Текст книги "Порочная красавица (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава девятая

ДЕВЯТЬ

Паркер

Звонок раздается как раз в нужный момент. Если мне придется еще минуту выслушивать, как Эллиот Розенталь нудит о текущей марже в сравнении с историческими данными о продажах, я вынужден буду перерезать себе вены.

Я достаю свой мобильный из кармана пальто. Звонящий номер мне незнаком, что заставляет меня нахмуриться. Этот мой номер телефона есть только у тех, кому я его дал лично.

– Паркер Максвелл.

– А я ваша партнерша по танцам.

Хриплый голос застает меня врасплох настолько, что я встаю, не задумываясь. Все мои руководители, сидящие за столом переговоров в штаб-квартире моей корпорации в Вегасе, смотрят на меня. Даже Эллиот Розенталь останавливается, чтобы посмотреть, что происходит.

– Извините, я на минутку, – говорю я Виктории Прайс, а затем прижимаю телефон к груди. – Продолжайте без меня.

Я выбегаю из зала заседаний так быстро, что у них, должно быть, кружится голова.

Я иду по коридору, нахожу пустой кабинет, захожу внутрь, закрывая за собой дверь, и прижимаю телефон к уху.

– Извините за это. Я вернулся.

– Сейчас подходящее время? Я могу перезвонить позже…

– Нет, вы выбрали идеальное время. Я был на самом скучном собрании, которое когда-либо проводилось. На самом деле, вы только что спасли меня от вскрытия вены и порчи старого и дорогого турецкого ковра ручной работы.

От ее хриплого смеха у меня мурашки по коже. Господи, эта женщина звучит сексуально, даже когда смеется.

– Что ж, отлично. Тогда мы квиты.

– Каким образом?

– Вы спасли меня от нападения гориллы, теперь я спасла вас от самоубийства.

– Я бы предпочел, чтобы вы все еще были у меня в долгу.

– Почему?

– Потому что тогда я мог бы договориться с вами о том, как вы мне отплатите.

Я немного удивлен тем, насколько убедительно это прозвучало; судя по короткому молчанию на другом конце линии, Виктория тоже.

Наконец она говорит: – О, я более чем готова отплатить вам тем же. На самом деле, формально я все еще в долгу перед вами, ведь наша последняя встреча закончилась на такой… странной ноте. – Чтобы окончательно меня обезоружить, она тихо добавляет: – Мне очень жаль, что я это сделала. Я имею ввиду пощечину. Просто это был, наверное, самый страстный поцелуй в моей жизни. – Ее голос становится кокетливым. – И, знаете, мне нужно беречь свою репутацию. Королеву Стерв нельзя увидеть без трусиков, которые она сняла, поддавшись на уговоры красивого незнакомца. Или все-таки можно?

В быстрой последовательности происходят две вещи. Первая: я смеюсь. Я уже могу сказать, что Виктория отплатит мне той же монетой, и мне это нравится. Вторая: я представляю ее обнаженной, стоящей передо мной в мокрых от возбуждения трусиках, и мой член ведет себя так, будто только что услышал призыв к оружию, и встает по стойке смирно.

Я медленно подхожу к окнам офиса и смотрю на подернутый дымкой горизонт пустыни, пытаясь не обращать внимания на пульсацию под молнией. К настоящему моменту я мог бы наплевать на заседание правления, на которое в идеале не вернусь, потому что не хочу, чтобы этот звонок заканчивался.

Я подхватываю ее кокетливый тон.

– Самый страстный поцелуй в вашей жизни, хм?

Виктория издает девчачий звук, похожий то ли на застенчивый смешок, то ли на смущенный стон, и это так неожиданно эротично, что я сам едва не стону. Что, черт возьми, она со мной делает?

Она действует мне на нервы, вот что она со мной делает. Я не мог перестать думать о ней с того момента, как впервые увидел ее. А потом этот поцелуй. Господи. Это, наверное, самый горячий поцелуй, который у меня когда-либо был.

Он определенно стоил пощечины. На самом деле, если бы Виктория сказала, что я смогу поцеловать ее снова, только если она свяжет меня и сыграет со мной в «Пятьдесят оттенков серого», хлеща меня кожаным ремнем по заднице, я бы взмолился: «Да. Сейчас, пожалуйста».

