Текст книги "Карибский круиз"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
День пятый
Четверг, 14 февраля
16
Я проснулась с горьким чувством оттого, что наступило четырнадцатое февраля. День святого Валентина. Прекрасно!
Пол ночи я мерила шагами свою каюту, мысленно перебирая все слова, которые говорил мне Сэм, пересматривая их в новом контексте, пытаясь сообразить, каким образом они могли с Эриком встретиться и устроить этот заговор. Словно мало мне было обнаружить, что мой бывший муж настолько ненавидит меня, что желает моей смерти! Так в придачу к этому оказалось, что мужчина, которого я полюбила, – мужчина, которому я выбрала самый лучший из возможных в сувенирной лавке «Принцессы Очарование» подарок ко Дню святого Валентина! – тоже желает моей гибели. Вот и говорите после этого об ударах судьбы!
«Ну и какую легенду ты себе выдумал?» – Так спрашивал человек с берега (Эрик) человека на корабле (Сэма) в тот вечер, когда я подслушала телефонный разговор.
Да, теперь я уже точно знала, какую легенду сочинил себе Сэм – страхового агента, который до смерти боится летать самолетом, поэтому купил билет в круиз. Какое вранье!
«Разуй глаза! Сам поймешь, что она – просто черт в юбке!» – эту фразу тоже произнес Эрик во время того разговора. Соблазняя меня, Сэм сказал то же самое. Точнее, он сказал: «Я еще не понял, ты черт в юбке или находка века, Струнка».
Это он так меня поддразнивал, покусывая мне мочки ушей!
Господи, как же он отвратителен! Оба они отвратительны. Но больше всего саднило даже не это. А вся придуманная Сэмом душещипательная история о несчастной любимой покойной невесте Джиллиан. Ох-ох-ох! Ну надо же. Что я, совсем дурочка, что ли?
Нет, даром им это не пройдет. Клянусь! Ясное дело, мне уже нельзя идти к капитану Солбергу и сообщать, что Сэм – совсем не тот, за кого себя выдает, особенно если учесть, что он видел нас рука об руку во время капитанского коктейля вчера вечером. Я понимала, что и в полицию Санта-Круса, куда через час должен прибыть наш корабль, обращаться без толку. Они вытурят меня так же, как это сделал коп в Пуэрто-Рико. Нет, надо закрыть рот, никому ничего не рассказывать, взять тайм-аут.
У меня не было сил сходить ни в лазарет, проведать Джеки, ни в каюту Пэт. Я просто не могла сейчас видеть моих подруг. Сейчас, когда человек, о котором я говорила им, что без ума от него, оказался моим потенциальным палачом. Такого унижения я не могла себе позволить даже с самыми ближайшими конфидентками.
Нет, я никому ничего не скажу. День в Санта-Крусе я проведу одна. Подумаю, оценю ситуацию, намечу план действий.
Я механически приняла душ и оделась, надеясь, что эти занятия хоть как-то отвлекут меня от тяжких и мучительных страданий.
А потом в каюте зазвонил телефон.
Меня просто парализовало.
– Это Сэм, – прошептала я. – Я это чувствую.
Телефон звонил и звонил. Внутренний голос пытался подсказать мне, что это может быть доктор Йоханссон, который хочет сообщить, что Джеки стало хуже; или это звонит Лия, которая просит моего совета, каким образом организовать кампанию в прессе, чтобы вытащить из грязи моих клиентов, вляпавшихся в неприятности по собственной инициативе; или звонит Пэт, просто чтобы сказать мне «доброе утро».
Нет! Это Сэм, твердила моя интуиция. И звонит он по одной из двух причин: либо еще что-нибудь наврать, либо удостовериться, что я в каюте и можно свободно прийти и разделаться со мной.
Звонки прекратились. Я с облегчением перевела дух.
И продолжила одеваться. Телефон зазвонил снова. И снова я к нему не подошла.
Так повторилось еще несколько раз, наконец я не выдержала и просто сняла трубку.
В самом начале десятого, когда корабль уже причалил к пирсу Фридрикстеда, в дверь постучали. Я замерла, но услышала голос Кингсли.
