Текст книги "Счастье - это теплый звездолет (Сборник)"

Автор книги: Джеймс Типтри-младший

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 52 страниц)

– Ох, Арн, – рыдала она в вертолете, который вез их домой. – Так не должно быть! Так не должно быть…

Лицо покраснело и распухло там, куда попал газ, – Аарон не в силах был на это смотреть.

– Лори, ты берешь на себя неподъемное. Я знаю, что жизнь устроена не всегда правильно. Но это тебе не приют для собак на острове Огилви организовывать. Неужели ты не понимаешь, чем рискуешь? Тебе выжгут мозги!

– Я про это и говорю! Они делают чудовищные вещи с людьми! Так не должно быть!

– Ничего тут не поделаешь, – отрезал он, сам внутренне корчась от боли. – Политика – это искусство возможного. А ты хочешь добиться невозможного. Тебя убьют, и все.

– Откуда ты знаешь, что возможно и что нет? Мы же еще не пробовали!

Год, что последовал за этим, ему страшно вспоминать. В чем-то помогло имя отца. В чем-то просто повезло. Вероятно, в конечном итоге Лори спасла ее собственная непроницаемая, непробиваемая невинность. В конце концов Аарон отыскал ее в сарае на задворках морга, в старом испанском квартале Далласа, – изможденную, дрожащую, почти лишенную дара речи.

– Арн… ох… они… – скулила она, пока он вытирал ей рвоту с подбородка. – Дейв отказался помочь Викки… он хочет, чтобы его поймали… Чтобы самому стать главарем… Он и нам не позволил ему помочь…

– Бывает. – Он держал сестру за худые плечи, пытаясь остановить ее дрожь. – Бывает. Люди – это всего лишь люди.

– Нет! – Она яростно дернулась и вырвалась у него из рук. – Это ужасно. Ужасно. Они… Мы воюем между собой, Арн. Воюем за власть. Дейв даже его женщину хотел отобрать. Они дрались… Она… она для них все равно что имущество.

И выблевала остаток принесенного Аароном супа.

– А когда я стала об этом говорить, они меня выгнали.

Аарон беспомощно держал ее, думая: «Ее новые дружки так же недотягивают до ее моральных стандартов, как и я. Слава богу».

– Арн… – прошептала она. – Викки… он взял чужие деньги… Я знаю…

– Лори, поедем домой. Я все устроил, тебе разрешат сдать экзамены, если ты вернешься прямо сейчас.

– …Ладно…

Аарон качает головой, сидя в «Центавре», в двадцати триллионах миль от Далласа. Сестра уже седеет, но на лице у нее – та же визионерская ярость, что и много лет назад. Его сестренка, по случайности ставшая единственным звеном, которое соединяет их с новой планетой и этой тварью.

– Ну хватит, Лори. – Он встает и поворачивает сестру лицом к себе. – Я тебя знаю. Что, черт побери, произошло на той планете? Что ты скрываешь?

– Ничего не скрываю, что ты! Я же все рассказала. Какая тебя муха укусила?

Не наигранная ли эта невинность? Он не может сказать. Он ничему не доверяет.

– Отпусти меня, пожалуйста.

Он вспоминает про потенциальные «уши» Фрэнка Фоя и отпускает ее. Отступает. Это прозвучит безумием.

– Лори, ты понимаешь, что это не игрушки? От этого зависит наша жизнь. Жизнь людей. Я знаю, ты ненавидишь человечество. Но все же с этим играть нельзя.

– Я ничего не имею против человечества. Мне только некоторые его дела не нравятся. Арн, я никому не сделаю плохо.

– Ты готова уничтожить девяносто процентов человечества, чтобы построить свою утопию.

– Это ужасно, как ты можешь такое говорить?

У нее на лице неприкрытое страдание. У Аарона рвется сердце. Но Торквемада тоже хотел как лучше.

– Лори, дай мне слово, что с Ку и его людьми все в порядке. Дай мне свое честное слово.

– С ними все в порядке, Арн. Честно. Они прекрасны.

– К черту красоту! Физически с ними все в порядке?

– Ну конечно!

У нее в глазах все еще что-то таится, но он не знает, что тут еще можно сделать. Хвала Господу за Йелластона и его осторожность.

