Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
– Я возьму Frangelico3, пожалуйста. С соленой каймой. София?
– То же самое.
– Prego. – Фабрицио отступает. Теперь София смотрит на меня с явным подозрением.
–Я собираюсь задать тебе вопрос. И ты скажешь мне правду.
Когда я ничего не отвечаю, она подсказывает: – Ты скажешь правду. Обещай мне.
Я медленно выдыхаю, затем киваю, мое тело переполняет страх, а мой дурацкий твердый член все еще направлен в ее сторону.
– Какие у тебя на самом деле отношения с девушкой, с которой ты был в кафе?
– Кэти просто подруга. – София смотрит на меня с сомнением, поэтому я продолжаю. – Прошло всего два свидания, прежде чем мы поняли, что из этого ничего не выйдет. Но мы оба любим кататься на велосипеде, поэтому до сих пор время от времени занимаемся этим.
– Ах. Что ж, я понимаю, почему ты хотел с ней встречаться. Она очень симпатичная девушка.
– Кстати, она сказала, что ты сексуальная. И хотела узнать, нравятся ли тебе девушки. Ей нравятся женщины постарше. Нам обоим нравятся.
София открывает рот, затем снова закрывает его. Она задумчиво отпивает вина.
– Это лестно, но я не занимаюсь групповыми делами. Наблюдая, как мой брат манипулирует несколькими партнерами одновременно, я убедилась, что это требует определенной эмоциональной гибкости, которой у меня нет. Наверное, я слишком ревнивая.
В ее тоне сквозит скрытая холодность, которую я не понимаю, пока до меня не доходит, что она думает, будто я пытаюсь вовлечь ее в секс втроем. Я спешу успокоить ее.
– Я тоже такое не разделяю. И на случай, если я неясно выразился, я не надеялся, что ты согласишься встречаться с девушками. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне.
София злобно смотрит на меня, сдвинув брови и поджав губы, а затем внезапно начинает смеяться.
– Что смешного?
– Этот твой маленький ритуал действительно работает?
– Что ты имеешь в виду?
– Да ладно, Картер. Ты красивый, обаятельный и богатый. Должно быть, женщины вешаются на тебя всем телом.
Мое сердце замирает, как у собаки, выполняющей трюк для своего хозяина.
– Ты считаешь меня привлекательным?
София вздыхает.
– Я хочу сказать, что этот образ Казановы не нужен. И ты обещал расслабиться, помнишь?
– Я помню. Но это не игра. И я так себя не веду с другими людьми. Дело в тебе. Ты очаровательна.
Ее сморщенный носик невероятно мил, даже если это указывает на то, что она мной недовольна.
– Не хочу показаться странным, но я скажу тебе почему, если ты хочешь это услышать.
София молча обдумывает это, ее взгляд блуждает по моему лицу. Наконец, она поднимает подбородок, давая мне разрешение продолжать.
– Статья, которую журнал Power опубликовал о тебе сразу после того, как ты заняла должность главного операционного директора в TriCast, поразила меня. Твоя уверенность в себе. Твое самообладание. Твой гребаный интеллект. В том интервью ты использовала слова, о которых я никогда раньше не слышал, а у меня очень престижное образование.
– Судя по тому, что я читала о тебе, большую часть времени в колледже ты проводил вдали от библиотеки.
У нее хриплый смех. Дразнящий. Я борюсь с желанием перегнуться через стол, обхватить ее лицо ладонями и целовать до тех пор, пока у нее не перехватит дыхание.
– Я так понимаю, ты видела мою страницу в Википедии.
Она пожимает плечами.
– Мне нравится следить за конкурентами.
– История о вечеринке на яхте с участием женской волейбольной команды была сильно преувеличена. И мы не конкуренты.
– О, но это так.
– Ни капельки.
– Нет? Что бы сказал твой отец, если бы узнал, с кем ты сейчас ужинаешь?
Я смеюсь.
– У него лопнул бы сосуд головного мозга. Нам пришлось бы подключить его к аппарату жизнеобеспечения. Но у него одно из тех предписаний, которые запрещают реанимацию, так что завтра мы начали бы планировать его похороны. Хотя, София, оно бы того стоило. За то, чтобы разделить с тобой трапезу, стоило бы убить моего отца.
