил отсюда, с корабля, а другой – с берега. По крайней мере мне так показалось.
– Ты поняла, о чем они говорят?
– Слушай внимательно. Во-первых, голоса были явно мужские. Они звучали нечетко из-за плохой связи. Помехи мешали разговору, до меня доносились одни обрывки фраз. Но чем больше они говорили, тем яснее мне становилось, что человек на корабле нанят тем, кто остался на берегу, для убийства его собственной бывшей жены, которая находится здесь, на борту!
– Поясни, пожалуйста!
– Двое мужчин договаривались об убийстве, Симон. Тот, кто говорил с берега, хотел, чтобы находившийся на корабле убил его бывшую жену – пассажирку «Принцессы Очарование» – и сделал это раньше, чем корабль вернется в Майами.
– Невероятно! – воскликнул Симон, поправил очки и посмотрел на меня более внимательно. – Что ты предприняла?
– Сначала я позвонила пассажирскому помощнику сказать, что произошла путаница на линии. Потом отправилась непосредственно к капитану Солбергу. И сообщила ему, что одной из пассажирок его корабля угрожает смертельная опасность.
– И что он ответил?
– Он ответил, что мне следует принимать успокоительное.
– Нет, серьезно. Как он отреагировал?
– Я серьезно! Разговор с этим парнем оказался пустой тратой времени. Я объяснила, что на его корабле в любую минуту может произойти преступление, а он сказал, что ничего не может сделать до тех пор, пока оно действительно не произойдет. А потом предложил пойти поиграть в бинго.
– О Господи! Теперь мне понятен его вопрос об убийцах, который он задал тогда, на капитанском коктейле. Вероятно, он не поверил ни одному твоему слову.
– Так же, как и полиция в Пуэрто-Рико. Но ты-то мне веришь, Симон?
– Разумеется! Единственное, что я никак не могу понять, почему ты сразу же предположила, что именно Эрик и я являемся теми самыми заговорщиками и что убить собираются именно тебя?
– Стыдно признаться, но у меня есть тенденция автоматически переносить на себя многие вещи, особенно когда речь идет о моем здоровье и благополучии. У меня такой пунктик. Весьма незначительный пунктик, мне кажется. – Мне казалось очень важным быть с Симоном предельно искренней, но в то же время мне очень не хотелось его напугать, чтобы он не дал деру.
– Этим объясняется только то, что ты вообразила себя целью заговора. Но этим нельзя объяснить, почему ты меня вообразила убийцей. Разве я тебе чем-нибудь угрожал?
– Нет, ты за мной только ухаживал.
– Ну, теперь все кристально ясно! – саркастически бросил он.
– Ты за мной ухаживал, старался оказаться со мной наедине, – настаивала я. – Но в тот момент, когда я обнаружила такой незначительный факт, что Сэм Пек на самом деле является Симоном Пурдисом, я окончательно решила, что ты и есть наемный убийца. Я подумала: этот парень путешествует под чужим именем и проводит со мной много времени. Я сложила два плюс два и у меня все сошлось: ты виноват!
– Я бы не смог из этого вынести столь однозначный вердикт.
– Потому что ты привык пользоваться псевдонимами. И ты знаешь, зачем ты это делаешь. Но я-то понятия не имела, что ты работаешь для туристического журнала, соображаешь? Я ведь была просто бедной, ни о чем не подозревающей дурочкой, которая влюбилась в тебя с первого вечера!
Последняя фраза сорвалась у меня с языка прежде, чем я поняла, что говорю. От смущения я готова была натянуть на голову зеленую майку Симона, которую в этот момент подняла с пола и собиралась уложить в шкаф.
Да, конечно, в тот вечер прерванного любовного свидания, закончившийся моим спешным бегством из каюты, я сказала, что люблю его. Но на сей раз это прозвучало скорее не как признание, а как сердитый упрек. То есть я откровенно открыла ему свою душу. Даже раньше, чем мы обменялись адресами и домашними телефонами!
Он притянул меня к себе на кровать и крепко поцеловал. Это был долгий, страстный поцелуй, и хотя я искренне им наслаждалась, но так и не поняла, следует ли воспринимать его как «Я тоже тебя люблю» или просто как знак примирения.
