Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Я открываю рот, чтобы автоматически возразить, но останавливаюсь, не успев произнести ни слова. Если ему было так же приятно подчиняться наказанию, как мне – наказывать, то, возможно, он на что-то намекает.
– Ладно. Ты в деле. Что еще, по-твоему, тебе хотелось бы, но ты еще не пробовал?
– Меня больше интересует, что, по-твоему, тебе может понравиться. Ты очень возбудилась, когда я обнял тебя за шею и сжал.
От одной мысли об этом у меня сводит бедра. Я киваю, слегка прерывисто выдыхая.
– Ты экспериментировала с этим?
– Нет. Мой бывший был натуралом на все сто. Только в миссионерской позе, отбой.
– Но, полагаю, у тебя были другие сексуальные партнеры до него?
– Были. И если ты спросишь, сколько, я вежливо откажусь отвечать, а потом вежливо выплесну остатки своего вина тебе в лицо.
Картер усмехается.
– Я не собирался спрашивать. Кстати, я чист.
Когда я смотрю на него, приподняв брови, он говорит: – Я имел в виду, что у меня нет никаких противных микробов, которыми я мог бы тебя заразить.
– Какой оригинальный способ это выразить. Я знаю, что ты имел в виду.
– Тогда почему у тебя такое лицо?
Я смотрю на вино и сырную доску, на всю элегантную обстановку в этой элегантной комнате, затем снова на него.
– Когнитивный диссонанс, я полагаю. На прошлой неделе в это же время я собирала с пола грязную одежду своей дочери. А сейчас я сижу здесь, разговариваю о венерических заболеваниях и запиваю вкус твоей спермы дорогим вином.
Он ухмыляется.
– Не забудь про фрукты и изысканные сыры.
– Но ты же понимаешь, к чему я клоню.
– Да. Может быть, мне просто так легче, потому что я так долго фантазировал о тебе. Ты не представляешь, сколько раз я кончал на твои красивые голые сиськи. Должно быть, тысячи.
Мгновение я молча смотрю на него, а затем разражаюсь беспомощным смехом.
– Я рада слышать, что была для тебя источником вдохновения!
Картер тоже начинает смеяться.
– Малыш, ты даже не представляешь. Сейчас подходящее время сказать тебе, что я любитель анала? Потому что мне бы очень хотелось засунуть мой член тебе в попку.
Я падаю обратно на диван, смеясь так сильно, что мне приходится прижать бокал к груди, чтобы не уронить его.
Думаю, это не имело бы большого значения, даже если бы я это сделала. Ему все равно придется вызвать химчистку ковров, чтобы смыть с него свою сперму. То, что я не проглотила, в настоящее время засыхает там комочками.
– Ладно, Картер, – говорю я, хватая ртом воздух. – Ты в деле. Я позволю тебе засунуть свой член мне в попку. Но не сейчас. Давай поужинаем и хотя бы на полсекунды притворимся нормальными людьми, прежде чем погрузимся во весь этот разврат.
Он наклоняется, берет мою ступню в ладони и целует ее, глядя на меня горящими глазами и опасно улыбаясь.
Затем мягко говорит: – Как пожелаете, ваша светлость. Только на этот вечер мы всего лишь двое нормальных людей. Красивая женщина и дурак, который безумно в нее влюблен.
Я отвожу взгляд и делаю большой глоток вина, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, не спросить его, правду ли он говорит.
19
СОФИЯ
От лазаньи Картера у меня просто дух захватывает. Мы едим на кухонном островке, а не в его столовой, плечом к плечу, разговаривая без остановки.
Он не позволяет мне помогать ему с уборкой. Настаивая на том, чтобы я расслабилась за бокалом вина, сам заботится обо всем, стараясь не упускать момент и не погружаться в глубокие раздумья.
Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше он мне нравится. И тем больше я беспокоюсь о том, чем это может закончиться.
Наверное, моим сердцем, разбитым на миллион кусочков.
То, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, неизбежно оказывается правдой.
