Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

44

СОФИЯ

Машина прибывает ровно в десять утра, как и обещал Каллум. И не просто машина, а блестящий черный Maybach, такой отполированный, что я вижу отражение собственного сомнения на лице, прежде чем водитель открывает передо мной дверцу с торжественным почтением, которое обычно приберегают для членов королевской семьи.

– Мисс Бьянко, – говорит он, кивая. – Мы прибудем на ранчо чуть более чем через полтора часа. В машине есть закуски в дорогу.

Я бросаю взгляд на хрустальный графин, стоящий на консоли, поднос с бокалами для шампанского и корзинку с изысканными закусками, подобранными вручную, словно съедобные украшения.

– Спасибо.

Он улыбается, помогает мне войти и закрывает за мной дверь.

Внутри салона тихо и прохладно. Сиденья словно созданы для того, чтобы повторять каждый изгиб моей спины. Я стараюсь не поддаваться впечатлению, но это невозможно.

Я действительно могла бы привыкнуть к такой роскоши. На самом деле, это может стать началом моей истории о становлении суперзлодеки. Я уже чувствую, как рушатся мои моральные устои.

Когда пейзаж за окном расплывается, сухие холмы и перегруженные автострады уступают место пышной ухоженной красоте побережья Санта-Барбары, я изо всех сил стараюсь не паниковать. Я нанесла макияж, завила волосы, надела платье, которое достала из глубины своего шкафа и которое выглядит так, будто могло быть снято в фильме с Одри Хепберн в главной роли.

Я физически подготовлена, но мой пульс подскакивает. Несмотря на кондиционер, у меня на лбу выступает пот.

Я не знаю, что произойдет, когда Картер увидит меня.

Каллум сказал ему, что я буду там? И если да, то исчезнет ли Картер еще раз, оставив меня униженной перед своей семьей и подведя своего брата Коула?

Или же он будет избегать меня, отказываясь разговаривать и отворачиваясь, когда я подойду к нему?

Я испытываю мрачное удовлетворение, зная, что Каллум, вероятно, повалил бы его на землю и заставил поговорить со мной. Я бы даже не пыталась его остановить.

Когда мы въезжаем в частные ворота ранчо Сан-Исидро, у меня на мгновение перехватывает дыхание, настолько здесь красиво. Тут нет ничего экстравагантного или показного, только сдержанное совершенство. Здесь растут оливковые деревья и лаванда, а из коттеджей из белого камня открывается вид на Тихий океан. Алая бугенвиллея стелется по обветренным кирпичным стенам. Плющ и жимолость каскадом ниспадают с очаровательных садовых решеток. Журчат фонтаны, в наполненном сладкими ароматами воздухе порхают колибри и бабочки, а солнечный свет пробивается сквозь ветви деревьев, покрывая землю золотыми бликами.

Все это место похоже на тайный райский уголок, который можно представить себе во сне и из которого не хочется просыпаться.

Служащий в форме открывает дверь и протягивает мне руку. Я выхожу на посыпанную гравием подъездную дорожку, чувствуя себя не в своей тарелке и колеблясь, пока не вижу табличку, указывающую на частное мероприятие.

Маленькие стрелки ведут меня через пышный сад, пока я не добираюсь до лужайки.

Здесь нет струнного квартета. Нет рядов из сотен гостей. Всего около двух десятков стульев перед простой и красивой беседкой, увитой розами, занавешенной тонкой белой тканью, которая развевается на легком океанском ветру.

Это не то зрелище, которого я ожидала.

Где знаменитости? Влиятельные люди? Фотографы и музыканты?

– Красиво, не правда ли? – раздается голос позади меня.

Я оборачиваюсь и вижу элегантную рыжеволосую женщину в голубом шелковом платье без рукавов, которая улыбается мне с расстояния в несколько футов. Она статна, у нее фарфоровая кожа без морщин, глаза цвета изумрудов.

– Миссис МакКорд, – говорю я, чувствуя неуверенность.

Она подходит ко мне с распростертыми объятиями и любезной улыбкой, как будто мы давно потерянные друзья, а не незнакомые люди, которых едва связывают ее харизматичные и непростые сыновья.