– У меня есть несколько телефонных сообщений для вас, миссис Циммерман, – громко произнес он.
– Спасибо, Кингсли, – откликнулась я, быстро залезая в шорты. – Не могли бы вы подсунуть их под дверь?
– Нет проблем, – согласился он. Сквозь щель влетели три конверта.
Дрожащими руками я вскрыла первый.
«Элен, пожалуйста, позвони! Симон», было в нем написано.
«Элен, мне надо с тобой поговорить. Я все объясню! Симон». Это я прочитала во втором послании.
Третье оказалось еще короче: «Струнка, поверь мне, Сэм».
Да, конечно, рассмеялась я про себя. Так я тебе и поверила, Сэм! Ты даже не в состоянии подписаться одинаково в трех записках.
Разорвав все послания на мелкие клочки, я выбросила их в мусорную корзину и закончила одеваться.
Потом взяла фирменный листок бумаги с эмблемой «Принцессы Очарование» и написала свою записку. Для Пэт. Я написала, что решила погулять по острову одна, что если она настроена, то может отправиться с Албертом на очередное арт-сафари Джинджер Смит Болдуин (и добавила, что неправильно относилась к Алберту, что больше ни в чем его не подозреваю и, наоборот, буду совершенно спокойна за нее, если она проведет время в его компании). Потом написала, что увидимся ближе к вечеру, когда надо будет забирать Джеки из лазарета и переводить в каюту. И еще добавила, что я ее люблю. На тот случай, если со мной на Санта-Крусе что-нибудь случится и другой возможности сказать это мне не представится.
Вложив записку в конверт, я подсунула его ей под дверь и отправилась на берег.
Я вышла на причал и огляделась в поисках такси. Ослепительное карибское солнце могло конкурировать только с оглушительным грохотом стальных барабанов.
– Добро пожаловать на Санта-Крус, крупнейший из Виргинских островов Соединенных Штатов! – приветствовала меня улыбающаяся местная женщина, протягивая брошюру, источающую аромат рома «Крусан», местного напитка, который, если верить брошюре, получил оценку «отлично» на закрытом конкурсе-дегустации, проводимом «Вашингтонским журналом», известным арбитром по части рома.
Улыбнувшись в ответ, я поинтересовалась, где можно взять такси. Она указала на ряд микроавтобусов, выстроившихся неподалеку в конце причала.
– Они отвезут вашу туристскую группу в любое место острова, – дружелюбно проговорила женщина. – Покупки, достопримечательности, даже посещение завода, где делают ром «Крусан».
Я поблагодарила, но пояснила, что не представляю собой туристскую группу.
Ее бровки сошлись у переносицы. Я почувствовала себя виноватой. Она была так мила и любезна, а я взяла и испортила отлаженный механизм торговли услугами.
– Но мне тем не менее хочется осмотреть ваш очаровательный остров, – поспешила успокоить ее я, глядя вдоль причала на Стрэнд-стрит, одну из самых живописных улиц Фридрикстеда. По обеим сторонам тянулись ярко раскрашенные исторические здания, на одном из которых красовалась вывеска «Жареные цыплята по-кентуккийски».
Женщина просияла.
– В таком случае вы могли бы присоединиться к одной из групп, – опять кивнула она в сторону микроавтобусов. – Иначе вам придется заплатить дороже. Водители не любят возить одиночек.
– Так. Одиночка.
– Пройдите туда и спросите, какая из групп может найти свободное местечко в машине.
– Так я и сделаю, – пообещала я, довольная уже тем, что могу внести посильный вклад в укрепление финансовой стабильности такого приятного островка.
Я поспешила к скоплению микроавтобусов, которые стояли наготове, чтобы развезти сотни пленников круизного лайнера по разным направлениям. В спешке я чуть было не сбила человека на ходулях. По местной традиции островитяне взбирались на ходули, облачались в яркие одежды, натягивали соломенные шляпы, страшные маски местных божков вуду и бродили так у причала, давая возможность туристам сфотографироваться на этом экзотическом фоне.
– Прошу прощения! – воскликнула я, обращаясь к парню, который поправлял сбившуюся из-за меня шляпу и маску.
– Вы, должно быть, из Нью-Йорка, – пробормотал он. – Эти ньюйоркцы всегда несутся сломя голову!