Когда Картер заканчивает убирать все со стола и протирать его, он открывает еще одну бутылку вина. Мы выходим на задний двор, где солнце садится, окрашивая деревья и траву в золотистый цвет. Он зажигает газовый камин щелчком выключателя, и мы садимся на диван напротив, положив босые ноги на низкий деревянный столик в деревенском стиле.
Глядя на огонь, он бормочет: – Спасибо, что ты здесь.
– Я рада, что пришла. Но ты не должен всегда благодарить меня.
– Я хочу, чтобы ты знала, как много это значит для меня.
Я бросаю на него взгляд. В профиль он – образец мужской красоты, с резкой челюстью, прямым носом и рельефными губами, словно созданными для поцелуев.
– Ты когда-нибудь был моделью?
Удивленный вопросом, Картер усмехается и проводит рукой по волосам.
– Мой отец отрекся бы от меня. Как ты думаешь, смог бы я?
– Боже, да. Ты настоящий Зуландер13.
Он закрывает глаза и тихо смеется.
– Ну, спасибо.
Я беру его за руку, переплетая свои пальцы с его.
– Это комплимент.
– За исключением той части, в которой он был тупым в том фильме.
– Знаешь, я не говорю, что считаю тебя тупым. Я на самом деле думаю, что ты один из тех людей, которых другие не воспринимают всерьез, потому что они слишком красивые. Трудно оторвать взгляд от твоего ослепительного лица, чтобы увидеть всю гениальность, скрывающуюся за ним.
После паузы, когда я понимаю, что Картер ничего не говорит, я снова смотрю на него. Он смотрит на меня в молчаливом раздумье, сдвинув брови.
В его голубых глазах тревога.
– Что?
– Ты считаешь меня гением?
Он так расстроен, что я пытаюсь разрядить обстановку шуткой.
– Ну, я тебе нравлюсь, значит, ты, очевидно, очень умный.
Картер не улыбается.
– Мне жаль. Я просто дразню тебя.
– Нет, просто… у тебя всегда найдется, что сказать лестного. – Он поворачивает голову и смотрит в огонь. – Я не ожидал, что произведу на тебя впечатление.
Я ободряюще сжимаю его пальцы.
– Если бы ты не производил на меня впечатления, то меня бы здесь не было.
Картер бросает на меня взгляд и застенчиво улыбается.
– Это японский сделал свое дело, не так ли?
– Помимо всего прочего. Я имею в виду, что одна только твоя лазанья может свести девушку с ума, но ты также начитанный, сообразительный и чертовски забавный. – Я улыбаюсь. – И давай не будем забывать о твоем великолепном члене.
Он смущенно опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.
– Ты меня балуешь.
– Ты это заслужил.
– Теперь я понимаю, почему ты заподозрила неладное, когда я наговорил тебе слишком много комплиментов. У меня такое чувство, что, как только я усну, ты начнешь рыться в доме в поисках коммерческих секретов.
Я невозмутимо отвечаю: – Ты меня раскусил. Я здесь только по приказу моего правления.
– Как ты думаешь, что сказал бы Хартман, если бы узнал, что мы только что сделали?
Я думаю о том, как мой босс узнал, что я встречаюсь с МакКордом, его ненавистным конкурентом по бизнесу.
– Он бы ничего не сказал, потому что у него бы взорвалась голова, как только он узнал.
– Судя по тому, что я о нем слышал, он огромный придурок. И не из хороших.
Я усмехаюсь.
– Я бы прокомментировала это, если бы не соглашение о неразглашении, которое я подписала при приеме на работу.
– Тебе следует занять место этого парня. Ты была бы гораздо лучшим генеральным директором, чем он.
От этой мысли меня бросает в дрожь.
– Меня не интересует публичная должность. Я слишком замкнутый человек для этого.
– Каллум настолько скрытен, что можно подумать, будто он работает на ЦРУ. Но он отличный генеральный директор. Эти две вещи не являются взаимоисключающими.
– Полагаю, что нет. Но McCord Media не является публичной компанией. В TriCast мы должны прежде всего отчитываться перед нашими акционерами. И эти люди кровожадны.