– Пожалуйста, зовите меня Катрин. А вы, должно быть, София. Я так много о вас слышала.

Прежде чем я успеваю ответить, она уже заключает меня в теплые объятия. Это короткое, но искреннее приветствие, которое почему-то сбивает меня с толку больше, чем холодное рукопожатие.

– Что ж, с сожалением вынуждена признать, что не могу сказать того же о вас.

– Однако, вы меня узнали.

Я смущенно признаюсь: – Возможно, я потратила нездоровое количество времени на изучение вашей семьи в Интернете.

Ее смех легкий и искренний.

– Конечно, вы это сделали. Нашли что-нибудь интересное?

– Честно? Нет. Я вообще мало что нашла.

Она улыбается, как сфинкс.

– В нашей семье очень серьезно относятся к неприкосновенности частной жизни.

Некоторое время я молча изучаю ее, затем тихо говорю: – Я понимаю.

– Также мы заботимся и о себе.

Я хмурю брови и пристально смотрю на нее.

– Почему это звучит так, будто вы включаете меня в это заявление?

Настала ее очередь изучать меня. Голова наклонена, губы растянуты в загадочной улыбке, как у сфинкса.

– Еще с тех пор, как Картер был маленьким мальчиком, я знала, что, когда он наконец влюбится, он влюбится по-настоящему. И навсегда.

– Вы ведь знаете, что мы не вместе, верно? Он порвал со мной.

– И все же он каждую ночь разбивает лагерь возле вашего дома.

Съежившись, я спрашиваю: – Вы слышали об этом?

Ее улыбка становится шире.

– Я также слышала о телефонном разговоре между вами и моим мужем. Вы должны знать, что он был очень впечатлен вашей яростью в защите Картера. Он назвал вас тигрицей. Так что да, София, я имею в виду и вас, когда говорю, что мы сами о себе заботимся. Любая женщина, которая по-настоящему любит одного из моих сыновей, является частью моей семьи.

Не задумываясь, я кисло отвечаю: – Простите, что я так говорю, но любая женщина, которая могла бы по-настоящему полюбить Каллума, скорее всего, страдает от серьезного повреждения мозга.

Теперь она смеется, запрокидывая голову и слегка касаясь моей руки.

Оскорбленная своими манерами, я быстро отступаю.

– Это было невероятно грубо. Мне так жаль.

Все еще смеясь, Катрин отмахивается от моих извинений.

– Вы познакомитесь с Эмери. Она замечательная девушка. Очень умная. И ее мозг совсем не поврежден.

Это было более любезно, чем я заслуживаю.

– Я клянусь, что обычно не веду себя так неловко, но все это очень…

Я оглядываюсь на прекрасную сцену, внезапно чувствуя растерянность.

– Я знаю, – тихо говорит она. – В последнее время у вас были такие тяжелые времена на работе. И с вашей матерью, и с Уиллом, и с Бриттани, и с Ником. Но вы очень хорошо справляетесь со стрессом.

Когда я искоса смотрю на нее, на ее лице снова появляется загадочная улыбка.

– Вы знаете обо мне все, не так ли?

– Конечно, – отвечает она без малейшего намека на извинение. – Но, пожалуйста, знайте, что я безмерно восхищаюсь вами. Вы с Картером очень подходящая пара.

– За исключением того, что мы не вместе.

Эта женщина действительно может составить конкуренцию Моне Лизе в искусстве загадочной улыбки. Появляется еще одна, и у нее такой вид, будто она уже увидела мое будущее в хрустальном шаре.

Возможно, так оно и есть. Это многое объяснило бы в этой семье.

У меня такое чувство, что ни один из МакКордов не является тем, кем кажется, и, вероятно, именно так они выживают.

Я стою и размышляю об этом, как вдруг чувствую, что кто-то наблюдает за мной. От осознания этого у меня волосы встают дыбом, и я оборачиваюсь. В тени увитого плющом прохода, ведущего от главного здания к лужайке, неподвижно стоит мужчина.

Картер смотрит на меня, и в его глазах отражается сердце, он смотрит на меня так, словно я единственный человек на Земле.

