Текст книги "Умоляй меня (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

25

СОФИЯ

Картер звонит мне на мобильный, когда я стою в кладовой и ищу, что бы приготовить на ужин. Меня мало что интересует, так что, похоже, это будет вечер пиццы на вынос.

– Привет.

– Привет. Ты видела статью?

– Да.

– Ты в порядке?

– Меня отчитал мой босс, но да, я в порядке. А ты?

Он усмехается.

– Мой брат тоже хорошенько меня отчитал, но да, я в порядке.

– Который из братьев?

– Каллум.

– А-а. Тот, который высокомерный и властный.

– Ты помнишь, как я это говорил? – Его голос довольный.

– Конечно, я помню. Я также помню, как он сказал тебе, что следует перестать быть слабаком и купить дом по соседству с моим. Мне кажется лицемерным, что он разозлился после такого совета.

– Именно это я ему и сказал!

– Что он ответил?

– Каллум разозлился, что я об этом вспомнил.

Мы оба смеемся над этим, затем Картер становится серьезным.

– Но мы позаботимся об этом, так что тебе не о чем беспокоиться.

Я иду на кухню и открываю холодильник.

– Что значит, вы позаботитесь об этом?

– Этот таблоид больше не будет публиковать статьи о нас.

– Почему так?

– Потому что мы их покупаем.

Я захлопываю дверцу холодильника и стою, щурясь на него.

– Покупаете их?

– Приобретаем, да.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

Ошеломленная, я подхожу к кухонному столу и опускаюсь на стул.

– Ты ничего не хочешь сказать.

– Я перевариваю информацию.

– Это хорошо или плохо?

– Мне кажется, я нахожусь в состоянии шока. Я собиралась связаться с адвокатом, чтобы подать на них в суд за ту фотографию, на которой они сфотографировали нас на твоем заднем дворе.

– Да, за это определенно следовало принять меры. С остальными фото – нет, потому что мы были на публике, но с редактором, который опубликовал статью, и с фотографом, который сделал снимки, уже разобрались.

– Что значит разобрались?

Картер делает паузу, прежде чем ответить, как будто пытается решить, сколько можно раскрыть.

– Я думаю, будет лучше, если ты не будешь знать подробностей.

Я удивленно приподнимаю брови.

– Это звучит подозрительно. Вы с братом ездили в Вегас и выкопали несколько ям в пустыне?

Не задумываясь, он отвечает: – Нет. Я же говорил, что у нас есть сотрудники для этого.

Когда я ничего не отвечаю, он смеется.

– Я просто шучу.

– Правда? Я не совсем уверена.

– Суть в том, что тебе не нужно беспокоиться о том, что они опубликуют еще какие-нибудь истории о нас, хорошо? Они были для меня занозой в заднице в течение многих лет, но раньше я не обращал на это внимания. – Его голос смягчается. – Но теперь, благодаря тебе, я это делаю.

Мне впервые приходит в голову, что семья МакКордов может быть чем-то большим, чем обычная семья. Они могут быть Семьей с большой буквы.

– Эй? Я потерял тебя?

– Нет. Я…Я все еще здесь.

– У тебя забавный голос.

– Картер?

– Да, детка?

– Если бы ты был замешан в чем-то незаконном, ты бы мне сказал?

Еще одна долгая пауза.

– А ты бы хотела это знать?

Я собираюсь решительно сказать «да», но передумываю. Хотела бы я знать? Или знание поставит меня под угрозу? Что еще более важно, поставит ли это под угрозу Харлоу?

Адреналин разливается по моим венам. Мое сердце начинает бешено колотиться. Трясущимися руками я сжимаю телефон мертвой хваткой.

– Ты обещал, что скажешь мне правду.

– И я это сделаю. Спрашивай меня о чем угодно.

– Ты замешан в чем-нибудь незаконном?

– Нет, – тут же отвечает он. Затем, после недолгого колебания, добавляет: – Я не такой.

Он сделал небольшое, но важное ударение на слове «я».

