Текст книги "Губительная ложь"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Пойдем выпьем кофе.

– Ты просто тормоз идей.

– Да, – сказала она, пытаясь представить себе, чем сейчас может заниматься Кевин. – У каждой идеи есть свой тормоз.

23

Солнечный луч светил ей прямо в глаз. Он проникал через узкую щелочку между занавесками, как луч лазера. Умом она понимала, что нужно просто повернуть голову в другую сторону, но это было выше ее сил. Этим утром ей было больно даже прищурить глаза. Она не чувствовала себя так плохо с тех пор, как в первый раз напилась. Это случилось еще в школе, и у нее выработалось стойкое отвращение к бурбону.

Насколько она помнит, Гэри Варнс тоже был идейным вдохновителем той давнишней пирушки.

Они начали праздновать в «Чонси» и, когда заведение в два часа ночи закрылось, продолжили свой вечер в каком-то ночном клубе. Гэри клялся, что это очень популярное местечко. Они встретили там каких-то друзей Гэри, завсегдатаев ночных клубов. После нескольких рюмок текилы и зажигательных танцев под громкую музыку Пейтон решилась рассказать ему о Кевине. Нет, она не плакалась Гэри в жилетку. В этом не было ничего похожего на подобного рода сентиментальные признания. Пейтон сразу начала с главного.

– Все кончено, – объявила она под аккомпанемент оглушительной музыки.

– Что кончено?

– Между мной и Кевином. Он мне изменяет.

– Очень жаль.

– Все нормально. Это уже не в первый раз. Я абсолютно уверена, что примерно полгода назад он уже проделывал подобные мерзости.

– Мне искренне жаль, что так случилось.

– Не стоит жалеть. Как там говорит эта старая пословица? Если ты обманешь меня один раз, то стыдно должно быть тебе, а если ты сможешь обмануть меня дважды, то стыдно должно быть мне.

– Остается только одно.

Он долго и как-то двусмысленно смотрел на нее. Ей даже стало не по себе от этого взгляда. Казалось, он намекал на что-то, но она совсем не хотела понимать смысл этого намека. У нее не было желания заниматься подобными вещами ни с ним, ни с кем-нибудь другим. По крайней мере, пока она не поговорит с Кевином.

– Давай еще выпьем? – предложила она, чтобы как-то сменить тему.

– Точно. Давай еще выпьем.

Это было последнее, что она запомнила.

А сейчас у нее гудела голова. Она накрыла голову простыней. Было уже достаточно светло, и Пейтон обратила внимание на то, что постельное белье какое-то незнакомое.

От удивления она почти подпрыгнула на кровати. Перед глазами все закружилось, но она все-таки успела понять, что это не ее комната. Пейтон сдернула с себя простыню, а потом быстро накрылась снова, обнаружив, что на ней только трусики и мужская футболка.

Сердце Пейтон бешено колотилось. Она глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя. Она не могла переспать с Гэри. Здесь должно быть какое-то другое объяснение.

Ее волнение продолжало усиливаться, и тут она услышала шум воды в ванной. Кто-то принимал душ, что-то напевая. Это был голос Гэри.

Она спрыгнула с кровати, но, потеряв равновесие, чуть не упала на пол. Сильное похмелье не позволяло делать такие резкие движения. Она тщательно осмотрела постель, потом заглянула под кровать, но ее одежды нигде не было видно.

Что, черт возьми, произошло этой ночью?

На ночном столике Пейтон нашла свои часы. Посмотрев на них, она пришла в ужас: было уже два часа дня. Даже если бы ее неожиданный визит в Нью-Йорк вполне удался и она провела бы ночь с Кевином в отеле «Волдорф», то еще час назад ей следовало находиться в больнице. Она отчаянно пыталась найти свой пейджер и наконец обнаружила его в туфле. Слава Богу, никаких сообщений не было. Чтобы окончательно удостовериться в том, что ее никто не искал, она схватила телефонную трубку и набрала свой домашний номер.

– Новых сообщений не поступало, – услышала она электронный голос автоответчика. – У вас есть одно сохраненное сообщение.

Пейтон проверила это сообщение. У Кевина была мерзкая привычка прослушивать ее сообщения, а потом сохранять их.

Это сообщение поступило вчера в 4:13 утра. Оно было от Кевина.