Лори тянется к нему – тонкая рука обжигает, словно под током.

– Арн, ты сам все увидишь. Мы будем вместе. Разве это не прекрасно? Я только этой мыслью и держалась на обратном пути. Завтра я тоже буду на обследовании.

– Нет!

– Ян Инг хочет, чтобы я там была. Я его главный ботаник, ты забыл? – Озорная улыбка.

– Мне кажется, тебе не следует этого делать, Лори. Вспомни про свои язвы.

– Сидеть на месте и ждать – это для язв гораздо вреднее. – Она серьезнеет и хватает его за руку. – Слушай, капитан ведь собирается послать зеленый сигнал, правда?

– Спроси его сама. Я всего лишь врач.

– Прискорбно. Ну что ж, он увидит. Вы все увидите.

Она гладит его руку и отворачивается.

– Что именно он увидит?

– Как безобидна эта планета, конечно же… Слушай, Арн. Это из речи убитого мученика, Роберта Кеннеди, он цитировал кого-то из древних: «Приручить дикое сердце человека, сделать кроткой жизнь всех людей в этом мире…» Правда прекрасные слова?

– Да, очень красиво.

Он уходит не то чтобы успокоенный, думая: понимаешь, Лори, жизнь в этом мире никогда не будет кроткой. И сюда, на новую планету, тебя доставила не кротость. А неуемная тяга отчаявшихся, грубых, тщеславных приматов. То грешное человечество, которого ты почему-то в упор не видишь…

Он обнаруживает, что пошел через главную кают-компанию. Под развешанными фотографиями сидят члены экипажа, режутся в бридж и покер, как обычно по вечерам. Однако ни Дона, ни Тима не видно. Картежники уже остались позади, когда Аарон улавливает слова израильского физика. Кажется, он сказал «ставлю остров». Остров? Аарон поднимается по трапу к клинике, надеясь, что ослышался.

Его ждет Соланж с медицинским журналом. Аарон зачитывает данные Рэя и Баччи, склонясь головой на теплую грудь. Он вспоминает, что у него есть еще одна проблема. Приказывает себе забыть об этом – впереди еще два года, успеешь побеспокоиться из-за Бустаменте.

– Соли, завтра я хочу поставить ряд баллонов с деконтаминантом вокруг того места, где будет проводиться обследование. Чтобы распыление включалось с моего поста. Какой-нибудь крепкий фитоцид и фунгицид на ртутной основе. Что мне взять со склада?

– Самое сильное, что у нас есть, – это «декон-семь». Но его нельзя ни с чем смешивать. Придется поставить много баллонов. – Она изображает лицом жалость к гипотетическим убиенным растениям и заботу о судьбе экипажа.

– Значит, поставим много баллонов. Сколько влезет – главное, чтобы в скафандрах можно было протиснуться. Я не доверяю этой твари.

Соли приходит к нему в объятия, сама обнимает его маленькими сильными руками. Покой, утешение. «…Сделать кроткой жизнь всех людей…» Тело Аарона ужасно скучало по ней и в доказательство выдает внушительную эрекцию. Соланж хихикает. Он нежно гладит ее, впервые за много недель чувствуя себя в своей тарелке. Соли, разве я смотрю на тебя как на собственность? Конечно же нет… Ему представляется огромное тело Бустаменте, покрывающее Соланж; его эрекция заметно усиливается. Может, большому черному брату придется пересмотреть свои планы, добродушно думает Аарон, ковыляя вместе с Соланж к своей удобной, утешительной койке. Два года – это очень долго…

Уплывая в сон – теплые ягодицы Соли упираются ему в колени, – на грани грез и яви Аарон видит нечто нейтральное, почти комичное: лицо Тиге, большое, как стена, украшенное гирляндами цветов и фруктов, наподобие итальянских медальонов с младенцами. Розово-зеленые цветы звенят, как волшебные колокольчики. Звучат эльфийские рожки. Тан-тан-тан! Центростремительные мелодии. Тан-та-ра! Та-ра! ТА-РА!

И волшебные рожки плавно переходят в сигнал медицинской тревоги. Аарона трясет Соланж. Сигнал пришел с капитанского мостика.