У меня так долго стоял после того, как она бросила меня на танцполе, что я подумал, не стоит ли мне обратиться к врачу.

– Кто-то напрашивается на комплимент? – дразнящим голосом спрашивает Виктория.

– Определенно. Вы попали в точку.

– Ну… ладно. – Ее голос становится хриплым. – Мне действительно нравится ваш вкус.

Ч-ч-ч-ерт.

Я тяжело выдыхаю и настраиваюсь.

– Вы играете нечестно. Знаете, в какой-то момент мне действительно придется покинуть этот пустой офис, в котором я нахожусь, и вернуться в реальный мир. Я бы предпочел не делать этого с заметной выпуклостью в штанах.

– Кстати, о выпуклостях: что это было у вас в кармане в прошлую пятницу вечером – чуррос или вы просто были рады меня видеть?

– Я не знаю, что такое чуррос. Надеюсь, это что-нибудь огромное.

Виктория смеется.

– О, так и есть. Это вкусная, толстая, длинная жареная выпечка, посыпанная сахаром. – Она делает паузу. – Это мое любимое блюдо.

Я не могу сдержаться и начинаю смеяться. Глубокий, сотрясающий все тело смех, который я не могу припомнить, когда в последний раз слышал.

– Мисс Прайс, вы что, пытаетесь заняться со мной сексом по телефону?

Она хихикает.

– Я не знаю, мистер Максвелл. Вы бы не возражали, если бы это было так?

Мой смех мгновенно затихает.

– Нет. Мне бы это чертовски понравилось.

Пауза, которая следует за этим, настолько наполнена сексуальным напряжением, что каждый нерв в моем теле начинает покалывать.

Виктория говорит: – Я знаю вашу репутацию среди женщин.

Ее голос утратил весь свой юмор, всю свою легкость. Он стал совершенно мрачным. Я мгновенно понимаю, что мы закончили шутить. Сейчас она что-то ставит на кон и проверяет меня.

Это единственное испытание, которое я твердо намерен не провалить.

– И я знаю вашу репутацию среди мужчин. Но мне все равно, с кем вы были до меня или что еще происходило до нашей встречи. Всё, что меня волнует, – это возможность узнать вас получше. Узнать вас – настоящую, без прикрас. Я хочу узнать женщину, которую я видел на танцполе, ту, что выходит только тогда, когда думает, что никто не смотрит. Ту, у которой грустные глаза, которая прячется, притворяется и целуется так, словно это ее последние две минуты на земле.

Я слышу, как Виктория делает низкий прерывистый вдох. Со скрещенными пальцами и колотящимся сердцем я жду, когда она заговорит.

– Я не завожу отношений, мистер Максвелл. Не стремлюсь к сближению. К тому, чтобы узнать вас получше. Я не знаю, как это делается.

– Я тоже. Я не прошу никаких гарантий. Просто дайте шанс.

Тишина.

– Как насчет свидания? – спрашиваю я. – Одно свидание, не больше. Не стоит пока думать о большем.

Снова тишина.

– Вы же сказали, что все еще у меня в долгу, – напоминаю я ей. – Считайте это платой. Если вам не понравится, все ставки отменяются. Обещаю, я не сталкер. – Я делаю паузу. – Если только вам не нравятся сталкеры.

Мне приятно слышать ее тихий смех.

– Не особенно.

– Значит, договорились?

Через мгновение Виктория смягчается.

– Одно свидание.

Хотя внутри я ликую, я притворяюсь обиженным.

– Не выражайтесь так обреченно, Виктория. Вас же не ведут на виселицу.

Ее «хм» звучит неубедительно.

Я смотрю на часы.

– Я могу вернуться в Нью-Йорк через четыре часа. Во сколько мне заехать за тобой? Я же могу так обращаться?

– Думаю да. Подожди, ты не в Нью-Йорке? Где ты?

– В Вегасе. Не то чтобы это имело значение. Даже если бы я был на Луне, я бы нашел способ вернуться к нашему сегодняшнему свиданию.

Теперь Виктория смеется чуть веселее.

– Сегодня вечером? Я ничего не говорила о сегодняшнем вечере! Сегодня понедельник, приятель. Мне завтра нужно работать!

Я ухмыляюсь.