«Привет, Пейтон, это я. Айра Кауфман отправил меня в Лос-Анджелес по какому-то срочному делу. Я сейчас еду в аэропорт Кеннеди. Буду отсутствовать минимум два дня. Я позвоню тебе завтра и скажу, где остановился».

В Лос-Анджелес! Ее охватил ужас. Она проверила автоответчик вчера, перед тем как улететь в Нью-Йорк. Но она не посмотрела сохраненные сообщения. Кевин просто идиот. Он оставил ей сообщение, потом позвонил позже, чтобы проверить сообщения, прослушал то, которое он оставил, и переслал его в раздел сохраненных. Она почти никогда не проверяла эти сообщения.

Пейтон повесила трубку, а потом позвонила оператору и попросила соединить ее с отелем «Волдорф» в Нью-Йорке.

– Соедините меня с номером четырнадцать-двадцать шесть, пожалуйста, – сказала она администратору, когда ее соединили с отелем.

После трех длинных гудков, она услышала мужской голос. Это был не Кевин.

– Кто это? – спросила она.

– Стив Бисли.

Она знала Стива. Он был коллегой Кевина, и они вместе работали над одним судебным делом.

– Это Пейтон Шилдс. Я пытаюсь найти Кевина.

– Он улетел вчера днем в Лос-Анджелес вместе с Айрой Кауфманом.

Это соответствовало сообщению, которое оставил Кевин.

– Понятно. Но почему вы в его номере?

– Буквально в последнюю минуту Айра прислал меня сюда на замену, чтобы они с Кевином могли уехать в Лос-Анджелес. У меня даже не было времени зарегистрироваться в отеле, поэтому Кевин отдал мне свой номер. Я живу здесь под его именем и по его кредитной карточке. Никто ничего не заметил. Со мной моя невеста, поэтому Кевину придется оплатить счет на кругленькую сумму. Десять тысяч долларов.

– Что?

– Шучу. Я имею в виду счет. Но моя невеста действительно тут со мной. Она учится в юридической школе при Колумбийском университете. Мы устроили себе небольшие каникулы в «Волдорфе».

– О Господи!

– У вас все хорошо?

– Надеюсь, что все именно так и будет.

– Кстати, Кевину пришлось улететь до того, как из прачечной принесли его рубашки. Скажите ему, что они здесь в номере. В понедельник я захвачу их с собой на работу.

Пейтон просто остолбенела. Она не могла произнести ни звука.

– Вы слушаете? – спросил он.

– В понедельник, я поняла. Это прекрасно.

– Ты наконец пришла в себя, Пейтон? – крикнул Гэри из ванной.

– Я разговариваю по телефону, – быстро ответила она, закрыв ладонью телефонную трубку и решив, что Гэри теперь отстанет от нее.

– Эй, Стив, я здесь.

– Ты можешь не стесняться. Я уже видел тебя голой, – снова закричал Гэри.

Пейтон чуть не потеряла сознание. Она была уверена, что Стив все слышал.

– Прошу прощения, Стив, – проговорила она, поднеся телефонную трубку почти к самому лицу. – Вы что-то сказали? Этот чертов телевизор! Так громко, что я не слышу вас.

– Нет, – несколько обеспокоенно произнес он. – Я ничего не слышал. То есть ничего не сказал. Я слушаю вас.

Но связь оборвалась, и Пейтон даже не успела попрощаться с ним.

Гэри включил фен для волос. Она сидела на кровати в трусиках и в футболке, принадлежащей Гэри, с телефонной трубкой в руках и не могла понять, что с ней и где она.

Что же, черт возьми, я сделала?

24

Поездка в Лос-Анджелес могла продлиться очень долго. Кевин вынужден был выполнять ту часть работы, которую он больше всего ненавидел, когда речь шла о большом коммерческом судебном деле. Ему пришлось разбираться в огромном море деловых корпоративных документов.

Пять дней и ночей его команда юристов и их помощников страницу за страницей просеивала тысячи забитых до верху коробок с архивами деловых бумаг, которые находились в восьми различных складских помещениях, кишащих крысами. К тому же там не было кондиционеров. На шестой день это стало просто невыносимым. Существовала единственная возможность освободиться от кошмара – совершить харакири на юридический манер. Он сказал старшему вице-президенту, что компания могла бы сэкономить уйму денег на гонорарах за юридические услуги, если бы юрист компании контролировала этот проект сама. В тот же день во второй половине дня Кевин улетел домой.