Аарон вскакивает с постели, натягивает шорты, распахивает дверь плечом и бежит «наверх», к шахте невесомости. Врачебный чемоданчик каким-то чудом оказался у него в руке. Он понятия не имеет, сколько сейчас времени. Он до смерти напуган мыслью, что у Иелластона сердечный приступ. Господи, что они будут делать без Иелластона?

Аарон отталкивается от края, летит, неуклюже хватается за шест, подобно трехлапой обезьяне – в четвертой конечности чемоданчик. Он так упорно перебирает в уме возможные схемы лечения, что лишь в последний момент улавливает голоса, доносящиеся из коридора отдела коммуникаций. Он пролезает в люк, становится на ноги и спешит «вниз». Он по-прежнему занят происходящим у него в голове и не сразу понимает, что за две темные колонны стоят на пороге отдела коммуникаций. Это – ноги Бустаменте.

Аарон проталкивается мимо Бустаменте и видит ужасное зрелище. В руках шефа связников висит Тимофей Брон, обильно кровоточащий из левого глаза.

– Ну ладно, ладно… – бормочет Тим. Бустаменте трясет его.

– Что за дьявольщина? У меня приборы показывают утечку энергии! – За спиной у Аарона возникает Дон Перселл.

– Этот говнюк послал сообщение, – рычит Бустаменте. – А я не успел. Послал по моему лучу!

Он снова трясет Брона.

– Ну ладно, ладно, – без особых эмоций повторяет Тим. – Дело уже сделано.

Кровь течет из рассеченной кожи над глазом. Аарон отбирает Тима у Бустаменте, сажает и запрокидывает его голову назад, чтобы заняться раной. Пока он открывает чемоданчик, из двери, ведущей в астронавигацию, появляется человек – капитан Иелластон.

– Сэр… – Аарону еще смутно кажется, что у капитана сердечный приступ. Потом он замечает, что капитан двигается как-то неуклюже, словно не гнется. Господи, только не это. Капитан не болен – он в стельку пьян.

Бустаменте срывает колпак с гироскопа. Комната наполняется исполинским гудением.

– Ничего я не сделал вашему лучу, – говорит Тим из-под рук Аарона. – Мы заложили кое-какую начинку при постройке корабля; вы просто плохо искали.

– Сукин сын! – говорит Дон Перселл.

– Что значит «начинку»? – Голос Бустаменте поднимается, подстраивается под гудение прецессирующего гироскопа. – Что ты сделал, пилот?

– Меня сюда не для того послали, чтобы я сидел и ждал неизвестно чего. Планета – вот она.

Губы капитана движутся с усилием, странно поджимаясь.

– Ты показал… – зловеще произносит он, – ты показал… то есть ты предупредил зеленый…

Они смотрят на него и один за другим отводят взгляд. Аарона пронзает невыносимая жалость. Он подозревает: случилось нечто столь ужасное, что оно еще не осознается как реальность.

– Сукин сын, – ровным голосом повторяет Дон Перселл.

Он отправил зеленый сигнал, соображает Аарон. Пускай только русским, но пронюхают все, и все начнут готовиться. Все кончено – он взял на себя обязательства от нашего имени, еще не зная, действительно ли планета пригодна для жизни. Господи, Йелластон ведь это предвидел, и будь он моложе, двигайся быстрее… не будь половина его мозгов проспиртована… алкоголем, который приносил ему я…

За это время руки Аарона успевают закончить работу. Брон встает. Дон Перселл уже ушел, Бустаменте проверяет камеру гироскопа резонатором, не глядя на Тима. Йелластон все так же стоит в неловкой позе в темном углу.

– В экранизации корпуса, – говорит Тим, обращаясь к Бустаменте. – Контакт – под переключателями. Не беспокойтесь, оно все одноразовое.

Аарон выходит вслед за Тимом, все еще не веря. Снаружи ждет лейтенант Паули: вероятно, она тоже участвовала в заговоре.

– Тим, черт побери, как ты можешь быть уверен? А если ты их всех послал на смерть?

Потомок Гагарина спокойно смотрит на него одним глазом:

– Записи не лгут. Их достаточно. Ничего другого мы не найдем. А старик тянул бы вечно.

