Текст книги "Порочная красавица (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья

ТРИ

Виктория

Стройный шеф-повар с татуировками и копной светлых волос, склоняющийся над рукой Дарси, очарователен в своей неловкой, застенчивой манере и, очевидно, сходит из-за нее с ума, но я слишком занята, потягивая мартини и борясь со своими личными демонами, чтобы обращать на это внимание.

Я должна уйти. Должна плеснуть выпивкой в лицо этому ублюдку. Должна немедленно позвонить Глории Тартенбергер и сказать ей, что в этом заведении не только тараканы в салате, но и в воздухе витает очень подозрительный химический запах. Возможно, произошла опасная утечка газа? Она была бы здесь с приказом об отключении ровно через пять минут. После того, как я помогла ей пережить ее последний развод, она поклялась, что бросится под поезд ради меня.

Но я не ухожу, не расплескиваю алкоголь и не звоню никому. Я сижу рядом со своей подругой и слушаю, как шеф-повар разглагольствует о том, какая это честь для него, и как замечательно, что Дарси обедает здесь, и как он ждет не дождется, когда она попробует треску с ароматом хиноки и мидии с кокосовым карри, а я притворяюсь кем-то другим, а не стаей бешеных волков и серийных убийц с бензопилами, которыми я внезапно становлюсь.

Один взгляд на человека, который разбил мою душу пятнадцать лет назад, и всё вспоминается с яркой, тошнотворной ясностью: месяцы черной депрессии, чувство полной никчемности, приступы слез, которые выжимали из меня все силы и приводили мою мать в панику, т.к. она не знала, что делать с дочерью-подростком, которая почти впала в кому.

Паркер Максвелл был моей жизнью. Моей первой – и последней – любовью. И он бросил меня самым трусливым способом: письмом.

Он отправил его по почте.

Через два дня я узнала, что беременна. Больше я его никогда не видела.

То есть до этого момента. Стоящий в дальнем конце шумной, суетливой комнаты, такой же высокий и сильный, каким он всегда был. Такой же гламурный богатенький мальчик-квотербек-мечта, каким он всегда был.

Я бы с удовольствием выковыряла ему глаза своей столовой ложкой и подожгла. Вместо этого я безмятежно улыбаюсь, ни к кому конкретно не обращаясь, и допиваю остатки мартини.

– Ну разве не прелесть? – Дарси застенчиво смотрит на шеф-повара, который представился как Кай. Она высвобождает свою руку из его хватки и серьезно оглядывает его. – Если я не ошибаюсь, вы начинали свою карьеру в Pó с Батали?

Кай энергично кивает и сияет: – Совершенно верно. Вы знаете своих поваров!

У него отчетливый немецкий акцент. Один из его передних зубов слегка искривлен. Под белым поварским халатом на нем надеты устрашающие фиолетовые брюки из леопардовой кожи и оранжевые кроксы. Он не самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела, но он очарователен в своей маниакальной манере мальчика-эльфа. Я могу сказать, что Дарси тоже так думает.

– Я знаю своих поваров, – мурлычет Дарси. Она наклоняется, скрестив руки на груди, так что из-за выреза платья ее декольте становится невероятно объемным, понижает голос и пронзает шеф-повара своим соблазнительным взглядом из-под длинных ресниц. – И, честно говоря, мистер Фюрст, я действительно с нетерпением ждала, когда вы меня накормите.

Бедный Кай чуть не падает в обморок.

Вот еще что я могу сказать о Дарси Лафонтен: она чувствует себя комфортно в своем теле. Несмотря на то, что она довольно крупная женщина, она держится так, словно она Мэрилин Монро, Холли Берри и Пенелопа Крус в одном лице. Откровенная красотка, Дарси не боится быть сексуальной, флиртовать или наслаждаться едой несмотря на то, что мы живем в обществе, которое требует, чтобы женщины морили себя голодом до приемлемого индекса массы тела, иначе они не достойны любви, а тем более мужского внимания.

