Текст книги "Карибский круиз"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
За десять долларов в минуту связь могла бы быть и получше, подумала я.
Наконец я услышала голос моей помощницы. Едва различимо.
– Лия? Это Элен! – закричала я.
– Кто?
– Элен! Элен Циммерман. – Паршивая связь виновата, успокоила я себя. Они не могли забыть меня за такой короткий срок!
– А, Элен! Я едва тебя слышу!
– Потому что я в Атлантическом океане! – помолчав, я подождала, пока пройдет очередная волна статических разрядов. – Что-нибудь происходит там с моими клиентами?
– Навалом!
– Что именно? Рассказывай!
– Какие новости раньше – хорошие или плохие?
– Ты не первый день у меня работаешь, Лия! Должна выучить правила.
– Верно, извини. Плохие новости – сначала. Дину Витерспун арестовали за кражу золотого браслета из ювелирной лавки. Служба безопасности начала расследование по делу о мошенничестве «Мини-тени». Один парень из Санта-Моники предъявил иск на два с половиной миллиона против «Ароматного зерна», потому что на него опрокинули чашку каппучино, и он получил ожог второй степени.
Я не могла поверить своим ушам. Я уехала всего сутки назад, и что из этого вышло? Просто какой-то кошмар! Три кошмара! Кошмары, которые делают мое дальнейшее пребывание здесь, на борту, просто невозможным!
– Ты меня слышишь, Элен? – спросила Лия.
– К сожалению, – ответила я, переждав очередной взрыв шума и треска в трубке. – Ты что-то упоминала еще и о хороших новостях, кажется? Какие?
– Хорошая новость в том, что ты можешь расслабиться и спокойно отдыхать дальше. Я обо всем позабочусь сама.
– Ты?
– Да. Гарольд меня повысил. Я теперь ответственный исполнитель.
Гарольд Тейтльбаум был вице-президентом одного из подразделений нашей фирмы и моим непосредственным начальником. Он ни словом не обмолвился о своем намерении повысить Лию. Ни словом!
– Кажется, я тебя не расслышала! – сообщила я, хотя слышала все прекрасно.
– Я говорю, Гарольд повысил меня. Я больше не твой ассистент!
Примерно минуту я молчала, переваривая информацию. Десятидолларовую минуту.
– Рада за тебя, Лия, но Дина Витерспун, «Мини-тень» и «Ароматное зерно» – мои клиенты, – с нажимом проговорила я, давая понять этой израильской выскочке, что я еще не отставлена от дел.
– Да, полностью! – согласилась она. – Я только пекусь о них на время твоего отпуска. Потом Гарольд обещает дать мне новых. Он сказал, что у него уже есть кое-кто на примете.
– Гарольд всегда был деловым парнем, – сухо откликнулась я.
– Похоже, ты сердишься, Элен?
– Сержусь?
На самом деле я не рассердилась. Я просто почувствовала себя выброшенной вон, выключенной из игры. Я торчала на борту корабля вне пространства и времени и не могла прийти на помощь моим клиентам. Да и себе тоже.
– Нет, все нормально. Все отлично! – уверила я ее сквозь зубы.
– Ладно, Элен, мне пора заниматься делами. Гарольд хочет, чтобы я отправила по факсу пресс-релиз, в котором бы сообщалось, что Дина Витерспун не воровала этот браслет, а просто взяла примерить, а он соскользнул у нее с руки и случайно упал в сумочку. Она даже не заметила.
Гарольд хочет, чтобы Лия написала пресс-релиз и отправила его по факсу? О моих клиентах?
– Да, чуть не забыла! – воскликнула Лия, уже готовая ринуться выполнять мою работу. – Рано утром звонил твой бывший муж.
– Эрик? Какого черта ему от меня нужно? – Как я уже говорила, нас с Эриком нельзя отнести к супругам, которые после развода пытаются сохранить хотя бы минимальную сердечность отношений.
– Это было довольно странно, – заметила Лия. – Он сказал, что слышал, будто бы ты отправилась в круиз.
– Еще бы он не слышал! Я сама ему об этом сказала, когда он последний раз звонил мне.
– Он сказал, что хотел в этом убедиться.