– Давай рассказывай дальше, – сказал он после того, как мы разъединились.
– Рассказываю, – согласилась я, пытаясь сосредоточиться. – Поскольку я обнаружила, что ты действительно журналист, пишущий о путешествиях, а не наемный убийца, я решила, что угроза нависла над какой-то другой бывшей женой, отправившейся в этот круиз. Но потом появилась эта записка.
Я достала листок и снова перечитала стишок, качая головой от ярости и недоумения.
– Я тебе объясняю, Симон, – сердито продолжила я. – Если Эрик уже дошел до того, что хочет от меня избавиться в тот момент, когда у меня появилась неделя отдыха, он…
– Уй-ю-юй! А почему ты уверена, что это дело рук Эрика?
– У меня только один бывший муж!
– Нет, я о другом. Почему ты уверена, что именно о тебе идет речь в этом стишке?
– Потому что конверт был адресован… – Я запнулась, сообразив, что конверт-то был подсунут под дверь каюты Джеки, а значит…
Когда я начала пересказывать этот эпизод Симону, мой голос дрожал, а ладони покрылись холодным потом. Господи, Боже мой! Ситуация начала проясняться и становиться все более угрожающей.
– Так, значит, наемный убийца охотится за Джеки! Этот грязный Питер хочет ее убить! У меня было какое-то предчувствие, что он…
– Не так быстро, – прервал меня Симон. – Ваш стюард знал, что вы втроем собрались на вечеринку у Джеки. Вы не делали из этого тайны. Более чем вероятно, что человек, написавший стишок, тоже мог об этом узнать, особенно если ему это было необходимо. Но он мог адресовать стишок любой из вас. На конверте ведь не было указано, кому именно?
– Нет.
– Стало быть, мы не можем судить наверняка, за кем из вас троих он охотится. Наверняка можно сказать только одно: это одна из вас.
Я упала Симону на грудь, повалив его на кровать и, не исключено, сбив ему дыхание.
– Может, пора сообщить об этом Джеки и Пэт? – спросила я. – Я им еще ни о чем не говорила. Джеки только-только выбралась из этого проклятого лазарета и пяти минут не понаслаждалась нормальным отдыхом. А Пэт? Не представляю, как она выдержит новость о том, что ее великолепный Билл, вероятно, хочет ее смерти? Она всерьез надеется, что они в один прекрасный день снова будут вместе. Она страшно боится насилия и даже разговоров об этом. Она говорила, что хочет установить у себя на телевизоре специальный блокиратор. Конечно, она назвала его локатором.
Симон покачал головой, явно погруженный в размышления о том, как выбраться из этой ситуации. Не показалось ли мне, что в глазах его промелькнул страх? За меня. За нас.
Мы сели.
– Ну ладно, – начала я. – Не надо паники. Ты единственный на корабле, кто знает всю эту историю и верит в нее. Единственный, на кого я могу сейчас положиться. Ты можешь помочь спасти жизнь Джеки. Или Пэт. Или, не дай Бог, даже мою.
Я прекрасно понимала, что делаю. Я обращалась к человеку, который два года прожил с мучительной мыслью о том, что оказался не в силах спасти жизнь своей невесты. Я обращалась к человеку, душу которого терзало непреходящее чувство вины за то, что он выжил, который считал себя преступником из-за того, что не смог спасти женщину. Вот этого человека я решила сделать участником новой спасательной операции. Ключевое слово здесь – «участник». Я нуждалась в нем для того, чтобы разделить с ним свою ношу, а не взвалить ее на него. Мне хотелось все делать вместе с ним, потому что я любила его. И – сознавал он это или нет, готов был признать это или нет – он тоже меня любил.
– Учти, в этом деле мы будем партнерами, – сказала я, уточняя позицию, чтобы он себя чувствовал более комфортно. – Мы будем помогать друг другу раскрыть этот заговор с целью убийства. Я не собираюсь полностью перекладывать все это на твои плечи и не хочу, чтобы ты один нес за это ответственность.
– Но я действительно уже несу за это ответственность! – заявил Симон, демонстрируя тот характерный тип мужского поведения, от которого я только что пыталась его избавить. Почему все-таки мужчины не в состоянии понять – если мы способны уважать их интересы, это еще не значит, что мы требуем, чтобы они спасали нас денно и нощно? Что заниматься спасением – отнюдь не их исключительное право, полученное от рождения?