– Ты смогла бы с этим справиться. Ты львица.
– Спасибо тебе за вотум доверия, но я счастлива там, где нахожусь. На данный момент.
Картер выглядит заинтересованным.
– Ты думаешь о том, чтобы что-то предпринять?
– Я всегда думаю о том, чтобы что-то предпринять. Если есть более высокооплачиваемая работа с большими льготами и большими возможностями, я соглашусь.
– TriCast тебе плохо платит?
Я кривлю губы и пристально смотрю на него.
– Почему у меня такое чувство, что ты уже знаешь, сколько они мне платят?
– Потому что я знаю. Я просмотрел твои документы в SEC. Кстати, тебе следует попросить о повышении зарплаты.
– Я недавно попросила. И я думаю, будет справедливо, если я тоже буду знать, сколько ты зарабатываешь, раз уж ты знаешь, сколько зарабатываю я.
Картер принимает невинное выражение лица.
– Но наша компания не торгуется публично.
Когда я, прищурившись, смотрю на него, он смеется и смягчается. Затем он называет такую большую цифру, что я думаю, он шутит.
– Не делай такое странное лицо. Это не такие уж большие деньги.
– Конечно, для миллиардера это сущие пустяки. Для нас, простых людей, это то, что мы вежливо называем «кучей бабла».
– Я должен был соврать.
– Нет, я рада, что знаю. Кстати, отныне за ужин платишь ты.
Он смеется.
– О, ее светлость довольно быстро преодолели свою гордость, не так ли?
– Эй, я все еще покупаю купоны, когда хожу по магазинам за продуктами. У меня есть ребенок, которому нужно закончить колледж.
Я не могу понять, из-за чего у него такое встревоженное выражение лица – из-за упоминания о купонах или из-за моего ребенка, пока он не спрашивает: – Твой бывший тебе ничего не дает?
– Алименты на ребенка, да. Я просто бережливая.
– Он не платит тебе алименты?
– Я бы не стала этого делать. Почему у тебя такой удивленный вид?
– Вы были женаты двадцать лет. У вас общий ребенок. Он должен заботиться о тебе.
Я опускаю взгляд на свое вино, темное, как засохшая кровь.
– Когда Ник дает кому-то деньги, у него есть много условий. Он чувствует себя вправе распоряжаться твоим временем, твоим пространством, всем, что у тебя есть. Я видела, как он относится к музыкантам, с которыми подписывает контракты. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя собственником по отношению ко мне после развода.
Картер обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе. Он задумчиво делает глоток вина, а затем решительно заявляет: – Мне действительно начинает не нравиться этот парень.
– Ты говоришь так, будто планируешь, где спрятать его тело.
– О, это точно не я. У меня для этого есть помощники.
– Очень забавно.
Он бросает на меня косой взгляд, улыбается и делает еще один глоток вина.
Какое-то время мы смотрим в огонь, пока он вдруг не произносит: – Деградация.
– Прости?
– Как ты думаешь, тебе бы понравилось? Если бы я обзывал тебя во время секса.
– Я не знаю. Приведи мне пример.
– Как если бы я сказал, что ты моя маленькая грязная шлюшка, пока мой член у тебя во рту.
Я обдумываю это, а потом начинаю смеяться.
– Честно говоря, это могло бы быть по-разному. Может, мне это понравится, а может, у тебя будет синяк под глазом. Тебе бы это понравилось?
– Для меня это жесткое «нет».
– Тебе больше нравится, когда я тебя хвалю. – Мы обмениваемся взглядами и улыбками. – Но тебе нравится, когда тобой командуют.
Картер пожимает плечами.
– Мне нравится, когда ты это говоришь. Это кажется естественным. – В его взгляде появляется огонь. – Думаю, нам обоим также понравится, когда мы поменяемся ролями. У конюха самые разные планы на симпатичную влажную киску ее светлости.
Эти слова такие чувственные, что от них у меня учащается пульс, а желудок сжимается.