Он хихикает, в глазу светится планета-мечта.

Аарон возвращается, берет капитана под руку и ведет к нему в каюту. Рука Иелластона слегка дрожит. Аарон тоже дрожит– от жалости и отвращения. «Старик», сказал Тим. Старик… Вдруг до Аарона доходит весь масштаб катастрофы.

Два года. Черт с ней, с планетой, – может, они до нее и не долетят. Два года в этой жестянке с капитаном-неудачником, стариком, пьяницей, посмешищем. Некому будет скреплять нас, держать, как держал нас Йелластон в те невыносимые недели, когда запас кислорода упал и паника висела над головами. Тогда он был так доблестен, так прав. А теперь он позволил Тиму все забрать; он проиграл. Мы больше не вместе, мы не можем быть вместе после такого. А будет еще хуже. Два года…

– В потолке… в вертушке… – шепчет Йелластон с трагическим достоинством, пока Аарон его укладывает. – В вер-туш-ке… это я виноват…

– Утро вечера мудренее, – ласково говорит Аарон, ужасаясь этой мысли. – Может, Рэй что-нибудь придумает.

Аарон уже безо всякой надежды плетется к себе в каюту. Он знает, что не заснет. Два года…

III

Тишина… Ярко освещенная стерильная пустота, никаких облаков, никакого рыдания. Горизонт, бесконечность. Где-то поднимаются слова, изрекая тишину: Я – СУЖЕНАЯ. Звук отключен. Аарон, невидимый, ростом с микроба, видит на полу бесконечности серебристую мембрану с дивно прекрасными прожилками и узнает в ней крайнюю плоть подростка – биомусор от своей первой операции…

Он почти проснулся, лежит в позе плода; если проснется совсем, его ждет что-то ужасное. Он пытается зарыться обратно в сон, но мешает чья-то рука – она трясет его, пробуждая.

Он открывает глаза и видит Коби, который протягивает ему стакан с горячей жидкостью; это ничего хорошего не предвещает.

– Ты уже знаешь про Тима?

Аарон кивает, неловко прихлебывая из стакана.

– Но ты не знаешь про Дона Перселла. Я не стал тебя будить, так как обошлось без медицинских последствий.

– Что такое про Перселла? Что случилось?

– Мужайтесь, босс.

– Билл, ради бога, не тяни резину.

– Ну вот, около трех ноль-ноль мы почувствовали дрожание корпуса. На всех графиках у Тиге образовался пичок. Я пошел спрашивать и наконец дознался, в чем дело. Оказывается, Дон отстрелил свою разведшлюпку на автопилоте. Там полный комплект записей, лент – все, до чего он смог дотянуться. Планета, понимаешь? Говорят, что шлюпка сможет послать сигнал на Землю, когда разгонится.

– А Дон? Он сам в шлюпке?

– Нет, в ней никого нету. Она на автопилоте. Оказывается, в «Гадине» тоже была какая-то особая начинка. А у наших людей новое ухо – на Марсе, что ли.

– Господи Исусе…

Как стремительно развиваются события. Интересно, откуда Коби черпает информацию? Как что плохое случится, он непременно об этом знает. Аарон улавливает просительные оттенки в ухмылке Коби – это его посильное приношение, жалкая попытка задобрить.

– Спасибо, Билл.

Аарон с трудом встает на ноги. Сначала Тим, теперь Дон – военные игры на «Центавре». Все разрушено, все пропало.

– Все слишком быстро происходит, старик не поспевает за событиями. – Коби фамильярно облокотился на койку Аарона. – И хорошо. Нам нужно более реалистичное руководство. Этот великий лидер и все такое, он обречен. Конечно, мы можем его оставить на месте для вида… Дон и Тим тоже отпадают – по крайней мере, на время. Первым делом надо выбрать рабочий комитет.

– Билл, ты с ума сошел. Комитет не может управлять кораблем. Мы сами себя угробим, если начнем играть в политику.

– Хочешь пари, босс? – Коби ухмыляется. – Нас ждут большие перемены.