Он не случайно выбрал именно этот день. Кевин оставался там так долго, как только мог, но ему нужно было вернуться домой именно в четверг к вечеру. В восемь вечера в магазине «Любители книги» была назначена его первая встреча с читателями.

Книжный магазин «Любители книги» не был ни самым большим, ни самым известным в Бостоне. Но за последние пять лет он стал любимым магазином Кевина. Именно этот небольшой магазинчик взлелеял его смелые мечты. Каждую неделю в нем проводились две или три встречи. В читальном зале магазина авторы книг – хорошо известные и совершенно неизвестные – рассказывали о своих произведениях и своем творчестве всем, кому это было интересно. Подобные авторские встречи как раз подходили для таких мечтателей, как Кевин. Обычно два-три раза в месяц он посещал эти мероприятия и размышлял о том, что, может быть, в один прекрасный день кто-нибудь придет сюда, чтобы послушать его самого.

На следующий день, после того как Кевин подписал контракт на издание своей книги, он позвонил хозяину магазина. Он хотел, чтобы посетители «Любителей книги» были его первыми слушателями. Но, к сожалению, его роман будет опубликован только следующей зимой. К этому времени «Любители книги» могут просто кануть в Лету. Подобно многим другим владельцам независимых книжных магазинов, владелец «Любителей книги» уже давно пришел к мысли, что нужно объединяться в крупные супермагазины.

Издатель Кевина говорил ему, что это пустая трата времени устраивать презентацию еще не вышедшей книги. Пять лет он мечтал о том, что его дебют как писателя состоится именно в «Любителях книги», и сейчас эта мечта осуществляется. Жаль, что Пейтон не смогла сегодня быть здесь с ним. Когда они уже вышли из дома, засигналил ее пейджер. В больнице опять что-то случилось. Кое-что в их жизни все-таки осталось неизменным.

– Добрый вечер, – приветствовал он собравшихся в зале читателей. Их было человек семь-восемь. – Я Кевин Стоукс. Должен сказать, что сегодня я испытываю двоякое чувство. Мне очень грустно, что я последний автор, который выступает в «Любителях книги», и в то же время я горжусь этим.

– Прошу прощения, – обратилась к нему женщина, сидящая в первом ряду. – Как называется ваша книга?

– Это еще не решено окончательно. Моему редактору не понравилось название, и сейчас мы пытаемся придумать новое.

– Значит, книга еще не издана?

– Нет еще. Но на прошлой неделе, я оставил здесь несколько копий рукописи для тех, кто захочет найти и прочитать мою книгу. Я вижу, что двух экземпляров не хватает, очевидно, кто-то уже прочитал ее.

– Я прочитал. – Это сказал какой-то старый человек, который стоял, опершись на книжные полки. – Отличная книга.

Кевин улыбнулся.

– Благодарю вас. Вы прочитали ее?

– Да, и, надо сказать, это было такое странное стечение обстоятельств. В прошлую среду я вышел из автобуса не на своей остановке. Шел дождь, и я решил зайти в книжный магазин. Прямо на прилавке лежала рукопись. Я начал читать и не смог оторваться.

– Это грандиозно. Прямо похоже на триллер.

– Ваша жена врач. Это правда?

Кевин прищурился. Это был совершенно неожиданный вопрос.

– Да.

– Она педиатр?

– Это правда.

– Я думаю, что ей приблизительно лет двадцать восемь?

Он нервно улыбнулся. Уж слишком личные вопросы задавал этот человек.

– Книга совершенно не о моей жене.

– Но она все-таки о ней. А вы думаете, что вам нужно написать автобиографию, чтобы выразить себя в своей книге?

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Но в книге нет ни одного действующего лица, похожего на мою жену.

– Ее присутствие чувствуется на каждой странице. Вы просто не знаете об этом.

Он говорил каким-то обвиняющим тоном. Да и смотрел этот человек не очень дружелюбно. Кевин отвел глаза и проверил свои записи, чтобы как-то прервать разговор.

– Однако остальные, наверное, не имеют понятия, о чем мы говорим, поэтому позвольте мне немного рассказать о книге.

– Эта книга о красивой и преуспевающей женщине, которая вынуждена принимать решение, жить ей или умереть, – произнес старик.

– Да, но в книге есть еще и многое другое. В ней говорится о доверии, предательстве и…

– О похищении. Это самое важное.