– Убедиться? Очень странно, даже для Эрика. С чего бы это его стали волновать мои планы?
– Понятия не имею. Но еще более странным мне показалось, что, когда я спросила, должна ли ты ему позвонить после возвращения, он начал смеяться.
– Смеяться?
– Ага. Будто я сказала что-то дико смешное!
– Эрик никогда не смеется! Большую часть жизни он проводит с трупами, а они, как известно, особым остроумием похвастаться не могут.
– Ну, полагаю, вы как-нибудь сами с этим разберетесь. Мне действительно уже пора заниматься делами.
– Пока я тут прохлаждаюсь, хочешь сказать?
– Элен, успокойся! Ты на корабле, я – в офисе. Кому из нас в данный момент сподручнее заниматься делами?
Конечно, ей. Но только в данный момент.
– Я полностью владею ситуацией, – продолжила Лия, словно я ждала от нее этого уверения. – Ну все, бегу. Счастливого отдыха!
– Но я серьезно считаю, что мне следовало бы…
– Элен, я тебя не слышу! – прокричала Лия сквозь шум и треск статических атмосферных разрядов.
– Оно и к лучшему, – сказала я, положив трубку.
6
Я решила обсудить с Гарольдом принятое им единолично решение о повышении моей ассистентки. Дозвонилась я до него только в четверть одиннадцатого. Но трубку взяла его ассистентка, которая сообщила, что он на деловой встрече. Я назвала ей номер телефона, по которому можно позвонить на корабль, номер моей каюты и попросила его позвонить, как только появится. Он не позвонил. В десять сорок пять я позвонила еще раз, и мне сказали, что Гарольд на другом совещании. Без четверти двенадцать я позвонила в третий раз. Мне сказали, что он ушел на ленч. Все это время Кингсли несколько раз стучал и интересовался, не может ли он прибраться в каюте. Каждый раз я говорила «позже», и каждый раз он отвечал «нет проблем». В одиннадцать пятьдесят я наконец дала возможность Кингсли заняться своим делом и покинула каюту.
Первым делом я решила зайти к Джеки. На ручке висела табличка «Не беспокоить», но я приложила ухо к двери, услышала звук включенного телевизора и постучала.
– Джеки, это я, Элен! – громко сказала я. – Хочу узнать, как ты себя чувствуешь!
Прислушавшись, доносятся ли изнутри признаки жизни, я облегченно перевела дух, услышав сначала хруст накрахмаленных простыней, потом шарканье шлепанцев. Через минуту глазам моим предстала Джеки, которая, скривившись от боли, держалась за живот.
Она действительно была нехороша. Кожа приобрела желтоватый оттенок, а глаза побелели. Даже ее коротко стриженные взъерошенные волосы выглядели помертвевшими. Ни разу еще за все шесть лет нашего знакомства я не видела ее в таком плохом состоянии. Поскольку Джеки работала почти всегда на свежем воздухе, она отличалась исключительно здоровым цветом лица и выглядела полной противоположностью своим хрупким, изнеженным питомцам – цветам. При этом я бы не сказала, что она как-то особо следила за собой. Питалась она как попало, пила больше, чем многие мои знакомые женщины, выкуривала по пачке «Мальборо» в день. Правда, с курением она завязала четыре года назад. Далось ей это нелегко, она буквально сгрызла себе ногти до крови. Бывало, что она страдала с похмелья, иногда жаловалась на боли в спине, но в целом оставляла впечатление человека, к которому не пристает никакая зараза. «Микробы на меня не обращают внимания», – смеялась она, когда заходил разговор на эту тему. И я ей верила. До сегодняшнего дня.
– Не надо на меня так смотреть, – простонала Джеки, выключив телевизор с помощью пульта дистанционного управления. – Мне и без этого достаточно плохо.
– Может, тебя укачало? – спросила я.
– Меня? Да мы с Питером ходили на рыбалку в открытое море! А кроме того, качка тут практически не ощущается. Я даже временами забываю, что мы на корабле.
– Ну а в чем дело, как ты думаешь? – придерживая за локоть, я отвела ее обратно к дивану.
