Текст книги "Проклятие замка Комрек"

Автор книги: Джеймс Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 47 страниц)

Глава 73

У Эша едва не лопалось терпение, когда он услышал шаги, приближавшиеся с той стороны, куда перед этим ушел Байроне.

– Спасибо, что подождали, мистер Эш, – сказал слуга, показавшись из-за угла, теперь без подноса.

– Вы знаете, что в этой части замка у вас бегают крысы? – сказал Эш, вставая.

– Увы… – (Вот слово, которое в наши дни нечасто услышишь, подумал Эш), – в старых зданиях это обычная проблема, сэр. Наши пробираются наверх из темниц внизу.

Еще один человек назвал нижний этаж подвала тем, чем он на самом деле и являлся. Эш решил, что ему это нравится.

– Но они редко забегают так высоко, – пояснил дворецкий. – У нас есть очень голодные кошки, чтобы крысы держались подальше.

– В самом деле? – сказал он. – Честно говоря, я не видел ни одной кошки внутри Комрека, с тех пор как здесь нахожусь. – Хотя утром видел многих снаружи, подумал он.

Байроне на секунду приостановился.

– Вот вы упомянули об этом, сэр, и я осознал, что и сам в последнее время не видел замковых кошек. Примерно с неделю.

– С тех пор как в поместье пробрались дикие кошки?

– Хм, полагаю, что так. – Слуга снова пошел. – Во всяком случае, мистер Эш, могу вас порадовать: его светлость согласился вас принять. Пожалуйста, следуйте за мной.

Эш последовал за дворецким по длинному и широкому коридору. Байроне, сначала шедший на пару шагов впереди Эша, замедлил ход, так что скоро они шли плечом к плечу.

– Я дал его светлости лекарства, но может оказаться, что он очень быстро устанет, – приглушенным голосом сказал дворецкий. – Если так, то вам придется уйти.

– Я полагал, у него сегодня важное совещание?

– Так и есть, мистер Эш, потому-то ему и надо отдохнуть до его начала.

– А ужин перед совещанием, на который его ждут?

– Боюсь, он будет вынужден извиниться. Но посмотрим, как оно обернется. Я только прошу вас не утомлять лорда Эдгара сверх меры. Договорились?

У Эша не было никакого желания утомлять умирающего, но ему надо было, чтобы тот дал разрешение покинуть территорию замка Дельфине, Льюису и ему самому. Он был уверен, что без этого разрешения у них ничего не получится.

– Я постараюсь быть кратким, – сказал он, – но ему необходимо узнать кое-что о Комреке.

Байроне посмотрел на него тяжелым взглядом.

– Только для его же блага и для блага его гостей, – поспешно добавил Эш. Он уже решил, что главной целью будет получение разрешения уйти. Если Шоукрофт-Дракер захочет услышать большее, то так тому и быть: он получит полную историю. Но парапсихолог слишком хорошо знал, как много воспримет – или сможет воспринять – тот, кто не верит в существование духов.

Они подошли к двери лорда Эдгара. Слуга легонько постучал, затем открыл ее и отступил в сторону, пропуская Эша.

Следователь удивился тому, что увидел. В отличие от обильной роскоши люкса Хельстрема, лорд Эдгар сделал выбор в пользу великолепной простоты, с замечательной и изысканной меблировкой и декором, с немногими, но радующими глаз украшениями. В большой комнате, выходившей на море, тяжелые портьеры высоких окон были раздвинуты, открывая живописный вид с вершины утеса на волны внизу, на которых рябили отражения ясной луны, господствовавшей над звездами на черном небе.

Снаружи он видел зубцы замка, хотя как противник мог надеяться взобраться по этой части скалы с почти вертикальным обрывом, было выше его понимания.

Простота этой большой комнаты, возможно, свидетельствовала о ясном, ничем не затуманенном сознании своего жильца. Но, оглядевшись в поисках хозяина, Эш увидел, что в комнате сейчас никого нет, кроме них с Байроне.