Прикусив уголок нижней губы, она изо всех сил старается не улыбнуться.
– Ты был прав. Я действительно думаю, что ты не в себе. А вот и Фаби с нашими напитками. Постарайся не говорить ничего возмутительного в течение следующих десяти минут, и я подумаю о том, чтобы позволить тебе поцеловать меня на ночь.
Что бы она ни увидела на моем лице, это заставляет ее строго добавить: – В щеку. – Затем, спустя мгновение, она раздраженно вздыхает. – Я имела в виду, что ты подставил бы мне щеку, Картер, но, если ты не выбросишь свои мысли из головы, я заставлю тебя поцеловать меня в задницу. А потом встать на колени и вымолить у меня прощение за свои ужасные манеры!
Я смотрю на нее, подавляя дрожь возбуждения, охватившую все тело при виде картины, которую ее слова нарисовали в моем воображении.
Я буду умолять ее о чем угодно, но, черт возьми, я не собираюсь просить у нее прощения.
5
СОФИЯ
Когда приносят счет, я настаиваю, чтобы мы его разделили. Картер просто улыбается и достает свой бумажник.
– Как насчет того, чтобы позволить Фаби решать самому. Тогда это судьба.
– Такой вещи, как судьба, не существует.
Его улыбка становится шире.
– Сказала как настоящий циник.
Я хочу сказать, что я не циник, я реалист, но где-то в глубине души таится намек на то, что я приобрела ясный взгляд на жизнь благодаря долгому опыту, и я не собираюсь снова заводить разговор о нашей разнице в возрасте.
В ходе беседы уже стало ясно, что его это не только устраивает, но, возможно, он даже предпочитает, чтобы я была старше.
У меня и так достаточно проблем.
Когда Фаби возвращается, чтобы забрать счет, он видит, что мы оба протягиваем ему кредитные карточки. Не моргнув глазом, он выхватывает у Картера карту AMEX, разворачивается и уходит.
Мой собеседник излучает удовлетворение.
– Это была не судьба, Картер. Это был сексизм.
– На самом деле, это была романтика.
Когда я встречаюсь с ним взглядом, он снова смеется.
– Некоторые из нас считают, что джентльмен должен ухаживать за леди.
– А некоторые из нас потратили годы, борясь за то, чтобы их воспринимали всерьез, как равных, только для того, чтобы обнаружить, что некоторые мужчины предпочитают «леди», потому что этих нежных созданий учили быть пассивными и кроткими. И никто ни за кем не ухаживает. На мой взгляд, ты слишком уверен в себе.
Картер запрокидывает голову и смотрит на меня из-под полуопущенных век.
– Хм.
– Не надо «хм». Я серьезно.
– Как там у Шекспира? О том, что ты слишком много протестуешь?
– Ну и дела, я не знаю. Почему бы тебе не вспомнить о своем престижном образовании?
– Боже, ты такая неотразимая, когда флиртуешь.
– Я не флиртую с тобой.
– Тогда поддразниваешь.
– Я и этого не делаю.
Мы смотрим друг на друга через стол, улыбаемся, поигрываем ножками наших элегантных хрустальных бокалов для ликера и определенно флиртуем.
Я чувствую себя как вышедшая на пенсию скаковая лошадь, которая много лет провела взаперти в унылом темном сарае, но наконец-то получила шанс размять ноги и позволить ветру трепать мою гриву, пока я мчусь по трассе.
– Однако, ты веселишься, – говорит Картер. – Я вижу, тебе здесь нравится.
Я улыбаюсь и делаю глоток своего Frangelico.
– Только потому, что это мой любимый ресторан. И кто не любит поесть бесплатно?
– Значит, ты собираешься усложнить мне задачу. Хорошо. Вызов принят. Однако я должен предупредить тебя, что я всегда получаю то, что хочу.
Я бы спросила, почему он такой чертовски самоуверенный, но огромная золотая ложка у него во рту, с которой он родился, помешала бы ответить.
– Значит, у нас есть что-то общее.
Картер морщится.
– Не говори так, будто это единственное, что нас объединяет.
– А разве нет?
– Вряд ли. Мы оба любим соревноваться.
Вспоминая, что я сказала ему в кафе, я киваю.
– И мы оба любим вкусно поесть.
Кажется, я ела тортеллини с большим удовольствием, чем думала.