– Ты хочешь сказать, что остальные члены твоей семьи такие?

– Я этого не говорил.

– Господи, Картер, пожалуйста, не увиливай от ответа! Это слишком важно.

Он вздыхает.

– Нам не следует говорить об этом по телефону.

Я отрываю телефон от уха и в ужасе смотрю на него. Затем я снова прикладываю его к уху и шепчу: – А что, ФБР подслушивает?

Он смеется.

– Ты очаровательна, ты знаешь это?

– Ты что, издеваешься надо мной прямо сейчас?

– Я только имел в виду, что есть… деликатные вопросы, которые следует обсуждать с глазу на глаз.

Я вскакиваю на ноги и начинаю расхаживать по комнате.

– Боже мой. Ты в мафии.

– Нет, мы ни в коем случае не состоим в мафии. – Подумав, он добавляет: – Хотя это было бы круто, не так ли?

– Нет! Это было бы совсем не круто! Это ни в коем случае не было бы круто!

– Ты немного расстроена.

– Если ты скажешь мне успокоиться, я закричу.

– Я просто сделал замечание. Когда я смогу тебя увидеть?

Харлоу проходит в гостиную, плюхается на диван и включает телевизор. Я смотрю на нее с колотящимся сердцем и трясущимися руками, размышляя, не подвергаю ли я опасности жизнь своего ребенка, ведя разговор с человеком, который говорит, что он не связан с мафией, но говорит так, будто в действительности это не так.

Каждый чертов раз, когда я думаю, что все морщины в моей жизни разгладились, появляются еще более серьезные.

На моем телефоне раздается уведомление о входящем звонке. Я бросаю взгляд на экран.

Это Ник.

Потому что, конечно же, это должен был быть Ник. Без сомнения, он тоже видел фотографии.

Картер говорит: – Алло?

Возвращаясь в кладовку, чтобы спрятаться, я прикрываю телефон рукой и шепчу: – Приходи в полночь. Припаркуйся в конце квартала. И не звони в дверь. Я буду ждать тебя.

Он криво усмехается.

– Звучит как-то таинственно. Может, мне надеть плащ и шляпу?

– Сейчас не время для шуток.

Картер вздыхает.

– Мне нравится, когда ты говоришь таким резким тоном. Нет, это не резкий тон. Какое же слово я ищу?

– Злым!

– Да! Злым. Ты такая чертовски сексуальная, когда злишься.

Я делаю несколько глубоких вдохов, мысленно считая до десяти. Потом говорю сквозь стиснутые зубы: – В полночь. Не опаздывай. И будь готов ответить на все мои вопросы, понял?

Он растягивает слова: – Да, мэм. Но если я этого не сделаю, вы меня отшлепаете?

Я издаю недовольный звук и отключаю связь, но не раньше, чем услышу звук его смеха.

Я заказываю пиццу. Когда ее приносят, бросаю водителю доставки двадцатку на чаевые и захлопываю дверь у него перед носом. Сразу же после этого я открываю ее и извиняюсь, а затем спокойно закрываю снова, как нормальный человек, а не как та грубиянка, в которую я превратилась.

Если я узнаю, что Картер состоит в мафии, мне придется принять успокоительное.

Мы с Харлоу ужинаем перед телевизором, смотрим баскетбол. В середине рекламы она поворачивается ко мне.

– Итак, этот парень, Картер. Он тебе нравится?

Я чувствую, что меня начинают допрашивать, и беру себя в руки, прежде чем ответить.

– Да.

– Он хорошо к тебе относится?

– Да.

Она задумчиво жует свой кусочек пепперони.

– Вы познакомились с ним в приложении для знакомств?

– Нет, мы знаем друг друга с прошлого года. Он работает в той же отрасли, что и я. Я недавно столкнулась с ним, и он пригласил меня на свидание.

В этой истории больше пробелов, чем в кусочке швейцарского сыра, но подробности о том, как мы познакомились, должны быть известны только нам, а ей это знать необязательно.