Эш стоял возле лишенного какого бы то ни было беспорядка письменного стола с покрытой кожей столешницей. Несколько документов были сложены аккуратной стопкой с одной стороны, имелись также хрустальное пресс-папье и серебряный нож для бумаг, но внимание Эша привлек запечатанный белый конверт, подпиравшийся пресс-папье. На нем мелким почерком значилось просто: Внутреннему двору. Он был размещен так, чтобы каждый, кто вошел в комнату, сразу бы его заметил.

Затем через открытую дверь на противоположной стороне комнаты донесся сухой, тихий голос:

– Пожалуйста, проведите сюда нашего гостя, Байрон.

Слуга провел исследователя к двери, на этот раз войдя первым.

– Мистер Дэвид Эш, мой господин, – возвестил Байроне, отступая в сторону, чтобы дать возможность Эшу впервые как следует взглянуть на серого человека, которого он видел мельком сразу по прибытии.

Лорд Эдгар сидел лицом к двери в удобном на вид кресле с высокой спинкой, чуть справа от горящего камина. Лорд Комрека оказался даже более тощим, чем помнилось Эшу. Вместо серого костюма и галстука, что были на нем в тот раз, его узкие плечи на манер шали укрывало толстое одеяло в зеленую и черную клетку. Ниже видны были серые клетчатые брюки и черные мокасины. Отсветы пламени из камина придавали правой стороне его лица розовый оттенок, но кожа с неосвещенной стороны была бледной и болезненной на вид.

Однако, несмотря на свою очевидную слабость, лорд Эдгар Шоукрофт-Дракер, казалось, пребывал в хорошем настроении.

– Простите, что не встаю ради такого случая, – с мимолетной улыбкой сказал он, – но рукопожатия, надеюсь, будет достаточно.

Он выпростал из одеяла слегка дрожащую руку, на мгновение показав шерстяной джемпер, обтягивавший круглый живот.

Эш шагнул вперед и взял протянутую руку, на ощупь сухую, как старый пергамент; он чувствовал усилие, вложенное в ее пожатие, и ответил на него крепко, но без излишнего давления. Затем длинные тощие пальцы лорда Эдгара снова спрятались под одеяло.

Лорд Эдгар указал на такое же кресло с другой стороны от камина. Усаживаясь, Эш отметил, что, хотя камин горел на полную мощность, тепла от него исходило гораздо меньше, чем можно было бы ожидать.

Заметив недоумение парапсихолога, старик доверительно наклонился вперед.

– Боюсь, продуваемые сквозняками старинные замки отбирают драгоценную малость тепла даже в летние месяцы. Мы делаем все возможное, чтобы держать своих гостей в тепле и уюте, но здесь, на вершине здания, так сказать, и на вершине мыса над Ирландским морем, сохранить тепло почти невозможно.

Расслабившись, он снова откинулся на спинку кресла.

До исхода ночи здесь будет гораздо холоднее, даже для гостей внизу, подумал Эш.

Пожилой лорд заговорил снова, и следователь испытал облегчение: этот пронзительный голос был достаточно громок, чтобы разбирать его слова без усилий.

– В разгар лета очень приятно прогуливаться у зубцов и дышать живительным, чистым морским воздухом. – Кивком головы он указал на пару французских окон. – Как видите, у меня туда легкий доступ. Двери ведут непосредственно к бойницам. Осенью или зимой мы обычно держим шторы закрытыми, чтобы защититься от сквозняков, но в такие ночи, как эта, я люблю смотреть, как восходит луна на фоне бархатной черноты вселенной со всей галактикой мерцающих звезд за ней. К сожалению, в наши дни из-за светового загрязнения такое зрелище редко можно увидеть в большинстве мест Великобритании.

Старик замолчал, но прежде чем Эш успел заговорить, он, казалось, собрался с силами еще раз.