У подруги огромный аппетит к жизни, еде и мужчинам, и то, что она принимает себя такой, какая она есть, вдохновляет меня. Каждый раз, когда я рядом с ней, то чувствую себя лучшей версией себя.

Исключая настоящий момент.

Дарси и Кай обмениваются любезностями еще несколько мгновений, а затем он гордо удаляется, улыбаясь от уха до уха.

Глядя ему вслед, Дарси издает звук «ммм-ммм» и облизывает губы, словно жалеет, что в меню не он, а треска с ароматом хиноки.

– Я так понимаю, тебе нравится шеф-повар?

Она берет свой бокал с вином и вертит его в руках, вдыхая аромат.

– Девочка, я бы разломила этот шницель пополам, но он такой милый. Ты видела эти ямочки на щеках? – Дарси снова издает аппетитный звук. – Ему повезло, что я завязала с шеф-поварами, иначе я бы заставила его тощую задницу петь сегодня вечером!

В моей голове всплывает тревожный образ его поющей задницы, на мгновение заставляющий волков замолчать, а серийных убийц – растеряться. Я быстро меняю тему.

– Итак, что мы знаем об этом заведении? Помимо того, что это новое популярное место.

Теперь, когда мы заговорили о еде, Дарси сразу переходит к делу: – Открылось три недели назад и получило восторженные отзывы. Я с большим подозрением отношусь к необходимости открытия еще одного ресторана японской кухни фьюжн, но у шеф-повара потрясающая родословная, а владелец за последние десять лет участвовал в открытии нескольких моих любимых заведений. По словам Чарлин из Фонда Джеймса Бирда, говядина вагю⁹, посыпанная трюфелем, была просто идеальной, так что…

Дарси аккуратно накалывает вилкой один из тонких, как вафля, ломтиков японской говядины, посыпанных трюфелями, которые Кай оставил нам в качестве своего первого угощения, отправляет в рот и закрывает глаза. Несколько мгновений она молчит. Я не перебиваю ее; я уже видела этот ритуал раньше. Он будет повторяться с каждым новым кусочком, который она съедает, на протяжении всего ужина. Мы могли бы торчать здесь часами.

Краем глаза я вижу Паркера, лавирующего между столиками. Кажется, он смотрит прямо на меня.

О черт, он направляется сюда?

Брови Дарси хмурятся. Она поджимает губы. Как и в случае с Мирандой Пристли, героиней Мерил Стрип в «Дьявол носит Prada», поджатые губы – недвусмысленный признак катастрофы.

И да – Паркер направляется прямо к нашему столику.

И да – он смотрит прямо на меня.

Волки рычат и скалятся. Бензопилы ревут.

Поморщившись, Дарси произносит: – Странные трюфели! – и выплевывает пережеванный кусок говядины на тарелку, стоящую перед ней. Он приземляется с неаппетитным звуком.

Паркер останавливается у нашего столика. Удивленный, он смотрит на кусок пережеванного мяса на тарелке Дарси и говорит: – Я вижу, мой шеф-повар был прав, трюфели дерьмовые.

Удар в живот, и из моих легких высасывается весь воздух. Этот голос, который я не слышала целую вечность, глубокий и сочный, спокойный и властный. Голос, который тысячу раз шептал мне: «Бель, моя милая Изабель, я буду любить тебя до самой смерти».

Меня охватывает тошнота, когда я понимаю, что он сказал «мой шеф-повар». Что означает, что он либо управляющий этого ресторана, либо владелец.

Это также значит, что он, скорее всего, живет в городе. В моем городе. И уже… сколько? Боже мой, сколько месяцев, а может, и лет я живу рядом с ним? Дышу тем же воздухом, что и он, хожу по тем же улицам, что и он, и нахожусь в блаженном, жалком неведении?

Стараясь не задыхаться, я остаюсь совершенно неподвижной, на моем лице ледяная улыбка, я оцениваю каждый вдох и выдох, как будто он мой последний.