Я еще раз извинилась и пошла, на сей раз помедленнее, в сторону такси. На душе сразу стало муторно, потому что я вспомнила, как Сэм как-то утром назвал мои ноги «ходулями», а я еще чуть в обморок не упала от такой нежности.
– У кого-нибудь найдется одно свободное место? – громко обратилась я к водителям.
Никто не обратил на меня внимания. Потом все-таки вперед вышел один из них, представился Лалли и сказал, что может втиснуть меня в свою группу. Поначалу я засомневалась, поскольку микроавтобус Лалли оказался сверхминиатюрным стареньким «фордом-фэйрлэйном», но заглянув внутрь и ожидая обнаружить там по меньшей мере полдюжины разгоряченных и потных туристов, увидела всего двоих – мужчину и женщину – и вздохнула с облегчением.
– Вы откуда? – хором спросили меня одинаково грузные мои будущие попутчики, в то время как я устраивалась между ними на заднем сиденье.
– Из Нью-Йорка, – ответила я. – Манхэттен.
– Ну, мать, как тебе это нравится! – воскликнул мужчина и тут же пояснил: – Мы ездили в Нью-Йорк на Рождество, посмотреть большую елку в Рокфеллер-центре. И еще ходили в мюзик-холл Радио-сити, смотрели «Рокетс».
«Мать» нахмурилась при упоминании известной танцевальной группы и сообщила мне, что далеко не в восторге ни от их костюмов, ни от дрыгоножества и что она вообще считает, что они не истинные христиане. Я сказала, что полностью разделяю ее мнение.
Вы понимаете, что мне надо было наладить хорошие отношения с «матерью», поскольку нам втроем предстояло провести ближайшие несколько часов в тесной скорлупке машины без кондиционера, которой, к тому же, очень неплохо было бы сменить амортизаторы.
– Мистер и миссис Фрэнк Вики. Из Хаттисберга, Миссисипи, – представил мужчина себя и свою жену. – Рады познакомиться!
Идея бродить по острову в хандре и одиночестве – или, хуже того, столкнуться с Сэмом! – не очень меня привлекала. Поэтому я искренне сказала супругам Вики, что тоже рада с ними познакомиться.
Лалли сначала повез нас в Кристианстед. «Мать», которую, как оказалось, звали Агнес, сердечно одобрила название этого города. Оживленная и очень симпатичная гавань, Кристианстед имел свой «нижний город», где были сосредоточены правительственные и деловые учреждения, элегантные магазины, очаровательные ресторанчики – образец датской архитектуры. Санта-Крус был открыт Христофором Колумбом, итальянцем по происхождению, но, очевидно, когда дело дошло до строительства, верх взяли датчане.
– Может, выйдем и прогуляемся пешком? – предложила я супругам Вики. – И перекусим где-нибудь?
– Мы едим только на корабле, – призналась «мать» Агнес. – Там уже за все заплачено.
– А кроме того, – хохотнул Фрэнк, – мы можем увидеть все, что захотим, прямо отсюда.
Да, разумеется, с грустью подумала я, зная, что многие пассажиры круизных рейсов думают точно так же. Для них осмотр очередного порта с заднего сиденья такси или из иллюминатора корабля – безопасный способ приобщиться к чужой культуре. Смотреть, но не входить в контакт. Я проглотила подступившие слезы, вспомнив, как мы с Сэмом планировали вдвоем погулять по Санта-Крусу, побродить по улицам, посидеть в каком-нибудь кафе, искупаться на местном пляже. При мысли о том, что все это могло бы быть, у меня нестерпимо защемило сердце.
Из Кристианстеда мы направились на запад, миновали Университет Виргинских островов, аэропорт и, конечно, завод, где производят ром «Крусан». Путешествие завершилось, естественно, в Фридрикстеде. Лалли остановил машину. Супруги Вики пожали мне руку и распрощались. Агнес при этом добавила, что ей было приятно встретить жительницу Нью-Йорка, которая не поминает имя Господа всуе. После чего они поднялись на борт. Лишь спустя несколько секунд я сообразила, что они оставили меня расплачиваться с Лалли.