– И мы оба любим Хозиера4.
– Откуда ты знаешь, что я его люблю?
Картер улыбается.
– Интервью в журнале Power. Кстати, ты ведь знаешь, что тот репортер запал на тебя, верно?
– Не будь смешным.
– Ты не могла догадаться по этим вопросам? Он вознес тебя на пьедестал так высоко, что заглядывал тебе прямо под юбку.
Я усмехаюсь, качая головой.
– Он был безупречным профессионалом.
– Ты так думаешь? Он позвонил мне через неделю после публикации статьи, чтобы узнать, соглашусь ли я на интервью. Его позиция была похожа на столкновение титанов СМИ. Он влюбился в тебя, как школьница в поп-звезду.
Я не уверена, что это очередная его выходка или он говорит правду, но в любом случае, это заставляет меня смеяться.
– Он годился мне в дедушки.
Взгляд Картера становится напряженным, а голос хриплым.
– Возраст ничего не значит для желаний. Сердце хочет того, чего хочет.
Мне действительно неприятно признаваться в этом самой себе, но этот самоуверенный блондин-миллиардер действительно знает, как воздействовать на все мои кнопки. От одного только его взгляда у меня учащается пульс.
Стараясь говорить непринужденно, я спрашиваю: – Ты прочитал эти строки в книге?
Картер ухмыляется.
– Почему ты так решила ? Они работают?
– Ни капельки.
Мы смотрим друг на друга через стол, и воздух вокруг нас раскаляется. Я не помню, чтобы когда-либо испытывала к кому-то такое физическое влечение.
Это похоже на то, как будто какой-то безумный ученый приготовил порцию мощных сексуальных феромонов и вылил их нам обоим на головы.
Удерживая мой взгляд, Картер говорит: – Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?
– О том, что я выпила слишком много вина.
– Потому что у тебя неподобающие мысли на мой счет?
– Да.
– Будет ли это неуместно, если я скажу тебе, что мой член сейчас такой твердый для тебя?
– Да.
– Очень жаль. Но так оно и есть.
Улыбаясь, я откидываюсь на спинку стула, снова и снова взбалтываю Frangelico в бокале и позволяю себе наслаждаться его пристальным вниманием.
Возможно, именно это так опьяняет меня. Дело не в алкоголе, а в его непоколебимой сосредоточенности.
Это его непреодолимое желание.
Это он.
– Ты чертовски красива, – говорит Картер.
– Перестань делать мне комплименты. У меня голова идет кругом.
– Я никогда не остановлюсь. Ты – мое представление о совершенстве.
Мое сердце бешено колотится, кожа горит, и я беспокойно сжимаю бедра. Тем не менее, мне удается говорить отстраненно.
– Все эти усилия ради поцелуя на ночь? Интересно, что бы ты сделал, если бы ставки были выше?
Не теряя ни секунды, Картер говорит: – Все, что ты попросишь. Все, что ты захочешь. Я бы разрушил всю свою жизнь за одну ночь с тобой. И если бы я думал, что ты дашь мне больше, я бы взорвал весь гребаный мир.
Ресторан исчезает. Весь фоновый шум от того, что люди едят и разговаривают, стихает. Остаемся только мы вдвоем и наши взгляды, устремленные друг на друга в потрескивающем пузыре страсти.
Я не хотела этого, но мой голос звучит с придыханием.
– Ты меня даже не знаешь.
– И ты меня не знаешь. Но тоже это чувствуешь, эту связь. Я знаю, что ты это чувствуешь.
Долгое мгновение я, затаив дыхание, балансирую между безрассудством и сдержанностью. Смотрю в эти пронзительно-голубые глаза со странным ощущением, будто меня засасывает, как будто меня затягивает опасный водоворот.
Я хочу поцеловать его, попробовать на вкус его кожу, почувствовать его внутри себя и услышать, как он стонет от удовольствия, когда я впиваюсь ногтями ему в спину и двигаю бедрами навстречу его толчкам.
Я хочу оседлать его и насладиться его сильным молодым телом, и я хочу всего этого с такой внезапной, неистовой потребностью, что это пугает меня.
Затем на мой мобильный приходит сообщение, и чары рассеиваются.
Я узнаю эту особую мелодию. Я настроила ее специально для одного контакта, чтобы быть уверенной, что это он пытается дозвониться до меня, не глядя.