– Что ж, мистер Эш, можем мы освежить вас глоточком? Жаль, у нас нет абсента, но я уверен, Байрон найдет для вас что-нибудь – э-э, если можно так выразиться, – что-нибудь более полезное для вашего здоровья.

Господи, неужели об этом знают все и каждый? – подумал Эш. Он не был чрезмерно удивлен, но почему его склонности к абсенту придавали такое значение?

Байроне, незаметно стоявший поблизости, выступил вперед.

– Чего бы вы хотели, мистер Эш? Добрый глоток односолодового виски изгонит у вас холод из косточек, если вам оно подойдет.

Шотландия? Виски? Что же может быть лучше, если в меню нет абсента?

– Односолодовое, будьте добры. Изготовитель по вашему усмотрению.

Он прикинул, известно ли им, что свой абсент он выпил до капли. Может, имелся свежий запас, ожидавший, когда он вернется к себе в комнату?

– Очень хорошо, сэр. А вы, ваша светлость? Приготовить сейчас ваш особый?

– Пожалуй, не стоит, – медленно сказал Шоукрофт-Дракер, словно раздумывая. Он вдруг выдал полуулыбку. – Принесите сейчас другое мое любимое, Байрон. Мне очень интересно услышать, что имеет сказать наш друг парапсихолог.

– Очень хорошо, мой господин. Сию минуту. – С этими словами дворецкий исчез в большой комнате.

– Итак, рассказывайте, мистер Эш, – начал лорд Эдгар, когда они остались наедине. – Вы уже обнаружили что-нибудь особо значимое в истории замка Комрек? Знаете ли вы о его насильственном прошлом, о проклятии, которое на него наложено? Это, конечно, должно представлять для вас интерес, особенно в связи с аномальными, даже сюрреалистическими инцидентами, которые недавно здесь произошли, не так ли?

– Как я понимаю, вы имеете в виду тот случай, когда семью одного из древних лэрдов сбросили с парапетной стены на скалы? Кое-что я об этом слышал.

– Несомненно, самые кровавые подробности были опущены.

– То, что мне рассказали, показалось мне довольно мерзким. Имеет ли это отношение к теперешним призракам, сказать не могу. Но зло, без сомнения, отбрасывает тень на это место.

Их внезапно прервало мягкое урчание вертолета, медленно спускавшегося снаружи, бросая перед собой на посадочную площадку резкий луч яркого света. Вскоре после того как машина приземлилась, шум утих.

– А, прибыли последние члены Внутреннего двора. – Он позволил себе легонько вздохнуть. – Долгое путешествие, должен я признать. Надеюсь, наши члены не переутомились для сегодняшней конференции, но если учесть их деловые обязательства, то это был единственный способ собрать почти всех в одном месте.

Вернулся Байроне, неся серебряный поднос, на котором стояли два стакана тонкого хрусталя. Первым он обслужил своего хозяина, и дрожащая рука Шоукрофт-Дракера протянулась из-под складок клетчатого одеяла за стаканом с густой на вид жидкостью. Затем дворецкий подошел с подносом к следователью, меж тем как лорд Эдгар приветственно поднял свой стакан.

– Вы знаете, – начал он, – чокаться стаканами было одной из моих маленьких радостей – это дает особое соприкосновение с другим человеком, тост за здоровье друг друга, можно сказать, – но, увы, теперь я обычно слишком слаб, чтобы сделать такое усилие.

Эш встал и в два шага покрыл расстояние между ними.

– Всего наилучшего, ваша светлость, – искренне сказал Эш, когда его стакан соприкоснулся со стаканом лорда Эдгара, и в звуке, который они произвели, действительно было что-то приятное. Лорд признательно улыбнулся.