Наблюдая за моим выражением лица, Картер говорит: – Грязные разговорчики – это твое, да?
– Очевидно. – Я обмахиваю лицо и смеюсь. – Вау.
Он наклоняется и шепчет мне на ухо: – Я хочу ласкать твою сладкую влажную киску, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе мой твердый член. Затем прижму тебя к себе и буду жестко трахать, посасывая твои пышные сиськи.
Мои соски напрягаются. Внутри у меня все сжимается. По рукам и ногам пробегают мурашки. Восхищаясь ими, я поднимаю руку и показываю ему.
Картер усмехается.
– Победитель, победитель, ужин с курицей14. За грязные разговорчики.
Мы чокаемся бокалами.
– И за то, что ты меня удерживаешь. Мне тоже нравится эта идея.
– Да?
– О да. Большое спасибо. Возможно, я непроизвольно сделала упражнение Кегеля.
Он рычит: – Боже, я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена, когда я буду трахать тебя.
– Хорошо, вау.
– Что?
– У меня горят уши, и я начинаю потеть. Ты меня просто убиваешь. И, может быть, я буду той, кто тебя трахнет.
Картер утыкается носом в мою шею, затем нежно посасывает мочку моего уха. Его горячее дыхание касается моей кожи, и он шепчет: – Да? Ты собираешься надеть страпон и трахнуть меня в задницу, детка?
Если бы на мне был кардиомонитор, он бы показал, что у меня сердечный приступ. Бедняжка бьется так быстро и сильно, что это причиняет боль. Мысль о том, чтобы вот так надругаться над ним, одновременно отвратительна и возбуждает. Я не могу представить, что когда-нибудь сделаю что-то подобное, и все же…
Могу.
Очень живо.
К счастью, мне не нужно отвечать на этот вопрос, потому что Картер завладевает моими губами и жадно целует меня.
Возбужденная и затаившая дыхание, я выгибаюсь навстречу ему, жалея, что у меня в руке бокала с вином, потому что я хочу провести своими жадными маленькими ручонками по всему его телу.
– А как насчет игрушек? – спрашивает Картер, на мгновение отрываясь, чтобы снова уткнуться носом мне в шею. – Вибраторы? Фаллоимитаторы? Кольца для члена? Жгуты? Анальные шарики? Украшения для сосков?
– Боже милостивый, я встречаюсь с сексуальной энциклопедией.
– Да ладно, я знаю, что у тебя, по крайней мере, есть вибратор. Ты мне об этом говорила. Какого он размера? Какого цвета? У него есть имя?
– Имя?
– Да. Девушка, с которой я встречался, назвала вибратор мистер Биг.
– Так мой бывший называл свой член. Я никогда не говорила ему, что он сильно преувеличивает.
Мгновение мы смотрим друг на друга, потом начинаем смеяться. Я запрокидываю голову и смеюсь с закрытыми глазами, пока из уголков глаз не начинают течь слезы, а в животе не начинает болеть.
Картер берет у меня из рук бокал с вином и ставит его на деревянный столик рядом со своим. Потом поворачивается ко мне, берет мое лицо в ладони и крепко целует в губы.
– Что ж, ваша светлость, это было очень весело. Но пришло время для десерта. – Его глаза темнеют, а улыбка становится озорной. – И десерт – это вы.
Он встает, поднимает меня на ноги, затем наклоняется и обхватывает за талию. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, я оказываюсь у него на плече, а он идет обратно к дому.
– Картер! Отпусти меня!
– Ничего не поделаете, ваша светлость. Я отнесу вас наверх в постель. У меня есть планы на вашу прекрасную высокородную задницу.
Он с силой шлепает меня по заду, отчего я вскрикиваю от неожиданности. Затем он запускает руку мне под юбку и ласкает мои бедра, пока несет меня через гостиную и поднимается по лестнице на второй этаж. Я мельком вижу комнаты, когда мы проходим мимо них, надеясь, что своим весом не растяну мышцы Картера.