– Обычно я не проверяю свой телефон во время ужина, но это мой брат. Прошу прощения, но мне нужно ответить.
Чувствуя, что момент упущен, Картер откидывается на спинку стула.
– Конечно.
Я достаю из сумочки свой мобильный и разблокирую экран.
Уилл: Я отправил тебе по электронной почте информацию о возможностях для мамы. Я позвоню тебе утром.
Я быстро отвечаю.
София: Что случилось в больнице? Компьютерная томография показала, что все в порядке?
Появились три пузырька, которые затем исчезли. Он не отвечает.
Когда я бормочу ругательства, Картер спрашивает: – Все в порядке?
– Наша мама упала сегодня утром. Она сильно ушиблась.
– О нет. Она в больнице?
Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с явным беспокойством на лице.
– Что-то не похоже. Я сказала Уиллу, чтобы он немедленно отвез ее на обследование, но…
Картер изучает меня, пока думает, что сказать дальше. Я не смотрю на него, но чувствую его взгляд.
София: Скажи мне, что ты отвез ее в отделение неотложной помощи, Уилл. А если нет, ТО ДЕЛАЙ ЭТО ПРЯМО СЕЙЧАС.
Я жду ответа, но не получаю его. Насколько я знаю, он уже выключил свой телефон.
Обеспокоенная и раздраженная, я засовываю мобильник обратно в сумочку и одариваю Картера натянутой улыбкой.
– Извини за это.
– Не стоит. Я могу чем-нибудь помочь?
– Это мило с твоей стороны, но нет.
– Тебе нужно позвонить ему? Я не против подождать.
– Это ни к чему хорошему не приведет. Уилл не возьмет трубку.
Если горечь в моем тоне и удивляет Картера, он этого не показывает, а мягко говорит: – Да, братья могут быть настоящей занозой в заднице, не так ли?
Мы криво усмехаемся.
– Ты, должно быть, все об этом знаешь.
– Это еще одна наша общая черта. Раздражающие братья и сестры. Он старше или младше тебя?
– Старше на два года.
– Есть еще братья или сестры?
– Нет, только мы.
– Значит, ты младшая.
Я не понимаю, почему он так радуется этому, пока не вспоминаю, что он тоже самый младший из братьев. Я киваю.
– Да, я младшая. Но Уилл – самый любимый. Когда мы росли, мои родители всегда вели себя так, словно он мог ходить по воде. По их мнению, брат не мог сделать ничего плохого. А теперь давай поговорим о чем угодно, только не обо мне. Расскажи мне о себе, Картер. Каково это – быть неприлично богатым?
Он изучает меня с минуту, выражение его лица серьезное.
– Это может быть здорово. А может быть ужасно. В основном я не думаю об этом, за исключением тех случаев, когда кто-то осуждает меня за то, чего я не выбирал.
Смущенная, я закрываю глаза и провожу рукой по лицу.
– Мне жаль. Это было грубо с моей стороны.
– Нет, я понимаю. Это законный вопрос. Большинство людей не могут себе представить, в какой жизни я родился. Но дело не только в радугах и единорогах. Деньги заставляют людей…
Картер замолкает на полуслове. Глядя куда-то вдаль поверх моего плеча, он выглядит так, словно потерялся где-то в прошлом.
Где-то в темноте.
– Измениться? – предлагаю я.
Он снова встречается со мной взглядом. Его голос звучит ровно.
– Совершать безумные поступки.
Изучая его лицо, я спрашиваю: – Ты имеешь в виду, устраивать дикие вечеринки на яхте с кучей несовершеннолетних девочек из университетской волейбольной команды?
После паузы Картер встряхивает головой, словно пытаясь прийти в себя, и натягивает улыбку.
– Да. Именно так. – Он неловко смеется, избегая моего взгляда.
Он лжет.
Не знаю, откуда я это знаю, но я знаю точно. Все, что он говорил до сих пор, было правдой, какой бы возмутительной она ни была. Но именно в этой маленькой, на первый взгляд незначительной теме он предпочел не искренничать.
«Деньги заставляют людей совершать безумные поступки».
Например, что именно?
Я не спрашиваю, потому что знаю, что он говорил не о себе. Не думаю, что он говорил о своей семье. Я думаю, он имел в виду, что деньги его семьи заставляют других людей совершать безумные поступки.