– Симон, я…
– Послушай меня, Струнка. Ты очень увлекательно и интересно рассказала всю эту историю. Почти как анекдот за обеденным столом. Но мы с тобой знаем, что парень, который написал записку, действительно существует. И он не шутит. Я не хочу, чтобы в этом круизе с тобой что-нибудь случилось, понятно?
Я изо всех сил обняла его.
– Ничего со мной в этом круизе не случится, – решительно заявила я. – С чего бы? Ведь со мной – самый знаменитый журналист, специалист по путешествиям!
– Самый знаменитый, черт бы его побрал! – скривился Симон. – Когда я сказал тебе мое настоящее имя, оказалось, что ты его даже не слышала!
– Согласна, – призналась я. – Ты знаешь, у меня по жизни вообще очень избирательное мышление. Если что-то или кто-то меня особо не интересует, я просто не обращаю на это внимания. До того как отправиться в эту поездку, я просто не сознавала серьезность этой проблемы. Это называется «туннельным мышлением».
– А сейчас?
– Сейчас я поняла, что ограниченность моего взгляда на мир гораздо больше вредила мне, чем помогала. Особенно в частной жизни.
Господи, что я несу, прекрати немедленно, одернула я себя, чувствуя, что фраза прозвучала, как у лежащего на смертном одре.
– Например, у меня есть отец, с которым я отказалась разговаривать еще подростком, и сводная сестра, которую я никогда не видела. Я вычеркнула их из своей жизни, сделала вид, что их просто не существует. Но как знать? Может, если я сойду с борта этого корабля в целости и сохранности, мне удастся и выйти из туннеля!
Симон обнял меня, провел рукой по волосам, погладил по спине, забормотал успокаивающие слова.
– Я тебя понимаю, – в какой-то момент сказал он. – Я сам был в таком туннеле.
Некоторое время мы продолжали стоять, держа друг друга в объятиях, хорошо понимая, что наступило затишье перед бурей. Наконец Симон выпустил меня из рук.
– Если мы хотим поймать убийцу, пора действовать, – проговорил он, сделав глубокий вдох и расправляя плечи. Вся его высокая, энергичная фигура выражала решимость. – До конца круиза осталось всего двое суток. Мы не имеем права тратить впустую ни минуты!
– Конечно, – согласилась я.
Он сел на кровать. Нужно было разработать план.
– Среди тех мужчин, кого вы встречали здесь, на корабле, с кем общались, можешь ли ты назвать тех, кто вызывает подозрение? – спросил он.
– Вокруг меня крутится несколько типов. Это, конечно, может быть чистой случайностью, но на таком большом корабле все-таки странно, что я с ними постоянно сталкиваюсь. Ничего не могу сказать про Джеки и Пэт. Бог знает, кто там вокруг них увивается. Но попробуем начать с кого-нибудь.
Я коротко обрисовала ему Генри Причарда, Алберта Муллинза, Ленни Лубина и Скипа Джеймисона. Выслушав, он сказал:
– Можешь ли ты усмотреть какую-нибудь связь между всеми тобой названными и Эриком, Питером или Биллом? Могут они иметь какое-то отношение к вашим бывшим мужьям?
– Нет, с ходу сказать не могу. Думаю, что если поговорю с Джеки и Пэт за завтраком, может, что-нибудь и прояснится.
– Очень хорошо. А пока ты будешь этим заниматься, я кое-куда позвоню и постараюсь проверить, те ли это люди, за кого они себя выдают. Это не займет много времени. Я узнаю, действительно ли Скип Джеймисон – арт-директор «Ви-Вай-Ди», действительно ли у Ленни свой бизнес в Массапекье, на Лонг-Айленде, правда ли, что Генри Причард торгует… Какими машинами, ты сказала, он торгует?
– «Шевроле». Фирма «Петерсон Шевроле». Алтуна, Пенсильвания.
– Спасибо!
– Остается Алберт Муллинз. Он нигде не работает, насколько мне известно. Его проверить будет непросто, как ты думаешь?