Одно маленькое утешение: Паркер, кажется, не узнает меня. Он украдкой бросает на меня взгляды, но в его глазах нет узнавания. Я благодарю богов времени, денег и пластической хирургии за то, что они помогли мне превратиться из гадкого утенка в безымянного лебедя, потому что, если бы он произнес мое настоящее имя вслух в этот момент, произошел бы жестокий инцидент с моим ножом и его промежностью.

Паркер протягивает Дарси руку. Она загорелая и элегантная, как и весь он сам.

– Паркер Максвелл. Очень приятно.

Дарси пожимает ему руку: – Я бы сказала, что мне тоже, мистер Максвелл, но, судя по тому, что мне только что подали, боюсь, остаток ночи я проведу в поисках ближайшего рвотного заведения.

Она улыбается ему, обнажая все свои зубы. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не захихикать, как ведьма, помешивающая воду в котле.

Паркер, должно быть, чувствует, что у меня начинается нервный срыв, потому что снова смотрит на меня. Я поднимаю подбородок и встречаюсь с ним взглядом, сосредоточившись на том, чтобы держать руки подальше от столовых приборов. Не сводя с меня глаз, он говорит: – Первое впечатление может быть обманчивым, мисс Лафонтен.

С уничтожающим презрением я отвечаю: – Или оно может быть невероятно точным.

Его глаза темнеют. Я чувствую явную перемену в его настроении, от прохладного к горячему. Как бы про себя, он бормочет: «Я очень на это надеюсь».

Затем Паркер моргает, выпрямляется и поворачивается обратно к Дарси.

– Нет. Простите, я хотел сказать, что надеюсь, что нет.

Мы с Дарси обмениваемся взглядами. Он взволнован? Я чувствую, что здесь что-то не так, но пока не могу понять, что именно.

Паркер снова поворачивается ко мне. – Виктория Прайс, не так ли?

Когда его глаза встречаются с моими, мне приходит в голову ужасная мысль: он действительно узнал меня, и все это игра. Игра, в которую мы оба играем, потому что я притворяюсь, что тоже понятия не имею, кто он такой.

Я игнорирую его вопрос и смотрю через его плечо, как будто ищу помощи у какого-то другого, более интересного человека.

– Не будете ли вы так любезны попросить Кая вернуться за наш столик? Я бы хотела поговорить с ним о…

– Вы можете поговорить со мной обо всём, что вам нужно, – перебивает Паркер. Его взгляд опускается на мою грудь. Долю секунды спустя его щеки краснеют. Теперь я уверена, что здесь точно что-то не так.

Он хочет меня. Этот ублюдок хочет меня. Меня, женщину, которую он так бессердечно вышвырнул на обочину миллион лет назад.

Наши взгляды снова встречаются, и я тихо говорю: – Поговорить с вами? Всё, что мне нужно? Хм.

Я медленно оглядываю его с головы до ног, не торопясь, наслаждаясь моментом, ненавидя его и теперь уже точно зная по его едва заметному заигрыванию, что он понятия не имеет, кто я такая. И еще я точно знаю, что это уникальная возможность для кровавой, беспощадной, библейских масштабов мести.

Стервы не злятся. Они становятся злыми.

Всё, что бушевало и рвалось внутри меня, превращается в сталь. Моя улыбка становится медленной и смертоносной. Я почти чувствую, как удлиняются мои клыки.

– Я так понимаю, вы управляющий, мистер Максвелл?

Выражение его лица становится кислым.

– Я владелец. И зовите меня Паркер. Мистер Максвелл – мой отец.

Да уж я-то знаю, самодовольный ты сукин сын. А как поживает этот старый ханжа?

Я откидываюсь на мягкую кожу банкетки, скрещиваю ноги и отбрасываю волосы с лица. Он наблюдает за всем этим с сосредоточенностью хищника, готовящегося к трапезе.

– Ну, мистер Максвелл, как упомянула Дарси, ваши трюфели отвратительны. Я не могу представить себе шеф-повара, столь явно преданного делу, как Кай…

– Раз уж мы ведем себя так официально, то шеф-повар Фюрст…

– …поскольку наш новый друг Кай не может взять на себя ответственность за их приобретение. Это ваших рук дело?