Уже расстегнув сумочку, чтобы достать бумажник, я вдруг спросила Лалли, нельзя ли нанять его еще на полчасика.
– Конечно, миссис, – вежливо ответил он. – Хотите немного отовариться?
Я покачала головой.
Хочу немного поплакать.
Я попросила Лалли отвезти меня на какой-нибудь безлюдный пляж не далее десяти миль от пирса. Он послушно исполнил мою просьбу и остался со своим «фордом-фэйрлайном», а я побрела по песку и остановилась только тогда, когда нашла устраивающее меня местечко.
Там я села, скрестив ноги по-индийски, и уставилась на изумрудные волны, набегающие на берег. Я слушала шум прибоя, крики чаек и доносившиеся издалека веселые детские голоса. Никогда еще мне не было так грустно.
Спустя некоторое время, пережив приступ острой жалости к себе самой, я встала, отряхнула песок и отчетливо произнесла про себя: «Твое разбитое сердце – ерунда. То, что ты была замужем за человеком, который допускает, что убийство – позволительное решение проблемы, тоже ерунда. Вообще все ерунда. Ты будешь конченым человеком, если станешь забивать себе голову подобной ерундой. Ты вдоволь нарыдалась. Теперь вытри слезы и возвращайся на корабль».
Я послушалась этого совета. Вытерев нос, я внутренне собралась, готовая к любым неожиданностям, и велела Лалли отвезти меня обратно к «Принцессе Очарование».
17
Я вернулась в каюту в половине третьего, за полтора часа до того, как «Принцесса» отчалит от Санта-Круса и возьмет курс на север, к Майами. На полу каюты я обнаружила несколько новых конвертов, подсунутых под дверь.
Сначала я была готова вышвырнуть их в корзину, не читая, но потом решила: черт побери! Я уже выше этого!
Записки были, естественно, от Сэма. В основном с просьбами дать ему шанс объясниться. Он писал, что имеет право хотя бы на такую малость.
Уже подойдя к корзине, я заметила, что среди конвертов один – от Пэт. Пэт напоминала мне, что Джеки выписывают в половине четвертого и нам надо быть к этому времени у нее, чтобы помочь перебраться в каюту.
Хорошо, что я вовремя вернулась на корабль. Я была настолько поглощена моей собственной мыльной оперой, что чуть было не забыла про подруг, одна из которых томится в госпитале, а другая ковыляет с растянутой лодыжкой.
Я быстро приняла душ, переоделась и спустилась на лифте вниз, в лазарет. Джеки выглядела несравненно лучше, чем вчера. Когда я вошла, она сидела на кровати, полностью одетая. Пэт тоже была там – без инвалидного кресла. А также, что меня немало удивило, в палате оказались супруги Коэны.
– Мы зашли узнать, как Джеки себя чувствует, – пояснил Кеннет. – И принесли ей подарочек к выздоровлению.
Джеки смущенно показала мне небольшую коробочку из «Маленькой Швейцарии» – шикарного магазина, торгующего ювелирными изделиями, хрусталем, фарфором, парфюмерией. Он есть не только на Санта-Крусе; сеть этих магазинов охватывает все Карибские острова.
– Покажи Элен, – сказала Пэт, пока я стояла, думая, насколько щедро, почти неприлично щедро для Коэнов делать Джеки подарок, тем более из такого дорогого магазина. Я подумала, что их показушность не знает границ. Ведь они, кроме всего прочего, видели Джеки всего лишь раз, во время нашего первого ужина на борту корабля.
Джеки открыла крышку подарочной коробки и осторожно вынула хрустальную фигурку человечка с садовой мотыгой. Я подошла поближе, чтобы получше рассмотреть.
– Как мило, – сказала я, обращаясь к Кознам. – И так многозначительно!
– А, ерунда, мы все равно ходили по магазинам, – с обезоруживающей прямотой отмахнулась Гейл. – Мы составили целый список лиц, которым должны привезти сувениры – важным клиентам Кеннета, нашим ближайшим друзьям, домашней прислуге, моей парикмахерше, массажистке, ветеринару наших собачек. Когда мы увидели эту фигурку с мотыгой, Кеннет вспомнил, что Джеки сегодня выписывается из госпиталя и что она совладелица оранжереи, ну и мы просто добавили ее в наш список. Конечно, себе мы тоже кое-что купили.