– Я думаю, что самое важное – характеры героев, – возразил Кевин.

– Ха! Вы предопределили трагедию, вот что самое главное.

– Это роман. Я ничего не предопределял.

– Так вот, значит, как вы думаете? Просто написали историю и умыли руки? За четырнадцать лет до того, как «Титаник» оказался на дне океана, вышел роман, описывающий точно такие же события. Он назывался «Гибель „Титана“, или Пустота». Сочинил его Морган Робертсон. Кто-то назвал роман пророческим, но пророчество всего лишь предсказывает будущее. Я верю, что книга Робертсона фактически сформировала будущее. Об этом сказано в Библии, мистер. Все это старо как мир. Написав эту книгу, вы предопределили чью-то судьбу.

– Но это всего лишь книга. Вымысел.

– Где вы живете?

– Я не думаю, что должен отвечать на этот вопрос.

– Я знаю, где вы живете.

Он смотрел на Кевина с презрением, сидя в последнем ряду. Никто из присутствующих не сдвинулся с места. В конце концов к разъяренному старику подошел хозяин магазина.

– Прошу прощения, сэр. Но я попрошу вас уйти.

Старик сидел неподвижно и пристально смотрел на Кевина.

– Сэр, не заставляйте меня звонить в полицию.

Незнакомец нахмурился и сказал:

– Я все равно собирался уходить.

Они с беспокойством наблюдали за тем, как он стремительно направился к выходу и с силой захлопнул за собой дверь, чуть не сорвав маленькие колокольчики над ней. Наступила короткая пауза. Потом они вдруг услышали громкий стук в окно. Старик стоял на тротуаре, заглядывая внутрь, и стучал в зеркальное стекло окна. Он указал рукой на Кевина, потом вытащил рукопись из своей сумки, резко повернулся и подбросил ее вверх. Он смеялся, наблюдая за тем, как бумажные страницы, подхваченные ветром, разлетаются в разные стороны и, покружившись в воздухе, приземляются на мостовую. Он обеими руками хватал листы на лету и снова подбрасывал их вверх. Потом он повернулся и побежал.

Хозяин магазина подошел к окну и закрыл жалюзи.

– Прошу прощения, Кевин, – сказал он.

– Да, – ответил он, слегка охрипшим голосом. – И я прошу прощения.

25

Пейтон не осмелилась все рассказать мужу.

Несколько недель подряд ей удавалось избегать встреч с Гэри в больнице. Гэри поступил мудро, дав ей прийти в себя, после того как рассказал ей, что случилось в тот вечер.

Ей стало плохо. Она выпила слишком много текилы, и ее стошнило прямо на одежду. Нехорошо, конечно, но между ними ничего не было. Гэри привел ее в свою квартиру, которая находилась неподалеку. Он снял с нее испачканную, дурно пахнущую одежду, забросил в стиральную машину и уложил ее спать в собственную кровать. Сам он устроился на диване. Гэри был для нее просто няней, которая уложила в постель смертельно пьяного врача в трусиках и в футболке с чужого плеча.

– И никаких вольностей, – сказал ей Гэри на следующее утро. – Все было в рамках приличий.

Кевин, несомненно, не из тех людей, кто поверил бы, что «ничего не произошло». Зимой он просто рассвирепел, когда узнал о результатах тестирования Энди Джонсона на детекторе лжи. И все потому, что этому тупице инспектору, проводившему тестирование, показалось, будто Джонсон не слишком убедительно отрицал существование «сексуальных отношений» с Пейтон. Конечно же, по сравнению с зимой Кевин сейчас стал более уверенным в себе. И более уверенным, чем когда-либо. Тем не менее глубоко в подсознании он всегда будет помнить, что его мать бросила их с отцом. Когда-то давно он рассказал Пейтон об этой истории, и она до сих пор помнит, какой болью и гневом горели его глаза.

– Вы просто отбросы общества, – кричала его мать, уходя из дома и громко хлопая дверью. Они жили тогда в трехкомнатном передвижном трейлере. Кевину в то время было восемь лет. После этого он больше никогда не видел свою мать. Она уехала из Ки Веста, чтобы жить, как она заявила, с «более достойным человеком». Кевин сказал, что мать встретила этого человека, когда работала официанткой в баре. Он приехал во Флориду отдыхать и был каким-то юристом из Бостона.