С легкой улыбкой Паркер повторяет: – Отвратительны? Интересный выбор слов.

Моя собственная улыбка становится шире.

– Вообще-то, это всего одно слово. И вы не ответили на вопрос.

– И вы не ответили на мой вопрос.

Я выгибаю брови.

– О? Что это был за вопрос?

Мускул на челюсти Паркера напрягается. Он, очевидно, знает, что я его разыгрываю, и ему это явно не нравится.

Хорошо. Пусть помучается. Такой красивый мужчина, как он, несомненно, привык к тому, что женщины падают к его ногам; вызов пробудит в нем интерес. А я хочу, чтобы он заинтересовался. Я хочу, чтобы он так заинтересовался, что у него глаза на лоб полезли.

– Виктория, – медленно произносит он. – Правильно?

Я посылаю ему самую милую улыбку, на которую способна, и на вкус она сладкая, как долька лимона.

– Для моих друзей я – Виктория. Для вас, мистер Максвелл, я – мисс Прайс.

Медленно Паркер повторяет: – Мисс Прайс. – Уголок его рта приподнимается. – Ваша репутация опережает вас.

Один-ноль в пользу команды Паркера.

Моя улыбка со вкусом лимонной дольки сморщивается еще больше.

– Спасибо, – говорю я, отмахиваясь от подколки. – И раз уж вы здесь, может быть, вы могли бы предложить что-нибудь для нашего следующего блюда, которое было бы не таким отвратительным?

– Конечно, – отвечает он тем же ровным тоном, что и я. – Салат сегодня вечером превосходный. В заправке как раз столько тараканов, сколько нужно.

Дарси зачарованно переводит взгляд с меня на него, ее голова поворачивается туда-сюда, как будто она смотрит матч Уимблдона.

– Вот и я! – радостно восклицает Кай, появляясь у нашего столика. В руках у него две тарелки. Он собирается поставить их передо мной и Дарси, когда замечает кусок вагю, лежащий в печальном состоянии на тарелке Дарси с закусками. Он в ужасе отшатывается, а затем поворачивается к Паркеру. Покраснев, Кай рявкает что-то по-немецки.

Это не похоже на комплимент.

Паркер улыбается. Это убийственная улыбка, такой я у него раньше не видела, и определенно не та, которую я хотела бы увидеть.

Он говорит: – Шеф. Тебе нездоровится? Если да, Хавьер может заменить тебя. Он вполне способен сегодня вечером порулить на кухне. Или в любой другой вечер, если потребуется.

Лицо Кая багровеет от угрозы. Его глаза выпучиваются. Он начинает брызгать слюной, но Паркер спокойно забирает две тарелки у него из рук и ставит одну перед Дарси, а другую передо мной. Он берет первую тарелку Дарси и передает ее Каю, агрессивно тыча краем в грудь невысокого мужчины, так что тому приходится сделать шаг назад, сжимая тарелку руками.

Немного порычав и пробормотав еще несколько слов по-немецки, Кай разворачивается и уходит.

Опасная улыбка все еще находится на лице Паркера. Когда он смотрит на меня, в его глазах тоже есть опасность. Это вызывает быстрое, леденящее покалывание у меня по спине.

– Дамы. Простите за вспышку гнева. Мой шеф-повар может быть немного … темпераментным.

Дарси говорит: – Все самые лучшие из них такие! – Она смотрит на свою тарелку и радостно шевелит пальцами. – О-о-о! Устрицы с фуа-гра! Если они так же хороши, как выглядят, мистер Максвелл, то всё прощается.

Без лишних слов она принимается за дело. Мы с Паркером молча смотрим друг на друга.

Обжигающая, пещерная тишина.

Наконец он говорит: – Я оставлю вас наедине с вашими блюдами, дамы. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте мне знать.

Последний удар тишины повисает между нами, а затем Паркер поворачивается и уходит.

С набитым ртом Дарси говорит: – Девочка, не пялься в глаза злобному близнецу Брэда Питта, пока я пытаюсь сосредоточиться на своих устрицах. Это дерьмо отвлекает.