– Он такой…

– Какой?

– Я имею в виду, он просто выглядит как-то… может быть, не очень умно?

– Ты имеешь в виду, потому что он такой красивый.

Дочь морщит нос.

– Он выглядит так, будто все, что он делает, – это ходит в спортзал и смотрит на себя в зеркало.

– Я так понимаю, ты этого не одобряешь.

Она искоса смотрит на меня.

– Почему? Если я скажу, что не одобряю, ты перестанешь с ним встречаться?

– Да.

Харлоу поворачивается и пристально смотрит на меня.

– Действительно?

Я вздыхаю, ставлю бокал с вином на стол и поворачиваюсь к ней.

– Дорогая, моя личная жизнь не так важна для меня, как твоя. Мне действительно нравится Картер, но я люблю тебя. Ты для меня важнее всего.

Изучив мое лицо, она снова принимается жевать, поворачиваясь к телевизору.

– Так он что, тупой?

– Нет, на самом деле он гениален. Люди недооценивают его из-за внешности.

– Я думала, тебя не заинтересует пустоголовый, но никогда не знаешь наверняка. Секс сводит людей с ума. Я имею в виду, посмотри на папу. У Бритт коэффициент интеллекта как у мокрого носка.

Я запихиваю в рот кусок пиццы, чтобы не комментировать.

Уставившись в телевизор, она спрашивает: – Почему ты так хорошо к ней относишься?

– Потому что, если бы я была стервой, это усложнило бы жизнь всем, но все равно ничего бы не изменило.

– Хм. – Харлоу на мгновение замолкает. – А еще потому, что папу это тоже бесит, верно?

Я улыбаюсь.

– Ты же знаешь, я не могу ответить на этот вопрос.

– Кстати, он постоянно говорит о тебе. Это просто жутко.

Нахмурившись, я искоса смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Он сравнивает Бритт с тобой. Прямо при ней. «София никогда бы такое не надела. София никогда бы такого не сказала. София готовит намного лучше, чем это». Вот так.

Я потрясена этим открытием.

– Он говорит такие вещи в ее присутствии?

Дочь кивает.

– Иногда это доводит ее до слез.

– Ну, это просто дерьмово!

– Точно. Но она никогда с ним не спорит. Бритт настоящая простушка. Это, наверное, из-за ее отца.

– А что с ее отцом?

– Он часто бил ее, когда она была маленькой. И ее маму тоже. Я думаю, у них у обеих синдром избитой женщины. Я пару раз встречалась с ее мамой, она милая, но пугливая. Вздрагивает от малейшего звука. И когда ты слишком быстро приближаешься к ней. Папа сказал Бритт, что она больше не может ее видеть, т.к. она плохо на нее влияет.

Я так потрясена этой новостью, что не знаю, что с собой делать. Когда звонит мой телефон, я в оцепенении иду на кухню. И вот, пожалуйста, снова звонит мой бывший муж.

На этот раз я отвечаю на его звонок.

Я холодно говорю: – Привет, Ник. Подожди минутку, пожалуйста. Мне нужно выйти в другую комнату.

Услышав имя своего отца, Харлоу впадает в панику. Она проводит рукой по горлу, затем прикладывает палец к губам. Я киваю, давая ей понять, что понимаю и не буду делиться тем, что она мне только что рассказала.

Конечно, я этого не сделаю, потому что не хочу давать Нику никаких оснований для использования этого против нее.

Я выхожу на задний двор и закрываю за собой раздвижную стеклянную дверь, прежде чем вернуться к разговору.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты сказала мне, что моя дочь не будет общаться с этим нелепым ребенком, с которым ты спишь.

Он выпил. Я слышу это по тону его голоса, по тому, как он невнятно произносит слова. Учитывая, что сейчас только половина восьмого вечера, он, должно быть, изрядно приложился к бутылке.

– Столько отеческой заботы. Какая приятная перемена по сравнению с твоим обычным отсутствием интереса. – Мой голос сочится сарказмом, что приводит его в бешенство.