В тот момент, когда наши взгляды встречаются, время останавливается. Все просто, черт возьми, останавливается, как будто мы в кино.

Может быть, дело в его фигуре, которая словно создана для сокрушительного эффекта, или в ямочках на щеках, которые появляются, даже когда он не улыбается. А может быть, дело в том, как чертовски хорошо он выглядит в смокинге с идеально уложенными темно-золотистыми волосами и квадратной челюстью, блестящей после свежего бритья.

Или, может быть, это потому, что я в него влюблена.

Глупо, безумно, бесповоротно влюблена, даже несмотря на то, что это, вероятно, обернется катастрофой, и шансы определенно не в нашу пользу, и мне бы очень хотелось снять туфлю и запустить ею в него.

Катрин поворачивается, чтобы проследить за моим взглядом, затем похлопывает меня по руке и шепчет: – Будьте с ним помягче. Вы же помните, что такое первая любовь. Кругом пламя и хаос, как в горящем здании.

У меня перехватило дыхание, я говорю: – Да, но человек должен пройти через это примерно в пятнадцать лет.

– Он поздно созрел. – Ее голос теплеет. – И вы лучший учитель, который у него мог быть.

Она ускользает, оставляя меня с горящими щеками и абсолютной уверенностью, что она каким-то образом знает все о ситуации с деревянной ложкой и голой задницей Картер.

Позже я умру от смущения, но сначала мне нужно заняться кое-чем другим.

Я медленно пересекаю лужайку, направляясь к тому месту, где стоит Картер, не отрывая от него взгляда. Я вижу, как быстро поднимается и опускается его грудь, как дергается кадык, когда он сглатывает, и я знаю, что его так же переполняют эмоции, как и меня. Когда я, наконец, оказываюсь перед ним, то останавливаюсь и делаю глубокий вдох.

Какое-то мгновение мы оба молчим. Мне кажется, что моя грудь вот-вот разорвется от напряжения.

Затем он порывисто выдыхает и опускается передо мной на одно колено, склонив голову.

Картер не делает мне предложения. Его ноги просто не могли больше держать его.

Краем глаза я замечаю движение. Оборачиваюсь и вижу Каллума, прислонившегося к изящному изгибу ствола пальмы и ухмыляющегося мне. Он поднимает бокал с шампанским, который держит в руке, и одними губами говорит: «Я же говорил вам».

Господи Иисусе, эта семейка сведет меня с ума.

Игнорируя Каллума, я возвращаю свое внимание к Картеру и протягиваю руку, чтобы погладить его по волосам. И мягко говорю: – Привет, красавчик. Давно не виделись.

Из его груди вырывается сдавленный стон. Его плечи вздымаются. Он протягивает руку и обхватывает мои ноги, обнимая дрожащими руками мои икры и сжимая их.

– Знаю. Я тоже скучала по тебе. Может, ты встанешь, чтобы мы могли нормально поговорить?

Картер вскакивает на ноги и обнимает меня, зарываясь лицом в мою шею и сжимая так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

Но все в порядке. Мне не нужно дышать. Пока его руки обнимают меня, все в моем мире правильно.

Мы долго стоим в безмолвном объятии, пока, наконец, Картер не отстраняется и не смотрит на меня сверху вниз. Его глаза блестят от слез, которые он даже не пытается скрыть.

Он произносит сдавленным голосом: – Ты здесь.

– Я здесь.

– Но… как?

Я поджимаю губы, сердце учащенно бьется, кожа горит от его прикосновений.

– Ты разве не знаешь своего брата Каллума, он не принимает отказов.

Его глаза на мгновение закрываются, затем на его полных губах появляется намек на улыбку.

– Я же говорил тебе, что он знает, как добиться своего.

– Так и есть. Ты также сказал мне, что он высокомерный, властный засранец, который всё контролирует, и это тоже было правдой. Мне кажется, нам сейчас следовало бы поцеловаться, а не обсуждать твоего брата-психопата.

Картер выдыхает, но дыхание застревает у него в горле. Он проводит пальцами по моей щеке, благоговейно и трепетно.

– Боже, я скучал по тебе. Я скучал по тебе так сильно, что это причиняло физическую боль.