Поскольку я уже прикончила свой мартини, я протягиваю руку, беру ее бокал вина, и осушаю его одним глотком.

Дарси откидывается на спинку банкетки, сглатывает и прищуривает глаза.

– О, так вот оно что, да?

Я невинно спрашиваю: – Что?

– Ты его знаешь? Красавчик – бывший или что-то в этом роде?

Лицо, будь каменным. Будь гранитной плитой.

– Я никогда в жизни его раньше не видела.

Она фыркает: – Правда? Ты собираешься солгать своей лучшей подруге?

Вместо того, чтобы отрицать это, я уклоняюсь.

– Почему ты думаешь, что я лгу?

– Потому что твое непроницаемое лицо такое же дерьмовое, как трюфели.

Иногда я забываю, что под бродвейским шоу скрывается потрясающая мисс Дарси Лафонтен, она такая же зоркая и скрытная, как охотница за головами. Думаю, это у нее от матери, креольской гадалки из Нового Орлеана, которая читает по ладоням и хрустальным шарам и может рассказать вам всё, что вы хотите знать о себе через две минуты после знакомства.

После того, как она положит в карман ваши пятьдесят баксов, конечно же.

Я делаю долгий прерывистый вдох.

– Давай просто скажем, что наши пути пересекались однажды, в прошлой жизни.

Дарси изучает мое лицо.

– И, как я понимаю, ничем хорошим это не закончилось.

– Да, это так.

– И, судя по всей его речи «Мисс Виктория Прайс», я полагаю, он тебя не узнал.

– Нет, не узнал.

Наступает долгая, неловкая пауза.

– И это все, что ты собираешься мне сказать, я так понимаю.

Я отвожу взгляд к окнам в передней части ресторана. Снаружи, холодным нью-йоркским вечером, начинает накрапывать мелкий дождь.

Чувствуя прикосновение к своей руке, я поворачиваюсь и вижу, что Дарси пристально смотрит на меня. Через мгновение она говорит: – Ты никогда не узнаешь, насколько ты сильна, пока быть сильной не станет единственным выбором, который у тебя есть. Верно?

– Знаешь, Глория, – отвечаю я дрожащим голосом, – иногда я думаю, что хотела бы жениться на тебе.

Она смеется, сжимает мою руку и делает знак официанту принести еще выпивки.

– Дорогая, я бы сама хотела жениться на себе. По крайней мере, тогда я бы точно знала, что каждую ночь буду получать горячую штучку.

Я не могу удержаться и смеюсь. Громко и не стесняясь, точно так же как это сделала Дарси, когда мы встретились у двери и я сказала ей, что это место выглядит так, словно здесь проходит съезд белых девушек, страдающих анорексией.

Когда я наконец перестаю смеяться и бросаю взгляд в сторону кухни, то вижу Паркера Максвелла, который стоит в дверном проеме в полутени и смотрит на меня серьезным взглядом, словно пытается вспомнить, где он меня видел, или, может быть, раздумывает, не пустить ли мне пулю в лоб.

Я одариваю его своей самой неискренней улыбкой.

Он не улыбается в ответ.

Я уже могу сказать, что дальше будет только хуже.

Глава четвертая

Паркер

– Хорошо. Расскажи мне, что тебе известно о Виктории Прайс.

Я сжимаю тонкую руку Бейли. Она только что попыталась проскользнуть мимо меня на кухню, но мне нужно знать больше. И мне нужно знать это сейчас.

Бейли смотрит вниз на мою руку. Затем, изогнув брови, смотрит мне в глаза.

– Хорошо, Тарзан, я скажу тебе. Но убери свою гребаную руку от моей.

Она права; я перехожу границы дозволенного. Время от времени Бейли удивляет меня.

– Прости. – Я отпускаю ее и поднимаю ладони вверх, сдаваясь. – Глупый поступок.

– Подлый поступок. – Она делает ударение на первом слове.

Я киваю: – Согласен. Подлый. Приношу свои извинения.

Несколько секунд Бейли пристально смотрит на меня, чтобы понять, не шучу ли я. Я не должен извиняться больше, чем это необходимо. Разве я мудак?