Он кричит: – Не смей, блядь, проявлять ко мне неуважение!

– Или что? Ты начнешь трахаться с подростком? Ой. Слишком поздно.

Ник тяжело дышит на другом конце провода, как животное на скотном дворе.

– Я заберу у тебя Харлоу. Ты не справляешься, поэтому я заберу ее.

Жгучая ярость разгорается у меня под ногами. Она поднимается по моему телу волной жара, от которой мое лицо начинает гореть. Только мой голос остается невозмутимым. Он остается каменно-холодным.

– Я понимаю, почему ты этого хочешь. Я уверена, тебе бы понравилось, если бы она была рядом двадцать четыре часа в сутки. Готовить ей еду, стирать белье, помогать с домашними заданиями, отвозить ее везде, куда ей нужно, покупать тампоны, справляться с перепадами настроения подростков. Похоже, это в твоем духе.

Он рычит: – Думаешь, что ты такая чертовски умная?

– Да. Потому что я такая и есть. Почему ты звонишь?

– Я видел ту статью. Эти фотографии. Ты и этот красавчик, кусок дерьма, носитесь по всему городу. Ты выглядишь жалкой.

– В самом деле? Мне казалось, что я хорошо выгляжу на этих фотографиях. Счастливой. Ты, наверное, просто не узнал меня, потому что я никогда не улыбалась так счастливо, когда была с тобой. Кстати, если я расскажу Картеру, что ты назвал меня жалкой, тебе придется переехать в другую страну. Он очень меня опекает. К тому же он на восемнадцать лет моложе тебя и сложен как гора, так что, если у тебя возникнут какие-нибудь умные мысли о том, чтобы попытаться надавить на кого-то из нас, подумай еще раз. До сих пор я была с тобой честна, но я не потерплю словесных оскорблений.

Я практически слышу, как Ник рвет на себе волосы от разочарования, что я сохраняю хладнокровие, в то время как у него эпическая истерика. Затем мой телефон издает звуковой сигнал о входящем вызове.

– Мне пора. Звонит моя подруга. Отличных выходных, Ник.

Я отключаюсь и отвечаю на звонок Эвелин.

– Привет.

– Не смей говорить мне «привет». Я только что прочитала статью о тебе и Картере МакКорде, и не могу поверить, что ты скрывала от нас эти отношения.

Видимо, это разговор на троих, потому что Вэл отвечает: – Да!

– Ты сказала нам, что больше не собираешься с ним встречаться!

– Да!

Когда я вздыхаю, Эв говорит: – Извини. Перемотка. На секунду меня охватил гнев в перименопаузе. Ты в порядке, детка? Расскажи, что с тобой происходит.

Тихо смеясь, я смотрю в сумеречное небо.

– Слишком много всего, чтобы обсуждать это по телефону. Что вы, две дурочки, делаете завтра вечером?

– Я попрошу Брайана присмотреть за детьми, – говорит Эв.

– А я найму няню, – говорит Вэл. – Где мы можем встретиться?

– У меня дома. И можете привести сюда всех детей. Харлоу вернулась из Мексики пораньше, потому что… не берите в голову. Я расскажу вам завтра. Приходите около шести. И, ради всего святого, принесите вина.

Они соглашаются, мы прощаемся, и я возвращаюсь в дом, чтобы посмотреть баскетбол с Харлоу. Однако мои мысли о Картер.

Начинается обратный отсчет до полуночи.

26

СОФИЯ

Я отдаю Картеру должное, по крайней мере, в одном. Этот человек патологически пунктуален.

Ровно в полночь фары его Corvette освещают темную улицу, когда он проезжает мимо дома. Он паркуется где-то вне поля зрения, затем бежит по тротуару и пересекает лужайку. Я распахиваю дверь, прежде чем он успевает постучать. Мы оба говорим шепотом.

– Привет.

– И тебе привет. Заходи. Пойдем наверх. Харлоу уже спит.