Почему-то это еще больше выбивает из колеи.
Повинуясь внезапному порыву, я тянусь через стол и касаюсь его руки. Картер дергается так, словно приходит в себя после чего-то неприятного.
Я мягко говорю: – Спасибо, что пригласил меня на свидание. Мне очень понравился наш ужин. Ты нравишься мне больше, чем я ожидала, и тот, кто заставил тебя так выглядеть, заслуживает того, чтобы ему дали пинка под зад. А теперь я хочу, чтобы ты отвез меня домой, и я могла поцеловать тебя на ночь.
Картер молча смотрит на меня, приоткрыв рот и прерывисто дыша.
Затем он вскакивает со стула, поднимает меня на ноги и целует крепко и страстно на глазах у всех в ресторане, не отрываясь ни на мгновение, даже когда люди начинают хлопать.
6
СОФИЯ
Мы едем домой в тишине, и рокот двигателя роскошного автомобиля подчеркивает мое замешательство.
Я была уверена, что это глупость. Просто желание удовлетворить свое любопытство, не более того. Но Картер очаровал меня и удивил своей зрелостью. Для человека, который мог позволить себе построить колонию на Луне и отправить всех людей с Земли жить туда, он на удивление нормален.
А потом был тот поцелуй.
Тот поцелуй.
Эротичный и собственнический, на грани отчаяния, он просто сбил меня с ног. Если бы я не цеплялась за его плечи, то, вероятно, свалилась бы на пол.
Я все еще чувствую себя пьяной от этого.
В голову приходит новая и тревожная мысль: у Картера, очевидно, было много практики.
Когда я говорю, то смотрю прямо перед собой, сквозь ветровое стекло, в ночь. Темнота всегда благоприятствует признаниям.
– Я познакомилась со своим мужем на футбольном матче в выпускном классе колледжа. Я была из «Брюинз», а он – выпускником Университета Южной Калифорнии. «Троянцы» одержали уверенную победу. Они уничтожили нас. Мы даже не забили ни одного гола. Иногда я задаюсь вопросом, не следовало ли мне принять это за знак.
Мы проезжаем несколько кварталов, прежде чем Картер начинает говорить.
– Ты сказала, что не веришь в судьбу.
– Нет. Я говорила о том, что нужно смотреть на вещи с открытыми глазами.
– Многие люди учились в Университете Южной Калифорнии.
– Я не говорю, что ты похож на него, потому что вы учились в одном университете.
– Тогда, о чем ты говоришь?
Я поворачиваюсь и смотрю на его профиль, красивый, сильный и такой очень, очень молодой.
– У меня нет случайных связей, Картер. Я бы хотела. Это упростило бы жизнь, но я так не могу. После развода я сходила на восемь свиданий с мужчинами, с которыми познакомилась в интернете. Не буду вдаваться в неприятные подробности, но они убедили меня в том, что мне лучше сосредоточиться на карьере и воспитании дочери, чем пытаться найти новые отношения.
– Значит, ты будешь одинока всю оставшуюся жизнь?
– Я не одинока. У меня есть семья. У меня есть друзья. У меня есть вибратор. Этого достаточно.
– Ух ты. Должно быть, это были довольно плохие свидания.
– Ты даже не представляешь насколько.
Какое-то время мы едем, оба погруженные в свои мысли, пока не останавливаемся на светофоре, и он не поворачивается ко мне, его взгляд полон энергии.
– Ты думаешь, я слишком молод для тебя?
Я тихо смеюсь.
– Эта мысль приходила мне в голову.
– Ты думаешь, я разобью тебе сердце.
– Я не заходила так далеко, но это кажется неизбежным.
– Свадьба тоже может быть неизбежной.
Боже мой, какая это была чистая искренность. Невинное безумие. Сладкое наваждение. Я протягиваю руку и глажу его по щеке.
– Я уверена, что у тебя впереди свадьба, сумасшедший, но уж точно не со мной в качестве невесты.
– Ты бы сказала так, если бы мы были одного возраста?
– Я не строю гипотез. Мы разного возраста и никогда не будем ровесниками. Горит зеленый свет.
– Тем не менее, я тебе нравлюсь.
– Да, это так.
– И тебе понравился тот поцелуй.