– Возможно, – кивнул Симон. – Но по крайней мере можно узнать, действительно ли он живет на Манхэттене и есть ли у него дом в Коннектикуте. Иными словами, есть ли его фамилия в телефонных справочниках там и там.
– Едва ли! Мы же все стараемся спрятаться от телефонистов.
– Ну, я все-таки попрошу одного моего старого друга поискать, – улыбнулся Симон. – Значит, действуем так. Я звоню, ты идешь завтракать с подругами, потом возвращаешься и выкладываешь мне всю информацию про ваших бывших мужей. Что они за люди, с кем дружат, чем занимаются в свободное время.
– Расскажу все, что смогу, – заверила я Симона, глядя на него с благодарностью и восхищением. Разумеется, я и сама могла позвонить, задать такие же вопросы, порыскать по кораблю в поисках разгадки. Большую часть моей сознательной жизни я полагалась исключительно на себя и вполне справлялась со всеми проблемами, несмотря на некоторые мои «пунктики». Я человек дела, умею владеть ситуацией, и мне удается добиваться успехов. За шесть лет, прошедших после развода, я сама зарабатываю себе на жизнь, создала вокруг себя вполне миленький круг общения, даже научилась сама менять спущенное колесо. Да, у меня бывает дурное настроение, меня порой мучают страхи, одиночество, но я научилась со всем этим справляться и если не совсем уж беспредельно счастлива, то, во всяком случае, вполне нормально себя чувствую. Я определенно не собиралась влюбляться, даже мысли об этом не допускала. Вся моя жизнь четко спланирована: усердно работать, ездить в отпуск с подругами, смотреть по телевизору церемонии вручения премий Академии и все в таком духе. Но знаете, что я хочу сказать? Стало лучше, когда в моей жизни появился Симон Пурдис. Гораздо лучше! Я была бы законченной лгуньей, если бы сказала, что иметь рядом с собой мужчину, которого можно обожать, в которого можно верить, которого можно целовать и делить с ним постель, – это меньше, чем восхитительная волшебная сказка.
Да, восхитительная сказка, думала я, пока мы решали, как предотвратить убийство. Именно так и не иначе!
20
Покинув каюту Симона, я поспешила к себе в надежде застать Джеки и Пэт до того, как они отправятся бродить по кораблю, как два цыпленка, не подозревающие о коршуне. К счастью, они еще были в своих каютах. Я предложила всем вместе позавтракать в «Стеклянном башмаке», имея в виду, что, пока мы будем вместе, Симон успеет проверить все, что касается Скипа, Ленни, Генри и Алберта.
– Давайте отметим мое выздоровление «Кровавой Мери», – воскликнула Джеки, когда мы прошли уже вдоль буфетной стойки, устроились за ближайшим к кухне столиком (единственным свободным) и увидели перед собой официанта, интересующегося, какие напитки хотят заказать дамы. В «Стеклянном башмаке» утро было в полном разгаре. Чувствуя, что отпуск подходит к концу, многие пассажиры встали пораньше, чтобы вкусно позавтракать, успеть занять шезлонги вокруг бассейна и получить по максимуму предпоследнюю порцию ультрафиолетовых лучей.
– Пожалуй, я пропущу «Кровавую Мери» и лучше закажу чай на травах, – сказала я, чувствуя, что свежая голова мне еще понадобится.
– Ой, да брось, Элен! – протянула Джеки. – По-моему, очень даже неплохо, если мы немного прибалдеем. Представь себе – мы будем как три паруса под ветром!
Я рассмеялась.
– Вы обе – вперед. Я остаюсь со своим чаем.
– В чем дело? Тебе сегодня в новостях сообщили, что томатный сок вреден для здоровья? – подколола меня Джеки. Мне было очень приятно, что она стала прежней.
– Нет, сказали, что вредны веточки сельдерея, которыми они размешивают сок, – ответила я. – Согласно последним исследованиям, когда ты прикусываешь стебель, есть опасность, что тонкие волокна могут застрять между зубов и их ни за что не выковырять.
Настала ее очередь расхохотаться.
– Пэт, а ты что скажешь? Не хочешь выпить за мое здоровье «Кровавой Мери»?
– Это обонятельно! – заявила Пэт.
– Ничего подобного. От водки гораздо меньше запаха, чем от виски!