– Поверь, это было не так больно, как от того, как я хотела надрать тебе задницу.

Его брови сходятся на переносице, и он отвечает мне тем же серьезным взглядом, который всегда заставлял меня таять с самого первого дня.

– Я хотел защитить тебя, – мягко говорит он. – Я думал, что, если отпущу тебя, ты будешь в безопасности от всего. Пресса, папарацци, все это дерьмо с TriCast… Я не хотел быть тем, кто тебя расстраивает.

– И вместо этого ты припарковал свою задницу возле моего дома, как серийный убийца, преследующий свою следующую жертву, и, скорее всего, напугал всех моих соседей. Я удивлена, что они не вызвали полицию.

– Они вызывали. Мне пришлось несколько раз менять место дислокации. Они угрожали арестовать меня, пока я не скажу им, кто я такой.

Я не могу удержаться от смеха.

– Ты смешон, ты знаешь это?

Выражение его лица становится серьезным.

– А ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я просто… – Он сглатывает, и его голос становится хриплым. – Я не хотел портить тебе жизнь.

– Почему бы тебе не позволить мне побеспокоиться о своей жизни, красавчик, и не сосредоточиться на более важных вещах?

– Да? Что ты имеешь ввиду?

Я крепче обнимаю его за плечи и заглядываю глубоко в глаза.

– Твои извинения. Ты получаешь очки за то, что мешкаешь, и я чертовски зла на тебя за то, что ты меня игнорируешь. Если мы собираемся повторить попытку, ты должен поклясться, что не сбежишь. Как бы ни старался меня защитить. Мы либо вместе, либо нет. Я должна быть уверена, что ты не исчезнешь.

Я поднимаюсь на цыпочки и запечатлеваю легкий поцелуй на его губах, шепча: – Потому что я вроде как привязалась к тебе, сумасшедший.

Он прерывисто вздыхает, зажмуривает глаза и шепчет в ответ: – Насколько сильно привязалась?

Я мягко поддразниваю: – Ну, я бы сказала тебе, но я все еще жду извинений.

Картер открывает глаза и смотрит на меня так, словно его сердце сияет. Его голос звучит хрипло, когда он говорит: – Я люблю тебя, София. Я люблю тебя, я тебя не заслуживаю, и я самый большой идиот на свете. Прошу прощения за все и обещаю, что больше никогда тебя не подведу. Я весь твой, если ты все еще хочешь меня.

Мое сердце трепещет, я улыбаюсь ему, этому прекрасному мужчине, который сводит меня с ума душой, телом и разумом.

– Я заберу тебя всего, включая эту ошибочную идею о защите, над которой мы будем работать на парной терапии.

Он замирает, выражение его лица ошеломленное.

– Ты бы пошла со мной на терапию?

Я протягиваю руку и касаюсь его лица, нежно провожу пальцами по подбородку.

– Ради тебя, красавчик, я бы прошла сквозь огонь. Сидеть на диване и обсуждать, как общаться, не прибегая к саморазрушению, по сравнению с этим кажется отпуском.

Картер наклоняет голову, касаясь своим лбом моего, и хрипло говорит: – Я тебя не заслуживаю.

– Скажешь это еще раз, и я позволю своей матери выбрать тебе следующую подругу.

Он начинает смеяться. Сначала тихо, потом громче, пока не запрокидывает голову и не смеется, глядя в небо, крепко обнимая меня и прижимаясь ко мне дрожащей грудью.

С другого конца лужайки до нас доносится голос Каллума.

– Мы можем приступить? Сегодня должна состояться свадьба.

Я показываю ему средний палец за спиной у Картера.

Посмеиваясь, Каллум поднимает свой бокал в молчаливом тосте.

Затем Картер берет мое лицо в ладони и целует меня, отдавая мне все. Это чувство глубокое и незащищенное, нежное и сладкое, и такое полное любви, что под моими закрытыми веками выступают слезы.

Я знаю, что это будет непросто. Знаю, что мы будем ссориться, мириться и заниматься любовью, а потом все начнется сначала. Но я бы не хотела делать все это с кем-то другим, кроме моего мужчины. Этого сводящего с ума, нежного, невероятно преданного сталкера, который носит свое сердце как знак отличия и одновременно является хаосом и утешением.