Но он прекрасно справляется с этим, расхаживая по коридору с таким видом, словно несет оленя, которого только что подстрелил в лесу, обратно в свою горную хижину, чтобы приготовить его на ужин.
Описание вполне уместно, поскольку я не сомневаюсь, что меня вот-вот съедят.
Мы входим в главную спальню. У меня есть всего мгновение, чтобы оглядеться и восхититься убранством, прежде чем Картер опрокидывает меня на спину на кровати и опускается надо мной на колени, обхватив мои бедра. Он берет мои запястья в свои руки и заводит их мне за голову, так что я оказываюсь в плену.
Глядя мне в глаза, он тихо говорит: – Прошлой ночью ты сказала, что пока не хочешь заниматься сексом. Я понял это так, что вопрос о проникновении не обсуждается, но мы могли бы повеселиться другими способами. Это все еще в силе? – Его голос понижается до хриплого рычания. – Или ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка, нежно и грязно, как тебе это нужно?
Мое сердце бешено колотится, я смотрю на него широко раскрытыми глазами, удивленная тем, как сильно мне нравится, что он называет меня «детка», а также невероятно возбужденная.
– Когда ты говоришь непристойности…
– Грубо.
У меня перехватывает дыхание. Картер наблюдает за мной взглядом хищника, уголки его губ приподнимаются.
– Но не настолько грубо, чтобы причинить мне боль.
– Есть тонкая грань. Возможно, ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль. Возможно, ты умоляешь меня об этом.
– Нет. Я не любитель боли.
– Но тебе понравилось причинять ее, не так ли?
Должна признаться, что да, хотя я и не говорю об этом вслух. То, что я сделала с ним внизу, возбудило меня не меньше, чем его. От одной мысли об этом я снова становлюсь влажной.
Держа меня за оба запястья одной рукой и не сводя с меня глаз, Картер наклоняется и сжимает мою грудь через рубашку и лифчик. Это не нежное сжатие, но и не невыносимое. Он сжимает пальцы вместе и грубо теребит мой сосок, пока тот не напрягается и не жаждет его рта.
Он так внимательно наблюдает за выражением моего лица, что может сказать наверняка.
– И тебе это тоже нравится, не так ли?
– Да, мне нравится. Но…
Он целует меня, прижимая наши губы друг к другу и проводя языком между моих губ, продолжая сжимать мою грудь и щипать сосок.
Картер совсем не нежен. Мне это не должно доставлять удовольствия, но я его получаю. Меня охватывает странное чувство, с которым я не знакома.
Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что это эйфория.
Он прерывает поцелуй, чтобы укусить меня за шею. Просовывает свою большую руку мне между ног и приспускает мои трусики. Затем глубоко вводит в меня палец.
– Твоя киска уже мокрая, детка. Насколько мокрой ты станешь, когда я обниму тебя за шею и буду входить в тебя сзади? Как громко ты будешь стонать, когда я заставлю тебя принять каждый дюйм моего члена в любую дырку, какую захочу? Насколько тебе понравится, если я буду использовать тебя для собственного удовольствия, как ты использовала меня?
Когда я говорю, что почти теряю сознание от возбуждения, я не преувеличиваю.
Я извиваюсь под ним, покачивая бедрами в такт его руке, тяжело дыша, словно пробежала четверть мили.
– Скажи мне, чего ты хочешь.
– Твой рот, – говорю я, задыхаясь. – Твои пальцы и рот.
– Это моя сладкая маленькая потаскуха. Хорошая девочка.
Чувствуя себя сумасшедшей, я смеюсь, но смех переходит в стон, когда Картер устраивается между моими бедрами, стягивает с меня трусики и засовывает свое лицо мне между ног. Он обхватывает мой клитор и сосет до тех пор, пока я не издаю прерывистый стон, упираясь пятками в матрас, чтобы лучше использовать его, пока я неистово двигаюсь навстречу его рту.
Он вводит в меня два пальца и двигает ими туда-сюда, пока я не выгибаюсь дугой на кровати, мои глаза закрыты, тело горит, а руки глубоко зарываются в его волосы.