О черт, неужели я превращаюсь в своего отца?

От этой мысли вся кровь отхлынула от моего лица. Я опускаю руки и смотрю Бейли прямо в глаза.

– Прости. Я не должен был так прикасаться к тебе. Я не подумал, но это не оправдание. – Кое-что новое приходит мне в голову, и я в ужасе смотрю на ее обнаженную руку. – Я причинил тебе боль?

Бейли закатывает глаза.

– Нет, ради бога, ты не сделал мне больно! – Она делает паузу. – Хотя, если бы ты захотел, что-нибудь определенно можно было бы устроить. – Бейли выпячивает бедро, изящно шлепает себя по заду, а затем подмигивает мне.

Это маленькое действие заставляет меня несколько секунд моргать, прежде чем у меня получается взять себя в руки.

– Думаю, на этом мы можем поставить точку в вопросе о неподобающем поведении работодателя и сотрудника. Но я польщен. Честное слово. Если бы я любил бить женщин, то, уверен, не смог бы устоять перед таким приглашением.

– Порка – это не то же самое, что побои, босс. И ты знаешь, многим женщинам нравится немного грубая игра…

– Бейли.

– Да, босс?

– Сейчас же прекрати болтать.

Она притворно надувает губы.

– О, так ты не хочешь услышать о Виктории Прайс?

Я понимаю, что меня наказывают. Не за то, что я дотронулся до ее руки, а за то, что вообще проявил интерес к Виктории Прайс. Я раздражен, но не из-за Бейли, а из-за себя. Мне следовало бы знать лучше. Бейли сделала свой интерес ко мне совершенно очевидным, и даже при том, что я ясно дал понять о своей незаинтересованности, никому не нравится, когда ему тычут в лицо конкурентами.

– Нет, если ты не хочешь мне рассказывать. И мне еще нужно извиниться за кое-что.

Теперь очередь Бейли моргать.

– За что?

– За то замечание, которое я сделал, когда она вошла.

Она издает очень неподобающий леди звук и скрещивает руки на груди.

– Ты имеешь в виду, что она выглядит такой сногсшибательной? Боже, почему ты думаешь, что это будет раздражать?

Вздыхая, я провожу рукой по волосам.

– Ты права. Это было грубо, не говоря уже о шовинизме. Я не знаю, что со мной не так сегодня вечером. Я веду себя как полный идиот. Прости меня.

Бейли меня жалеет. Она дружески слегка толкает меня локтем и посмеивается.

– Не беспокойся об этом. Ты мужчина: ты не можешь не быть полным идиотом. Это у тебя в крови.

Она бросает взгляд на мою промежность, а затем ухмыляется.

Я улыбаюсь в ответ.

– У меня получится лучше. Я имею в виду, я попытаюсь быть лучше. Моя придурь может помешать, но оцени мои старания?

Я отдаю ей должное: когда Бейли по-настоящему улыбается, она делает это всем телом.

– Договорились, – говорит она спокойно. – И раз уж ты такой милый, я должна рассказать тебе о снежной королеве в белом. Но приготовься. Это не очень красивая история.

Она оборачивается ко мне, выглядывая в дверной проем ресторана, где сидят Виктория и Дарси. Я следую за ее взглядом. Виктория поворачивает голову в нашу сторону, и Бейли скрывается из виду за стеной.

– Попалась, – выдыхает она, прижимая руку к сердцу.

– Бейли, почему ты прячешься? Мы же не планируем здесь убийство женщины.

– Когда-нибудь слышал о «синдроме стервозного лица»¹⁰?

Я усмехаюсь: – Ага.

– Ну, у нее есть всё, что для этого нужно. Боюсь, она может превратить меня в камень своими ледяными глазами.

Я смотрю на Викторию. Она снова бросает на меня острый взгляд.

– Я знаком с этим эффектом, – сухо отвечаю я.