Вернувшись на свое место, следователь заметил, что дворецкий отступил на теневую сторону комнаты. Эш также заметил, что в верхней части великолепного жертвенника стоял тот поднос, который Байроне нес в коридоре, когда он впервые с ним столкнулся. Ткань с узнаваемым узором, покрывавшая серебряный поднос, теперь была смята, обнаруживая нечто похожее на шприц. Вдруг раздался глухой удар, от которого задрожали окна.

– Что это было? – спросил Эш.

– Иногда море производит самые необычные звуки… не важно, на чем мы остановились? – почти про себя пробормотал Шоукрофт-Дракер. Показательный момент – гериатрическая радость из-за не совсем потерянной памяти. – Ах да, – продолжал он, и голос у него был не столь жалобным, каким был, пока он не отхлебнул странно густого напитка. – Проклятие! Муллахч, если использовать старое шотландское слово.

– Да, водитель, который доставил меня сюда из аэропорта, упоминал, как жену и дочерей лэрда Маккиннона сбросили с парапетной стены, и тот наложил проклятие на замок, прежде чем прыгнуть вслед за ними.

– К несчастью, все было намного хуже. Если бы он дважды не вступал в союз с англичанами, то мог бы дожить до глубокой старости.

Лорд Эдгар замолчал, опять задумавшись, и отражения огня танцевали у него в глазах под набрякшими веками. Эшу пришлось его расшевелить.

– Это ведь английский король объявил о завершении военных действий, не так ли?

– Искали способ отомстить, друг мой. Бедные шотландцы дважды были разбиты английским королем Эдуардом II, но когда на престол вступил Эдуард III, он устал от бессмысленных сражений и предоставил Шотландии независимость. Лэрд Маккиннон уже не был в фаворе у нового короля – по правде говоря, Эдуард мало о нем заботился, – и вот тогда-то кланы и отомстили.

Старик медленно и печально покачивал головой, словно видя разыгрывавшееся перед ним злодеяние.

– Лэрд-узурпатор, воевавший вместе с другими кланами, в конце концов стал претендовать на замок. Это был подлый, злобный человек, которому было на всех наплевать, даже на Бога. Он велел притащить побежденного лэрда Маккиннона и его семью из темницы как раз в эту комнату замка. В очаге развели сильный огонь, и в горящие бревна вставили длинный нож, так что его кончик раскалился докрасна.

В самом ли деле в комнате стало темнее из-за большего числа теней или это лишь мерещилось взбудораженному воображению Эша?

– У лэрда было две дочери, одной, по имени Финелла, было тринадцать, другой, со сладким именем Лин, исполнилось шестнадцать, хотя семейная история говорит нам, что она была более резвой из пары. Так или иначе, у парапета, за этой самой комнатой, Маккиннона принудили наблюдать, как его молоденьких дочерей пытали, истязали и, наконец, насиловали злобные и необузданные воины нового лэрда. Этот узурпатор носил соответствующее имя – лэрд Дихан, которым гордился, потому что в переводе на английский язык оно означает «демон». Можете ли вы представить себе это, мистер Эш? Маккиннон был вынужден наблюдать, как его юных непорочных дочерей пытают, мучают раскаленным ножом, насилуют перед ним, невинных детей, которых любишь больше всего на свете, – видеть варварство, обращенное против них, их борьбу, несмотря на страх и непонимание, их изнасилование грубейшими из членов клана. А затем увидеть, как их сбрасывают со стены на скалы, в море далеко внизу.

Эшу это не доставляло удовольствия, что лорд Эдгар, вероятно, понял, потому что его глаза, укрытые тяжелыми веками, постоянно искали взгляда парапсихолога, словно затем, чтобы оценить меру его чувствительности. Но Эш «надел» на свое лицо неподвижную маску, без намека на какие-либо эмоции, что, возможно, раззадорило главу замка Комрек, потому что его летопись стала еще более ужасающей.

– Согласно отчетам о том дьявольском дне, которыми мы располагаем, лэрд Дункан Маккиннон сражался как бешеный. Говорят, что он обладал недюжинной силой. Неизвестно, сколько врагов понадобилось, чтобы его обездвижить, но в конце концов силы его иссякли, и он сдался.