– Тогда завтра вечером.

– Нет, ни за что. У меня расписана вся неделя. Я могу быть свободна в субботу вечером, но мне нужно будет проверить свое расписание и перезвонить тебе…

– Не говори «нет» мужчине с восхитительным чурросом в штанах, Виктория, – рычу я.

Ее ответный смех такой искренний и свободный, что моя улыбка становится шире, пока не начинает болеть лицо.

– Прекрасно. Вот что я тебе скажу. В пятницу я должна пойти на коктейльную вечеринку, но этот человек устраивает худшие вечеринки, и я полагаю, что смогу от нее отказаться. Только в этот раз. Для мужчины с восхитительным чурросом в штанах.

Возвращается кокетливый тон. Вместе с ним приходит всепоглощающее чувство триумфа, как будто я только что забил победный тачдаун.

– Тогда в пятницу. Я заеду за тобой в семь.

Она соглашается, и мы прощаемся.

Я стою в пустом офисе еще десять минут, прежде чем направляюсь обратно в конференц-зал с широкой дерьмовой ухмылкой на лице.

Промежуток между понедельником и пятницей еще никогда не был таким долгим.

Глава десятая

ДЕСЯТЬ

Виктория

– Как я выгляжу?

– Так же, как и всегда.

– И как именно?

Дарси, развалившись босиком на кожаном диванчике с ворсом в моей просторной гардеробной, вгрызается в яблоко и некоторое время задумчиво жует.

– Как смуглая цыпочка в белом наряде, который стоил больше, чем моя первая машина.

Я отворачиваюсь от зеркала, перед которым придирчиво разглядывала себя, и кладу руки на бедра.

– Ты не умеешь вселять уверенность. Серьезно, Дарси, как я выгляжу?

Я медленно поворачиваюсь. Она поджимает губы, оглядывая меня с ног до головы.

– Ты выглядишь сексуально, девочка. Что ты хочешь, чтобы я сказала, что я влюблена в тебя? Пожалуйста, позволь мне заняться сексом с твоей вагиной?

Я вскидываю руки в воздух.

– Ты безнадежна.

Она вытягивает ноги и разглядывает свой розовый педикюр, выделяющийся ярким пятном на ее смуглой коже.

– С каких это пор тебе нужно, чтобы я говорила тебе, как ты выглядишь?

– С тех пор, как я иду на свидание с el diablo, – бормочу я.

– Что?

Я машу рукой своему отражению.

– Ничего. Забудь об этом. Если это не поможет, то не поможет уже ничто.

Дарси вскидывает голову и пронзает меня одноглазым взглядом.

– Что это за фокус?

Я не отвечаю.

Сегодня вечер пятницы. Паркер должен быть у меня дома через двадцать минут. Я пригласила Дарси для моральной поддержки, но сказала ей только, что готовлюсь к свиданию. Не объяснив, с кем именно.

Я не хочу, чтобы она пыталась отговорить меня от этого.

Дарси поднимается с дивана, выбрасывает яблоко в зеркальную мусорную корзину в углу, неторопливо подходит и встает рядом со мной. Она скрещивает руки на груди и одаривает меня по-настоящему грозным взглядом, которым гордилась бы даже моя мать.

– Что ты задумала?

Я притворяюсь невинной.

– Moi?

Я надеваю туфли Alexander McQueen на высоком каблуке, инкрустированные хрусталем, которые я выбрала к своему убийственному мини-платью Balmain. Платье с длинными рукавами, высоким воротом и в целом скромное, но настолько короткое, что моя грудь рискует появиться на всеобщее обозрение, если обстоятельства вынудят меня принять какое-либо положение, кроме идеально вертикального. Я немного волнуюсь из-за того, как буду садиться в машину Паркера и выходить из нее, но решила разобраться с этим моментом, когда он наступит.

– Да, ты, – говорит Дарси, все еще не сводя с меня глаз. – Я сразу вижу, когда меня пытаются обмануть. Я выросла на улицах Нолинса, помнишь, девочка? Если моя мать чему-то меня и научила, так это тому, как выглядит женщина, которая собирается выманить у ничего не подозревающего парня все, что у него есть.