– Лучше ты мне скажи, Элен, – слабо улыбнулась Джеки. – Ты же у нас известный ипохондрик. Это может продлиться неделю?
– Знаешь, я слышала, бывали случаи, когда на корабле все туристы валялись в лежку с «болезнью легионеров» – это такая инфекция, которая может поражать людей, если их собирается много в закрытом помещении.
– Ну ладно. Надеюсь, у меня не столь экзотическая хвороба. Просто зараза, из-за которой мне приходится каждые пять минут бегать в сортир. Наверное, съела что-нибудь.
– Но за ужином ты хорошо себя чувствовала, – напомнила я. – И когда мы сидели у Пэт в каюте. А когда ты пошла пить с Генри – все было нормально?
– Абсолютно. До двух часов ночи ничего не было. А потом – бум!
– Ладно, давай-ка ложись в постель, а тебе расскажу какую-нибудь байку, – предложила я, поправляя подушки.
– Твои байки, – покачала она головой, – всегда связаны с какими-нибудь преступлениями, в которые оказываются втянуты твои клиенты. Или о том, как эта сучка из «Пирсон-энд-Стралли» пытается тебя подсидеть и занять твое место. Нет, пожалуй, сегодня я к этому не готова.
Таким образом, мой разговор с Лией пересказать ей не удастся.
– Хорошо. Не хочешь меня слушать, тогда, может, сама расскажешь что-нибудь? Например, как вы вчера пообщались с Генри?
– Замечательно! – тут же воскликнула она. – Впрочем, плясок на столах не было. Просто мило посидела в баре и поболтала с парнем. С парнем, который не является моим деловым партнером.
– Ну и что он собой представляет? Выглядит довольно странно.
– Так и есть. Он фанат спорта. Мы беседовали о бейсболе, баскетболе, футболе, хоккее.
– Ну? А как же бобслей? – Я без особого энтузиазма отношусь к спортивным соревнованиям, даже несмотря на то, что сама бегаю каждый день. Я уверена, что спортом занимаются ради развлечения, а вот бег полезен для здоровья.
– Нет, о бобслее не успели. Минут десять обсуждали боулинг. У Генри есть собственный шар и форма, он даже входит в какую-то лигу. – Джеки скривилась от боли.
– Опять спазмы?
Она молча кивнула и на несколько секунд задержала дыхание, ожидая, пока пройдет приступ.
– На чем мы остановились?
– Ты сказала, что Генри играет в боулинг.
– А, ну да.
– Ладно, Джеки, мне кажется, ты устала. Пожалуй, мне следует дать тебе отдохнуть, пускай твои микробы от тебя потихоньку отвяжутся. Я хотела сходить с Пэт на ленч…
– Ф-фу, ленч! О еде даже подумать страшно!
– Извини. – Я встала. – Может, мне зайти в судовой лазарет, взять у них для тебя что-нибудь закрепляющее?
– Пэт уже принесла мне целую гору лекарств из запасов доктора Билла. Наверное, это входило в условия их бракоразводного договора.
– От Эрика я и этого не получила. Впрочем, мне от него ничего и не надо. Даже пустого гроба!
– Но мне кажется, тебе кое-что надо от Сэма Пека?
– От кого? – Замечание застало меня врасплох. У меня перехватило в горле.
– Да брось, Элен! Я же видела, как ты пялилась на него вчера вечером!
– Зайду попозже, – бросила я, направляясь к двери, избегая тем самым продолжения темы.
– Ладно, только я помню, что ты патологически боишься подхватить заразу, – заметила Джеки. – Следующий раз советую надеть марлевую повязку!
– Загляну к «Веселой принцессе», может, продается! – послала я ей воздушный поцелуй и удалилась.