Голос изможденного человека оставался твердым, хотя Эшу он с каждый минутой казался все более сухим. Несмотря на заявленное отвращение, он, казалось, наслаждался безобразием своего рассказа.

– Маккиннона придавили к плитам пола, заставили опуститься на колени и стать свидетелем дальнейших ужасающих бесчинств в отношении его семьи, потому что теперь настала очередь его бедной истеричной жены, Элспет, рыдавшей по их утраченным дочерям. С нее тоже сорвали одежды, но, скорее, с целью ее унизить, а не изнасиловать. Ее заставили преклонить колени всего в футе от ее крепко удерживаемого мужа. Откинули ей назад волосы, чтобы открыть шею для варвара с топором. Только Богу известно, что за мысли рождались в этот миг в уме сломленного лэрда.

Эш понюхал свое виски, прежде чем поднести стакан к губам, делая вид, что восхищается ароматом напитка, меж тем как пытался обнаружить какой-нибудь намек на яд. И лорд Эдгар, и Байроне многозначительно на него смотрели, и у Эша не оставалось другого выбора, кроме как понадеяться на лучшее. Отпив глоток, поболтал его во рту, потом проглотил. Жидкий огонь побежал в горло, чтобы затихнуть на какое-то время, а затем словно бы с новой силой разгореться у него в груди. Это было восхитительно.

Но так же обстояло дело и с некоторыми ядами при смешивании с другими, более сильными ароматами. Какого черта, подумал он и сделал еще один большой глоток. Как ни странно, чувства у него сразу же обострились.

– Я вижу, вам нравится наш особый шотландский рецепт, мистер Эш, – сказал лорд Эдгар, улыбаясь с искренним удовольствием. – Так и должно быть. Это односолодовое виски «Макаллан» шестидесятилетней выдержки, к тому же вы пьете его из хрустального стакана «Уотерфорд», а это лучший сосуд, из которого его следует пробовать.

– И «Макаллан», и стакан – из самых лучших, – с готовностью согласился Эш, радуя своего хозяина. – На чем мы остановились?

Лорд Эдгар удовлетворенно хмыкнул и продолжил свой рассказ.

– Как раз в тот миг, когда Элспет должны были обезглавить, страшный мучитель, лэрд Лаглан Дихан, стал недоволен. Возможно, Маккиннон еще не выказал достаточного горя, и он, конечно, не умолял сохранить жизнь ни своей жене, ни даже своим дочерям. Слов мольбы о пощаде вообще не было, даже от Элспет, которая только плакала в отчаянии. Сам Маккиннон отказывался выказать слабость. Поэтому Дихан решил, что требуется нечто более радикальное, чтобы заставить своего заклятого врага подчиниться, возможно, даже позорно поклясться в преданности. Он приказал, чтобы голую Элспет разложили спиной на жернове, растянув в стороны руки и ноги. Когда ее вот так распластали, выставленную напоказ и дрожащую, завоеватель замка приказал отсечь от тела все ее четыре конечности, по одной за раз, чтобы она могла предчувствовать боль, которая наступит. Можно было бы подумать, что она умрет или, по крайней мере, потеряет сознание, прежде чем ей отрубят последнюю конечность, не так ли? Но нет, предание гласит о ее криках, обращенных к дочерям и к мужу, к Богу, чтобы тот быстрее ее забрал, положив конец ее страданиям. А Дункан Маккиннон мог только наблюдать, пока в конечном итоге на торсе Элспет не осталась одна только голова; потом, наконец, и ее отсекли от тела. Прежде чем расчлененный труп жены последовал за его дочерьми через парапетную стену, этой головой, с длинными седыми косами, размахивали перед ним, и глаза у нее оставались приоткрыты, чтобы он мог смотреть прямо в них. Читалось ли в ее взгляде обвинение, осуждение его за все, чего они лишись из-за того, что он выбрал сражаться в тех войнах вместе с англичанами против шотландцев, своего собственного народа? Мог ли мозг внутри этой отрубленной головы жить еще несколько секунд, оставшись без тела? Некоторые врачи утверждают, что это возможно, но кто знает? Оставляет ли это за собой энергию, проявления которой мы испытываем сегодня? Вы парапсихолог, мистер Эш, – что вы на это скажете?