Бейли говорит: – Она известна как королева С. И «С» не такая как в слове «солнце», а скорее как в слове «сука». Впервые она заработала свои деньги на написанной ею книге по самопомощи под названием «Стервы добиваются большего», которая стала бестселлером номер один New York Times, когда ей был всего двадцать один год. Затем она написала еще полдюжины книг, начала выступать с речами и стала лайф-коучем для нескольких супер-шикарных клиентов. Очевидно, учит их своим стервозным секретам успеха. И все это, должно быть, чертовски прибыльно, потому что она живет в пентхаусе в районе Флэтайрон, который стоит двадцать пять миллионов долларов.

Здесь Бейли делает паузу.

– Что еще?

– Ну… у нее есть кое-какая репутация.

– Помимо того, что она правящая королева С? Я не могу дождаться. Она сдирает кожу с котят заживо?

– Скорее, она сдирает заживо кожу с мужчин. Или, точнее, ест их живьем. Любит их и бросает, бац, бац, спасибо тебе, чувак, твои деньги на комоде. Никогда не задерживается больше, чем на несколько свиданий, никогда не связывает себя обязательствами. Она никогда не была замужем или помолвлена, никогда не состояла в долгосрочных отношениях, насколько кому-либо известно. – Подумав, она добавляет: – Как ты.

Я игнорирую последнюю фразу. Я узнаю минное поле, когда вижу его.

– Не хочу поднимать больную тему, но ранее ты сказала, что ей не нравится трахаться. А теперь ты говоришь мне, что она пожирательница мужчин? Я не понимаю, как эти две линии вообще пересекаются.

Бейли закатывает глаза, как будто я самый большой идиот, когда-либо ходивший по земле.

– Что?

– Ты действительно ничего не знаешь о женщинах, не так ли?

– Конечно, знаю. Не жди, что они будут интересоваться спортом, пунктуальностью или рациональностью. Что еще нужно знать?

Снова закатывание глаз.

– Ты безнадежен, Паркер.

– Двигаемся дальше – откуда ты все это о ней знаешь?

В следующей паузе на щеках Бейли появляется румянец. Ее ресницы опускаются.

– Возможно, я погуглила ее после того, как она вошла.

Я снова смотрю на столик Виктории. Сейчас она игнорирует меня, но у меня такое впечатление, что она знает, что я смотрю на нее. У этой женщины самая самодовольная, скрытная улыбка, которую я когда-либо видел.

Успешная, умная, красивая женщина с улыбкой Моны Лизы, глазами арктического лазерного луча и репутацией не только безжалостной стервы, но и ненасытной любовницы?

Судя по тому, как у меня потекли слюнки, можно подумать, что кто-то помахал у меня перед носом сэндвичем с фрикадельками.

– О-о. – Тон Бейли ироничный.

Я бросаю на нее взгляд: – Что?

– У тебя такой взгляд.

– Какой?

Она вздыхает и отталкивается от стены.

– Такой же взгляд был у тебя, когда эта стерва вошла в помещение. Взгляд гончей, навострившей уши и принюхивающейся в поисках добычи. Такой взгляд. Честно говоря, Паркер, тебе уже тридцать четыре. Когда ты уже устанешь от погони и найдешь какую-нибудь милую девушку, с которой можно остепениться?

Ни одна милая девушка не заслуживает такого мужчину, как я, – думаю я, снова обращая внимание на Викторию Прайс и ее презрительный профиль. Мрачная, решительная улыбка кривит мои губы.

Королева Стерв, однако, – это совсем другое дело.

Из кухни доносится оглушительный вопль, за которым следует громкий треск. Мы с Бейли обмениваемся взглядами, а затем я иду туда, чтобы выяснить, что происходит.

Хаос – вот что там происходит.

Кай с дикими глазами стоит перед одной из четырех больших промышленных плит. На конфорках шипят шесть противней с различными продуктами, готовящимися на пару. Вокруг него в беспорядке по полу валяются кастрюли, сковородки, миски из нержавеющей стали и кухонные принадлежности. Прижавшись к дверцам холодильника, в нескольких футах от него стоят су-шеф и шеф-кондитер, оба в ужасе смотрят на Кая.

Который размахивает большим тесаком.