Пейтон решила, что в подобных обстоятельствах лучше всего промолчать. Она любила Кевина. И она никогда не позволила бы себе пойти с Гэри в кафе, а потом напиться в компании его друзей-полуночников, не будь она уверена, что Кевин ей изменяет. И она никогда не опустилась бы до того, чтобы отплатить ему той же монетой и завести себе любовника, со сколькими бы женщинами Кевин ни успел бы переспать. Пейтон слишком уважала себя.

Молчание было лучшим выходом из создавшегося положения. Она объяснила это Гэри, прежде чем покинуть его квартиру. Она говорила с трудом, в голове был полный туман. Похоже, она действительно слишком много выпила и теперь мучилась похмельем.

– Все должно остаться строго между нами. Никому ни слова.

– Пейтон, я единственный мужчина на свете, которому ты можешь полностью доверять.

Он опять посмотрел на нее так же, как тогда, когда они собирались выпить по последней рюмочке. Что произошло после этого, она уже не помнила.

Пейтон очень хорошо запомнила этот его взгляд.

Ее пейджер засигналил как раз тогда, когда она проводила дыхательные упражнения с девятилетним ребенком, страдавшим астмой. Она извинилась и пошла на второй этаж в конференц-зал. Пейтон уже несколько недель со страхом ждала этого звонка. Это был звонок от ее адвоката.

Гражданское дело 05-1132. Штат Массачусетс против детской больницы и Пейтон Шилдс, врача. Дело длилось уже почти шесть месяцев и все еще находилось на стадии сбора документов и свидетельских показаний. Сегодня наступила очередь Пейтон давать показания.

С первоначальным иском, который подала медсестра Фелиция, разобрались неделю назад. Однако из принципиальных соображений больница отказалась удовлетворить другой иск, связанный с этим. Его подал тот негодяй, который колол свою подружку и сына иголкой, прикрепленной к палке, а потом вломился в клинику и устроил там драку. Поскольку иск был подан персонально против Пейтон, то ей понадобился собственный адвокат, который не имел отношения к больнице. Винс Эдвардс ждал ее возле конференц-зала.

– Готовы? – спросил он.

– Готова. Хочется, чтобы все это побыстрее закончилось.

Стенографистка уже ждала их, сидя во главе стола. Напротив нее расположился Питер Дженкинс, адвокат истца. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Он казался каким-то приземистым и сплющенным, как будто пролетел в падающем лифте этажей десять и выжил только для того, чтобы поведать об этом всему миру. Он сидел, уткнувшись носом в свои бумаги, и не поднялся, чтобы приветствовать их, – даже не поднял голову.

Пейтон и ее адвокат опустились на стулья у двери. Дженкинс снял очки, прокашлялся и кивнул стенографистке, показывая, что он готов начать работу.

– Доброе утро, – произнес он, и пальцы стенографистки забегали по клавишам. – Позвольте мне начать с того, что необходимо внести в протокол запись о том, что мой клиент не присутствует сегодня. Он, конечно, имеет право как присутствовать, так и отсутствовать при даче показаний. Однако поскольку доктор Шилдс в прошлом запугивала его и угрожала физической расправой, то совершенно естественно, что мой клиент боится находиться с ней в одной комнате.

– Прекратите это, – громко оборвал его Винс.

– Прекратить что?

– Ломать комедию. Еще одно подобное идиотское замечание, и мы с моей клиенткой уйдем.

– Вы пытаетесь меня запугать?

– Просто констатирую факт. Подобные замечания так же неуместны, как если бы я попросил внести в протокол запись о том, что ваш клиент отсутствует потому, что его судебный иск является необоснованным. И убедил его подать этот иск адвокат, работающий за случайный гонорар, который он получает от неплатежеспособного клиента. Этот адвокат просто не может заработать деньги другим способом.

– Оскорбление свидетеля, – объявил Дженкинс стенографистке.

Пейтон произнесла знакомую клятву говорить правду и только правду. Адвокаты переглянулись. Она ждала следующего обязательного вопроса: «Пожалуйста, для протокола назовите свое имя», – но Дженкинс явно не собирался прекратить нападки на нее.

– Доктор Шилдс, скольких людей вы убили за свою жизнь?

– Протестую.

– Принимается. Пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Только одного, – сказала она.

– Только одного? Давайте разберемся в том, что вы имели в виду, говоря «только одного». С вашей точки зрения, это: а) больше, чем; б) меньше, чем; в) столько же людей, сколько может убить среднестатистический человек?