– Думаю, она хотела сказать «обаятельно», – заметила я. – Правильно, Пэт?
Она кивнула. Официант, подтянутый молодой человек с длинной темной косичкой, терпеливо ждал, слушая нашу болтовню, потом записал заказ и удалился.
– Ну а теперь, Элен, рассказывай, что там у вас с Сэмом произошло, – заговорила Джеки. – Сейчас ты готова?
– На самом деле я рада сообщить, что мы с Сэмом… – Мне пришлось напомнить себе, что для них он по-прежнему Сэм – утрясли все наши разногласия и уже сегодня с ним виделись.
– Элен! Это же прекрасно! – воскликнула Пэт и даже хлопнула в ладоши. – Кажется, он очень симпатичный человек. Он был так добр ко мне, когда мы гуляли по Пуэрто-Рико.
– Он очень симпатичный человек, – согласилась я.
– С очень симпатичной задницей, – добавила Джеки. – Так у вас любовь или что?
– Не могу сказать за него, но, как я уже говорила тебе, Джеки, когда мы возвращались на плашкоуте с Иль-де-Сван, такого чувства, как к нему, у меня еще не было.
– Слава Богу! Кажется, она всерьез втюрилась, – Джеки пихнула Пэт локтем. – Когда свадьба?
Я скорчила гримасу, потому что втайне уже начала думать об этом, хотя в настоящее время меня гораздо больше беспокоило то, какую информацию удастся получить Симону в результате его телефонных звонков и поможет ли какой-нибудь из них обнаружить потенциального убийцу.
Мне пришлось ответить еще на несколько вопросов по поводу моих отношений с «Сэмом». При этом я постаралась сдерживать свои чувства. Тем временем мы завтракали и обсуждали планы на день, который нам предстояло провести в открытом море. Похоже, в повестке дня значилось всего два обязательных пункта. Джеки должна была после обеда зайти к доктору Йоханссону, чтобы он посмотрел, насколько хорошо она себя чувствует, а Пэт собиралась позвонить домой Биллу, чтобы поздравить Люси с десятилетием.
– Предлагаю провести этот день вместе, – сказала я. – Мы можем купить сувениры, поплескаться в бассейне, сходить на какую-нибудь лекцию, осмотреть как следует корабль. Три Белые Мышки не так много времени нынче провели вместе.
В таком случае убийца вряд ли осмелится напасть на одну из нас, думала я. В единстве – наша безопасность.
– Заметано! – одобрительно воскликнула Джеки.
– Мы можем пойти все ко мне в каюту, пока я буду дозваниваться детям, – сказала Пэт. – Они, наверное, уже ждут звонка. Люси точно, я знаю. О Боже, даже не верится, что ей уже десять лет!
– Тогда встали и пошли! – предложила я. Мысль о детях, семье и днях рождения напомнила мне о том, что жизнь совсем недавно была гораздо проще, а главное – безопаснее.
После развода доктор Билл Ковецки поселился в довольно скромной (для модного доктора) трехкомнатной квартире на Манхэттене, оставив свое гораздо более привлекательное жилище, потому что ему пришлось отстегивать весьма существенную часть своих доходов на алименты и содержание детей.
Пэт нервно хихикала и волновалась в предвкушении своего первого в жизни телефонного звонка с корабля на сушу; но еще больше она волновалась от предстоящего разговора с Биллом, который, как она полагала, должен будет снять трубку, поскольку обещал всю неделю провести с детьми.
Мы с Джеки уселись на кровати. Пэт назвала телефонистке номер кредитной карточки и телефон Билла.
– Алло, алло! – закричала она в трубку. – Это ты, Билл? Ой, Дэннис, солнышко! Ты уже так вырос, что я путаю твой голос с отцовским. Да, дорогой. Я звоню с корабля. Да, да, прямо как по телевизору показывали. Вам нравится в Нью-Йорке? Он водил вас на хоккей? И в музей? И в «Планету Голливуд»? Ой, это должно быть здорово! Солнышко, звонить очень дорого, а я хочу поговорить и с другими детьми. Да, приезжаю в воскресенье. Я уже соскучилась!
Пэт почмокала в трубку, изображая поцелуи, потом поговорила со своими тремя другими сыновьями, чмокая в трубку каждого. Наконец к телефону подошла Люси. Она получила нечто напоминающее «Хэппи-бесди-ту-ю» и свою порцию поцелуев.