– Боже, мне нужно кончить!
– Кончишь, прежде чем я тебе разрешу, никчемная шлюха, и я тебя накажу.
Тяжело дыша, я замираю, затем поднимаю голову и смотрю на него.
– Хорошие новости. Мы только что выяснили предел моей деградации.
– «Шлюха» исключена?
– Вычеркнута из списка навсегда. И «никчемная» тоже.
– А потаскуха – это нормально?
– Лучше если ты начнешь с чего-нибудь лестного, например, «милая» или «симпатичная». Думаю, мне нравится, когда мое унижение украшено вишенкой на торте.
С мокрым подбородком и блестящими губами Картер улыбается мне, стоя между моих раздвинутых бедер.
– Ты самая совершенная женщина, которую я когда-либо встречал.
– Заткнись и заставь меня кончить, конюх.
Он снова прижимается ртом к моему пульсирующему лону и подчиняется.
20
СОФИЯ
В ту ночь не было никаких проникновений, кроме пальцев, только вариации на уже известную нам тему. Много оральных ласк в разных позах, много петтинга и грязных разговорчиков, еще несколько оргазмов с обеих сторон.
И так много смеха. Он смешит меня больше, чем кто-либо из моих знакомых.
Мы засыпаем, сплетясь потными руками и ногами, за несколько часов до восхода солнца. Я сплю как младенец, пока какой-то повторяющийся звук не тревожит меня настолько, что вырывает из сна.
Я поднимаю голову, щурясь от яркого утреннего света и пытаясь понять, что это за шум. Картер тихо и неподвижно спит на боку рядом со мной, обхватив меня рукой за шею и закинув ногу на мою ногу.
Снаружи дома раздается женский голос: – Картер! Дружище, открой дверь!
Звук, который вырвал меня из сна, раздается снова: стук.
За входной дверью стоит женщина и колотит в нее.
Я трясу Картера за плечо. Он что-то бормочет и переворачивается на другой бок. В дверь звонят три раза подряд.
– Картер, проснись. Кто-то пытается позвать тебя к входной двери. Похоже, что это срочно.
В дверь снова звонят. Стук продолжается.
– Черт.
С тяжелым вздохом Картер садится. Он несколько раз проводит руками по волосам, затем подходит голый к окну. Отдергивает занавески и выглядывает наружу.
– Что происходит?
– Это Кэти.
Я вспоминаю обтягивающую розовую лайкру и длинные светлые волосы, грудь, бросающую вызов гравитации, и радужный холодный напиток. На золотом браслете – брелок о вручения диплома.
– Кэти из кофейни?
– Да.
– Почему она стучит в твою дверь?
Он оборачивается и смотрит на меня через плечо.
– Сегодня воскресенье. Я забыл, что мы должны были сегодня кататься.
Сев в постели, я натягиваю простыню на обнаженную грудь и смотрю на него, как я надеюсь, с безмятежным, безразличным выражением лица, в то время как мое сердце совершает кульбиты в грудной клетке.
– Ты забыл.
Картер смущенно улыбается, отворачивается от окна и поднимает свои джинсы с пола, где оставил их прошлой ночью. Он натягивает их на ноги.
– Да. Мы договорились встретиться в прошлое воскресенье, чтобы повторить это сегодня. Из-за всего происходящего это вылетело у меня из головы.
Они назначили свидание.
Свидание.
На меня нахлынуло сразу несколько десятков эмоций. И все они плохие.
– Давай я просто пойду и скажу ей, что должен все отменить.
Он отворачивается, но поворачивается обратно, когда я говорю: – В этом нет необходимости. Если ты договорился о свидании, тебе следует прийти. Мне потребуется всего несколько минут, чтобы одеться.
Картер прищуривается на меня. Сонный и одурманенный, с растрепанными волосами, он все равно самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
– Ты злишься на меня?
Не на него, а на себя. Я ведь знала, что так будет, и вот мы здесь.
– Я не злюсь. Спустись и впусти ее.