Прежде чем заговорить, Эш сделал еще один глоток виски, пытаясь разбавить отвращение к только что услышанному рассказу. Он подождал, чтобы тепло, которое односолодовое виски разлило у него в груди, спало, а затем ответил.

– Думаю, все легенды в конечном итоге становятся преувеличенными, – сказал он. – Мне приходилось слышать самые ужасные вещи о многих древних усадьбах, в особенности о замках, главным образом по линии моей работы. Это не обязательно делает их правдивыми, но я знаю, что некоторые бесчеловечные деяния могут оставлять отметину, которая продолжает жить вместе со строениями. Такие эксцессы, что вы сейчас описали, могут вызывать настолько сильный резонанс, что они заносятся в самую ткань зданий. С течением времени – а это может занять сотни лет – они могут исчезать сами по себе. Это можно сравнить с аккумулятором, который постепенно разряжается.

– Понятная реакция, мистер Эш. Я имею в виду, с вашей стороны.

– Я изучал эти явления в течение многих лет, – сказал он и прикрыл ладонью свой стакан, когда Байроне приблизился с бутылкой.

– Я уверен, вы, мистер Эш, много чего занимательного можете рассказать. Но позвольте мне закончить рассказ о Муллахче, если, конечно, вы хотите услышать его окончание, – сказал нынешний лэрд замка Комрек, глядя на Эша так, словно был безмерно заинтересован его реакцией.

– Мне не нравятся незавершенные легенды, приукрашены они или нет. – У Эша было ощущение, что этот хитрый старик испытывает его по какой-то причине, которой он не мог распознать.

– Тогда вам это будет интересно. Лаглан Дихан еще не покончил с несчастным лэрдом Маккинноном. Пока двое сильных мужчин удерживали его на полу, Демон воткнул раскаленное докрасна лезвие в левый глаз Маккиннону. И когда тот закричал, он вытащил жгучее лезвие наружу и медленно вставил его в другой глаз. Но Маккиннон, хоть и корчился в агонии, все же ни разу не попросил о пощаде. Его поставили на ноги и приготовились тащить вниз, в темницы замка, чтобы он прожил все, что ему оставалось, в полной темноте и мучительных воспоминаниях. Но каким-то образом – то ли потому, что Маккиннон обладал невероятной силой и мужеством, то ли потому, что боль и пытки возбудили в нем сверхъестественные силы, – каким-то образом он вырвался из рук тех, кто его держал, чтобы вскарабкаться на самый край зубчатого парапета. Вскочив в амбразуру, он повернулся к своим мучителям и прокричал им свой последний вызов. Проклятие. Муллахч. Он сказал им, что замок, за который так яростно сражались, никогда не будет оставлен в покое, что его в конечном итоге поглотит то же пламя, которым были выедены его собственные глаза. Затем, прежде чем кто-либо мог до него добраться – хотя лично мне представляется, что никто ради этого особо не усердствовал, – лэрд Дункан Маккиннон бросился к своей смерти на скалистом взморье, простиравшемся далеко внизу.

На некоторое время Шоукрофт-Дракер потерялся – он не мигая смотрел в пламя камина, словно видя там образы предания, которое он только что изложил с такой вызывающей, почти графической точностью, как если бы это доставляло ему извращенное удовольствие.

Через несколько тихих мгновений старик, глава замка Комрек, заставил себя отвлечься от негреющего огня и переключил свое внимание на исследователя-экстрасенса.