Я закрываю и запираю за ним дверь, затем веду его наверх, в свою спальню. Прикрыв дверь так тихо, как только могу, я прислушиваюсь, чтобы убедиться, что ничего не слышу, затем поворачиваюсь.

Я оставила одну лампу гореть на туалетном столике. В тусклом свете я вижу, что он широко улыбается.

Картер одет в черное с головы до ног, как настоящий вор-домушник.

Он шепчет: – Это захватывающе! Мы что, играем в ролевые игры, в которых я глава преступной семьи, а ты федеральный агент, которому поручено расправиться со мной, но вместо этого она влюбляется в меня?

Я подхожу к нему и толкаю, чтобы он присел на край кровати. Глядя на него сверху вниз, я тихо говорю: – Никаких игр. Только прямые вопросы и прямые ответы. Ты в мафии?

Картер качает головой.

– Нет.

– Кто-нибудь из членов твоей семьи состоит в мафии?

– Нет.

Когда я, прищурившись, смотрю на него, он поднимает руки, сдаваясь.

– Это правда.

– Тогда что это была за история с деликатными вопросами, о которых мы не могли поговорить по телефону?

Картер открывает рот, чтобы ответить, но затем подозрительно оглядывает комнату, разглядывая все вентиляционные отверстия и электрические розетки.

– Что не так?

– Когда ты в последний раз проверяла свой дом на наличие жучков?

Я знаю, что он имеет в виду не насекомых. Широко раскрыв глаза от ужаса, я зажимаю рот руками.

Он падает навзничь на матрас, схватившись за живот и сотрясаясь от беззвучного смеха.

Он дразнил меня.

Склонившись над ним, я шиплю: – Ты придурок!

Картер садится, хватает меня и тянет к себе на кровать. Наваливаясь на меня сверху, он ухмыляется, видя, что я веду себя как дура.

– Видела бы ты свое лицо.

Раздраженная, я ворчу: – Тебе доставляет неестественное удовольствие пугать меня до полусмерти.

– Только потому, что я знаю, что тебя мало что пугает. Боже, ты прекрасна. Эти завораживающие глаза. Если бы ты была ведьмой, то наложила бы на меня заклятие?

Я закрываю глаза и вздыхаю. Он покрывает поцелуями все мое лицо, сладкими поцелуями милого маленького психопата.

Во что я вляпалась?

Открыв глаза, я свирепо смотрю на него.

– О, черт, – выдыхает он. – Мне не нравится этот взгляд. Ты действительно хочешь убить меня прямо сейчас, не так ли?

– Может быть, совсем чуть-чуть. Но если бы я это сделала, то потом чувствовала бы себя виноватой. По крайней мере, в течение пяти минут. Ты можешь мне помочь, пожалуйста?

Вместо этого Картер ложится поудобнее, устраиваясь на мне так, что его мускулистые бедра прижимаются к моим с обеих сторон, а большая часть его тела придавливает меня к матрасу. Приподнявшись на локтях, он смотрит на меня сверху вниз с выражением крайнего удовлетворения на лице.

– Угадай, что я сделал сегодня днем?

– Помимо приобретения бульварного журнала и увольнения его редактора и фотографа? Хм. Давай посмотрим…что делает сумасшедший миллиардер в пятницу днем? Ты купил новостной канал?

– Нет, я купил здание.

Почему у него такой самодовольный вид, я не знаю.

– Коммерческое здание?

– Многоэтажный элитный кондоминиум.

Я вижу, что ему до смерти хочется, чтобы я расспросила его обо всем этом, поэтому я снова вздыхаю и уступаю.

– Ладно, я согласна. Зачем ты купил многоэтажный элитный кондоминиум?

– Чтобы у нас была возможность уединиться.

Я морщу лоб.

– Объясни.

– Ну, этот фотограф не смог бы сфотографировать нас крупным планом, если бы мы были в пентхаусе высотного здания, верно?

– Думаю, что нет, если только он не арендовал вертолет. Итак, ты решил переехать из дома в Санта-Монике в пентхаус?