На пути в ресторан меня застало очередное радиовыступление капитана Солберга. Стало быть, был ровно полдень. «Стеклянный башмак» располагался на одиннадцатой, так называемой Солнечной палубе, где находились также два плавательных бассейна. Кафе это отличалось весьма вольными нравами. Сюда можно было зайти босиком, в мокром купальнике, никого не смущало, что с тебя вода льется ручьями. (На мне не было купальника, ни сухого, ни мокрого, поскольку все они остались в моем пропавшем чемодане. Поэтому я была вынуждена надеть очередное приобретение из «Веселой принцессы» – красно-бело-синий блузон с якорем, вышитым золотыми блестками.) Что же касается ассортимента, он оказался вполне в духе всех кафетериев: гамбургеры, сочные и нежные, как хоккейная шайба, ломтики жареного картофеля, заплывшие жиром, сырая капуста, залитая майонезом, а также салат такого вида, словно он пролежал несколько дней под жарким солнцем. В результате на моем подносе красовалось единственное, что показалось мне безопасным для здоровья: пакетик соленых сухариков.
Пэт и Алберт Муллинз сидели за столиком на четверых с видом на океан. Они расположились друг против друга; Алберт о чем-то разглагольствовал, оживленно жестикулируя, а Пэт пыталась есть и слушать одновременно. Даже на расстоянии я могла заметить, что ее поход в салон красоты увенчался успехом: ее непослушные завитки были аккуратно уложены, приглажены, укрощены; ухоженное лицо излучало розоватое нежное сияние; ногти покрыты ярким, цвета коралла, лаком. Она олицетворяла собой здоровье в той же степени, как Джеки – болезнь.
– Эй, привет! – окликнула я их.
Алберт немедленно вскочил из-за стола, как солдат перед генералом. Я подумала, что он был готов отдать мне честь.
– Прошу вас, садитесь, Алберт, – предложила я, устраиваясь рядом с Пэт.
– Как вам этот прекрасный денек, Элен? – вежливо поинтересовался Алберт, снова усевшись.
– Замечательный! – ответила я и обернулась к Пэт. – Я только что от Джеки. Она действительно серьезно больна.
– Я уже поняла, – вздохнула Пэт. – Как бы помочь ей, бедняжке? Билл всегда так хорошо умел обращаться с детьми, когда у них болел желудок. Ему как-то удавалось быстро снять боль.
Меня так и подмывало напомнить ей, что одной из причин их развода было как раз то, что Билл за последние годы почти не появлялся дома, соответственно, редко видел детей – как здоровыми, так и больными. Она несколько приукрашивала прошлое. Но я решила сменить тему.
– Алберт, вам уже попались на глаза какие-нибудь замечательные птички?
– На мой взгляд, Элен, они все замечательные, – откликнулся он, откусывая гамбургер и прижимая салфетку к краешку губ, чтобы ни одна капелька кетчупа или жира не упала, не дай Бог, ему на колени или на стол. Очевидно, его маниакальное стремление отдать в химчистку испачканную блузку Пэт было всего лишь вершиной айсберга, который именуется болезненной чистоплотностью. Вторую салфетку он заправил за ворот своей белой футболки; рядом с бокалом располагалась еще целая стопка салфеток – про запас.
– Я видел пеликанов, голубых цапель, ну и чаек, конечно. В этой части океана ничего другого и ожидать не приходится. Но я очень надеюсь на завтрашний день, когда у нас будет первый заход в порт. Думаю, на острове мне удастся понаблюдать каких-нибудь необычных птичек.
Первым портом на нашем пути был указан Иль-де-Сван, Лебединый остров, – клочок суши в двести акров, принадлежащий компании «Морской лебедь». Лежащий к северо-западу от Гаити, он представлял собой образец туристической индустрии: крупные туристские компании скупали большие куски территории у стран третьего мира, остро нуждающихся в наличности, и превращали эти земли в стоянки для своих маршрутов. Это рассматривалось как неплохое вложение капитала. Земля была дешевой, как и местная рабсила, живущая исключительно ожиданием прибытия очередного круизного лайнера. По расписанию мы должны прибыть в Иль-де-Сван завтра, в семь тридцать утра.
– Кажется, я вчера говорила, – начала Пэт, пытаясь подцепить на вилку ломтик жареного картофеля, – что мой бывший муж иногда водил детей наблюдать птиц. Они видели красного дятла, синиц, каких-то певчих птиц, даже видели птичьи яйца.
При слове «яйца» Пэт и Алберт внезапно дружно покраснели, смутились и потянулись каждый к своему стакану с лимонадом, словно их охватила неуемная жажда.
– А скажите, Алберт, – решила я поправить положение, – вы всегда интересовались птицами? С самого детства?