Я вздохнула при мысли о том, как, должно быть, просто видится жизнь таким людям, как Гейл и Кеннет. Каждый день – праздник.
– Думаю, нам пора оставить Джеки с подругами, – сказал Кеннет, обращаясь к жене. – Им надо пообщаться.
– Совершенно верно, – подхватила Гейл. – Тем более что через десять минут меня ждет маникюрша. Мы уходим, Кеннет.
Он кивнул, и они вышли. Мы с Пэт тут же начали подробно расспрашивать Джеки о самочувствии.
– Температуры нет, живот не болит, все в порядке. Только небольшая слабость в коленках, – призналась Джеки.
– А где доктор Йоханссон? – спросила Пэт, чья разбитая нога уже болела гораздо меньше, чем вчера. Она резво ковыляла по комнате, опираясь на тросточку. Что касается ссадин на лице и руках, выглядели они еще страшновато, но, судя по всему, не беспокоили. – Разве он не должен прийти тебя выписывать?
– Он уже меня выписал, – ответила Джеки. – И по правде говоря, я, кажется, буду немного скучать об этом постельном режиме. Он сказал, что если я пролежу остаток дня в каюте, завтра мне уже можно будет гулять по кораблю, а послезавтра, когда у нас будет остановка в Нассау, можно будет сойти на берег. Он пригласил меня на ленч в Нассау, если все будет хорошо. Суббота у него выходной.
– Джеки, похоже, тебя это волнует, – заметила я, довольная тем, что не весь отдых моей подруги пойдет насмарку.
– Кстати о волнении, – многозначительно улыбнулась она в ответ. – Где он?
Я не ответила, и она решила, что я просто не поняла.
– Не придуривайся. Я имею в виду твоего ухажера. Твоего напарника по беговой дорожке. Страхового агента, – наконец выговорила она.
– Действительно, Элен, – подхватила Пэт. – Я думала, вы с ним сегодня пойдете гулять по острову. Я так удивилась, когда прочитала твою записку!
– Может, Элен покупала своему Сэмми подарочек-валентинку? – усмехнулась Джеки. – А может, делала татуировку на заднице. С его именем. Сейчас парочки поголовно этим увлекаются, не правда ли?
Щеки Пэт приобрели цвет пунцовой ленточки, которой был перевязан сувенир из «Маленькой Швейцарии». Я осталась безучастной. Я просто не знала, как объяснить подругам, не вдаваясь в детали, что больше не желаю видеть Сэма.
– В чем дело, Элен? – спросила Джеки. – Вы с Сэмом поцапались, что ли?
– Давай будем считать, что мое мнение о нем изменилось. Он оказался совсем не тем, кем я себе его представляла.
Она бросила на меня скептический взгляд.
– Черт возьми, а каким ты себе его представляла?
– Не хотелось бы об этом говорить, – уклонилась я. – На самом деле я буду вам обеим очень признательна, если вы перестанете при мне упоминать его имя.
– Пожалуйста. Отлично! Как скажешь, – согласилась Джеки, по моему тону поняв, что мне не до шуток. – Тогда я вот что хотела предложить. Поскольку, как я понимаю, тебе неприятно будет сидеть за одним столом с этим-как-его-там, ты потерпела неудачу, а я, слава Богу, возвращаюсь к нормальной жизни, почему бы нам не устроить ужин в моей каюте? Как Три Белые Мышки, а?
– Хорошая идея, – согласилась Пэт.
– Божественная! – подхватила я, чувствуя огромное облегчение оттого, что могу держаться как можно дальше от стола номер сто восемьдесят шесть.
Мы снова были в открытом море. Корабль шел курсом на Нассау. Погода посвежела. Несмотря на широко разрекламированные судовые стабилизаторы, нас качало и мотало весьма заметно. Тем не менее, полные бодрости, мы заказали практически все, что было в меню службы, доставляющей питание в каюты, и организовали давно забытую обжираловку за столом, который заботливый Кингсли прикатил в каюту Джеки.