– Ты слышишь, как сигналят? Мы стоим в пробке.
– Мне плевать на пробку. Посмотри на меня, София. Посмотри на мое лицо. Посмотри мне в глаза. Скажи мне, что ты видишь.
Позади нас раздаются автомобильные гудки. Кто-то высовывается из окна и кричит. Картер смотрит на меня не мигая, его энергия и внимание сосредоточены на мне и только на мне.
– Я вижу психоз.
– Чушь собачья.
– Я вижу человека, игнорирующего свое обещание расслабиться.
– Это было во время ужина. Ужин окончен. Я устал расслабляться. Можно я еще раз тебя поцелую?
– Нет.
Картер тяжело выдыхает и ворчит: – Черт возьми. Мне не следовало спрашивать.
Он так расстроен, что мне становится жаль его. Я наклоняюсь и нежно касаюсь губами его щеки.
– Да, тебе следовало сделать именно так, – шепчу я ему на ухо, когда автомобильные гудки набирают обороты. – А теперь веди машину. Если ты будешь хорошо себя вести остаток пути до моего дома, я поцелую тебя еще раз у двери. Может быть, даже два.
Его улыбка ослепляет. Картер заводит мотор и срывается с места, а я прижимаюсь к спинке сиденья и беспомощно смеюсь, хотя мне следовало бы крикнуть ему, чтобы он притормозил.
Какого черта. Мы живем только один раз.
Мы добираемся до моей улицы так быстро, словно перенеслись во времени. Картер ставит машину на стоянку, заглушает двигатель и выскакивает из машины. Прежде чем я успеваю подумать о том, чтобы открыть дверцу, он делает это за меня. Берет меня за протянутую руку и помогает подняться с кресла.
Как только я встаю, он отпускает мою руку и бежит прямо к входной двери, где разворачивается и ждет меня на ступеньках, ухмыляясь и подпрыгивая на носочках в предвкушении.
Сдерживая смех, я закрываю дверцу машины и подхожу к нему. Я не тороплюсь, потому что странно приятно наблюдать, как Картер нетерпеливо ерзает на месте.
Я добираюсь до крыльца и останавливаюсь, чтобы покачать ему головой.
– Что мне с тобой делать?
Этот вопрос приводит его в трепет. Он делает глубокий вдох, его глаза расширяются.
– О, черт, все. Абсолютно все. Прямо сию секунду.
– Нет, не хватай меня за руку. Будь хорошим мальчиком и держи себя в руках.
Картер опускает руки по швам и смотрит на меня сверху вниз, раздувая ноздри и не мигая, как собака с печеньем на кончике носа, ожидающая разрешения съесть лакомство.
– Интересно, как так получается, что иногда ты так хорошо следуешь указаниям, а иногда ведешь себя совершенно непредсказуемо.
Глядя на мой рот, он облизывает губы.
– Я мог бы объяснить почему, но это как раз тот случай, когда ты можешь подумать, что я снова не в себе.
– Этот поезд уже отошел от станции. Скажи мне.
– Когда ты называешь меня хорошим мальчиком, я…
Он качает головой, как будто не может подобрать нужных слов. Дрожь возбуждения пробегает по его груди.
Подняв на него глаза, я наклоняю голову набок.
– Тебе нравится?
Картер сглатывает. Мускул на его челюсти напрягается. Он кивает, на мгновение замирает, затем кивает еще раз, более энергично.
– Очень. Очень, очень, очень.
– От тебя снова ускользают слова, да? Это твое престижное образование было напрасной тратой денег.
– Не дразни меня. Ты убиваешь меня. Мне нужно поцеловать тебя прямо сейчас.
– Только не здесь, не на крыльце. Зайди на минутку.
Он неохотно отступает в сторону, позволяя мне открыть входную дверь. Я провожу его в затемненную прихожую, радуясь, что не оставила свет включенным ранее, потому что целоваться в тени гораздо эротичнее, чем под нелестным светом верхнего освещения.
Я закрываю за ним дверь, бросаю сумочку на консольный столик и поворачиваюсь к Картеру лицом. Кладу руку ему на грудь и легонько толкаю. Он упирается спиной в дверь.
– Стой здесь. Не двигайся, пока я тебе не скажу.