Аарон плещет водой себе в лицо, чтобы заглушить зловещий голос. Выборы? В двух годах пути неизвестно от чего? Русская фракция, американская фракция, группировки представителей третьего и четвертого мира. Естественнонаучники, гуманитарии, экологи, теисты, мормоны – каждый против каждого, все клики Земли на одном хрупком корабле. В каком виде мы долетим до планеты, если вообще долетим? А стоит нам основать колонию… О, черт побери Иелластона, черт побери меня самого…

Коби продолжает говорить:

– В одиннадцать ноль-ноль – общее собрание. И кстати, Тиге и в самом деле выбрался из лазарета прошлой ночью, минут на двадцать. Это я виноват, признаюсь. Забыл, что изолятор больше не запечатан. Но ничего не случилось, я тут же привел его обратно.

– А где он оказался?

– На том же месте. У порта, где пришвартован «Цветок Китая».

– Возьми его с собой на собрание, – неожиданно говорит Аарон, желая наказать всех сразу.

Он идет пожевать чего-нибудь на завтрак, пытаясь стряхнуть свинцовую тяжесть слишком долгого сна и нависшей опасности. Он боится собрания. Боится. Бедный старик Йелластон будет тщетно пытаться прикрыть свою оплошность, сохранить лицо хотя бы на публике. Оставить на прежней должности зицкапитаном… Он этого не вынесет, свалится в депрессию. Аарон заставляет себя смотреть в графики Тиге, чтобы отвлечься от этих мыслей.

Показатели у Тиге опять ухудшились – составной индекс упал еще на пять пунктов даже до двадцатиминутного пробела в записях. Функции центральной нервной системы рассинхронизируются – этого Аарон еще ни разу не наблюдал у ходячих пациентов, особенно с такой хорошей координацией, как у Тиге. Интересно… Надо бы это поизучать, апатично думает Аарон. Все наши кривые рассинхронизировались, мы разваливаемся на куски. Йелластон работал ритмоводителем в организме корабля. Сможем ли мы без него обойтись? Интересно, я так же сильно подсел на него, как Фой?

Пора идти на собрание. Аарон тащится в кают-компанию, его подташнивает от страха и жалости. Он так не хочет слышать происходящее, что сперва не замечает чуда: жалеть, оказывается, некого. Его глазам предстает Йелластон с прямой осанкой, воплощенный образ лидерства; он уверенным голосом объявляет, что официальный зеленый сигнал был отправлен с «Центавра» в пять ноль-ноль сегодня утром.

Что?!

– Как некоторые из вас уже знают, – продолжает Йелластон с приятной улыбкой, – наши два командира разведшлюпок взяли на себя независимую инициативу и поступили аналогично, то есть направили сообщения, каждый – своему правительству на Земле. Я хотел бы подчеркнуть, что они выполняли приказ, полученный от своих командиров до начала полета. Мы все сожалеем, – мы, участники экспедиции, всегда сожалели – что Организация Объединенных Наций Земли, спонсор нашей экспедиции, была не полностью едина на момент нашего отлета. Мы питаем надежду, что сейчас члены этой организации достигли более полного единомыслия. Но это дела прошлые, и они нас не касаются – раздоры на планете, куда, возможно, никто из нас больше не вернется. Сейчас я хочу сказать, что и Тим Брон, и Дон Перселл, – Йелластон едва заметно по-отечески кивает двум командирам, которые сидят рядом как ни в чем не бывало, несмотря на заклеенный глаз Тима, – старательно выполнили приказы, хотя, возможно, и устаревшие, точно так же, как поступил бы на их месте я или любой из вас. Теперь их долг выполнен. Независимые друг от друга сигналы, если прибудут, послужат подтверждением нашего официального сигнала, переданного на Землю. А нам пришла пора думать о насущных задачах.

Господи Исусе, думает Аарон. Вот же старый пройдоха. Старый лис. Он снова на коне, он выхватил инициативу прямо у них из рук, когда я думал, что его песенка спета. Фантастика. Но черт побери, как ему это удалось? Лазеры – не игрушка. Аарон озирается, ловит острый взгляд Бустаменте из-под полуопущенных век. «Старина Джордж» чего-то там химичил в своих электронных джунглях; он и Иелластон. Аарон мысленно усмехается. Он счастлив, так счастлив, что игнорирует свой внутренний голос: «За все надо платить».