– Похоже, у вас вечеринка, – заметил Кингсли, разглядывая еду и напитки, которые мы заказали. Пер советовал Джеки не употреблять алкоголь, поскольку она еще принимала таблетки, но она тем не менее заказала себе скотч и намеревалась как следует его распробовать. Мы с Пэт предпочли по бутылке вина: я – красного, она – белого.
– Это и есть вечеринка, – подтвердила Джеки. – Девичник. И мы не хотим, чтобы нам мешали. Я имею в виду – никакой вечерней уборки, никаких звонков, ничего! Договорились?
– Нет проблем, – ответил Кингсли. – Когда столик будет не нужен, просто выкатите его в коридор, я заберу.
– Обязательно, – сказала я. – Спасибо, Кингсли.
Он помахал рукой на прощание и повесил табличку «не беспокоить» на ручке с наружной стороны двери.
– Хороший парень, – отметила я, стараясь в основном убедить себя, что не все мужчины плохие.
Джеки подчистила до крошки свою порцию и почти половину моей.
– Я выздоровела, – заявила она. – Пер меня вылечил. Он гений медицины!
– Билл тоже прекрасный доктор, – сказала Пэт.
– Расскажи лучше, как вы провели день с Албертом, – предложила Джеки, отвлекая Пэт от ее любимой темы. – Чем вы занимались на Санта-Крусе?
– Ну, после нашего арт-сафари мы взяли такси и поехали в заповедник «Птичье ущелье», – ответила Пэт.
– Почему-то меня это не удивляет, – заметила Джеки.
– Он расположен в самом центре превосходного влажного тропического леса, – продолжила Пэт.
Я молчала. Я не могла себя заставить думать о тропических птицах, которых увидел Алберт, и об охватившем его восторге в связи с увиденным; я слушала вполуха, а в основном думала о Сэме. Точнее, пыталась не думать о нем.
Пэт очень поэтически расписывала чей-то плюваж (я догадалась, что имелось в виду птичье оперение; наверное, Алберт сказал «плюмаж», что для Пэт оказалось слишком мудреным), когда послышался шорох под дверью, и я увидела выползающий оттуда конверт.
Предположив, что это очередное послание от Сэма и что Кингсли попросту догадался сунуть его не под мою дверь, а сюда, поскольку я ужинала здесь, я на цыпочках подошла к двери, подхватила конверт и тайком спрятала его в карман.
Потом прочитаю, решила я. Незачем портить вечер очередными поползновениями Сэма. Это моя проблема. Подруги тут ни при чем.
Наши посиделки подошли к концу около девяти вечера. Пошатываясь, я миновала холл и направилась к своей каюте как раз в то время, когда начался девятичасовой доклад капитана Солберга о погоде. Едва я успела оказаться в каюте, как послышался стук в дверь. Я решила, что это Пэт или Джеки, поскольку мы только что расстались, и распахнула ее.
– Дай мне пять минут, чтобы все объяснить. Только пять минут!
Это был Сэм. Эх, черт, какая жалость, что он оказался убийцей, подумала я, рассматривая его. Сегодня в ресторане был ужин в стиле американского Запада, поэтому на Сэме были голубые джинсы и джинсовая рубашка. Вся эта голубизна делала его синие глаза просто неотразимыми. С презрением к самой себе я не могла не признать, что он меня по-прежнему страшно привлекает.
Я попробовала захлопнуть дверь перед его носом, но он, разумеется, был гораздо сильнее меня физически и попросту удержал ее.
– Прекрасно! Я звоню в службу безопасности, – холодно сказала я и подошла к телефону.
– Струнка, послушай, – начал он, входя вслед за мной в каюту. – Я действительно считаю, что ты все преувеличиваешь. Понимаю, ты думаешь, что тебя обманули, одурачили, предали. Но так как ты меня избегаешь, не даешь мне даже слова сказать, это немного…
– Алло! – проговорила я в трубку, не обращая внимания на его слова. – Да. Я хочу сообщить, что в мою каюту ворвался мужчина и пристает ко мне. Да, правильно. Номер каюты…
Связь прервалась. Сэм надавил пальцем на рычажок телефона.
– Ты собираешься убить меня прямо сейчас? – усмехнулась я.