– Протестую.

– Если вы протестуете против этого, то у нас будут большие проблемы.

– О-о, у нас будут просто огромные проблемы. Я в этом уверен.

– Прекрасно. Но только после того, как я получу ответ на свой вопрос. Какой же вариант ответа, доктор? А, Б или В?

– Я бы сказала, что больше, чем среднестатистический человек, – холодно проговорила Пейтон.

– Очень хорошо. Вариант А. Или, может быть, это больше похоже на вариант Г: столько же, сколько и среднестатистический гангстер?

– Протестую. Я уже просил вас не играть на публику. Это вполне серьезно.

– У вас есть пистолет, доктор?

– Да.

– Что это за пистолет?

– «Смит-и-вессон», тридцать восьмого калибра.

– Этот пистолет был с вами в тот день, когда вы стреляли в моего клиента?

– Конечно нет. Это был пистолет доктора Саймонса. Свой пистолет я храню дома.

– Вы считаете, что осторожно обращаетесь с оружием?

– Да, очень осторожно.

– Вы храните свой пистолет надлежащим образом?

– Да. Он находится в металлической коробке, закрытой на замок. Коробка хранится на верхней полке шкафа, который стоит в моей спальне.

– Вы знаете, как с ним обращаться?

– Да.

– Вы чувствуете потребность применить его?

– Протестую. Очень неконкретно. Когда, где, при каких обстоятельствах?

– Давайте конкретизируем. Скажем, в тот день в клинике Хейвервила вы были готовы убить моего клиента, если бы были вынуждены это сделать?

Пейтон нервно поерзала на стуле.

– Я не знаю, как ответить на вопрос.

– Вы вытащили пистолет, не так ли?

– Да.

– И выстрелили.

– Я сделала предупредительный выстрел. Я целилась в банку, которая стояла на полке, чтобы показать ему, что умею обращаться с оружием.

– Вы уже признались, что знаете, как это делается. Мой вопрос: вы были готовы применить оружие? Вы были готовы направить пистолет на моего клиента и убить его, если, по вашему мнению, возникнет такая необходимость?

– Я протестую. Это давление на моего клиента.

– Это основной момент дела. Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

Пейтон нервно сжала руки.

– Думаю, что если бы потребовалось, то я, вероятно, застрелила бы его.

– Великолепно. Давайте вернемся к тому дню в Хейвервиле. Мой клиент лежал на полу лицом вниз.

– Да, после того как я сделала предупредительный выстрел, он лег на пол.

– Он не был вооружен?

– Насколько мне известно, нет.

– Вы направили на него пистолет?

– Да.

– И, как вы сегодня признались, готовы были убить его, если потребуется?

У нее пересохло во рту.

– Именно так я и сказала.

– И при таком стечении обстоятельств вы решили сделать ему укол секобарбитала?

– Правильно. Чтобы успокоить его.

– Куда же, по вашему мнению, он мог уйти?

– Я не знала, что может случиться потом.

– И вы также не знали, что у него аллергическая реакция на секобарбитал?

– Нет, я этого не знала.

– Потому что вы даже не потрудились спросить его, страдает ли он аллергией.

Пейтон помедлила с ответом, немного растерявшись.

– Но это не было похоже на обычный прием у врача.

– Врачи «скорой помощи» всегда спрашивают об этом, не так ли?

– Да. Они спрашивают, но…

– Я уверен, что и вы сами задавали такой вопрос в критической ситуации, неправда ли?

– Да, много раз. Но…

– Но вы не задали его моему клиенту.

– Нет.

– Потому что вам было все равно?

– Протестую.

– Я хочу получить ответ на свой вопрос. Вы не спросили его об этом, потому что вам было все равно. Я прав, доктор?

– Это неправда.

– Понятно. Давайте спросим несколько иначе. Вы не спросили, потому что вам было совсем не все равно?

– Я не спросила, потому… – Она посмотрела на своего адвоката, потом снова на Дженкинса. – Просто не спросила и все.

– Хороший ответ, доктор.

– Протестую.

– Несколько поздно, адвокат, – сказал Дженкинс. Он закрыл свой блокнот и встал из-за стола. – Это все, что мне требовалось. Я закончил. Позвоните мне, когда захотите обсудить размер компенсации.

Он собрал бумаги, схватил свой кейс и вышел из комнаты. Пейтон озадаченно посмотрела на своего адвоката.