– Биологи начнут исследовать планетарную жизнеформу, присланную коммандером Ку, сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Исследование будет проходить в коридоре Гамма-один при деконтаминантной изоляции, но оно будет полностью передаваться на ваши экраны. – Иелластон улыбается. – Скорее всего, вам будет видно лучше, чем мне. Далее, параллельно с этим ходовая секция начнет подготовку к смене курса в сторону планеты Альфа. Каждый из вас должен будет как можно скорее подготовить закрепленный за ним участок к ускорению и смене курса. Информация о векторных нагрузках будет опубликована завтра. Сообщайте Дону и Тиму о любых проблемах в соответствующих секторах. Секцией Гамма в отсутствие коммандера Ку будет заниматься первый инженер Сингх. И наконец, мы должны начать работу по адаптации и уточнению общего плана колонизации в соответствии с имеющимися у нас планетарными данными. Нашей первой целью будет составление атласа планеты, содержащего все показатели, которые каждому из вас удастся извлечь из записей «Гаммы» в соответствии с вашей специальностью. На основании этих данных мы будем строить планы. Напоминаю, что эта задача требует воображения и тщательности. Следует продумать все возможности, все параметры. Леди и джентльмены! Жребий брошен. У нас в запасе всего лишь два года, чтобы подготовиться к величайшему приключению, когда-либо выпадавшему на долю представителей человеческого рода.

Аарон хочет улыбнуться этим умилительным архаизмам, но чувствует комок в горле. Вокруг с минуту стоит тишина; Йелластон кивает Дону и Тиму, они встают и выходят вместе с ним. Отлично, думает Аарон. Мы справимся. У нас все в порядке. Коби, выкуси. Папочка жив. Собравшиеся начали оживленный разговор. Аарон проталкивается через толпу, мимо фотографий с цветущими чудесами планеты Ло… планеты Альфа. Наш будущий дом. Йелластон нас туда доставит, он вывернулся.

Но за все надо платить, говорит мрачный голос откуда-то из переднего мозга. Наш большой зеленый сигнал летит к Земле. Не только нам, но и всем землянам уже нельзя повернуть назад. Единственный путь – вперед, к новому миру. Планета просто обязана оказаться пригодной для жизни.

Аарон идет готовить оборудование и ни с того ни с сего решает удвоить запас деконтаминанта. На всякий случай.

Запись № 124 586 в корабельном журнале

Звездная дата 4100

Корабельное время 1200

Всему экипажу

Коридор гамма-один будет загерметизирован по протоколу «космическая опасность» сегодня начиная с 15:45 для проведения биоанализа инопланетной жизнеформы. допускаются только: 1) командование «Центавра», группа «альфа» 2) уполномоченный ксенобио– и медицинский персонал 3) группа С для операций вне корабля 4) сотрудники охраны жизнеобеспечения корабля и техники безопасности, поставленные на посты у выходов, ведущих в корабль, вышеупомянутый персонал обязан находиться в скафандрах, пока коридор не будет разгерметизирован, из-за факторов риска, оценить которые не представляется возможным, дополнительные посты охраны будут размещены на внутренней стороне всех выходов в корабль, см. приложенный список, членам экипажа, не имеющим полномочий, запрещен, повторяю, запрещен вход в коридор гамма-один начиная с данного момента, видео всей операции с ближайших возможных точек будет передаваться на все экраны корабля по первому каналу, начало примерно в 15:15.

Йелластон, капитан корабля

В данный момент самый большой фактор риска в коридоре Гамма-один – провода. Аарон прислонился к переборке рядом с кучей своих приборов и наблюдает, как Ян Инг сражается с главой отдела электроники. Шеф ксенобиологов хочет иметь доступ из коридора ко всей вычислительной мощности корабля; но провести кабель через герметичные двери не представляется возможным. Он взывает к группе по работе вне корабля, но никто из группы не готов отдать ему свой терминал. Наконец решение найдено – пожертвовать видеопанелью в двери. Инженер Гомулка, он же один из охранников, поставленных у дверей, принимается вырезать видеопанель, чтобы провести кабель.