– Убить тебя? Что за чертовщина взбрела тебе в голову?
Он выглядел искренне изумленным моим замечанием. Что только доказывало, насколько я могла понять, его подлую притворную натуру.
– Всего пять минут, – начал он снова торговаться. – Если ты не захочешь со мной после этого разговаривать – клянусь, никогда больше не стану тебя беспокоить.
– Не станешь меня беспокоить? А что скажет Эрик? – состроила я гримасу.
– Эрик? Твой бывший муж? А он тут при чем?
Господи, ну и дает! Может, ему следовало заняться лицедейством, в этом он бы больше преуспел, чем в убийстве бедных беззащитных бывших жен. Со своей невинностью во взоре он мог бы запросто получить Оскара.
– Пять минут, Струнка! Всего лишь пять минут, – еще раз повторил он.
– Хорошо, пять минут, – в конце концов я решила рискнуть. – Но не здесь.
– Где скажешь!
Я быстро оценила ситуацию. Я не намерена оставаться наедине с этим мужчиной даже пять минут. Это слишком рискованно. Вопрос заключается в следующем: где на корабле я буду чувствовать себя с ним в безопасности?
– В каком-нибудь общественном месте, – сказала я. – Там, где много народа.
– Называй! – с возрастающей уверенностью согласился Сэм.
Я подошла к туалетному столику, взяла программу развлечений на сегодняшний вечер, быстро пробежала ее глазами и нашла замечательное место, где можно будет выслушать Сэма.
– Встретимся в Зале Ее величества, на третьей палубе, – заявила я.
– Зал Ее величества – это музыкальный салон, – заметил он. – Сегодня там некие Ферранте и Тейшер выступают со стихотворными экспромтами. Сомневаюсь, чтобы на них пришло много публики.
– Сегодня, согласно расписанию, они не выступают, – возразила я. – Здесь сказано, что сегодня в Зале Ее величества состоится лекция главного менеджера по продуктам и напиткам. А на нее наверняка придет много народа.
– Почему? О чем лекция?
– Об искусстве складывания салфеток.
18
По моему настоянию мы с Сэмом должны были попасть на третью палубу, в Зал Ее величества, разными лифтами. Не дай Бог воспользоваться одним: в нем могло оказаться много пассажиров, и я таким образом была бы притиснута к нему.
Мне повезло, и я приехала на третью палубу на несколько минут раньше Сэма. Я немедленно направилась в зал, который, как я обнаружила, больше всего напоминал классную комнату с несколькими рядами кресел лицом к трибуне. Там, по моим подсчетам, находилось человек семьдесят – семьдесят пять. Но три кресла были свободны. Я быстро заняла одно из них, а на соседнее положила свою сумочку, сохраняя его для человека, которого наняли меня убить. Вот и говорите после этого о превратностях судьбы!
Менеджером по продуктам и напиткам оказалась женщина по имени Эшли Блисс. Когда я вошла, она стояла у трибуны и говорила о том, что искусство складывания салфеток хотя и может показаться на первый взгляд замысловатым, но на самом деле его очень легко освоить. Далее она поведала о том, что нет лучшего способа организовать подходящую атмосферу праздничного стола, чем создать «мягкую скульптуру», демонстрацией чего она сейчас и займется.
– Выбирайте складки под настроение, всегда говорю я, – кокетливо заметила Эшли, перебирая салфетки, лежащие перед ней на столе. – И всегда помните, что салфетки из синтетических материалов, несмотря на то, что их легче стирать, далеко не так хорошо держат форму, как льняные, полотняные или хотя бы из хлопка с синтетикой. Но самое главное, на что я хочу обратить ваше внимание, прежде чем мы пойдем дальше – самое серьезное внимание! – салфетки необходимо складывать до того, как к вам пришли гости, тоесть пока у вас есть время и вы можете уделить этому процессу достаточно внимания.
Все, в том числе и я, зааплодировали. Она действительно умела привлечь внимание, должна я вам сказать.
Сэм скользнул в кресло тогда, когда Эшли начала рассказывать о стандартных видах колец для салфеток, мягкий и разнообразный дизайн которых как нельзя лучше подходит для сервировки стола, когда к вам неожиданно вечером нагрянули гости.