– О да, – энергично кивнул он. – Дело в том, что я никогда не был, что называется, атлетом. В то время, когда другие мальчишки в школе, где я учился, занимались спортом, я начал интересоваться птицами. Почему именно птицами – понятия не имею. Думаю, я каким-то образом отождествлял себя с ними. Или мне хотелось жить их жизнью.
– Что вы имеете в виду, Алберт? – спросила Пэт.
– Разве не хочется многим из нас иногда полностью изменить свою жизнь, свою сущность, просто расправить крылья и полететь куда глаза глядят? – задумчиво заговорил он. – Птицы легко снимаются с места, в зависимости от времени года перебираются туда, где есть корм; люди же обречены влачить выпавший им жребий, не правда ли. – Фраза не прозвучала вопросом. – Короче говоря, я завидую их свободе. Впрочем, с того момента, как я поднялся на борт корабля, я ощущаю почти такую же свободу. Вот так свободно плыть по океану, чтобы тебя не волновало ничто в мире, – разве это не наслаждение! Экипаж берет на себя практически все заботы. Тебе обеспечивают и еду, и развлечения, и хорошую компанию (он улыбнулся Пэт)… Я даже не помню, когда я был настолько избавлен от любых проблем, обязательств, от всякой ответственности!
Да, оказывается, у Алберта просто тяга к страстным спичам!
– Кстати, об ответственности и обязательствах, – подхватила Пэт. – Скажите, пожалуйста, вы живете один?
Я в это время думала о том, какие проблемы имел в виду Алберт.
– Да, – кивнул он, – я, как говорится, одиночка.
Слово «одиночка» у меня моментально вызвало ассоциацию с убийцей-одиночкой и всеобщей паникой. А почему бы и нет? Каждый раз, когда какой-нибудь парень берет ружье, забирается на крышу и начинает стрелять по толпе ни в чем не повинных людей, в вечерних новостях вам сообщают, что это дело рук одиночки. Не исключено, что «проблемы» Алберта связаны с нарушением закона.
– А ваша семья? – продолжила Пэт. – Она живет на Манхэттене или в Коннектикуте?
– На самом деле у меня нет семьи, – ответил Алберт. – Все умерли. А поскольку очень маловероятно, что я соберусь заводить детей в ближайшем или отдаленном будущем, то фамилия Муллинз скорее всего на мне и закончится.
– Совсем необязательно! – горячо возразила Пэт. – Никто не знает, что может случиться в жизни! Моя мама, например, говорила, что я никогда не выйду замуж и не рожу детей. Моя сестра Дайана, с которой мы росли вместе, имела вид просто роковой женщины, а я была, как говорится, тихоней, и тем не менее я не только вышла замуж – причем за доктора! – но и родила пятерых детей, из них четверо мальчиков.
– И что теперь говорит ваша матушка? – полюбопытствовал Алберт.
– О, теперь мы с ней понемногу нашли общий язык, – призналась Пэт. – Она постепенно начала понимать, что нельзя распихать детей по клеткам и навесить на каждую соответствующую табличку. – Взглянув на меня, она добавила: – Недавно я даже набралась храбрости сказать ей: «Знаешь, мама, зря ты меня всегда так умалировала!»
– Умаляла, Пэт. Или третировала, – не удержалась я от того, чтобы снова поправить ее невероятное словообразование. – Она зря тебя так третировала!
– Это точно.
Алберт кивнул и извлек из кармана шортов упаковку гигиенических самоувлажняющихся салфеток. Достав одну, он тщательно вытер ладони. Насколько я уже поняла, после каждой еды он принимал душ.
– Моя матушка, мир праху ее, тоже отличалась властным характером, – заметил Алберт.
Я подумала, не является ли его несчастная матушка источником его состояния. Неделя на борту «Принцессы Очарование» стоит недешево, а если учесть, что у него нет работы (то есть работы, за которую платят), то он, как единственный оставшийся в живых член семьи, мог заполучить деньги старым известным способом – попросту унаследовать семейное состояние.