– Всего пять минут?

Винс вывел ее в коридор, чтобы стенографистка не слышала их разговора.

– Краткость является хорошим признаком. Если бы он серьезно относился к этому иску, то вам пришлось бы давать показания целый день. Он просто хотел вас попугать немножко, надеясь, что сможет заставить страховую компанию раскошелиться.

Пейтон кивнула понимающе, но все еще не успокоилась.

– Эти вопросы, которые он задавал! Хватит ли у меня мужества применить оружие? У меня мурашки по коже пробежали, когда я сказала, что смогу убить еще одного человека.

– Не беспокойтесь об этом.

– Я не хочу, чтобы вы или кто-то другой подумали, будто если у меня есть пистолет, то мне непременно захочется воспользоваться им.

– Вам не нужно ничего объяснять.

– Я купила пистолет только потому, что было время, когда я действительно опасалась за свою жизнь.

– Пейтон, я знаю все о том инциденте с преследованием. Я понимаю.

– Мне больно, что мне пришлось выслушивать свои собственные ответы. Наверное, могло показаться, будто у меня в венах ледяная вода.

– Так можно подумать, если не знать всех нюансов того инцидента. Это дело никогда не дойдет до суда.

Пейтон совсем не утешили его слова.

– Вы в порядке? – спросил он.

Она отвела глаза, а потом снова посмотрела на него. Лицо ее было серьезным.

– Не думаю, что смогла бы застрелить его.

– Что?

– Это меня и беспокоит. Ответы, которые я дала под присягой, казались мне неправдой, и сейчас я тоже так думаю. Поэтому я пыталась успокоить того парня, сделав ему укол. Я так испугалась, что мне и в голову не пришло спросить у него, страдает ли он аллергией. Я не хотела в него стрелять.

– Это обычное дело.

– Я не уверена, что смогла бы выстрелить в него. Даже если бы он напал на меня.

– Думаю, что никто не знает ответа на этот вопрос, пока не настанет время нажать на курок. Слава Богу, что вам не пришлось столкнуться с этим.

Пейтон посмотрела на свои руки.

– Посмотрите на меня. Я дрожу.

– Люди часто нервничают, когда приходится давать показания.

– Нет. Я только сейчас начинаю понимать, какой я подверглась опасности. Страшно представить, что могло бы случиться, если бы тот клоун, который преследовал меня, не лишил себя жизни. А если бы он напал на меня? Я все время обманывала себя, считая, что обезопасила себя, купив пистолет. Наверное, в моем случае все было бы так, как с теми людьми, которые берут пистолет и цепенеют от ужаса, боясь выстрелить, даже чтобы защитить себя.

– Все уже позади. Не стоит воскрешать ужасы прошлого из-за этого судебного разбирательства и самоуверенного адвоката.

– Мне кажется, что воспоминания не ушли в прошлое. Я все еще часто об этом думаю. Особенно об аварии.

– Жаль, что не могу вам помочь забыть об этом, но…

– Я знаю. Вы мой адвокат, а не мой утешитель. Мне не стоило рассказывать вам все это.

– Со временем все забудется.

– Надеюсь. Держите меня в курсе дела, хорошо?

– Обязательно.

Они пожали друг другу руки, и он направился к выходу.

Пейтон вдруг поняла, что ей нужно принять противокислотное средство, и быстро побежала в раздевалку. Однако, не дойдя нескольких шагов до своего шкафа, вдруг остановилась. К ручке шкафа был привязан картонный ролик от бумажных полотенец. Она осторожно заглянула внутрь и увидела там цветок.

Это была красная роза.

К стеблю была прикреплена записка без подписи. В ней стояло всего два слова: «Давай поговорим».

У Пейтон скрутило желудок, когда она открыла шкаф. Это было то, чего она больше всего опасалась. Она не боялась, что Гэри начнет рассказывать всей больнице о том случае, когда она напилась в стельку, ей стало плохо и она оказалась в его квартире. Она боялась, что он воспользуется этим, чтобы попытаться возобновить их отношения. Все это время Пейтон прекрасно понимала, что, избегая Гэри, она не решит проблемы. Ей следовало предпринять какие-то более серьезные действия.

Она схватила всю упаковку таблеток и закрыла шкаф. Выходя из раздевалки, она выбросила картонный ролик с розой в мусорную корзину и вернулась в свой кабинет.