– Десять лет, – ворковала Пэт в трубку. – Ты уже почти тинейджер! Да, тетя Джеки и тетя Элен со мной здесь, в каюте, они тоже тебя любят и поздравляют. Обязательно! Теперь скажи мне вот что, солнышко. Как папа решил отмечать твой день рождения? Люси! Что с тобой, милая? Почему ты плачешь?
Пауза.
– Что значит его нет дома? – ошарашенно повторила Пэт. – Он уехал из дома рано утром? На самолет? А кто же остался с вами? Какой мистер?
– О-хо-хо, кажется, доктор Билл опять взялся за свои священные медицинские миссии, – прошептала я Джеки. – Неужели нельзя было хотя бы день рождения ребенка отметить!
– А чем для него этот день отличается от других? – возразила Джеки. – Судя по тому, что говорила Пэт, такого рода выходки он вытворял постоянно.
– Значит, он не оставил ни номера телефона, ни адреса, не сказал, куда едет? – продолжала тем временем допытываться Пэт. – Ну, я думаю, он просто забыл, дорогая. Когда он вернется, вы все вместе отметите твой день рождения по-настоящему, да? – Пэт старалась сохранить спокойствие, но все равно было видно, что она очень расстроена. Она убеждала себя, что Билл изменился, что больше не ставит свою карьеру превыше всего, превыше детей, что он хочет вернуться в семью. Но он опять куда-то уехал, бросив детей на попечение домоправительницы, на какой-нибудь медицинский симпозиум по воспалению кишок.
Я подошла к Пэт и спросила, нельзя ли мне поговорить с Люси, хотя бы минутку. Она передала мне трубку.
– Здравствуй, кисочка, – заговорила я. – Это тетя Элен. С днем рождения тебя!
Я рассказала Люси, что купила для нее специальный подарок в старом Сан-Хуане, который ей обязательно понравится, она ответила, что хочет приехать ко мне в гости, когда в следующий раз будет в Нью-Йорке. Я ее заверила, что она может гостить у меня сколько угодно, если только не привезет с собой братьев с их бушующими гормонами. Последних слов она не поняла, но решила, что это смешно, так что в тот момент, когда я вернула трубку Пэт, ее дочка уже хихикала.
Пока они с матерью прощались, я думала о Билле Ковецки и о том, что заставило его уехать из города в такой спешке. Я никогда его не видела живьем, но тем не менее не могла не задать себе вопрос: каким должен быть человек, способный отправиться в деловую поездку в день рождения собственной дочери? Каким должен быть человек, добровольно согласившийся принять на себя заботу о пятерых детях, чтобы мать могла поехать отдохнуть, а после этого покинуть их самому?
Я скажу, каким он должен быть. Он должен быть человеком, которому ни в чем нельзя доверять. Я не знаю, кто написал тот детский стишок, который подсунули под дверь каюты Джеки. Я не знаю, почему его написали. Все, что я знаю в настоящий момент – возможно, разумеется, только возможно! – что Билл Ковецки летит сейчас самолетом на Багамы, чтобы встретиться с автором этого стишка… Чтобы лично убедиться в смерти Пэт.
21
Вернувшись к себе в каюту, я сразу позвонила Симону.
– Ты что-нибудь узнал? – прерывающимся голосом спросила я, услышав его «алло».
– Никаких сенсаций. У Ленни действительно своя фирма на Лонг-Айленде, называется «Лубин Лубс». Скип – арт-директор «Ви-Вай-Ди». Генри продает «шевроле» в Алтуне, в фирме Петерсона. И фамилия Алберта Муллинза числится в телефонных справочниках как Манхэттена, так и Риджфилда в Коннектикуте.
– Проклятие!
– Единственно более или менее любопытная вещь из того, что я выяснил, – то, что когда я попытался позвонить по обоим номерам Муллинза, автоответчик сообщил, что линии отключены и никакой дополнительной информации не имеется.
– Кто отключает телефон, уезжая отдыхать на неделю?
– Я подумал о том же. Может быть, Алберт не думает возвращаться. Может, совершив убийство, он намеревается получить свои деньги и направиться в Мексику или еще куда-нибудь?