Мы еще немного поболтали. Пэт рассказывала о своей матушке, Алберт – о своей, я – о своей, хотя вспоминать о ней, равно как и об отце, не очень люблю. Нет, она не была какой-то фурией или чем-то подобным; например, она умела готовить замечательные картофельные оладьи. Просто какая-то часть меня не могла не винить ее за уход отца из семьи. Веди она себя немного иначе, будь немного более интересной или привлекательной, может, отец и не покинул бы нас ради той рыжей. Но кто знает, что заставляет людей поступать так, как они поступают?
В какой-то момент Алберт извинился и сказал, что должен вернуться в каюту, потому что ему надо куда-то позвонить. Я удивилась. Только что он заявил, что он – одиночка. Кому могут звонить одиночки? Может, своему биржевому маклеру – исходя из того, что, если мое предположение о его финансах правильное, у него должны быть активы, которыми надо управлять. Я сразу вспомнила Кеннета Коэна, нашего соседа по 186-му столу, который как раз занимался активами на бирже, и подумала, что неплохо было бы его представить Алберту. Если они решат работать вместе, мне могут перепасть комиссионные за посредничество или нечто в том же духе.
– Ну ладно, – сказал Алберт, вставая из-за стола. На его тарелке красовалась гора использованных салфеток. – Желаю леди приятно провести день. Всего наилучшего!
– И вам того же, – откликнулась Пэт.
– Ленч удался на славу, большое вам спасибо, – продолжил он. – Передайте, пожалуйста, мои самые искренние пожелания скорейшего выздоровления вашей подруге Джеки. – Помолчав секунду, он сверкнул озорной улыбкой. – Или мне надо сказать – Третьей Белой Мышке?
Пэт хихикнула, явно обрадованная тем, что Алберт не только запомнил наше общее прозвище, но и уже чувствует себя с нами настолько свободно, что позволил себе им воспользоваться.
Меня это не столько порадовало, сколько озадачило. Не помню, чтобы мы называли Алберту наше шутливое прозвище. Я, по крайней мере, этого точно не делала.
Когда он ушел, я пересказала Пэт мой разговор с Лией.
– Гарольд позволил ей заняться моими клиентами, – сказала я, снова расстраиваясь. – Не означает ли это начало конца моей работы в «Пирсон-энд-Стралли»? Может, они решили, что им нужна свежая кровь? Более молодая кровь? И занялись кровопусканием? Начали с меня?
– Ты знаешь, я не деловая женщина и даже не очень-то образованная, – заговорила Пэт. Ее всегда мучило то, что ей не удалось окончить колледж; ей пришлось работать и рожать детей, пока Билл поднимался вверх по ступеням высшего образования. – И я не знаю, что творится внутри твоей «Пирсон-энд-Стралли». Но, если не возражаешь, я должна опять сказать, что ты преувеличиваешь.
– Не возражаю, – ответила я. – Продолжай.
– Хорошо. Мне кажется, твои клиенты оказались в просаке.
– Попали впросак, Пэт.
– Ну да, они попали впросак, и им нужна помощь. Причем срочно. Ты уехала, и вполне логично, что твоей ассистентке, выученной, между прочим, тобой же и знакомой с ними со всеми, предложили исправлять ситуацию.
– Ты не думаешь, что Гарольд таким образом хочет отстранить меня от дел?
– Нет, конечно. Твоя работа остается при тебе. Сейчас ты в отпуске. Какие у тебя основания подозревать, что Гарольд или Лия строят против тебя козни? Ты преувеличиваешь, Элен. Надеюсь, ты не возражаешь, что я так говорю.
– Я же сказала – не возражаю, – повторила я, внутренне возражая. Один раз – ладно, но два – уже много.
– Ну ладно, мне, пожалуй, пора идти, – проговорила Пэт, взглянув на часы.
– Куда ты?
– Руководитель круиза будет читать лекцию о системе беспошлинной торговли на островах.
– Пэт, боюсь тебя разочаровать, но вся эта беспошлинная торговля – сплошной обман, рассчитанный на доверчивых туристов. Уверяю тебя, в «Костко» ты можешь купить все то же самое гораздо дешевле!
– Правда?
Я взглянула на нее – такую невинную, такую доверчивую, такую хорошую.