Уставившись на меня горящими глазами, он хрипло произносит: – Боже мой, ты такая чертовски горячая. У меня сердечный приступ. Я умираю.
– Тише.
Я прижимаюсь к нему всем телом. Потянувшись, запускаю обе руки в его волосы и наклоняю его голову так, что наши губы оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга.
– Я не говорила, что ты можешь хватать меня за задницу, Картер.
Он погружает пальцы глубже в мою попку.
– Я попрошу прощения позже. Я хочу твои губы. Дай мне их.
Он наклоняется ближе. Я уворачиваюсь от него, тихо смеясь, потому что, ого, как же мне весело.
– Не так быстро. Это всего один поцелуй. Давай сделаем его приятным, ладно?
– Он может быть плохим только в том случае, если я умру от блаженства через секунду. Даже тогда это было бы хорошо, но ты понимаешь, о чем я. Чем дольше, тем лучше. Мы могли бы простоять здесь всю ночь и целоваться, и я бы сошел в могилу через пятьдесят лет счастливым человеком, пережив это воспоминание.
– Ты что-то бормочешь. И немного задыхаешься.
– Я никогда в жизни не был так возбужден.
Это объединяет нас двоих. Мои соски ноют, кожа пылает, а между бедер пульсирует волна жгучего желания. Я поднимаю подбородок, сближая наши губы, и дрожу от наслаждения, когда он издает тихий стон.
– Мистер МакКорд, это ваш бумажник тычется в меня?
– Пожалуйста, – шепчет он, его голос полон желания. – Пожалуйста, позволь мне снова попробовать тебя на вкус.
Новый кайф: слышать, как этот великолепный молодой человек умоляет меня.
Я прижимаюсь грудью к его груди и удерживаю его голову на месте, когда Картер пытается завладеть моим ртом. Тяжело дыша, он хватает меня за задницу и прижимается своими бедрами к моим.
Я запечатлеваю легкий поцелуй в уголке его рта, затем шепчу: – Будь хорошим мальчиком, и я позволю тебе.
Он вздрагивает. Дрожь пробегает по всему его телу, даже по рукам, и вызывает во мне бурю чувств, включая жар, головокружение и глубокое желание.
Но в основном это сила.
Я – молния. Я – гром. Я – расплавленное ядро земли, извергающее огромные столбы магмы высоко в небо.
Я прижимаюсь губами к другому уголку его рта, затем нежно целую его в обе щеки. Картер остается неподвижным, только его дрожащие руки властно сжимают мою задницу.
Его глаза закрыты, а губы приоткрыты. Он ждет, такой милый в своем самоотречении. Все его тело тянется ко мне, но он сдерживает себя, благодаря простой силе моих слов.
Французские тосты, это просто божественно. Мои трусики насквозь промокли.
Я шепчу ему на ухо: – Я собираюсь поцеловать тебя в шею. Будь добр, не двигайся.
С его губ срывается едва слышный стон, но он остается совершенно неподвижным, его единственное движение – это быстрый подъем и опускание груди, и неудержимо дрожащие рук.
Я прижимаюсь губами к его шее.
Его кожа горячая, пульс учащается под моими губами, а возбужденный член пульсирует у моего бедра. Он пахнет божественно, лучше, чем печенье, только что вынутое из духовки.
Лучше, чем свежеиспеченный хлеб с маслом.
Я знаю, все эти сравнения с едой вызваны тем, что Картер будит во мне такой зверский голод, что я просто хочу проглотить его. Мы совсем недавно поужинали, но я ужасно «проголодалась».
Когда я сильно посасываю жилку, бьющуюся у него на шее, он откидывает голову назад и стонет. Громко. Это самый эротический звук, который я слышала.
Я легонько кусаю его за шею, затем нежно целую в это место, чтобы снять боль.
Его «Пожалуйста» звучит так тихо, что его почти не слышно.
– Ты хорошо себя ведешь?
Картер стонет, а затем бормочет: – Я хорошо себя веду, я так чертовски хорошо себя веду, что не могу больше ждать, я умираю!
Я тихо смеюсь, довольная.
– Так драматично.
Он издает невнятный звук разочарования и трижды ударяется затылком о дверь.
– Хорошо, Картер. Посмотри на меня.