– Но зачем такому человеку, как Алберт Муллинз, подряжаться на убийство ради денег? – спросила я. – У него уже есть два дома и вполне достаточно средств, чтобы объехать весь мир в поисках снежной цапли!
– Может, оба его дома – результат предыдущих убийств, – предположил Симон. – Но есть еще один вариант. Он – не наемный убийца.
– Есть и третий вариант: он наемный убийца, но пошел на это не ради денег.
– Ты полагаешь, он убивает бывших жен посторонних мужчин ради удовольствия? Может, он просто имеет зуб на женщин?
– Бог его знает. Женоненавистников развелось пруд пруди. Вполне возможно, что он впервые выступает в роли наемного убийцы на этом корабле, что он начинающий в этом деле. И что его вынудили пойти на это.
– Когда ты все это придумала?
– Когда начала размышлять о том телефонном звонке. В тот же вечер. Если мне не изменяет память, человек с берега нажимал на парня с корабля. У меня сложилось четкое впечатление, что у наемного убийцы появились какие-то сомнения и он позвонил, чтобы дать своему «работодателю» отбой. Очень похоже на то, что у Билла, или Питера, или Эрика против этого человека есть что-то такое, из-за чего тот просто обязан выполнить поручение.
– Ты мне об этом не говорила.
– Правда?
– Правда, Струнка. Ни слова.
– Извини. Это важная информация?
– Вполне возможно.
Я доложила Симону о результатах моего утреннего общения с Пэт и Джеки, особенно подробно – о внезапном исчезновении Билла из Нью-Йорка.
– Держу пари, Билл и Алберт каким-то образом связаны, – сказала я. – Алберт уехал из своего города так, словно впредь не собирается туда возвращаться. Потом Билл уезжает из города, не сказав никому ни слова о том, куда он направляется. Более того, буквально с первой минуты нашего пребывания на корабле Алберт взял на себя роль преданного кавалера Пэт. Его внимательность к ней – это искренность или просто маска, потому что он должен преследовать ее, исполняя приказ? Приказ Билла?
– Не знаю, – вздохнул Симон. – Это узнать невозможно.
– Но ты не сдаешься, правда, Симон?
– Конечно, нет. Кстати, я разговаривал с капитаном Солбергом обо всей этой заварухе.
– Что ты сделал?
– Я помню, что ты с ним уже беседовала на эту тему, но это было до получения стишка.
– И что он сказал?
– Ты имеешь в виду – после того, как предложил мне купоны для приобретения товаров со скидкой в магазинах Нассау?
– Нет, только не это!
– Он проявил такую незаинтересованность, а я был в таком расстройстве, что под конец открыл ему мое настоящее имя и то, что нахожусь на его корабле, чтобы написать статью об этом круизе для моего журнала.
– Ох, Симон, ведь ты же говорил, что путешествия под псевдонимами – единственный для тебя способ узнать реальную картину тех мест, которые ты описываешь!
– Я уже составил себе реальную картину обстановки на «Принцессе Очарование», можешь мне поверить. Теперь мне нужно было, чтобы капитан Солберг всерьез осознал опасность, угрожающую жизни женщины на его корабле. И я решил: когда он узнает, что я собираюсь писать о нем в «Куда глаза глядят», то начнет пошевеливаться.
– Ну и тебе удалось?
– Вышло не совсем так, как я рассчитывал.
– Почему? Что он предпринял?
– Он спросил, не захватил ли я с собой фотографа из журнала, и если да, то не снимет ли он или она его в профиль с левой стороны, так он на фото лучше выглядит.
– Здорово! Еще одна Барбра Стреизанд! Это все, что он сказал?
– Нет. Сказал примерно то же, что и тебе: он будет расследовать преступление только после того, как оно совершится.
– Размазня!
– Хм, спасибо!
– Не ты. Капитан Солберг!
– А-а…
– Слушай, Симон. Я предложила Пэт и Джеки провести весь день втроем. Учитывая ситуацию, я полагаю, нам полезно держаться вместе.
– Понимаю. Но я буду скучать без тебя.
– Я тоже. – Я почмокала в трубку, изображая поцелуи, примерно как Пэт.
– Значит, все увидимся за ужином, – произнес Симон.