Я не знаю, что ждет нас в будущем. Но сейчас, по крайней мере, все, что мне нужно, находится прямо здесь, в моих объятиях.

45

СОФИЯ

Свадьба получилась скромной и интимной, совсем не такой, как я себе представляла, и от этого еще красивее.

Церемония проходит в простой беседке, задрапированной тканью, а за ней сверкает величественный Тихий океан, золотистый солнечный свет отражается от волн. Здесь самое большее дюжина гостей, все члены семьи или близкие друзья, и царит та тихая элегантность, которой невозможно достичь с помощью фирменных хэштегов и чудовищных цветочных арок.

Коул потрясающе красив в своем смокинге, темные волосы аккуратно причесаны, улыбка растянута от уха до уха. Его невеста, Шей, – очаровательная молодая женщина, которая заняла место Коула на посту финансового директора McCord Media, когда он некоторое время назад ушел в отставку из-за автомобильной аварии.

Я так и не узнала всех подробностей, потому что, конечно, они не были обнародованы, но, глядя на него сейчас, тяжело опирающегося на трость, с тонким розовым шрамом, змеящимся по щеке, но в остальном, по-видимому, здорового, я не могу не думать о том, как ему повезло.

Как нам всем повезло, что мы здесь.

Картер играет на акустической гитаре, в то время как Шей, выглядящая так, словно сошла с обложки журнала Vogue, идет к алтарю под руку со своей матерью навстречу Коулу.

Они обмениваются клятвами. На глазах у всех слезы. Даже у Каллума затуманиваются глаза, хотя он делает вид, что ему в глаза светит солнце. Рядом с ним сидит его жена Эмери, которая с обожанием улыбается ему и сжимает его руку.

Я надеюсь, что узнаю ее поближе. Я бы хотела понять, какая женщина смогла бы пережить брак с таким мужчиной, как Каллум МакКорд. Либо она по уши влюблена, либо полностью не в себе.

Скорее всего, это и то, и другое.

Когда церемония заканчивается, по кругу разносят шампанское, и меня представляют всем. Кажется, они все уже всё обо мне знают, что тревожит, но и неудивительно. Поднимается легкий ветерок, развевая вуаль Шей.

И тут ко мне подходит Конрад МакКорд.

Он выше, чем я ожидала, у него внушительная фигура, темные волосы с проседью на висках. Его часы даже больше, чем у Каллума. У него царственная осанка, кожа загорелая, и он выглядит именно таким, какой он есть: богатым и могущественным.

Он протягивает руку, улыбаясь.

– София. Спасибо, что пришли.

– Спасибо, что пригласили меня. Приятно наконец-то познакомиться с вами, мистер МакКорд.

Он сжимает мою руку обеими руками и смотрит мне в глаза.

– Пожалуйста, зовите меня Конрад. И мне очень приятно. Я не был уверен, что вы придете после нашего телефонного разговора. Я должен извиниться за это. В этом не было ничего личного.

Я тихо смеюсь, все еще ощущая напряжение, оставшееся после нашего последнего общения.

– Мне так не показалось.

– Это было необходимо, – тихо говорит он, его взгляд прямой и искренний. – Я уверен, вы понимаете почему. Но еще раз приношу свои извинения. Надеюсь, мы не поссорились.

Его улыбка мимолетная, но искренняя.

– А если и так, я постараюсь загладить свою вину.

– Как? Изготовляя дипфейки, чтобы уничтожить моих врагов?

Он усмехается моему язвительному тону, отпускает мою руку, затем качает головой.

– Наших врагов. И ничего не было сфабриковано, моя дорогая. Мы довольно долго хранили всю эту информацию о TriCast. Просто наконец-то нашли подходящий стимул, чтобы использовать ее.

Не уверена, что верю ему, но я издаю неопределенный звук и отпиваю шампанского.

Когда Картер подходит, они с отцом мгновение смотрят друг на друга, а затем происходит неожиданное.

Конрад заключает его в медвежьи объятия.