– Я пошутила. Конечно, ты можешь провернуть неплохое дельце, если будешь знать, что именно хочешь. Лекция на эту тему – отличная мысль.
– Не хочешь присоединиться?
– Нет, – покачала я головой. – Пожалуй, пойду куплю что-нибудь почитать, найду свободный шезлонг и поглазею по сторонам. – Для полной точности надо было бы добавить «в поисках Сэма».
– Ну, тогда увидимся за ужином, – сказала Пэт. – Надеюсь, Джеки к тому времени поправится.
– Я тоже надеюсь.
После очередной неудачной попытки связаться с Гарольдом, который, как мне сказали, занят с клиентом, я купила себе шпионский триллер какого-то английского романиста, имя которого мне ни о чем не говорило, и пошла вдоль бортика бассейна в поисках свободного шезлонга. Это оказалось не проще, чем накануне Дня благодарения пытаться найти в супермаркете свободную тележку.
И что ты здесь потеряла? – с недоумением поинтересовалась я сама у себя, оглядывая двухтысячную толпу развалившихся в разных позах тел – толстых и тощих, жарящихся под палящим солнцем, как цыплята в гриле. Казалось, им совершенно не мешала теснота, из-за которой они лежали почти друг у друга на головах. Казалось, они нисколько не обращали внимания на суматоху, царящую в одном из бассейнов. Судя по всему, там проходила какая-то эстафета. У одного бортика шестеро женщин собирались ловить – причем зубами – надувные шарики, которые держали зажатыми между ног шестеро мужчин, расположившихся напротив. Ясное дело, шарики могли в любой момент лопнуть, что должно было вызвать гомерический смех зрителей и участников. Я была готова немедленно выпрыгнуть за борт или по крайней мере запереться в собственной каюте. Но мне хотелось хотя бы одним глазком увидеть Сэма. Поэтому я продолжала протискиваться сквозь толпу. В конце концов мне удалось обнаружить свободный шезлонг – по крайней мере на нем не было ни человека, ни полотенца, означающего, что место занято. Я радостно кинулась к нему – только ради того, чтобы обнаружить, что он сломан.
Разочарованно вздохнув, я с великими предосторожностями все-таки попробовала сесть в него. Оказалось, шезлонг всего-навсего скособочен. Смертельный исход мне не грозил. Я натянула на лоб козырек от солнца и принялась внимательно разглядывать толпу, выискивая Сэма. К глубокому сожалению, его нигде не было. Но меня все равно пробирала тайная дрожь при одной мысли о том, что он где-то на корабле и что рано или поздно мы увидимся. Закрыв глаза, я принялась рисовать себе эту встречу.
Видимо, у меня было абсолютно блаженное выражение лица, потому что над головой внезапно раздался мужской голос:
– Медитируете?
Открыв глаза, я прищурилась и, заслонясь от солнца ладонью, увидела перед собой Скипа Джеймисона с распущенными по плечам длинными мокрыми волосами. Он явно только что вылез из бассейна. Его узкие плотно обтягивающие черные плавки не требовали большого воображения, чтобы убедиться в наличии у него весьма солидного мужского достоинства. Но не я первая обратила на это внимание. Скипа сопровождали две молоденькие девицы.
– Да, – ответила я, – пожалуй, то, чем я занимаюсь, можно назвать определенной формой медитирования.
– Классно! – воскликнул Скип. – Медитация – это кайф! Здорово успокаивает. Вам полезно.
Его спутницы выглядели недовольными, или обеспокоенными, или просто-таки встревоженными, что он позволил себе заговорить с особой женского пола, которая при этом вдвое их старше.
Представив их мне как Донну и Тори, он помахал девицам рукой, сказал, что увидится с ними за ужином, а потом пояснил, что они сидят за одним столом. Там специально подобрана холостая молодежь.
– Не забудь бабочку, – напомнила ему Тори. – И смокинг.
– Я? В смокинге? – расхохотался Скип. – Я для этого слишком расслаблен. Слишком!
– Он может надеть обычный костюм, – сообщила подружке Донна. – В инструкции сказано: смокинг желателен, но необязателен.
– Но смокинг – это такой кайф! – воскликнула другая. – Мужчины в нем выглядят как кинозвезды!