Я поворачиваюсь к витрине с украшениями – колонне из выдвижных ящиков, обитой бархатом, которая тянется почти до потолка. Из одного ящика я достаю пару сережек-подвесок, но потом кладу их обратно.

Если Паркер решит покусать мочки моих ушей, я не хочу, чтобы что-то мешало.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – отвечаю я так беспечно, как только могу.

Дарси вздыхает.

– Это чертово каменное выражение лица снова с тобой. Ты снова врешь.

– О, просто расслабься, Глория. Ты скоро все узнаешь!

Как по заказу, звонит телефон. Я беру трубку.

– Да?

– Мисс Прайс, это Карлтон. Тут пришел мистер Максвелл. Мне пропустить его?

Я замираю. Он уже здесь? Он на двадцать минут раньше!

– Хорошо. Пошлите его наверх, Карлтон. – Я кладу трубку, пытаясь не обращать внимания на гром и молнию, которые только что разразились внутри моего тела.

Дарси, которая подобрала к своему педикюру яркий пиджак цвета фуксии и такой же платок для волос, который возвышается над ее головой примерно на 30 сантиметров, прищуривается, глядя на меня.

– У тебя есть две секунды, чтобы рассказать мне, что ты задумала, прежде чем я аннулирую твою карточку лучшей подруги.

Я грызу несуществующую заусеницу на большом пальце, чтобы выиграть время, но она не сводит с меня своего пристального взгляда, и в конце концов я сдаюсь.

– Помнишь Капитана Америку из ресторана Xengu?

Она фыркает.

– Ты имеешь в виду того, с кем ты облизывалась посреди танцпола в Cipriani?

Я съеживаюсь.

– Ты это видела?

– Я живу не в пещере.

Точно. Наверное, весь мир видел эту фотографию. Я делаю глубокий вдох.

– Ну, он пригласил меня на свидание сегодня вечером.

Ее брови взлетают вверх, почти исчезая под краем шарфа.

– О, действительно? – Не моргая, она смотрит на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще.

– И он здесь. Прямо сейчас. Мне нужно открыть дверь.

Я поворачиваюсь и убегаю. Дарси следует за мной по пятам.

– Если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, это тот самый Капитан Америка, с которым, по твоим словам, у вас было «прошлое»?

Она идет позади меня, но я ее знаю и вижу, что она делает кавычки в воздухе вокруг слова «прошлое». Я продолжаю идти.

– Прошлое, которое плохо закончилось? О котором он, очевидно, даже не помнил, потому что не узнал тебя? На прошлой неделе ты поцеловала его на глазах у четырехсот человек, а потом отвесила ему глупую пощечину, и теперь он здесь, чтобы пригласить тебя на свидание, а на тебе платье, которое задирается при ходьбе, туфли на убийственном каблуке и лицо как у волка, который съел бабушку Красной Шапочки, и ты понятия не имеешь, о чем я говорю?

Мы уже в коридоре, проходим мимо гостиной.

– Теперь понимаешь, почему я не хотела ничего говорить? Ты слишком остро реагируешь.

Она отрывисто смеется.

– Остро реагирую? Девочка, я тебя знаю. Если бы я думала, что у тебя есть оружие, я бы прямо сейчас позвонила в полицию, чтобы сообщить о готовящемся убийстве.

Раздается звонок в дверь. Я резко останавливаюсь, прижимая руку к шее, из моего горла вырывается сердитое кошачье шипение. Дарси медленно обходит меня, ее губы кривятся. Она вздергивает подбородок в мою сторону.

– Это плохая идея, Ви. Я вижу это за версту. Не открывай эту дверь. Скажи Капитану Америке, что ты упала и сломала лодыжку или подавилась куриной костью, но не ходи с ним на свидание сегодня вечером. Или в любой другой вечер. Это добром не кончится.

Я смотрю на нее.

– Я знаю, что не кончится, Дарси. Я на это рассчитываю.

– Виктория…

– Есть люди, которые заслуживают всего плохого, что с ними происходит. И он один из них. Поверь мне, он один из них.

Она некоторое время молча изучает мое лицо, а затем вздыхает.

– Я тебе верю. Но ты же знаешь старую поговорку.

– Какую?

– Прежде чем отправиться в путь, чтобы отомстить, вырой две могилы.

Я чувствую, какая злобная у меня улыбка.