– Здесь невозможно разговаривать! – заявил он и тут же получил порцию негодующих шиков от сидящих впереди нас.
– Говори шепотом, – прошептала я и посмотрела на часы. – Ты просил пять минут. Я бы на твоем месте поторопилась.
– Ты прекрасна, когда сердишься, – улыбнулся Сэм.
– Умоляю, не превращай это в мелодраму, – прошипела я, тем не менее польщенная комплиментом. – Ближе к делу!
У меня не было сил даже посмотреть в его сторону. Просто сидеть рядом с ним и стараться не обращать внимания на его запах и то было очень трудно. Поэтому я сосредоточилась на Эшли, которая в эту минуту сделала из салфетки треугольник и демонстрировала, как заправлять ее в вышеупомянутое стандартное кольцо. Я с волнением наблюдала, как она взялась за левый уголок салфетки и подняла его вверх, потом проделала то же самое с правым углом, потом перегнула салфетку слева до середины, повторила этот процесс с правым краем, в результате чего у нее получилось нечто напоминающее воздушного змея, сложила салфетку еще раз по средней линии и, удерживая ее в такой форме, протянула сложенную салфетку сверху вниз в кольцо, а в завершение расправила складки наподобие лопастей маленького вентилятора.
– Видите, как просто! – воскликнула она под гром аплодисментов.
– Мое настоящее имя Симон Пурдис. Я живу на Манхэттене, угол Восемьдесят пятой и Третьей, – приглушенно заговорил Сэм.
– Мне это уже известно, – бросила я. – Я заглянула в твою водительскую лицензию, пока ты в ванной готовился… – Я тряхнула головой, в очередной раз вспомнив, что едва не пустила этого маньяка-человекоубийцу в свои священные чертоги.
– Я не занимаюсь страховым бизнесом, – продолжил он, даже не поинтересовавшись, в честь чего я стала рыться в его бумажнике. – Я журналист. Специалист по путешествиям. Пишу для журнала «Куда глаза глядят».
– Ага! А я в таком случае литературный редактор «Плейбоя».
Упоминание о «Плейбое» вызвало очередную волну шиков и парочку негодующих взглядов.
– Это правда, – шептал дальше Симон. – Я описываю всевозможные круизы. За последние полтора месяца я испробовал все эти чертовы туры – «Карнавальный», «Карибский королевский», «Норвежский», «Все знаменитости», ну и так далее. «Морской Лебедь» – мое последнее задание. Другими словами, Струнка, на «Принцессе Очарование» я по служебной надобности. А когда я путешествую по работе, я никогда не пользуюсь своим именем. Если владельцы круизов, отелей, курортов обнаружат, что я прибыл описывать их владения для популярного туристического журнала, они в лепешку расшибутся, чтобы принять меня по высшему классу, как Очень Важную Персону, и реальной картины не получится. Поэтому я использую псевдонимы. Многие мои коллеги так поступают. Вот и на этот раз я выбрал себе «Сэма Пека» – помнишь, «Пек-хулиган»? В твоих глазах я вполне вписался в эту роль, не правда ли?
Несколько секунд я молчала, предпочитая дослушать Эшли, которая раскрывала тайну «Морской волны» – способ, в результате которого на салфетке получаются многочисленные рифленые узоры, вполне подходящий, по ее словам, для позднего воскресного завтрака. Может, Симон Пурдис говорит правду? Так я спрашивала сама себя, желая ему поверить и боясь этого. Может, он действительно пишет для «Куда глаза глядят»? Я время от времени читала этот журнал, но почти никогда не обращала внимания на фамилии авторов. Клиентов из туристического бизнеса у меня не было, а поэтому не было необходимости и знакомиться с пишущими на эту тему журналистами, приглашать их на ленч, чтобы организовать статью, и так далее. Да, но если этот парень действительно описывает туристические маршруты и маскируется под страхового агента, чтобы администрация круиза не навешала ему лапшу на уши, организуя прием по высшему классу, почему же мне он ничего об этом не сказал? За последние дни мы довольно заметно сблизились. Почему, недоумевала я, он не поверил мне и не раскрыл своего инкогнито?