Он поднимает голову и открывает глаза. Даже в полумраке я вижу, что его зрачки расширены. Он выглядит так, словно втянул что-то через нос. Его руки крепко обхватывают меня, а грудь вздымается, и я буквально не могу припомнить, чтобы когда-либо испытывала такое сексуальное возбуждение.
Наблюдение за тем, как Картер возбуждается, заводит меня.
Дерьмо. Я уже могу сказать, что это будет сложно.
– Ты можешь поцеловать меня и…
Он припадает к моим губам, как изголодавшийся мужчина, еще до того, как я заканчиваю предложение, просовывая свой язык между моими губами и проникая глубоко. Я разделяю его страсть, жадно целуя его в ответ. Он разворачивает меня и прислоняет к двери, прижимаясь ко мне всем своим сильным телом.
Мы целуемся, пока у меня не начинает кружиться голова. И все же мы не останавливаемся.
– Я хочу прикасаться к тебе везде. Я хочу попробовать твою кожу на вкус. Я хочу трахнуть тебя, прижав к этой двери, и когда я заставлю тебя кончить, хочу встать на колени и ублажать тебя языком, выпивая каждую твою каплю, пока ты больше не сможешь стоять на ногах.
Его губы прижимаются к моим, голос хриплый от возбуждения. Его слова доводят меня до белого каления.
Ни один мужчина прежде так откровенно не заявлял мне о своих желаниях.
Мне нравится это.
Мы снова целуемся. Я отстраняюсь, прежде чем позволю себе зайти слишком далеко, и стою, уставившись на него, прижав дрожащие пальцы к губам.
Картер выпаливает: – Прости меня.
– Почему ты извиняешься?
Тяжело дыша, он качает головой.
– Ты выглядишь расстроенной. Что я сделал не так?
– Ты не сделал ничего плохого. Это было потрясающе.
Он смущен и взъерошен, его глаза все еще затуманены желанием.
– Тогда почему ты остановилась?
– Потому что я была близка к тому, чтобы не сдержаться.
Медленно моргая, Картер облизывает губы. Потом проводит обеими руками по волосам и делает глубокий вдох. Когда он выдыхает, то проводит руками по лицу и снова трясет головой, словно пытаясь пробудиться ото сна.
– Ладно. Хорошо. Ух ты. Я… мне, наверное, нужно присесть.
– У тебя тоже кружится голова?
– Да. И я дезориентирован. На какой планете мы находимся? Какой сейчас год?
Его очаровательное недоумение заставляет меня рассмеяться. Я подхожу ближе и осторожно поправляю воротник его рубашки, затем провожу руками по его груди. Он кладет руки мне на бедра, притягивая меня к себе, касается своим лбом моего и вздыхает.
– Ну вот, теперь ты это сделала.
– Что я сделала?
– Ты погубила меня, София. Ты сделала меня недосягаемым для других женщин.
Улыбаясь, я упрекаю его: – Это не тот комплимент, который ты ожидаешь услышать. Но…
Его веки приподнимаются.
– Но что?
Теребя пуговицу на его рубашке, я беспечно говорю: – Может быть, мы могли бы как-нибудь устроить еще одно не-свидание.
Картер пытается скрыть свое волнение, но дрожь, пробегающая по его груди, выдает его с головой. В его голосе тоже слышится дрожь, когда он поддразнивает: – Ты просто хочешь еще раз поесть бесплатно, халявщица.
– Виновна по всем пунктам обвинения. Я халявщица с давних времен.
Мы улыбаемся друг другу. Приятно вот так прислоняться к нему и смотреть ему в глаза. Это кажется естественным.
Он внезапно спрашивает: – О чем ты думаешь?
– Картер, правда. Тебе обязательно знать каждую мою мысль?
– Да. Я обязательно должен знать. Если бы ты могла рассказать в потоке сознания о том, что ты думаешь и чувствуешь, когда мы вместе, это было бы идеально.
– Ты не любитель загадок, да?
Он вздрагивает.
– Боже, нет. Я ненавижу это. Обещай мне, что ты не будешь так делать. Я умру от беспокойства. Я бы предпочел, чтобы ты прямо сказала мне в лицо, что я наскучил тебе, и ты больше никогда не захочешь меня видеть, чем если будешь вести себя безразлично и водить меня за нос. Все лучше, чем двусмысленность. Мне нужно знать, чего я стою на самом деле.