– Одна для верхней половины его мертвого тела, а другая для нижней?

Дарси моргает.

– Ты планируешь распилить его пополам? Черт, девочка, что он с тобой сделал?

Не задумываясь, я яростно говорю: – Он сломал меня, Дарси. Он разбил мне не только сердце, но и душу. И это было еще до всех тех плохих поступков, за которые он несет ответственность.

Снова раздается звонок в дверь. Мы с Дарси стоим и молча смотрим друг на друга, пока я не начинаю отворачиваться.

– Подожди. – Она кладет руку мне на плечо.

Когда я останавливаюсь и смотрю на нее, она качает головой, словно не может поверить в то, что собирается сказать.

– Позволь мне открыть дверь. Если мы действительно собираемся это сделать, то должны сделать всё правильно.

Взволнованная ее помощью, я хлопаю в ладоши.

– Я знала, что могу на тебя рассчитывать! Что нам делать?

Она бросает взгляд на дверь.

– Возвращайся в свою комнату. Позволь мне перекинуться с ним парой слов, прежде чем ты выйдешь. Дай мне пять минут. Это все, что мне нужно.

– Что ты собираешься сказать?

Дарси оглядывается на меня с сухой улыбкой.

– Есть только две вещи, которые мужчине действительно нужны от женщины, девочка. Первая – привязанность. Вторая – восхищение. Но поскольку ты не из тех, кто жеманничает и кокетничает, и с тобой так же тепло – как в иглу в Антарктиде, – нам придется заставить его думать, что все это – большое шоу. Что под вечной мерзлотой скрывается настоящий человек. И что он единственный, кто может растопить весь этот лед.

Я лучезарно улыбаюсь ей.

– Я полностью согласна! Именно этим я и занималась в пятницу вечером!

– Великие умы мыслят одинаково, – бормочет она.

Это не похоже на комплимент.

Когда дверной звонок раздается в третий раз, Дарси фыркает.

– Что ж, что бы ты ни делала, это работает, потому что, судя по тому, как он терпеливо ждет у этой чертовой двери, у Капитана Америки на тебя серьезные планы.

Я быстро и крепко обнимаю ее, а затем ухожу, хихикая. Я бегу обратно по коридору, но не до конца в свою спальню. Вместо этого я прячусь в дамской комнате, приоткрыв дверь на дюйм, чтобы можно было подслушать. Наступает короткая тишина, а затем я слышу, как открывается входная дверь и раздаются тихие голоса.

Хотя я и напрягаю слух, но слов разобрать не могу.

Дерьмо.

Что ж, Дарси может рассказать мне, что именно она сказала, позже. Я смотрю на часы. Пять минут.

Я сижу на унитазе, постукивая пальцем ноги по мрамору, и грызу ноготь, чувствуя, как в моей груди, словно табун диких жеребцов, несется по открытой равнине. Когда наконец всё заканчивается, мое сердце бьется так сильно, что меня слегка трясет, когда я встаю. Я смотрю на свое отражение в зеркале. И то, что там вижу, не помогает мне почувствовать себя лучше.

Мое лицо красное. Глаза безумные. Я выгляжу так, словно мне только что что-то вкололи в вену.

Я шиплю своему отражению: – Ты крутая сучка, и никто с тобой не связывается! А теперь соберись и сосредоточься!

Я сразу чувствую себя лучше. Может быть, в следующий раз, когда буду разговаривать по телефону с Кэти Курик, я попробую поговорить с ней тем же тоном.

Я открываю дверь ванной, расправляю плечи, делаю глубокий вдох и медленно иду по коридору с высоко поднятой головой.

Когда я захожу в гостиную, Дарси и Паркера нигде не видно.

Я останавливаюсь, нахмурившись, но затем слышу голоса, доносящиеся из кухни. Какого черта они торчат на кухне?

Кухня – моя вторая любимая часть дома, не считая спальни. Она полностью отделана белым мрамором и стеклом, как и все остальное помещение, но ее отделяет от столовой встроенный камин, который я разжигаю почти каждый вечер в году, чтобы создать теплую домашнюю атмосферу. И там обычно немного беспорядка: я часто ем, стоя у раковины, и оставляю посуду и беспорядок для домработницы. И я читаю утреннюю газету за чашкой кофе за столом для завтрака, который обычно завален другими газетами и журналами, почтой, моими витаминами, лекарствами…

Мое лекарство.