Я вижу, что Картер потрясен, но он обнимает отца в ответ. Конрад говорит что-то так тихо, что я не могу расслышать, несколько раз ударяет Картера между лопаток, затем внезапно отпускает его и уходит, чопорно шагая и украдкой вытирая глаза.

Картер выглядит ошеломленным.

– Ты в порядке? – Тихо спрашиваю я, дотрагиваясь до его руки.

Он несколько раз с трудом сглатывает, затем кивает.

Что бы ни сказал его отец, очевидно, что это глубоко его задело. Затем он смотрит на меня, всего лишь мимолетный взгляд его пронзительно-голубых глаз, и, клянусь, мое сердце замирает в груди.

– Мы пропускаем прием, – говорит Картер хриплым голосом и хватает меня за руку.

Оставив гостей позади, мы рука об руку направляемся к одному из частных коттеджей, прилепившихся к склону холма, а море шепчет у нас за спиной.

Когда он закрывает за нами дверь и заключает меня в объятия, я испытываю невероятное облегчение.

Картер завладевает моими губами и целует меня так, словно я – спасательный круг, удерживающий его от утопления, словно я – ответ на все вопросы, которые он когда-либо задавал.

Я отстраняюсь, тяжело дыша.

– Подожди. Просто… подожди. Я хочу тебе кое-что сказать. Я тут подумала.

– Тебе было больно?

Этот мужчина. Этот невозможный, восхитительный, вызывающий зависимость мужчина. Ему повезло, что он такой милый.

– Я тут подумала, – продолжаю я, стараясь не улыбаться, – что, возможно, хотела бы основать свою собственную медиакомпанию.

Картер не колеблется, прежде чем ответить.

– Конечно, тебе стоит это сделать. Ты будешь потрясающей. Просто фантастической. Ты поставишь всю индустрию с ног на голову!

– Я не закончила.

– О, прости. – Он делает движение, закрывая рот.

Я стону.

– Боже, ты преступно милый.

– Милый? – повторяет Картер, скривив губы в отвращении. – Я не милый! Я пещерный человек! Я боец в клетке. Я… – он оглядывает комнату в поисках вдохновения.

Не найдя ничего, он смущенно поворачивается ко мне.

– Ладно. Я буду милым. Только когда ты это говоришь.

Я прижимаюсь лбом к его груди и смеюсь, пока не беру себя в руки. Затем, вздохнув от счастья, снова смотрю ему в глаза.

– Я тут подумала, что, возможно, мне в команду нужен кто-то, кто немного говорит по-японски и прилично играет на гитаре. Кто-то обаятельный и гениальный, кто сможет произвести впечатление на прессу и будет отлично смотреться на интервью. Кто-то с опытом, преданный и честный.

Я опускаю взгляд на его рот и прикусываю губу.

– Знаешь, кто-то… идеальный.

Я снова смотрю ему в глаза, в глубину этих прекрасных голубых глаз, смотрящих на меня с таким обожанием.

– Кто-то вроде тебя, Картер МакКорд.

Его улыбка становится медленной и страстной. Его веки опускаются, пока он не смотрит на меня откровенно сексуальным взглядом, в котором читается страстный голод. Его руки сжимаются вокруг моей талии.

– О да? Ты предлагаешь мне работу?

– Возможно, – отвечаю я, слегка запыхавшись. Когда он наклоняет голову, чтобы снова поцеловать меня, я добавляю: – Но есть одно предостережение.

Поколебавшись, Картер приподнимает бровь.

– Что именно?

– Тебе придется умолять об этом.

Я кладу руки ему на плечи, смотрю прямо в глаза, улыбаюсь и прижимаюсь к нему.

– О, детка, – говорит он, посмеиваясь, и опускается передо мной на колени. – Ты знаешь, что я так и сделаю. Я буду умолять тебя обо всем, о чем бы ты меня ни попросила, до конца наших жизней.

– Для тебя я «ваша светлость», конюх, – говорю я, затаив дыхание, когда Картер проводит руками по моим бедрам, задирая платье. Когда он наклоняется вперед и зарывается лицом мне между ног, глубоко вдыхая в районе моих трусиков, я смеюсь, испытывая эйфорию.

Почему-то мне кажется, что я сама скоро буду умолять.

И я не могу сказать, что меня это бесит.