– Да. Ну, нет, не совсем. Я переезжаю в другое здание.

– Я в замешательстве. Ваши офисы тоже будут там?

– Нет. Это только для меня. Я и ты, чтобы у нас было уединение.

Я пытаюсь осмыслить то, что он говорит, но он заставляет меня бегать по кругу.

– Это здание в стадии строительства?

– О нет. Оно полностью занято. Я даю всем шестьдесят дней на переезд.

– Ты выгоняешь людей из их домов? Это ужасно!

Его забавляет мое смятение, и он утыкается лицом мне в шею, чтобы заглушить смех. Я лежу, раздраженная, пока он не берет себя в руки.

– Я не выгоняю их, а выкупаю их квартиры. Мой адвокат по недвижимости разошлет всем индивидуальные предложения к концу следующей недели, а пока мое официальное предложение по недвижимости будет представлено совету ТСЖ в понедельник. По закону, нам нужно, чтобы по крайней мере восемьдесят процентов домовладельцев согласились на это, поэтому я убедился, что мое предложение было достаточно выгодным. Все эти люди заработают кучу денег.

Я смотрю на Картера с полным недоверием.

– Насколько велико это здание?

– Двадцать пять этажей с вертолетной площадкой наверху. – Он хмурится. – А что, по-твоему, мне следовало выбрать дом побольше?

– Картер, это… экстравагантно. И странно. Ты говоришь мне правду?

– Конечно, я говорю тебе правду. Ты просила меня об этом, помнишь?

Я беспомощно машу руками по сторонам от него.

– Но почему ты просто не купил пентхаус? Зачем тебе все это чертово здание?

Его ответ звучит как само собой разумеющееся.

– Да, я думал об этом. Но тогда нам пришлось бы беспокоиться о том, что другие жильцы увидят, как мы поднимаемся на лифтах, или что парковщики предупредят папарацци в любой момент, когда мы соберемся уходить, и все такое прочее. Просто мне показалось, что так проще решить все эти проблемы. Если мы стремимся к уединению, нам нужен свой собственный маленький двадцатипятиэтажный остров.

У меня не хватает слов. Я продолжаю прокручивать в голове это разговор, пытаясь понять смысл, но не могу.

Это нелепо.

Глядя на выражение моего лица, Картер говорит: – Я знаю, о чем ты думаешь.

– В самом деле? Пожалуйста, поделись. Потому что у меня такое чувство, что мой мозг взял отпуск.

– Я не жду, что ты переедешь ко мне. Знаю, ты любишь этот дом, и тебе нужна стабильность для Харлоу, и все такое прочее.

– Переехать к тебе? – Еле слышно повторяю я. Мне кажется, что я чувствую запах гари – это горят все синапсы в моем мозгу.

– Я сказал, что не жду, что ты переедешь ко мне. Имею в виду, если только ты сама этого не захочешь. Это было бы чертовски здорово. Но я подумал, что ты не захочешь, так что это всего лишь временная передышка.

– Временная передышка для чего?

– До тех пор, пока мы не поженимся. А потом ты сможешь выбрать, где мы будем жить.

Я смотрю на него с открытым ртом, и мне кажется, что комната кружится, как будто я выпила слишком много вина.

Картер снова начинает смеяться, на этот раз громче, кладет голову мне на плечо и пытается подавить смех, чтобы его не услышала моя спящая дочь в своей комнате дальше по коридору.

Я решительно говорю: – О, я понимаю. Это еще одна твоя маленькая шутка. Ха-ха, забавный человек. Какую песню мне спеть на твоих похоронах?

– Мне жаль. Я ничего не могу с собой поделать. У тебя такое замечательное лицо!

Я резко выдыхаю и закрываю глаза. Он целует меня в шею, зарываясь носом в мои волосы, и шепчет: – Итак, о моей семье.

Я распахиваю глаза.

– Да?