Выдавив улыбку, я встаю с кровати и нахожу свою одежду на полу. Она разбросана по всему ковру. Картер все еще стоит на том же месте, с сомнением глядя на меня.
– Иди, пока она не выбила твою дверь, глупыш!
Он возвращается ко мне, по-медвежьи обнимает, целует в щеку, затем выходит и глубоко вздыхает, когда в дверь снова звонят.
Я надеваю вчерашнюю мятую одежду, потому что моя сумка с вещами все еще внизу. Затем я иду в его ванную, ополаскиваю лицо водой, выдавливаю на палец каплю зубной пасты и чищу зубы этим же пальцем.
В зеркале над раковиной мое отражение так сурово осуждает меня, что мои щеки горят от смущения. Стараясь не смотреть на себя, я быстро провожу руками по волосам, пытаясь привести их в порядок.
Снизу доносится звонкий женский смех.
Женщины, множественное число.
Очевидно, Кэти привела с собой подругу.
Повернувшись к зеркалу, я тычу пальцем в свое сердитое отражение.
– Не осуждай меня, сучка. Мы справимся с этим вместе.
Я отворачиваюсь, прежде чем она успевает сослаться на временное помешательство, но замираю, когда слышу, как Картер зовет меня по имени.
– София! Спустись сюда!
В глубоком раздражении я закрываю глаза и молюсь, чтобы он больше не звал меня.
Но, конечно, он зовет. Этот человек неумолим.
Хотя моим первым желанием было выпрыгнуть из окна и сбежать, я вздергиваю подбородок, делаю глубокий вдох и натягиваю улыбку на свое застывшее лицо. Я спускаюсь по лестнице, сохраняя, как я надеюсь, солидный вид, грацию и невозмутимость.
Мое притворство почти сходит на нет, когда я замечаю в фойе у Картера не одну и не двух, а целых трех очаровательных юных блондинок.
Ни одна из них не выглядит достаточно взрослой, чтобы легально употреблять алкоголь.
Все они одеты в обтягивающую спортивную одежду, которая не оставляет простора для воображения. На самой высокой из них, настоящей красавице с широко посаженными глазами и рельефными скулами, надет розовый топ, сквозь который я отчетливо вижу розовые округлости ее полной груди.
Они смотрят на меня без любопытства или удивления, просто с легким ожиданием, как будто я главная уборщица в их женском сообществе, и им нужно починить туалет.
Интересно, принимают ли они меня за домработницу Картера. Которая по какой-то неизвестной причине убирается в мятой одежде и босиком.
– Привет, – говорит Кэти. – Я помню тебя.
– Привет, Кэти. Приятно снова тебя видеть.
– Ты поедешь с нами? – говорит она.
– Куда поеду?
– На прогулку на велосипеде.
Должно быть, на моем лице отразилось все, что я думаю об этой идее, потому что она рассмеялась.
– Да ладно, сегодня прекрасный день! Я обещаю, мы не будем тебя нагружать.
Ах, так она заметила мои слабые мышцы – неопровержимые признаки того, что я миллениал в возрасте, который проводит свою жизнь в помещении, сидя за столом. Потом она, наверное, предложит мне начать принимать большие дозы витамина Д.
Я натянуто улыбаюсь троице молодых, атлетически сложенных королев красоты.
– Спасибо за приглашение, но мне пора идти. Надеюсь, вам будет весело. Где Картер?
– Он пошел в гараж за своим велосипедом.
Думаю, я пойду домой пешком. Как это галантно с его стороны. Слава богу, он живет не в Малибу.
Уши горят, я иду в гостиную, где нахожу свои туфли и надеваю их. Я собираю свою дорожную сумку, когда входит Картер.
Он бросает взгляд на меня, стоящую с сумкой в руке, и хмурится.
– Что ты делаешь?
– Ухожу.
– Но почему?
– Потому что у тебя свидание. С тройняшками.
Он приподнимает брови, удивленный моим резким тоном.
– Ты сказала, что не злишься.
Я отвожу взгляд.
– У меня миллион дел в списке на сегодня, вот и все. И почему ты позвал меня вниз, а сам исчез до того, как я спустилась?