– Я не могу работать в таких условиях! – кричит он, подчеркивая каждое второе слово взмахом сверкающего ножа. – Я Кай Фюрст, а не какой-то чертов повар в закусочной!

– Проблемы, джентльмены? – спрашиваю я.

Два новых повара и официант, зажатые в углу между Каем и дверью, пользуются моим появлением, чтобы сбежать. Остальной кухонный персонал, гораздо более опытный, чем те трое, которые только что сбежали, просто наблюдают за происходящим со слабым интересом, продолжая выполнять свои обязанности.

Шеф-кондитер, двадцатилетний недавний выпускник Кулинарного института в Напе, выглядит немного позеленевшим. Его тоже трясет. Очевидно, он еще не понял, что шеф-повара лучших заведений изысканной кухни, как правило, безумны.

Он заикается: – Ш-шеф недоволен корочкой на т-тарталетке с ганашем!

Су-шеф добавляет: – Или крем-фрешем для яичной икры.

– Понятно. – Я смотрю на Кая. – Есть хорошие новости: Дарси Лафонтен говорит, что устрицы превосходные. А фуа-гра была… – Я поджимаю губы и смотрю в потолок. – Как она выразилась? – Я щелкаю пальцами. – Ах, да – оргазмическая.

Кай роняет тесак. Он с металлическим звоном падает к его ногам.

– Правда? Она так и сказала «оргазмическая»?

Теперь совершенно спокойный, как будто щелкнули выключателем, перекрывая канал для ярости, шеф-повар переступает через беспорядок на полу и встает передо мной. Его глаза сияют надеждой. Интересно, когда он в последний раз проводил расческой по волосам.

– Она действительно так и сказала. На самом деле, шеф, я знаю, что она с нетерпением ждет следующего блюда. – Нахмурившись, я заглядываю ему через плечо. – Должен ли я сказать ей, что оно будет готово чуть позже?

– Нет! Нет, нет, все идет точно по расписанию! Богиня не будет ждать! – Он разворачивается и мчится обратно к плите, где начинает бурную деятельность, выкрикивая инструкции персоналу.

Я ловлю взгляд Джулиана, одного из помощников, который работает у меня много лет, и киваю на беспорядок на полу. Джулиан с улыбкой принимается за работу. Это не первый раз, когда он наводит порядок после урагана «Кай». И я знаю, что не последний.

Один быстрый взгляд вокруг говорит мне, что все вернулось на круги своя, поэтому я оставляю их в покое.

– Должна признать, у тебя это здорово получается, – говорит Бейли, когда я возвращаюсь через вращающиеся двери из кухни. Она подслушивала снаружи.

– Что именно?

Бейли улыбается: – Справляться с людьми. Особенно с сумасшедшими.

Когда я просто пожимаю плечами, она добавляет: – Дарси действительно так сказала? О том, что фуа-гра вызывает оргазм?

– Нет. Но, судя по тому, как Кай практически пускал на нее слюни, я подумал, что небольшой сексуальный намек будет иметь большое значение.

Бейли усмехается: – Оказывается, ты был прав. Я слышала, как он назвал ее богиней. И это сказал человек, который считает всех, кроме своей матери и Джулии Чайлд, отбросами общества?

Мы вместе подходим к двери, ведущей из кухни в главный зал ресторана, где мы стояли раньше. Когда я смотрю на столик Виктории и Дарси, то с удовлетворением замечаю, что Виктория смотрит в мою сторону. Наши взгляды встречаются, но она быстро отводит глаза. Официант останавливается у их столика, и они обмениваются несколькими фразами. Прежде чем он уходит, она одаривает его широкой зубастой улыбкой.

Чтобы съесть тебя, мой дорогой. — Интересно, знает ли бедный официант, что обслуживает Большого Злого Волка.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь повернуться к Бейли, Виктория поднимает руку к лицу. Она наклоняет голову и заправляет прядь своих длинных темных волос за ухо изящным, девичьим и в то же время навязчиво знакомым жестом.

Мое сердце замирает.

Где я видел этот жест раньше?