– Я хочу, чтобы ты с ними познакомилась. Скоро свадьба Коула. Ты будешь моим плюс один. – Он поднимает голову, чтобы увидеть мою реакцию. – Что скажешь?

– Ты хочешь, чтобы я познакомилась с твоей семьей, которая может быть, а может и не быть мафиози?

Картер закатывает глаза.

– Они не состоят в мафии.

– Да, ты продолжаешь это повторять, но почему-то это звучит так, будто они с ней связаны.

– Мы хорошие парни, ясно? Я имею в виду, я не должен ничего знать об этом, и мои братья и папа думают, что я ничего об этом не знаю, но, когда тебя никто не слушает, потому что ты ребенок, ты можешь многому научиться.

– Например, чему?

Он на мгновение задумывается.

– Считай нас филантропами. Но строго неофициально.

– Ты ходишь вокруг да около.

– Ты поможете мне обставить пентхаус?

– Ты пытаешься сменить тему.

– Извините, просто у меня СДВГ. О чем мы говорили?

– Мафия!

– Верно. Мы не состоим в мафии.

Не уверенная, верю ли я ему, я снова закрываю глаза.

– Хорошо.

– Послушай, если бы мы были плохими парнями, об этом бы писала вся пресса.

– Пресса принадлежит вам!

– Не вся. Например, мы не владеем компанией TriCast. И вы, ребята, никогда не публиковали о нас плохих историй. О, это напомнило мне кое-что. Куда мы поедем в наш медовый месяц? Как тебе Аруба? Я действительно люблю белый песчаный пляж.

Когда я издаю стон, Картер снова заливается смехом. Затем целует меня, обхватывая мое лицо руками и прижимаясь бедрами к моим, чтобы я могла почувствовать его возбужденный член.

– Ладно, хватит болтать. – Его голос понижается до рычания. – Пора полизать твою киску.

– Нет. Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, когда моя дочь спит в соседней комнате.

– Технически, оральный секс – это не секс.

– В самом деле? Слово «секс» есть прямо в описании.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Да, я понимаю, и ответ по-прежнему отрицательный.

Он перекатывается с меня на спину и театрально вздыхает, глядя в потолок. Я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь на локте, чтобы посмотреть на него.

– Ты действительно хочешь, чтобы я пошла с тобой на свадьбу твоего брата?

– Да.

– Я проигнорирую то, что ты говорил в точности как моя четырнадцатилетняя дочь, и перейду к той части, когда я скажу, что не уверена, что это такая уж хорошая идея.

Картер поворачивает голову и смотрит на меня, нахмурив брови.

– Почему бы, черт возьми, и нет?

– Наши отношения еще только начинаются.

– Это твой способ сказать, что ты не уверена, хочешь ли ты продолжать встречаться со мной?

– Нет, Картер, вовсе нет. Я действительно хочу продолжать видеться с тобой.

Когда он с сомнением смотрит на меня, я глажу его по лицу.

– Только потому, что я не позволяю тебе овладеть мной прямо сейчас, не значит, что я больше не хочу тебя видеть.

– Это кажется довольно хорошим показателем.

– Не будь таким сложным. И не дуйся. Это слишком мило.

Картер закрывает глаза и вздыхает.

– Снова чертовски мило. Я не могу дождаться, когда стану на десять лет старше и смогу быть суровым и мужественным, а не милым.

Это заставляет меня улыбнуться.

– Я постараюсь больше не употреблять это слово, раз оно такое оскорбительное для тебя. – Я становлюсь серьезнее, когда думаю о Нике и его угрозе забрать у меня Харлоу.

Мгновение спустя, положив пальцы мне на подбородок, Картер поворачивает мое лицо к себе.

– О чем ты задумалась?

Удивительно, как чутко он реагирует на мои эмоциональные колебания, словно барометр, показывающий изменения в атмосфере.

– Сегодня вечером я мило поболтала со своим бывшим.

Его голос становится более резким.

– И под мило ты подразумеваешь…?

– Он сказал, что я никудышная мать и угрожал забрать у меня Харлоу.