– Или как официанты, – добавила я. – Зависит от покроя.
Донна и Тори состроили рожи, давая понять, что могут обойтись без моих замечаний.
– Да на фиг все эти смокинги, костюмы! Это официальное дерьмо меня не интересует, – сказал Скип. – Я простой парень, пусть меня принимают как есть. Дипак Чопра говорит: чувствуй себя удобно в собственной шкуре!
Донна и Тори переглянулись, пожали плечами и отправились обратно к бассейну. Скип подхватил полотенце, которое лежало на соседнем со мной шезлонге, и обернул его вокруг бедер, прикрыв свои вышеупомянутые достоинства. После этого развалился в шезлонге.
– Мне кажется, здесь было занято, – заметила я.
– Было, – легко согласился он, устраиваясь поудобнее. – Все-таки удивительно, что мы с вами постоянно пересекаемся, верно?
– Верно. – Мне тоже было удивительно, что среди двух тысяч человек на меня постоянно натыкается один и тот же.
– Какой ваш знак Зодиака? – спросил Скип.
Господи, я с семидесятых не слышала разговоров на эту тему!
– Скорпион. А ваш?
– Тоже скорпион! – встряхнул он гривой, явно довольный еще одним совпадением. – А знаете, что еще удивительно?
– Что же?
– Что каждый раз, когда я вас встречаю, вы одна. Вы говорили, что путешествуете с двумя подругами, но всегда, когда мы видимся, рядом с вами их нет!
– Я их не выдумала, если вы это имеете в виду, – ответила я. – Они существуют. Мы просто не ходим стаей, как насекомые.
– Ну ладно, может, мне посчастливится познакомиться с ними до конца круиза!
– Непременно! – Я взяла купленный шпионский триллер и раскрыла на первой странице. – Не возражаете, если я почитаю? – спросила я, не боясь показаться невежливой.
– Возражать? Ни в коем случае! Я полежу тут, прикрою утомленные очи и поднаберусь немного солнца.
Скип натер себя маслом для загара из флакона, принадлежащего, как и полотенце, предыдущему обитателю шезлонга, пожелал мне «приятного чтения» и закрыл глаза.
Примерно полчаса я читала, наслаждаясь солнцем и полностью отключившись от всех эстафет, официантов, снующих с подносами, даже от стальных грохочущих барабанов. Потом случайно подняла глаза от книжки и увидела Сэма. Он сидел в кресле неподалеку от меня и читал журнал. Мой пульс участился.
Поскольку он целиком погрузился в чтение, у меня появилась возможность позволить себе без зазрения совести разглядеть его, изучить каждую его черточку. И в какой-то момент, как это часто бывает, меня поймали на месте преступления. Почувствовав на себе мой взгляд, он поднял голову и взглянул на меня в упор. Я обмерла.
И послала ему самую невинную улыбку.
Он улыбнулся в ответ, отложил журнал, встал с кресла и направился в мою сторону.
На нем были поношенные голубые спортивные трусы. Широкая мускулистая грудь покрыта густой растительностью. Можно сказать, шерстью. Я знаю, некоторые женщины не любят волосатых мужчин, и я тоже отношусь к их числу (если мне нужно животное, я лучше заведу кошку или собачку и так далее), но волосатость Сэма мне доставляла дополнительное удовольствие. Полный абсурд!
– Элен! – заговорил Сэм, останавливаясь в изножье шезлонга. – Как дела?
– Спасибо, хорошо. Как вы?
– Все хорошо, спасибо.
Отлично! Интересно, откуда взялась такая напряженность, почти скованность? Ведь утром мы болтали весьма свободно? Обернувшись, я увидела, что Скип сидит в своем кресле и внимательно слушает.
– Решили немного позагорать? – задала я очередной бессмысленный вопрос, обращаясь к Сэму. «Нет, Элен, он занимался надуванием воздушных шариков».
– Да, и заодно почитал немного, – кивнул он, всем своим видом показывая, что ждет, когда я познакомлю его со Скипом, словно мы с этим молодым человеком составляли собой пару. Пришлось представить Скипа. Мужчины обменялись рукопожатиями.