Боже милостивый. Дарси только что привела el diablo прямо в самое личное пространство моего дома.

Я бегу в сторону кухни. Мои каблуки стучат по мрамору. Вся кровь отливает от моего лица. Я заворачиваю за угол и резко останавливаюсь, потому что вижу их.

Паркер сидит за моим столом для завтрака, в моем кресле, и пьет из бокала, в котором, как я знаю, мой самый дорогой виски, потому что хрустальный графин стоит на столе перед ним. Откинувшись на спинку кресла с довольной ухмылкой, как король горы, он смотрит на Дарси, которая стоит над ним, уперев руки в бока, с выражением материнской любви на улыбающемся лице.

Ее предательское лицо, наносящее удар в спину.

Какого черта она улыбается моему заклятому врагу?

– Что ж, здесь довольно уютно, – говорю я слишком громко и без капли тепла.

Они оба смотрят на меня. Улыбка Паркера гаснет. Его горящий взгляд скользит по мне. Он медленно ставит свой бокал с виски на стол.

Дарси радостно восклицает: – О, вот и ты! Я не думала, что ты будешь готова так скоро. Мы как раз обсуждали мой отзыв о ресторане Xengu. – Она смеется. – Я сказала Паркеру, что отзыв не будет опубликовано до понедельника, но он может быть спокоен, потому что, кроме трюфелей, он получит пятерку с плюсом.

Пятерку с плюсом. Она ставит человеку, который разрушил мою жизнь, гребаную пятерку с плюсом? Что здесь происходит? Ощетинившись, я делаю шаг вперед.

Баночка с моим лекарством стоит на вращающемся подносе в центре стола, всего в шести дюймах от руки Паркера, открытая и уязвимая для любых любопытных, назойливых глаз.

Моим голосом, холодным и контролируемым, я говорю: – Правда? Как интересно. Я не припоминаю, чтобы ты когда-либо давала какому-либо ресторану такую высокую оценку.

Ее глаза вспыхивают. Это предупреждение или какое-то послание, но я слишком занята своей яростью, чтобы пытаться расшифровать смысл.

Паркер встает. На нем темно-синяя рубашка без галстука, расстегнутая у горла, пара прекрасно скроенных темно-серых слаксов и массивные платиновые часы, в которых я узнаю Patek Philippe. Вероятно, они стоили более ста тысяч долларов. Элегантность его одежды контрастирует с его слегка взъерошенными волосами, как будто он провел по ним руками, и с медным блеском на подбородке. Он не брился.

Паркер похож на рекламу Ralph Lauren.

Ублюдок.

Хриплым голосом этот ублюдок произносит: – Виктория.

Больше ничего, только мое имя, но он произносит его так, словно только что швырнул меня лицом вниз через стол, задрал платье, сорвал трусики и погрузился в меня.

Вся кровь, отхлынувшая от моего лица, снова приливает к нему. В ушах пульсирует жар.

– Паркер, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Услышав мой тон, выражение лица Дарси становится самодовольным.

Заявляю официально: я собираюсь убить ее.

– Ну, мне пора! Рада снова увидеться, Паркер. И увидимся позже, девочка. – Дарси подходит ко мне и запечатлевает поцелуй на моей пылающей щеке. Когда она отстраняется, то подмигивает, оставляя меня в полном замешательстве, а затем уходит.

Дьявол стоит по другую сторону моего стола для завтрака и смотрит на меня так, словно все тайны Вселенной можно найти в моих глазах.

– Ты злишься.

Я отворачиваюсь, приглаживая рукой волосы. Когда он добавляет: – Дарси сказала, что ты будешь злиться, – я оборачиваюсь и пристально смотрю на него.

– Что?

Она рассказала ему о нашем плане?

Паркер медленно выходит из-за стола и приближается ко мне. Его взгляд не отрывается от моего. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он останавливается. На его губах появляется дразнящая улыбка.