Встревоженный, Картер резко выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз.

– Потому что ты со мной?

– Потому что он засранец.

– Ты думаешь, он это серьезно?

Вздохнув, я заставляю себя принять сидячее положение.

– Я не знаю. Но я точно знаю, что он был пьян.

– Для него это обычное дело? Он сильно пьет?

– Нет. По крайней мере, не пил, когда мы были вместе.

Картер на мгновение замолкает, задумавшись.

– Обязательно запиши, как ты с ним общалась.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что, если он попытается манипулировать тобой с помощью юридической системы, тебе придется дать отпор. С этого момента каждое твое общение с ним должно быть задокументировано. Каждый телефонный звонок, каждое электронное письмо, каждый раз, когда он проезжает мимо твоего дома. Считай его врагом и действуйте соответственно.

От этих слов у меня по спине пробегает холодок.

– Это просто здорово. Из-за него и угрозы со стороны Хартмана я провожу фантастический день.

Картер замирает. Его глаза злобно сверкают.

– Какая угроза?

Я пренебрежительно машу рукой в воздухе.

– Я же говорила тебе, у него был нервный срыв.

– Ты не говорила мне, что он угрожал тебе.

Я пристально смотрю на него, мое любопытство разожжено новым опасным тоном в его голосе.

– А зачем? Вы с братом собираетесь выкопать еще одну яму в пустыне Вегаса?

Картер не улыбается моей шутке. Он просто смотрит на меня, ожидая объяснений.

– Ты немного пугающий, когда становишься таким, конюх.

– Хорошо. Это даже лучше, чем мило. Что тебе сказал твой босс? В частности.

Я встаю, уперев руки в бока, и обхожу спальню. Когда я останавливаюсь и оглядываюсь на него, Картер сидит на краю моей кровати с таким видом, будто собирается отправиться в открытый космос. Он так напряжен, что я почти слышу, как скрипят пружины.

– Хартман сказал, что собирается проконсультироваться с юристами.

– Насчет нас?

– Да. И сказал, что это выглядит плохо и некрасиво, когда мы «встречаемся тайком», и владельцы акций будут недовольны.

Над головой Картера сгущаются мрачные и угрожающие тучи.

– Прежде чем пойдешь на дело и совершишь убийство, ты должен знать, что ничто не запрещает сотрудникам вступать в личные отношения с конкурентами. Хартману это может не понравиться, но технически он ничего не может с этим поделать.

– Он может сделать все, что угодно. Ты знаешь, насколько жесток этот бизнес. Если он действительно захочет, он может сделать твою жизнь невыносимой.

Я прислоняюсь к туалетному столику и скрещиваю руки на груди.

– Тогда уместно было бы сказать «поиграй и узнаешь», потому что я не позволяю людям помыкать мной. Если он попытается отомстить, то пожалеет об этом.

Впечатленный, Картер усмехается.

– Мой отец будет без ума от тебя. Он, вероятно, предложит тебе должность в компании. Он, вероятно, даже предложит тебе мою должность в компании.

– Если я смогу получать твою гигантскую зарплату, я соглашусь.

Скривив губы, Картер встает и медленно приближается ко мне.

– О, так вот в чем дело, да?

Я невозмутимо отвечаю: – Да. Все это было подстроено, чтобы случайно встретиться с твоим отцом, и украсть твою работу.

Опустив веки, он растягивает слова: – Случайно. Я понимаю, что ты задумала.

Я притворяюсь невинной, как будто забыла, что он использовал те же слова, когда признавался, что планировал встретиться со мной.

– Я не понимаю, о чем ты.

Картер хватает меня, прижимая мои руки к бокам, и лихо улыбается, глядя на меня сверху вниз.

– Конечно, нет, ваша светлость. Вы – само воплощение добродетели.

Он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня, но его прерывает громкий стук, доносящийся снизу.

Кто-то колотит в мою входную дверь.

Уже за полночь.

И тут я подумала, что хуже этого дня уже быть не может.