Палуба покрыта змеящимися проводами. Ксенобиологи притащили сюда половину своей лаборатории. Помимо приставок, удаленно подключаемых к биомонитору, Аарон насчитал не меньше восьми телеуправляемых механических рук. Еще и видеокамеры ставят. Одну – напротив маленького шлюза, ведущего в ту часть «Цветка Китая», где размещается экипаж. Две – у большого грузового шлюза, за которым находится инопланетянин. И еще несколько штук на потолке – для видов сверху. Аарон рад видеть, что экраны для трансляции ставят и прямо тут, в коридоре. Он сам будет слишком далеко и не увидит то, что происходит у люков. Специалисты по технике безопасности пытаются собрать всевозможные провода в жгуты и отодвинуть к стенам, но, когда к проводам добавятся еще и кабели скафандров, все станет значительно хуже. Хорошо еще, что скафандры не нужно надевать, пока группа работы вне корабля не поставит «Цветок Китая» в ангар.

Пост Аарона – дальше всех по коридору в сторону кормы. Перед ним – открытое пространство с люком для выхода в открытый космос, а потом начинается куча барахла, принадлежащего ксенобиологам. За участком ксенобиологов – большой грузовой шлюз, потом малый шлюз и, наконец, в отдалении – командный пункт, руководящий операцией в коридоре. Группа «альфа» включает в себя Иелластона и Тима. Аарон едва различает повязку на глазу Тима, который разговаривает с Доном Перселлом, – во время операции Дон будет нести вахту на капитанском мостике. А если что-то пойдет не так… Аарон смотрит на стеллажи с деконтаминантом-аэрозолем, смонтированные напротив шлюзов. У аэрозольных баллонов тоже есть провода – они все сбегаются к переключателю под рукой у Аарона. Ему пришлось биться с ксенобиологами за эти деконтаминационные батареи – Ян Инг скорее отдастся на съедение живьем, чем рискнет повредить драгоценному образцу инопланетной жизни.

На плечо Аарона опустилась рука – Йелластон, он пришел в коридор длинным обходным путем. По проницательному взгляду не определить концентрацию химических веществ в крови.

– Жребий брошен, – замечает Аарон.

Йелластон кивает.

– Азартная игра, – тихо говорит он. – Наша экспедиция… Возможно, я совершил нечто ужасное. Впрочем, они все равно прилетели бы, получив сообщения от этих двух.

– У вас не было другого выхода, сэр.

– Был.

Аарон поднимает голову. Йелластон не с ним разговаривает: глаза устремлены вдаль, на неведомое табло, хладнокровно отсчитывающее космические поражения и победы.

– Был. Мне следовало послать желтый сигнал и сказать, что я послал зеленый. Рэй меня не выдал бы. Это остановило бы, по крайней мере, корабли ООН. Это был бы правильный шаг. Но я не сообразил вовремя.

Он идет дальше по коридору. Аарона как будто оглушили. Послать желтый и потом два года лгать нам? Капитан Йелластон? Но до Аарона медленно доходит, что да, этот ход позволил бы хоть частично спасти положение, если планета все же окажется непригодной. Так было бы лучше. То, что сделал капитан, было хорошим выходом, но не самым лучшим. Потому что он был пьян. А виноват я. Моя глупая внушаемость, мое…

Мимо него проталкиваются люди. Это группа работы вне корабля – они уже в скафандрах и готовы к выходу наружу. Скафандр Джорджа Сломанное Плечо – настоящее произведение искусства: он весь расписан в традиционном индейском стиле. Замыкающий цепочку хлопает Аарона по плечу – это Брюс Янг. Он залихватски подмигивает через стекло шлема, подсвеченное золотом. Аарон смотрит, как они по одному спускаются в шлюз для выхода наружу, и вспоминает: три недели назад они точно так же выходили, чтобы привести на корабль «Цветок Китая» с лежащей без сознания Лори. На этот раз им придется лишь подтянуть шлюпку к кораблю за трос. Впрочем, и здесь не без риска. Механика вращения – дело тонкое, можно и в космос улететь. Аарон всегда благоговеет перед людьми, умеющими то, чего не умеет он сам.