– Потому что я пришел раньше. Дарси сказала, что ты ненавидишь, когда люди приходят раньше, даже больше, чем когда они опаздывают; тебе не нравится, когда тебя застают врасплох. Она также сказала, что ты взбесишься из-за того, что я был у тебя на кухне, потому что ты никогда не приглашаешь мужчин на кухню, ведь это сердце дома, а значит, и твое сердце. Она сказала, что я ей нравлюсь и что ты тоже это чувствуешь, и что единственный способ для меня взобраться на эту башню из слоновой кости, которую ты построила, чтобы отгородиться от всего, что причиняет боль, – это помощь твоей лучшей подруги.

Тихий изумленный вздох слетает с моих губ.

Эта злая, блестящая ведьма! Она сыграла не только с ним, она сыграла с мной! Дарси сделала то, что вызвало у меня настоящую эмоцию, которая была бы гораздо убедительнее любого притворства, а затем сказала ему правду о том, почему я злюсь, и связала все это заранее спланированной ложью, о которой мы договорились. Я так рада, что у меня кружится голова.

Хотя я всё еще есть критикую ее по поводу той ерунды с пятеркой с плюсом.

Паркер говорит: – Твоя подруга также сказала, что я должен поцеловать тебя, как только смогу, – и подходит на шаг ближе.

Мое сердцебиение ускоряется. Я прочищаю горло.

– Ну. Она определенно много чего сказала, не так ли?

Паркер придвигается еще ближе. Когда я поднимаю на него взгляд, в его глазах горит огонь. Он шепчет: – Да, – протягивает руку и прикасается к моему лицу.

Я замираю. Как кролик, пойманный фарами, я неподвижно смотрю в лицо Паркера, когда оно приближается ко мне. Когда его губы касаются моего рта, я издаю тихий, бессловесный звук удовольствия.

Он обвивает рукой мою талию и притягивает к своему телу. Ладонь с моего лица перемещается к шее. Он запускает пальцы в мои волосы и медленно проводит губами по моей челюсти, касаясь кожи, а затем говорит мне на ухо: – Но я хочу, чтобы ты попросила меня об этом.

Я прижимаю ладони к его груди и чувствую, как бьется его сердце под рубашкой. Мое сердце бьется в такт ему, почти болезненно ударяясь о грудную клетку.

– И зачем, могу я спросить, мне это делать?

Паркер отводит носом мои волосы в сторону. Легко, зубами, дергает меня за мочку уха. Непроизвольная дрожь пробегает по мне.

– Потому что ты этого хочешь.

Я смеюсь, слегка задыхаясь.

– Нет, не хочу. Я злюсь, помнишь?

Он смотрит на меня сверху вниз. На его шее пульсирует вена.

– Тогда потому, что я этого хочу. Потому что в прошлую пятницу я не дал тебе возможности сказать «нет». Потому что я не хочу отпугнуть тебя, пока у меня еще есть шанс.

Его рот оказывается в нескольких дюймах от моего. Жар его тела согревает меня сквозь платье. Я чувствую себя наэлектризованной. Меня бьет током.

– Шанс сделать что?

То, что Паркер говорит дальше, заставляет мое сердце совсем перестать биться, но он даже не моргает.

– Заставить тебя влюбиться в меня.

Я не могу отвести взгляд. И не хочу. Это первобытное, неоспоримое желание стать свидетелем кровавой бойни, почти как проезжать мимо автокатастрофы со смертельным исходом, вытягивая шею, чтобы увидеть тела и кровь.

– Паркер…

– Попроси меня.

– Мы договорились только об одном свидании, помнишь?

– Виктория. Попроси меня.

Вместо этого я задаю вопрос, на который уже знаю ответ.

– Ты всегда такой упрямый?

Он игнорирует это. И глядя глубоко в мои глаза, приказывает: – Попроси меня поцеловать тебя, Виктория.

Я издаю звук раздражения.

Паркер так непринужденно наклоняется к моему лицу, что его губы касаются моих, когда он говорит.

– Тебе нравится мой вкус, помнишь? Теперь попроси меня. А потом, после того как я поцелую тебя, я хочу посмотреть, не хочешь ли ты попросить меня о чем-нибудь еще.

О, мрачное обещание в этом тоне. От него мурашки по спине, неприкрытая сексуальность. Мои соски твердеют. Мое дыхание учащается.

Я ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу.

Я облизываю губы, делаю глубокий вдох и шепчу: – Паркер, пожалуйста, по…

Он прижимается своими губами к моим.