– Я хотел познакомить тебя с девочками.
Девочки. Что-то в его тоне заставило меня стиснуть зубы. Как будто они были его подтанцовкой или любимыми поклонницами.
Как будто он постоянно с ними тусуется.
Или делает нечто большее, чем просто тусуется с ними. Возможно, я не первая, кого он называет своей милой маленькой шлюшкой на этой неделе.
Боже милостивый. О чем, черт возьми, я только думала?
Успокойся. Не паникуй. Все в порядке, все в порядке, ты будешь плакать из-за этого самое большее несколько недель.
Ты тупица.
– Я только что с ними познакомилась. Кэти пригласила меня покататься со всеми вами, но, как я уже сказала, мне нужно идти.
Когда я направляюсь к застекленным дверям, ведущим на задний двор, он говорит: – София, пожалуйста. Не уходи так. Я же сказал, что отменю встречу. Это не важно…
– Все в порядке.
– Это не так.
Картер подходит и закрывает дверь, прежде чем я успеваю ее открыть. Я закрываю глаза и медленно дышу через нос, унижение сочится из каждой поры моего тела.
Он берет у меня из рук сумку и ставит ее на пол у моих ног. Затем берет мое лицо в ладони и нежно целует.
– Эй. Красавица.
Я открываю глаза и смотрю на него снизу вверх. Он без улыбки качает головой.
– Здесь нечему ревновать.
– Скажи это моему сердцу, которое сейчас застряло у меня в горле.
– Мы друзья. Вот и все.
– У тебя самые красивые друзья противоположного пола, о которых только можно мечтать.
– Я говорю тебе правду.
– И я очень стараюсь тебе верить.
Обиженный, он убирает руки от моего лица и отступает на шаг.
– Я не сделал ничего, чтобы заслужить это.
– Нет, за исключением того, как ты жил всю свою жизнь до сих пор.
Его глаза вспыхивают гневом. Картер резко выдыхает и отворачивается, чтобы провести рукой по волосам. Когда он оборачивается, то складывает руки на обнаженной груди и свирепо смотрит на меня.
Он решительно говорит: – Возьми свои слова обратно.
– Пожалуйста, говори потише.
– Почему? Ты боишься, что девочки услышат, как ты ведешь себя со мной как дура?
Мое сердце колотится сильно и быстро. Желудок сжимается, а руки трясутся.
– Мы уже прибегли к обзывательствам. Мило.
– Ты не возражала против этого, когда мое лицо было у тебя между ног.
– Ладно, хватит. Отойди с дороги, пожалуйста. Я хочу уйти сейчас же.
– Черт, София, перестань.
Меня бесит то, как он это сказал, как будто я беспричинная заноза в заднице. Как будто я слишком остро реагирую. Как будто мое сердце не разрывается на части.
Понизив голос и отведя взгляд, я говорю: – Я могу выйти либо через эту дверь, либо через парадную, мимо твоих поклонниц, но я ухожу. Я больше не хочу здесь находиться.
– По крайней мере, позволь мне отвезти тебя домой.
– Я предпочитаю пройтись пешком, спасибо.
– Это чертовски несправедливо, ты знаешь об этом? Ты злишься без причины.
Я смотрю ему прямо в глаза.
– Жизнь несправедлива, Картер. Ты поймешь это, когда вырастешь.
Его губы приоткрываются. Он издает тихий звук недоверия. Затем качает головой и отводит взгляд. После недолгого молчания, стиснув зубы, он говорит: – Это было ниже твоего достоинства. Позвони мне, когда успокоишься и будешь готова обсудить это разумно.
Картер уходит, не сказав больше ни слова и не оглянувшись. Он заворачивает за угол и исчезает из виду. Я слышу, как он окликает девушек в фойе громким, счастливым голосом, хлопая в ладоши, как тренер группы поддержки.
Я беру свою сумку и выхожу за дверь, пока не сделала что-нибудь, что поставило бы меня в неловкое положение, например, не расплакалась.