Экран оживает, на нем видны вращающиеся звезды. Потом их закрывает чей-то скафандр; когда он исчезает, видны три желтых огонька, удаляющихся в черную пустоту, – это фонари на шлемах у тех, кто отправился к «Цветку Китая», далеко «вниз». У Аарона что-то подпрыгивает в животе: там инопланетянин! Сейчас он увидит инопланетянина! Он хлопает глазами и начинает сортировать надставки-манипуляторы, на которых его датчики будут введены в грузовой трюм разведшлюпки. Тут он замечает лица, прильнувшие к бронированному стеклу ближайшей двери. Он машет зрителям рукой. Они, поняв, что действие еще не началось, уходят. Аарон понимает, что день будет длинным.

К тому времени, как Инг и Аарон расставили оборудование, все не участвующие в операции – кроме тех, кто поможет надевать скафандры, – ушли из коридора. Корпус корабля тихо гудит – это «Цветок Китая» подтягивают к нему лебедкой. Вдруг от ближайшей стены доносится лязг, потом гулкий скрежет – это состыковались части шлюза. Скрежет затихает. Аарон невольно вздрагивает: инопланетянин здесь!

На люке для выхода в открытый космос мигают индикаторы, показывая, что впускной цикл начался. Из аудиосистемы раздается голос Тима Брона:

– Всем надеть скафандры.

Группа операций вне корабля возвращается в корабль. Помощники, двигаясь вдоль коридора, помогают всем по очереди надеть скафандры. Они аккуратно выкладывают шлангокабе-ли, стараясь их не запутывать. Работать будет тесно. До Аарона помощники доходят в последнюю очередь. Залезая в скафандр, он снова видит лица по ту сторону двери. Уже работают все экраны, и через них видно гораздо лучше, но зрители не уходят. Аарон мысленно хихикает: это древняя, обезьянья потребность увидеть невооруженным глазом.

– Всем членам экипажа, не участвующим в операции, покинуть район ее проведения!

Группа работ вне корабля выстроилась в коридоре напротив шлюза для экипажа. План состоит в том, чтобы открыть сначала этот шлюз и извлечь записи жизненных процессов инопланетянина, сделанные аппаратурой разведшлюпки. Живо ли еще инопланетное существо? У Аарона больше нет мистических озарений – только страшное, нарастающее напряжение в животе. Он заставляет себя дышать ровно.

– Охране – герметизировать район проведения операции!

Последние двери, ведущие в коридор, задраиваются наглухо. Аарон видит повернутое к нему стекло шлема – через три поста от него. За стеклом – лицо Лори. Аарон слегка дергается – он забыл, что сестра тоже будет здесь. Он машет ей рукой в перчатке скафандра, жалея, что не стоит между сестрой и грузовым люком.

Коридор герметизирован, охранники заняли свои посты. Джордж Сломанное Плечо и еще двое из группы работ вне корабля подходят к шлюзу для экипажа «Цветка Китая» и начинают открывать его. Аарон смотрит на экран, который показывает все это крупным планом. Лязгает металл, люк открывается. Люди из группы работ вне корабля входят в разведшлюпку, неся анализатор паров. Шлюз закрывается. Опять ожидание. Ксенобиологи начинают подкручивать радиоприемники, встроенные в скафандр, и до Аарона доходит, что вошедшие в шлюпку рапортуют. Он настраивается на их канал: «…номинальное… Атмосфера номинальная…» Трещат помехи. Дверь шлюза снова открывается, оттуда появляются люди в облаке едва заметного тумана. Лори снова оглядывается на Аарона. Он понимает, что она хочет сказать. Это воздух, которым она дышала почти год.

С разведшлюпки принесли записи. Судя по ним, инопланетянин жив.

Из аудиосистемы раздается голос Яна Инга:

– Метаболический след по результатам предварительного осмотра нормальный, оболочка не изменилась. Переменная биолюминесценция от двух до восьмидесяти кандел.

Восемьдесят кандел – это очень яркое свечение. Значит, Лори, по крайней мере, тут не соврала.

– Ярко выраженный пик, по времени соответствующий первой стыковке с «Центавром»… второй пик, по времени, да, примерно соответствует моменту, когда разведшлюпку отстыковали.

Видимо, как раз тогда, когда Тиге открыл (или не открыл) контейнер, думает Аарон. А может, это движение шлюпки так повлияло.